К турчонку Ваське в селе привыкли довольно быстро. И раньше из дальних походов привозили казаки себе турчанок в жены, да и получались у них смуглые ребятишки опосля, тоже часто.
А вот , что касается Черного Ветра, это да. Тут уж молва до Ростова дошла. Не каждый день в простом казацком селе встретишь чистокровного арабского скакуна.
Ар-рих был абсолютно черным. То есть совершенно, как бездонные глубины космоса. И только когда он открывал рот, как далекие звезды, сверкали его белоснежные зубы. Он был прекрасным юношей, которого изваял великий Микеланджело, но только не человеком, а жеребцом. Этакий лошадиный Давид. Грива его спускалась волнами почти до земли. Своей чистопородной нервностью и непокорностью, он напоминал великосветскую красавицу, равнодушно отвергающую толпы поклонников, но если уж влюбившуюся в кого то, то до болезненной, неуемной страсти.
Бог явно создал его для услады людских глаз. И для зависти их черных душ. Он был великолепен всегда, когда просто стоял, или когда медленно гарцевал и с презрением посматривал на вожделенные взгляды людей. Но его не зря назвали Черный Ветер, в этом имени заключалась вся его суть, вся его истинная жизнь.
Если он не несся по степи, как ветер, он не жил. Жажда скорости, это всё ради чего он появился на этом свете. Он был Черным Ветром и этим всё сказано.
Когда он попал в казацкое село, ему уже исполнилось четыре года. Он был на пике своей формы. На пике резвости. Он знал Игната уже два года. Да он слушался его, он подчинялся ему. Он даже по своему был предан Игнату. Но той беспрекословной любви, когда ты встретил человека и любишь его уже до конца дней своих, не отдавая себе отчет за что, и почему, такого между ними не было.
Удивительная любовь лошади и человека случилась между Черным Ветром и Зульфиёй, и она же по наследству перешла Ваське.
Он был для нее другом, братом кем угодно, но не конем, поэтому она не позволила себе ни разу в жизни сесть на него верхом.
Другое дело Васька.
Конь играл с мальчиком, как его верный песик. Всегда готовый к любым шалостям и проказам. Их дом стоял на крою села, и за ним начиналась бескрайняя донская степь. Ветер гнал волны по высоким травам. Но Черный Ветер каждое утро несся опережая эти волны. Да так далеко, пока не превращался в ели различимую точку. Игнат каждый раз с тревогой вглядывался и ждал возвращения мальчика и лошади. И каждый раз радовался, как ребёнок, когда Ар-рих, дробной рысцой въезжал во двор с сияющим от счастья шестилетним мальчишкой на спине. Немыслимый галоп без седла, как это возможно для ребенка, мозг Игната отказывался верить в это, но вот уже два месяца это повторялось изо дня в день, и глаза видели это чудо каждое утро.
В древней Греции верили в существования кентавров, легендарных полулюдей, полулошадей. И эта легенда возникла не на пустом месте. На богатую Грецию часто нападали кочевники с севера - скифы. Они восхищали всех своим искусством наездников. Всадник и конь, как будто были одним целым. Такими же были Васька и Черный Ветер. Они чувствовали друг друга до тонкостей, до мелочей воспринимая каждое малейшее движение тела, друг друга. Часто Васька не слезал с Ар-риха по несколько часов, и засыпая клонился то вправо, то влево, и Игнат сам видел, как конь, чувствуя это соответственно наклонялся то влево, то вправо да еще и встряхивал мальчишку, тот просыпался и как не в чем не бывало продолжал свой путь. Мальчик не признавал седла, шпор, хлыста, уздечки. Конь полностью был свободен от всяческих пут. Васька кстати тоже. Часто по утрам конь сам поддевал мордой внутреннюю щеколду ворот конюшни, выходил во двор и останавливался возле открытого окна, за которым, на старом сундуке спал Васька. Черный Ветер просовывал морду внутрь и чуть слышно похрапывал, чтобы не услышали другие, прямо над головой мальчика. А если тот никак не реагировал, тыкался мордой в его щёку. Мальчик чуть приоткрыв глаза видел перед собой черный глаз коня весь в бахроме громадных пушистых ресниц, и пытался дотронутся до его носа, но тот отдергивал голову. Мальчик садился на своем ложе, снова пытаясь поймать голову Ветра, но тот вновь ловко уворачивался. Васька наконец полностью просыпался, подскакивал на ноги, обнажая свою маленькую, тугую попку. За их игрой из под одеяла наблюдала Марья. Мальчишка с сундука перескакивал на подоконник и заключал шею своего любимца в объятия. - Ар-риххх. - произносил он негромко. Звук х произносился не как хрипящий, а на выдохе чуть слышно, как будто знойный ветер шевелил верхушки песчаных барханов, и песок тонкими струйками стекал вниз. Одним прыжком оказывался Васька на спине коня, и они медленной рысью выезжали со двора. В этот момент с кровати быстро подскакивала Марья и переваливая свой животик из стороны в сторону, как можно быстрей устремлялась к двери. Она распахивала дверь настежь, и как раз заставала их остановившимися на мгновение сразу за изгородью. Они несколько секунд молча смотрели на бескрайние степные просторы, а затем раздавался громогласный, какой то первобытный крик. - Ар-риххххх Аль-Асвааааад. - как будто целое бедуинское племя поддерживая себя дикими воплями неслось по пустыни, и ветер срывал с их уст гортанные звуки, превращая их тоже в порывы упругого ветра. Два обнаженных тела, слившись воедино уносились в далекие дали, оставляя за собой дрожащий от скорости воздух. Марья восторженно провожала их взглядом и такая благодать растекалась по её душе и телу, что словами не передать. Сзади подходил Игнат и молча обнимал её за плечи, осторожно гладил её животик, целовал в шею, и повернув к себе, улыбаясь говорил. - Еще один день под богом, душа моя. Наш день.
Вот так, ни как себя не афиширую, без крику и шуму поселился в казацком селе Красновском настоящий Кентавр.
Обычный турецкий мальчик Вася на обычном арабском скакуне.
Но оказывается, это пока молния сверкнула, а раскаты грома еще только летели, чтобы оглушить всех.