Аннотация: 2010 г. Один день из жизни говнонеформалов. Выворачивание наизнанку представления херок о готической субкультуре. Намеренно грубый стиль повествования и язык. Есть непечатные слова.
Автор ни в коем случае не хотел обидеть ниженазванные музыкальные коллективы и их поклонников.
Мэйден и Астарта встретились в метро, на станции "Тверская". Он ехал из Бутово, она - из Капотни, а путь они держали на "Речной вокзал", и потому места для встречи удобнее, чем "Тверская", было не найти. Астарта очень удивилась, увидев своего парня сходящим с эскалатора - интересно, что ему понадобилось на улице? - но тут же сообразила, что он, наверное, уже успел накачаться "Ягуарами", и ему приспичило поссать. Догадка подтвердилась, когда Мэйден сгрёб её в охапку и смачно поцеловал взасос - обдав при этом зверским запахом спиртного.
- Бля, еле от ментов убежал, - сказал он, выпуская девушку из объятий. - Прыгнул через турникет, нахуй. Наверное, до сих пор ищут.
- Пошли тогда скорее в вагон, - заторопилась Астарта.
По-настоящему её звали Симой. Сима страшно стеснялась своего старомодного имени и проклинала родителей, которые так над ней поиздевались. На тусовке она всегда представлялась только по нику, а если кто-то спрашивал, какое у неё настоящее имя, всегда говорила в ответ что-то жутко пафосное вроде "готы не должны говорить об этом кому попало, настоящее имя - это только для ближайших друзей". Ведь Сима была готом, да. Кстати, даже "ближайшие друзья" готессы Симы знали её только как Астарту.
Мэйден, которого по цивилу звали Максимом ("Вот уж кому повезло с именем!" - частенько думала Астарта), был высоким, тощим парнем с прыщавым лбом и подбородком. Ему было восемнадцать. Он носил длинные волосы, однако его крайне редко видели с чистой головой. Мэйден говорил всем, что "давно играет на гитаре и осваивает басуху" и слушает "крутые металлические группы и блэк-метал", однако никто никогда не замечал его с инструментом (хотя любой неформал, выучивший три аккорда, постоянно таскает на тусовки гитару). И подвывал он, не попадая, кстати, ни в одну ноту, только тогда, когда кто-нибудь играл в его присутствии "Арию". Хотя на тусовки достаточно часто забредали те, кто знал и играл песни зарубежных метал-групп. Мэйден уже несколько лет носил дерьмантиновую косуху - незаменимую вещь для валяния пьяным в подъездах и на земле, а пьяным Мэйден валялся очень часто; футболки и балахоны с "Арией" и с волками; вылинявшие черные джинсы с собачьей цепью и кроссовки. На спине у него, по обыкновению, болталась торба с вытершимся почти полностью рисунком, выглядевшая тощей, однако при этом всегда набитая под завязку каким-то хламом. Часто к Мэйдену в торбу складывалось купленное на всех бухло. Несмотря на свой крайне ободранный и неопрятный вид, Мэйден считался одним из главных красавцев на тусовке и пользовался огромной популярностью у девушек. О количестве его постельных подвигов и колоссальных размерах полового органа ходили невероятные истории. Когда-то Мэйден носил очки "как у Оззи", однако минувшей весной их разбили в неравном бою не то скины, не то гопота. По паспорту он был уже трудоспособным, только нигде не работал, однако умел профессионально аскать, отчего у него самого и у друзей-подруг всегда было много бухла. Кстати, не исключено, что очки ему разбили ребята, которые проходили мимо и оценили его талант, но с которыми он не пожелал поделиться наасканным.
