Прошло три недели. Время успокоило бури во всех душах. Наступил полный штиль. Везде и всё было тихо и мирно. Вадим уехал в Штаты. Он долго уговаривал Светлану Алексеевну поехать с ним, но она упорно не соглашалась. Наконец он предложил ей работу секретаря-референта, договорился с американцами и ей прислали официальное приглашение и Митя принялся уговаривать её, на время их поездки оставить его пожить в доме Рахиль. Исаак Гуревич не возражал против этого, тем более, что Митька и так каждый день заступал на пост по охране Рахиль и прилегающих территорий. В общем Света тоже поехала с Вадимом. Кстати он очень удивился, что и Митя не присоединился к ним.
- А как же твой приятель? Ты же собирался получить миллионы? - спрашивал он Митю.
- Мне один человек сказал, что это не главное и я ему верю. Сейчас для меня главное этот человек.
- Совершенно верно это не главное. А ты познакомишь меня с этим мудрым и таким дорогим для тебя человеком? - они сидели на кухне за круглым столом, около Вадима сидела мама Мити. Она лукаво улыбалась посматривая на Митю, ей то очень хорошо был известен этот человек.
- Я очень люблю свою маму. И мне нравится, что вы рисуете только её и ничего больше.
- А причем здесь твоя мама, - удивился Вадим.
- Если вы увидите этого человека, вы будете рисовать только его, - самоуверенно заявил Митя.
- Ты меня заинтриговал, что же это за такой расчудесный человек, что даже твоя мама не может с ним сравниться.
- Спокойно езжайте в свою Америку и не расстраивайтесь. Приедете, я вас познакомлю с вашим новым творческим периодом.
Вадим обнял Светлану за плечи, - Врятли. Творческий период у меня на всю жизнь один единственный.
Так они и расстались каждый со своим периодом.
Митя ни на шаг не отходил от Рахиль. Стояли чудесные июньские деньки, но они почти совсем не гуляли, всё время проводили в квартире. Болтали обо всём подряд до 2-3 часов ночи, а потом дрыхли до 12 дня. Рахиль бежала утром и сразу же открывала все окна на распашку, июньский жаркий день с шумом улиц с тополиным пухом медленно вваливался в их квартиру и растекаясь по комнатам заполнял всё пространство. Теплый ветерок бродил по углам, нежно перебирая длинные черные пряди волос девочки. Митька смотрел как она носится по комнатам в одной длинной ночной сорочке и был абсолютно счастлив. Никогда в жизни ему не было так беззаботно и легко. Тот страшный день, когда он бежал к ней через весь город давно растворился и пропал, как черная бесформенная тень на стене. Всё это время он ни разу не посмотрел на нее, на эту самую стену. Ему это было не нужно, он смотрел только на свою Рахиль. А в тот тревожный день так ничего и не случилась. Беда играла с ними в прятки. В тот раз её заметили и она ушла из виду, затаилась, чтобы нанести удар в самое неподходящее время. И люди успокоились, утратили бдительность. А черные самолеты беды, полные бомб отчаянья уже летели, чтобы сбросить их на сады нежности и любви, распустившиеся в душах успокоенных людей. Но пока души Митьки и Рахиль не чувствовали этого, они порхали как птички наслаждаясь друг другом.
Такой же мир с запахом войны воцарился в их квартире. Дом был поделен между двумя женщинами. В одной безраздельно правила Дуняша в другой Рахиль. Обе они представляли грозные боевые единицы, мужчины же плелись где то в тыловых обозах, не принимая участия в боевых действиях.
Профессор совершенно не узнавал свою любимицу, свою гордость, свое счастье, свою доченьку. Он даже иногда начинал пугаться её неистового характера.
- За что она так ненавидит мою Дунечку. Мою долгожданную награду за столькие годы одиночества.
Дуняша приезжала из университета после учебы гораздо раньше профессора и начинала священно действовать готовясь к встрече с мужчиной. Прежде всего она готовила вкусный обед, что надо признать делала мастерски, не в пример молодым особам её возраста. Затем она красиво сервировала стол на две персоны. С начала персоны было четыре, но непримиримое противостояние с Рахиль, уменьшило их до двух, что очень огорчало папу Исаака. И самое главное еда на многочисленных тарелочках выкладывалась настолько красиво и изыскано, в истинно японском стиле, что сердце стареющего японоведа трепетало от счастья, а рот наполнялся слюной, готовой переварить всё, вплоть до японских тарелочек. Завершающим фаталити, являлась упаковка и макияж самой молодой девушки, как будто сошедшей с глянцевой обложки журнала. И когда такая богиня, благоухающая французскими запахами, покорно встречала своего профессора, как самая вышколенная гейша, Исаак Гуревич оказывался на самой вершине блаженства.
