|
|
||
50 избранных иронических и лирических произведений | ||
Агент из Скотленд-ярда, любитель биллиарда
Четыре миллиарда однажды проиграл.
Штаны, пиджак и блузу он проиграл французу,
Послал шары в Тулузу, а в эту не послал.
Спасаясь от погони, с револьвером в ладони
Он на вокзал в Лондоне немедленно удрал.
Агенту в Ливерпуле попали в ливер пули,
Но жизнь ему вернули и он ее забрал.
Очнулся он в Париже с поехавшею крышей,
Но по причине грыжи на две ноги хромал.
Он окунулся в Сене, как в собственном бассейне,
И на душистом сене спокойно задремал.
Агент очнулся в Риме, забыв родное имя,
Он в парике и гриме на север деру дал.
О Брюсе Ли в Брюсселе не слышали доселе,
Брюссельцы обрусели, устроили скандал.
Прикинувшись однако монахом из Монако,
На фабрике Госзнака он миллиард украл.
А после в Монте-Карло у Клары и у Карла
Кларнеты и кораллы на ралли отыграл.
И, как Адам на Еве, женился он в Женеве
На местной королеве и все долги отдал.
Вот так больному снится Венеция и Ницца,
Но ждет его больница и чуткий персонал.
Акулина
Я при всей своей гениальности
Поменял пятьсот специальностей:
Водолазом был и паромщиком,
И акульим был дрессировщиком.
Летом отпуск взял я с отгулами
И устроился в цирк с акулами.
Изо всех акул выбpал я одну,
Долговязую - метра 3 в длину.
У нее во рту зубы длинные,
Я назвал ее Акулиною!
За красу ее, да за прелести
Я бы снял ее в фильме "Челюсти".
Глазки красные, морда плоская
И без pук, как Венера Милосская.
Приручил ее нежной ласкою,
Обнимал рукой водолазскою.
До того дошло, чтобы мне пропасть,
Позволяла класть руки-ноги в пасть.
Угощал ее осетpиною,
Подружились мы с Акулиною.
А однажды в циpк я пpивел жену.
Акулина вмиг канула ко дну.
Я за ней полез в тот аквариум,
Позабыв, что есть и у твари ум.
Потерял контроль в повседневности,
Не учел у рыб чувство ревности.
Надоели ей игры в салочки,
Превратилась рыба в русалочку!
* * *
С ней живем теперь рядом с Гаграми.
Наслаждаемся, дышим жабрами.
Блин-да-мед
Мы лежали на постели,
Я внизу , а сверху кот.
Мы с котом всю ночь не ели.
Кот урчал, как мой живот.
Я, как зверь, во сне вгрызался
В аппетитный антрекот.
Только он сопротивлялся
И шипел, как дикий кот.
Кот ловил спросонок мышек
Или птичек на ветвях.
Драл растительность подмышек
И кустарник на бровях.
Мы ужасно похудели,
От кота остался хвост.
Мы в течение недели
Соблюдали строгий пост.
Но какая легкость в теле,
Ничего уже не жмет.
Ведь не все же, в самом деле,
Нам с котами "блин-да-мед"!
Бульдозер
На наших дорогах то в яму, то в пробку,
А то и в кювет попадешь.
Сигналят машины, газуют без проку,
Проехать им всем невтерпеж.
Тебе одному уступают дорогу,
Как будто ты - самый крутой.
И движется важно, подобно бульдогу,
Бульдозер грохочущий твой.
Прокати меня, сосед,
До лесного озера.
Для меня милее нет
Твоего бульдозера!
Ему не страшны никакие болота,
В хозяйстве он незаменим.
Зачем мне теперь мерседес шестисотый?
Я езжу с соседом своим.
Влюбляются девушки в киноартиста,
По роскоши сходят с ума.
А я полюбила бульдозериста
И влезла в кабинку сама.
