Щелчок - и на секунду тело словно стало невесомым, а сотни лиц вокруг поплыли и завертелись. Мгновение - и темнота. Тишина.
Что случилось - я оглох, ослеп? Я хлопнул в ладоши - звук вполне отчётлив, но странно округл, как в пустом зале. Я ощупал стул под собой, ощутив холод металлического каркаса и шершавую ткань обивки. Без сомнения, я пока ещё в реальном мире. Я вытащил из кармана мобильник - сети нет, а диктофон записывает тишину. Остановив запись, я включил фонарик. Слабый луч выхватил из тьмы первый ряд кресел, где минуту назад сидели журналисты. Или не минуту?
Добравшись до выхода из конференц-зала, я убедился, что дверь заперта. К счастью, рядом с ней обнаружился выключатель. В ярком свете бросалась в глаза заброшенность помещения; видимо, им не пользовались несколько лет. Пыль на креслах, пыль на полу - казалось, даже воздух посерел от поднятой мной пыли.
Я подёргал ручку, пошумел, покричал, но никто так и не пришёл меня выпустить. Значит, остаётся только один вариант.
Хлипкая дверь вылетела с третьего удара, и я очутился в коридоре, столь же пустынном, как и конференц-зал. Похоже, во всём институте ни души. Ещё примерно полчаса я потратил на то, чтобы выбраться из здания, пока не нашёл пожарный выход, который отпирался изнутри.
Улица встретила меня октябрьской погодой. Ветер перемешивал в воздухе сочившуюся с неба морось и бросал её в лицо, срывал с деревьев последние жёлтые листья и прикрывал ими лужи. Немногочисленные прохожие, спрятавшись в капюшоны, торопились по своим делам, а машины, разбрызгивая грязь, проносились мимо. И это при том, что с утра всё было зелено и красиво. Не только погода, но и сам город изменился неуловимо: где-то фасад слегка обветшал, где-то, наоборот, обновился, где-то исчезла вывеска - всё вроде бы знакомое, но слегка иное. Где же я всё-таки оказался? Или верней, когда?
- Простите, вы не подскажете, какое сегодня число? - обратился я к проходящей мимо девушке. Та меня проигнорировала.
- Извините... - мужчина тоже меня словно не заметил.
- Да постойте же, - я схватил его за рукав. Он дёрнулся, освобождаясь, поскользнулся на мокрых листьях, едва не упав, и поспешил прочь.
Попробовав ещё несколько раз, я понял, что с прохожими мне поговорить не удастся. Тут я вспомнил, что неподалёку должен быть газетный киоск. По крайней мере, там я смогу найти ответ на свой вопрос.
Киоск обнаружился на привычном месте. Разложенные на витрине свежие газеты сегодня все кричали об одном: "Вынесен приговор профессору Мартынову", "Завершён процесс, длившийся восемь лет", "Профессор осуждён за убийство журналиста" - такие заголовки мелькали на первых полосах. И две фотографии: профессора Мартынова и моя.
Мир поплыл перед глазами.
Пейзаж изменился. Исчез киоск, исчезла пара-тройка домов вдали, но в целом город оставался прежним. Но самое главное - светило солнце, по-летнему тёплое. Только сейчас я ощутил, как озяб там, в предыдущем времени.
"Восемь", - левой, - "лет", - правой. Такой рефрен звучал в голове, пока я шагал, не разбирая дороги. Наконец, шок отступил. Пора собраться с мыслями.
Итак, ясно то, что я оказался в будущем и от своего времени меня отделяет восемь лет плюс сколько-то ещё, а профессор Мартынов сидит в тюрьме за убийство, которое не совершал. В остальном мне предстоит разобраться.
Я сел на скамейку и достал мобильник. На часах полпервого - столько было бы сейчас, не покинь я настоящего. Доступа в сеть по-прежнему нет, что, впрочем, неудивительно - стандарты связи могли за эти годы измениться, да и мой номер, скорее всего, уже давно не обслуживается. Я нашёл последнюю запись с диктофона, возможно, она поможет мне понять происходящее.
- Господа журналисты, прошу внимания, - раздался в динамике бодрый голос Мартынова. - Сегодняшняя пресс-конференция посвящена, как вы знаете, проблеме перемещения во времени. Хорошо известно, что путешествие в прошлое невозможно, что убедительно доказывают результаты следующих исследований, - последовало перечисление монографий и статей, принадлежащих преимущественно перу Мартынова и его учеников. - Однако же, вопреки мнению скептиков, ничто не препятствует перемещению в будущее, и сегодня мы в этом наглядно убедимся.
Далее профессор прочёл довольно пространную лекцию, изобилующую специфической терминологией, в течение которой журналисты откровенно скучали. Даже после второго прослушивания суть теории оставалась для меня туманной.
- Не буду вас больше томить, - продолжал Мартынов. - Перейдём к практической части. Перед вами машина, позволяющая осуществить путешествие в будущее. Если хотите, можете назвать её машиной времени. Это полностью рабочий образец. С помощью него мы уже совершили ряд успешных перемещений предметов и животных, а три дня назад отправили в будущее человека. Естественно, мы экспериментировали пока только с небольшими временными интервалами, но теоретически скачок может быть сколь угодно длинным. Чтобы не казаться вам шарлатаном, я готов продемонстрировать возможности машины прямо сейчас. Есть ли в зале добровольцы? Не бойтесь, временные прыжки совершенно безопасны, я испытывал на себе.