Астарте было шестнадцать, она недавно окончила десятый класс. Как уже упоминалось, она была готом, самым настоящим готом. Порой печальным и депрессивным, порой - злым и колючим. Как ей самой казалось, каждый день, с каждой новой прослушанной готической песней, с каждым новым купленным напульсником она становилась всё готичнее. В её одежде присутствовали только чёрный, красный, фиолетовый и бордовый цвета. Волосы и ногти, естественно, были цвета воронова крыла. Сегодня её тело, не одаренное выдающимися формами, украшала чёрная юбка в пол, чёрный же короткий топик с нарисованным драконом и два сетчатых нарукавника - чёрный и красный. На ногах - видавшие виды "Стилы". Лицо, несмотря на жару, было густо напудрено, глаза - нагуталинены. Шею оттягивали многочисленные подвески (каждая - ценой не больше ста рублей), пальцы были унизаны кольцами. На спине, конечно же, болталась торба и, конечно же, с "Лакримозой". Все готы должны любить "Лакримозу". И ещё "Найтвиш", "Визин Темптейшн", Мэрилина Мэнсона, "Отто Дикс", "Деформ", "Акадо", "Роман Рейн" и всё прочее, что в широких кругах считается "готикой". Но даже музыка - это не главное. Можно слушать металл или депрессивный русский рок и при этом быть готом - главное, чтобы у тебя было готическое мировоззрение, особый взгляд на мир. Это даже дурак знает. Сима очень гордилась тем, что её мировоззрение было готичным с самых юных лет. Она вообще подозревала, что готами рождаются, а не становятся. Сначала она страдала оттого, что родители не могут покупать ей такие же дорогие игрушки, как у лучшей подруги, по причине скромных зарплат, а позже - оттого, что одноклассники издевались над ней из-за отсутствия сисек. В 11 лет Сима впервые услышала о готах, почувствовала что-то близкое, знакомое, стала собирать информацию, и к 12 годам уже чувствовала себя полноценным, матёрым готом. Она полюбила смаковать свои страдания, резать руки лезвием, писать стихи о смерти и устраивать родителям истерики. Потом Сима накопила денег и приобрела одежду и атрибутику. Одноклассники теперь ещё пуще издевались над ней, но уже не только из-за маленьких сисек, а ещё и из-за кривого "мрачного" макияжа, бабушкинских юбок и 10 кг всевозможных висюлек. Но Симе было уже насрать на это гламурное быдло. Ведь она стала ходить на неформальские тусовки, где все её ждали, любили и ценили, а мальчики даже трахали. На каждой тусовке она нажиралась коктейлями и веселилась от души. Теперь у неё была совсем другая, богатая событиями, интересная жизнь. Ей уже даже не хотелось накладывать на себя руки. Она считала себя настоящим готом и сатанистом, красивой и стильной девушкой, придумала себе звучный ник и страшно гордилась всем этим вкупе. В тусовке Астарта была четыре года, считалась "олдовой" и могла поучать новичков. Тусовки были всей её жизнью, ничто другое её не интересовало. Хотя нет. Астарта запоем читала книжки про вампиров, ведьм, оборотней и прочее фэнтези. Все готки любят кровь и тёмную сторону жизни. А ещё они любят красивых длинноволосых мальчиков в косухах. Астарта уже три месяца встречалась с таким - с главным героем тусовки, Мэйденом, и сейчас они ехали предаваться любви в заброшенную Ховринскую Больницу, священное место всех московских неформалов. Потрахаться там на куче кирпичей и мусора в их тусовке считалось верхом крутости.
По дороге они выпили каждый по большой банке "Ягуара" (в сумке Максима оставалось ещё много алкоголя). Для Мэйдена это уже была третья за день, однако его состояние как будто бы не изменилось, а вот Астарта резко опьянела. Наверное, потому что пила на голодный желудок. Громко смеясь и что-то обсуждая, парочка добралась до больницы и отправилась на поиски охранника. Немолодой мужчина сурово взглянул на них исподлобья, явно намереваясь прогнать, но Мэйден быстро достал из торбы потрёпанное портмоне с надписью "Ария" (подарок бывшей девушки) и вытряхнул оттуда ворох мятых десяток. Видимо, свежий "улов". Охранник молча пересчитал деньги и пропустил ребят на территорию заброшки. Уже отойдя на несколько метров, Мэйден и Астарта услышали брошенное себе в спины:
- Высоко не поднимайтесь..
Парочка выбрала более или менее незасранную палату на пятом этаже. Мэйден извлёк из торбы баллончик с краской и нарисовал на чистой (к удивлению) стене большую кривую перевёрнутую звезду. Астарта смотрела на него с восхищением.
- Под ней будем, - гордо сказал Мэйден, заталкивая баллончик обратно.
Для начала они сходили поссать в разные углы. Потом Мэйден развернул подругу лицом к стене и расстегнул джинсы. Акт любви длился минут пять, однако оба участника остались крайне довольны. Комнату они покидали молча, с загадочным и романтичным видом. Спускаться решили по другой лестнице - по неизведанной тропинке, и замечтавшаяся Астарта, шедшая впереди, с чавкающим звуком наступила в какую-то подозрительную тёмную кучку. Мэйден долго и пьяно ржал над любимой, параллельно вспоминая разные истории о том, как говнодавы его друзей подтверждали своё название. У него-то самого говнодавов отродясь не было, несмотря на постоянное наличие денег - тяга к расточительству и постоянные пьянки не позволяли ему скопить даже на самые дешёвые "неформальские" ботинки.
