Через день после отъезда Сашеньки в N-ск, этим же маршрутом воспользовался Дмитрий Ромашин. Холеный сорокалетний господин из третьего СВ. По паре СВ слева и справа тоже занимали его люди. А шесть купе в соседнем вагоне были под завязку забиты его спецами - юристами, экономистами, финансистами и различными технарями. Целью всей этой компании являлся, строящийся, металлургический комбинат в N-ске.
Ему предлагали лететь самолетом до областного центра, а оттуда вертолетом прямиком в N-ск, но он решительно отказался. Ему были скучны летательные средства, и их скорость удручала. В поездке надо хотя бы немножко расслабиться, отдохнуть от ежедневной рутины. Это, как маленький отпуск, поэтому он предпочитал автомобиль и поезд. Дорог в N-ск, кроме железной, не существовало в принципе, поэтому выбор был однозначным.
Он смотрел сквозь запыленное окно, покачивающегося вагона, как вечерний сумрак постепенно растушевывает детали лесного пейзажа, и вспоминал поезд двадцати четырехлетней давности, когда он шестнадцати летним юнцом впервые окунулся в большой взрослый мир. Вернее сама жизнь толкнула его в этот громадный человеческий океан, и он барахтался в нем, всеми силами пытаясь выплыть.
Маленький южный город, где они обитали с матерью, провожал его, как злой, жестокий отчим. Ничто теперь не связывало его с ним и его обитателями.
Через шесть месяцев после смерти матери, ловкий двоюродный дядька продал их маленький домик, а Дмитрию вручил небольшую записку и адрес своего старшего брата, обитающего в Москве.
- Я тут, это, брательнику, отписал, что мол, после смерти Лизки один ты остался. Не боись, он там на автозаводе работает. Пристроит куда-нибудь.
После чего погрузил в старенькие жигули его чемоданчик и подвез до вокзала. - На вот билет. И деньжат маненько. Провожать не буду, не маленький, сам в вагон сядешь. А мне некогда, поехал я. - И уже садясь в машину, крикнул ему вдогонку. - Да, ты это, по адресу сам езжай на метре. На вокзале тебя никто встречать не будет. - Будучи необычайно жадным и циничным человеком, тем не менее, дядька Дмитрия провожал его, несколько даже страдальческим, тревожным взглядом. Он на сто процентов был уверен, что по указанному адресу, парня даже на порог не пустят, так как его старший брат был еще более жаден и безжалостен. Если человек не сулил ему личной выгоды, он смотрел на него, как на пустое место. - Ладно, жизнь пристроит. Димка с характером, не пропадет. Да и то хорошо, что денег на обратную дорогу у него уже не будет. С глаз долой из сердца вон. Думал дядька, и с сожалением махнув рукой, покатил по своим делам.
А Дмитрий, как лунатик, бродил по вокзалу никого, и ничего не замечая. В таком состоянии он прибывал со дня смерти матери. Она была единственным человеком на этой планете, которого он нежно и искренне любил, остальных он ненавидел, презирал, или использовал. И сейчас он себя чувствовал абсолютно одиноким, последним из людей, летящим в совершенно пустом космосе. И вселенская тоска накрывала его душу своим ледяным покрывалом.
Больше всего на свете ему нравилась математика и ощущение победы и власти над другими людьми. Математика была ему люба за точность, изящную интеллектуальную красоту её постулатов и теорем, и за необычайную изощренность и изобретательность человеческого ума, раскрывшего и показавшего миру, эти идеальные законы вселенной. А победа и власть над людьми необходима была ему, как воздух, наполняющий жизнью его громадное, самолюбивое эго. Побеждая, он влиял и выстраивал небрежные, сумбурные жизни людей, по точным идеальным законам своей любимой математики. Но тот , кто бы вообразил Дмитрия, этаким очкастым батаном, хиленьким, и щупленьким, жестоко бы ошибся. Кроме математики он увлекался вольной борьбой, и был не погодам развит физически. Постоянно мрачный, суровый вид, делал его старше, чем было на самом деле. Шестнадцатилетнему парню все давали лет 20, или даже 22. Более слабые мальчики из его окружения, или беспрекословно подчинялись ему, как своему лидеру, или опасливо избегали всяческих встреч и контактов с ним. А более сильные парни поначалу постоянно конфликтовали дрались, но Дмитрий был настолько не утомим, он мог сражаться со своими врагами днями, месяцами, годами, что в конце концов, совершенно измотанные парни, также признавали его силу и власть. Его одноклассники так уставали от Дмитрия в школе, что если надо было просто весело отдохнуть и расслабиться, они обязательно собирались без него. Его никто не любил, кроме матери.
