Аннотация: Фанфикшен по ДАО и ДАА. Милосердие и верный выбор порой ходят разными тропинками.
Ночами Рианнон подолгу смотрит в огонь. Золотые языки пламени сплетаются в причудливый узор и порой долийке кажется, что в обжигающе-рыжих сполохах она видит чьи-то лица. Но имена и воспоминания рассыпаются хрупким пеплом, едва обретя призрачную плоть.
Рианнон почти не спит, потому что во снах она слышит музыку. Эта музыка горькая и сладкая одновременно. Она полна неизбывной тоски по чему-то давно утраченному, по чему-то отнятому. Словно ребенок плачет о матери, которой никогда не видел. Песня безжалостна, она гремит тяжелой поступью боевых барабанов, и их дробь рокотом отдается в костях. А еще в снах долийки в больном пурпурно-лиловом небе всегда парит мертвый дракон. Раз за разом огромное тело описывает круги и полуистлевшие крылья, натянутые на остов из тонких костей, дрожат под напором пахнущего тленом ветра. Рианнон чувствует, что дракон зовет ее к себе, обещая дать семью и защиту. Соблазняя избавлением от сомнений, одиночества и страха.
"Приди к нам..."
"Обрети клан..."
"Я дам тебе цель..."
"Я подарю тебе месть..."
"Услышь мой зов..."
Эльфийка пьет горькие отвары заповедных трав и подолгу говорит с Морриган. Ведьма из Диких Земель - единственная, чье мнение что-то значит для долийки. Вслушиваясь в напевный голос колдуньи, Рианнон грезит, скользя по зыбкой грани между сном и явью. И всегда рядом чутко дремлет мабари, привалившись теплым боком к сапогам девушки.
***
Два дерева начинают падать одновременно, намертво перегораживая узкую тропинку в скалах, и спасение попавшей в беду девы оборачивается бойней. Сражением за собственную жизнь.
Свист парных изогнутых клинков.
"Ты сражаешься с кунари!"
Горько-свежий запах лириумного зелья.
Низкий горловой рык волкодава.
Крик.
Бульканье идущей горлом крови.
Брызги крови на светлой коже Лелианы.
Досадливая ругань храмовника.
И единственный выживший из всей банды - загорелый светловолосый эльф с росчерком татуировки на щеке. Он слишком хорошо вооружен для банды мародеров и он - не ошалевший от скверны вурдалак.
Долийка толкает его носком сапога в бок.
Тихий стон в ответ.
- Кто ты?
Раненый морщится. Потом улыбается девушке, словно он не сидит сейчас связанный на земле. Словно не его кровь сейчас струится по коже.
- Меня зовут Зевран. Для друзей - просто Зев.
- Интересует нас иное, - ведьма и Рианнон переглядываются, - Кем послан ты? В чем цель твоя была?
Эльф дергает связанными руками и морщится:
- Что ж - сила на твоей стороне, так что... давай я просто расскажу тебе все. Тейрн Логейн щедро заплатил Антиванским Воронам за головы всех Серых Стражей, которые уцелели при Остагаре. А уцелели, похоже, лишь вы.
Долийка хмурит русые брови и вытравленное на смуглой на коже письмо-на-крови идет волнами. Словно оживают изломы хрупких веток, складываясь в иной, погребальный узор.
"Нет греха, страшнее предательство, ибо предавший один раз - предаст снова. Предательство хуже скверны. Помни об этом, Рианнон".
Эльфийка кивает головой в такт звучащим в памяти словам Хранительницы. Неровно обрезанные волосы падают на лицо, когда девушка опускается на одно колено перед пленником.
Солнечный блик на изогнутом клинке.
Уверенный взмах руки.
Алые брызги на лице.
Бездыханное тело в пыли.
- Слушай... А может не надо было его - так?
Рианнон смеется, словно храмовник в кои-то веки удачно пошутил:
- Конечно, Алистер. В следующий раз я позволю тебе самому убить предателя.
- Да я же не о том! - раздраженно бросает парень.
Хрустальным ручьем льется смех ведьмы:
- Храмовник наш ошибся, как, впрочем, и всегда.
***
Поет свою древнюю песню Брессилианский лес. Шепчутся травы и цветы под пологом деревьев, куда не падает солнечный свет. Дрожит тонкая ткань завесы между мирами.
Этот лес помнит все, что было задолго до того, как по землям Ферелдена прокатился первый Мор. Он помнит музыку, что звучала до начала времен, помнит Песнь Света и осквернение Золотого Города. Этот лес помнит вкус крови тевинтерских магистров и до сих пор хранит в себе эхо запретной магии.
Брессилианский лес хорошо знает, какова на вкус месть, скрепленная страшной клятвой.
Помнят об этом и оборотни, и Хозяйка Леса и Затриан, Хранитель клана, проживший столько зим, что давно потерял им счет.