Рахиль тоже встречала своего любимого папулечку, чмокала его в щечку, фыркала на Дуняшу, быстро разворачивалась и убегала, к поджидающему её в дверном проеме Митьке. Митька приветствовал профессора поднятым вверх кулаком, типа испанского НО посарам, или индейского Хоук, профессор с серьезной миной выдавал ответное приветствие и дети скрывались на своей половине квартиры.
Профессор с грустью провожал взглядом свою любимицу, но ноздри его хищно расширяясь схватывали восхитительные запахи идущие из соседней столовой и он как змей за звуками дудки, полз за шелестом одежды Дуняши.
Исаак со знанием дела не спеша наслаждался едой. А Дуняша влюбленными глазами смотрела на него и рассказывала последние студенческие сплетни, вдруг раздался звонок в дверь. Она встала с не охотой и подошла к двери. Открыв дверь и опустив глаза в низ она увидела маленького мальчика лет 8-ми, очень худого с непропорционально большой головой, как будто сплющенной с боков. Плоскость головы продолжал большой длинный кривой нос, всё это сидело на коротенькой шейке, так что казалось что голова растет прямо из плеч.
- Эта еще, что за карлик нос, - осматривая мальчика подумала Дуняша.
Тонкие как нитки губы мальчика скривились не то в улыбке, не то в гримасе презрения. И не успела еще Дуняша ничего спросить, как резким движением, костлявые, длинные пальцы мальчика сорвали коротенькую юбочку Дуняши. Застежка порвалось и юбка упала вниз, обнажив ножки в черных чулочках, ах что не сделаешь для любимого профессора в столь жаркий день, и маленькие черные трусики. И не давая девушке опомниться следующим резким движением мальчик сорвал и трусики. Дуняша настолько опешила, что сначала замерла на несколько секунд. Из состояния ступора её вывел заливистый смех Рахиль, вышедшей на звонок в коридор и стоявшей сзади. Вне себя от гнева Дуняша потянулась чтобы схватить обидчика, но чуть не упала запутавшись в юбке. Мальчишка же с трусиками в руке кинулся наутек, слетая вниз по лестнице к спасительному выходу.
Быстрым движением натянув юбку и скинув туфли на высоченной шпильке, Дуняша босиком понеслась вслед за дрянным мальчишкой, намереваясь до конца расплющить его камбала видную голову.
Всё еще покатываясь со смеху, Рахиль заметила что за настежь распахнутой дверью в подъезде мелькнула какая то тень.
- Наверное там прячется еще один мальчишка, - подумалось Рахиль. И с радостной улыбкой, как была в одной ночной сорочке и босиком, она выскочила на лестничную площадку. Дверь за ней резко с громким стуком захлопнулась, толи от сильного сквозняка, толи от толчка, кого то невидимого.
На шум и визг женщин, в прихожую сбежались мужчины.
- Митя ты не знаешь, что здесь происходит, и куда подевались наши дамы, - растерянно спрашивал профессор.
Митька только пожал плечами. Он не был свидетелем происшедшего. Исаак с недоумением поднял роскошные туфли девушки и увидел, что вся верхняя одежда и обувь Дуни, на месте. Он с удивлением посмотрел на закрытую дверь, как бы требуя ответа от неё. Дверь некоторое время молчала, приходя в себя после оглушительного удара о косяк, а потом разродилась заливистым нетерпеливым звонком. Профессор поспешно открыл её и его челюсть со свистом пронесшись вниз осталась в открытом состоянии, то же самое повторила челюсть Митьки, так как увиденная картина способствовала только этому.
Перед ними предстала Дуняша, но не в образе кроткой гейши-студентки, а в виде разъяренной ведьмы, проклинающей весь свет. Вместо чулочков на её ножки были натянуты сплошные дырки. Колени сбиты до крови, видно она упала, всё таки запутавшись в своей юбке. Юбка еле держалась на ней, вяло поддерживаемая рукой. Образ довершали взлохмаченные волосы, и размазанный слезами гнева, макияж. Митька настолько поверил в этот образ, что машинально подал Дуняши стоящую в углу швабру, так как ничего другого подходящего на роль ведьменной метлы не нащупал. Рык ярости вырвался из груди Дуняши и перешел в злобное шипение, - Ненавижжжу. - она уже замахнулась шваброй на Митьку, пытаясь поквитаться с ним в отместку всем детям Земли, но в конец испуганный профессор перехватил вовремя её руку.
