-- Да суббота сегодня... Или воскресенье. Видишь -- Генка дома. -- Разговор доносился через открытый балкон.
Генка Вековищев, личный шофер, оказавшийся после развода на выселках -- на подмосковном полустанке, -- усмехнулся, услышав эти слова, лежа в постели, и проснулся окончательно. Проснулся он радостный, как всегда в последнее время, и еще сильнее обрадовался, вспомнив, что у него сегодня свидание с Наташкой -- его бывшей соседкой. Генка встал, потянулся, включил телевизор и вышел на балкон.
Оглядевшись с балкона, он обрадовался в высочайшей степени, потому что утро было райское. Лес здесь подступал к самой железной дороге, свежесть наполняла воздух, птицы радовались вместе с Генкой, к тому же новизна нового жилища еще не притупилась.
-- Геннадий Александрычу! -- раздалось снизу знакомым голосом.
-- Тем же концом... -- Генка сплюнул и посмотрел в даль.
-- Утро-то, утро!..
-- Знаем, проходили: "Погодка шепчет: "Займи, но выжри!"".
Теперь сплюнули внизу, и Генка, не дожидаясь продолжения, пошел готовить завтрак. "Где же они деньги берут? Все ведь, кажется, пропили... Лес, до города три километра! И все ведь как я -- тридцать-сорок лет, и никто не работает, гады!"
Чайник закипал, яичница шкворчала, по телевизору выступал президент, обещая по двести пятьдесят тысяч за второго и всех последующих детей.
-- Раньше надо было обещать, -- сказал ему Генка. -- Мы теперь и без детей -- с нашим удовольствием. Хотя... -- Он вспомнил Наташку и улыбнулся.
И тут раздался звонок и дверь. Генка бросил улыбаться и пошел открывать: двое сегодняшних собеседников в полумраке подъезда что-то протягивали через порог.
-- Ген, купи. Почти новый. Галька неделю назад привезла...
-- Что это?
-- Плед, почти новый. Галька...
-- Краденый. Пошли вон!
Один, кажется его тоже звали Генка, с красным небритым лицом, шагнул вперед, не давая Генке закрыть дверь.
-- Ген, да ты не бойся, Галька постирает.
-- Пошел к!.. -- Генка, чтобы не прикасаться к дурно пахнущему соседу, плечом выжал его из квартиры и снова выругался. На всякий случай пошел вымыл руки.
По телевизору комментировали Послание президента, все говорили, что этот очень здорово -- двести пятьдесят тысяч за новорожденного.
После завтрака Генка вышел... на улицу -- нельзя сказать: всего два двухэтажных дома, напротив -- сарай и трансформаторная будка. Во двор? Двора тоже не было. В общем, вышел он к своему сараю, где стоял "Опель-Астра", купленный еще до женитьбы. Машину нужно помыть, поменять масло, ну и так, вообще...
Два утрешних вышли из дома и подошли к Генке.
-- Ген, а Ген... Вот, вместе с пледом возьми. Ботинки... Почти новые. Пятьдесят рублей за все. -- Мутные глаза, руки дрожат.
-- Слышь, ты, чмо, -- усмехнулся Генка. -- У меня плед стоит две тыщи, а ботинки твои мне хотя бы малы.
-- Ген, а ты заднички срежь... Ген, а давай мы тебе машину помоем, а? Всего за пятьдесят рублей. Давай?..
-- Давай ...дуй отсюда по холодку! Чтоб ты с такими руками к моей машине? Да ни в жисть!
-- Ну Ген...
Пока Генка мыл машину, двое стояли и смотрели; один -- с пледом в руках, другой -- с коробкой. Чтобы отвлечься от них, Генка включил радио. "Но эти деньги нельзя будет истратить просто так, грубо говоря, проесть, -- говорила дикторша хорошо поставленным голосом. -- Они должны пойти на образование ребенка или на приобретение жилья".
-- Слыхал, чмо? Иди рожай, двести пятьдесят тысяч дают.
-- Так сказали ж, Ген, -- не проешь, а значит, и не пропьешь. Ха-ха!.. Купи вон... Пожалуйста.
-- Давай жми отсюда, не воняй.
Двое отошли, но через пятнадцать минут появились снова. Увидев их, Генка распрямился и поднял брови: они принесли и поставили у сарая снятую с петель входную квартирную дверь.
-- Что это?!
-- Ген, купи дверь. У тебя дверь в сарай совсем плохая, а эта ничего.
-- Дурак, что зимой-то будешь делать?
-- До зимы, Ген, дожить надо, а не похмелившись, не доживешь, Ген...
Генка засмеялся.
-- Пойдем, дурак.
Навесив дверь в квартиру обратно, он зашел к себе, достал из холодильника початую бутылку водки и вынес бедолагам.
Когда в четыре часа он уезжал, они и их Галька сидели у подъезда пьяные.
-- Буржуям почет! -- проводили они его, встав со скамейки и приподняв кепки.