Рианнон сидит у костра и смотрит в пламя, слушая неторопливый рассказ эльфа.
Ненависть, давно вошедшая в плоть и кости эльфа... она обжигает, словно кислота, растворяет в себе, словно музыка из снов долийки. Но в отличие от песни мертвого дракона, Рианнон понимает, почему Хранитель поступил так, а не иначе. Она плывет в океане ненависти Затриана, но не тонет в нем.
- ... Уродливые тела - лишь отражения их чудовищных душ!
Отблески огня сполохами пляшут в черных глазах эльфийки:
- Скажи мне, где искать Хозяйку оборотней.
Хозяйка Леса... нет, оборотни - это еще не весь лес. И они получат не избавление, но возмездие.
Пусть Брессилиан будет петь свои песни и после того, как темная звериная кровь рассыплется бурой пылью на каменных плитах. После того, как вновь вернется в Тень дух, когда-то давно призванный Затрианом. После того, как этот Мор станет лишь давним преданием, о котором помнят только пожелтевшие листы пергамента в книгах.
***
Гудит пестрая толпа дворян, режут глаз их яркие одежды. Впиваются в позвоночник острые ледяные иглы недобрых взглядов.
Рианнон все равно, потому что сейчас она стоит на распутье. Решить все разом или проявить милосердие? Долийка медлит, и рунный клинок чуть дрожит у горла тейрна.
Выбор. Проявить несвойственное долийцам милосердие и отпустить шемлина восвояси? Или пойти на поводу у бастарда и перерезать Логейну горло? Перекресток. И куда идти дальше - решать только эльфийке.
Морриган молчит. Ведьме все равно.
Алистер, король, посаженный ею на трон, ругается, словно обиженный мальчишка.
Анора бледна, словно полотно. И спокойна, словно статуя. Однако же долийка видит, как выступили на гладкой коже, на мраморном виске крошечные бисеринки пота.
- Нет, Алистер. Назад, иначе, ты станешь мертвым королем. Логейн попробовал убить меня. Сейчас - моя очередь.
Страх в глазах храмовника. Страх и злость.
- Сим я объявляю право призыва. Поднимись, тейрн Логейн.
Риодан кивает. Свет факелов дробится в серебре чаши и оттого она кажется объятой пламенем.
- Присоединяйтесь к нам, браться и сестры. Присоединяйтесь к нам, сокрытым тенью...
Знакомые слова старой клятвы падают, словно тяжелые капли оскверненной крови с клинка и Рианнон заканчивает:
- Во имя общего блага да отдайся ты этой скверне!
Логейн принимает кубок с черной кровью и, чуть помедлив, делает глоток, словно бросаясь с обрыва.
Расплавленное серебро белков.
Хрип. Короткий рваный вдох. Кровь порождений тьмы ядовита и горька, словно полынь.
- Добро пожаловать в Орден.
***
Выбор. Он всегда один. И далеко не всегда выбор идет рука об руку с милосердием и добротой.
Так просто - поверить в то, что говорит сейчас этот высокий, тонкий в кости эмиссар, чье искалеченное лицо наполовину скрыто вычурной золотой маской.
Остановить Моры? Прекрасная цель, но какова ее цена? Ведь за все на свете приходится платить - кровью, болью, чужой жизнью или чьим-то предательством..
Рианнон хмурится.
На одной чаще весов - мир без Мора, на другой... На другой - гниющая бесплодная земля, липкая горькая вода пропитанных скверной ручьев, вой покрытых язвами тварей среди искореженных деревьев и обретшие разум порождения тьмы, что в одиночестве бродят по этой пустыне.
Моров не будет, потому что некому будет назвать это Мором.
Здравствуй, прекрасный мир, созданный уже не по слову Создателя или древних эльфийских богов.
Здравствуй, мир порождений тьмы. Мир Архитектора.
Долийка щедро плещет ледяное зелье на клинок из драконьей кости.
- Нет. Ты сгниешь здесь вместе со своими планами.
- Жаль, но я понимаю, что ты не можешь пойти против своей природы, - Рианнон кажется что в голосе порождения тьмы сквозит легкая грусть.
- Ты чокнутая! Он столько мог бы рассказать нам, а ты просто хочешь его убить? - Веланна почти шипит от злости и в тот момент долийке хочется придушить ее голыми руками.
- Ты хочешь жить в моровом лесу? Тогда можешь остаться здесь или уйти на глубинные тропы.
На мгновение в памяти Рианнон всплывает лицо матки на Глубинных Тропах близ Орзаммара. Раздутая искореженная масса плоти и щупалец в комьях подсыхающей слизи.
- Не сомневаюсь, из тебя получится прекрасная Матка. Пробужденная.
Велана умолкает, ибо нет страшнее участи для женщины, чем попасть живой в лапы порожденьям тьмы.
Молчание сменяется треском пламени и тягучими словами заклинаний.