- Этот паршивец убежал, эта маленькая сво..., -встретившись глазами с профессором, она моментально, как по мановению волшебной палочки, сменила разъяренный тон, на кроткий и страдальческий, сразу же обмякнув, опустившись на колени, на пол, и зарыдала в три ручья.
- Милая успокойся, - опустившись на корточки и гладя Дуняшу по голове, нежно уговаривал ее профессор, по прежнему ничего не понимая. Он принялся ласково целовать её заплаканные глаза и не заметив вокруг дочки, спросил, - Дуняша, а где Рахилечка? - В глазах девушки мелькнула злость и тут же милая кротость заполнила их, - Дорогой мой, любимый только ты меня один понимаешь и жалеешь. Ну где же ей быть она здесь, наверное у себя в комнате.
- Её нигде нет, - упавшим голосом, чуть слышно произнес Митька. Мерзкое, тошнотворное предчувствие сжало его сердце, точно такое как три недели назад, когда он несся через весь город к своей Рахиль.
- Да не может быть, она стояла здесь в коридоре, за моей спиной, когда я погналась за мальчишкой, - решительно утверждала Дуняша.
- Может быть она выбежала за тобой. Милая, вспомни хорошенька, когда ты возвращалась ты не заметила Рахиль, - уже начиная тревожиться, торопливо спрашивал профессор.
- Да нет же, её не было на улице, это совершенно точно. Там вообще никого не было. Только, эээ..., - Дуняша слегка замялась, и затем продолжила, - меня, я помню это немного удивило, я заметила как какой то старик с длинными седыми волосами, весь в черном, в глубоко надвинутой шляпе, как раз заходил за угол нашего дома. Меня удивило, то откуда он мог взяться, когда я выбегала, его не было. И еще мне показалась странным его походка.
- Да, да я знаю его. Он ходит не как старик, а как молодой парень, пружинистым легким шагом. Я его видел в нашем дворе три недели назад. - затараторил, всех перебивая Митька, а сердце его от предчувствия беды, сжалось еще сильнее. Чуть слышным, совершенно упавшим голосом он спросил Дуняшу, - Она была с ним?
- Нет, нет он шел совершенно один. Он как раз занес ногу, чтобы зайти за угол, в этот момент я его и заметила и Рахиль с ним не было. Это точно, - безоговорочно утверждала Дуняша.
Оба мужчины как по команде вскочили, расправились как взведенные пружины, готовые к решительным, немедленным действиям. Митька сейчас походил на комиссара, времен гражданской, бесстрашного и властного. Он раздавал приказы взрослым направо и налево и как не странно, они слушались его беспрекословно, ощущая, просто физически, его властную силу.
Он извлек из сумочки Дуняши, очень дорогой сотовый телефон, недавно подаренный профессором, она только успела проводить его робким взглядом. Второй, старый, дешевенький он сунул ей в руки.
- Ты будешь сидеть здесь у двери и ждать её. При любом подозрительном звуке, запахе, шорохе, ты будешь звонить мне. Поняла. - Дуняша только кивала в ответ, покорно слушая Митьку.
Повернувшись к профессору он заметил на его лице , попытки сделать его строгим и осадить зарвавшегося мальчишку, но Митька не обращая внимания, спокойно продолжал.
- Профессор не время. Вы обойдете сейчас все дворы вокруг. Будете расспрашивать всех, кто вам встретится, всех, кто высовывается из окон домов, кто сидит на лавочках возле подъездов, показывая им фотографию Рахиль. И даже если они не видели её, пусть рассказывают обо всем подозрительном, необычном, обо всех людях, которых они никогда не видели в своем дворе раньше. Митька быстро сбегал в комнату Рахиль и принес ученическую тетрадь, карандаш и две выдранные из фотоальбома фотографии Рахиль. Одну фотографию он сунул себе в карман, всё остальное отдал профессору.
- Исаак Карлович записывайте подробно всё в эту тетрадь. - профессор стоял по стойке смирно, как солдат, и так же покорно, как Дуняша, кивал головой.
