Я иду по незабудковому полю, ловлю звезды и вдыхаю ночной бриз. Надо мной, в кристально чистой серебристой синеве, распевает свою вещую песню гамаюн. Ветер, подхватывая слова прямо возле моего уха, спешит унести их в Вечность, и я, что-то упуская и теряя нить Будущего, начинаю блуждать в догадках, но все же слушаю, слушаю,... Опускаюсь на колени и, утопая в эфире аромата, приближаюсь к чему-то такому далекому от бренной пыли нашего мира.
Я начинаю понимать.
Это чувство восприятия Будущего не передать голосовыми связками, выдувая воздух из легких и пытаясь сложить из него буквы, слова и прочее. Воздух вообще не создан для подобных вещей. Это Нечто, что дает нам Жизнь, а мы в ответ спешим выдуть его в горловину какого-нибудь там горна.
А гамаюн все поет.
Вещая птица вещих снов, любимица богинь судьбы Мойр. Девочка Клото давным-давно начала плести нить моей жизни; женщина Лахнесис лукаво вплетает в нее Удачу и Неудачу, и я до сих пор не разберусь, чего же она добавляет боле; а старуха Антропос только и ждет, чтобы щелкнуть своими кривыми ножницами и оборвать такую прекрасную нить. Но нет... Гамаюн и не вспомнил о старухе.
Он поет о прекрасном.
В утопающем в ночи забвеньи Будущее проявляется в виде сотканных из воздуха картинок, которые, как на грех, причудливым образом смешались, будто перетасованная карточным шулером колода карт. Но как же хочется понять... Однако разум, в другое время - четко работающая машина, здесь, на незабудковом поле, словно отказывается служить: мысли путаются, и все становится расплывчатым и эфемерным.