По дороге к метро решили ехать на Болото - была пятница, и должны были приехать все друзья. Через час с небольшим влюблённые уже приветствовали свою компанию рукопожатиями, поцелуями и громкими радостными воплями. Сегодня были все: Ворон, Лестат, Демон, Смерть, Сатана - и ещё человек семь говноготов и говнометаллистов. Пьяный говнопанк Роджер спал на скамейке. Его скверно выбритый ирокез был сальным и свалявшимся. Вокруг кучковались другие неформалы, было шумно, многие тёрлись возле фонтана - начиналась жара.
Друзья пробухали ещё часа два, прежде чем у Лестата зазвонил мобильный. Он отошёл в сторону, поговорил и вернулся с радостным известием - родители уехали на выходные на дачу, и можно тусоваться у него. Компания радостно взвыла. После недолгих раздумий к Лестату, помимо Астарты и Мэйдена, решило ехать ещё шесть человек. Шестым был Роджер. Всем казалось, что он крепко спал, однако при слове "вписка" парня словно подбросило вверх. Никто не хотел его брать, однако Роджер чуть ли не на коленях умолял Лестата пустить его к себе: он прекрасно понимал, что ждёт его дома, появись он в таком ужратом виде.
Через двадцать минут компания уже ехала в метро. Путь держали в Медведково. Друзья передавали по кругу бутылку "Виноградного дня", шумели, громко смеялись и доказывали возмущённым соседям по вагону, что они живут в свободной стране и могут вести себя, как захотят. Мирно дремавший Роджер перед очередной остановкой разлепил глаза, выдавил несколько нечленораздельных звуков и блеванул под ноги толстой потной тётечке. Тётечка завизжала и выскочила в открывшиеся двери. Компании тоже пришлось выйти и выволочь проштрафившегося друга - одна из пассажирок потянулась к аппарату связи с машинистом. Быть "принятыми" на следующей станции никто не хотел, все хотели доехать до Лестата и продолжить бухать. Двое отволокли Роджера подальше от зоркого милицейского ока, и говнарь проблевался ещё раз. Остаток пути доехали более или менее спокойно.
Лестат жил в пятнадцати минутах ходьбы от метро. Притормозив возле супермаркета, друзья перетряхнули кошельки и отправили опустошать прилавки Мэйдена и Смерть - у них были с собой паспорта, подтверждавшие, что те прожили как минимум 18 пустых лет жизни.
Вскоре все уже сидели в трёхкомнатной квартире Лестата и наслаждались вседозволенностью. Орала музыка, орали гости, банки и бутылки быстро пустели. Хозяин делал вид, что подбирает что-то на гитаре. Роджер спал на маленьком диванчике, неудобно подобрав свои длинные ноги (рядом на полу на всякий случай стоял таз). Часам к десяти Астарта проблевалась и точно уснула бы прямо в туалете, если бы бдительный хозяин не заметил её странной позы в приоткрытую дверь. Вскоре Сима почивала на кровати Лестата. Мэйден тем временем чпокал в дальней комнате одну из говноготесс, которая мало уже что соображала и не замечала, свой на ней парень или чужой. Мэйден частенько пользовался случаем и трахал перепивших девушек, пока Астарта не видела.
Компания гуляла часов до трёх ночи. Когда закончилось бухло (в третий раз идти в магазин никто не захотел), иссякли темы разговоров (обсудили музыку, признаки готичности, компьютерные игры и последние пьянки), и все, кто пожелал, потрахался, народ начал разбредаться по спальным местам. Роджера бесцеремонно сбросили на пол.
Около семи утра Астарту поднял на ноги дикий сушняк. Она перелезла через тела, утрамбованные на кровати Лестата, и отправилась на поиски минералки. В квартире царил разгром, воняло перегаром и табачным дымом. Пустая тара, как ни странно, не валялась где ни попадя, а была собрана в аккуратную кучку возле входной двери. Всё-таки Лестат не был до конца свиньёй. На кухне Сима нашла и минералку, и даже пачку с тремя сигаретами внутри. Осушив добрую половину бутылки, она чиркнула зажигалкой и жадно затянулась.