- А я обойду всех этих, из нашего подъезда, и расспрошу их. - при слове этих, Митька сморщился, ни ко всем жителям подъезда он относился с симпатией. Дом был старым и добротным, с громадными квартирами, со старыми печами в изразцах с вычурной лепниной и прочими загогулинками.
Заселяющий квартиры контингент был очень разношерстным от древних бабушек, занимающих одну комнатку и еле сводящих концы с концами на нищенскую пенсию, до современных нуворишей, занимающих по целому этажу и укрепляющих межэтажные перекрытия для установки гигантских джакузи со встроенной мини-биржой и прямой "правительственной" связью.
- Митенька да вас просто не пустят на некоторые этажи, там же везде понатыкали охрану- этих гарилообразных бритоголовых мутантов. - с сомнением произнес профессор.
- Это вас не пустят, а я пройду, - самоуверенно утверждал Митька.
Профессор, вполне удовлетворенный ответом, развернулся и пошел к выходу, но не дойдя до двери, как то неожиданно, сразу, сгорбился и обмяк.
Он повернулся и Митька увидел как слёзы бегут, огибая мешки под глазами, по морщинистым щекам. Пожилой мужчина выглядел как несчастный измученный ребенок.
- Митенька всё повторяется, как семь лет назад, мы не найдем её, я потерял своё последнее счастье. Также летним днем ушла моя любовь, моя Циля, больше я не видел её никогда, хотя искал несколько лет. Она ушла, она растаяла в воздухе и вместе с ней, как мираж растаяли самые счастливые четыре года моей жизни. - профессор медленно опустился на стул и склонил голову на грудь подошедшему Митьке. Он нежно, ласково гладил Исаака по голове. Они поменялись местами, мужчина стал мальчиком, а мальчик мужчиной. Сердцу Митьки стало так беспредельно тревожно, что черная пелена затуманила взор и он чуть не упал в обморок. Он тряхнул головой и невероятным усилием воли взял себя в руки.
- Вспомните, пожалуйста вспомните всё что произошло семь лет назад. Там был старик в черном? Был, или нет? Это главное, что я хочу знать?
Профессор зарыдал еще громче. - Да нет же Митя. Причем здесь какие то старики. Самое то страшное, что ничего не было, ничего. Мы были абсолютно, безбрежно счастливы. Синий бесконечный океан любви, без намека на берега печали. Ты не можешь себе представить, как я любил эту женщину и как она любила меня. Мы боготворили друг друга. Я не ходил по земле я летал. Мне было всё легко и подвластно в то время. Я до сих пор живу за счет тех работ, которые написал тогда. Мы любили друг друга с остервенением, не замечая, минут, часов, дней. И с таким же остервенением я писал о японской поэзии. Любовь и любимая работа, любимая работа и любовь. Жизнь была, как счастливый сон. Митенька с тех пор я стал бояться быть счастливым, меня жестоко наказали в тот день, за мое громадное счастье, его отняли полностью и навсегда. В тот день мы сидели и обедали в столовой. Бренчал телевизор, помню, что то показывали о каких то там выборах, но нам было наплевать мы видели только друг друга. У меня на коленях сидела четырехлетняя Рахилька. Я целовал её в пухленькие щечки, Циличка сидела рядом и целовала нас обоих. Рахилечка старалась уклониться от наших приставаний, потому что мы мешали ей, что то рисовать на скатерти. Она махала ручками и кричала на нас. - Вы такие Целаванки, от целовайтесь от меня сейчас же. - Мы смеялись и продолжали целовать её. В этот момент и раздался тот самый звонок, после которого моя жизнь кончилась. Циличка вскочила легко, как птичка и побежала к двери. Выходя из столовой она обернулась и улыбнулась нам, улыбкой счастливой, молодой, красивой, беззаботной женщины и скрылась из вида. Больше я не видел её никогда. Я искал беспрерывно три года, милиция меня возненавидела. Я требовал отчета от них каждый день. Подключил к поискам кого только можно и кого нельзя.
Я познакомился со всеми бандитами Питера. Всё было бесполезно и надежды оставили меня. И я полностью посвятил себя дочери. И вот теперь меня лишили и её, моего света, последней крупицы моего счастья. Неожиданно сильно Митька дернул профессора вверх за плечи, поставив его на ноги и громко закричал на него.