В последний год его мучало еще одно неодолимое желание, связанное со взрослением, изматывающее, каждодневное, ежеминутное желание женщины.
Оно было тем более мучительным, что предполагало некою женскую власть над ним, что для его самолюбия являлось абсолютно недопустимым.
И всё это усугублялось еще и тем, что ему нравились зрелые, взрослые женщины с пышными развитыми формами. Он стеснялся своей страсти, старался не смотреть в сторону понравившейся дамы, и в тоже время, боковым зрением пытался поймать, любой вид изгиба её бедер под обтягивающей юбкой, образ неожиданно мелькнувшей груди, показавшейся на мгновение , благодаря неосторожно, или намеренно расстегнутой больше чем нужно кофточке. Он чуть ли не терял сознание от возбуждения, видя четко обозначенную попку под платьем, или брюками, нагнувшейся женщины. Он часто ловил себя на том, что в забытье, не осознавая, что творит, преследует женщину, чтобы, как наркотиком одурманить себя, видами её соблазнительных форм. Опомнившись, он почти насильно заставлял себя думать о чем-нибудь другом.
И многие женщины, как он не скрывал, конечно же замечали его вожделенные взгляды. Некоторые чуть улыбаясь, проходили мимо, и их бедра начинали покачиваться чуть больше, чем нужно. Другие презрительно хмыкали и бросали на этого наглого юнца строгий, осуждающий взгляд директрисы. Но были и такие, кто зазывно улыбался в ответ на его томные взгляды, и несколько раз оборачивался к нему, явно ожидая от него чего то большего. Таких, Дмитрий боялся и стеснялся больше всего, сразу же направляясь в противоположенную сторону.
Но однажды он не успел спастись бегством. Она заметила его еще в супермаркете. Он по своей привычке, наблюдал исподтишка, несколько минут преследую её. Женщина сначала оглянулась на него и посмотрела странным вопросительным взглядом. Он же в смущении отвел глаза в сторону, но продолжал преследовать её. Ей было лет тридцать, или чуть более. С пышными развитыми формами, крашенная блондинка. В черной юбке выше колен с большим разрезом сзади. Юбка очень плотно обтягивала её аппетитные части тела, а верх закрывала полупрозрачная блузка, сквозь которую четко был виден красный бюстгальтер, с трудом удерживающий её выдающиеся груди. Впереди она толкала летнюю коляску с двухгодовалым ребенком и сбрасывала в сумку, повешенную на ручке коляски, многочисленные продукты. Сразу сообразив, что происходит, женщина, нисколько не стесняясь, стала поминутно оборачиваться к Дмитрию, каждый раз награждая его нежной, зазывной улыбкой, при этом его возраст её абсолютно не смущал. Сердце Дмитрия колотилось, как бешенное и он отбежал от дамы в дальний конец магазина. Ущипнув себя за руку, он заставил думать себя о предстоящей завтра поездке в Москву, и уже окончательно придя в себя, решительно вышел наружу через стеклянную дверь и столкнулся с ней нос к носу.
- Молодой человек, помогите пожалуйста донести сумку. Она такая тяжелая, что я боюсь коляска перевернется. - И не дожидаясь ответа, она дала ему большой пакет с продуктами, который минуту назад абсолютно надежно висел на коляске. При этом, она как кислотой растворила его своим любвеобильным взглядом, заставив покорно подчиняться. Она пошла впереди, поминутно нагибаясь к ребенку и показывая ему, через расходящийся разрез юбки все свои прелести, а Дмитрий в полуобморочном состоянии покорно плелся за ней. Взяв инициативу в свои руки, не оборачиваясь к нему, женщина активно расспрашивала Дмитрия о том кто он, откуда, сколько ему лет, располагает ли он временем и т.д. и т.п. При этом она также бойко поведала о себе, что она замужем, муж дальнобойщик уехал на две недели в рейс. С мужем у них не лады и в общем то она его совершенно не любит. Что Дмитрий ей очень понравился и она хотела бы пригласить его в гости.
Заикаясь, с дрожью в голосе он скупо отвечал на все её вопросы и не заметил, как оказался у двери её квартиры. Она уже перешла на ты, и продолжала тараторить обо всём на свете, совершенно не давая ему опомниться.
