Ранним утром Матвея , как будто кто-то дернул за руку. Он с тревогой посмотрел в окошко, но было еще темно. - Слава богу. Значит не уехали еще. - он вышел во двор налил воды и дал корма скоту и лошадям. Проверил всю упряжь, и присел на лавочке возле дома. Только, только начало светать. В полумраке, краем глаза он заметил, кто-то бесшумно скользнул из дома. Повернув голову Матвей увидел, сидящую рядом с собой Евгению. Поутру было зябко, и она укутала голову, так что наружу выглядывали только насмешливые глаза. - Что медведь, не спится?
Лицо Матвея расплылось в счастливой, радостной улыбке.
- Это ты. Зоренька моя ясная. Никому тебя не отдам. Ни атаманову сынку , ни кому другому. - он протянул руку, чтобы дотронуться до девушки.
- Э, э не замай. - она отсела от него подальше. - Ишь распелся. Небось не один десяток девок под себя подмял? Леший! Для тебя я крепкий орешек. Зубки сломаешь.
- Ты для меня царица. Повелевай. Что хошь для тебя исполню. - Его дикая, дремучая, буреломная страсть постепенно покоряли Евгению. Она ощущала себя первобытной женщиной, которую крадут из родного племени. Ей надо кричать, звать на помощь, но она поражена силой, красотой и мощью своего нежданного похитителя. Его ловкость и напор покоряют её, и она уже не жертва, а счастливая избранница, готовая к новой жизни.
Они ворковали с Матвеем, как голубки всё утро, пока старики окончательно не встали. Всю дорогу на ярмарку и с ярмарки, Матвей не отходил от неё. Они говорили, и не могли наговориться, смотрели, и не могли насмотреться друг на друга. При этом Матвей успевал всецело помогать Игнату, заставляя то же самое делать своего младшего братишку. Так что работящий, да смышлёный парень пришелся Игнату по душе.
На ярмарке Игнат накупил для дочки нарядов всяких, перин, да подушек. Но приехав домой Евгения даже не пыталась похвастаться перед домашними своими новыми сарафанами, и платьями. Она ходила по комнатам сама не своя. Он уже полностью поглотил её всю без остатка. Все думы и мысли были только о Матвее.
Игнат тоже почувствовал разительные перемены в дочери, и догадывался, откуда ветер дует. Кошки скребли на сердце, но он никак не мог пойти против своего обещания. - Не смотри так на меня дочь, не трави душу. Сама согласие давала. Обратного пути нет. Через месяц свадьба с атамановым сынком, и точка.
В это же время Матвей, приехав в отчий дом, летал от счастья на седьмом небе. Первыми поняли, что что-то не так его младшие братья. Он отказался пойти с ними в деревню на гулянку. Всегда охочий до девок, Матвей не пропускал мимо ни одной юбки. И слыл в округе главным сердцеедом. Отцы семейств ненавидели его люто и неистово. Так как число попорченных им девок исчислялось десятками. Не пропускал он и аппетитных замужних солдаток, скучающих без служилых мужей долгие годы. К двадцати пяти годам Матвей стал неофициальным папашей нескольких детишек в близлежащих деревнях. Мать его постоянно сокрушалась и плакала за своего непутевого сына. Молилась за него и просила бога образумить Матвея, так как многочисленные обращения к мужу толку не давали никакого. Сам же глава семейства Порфирий Силыч, относился к похождениям старшёго сынка легко, особо не заморачиваясь его деяниями на любовном фронте. По его разумению, каждый в молодости должен был перебеситься, чтобы в старости на устах не было горечи от невыполненных желаний. Хотя иногда, когда Матвей уже совсем переходил все границы, ему хорошо доставалось, от всё еще мощной и тяжелой руки отца. Вообще в округе Матвей слыл самым сильным. Всё мужское население ненавидело его, но боялась громадной силищи и необузданной смелости. Но сам-то Матвей знал, что сильней и ловчее отца, в их районе нет никого.
Прежде чем осесть со своим семейством в самой чаще лесной, Порфирий много где потопал на своих двоих. И не только по России и Сибири, но и в других странах. Был он и на Русских факториях в Америке и самое главное в Китае. Из своих странствий по Азии он привез много диковинных растений и снадобий, а главное знания. Будучи не грамотным, он ничего не записывал, а запоминал наизусть. Около своего дома в лесу он развел целую плантацию целебных трав, а недалеко большую пасеку. И славился не только своими медами, но и как врачеватель травник. Свои знания он каждый день вдалбливал сыновьям. Особенно любил он Матвея, и желал сделать его своим приемником. Но Матвей не любил возиться с корешками, да цветочками. Его больше интересовали другие знания отца, к которым сам Порфирий относился, как к чему-то второстепенному и несущественному. Речь шла об азиатских боевых искусствах. Ради смеха, он показал сыновьям несколько приёмчиков. Быстро, и казалось не прикладывая особых усилий, он раскидывал всех четверых своих богатырей легкими изящными движениями. Это восхитило Матвея. Кое-что он запомнил, и в последствии успешно применял в стычках с деревенскими парнями. Но он понимал, что это всего лишь вершина айсберга, и не раз упрашивал отца поделиться знаниями. Но Порфирий был не преклонен. - Сначала научись исцелять, а потом уже калечить. Помоги своему врагу, и он станет тебе другом.
Несмотря на безмерную любовь к Матвею, отца всегда беспокоила всегдашняя его нетерпеливость и какая то внутренняя не стойкость. Он быстро сдавался, если что то шло не так. Если красивая картинка, которую он нарисовал в своем воображении, не совпадала с суровой реальностью он уходил в сторону, предпочитая забыть о своей мечте.
Поэтому, когда он заявил, что намерен срочно жениться на Евгении, и попросил у отца денег, да еще и заявил, что она уже помолвлена, Порфирий попросил его хорошенько всё обдумать недели две, и тогда уже решать. Но пожар в сердце Матвея не давал ему покоя. На следующий день он опять заявился к отцу.
- Не могу я батя без неё, не могу и дня. Поехали к Игнату, дочку сватать. А иначе нет жизни для меня, помру я батя.
- Не дури. У тебя таких девок еще с полсотни будет. Да и виданное ли дело у атамана невестку отбивать. Нам еще жить здесь сынок.
Недельки две муторно будет, а потом забудешь
- Не забуду батя. Никогда не забуду. Ежели чего, без тваво согласия украду Евгению. И убежим с ней. Она тож на всё согласна.
- А ты по чём знаешь, что согласна.
- Чувствую я батя. Нутром чувствую. - Такое неистовое упорство сына удивило Порфирия, но вида он не подал.
- Ладно, если всё так серьезно, через семь ден поедем к твоей крале.
Раньше никак, даже не проси!
А пока поможешь мне улья на зиму утеплить, вон на озере уже лёд по утрам. Зима в затылок дышит.
Матвей бухнулся на колени перед отцом. - Век за тебя бога молить буду, папаня. Ты её сам как увидишь, полюбишь, как родную. - Он еще не знал, что эти семь дней полностью изменят их с Евгенией судьбы.