- Вы слышите второй раз у них не выйдет никогда и не за что. А сейчас мы пойдем и будем искать её. И вернемся только с ней, или исчезнем вместе с ней. Пойдемте профессор. Исаак Гуревич полностью расправил плечи, смахнул рукой последние слезы.
- Да, да, или исчезнем, да, да вместе, - воодушевленный он решительно направился к выходу. Митька стремглав выбежал за ним.
Он сбежал вниз на первый этаж и постучал в первую дверь.
Дверь открыл пожилой мужчина лет 60-ти. Сухой, поджарый, чуть сутулый, но двигающийся довольно бодро и быстро для своих лет. Крупные черты изможденного лица и внушительных размеров нос, соседствовали с добрыми, спокойными глазами, внимательно изучающими Митьку.
Стойкий запах табака выдавал в нем заядлого курильщика.
Он был одет в клетчатую старомодную рубашечку, заправленную в такие же старомодные серые брючки, уже изрядно лоснящиеся от долгой носки. Эта порывистость движений мужчины сразу привлекла внимание Митьки.
- Здравствуйте молодой человек. Давно жду вас. Наслышан о ваших удивительных способностях. Очевидно вы тоже узнали о моих изысканиях? Поэтому милости просим. Нам предстоит долгая беседа. Я надеюсь вы располагаете временем.
Митька совершенно ничего не понял из того , что лопотал этот старик,. Но он не придавал этому никакого значения, а вот излишняя спортивность этого старика, очень встревожили, и в тоже время обрадовали его. - Неужели это он, тот самый в черном. - подумалось Митьке. Он по прежнему неразрывно связывал старика в черном и пропажу Рахиль в одно целое. Почему он и сам не понимал.
И тут такая удача. Он с первого раза нашел этого старика. Вне себя от счастья, предвкушая увидеть Рахиль, он поднырнул под руку мужчины, загораживающую дверной проход и вбежал в первую комнату, затем во вторую. Он облазил всё, включая туалет. Заглянул в шкафы и под кровать и опять вернулся в коридор. Мужчина улыбаясь, спокойно наблюдал за всем происходящим.
- Вы чрезвычайно любопытный молодой человек. Может быть я вам могу чем-нибудь помочь?
- У вас черный плащ, или такая черная длинная одежда, не знаю как называется и черная шляпа есть? Только не обманывайте. Я всё равно проверю. - с места в карьер, продолжал Митька.
- Шляпы не ношу. Предпочитаю кепки. Плащ есть, но стального цвета. Обманывать может быть буду, но пока причин для этого нет. Вы удовлетворены ответами Митя? - отрапортовал мужчина.
- А откуда вы меня знаете? Я вот вас совсем не знаю.
- Я же сказал, что наслышан о ваших способностях. В одном доме все таки живем.
- Но я вас здесь раньше никогда не видел.
- Возможно просто не замечали. Есть такие люди, которые могут прожить с вами рядом всю жизнь, а вы не заметите и так и не узнаете об их существовании, потому что они живут своей внутренней тихой жизнью, никак не проявляя себя во внешнем мире. И напротив, какого-нибудь никчемного, скандального, шумного пьянчужку, знает весь район, потому что он всем изрядно досаждает. А собственно какой скелет в шкафу вы у меня искали?
- У вас в шкафу скелет? Врете. - и Митька опять понесся в комнату к шкафу. Тщательно его изучив, он ничего не обнаружил и вернулся опять в коридор.
- А ведь вы, всё таки врете. Там нет ничего кроме одежды.
- Ну во первых врете говорить не прилично, а во вторых это такое иносказательное выражение, означающее примерно то, что каждому есть , что скрывать.
- А вам есть, что скрывать.
- Ооооо, у меня целая футбольная команда скелетов, которые бряцают костями по ночам, не давая мне спать.
Но Митька спешил и он сунул под нос господину фото Рахиль. - Вы её видели, недавно? В течении часа. Или может быть, что то заметили подозрительное?
Мужчина внимательно рассмотрел фото. - Обворожительная особа. Она кажется со второго этажа. Одобряю ваш выбор. - он еще несколько секунд смотрел на фото, а затем спохватившись добавил, - А что? Случилось что-нибудь?
- Она исчезла. Просто вышла из квартиры и пропала.
- Ну так что же вы теряетесь. С вашим то удивительным даром. Пойдемте. У меня из окна её прекрасно видно. Спросите.