В ответ на слова профессора тогда поднялось несколько рук. Не знаю почему, но он выбрал меня.
- Итак, давайте установим интервал равным одной минуте, - я отчётливо помню, как Мартынов совершил какие-то манипуляции, и на приборной панели высветились зелёные буквы "1 мин.". - Сядьте на стул и не волнуйтесь. Вы почувствуете лёгкое головокружение, - дальше на записи слышен щелчок, после наступает тишина.
Интересно, а сам профессор определил, что произошло и почему? Хотелось бы мне с ним побеседовать, да вот только вряд ли он меня услышит - мало того, что я нахожусь неизвестно когда, так ещё невидим для окружающих. Пока звучала запись, ни один человек не посмотрел в мою сторону и не прислушался, а какой-то прохожий умудрился запнуться об мою ногу. Вроде здесь я, а вроде и нет. И даже жалкой тени не отбрасываю.
Так и не решив, что делать, я наведался домой, но ключ не подошёл к замку. Простояв несколько часов на лестничной клетке и дождавшись наконец нынешних жильцов, я убедился, что это совершенно чужие мне люди.
Почувствовав голод (а ведь не ел я, получается, лет десять), я просто стащил несколько банок с консервами в первом попавшемся магазине, уповая на свою невидимость. Однако сия нехитрая операция вызвала оживление среди покупателей - самопроизвольно взлетающие с прилавка продукты, действительно, выглядят слегка экстравагантно. Парочка особо впечатлительных зевак бухнулась на колени.
Воспользовавшись сумятицей, я поспешил ретироваться и съесть холодный ужин в укромной подворотне.
До конца дня я бродил в одиночестве по городу, внезапно ставшему чужим. Когда стало смеркаться, на одной из улиц мне встретилась большая лохматая собака чёрного с белым окраса. Она сидела на тротуаре, смотрела в мою сторону, но словно бы сквозь меня и тихо рычала. Уже привыкнув к невидимости и не ощущая угрозы, я приблизился. Внезапно собака прыгнула вперёд и вцепилась зубами мне в руку. В тот миг я снова переместился.
И очутился прямо посреди проезжей части - видимо, спасаясь от собаки, я успел отшатнуться в направлении дороги. Я повернул голову - мне навстречу на полном ходу летел грузовик. Я закричал. В последний момент грузовик дёрнулся и расплылся.
Я стоял посреди парка, никакой улицы не было и в помине. Похоже, последний скачок получился особенно дальним - такие липы и берёзы быстро не вырастают. Даже их тень не спасала от жары, но всё же мне везло - я вновь не попал в зиму.
Поплутав по лабиринту дорожек, я вышел в город. Место унылых многоэтажек заняли утопающие в зелени одно- и двухэтажные домики, лишь далеко на горизонте высились какие-то куполообразные строения. Машины на дороге попадались редко, и они мало чем напоминали чадящие конструкции двадцать первого века - обтекаемой формы и совершенно бесшумные, питаемые неведомым источником энергии, они стремительно проносились мимо и так ловко, совсем не притормаживая, проходили перекрёстки, как будто управлялись полностью автоматически.
Возле одного из коттеджей на шезлонге загорала симпатичная девушка, лицо которой мне показалось до боли знакомым.
- Света! - воскликнул я, но она меня, конечно, не услышала.
Я стоял и смотрел на неё, схватившись за калитку, но тут из домика вышла пожилая женщина и что-то сказала девушке. Взглянув на неё, я с ужасом понял, что удалился от дома уже лет на шестьдесят. И переместился вновь.
* * *
Я столько раз прыгал в будущее, что потерял счёт и скачкам, и дням моей жизни, проведённым в этом странном пути. Я видел времена войны и страданий, покоя и изобилия, времена застоя и времена перемен, но нигде я не задерживался надолго. Пока не разрядилась батарея, я несколько раз переслушал речь Мартынова, перерыл десятки научных библиотек, но так и не разгадал, что пошло не так. Однако я всё больше утверждаюсь во мнении, что ключевой в выступлении профессора стала дежурная фраза: "Не волнуйтесь".
Действительно, предметы не волновались и переместились успешно, подопытные животные тоже не волновались - они просто не могли знать, что происходит, ?- и вновь успех. Сам профессор, конечно, переживал, но наверняка у него была гордость за своё изобретение и уверенность в результате, которые превалировали. А вот мне замаскировать нервозность не удалось. И время оказалось слишком тонкой материей, чтобы это не отразилось на эксперименте.
Да, совершенно ненаучное предположение. Но как иначе объяснить то, что каждое новое потрясение отправляет меня сквозь время, и чем глубже стресс, тем дальше прыжок?
Люди меня не воспринимают, животные ощущают моё присутствие и реагируют, но по-настоящему всё равно не видят - я проверял.
Безмолвно наблюдая историю, я бегу, обгоняя эпохи, и больше всего желаю наконец остановиться.