- Бедненький да не волнуйся так. У всех бывает первый раз. За то я уже опытная. Я тебя всему научу. Будешь у меня, вот таким мужиком. - Она уже открывала ключом дверной замок. Дмитрия бросило в жар. Он четко увидел перед собой образ матери. Она смотрела на него ласковым, добрым взглядом своих глубоких, как омуты глаз, и он уже не в силах был переступить порог открывшейся двери. Поставив сумку с продуктами в коридоре, он уже собирался развернуться и бежать отсюда сломя голову, но она схватила его за руку.
- Подожди ты, несмышленыш. Думаешь, я не понимаю, мать умерла и всё такое. Думаешь, я б..дь какая. Потом встретимся. Вот телефон. - И она написала номер прямо на его ладони. - Просто я чувствую мой ты мужчина. - Она страстно поцеловала его прямо в губы, на мгновение, крепко прижав всего его к своему телу, и пытаясь удержать. Но он вырвался и побежал вниз по лестнице. - Позвони мне. - Слышал он утихающий голос, и не останавливаясь несся на автобусную остановку.
И вот теперь он стоял на перроне перед дверью своего вагона, терпеливо ожидая, что его запустят внутрь.
Но вагонная дверь упорно не открывалась. Удивительно, но его жадный дядька купил ему место в купейном вагоне. Он был единственным пассажиром, ожидающим посадки. Время шло, уже схлынул поток людей, бравших штурмом соседние плацкартные вагоны, а дверь его вагона, по прежнему была заперта.
Дмитрий уже начал заметно нервничать, когда проходящая мимо старушка посоветовала постучать в окно проводнице.
- Эй милок, так ты могёт быть совсем не уедешь. Раннее утро. Дрыхнет твоя красавица. Стучи ей в окно, стучи. - И Дмитрий подпрыгивая, стал барабанить по стеклу.
- Какого лешего. Окошко мне сейчас высадишь. Сейчас иду. Потерпеть минуту не могут. Вот, что за люди. - Несся из вагона возмущенный, заспанный женский голос. Через минуту, дверь вагона открылась, и на пороге показалась белокурая железнодорожная дама с одутловатым от сна и водки лицом, в кое как натянутой на крупный зад черной юбке, с застегнутой на половину молнией, и в форменной серой блузке, не застегнутой вовсе. За полами блузки колыхались большие, белые груди без лифчика. Сообразив, что молодой парень пристально наблюдает за ними, она тороплива начала застегивать блузку, непослушными пальцами. - Что, насмотрелся на халяву? Билет давай. - Но представление еще не закончилось. Не до конца застегнутая молния юбки, неожиданно разошлась под мощным телесным напором дамы, обнажив пышные бедра, и маленькие розовые трусики, еле прикрывающие её прелести. Она успела свалиться до колен, прежде чем её подхватила пухлая ручка женщины. - Мать твою етить. Да что же за день сегодня такой.
Дмитрий стоял перед ней и довольный улыбался, жадно пожирая глазами виды женского тела.
- Что лыбишься? Давай билет говорю, иначе за эротическую сцену доплату сейчас буду брать. Разбудил больную, старую женщину не свет ни заря, а теперь стоит лыбится. - Сзади, в соседний вагон, тоже одеваясь на ходу прошмыгнул мужчина в форменной одежде, крикнув на ходу проводнице короткое. - Чао.
- Чао, какао. - ответила проводница не оборачиваясь.
-Ну что застыл, как пень. Давай билет. - Но Дмитрий не мог вымолвить ни слова, волна желания поглотила его целиком.
- Ты чё немой, или билета нет? - Дмитрий секунду помедлив кивнул головой.
- Ага, значит зайчик, билета нет. - Дмитрий вновь молча подтвердил сей факт.
- И куда же мы направляемся, если не секрет? Не в Москву ли? - Увидев снова положительный кивок головы, проводница замерла на мгновение, пристально изучая нелегального пассажира. Перед ней стоял крепко сбитый, мускулистый, коренастый крепыш и смотрел на нее жадными глазами. Под его откровенным взглядом, она даже несколько порозовела от смущения, что случалось с ней крайне редко. Но возможные варианты развития событий уже прокручивались у неё в голове. Конечно, молодой больно для неё, хотя с другой стороны зачем мне его возраст, а ему мой. Да и к тому же от Сереги, который только что прошмыгнул мимо, она за прошедшую ночь не получила никакого удовольствия. И он и она были настолько пьяны, что она ничего не помнит.