- Что видно? - не понял Митя.
- Да стену же, дорогой вы мой. Она вам всё и расскажет о вашей пассии, которая наверняка, где-то беззаботно бегает во дворе.
Мужчина взял Митьку за плечи и провел в комнату. Поставив стул возле открытого окна, он усадил мальчика, а сам расположился сбоку, внимательно за ним наблюдая.
Митька принялся жадно рассматривать стену, ярко освещенную солнышком и такую знакомую каждой своей черточкой. Вот он увидел Вадима и свою мать, идущих где то между громадными домами. Не то. Он как будто пере листнул страницу, переведя взгляд на другую часть стены. А это какой то вокзал, похоже железнодорожный. Да, да Московский вокзал, и какой то нерусский парнишка, чуть старше его, протягивает руку, опять не то. Так последовательно он осмотрел всю стену. Она тараторила о чем угодно, но о Рахиль не слова. Митька с удивлением и недоумением повернулся к мужчине. - Она молчит. Она ничего не знает о ней. Представляете ничего.
- Не может быть. Попробуй еще раз. - уверенным голосом поддержал его мужчина.
- Да, сейчас. Я попробую спросить её напрямую. - он придвинулся ближе к окну, взялся пальцами за подоконник и закрыл глаза. Мужчина внимательно продолжал наблюдать за ним, что то записывая в блокнот.
Какое то время Митя сидел абсолютно неподвижно, только пальцы всё сильнее и сильнее сжимали подоконник, белея на глазах. Затем несколько судорог пробежало по лицу и неожиданно всё тело Мити забилось в конвульсиях, как от сильнейшей лихорадки. Одна за другой потекли струйки крови из ноздрей. Сидящий сбоку мужчина не на шутку испугался и стал трясти Митю, пытаясь вернуть его в действительность, но всё было бесполезно. Из под ногтей Мити также выступили капельки крови. Неожиданно он бессильно обмяк, и если бы вовремя не подставленные руки мужчины, свалился бы со стула. Он перенес его безжизненное тело на диван. Поднял веки. Глаза Мити закатились и никак не реагировали на свет. А пульс он так и не смог нащупать. Окончательно перепугавшись, мужчина срочно вызвал скорую помощь.
Приехавший врач, после осмотра, констатировал, что Митька находится в глубочайшей коме. Его лицо и руки
были измазаны кровью.
- Что здесь произошло? Это ваш мальчик? - с подозрением рассматривая мужчину, спрашивал врач. - Кстати как вас зовут?
- Меня? Герольд Васильевич Степанов. Мальчик не мой. Он живет сейчас временно в квартире Љ 7 на втором этаже.
Врач с еще большим подозрением посмотрел на него.
Отведя медсестру в сторону, он шепотом сказал ей. - Ох что то не нравится мне этот Герольд, Машенька выйдете в подъезд и вызовите по сотовому милицию, только осторожнее, что бы он не заметил.
Врач опять подошел к мальчику. - Так как вы говорите его зовут? - обратился он к Степанову.
- Его зовут Митя, фамилии, к сожалению не знаю.
- Так что здесь произошло, вы можете толком объяснить? Почему кровь из носа течет и руки в крови? - продолжал настаивать врач.
- Вы понимаете это очень трудно объяснить. Дело в том, что мальчик обладает паро-нормальными способностями. И вот, как раз, он пытался применить эти свои способности, чтобы найти пропавшую девочку, кстати она тоже из 7-й квартиры. А результат вы видите сами.
- Паро-нормальные говорите. А каким образом он оказался в вашей квартире? Это вы его сюда привели. - резко спрашивал врач и с этими словами раздел мальчика и переворачивая, тщательно осмотрел со всех сторон.
Пришла медсестра, молча кивнула врачу, и он направил ее на второй этаж предупредить родственников мальчика, о том что он будет срочно госпитализирован.
Прибежала перепуганная Дуняша. Столько всего свалилось сегодня на её голову. Она растерянно трогала безжизненное тело Митьки и обернувшись заметила, сгорбленную фигуру Степанова и закричала безумным голосом. - Это вы с ним сделали, чудовище. И бросилась на него вцепившись длинными коготками в лицо и шею, подоспевшая милиция еле оттащила её в сторону.
Бедный, изрядно оцарапанный Степанов, был тут же заключен под стражу и доставлен в ближайшее отделение, для выяснения. А Митьку отвезли в реанимационное отделение.