- Ладно уж запрыгивай и шурсть в моё купе. Договоримся.
Сердце Дмитрия билось так громко, что ему казалось этот звук слышит весь вокзал, весь поезд. Зачем он сказал ей, что у него нет билета. Но подсознание четко знало зачем. Он покорно проследовал в её купе и сел на краешек спального места. Через несколько минут вошла хозяйка и мурлыча что-то себе под нос, а также время от времени, мельком поглядывая на Дмитрия, заперла дверь на замок и на всякий случай подняла защелку. Затем расположилась рядом с Дмитрием и подумала. Господи что я делаю. Но её уже неудержимо несло к этому парню, и остановиться не возможно.
- Ну давай, что там у тебя есть? - Дмитрий вложил ей в руку все деньги, которыми снабдил его дядька.
- Маловато будет. Этого и до Воронежа не хватит. - Но, заметив беспокойство в глазах парня, поспешно добавила. - Да не переживай, отработаешь. - И слегка подхихикнула. Она откинулась назад, обмахивая себя рукой. - Фу жарко сегодня. - И расстегнула две верхних пуговки блузки. Её соблазнительная белая грудь опять замелькала перед глазами Дмитрия.
- Тебе лет то сколько?
- Двадцать два. - Зачем он прибавил себе шесть лет? Но подсознание четко знало зачем.
- О, так я тебя всего на четыре года старше. Мне двадцать шесть. - Господи, ну брякнула, так брякнула. Малолетка, блин. Зачем она сбавила себе тринадцать лет? Но подсознание четко знало зачем.
Дмитрий же совершенно не обратил внимания, что вид дамы не совсем стыкуется с названным возрастом. Он жадно смотрел на её выпирающий животик и обтянутые юбкой, крупные бедра.
- Студент что ли?
- Да на последнем курсе учусь. В этом. - Дмитрий вспомнил дядьку с автозавода.- В автомобильном институте.
- Что-то я не слышала о таком. Ну да ладно. Девушка то есть. - Она опять зазывно улыбнулась парню.
- Нет. Ну то есть была, но сейчас нет. - Дмитрию очень хотелась выглядеть опытным, в глазах этой женщины.
- Характерами не сошлись, или другую нашел. - Она опять лукаво улыбнулась Дмитрию.
- Ищу. Мне бы вот такую как ты. - Дмитрий сам испугался сорвавшейся с языка фразы. Взгляд проводница посерьезнел, лицо слегка порозовело. Она встала и подошла к зеркалу на двери. Слегка поправляя локоны, она украдкой поглядывала на парня, который неотрывно смотрел на неё.
- Как зовут то?
- Дмитрий.
- Димочка значит. А меня Наташа. Может, спать хочешь. Сейчас только шесть тридцать утра. Следующая остановка через 2 часа, да и пассажиры еще часа полтора будут дрыхнуть. Я может, тоже вздремну.
- Можно. - Дмитрий поднялся и освобождая ей место зашел за неё. Наташа согнувшись, принялась торопливо заправлять постель.
- А ты замужем?
- Нет, разведена. Живу одна с ребенком. Дочке шесть лет. - Она опять соврала, недавно дочери исполнилось пятнадцать лет. - Она кстати еще целый месяц будет гостить у моей тетушке в деревне.
- Аааааа.
- Так одиноко, тоскливо без мужчины.
- Так может, я это, поживу у тебя месяцок. - Его самого поражало и ужасало, то что он делает и говорит.
- А ты знаешь, я сама тебе хотела предложить. Учеба же у тебя только через месяц начнется. Чего тебе по общагам мучаться. - Она вдруг ощутила, как он взял её руками за талию и прижался к ней сзади. Жаркая волна накрыла её. Она глубоко и часто задышала, и опираясь руками на постель, еле слышно прошептала. - Ты чего?
- Наташа. Наташа. Наташа. - Он всё повторял и повторял её имя, а молния юбки расстегнулась и юбка упала вниз, за ней последовали остальные части гардероба проводници.
Дальше всё было, как в тумане.
Так Дмитрий Ромашин стал мужчиной и нашел жильё в Москве. А его жадные дядьки выпали из его жизни на целых двадцать лет.