Бывают обстоятельства
Бывают обстоятельства, когда все бросить хочется,
Забыть про обязательства, мешающие жить.
И думаешь усиленно, когда ж все это кончится,
А то недолго тронуться и горькую запить.
Забудь сегодня, старина, про своего начальника!
Давай нальем себе вина из заварного чайника!
А в магазине очередь за водкой не кончается
Назло циррозу печени и повышенью цен.
И сразу настроение заметно улучшается,
Когда перед зарплатою хватает на портвейн!
Забудь сегодня, старина, про эти неурядицы.
Давай нальем себе вина и все опять наладится!
Наладится, наладится... или совсем завалится.
Забыли мы про истину, которая в вине:
Когда запойный пьяница за водкою повадится,
Он вскорости провалится в бутылку к сатане!
На дне бутылки сатана, а мы с тобою - пьяницы.
Давай напьемся, старина, пусть сатана появится!
И сколько ты не пыжишься, и сколько ты не тужишься,
На ладан не надышишься, не повернешь на лад.
Тебя достанет сатана и ты запьешь от ужаса,
Когда зарплата только на заплату на халат!
Забудь про все, допей до дна, никак сегодня пятница.
Давай напьемся до пьяна по случаю свиданьица!
Все так и дышит злобою, повсюду безобразия.
И сатаной опоенный колотит брата брат.
Куда нам за Европою, кругом сплошная Азия,
Да дикая Америка, насилье и разврат!
Забудь про это, старина, когда-нибудь все кончится.
Давай нальем себе вина... Спасибо, друг, не хочется.
Вездесущий Елисей
Через майскую долину скорый поезд шел к Берлину.
В нем с компанией друзей вездесущий Елисей.
Ехал зайцем, автостопом, шел пешком по узким тропам.
Для таких открытых лиц вся Европа без границ.
Все вокруг миролюбиво: варят пенистое пиво,
Труд, порядок и уют, а у нас сплошной капут.
Вспомнил дед, как над Рейхстагом он стоял с кровавым флагом.
Вот и кончилась война, ей на смену шла весна...
Почему, спустя полвека, в нем не видят человека?!
Просто бродит по земле, как букашка на столе.
Непонятно все же деду: кто же празднует Победу?
На исходе жизни всей удивлялся Елисей.
Удивлялся, как малыш, и направился в Париж...
ВлюБЛЮЗ
Лижет песок бирюзовый прибой,
Словно пролитое пиво ковбой...
Лежа на пляже удобно мечтать,
Кем бы по воле волшебника стать?
Если я сказочно буду богат,
Как нефтяной аравийский магнат,
Вот уж тогда я повеселюсь,
Спьяну под этот тропический блюз.
Я непременно себе в феврале
Приобрету золотой "Шевроле".
Вместо бензина залью в бензобак
Коллекционный французский коньяк,
В масло добавлю зернистой икры
И прикую для надежной искры
Цепь золотую на "минус" и "плюс"
Спьяну под этот тропический блюз.
Я приглашу вечерком на коктейль
В гости на виллу к себе топ-модель.
Будем при свете луны загорать
И в поддавки с нею в шашки играть.
Чашу бассейна шампанским залью
И половину потом отопью.
Может я в эту красотку влюблюсь
Спьяну под этот тропический блюз.
Вранье по первым числам
Четыре раза в год, как раз по первым числам
Мы замедляем бег, переходя на шаг.
Забывшись от забот, так отдающих кислым,
Мы стряхиваем снег, налипший на ушах.
Мы с “первым январем” бессоницу встречаем
И пялимся в экран на вечный огонек.
О новом счастье врем, опохмелившись чаем,
И наш самообман кому-то невдомек.
И продолжаем врать мы первого апреля.
Наш добродушный смех лишен оттенка зла.
У нас не отобрать озонового хмеля.
Обманываем всех мы первого числа.
И мы все также врем весенним первомаем,
Что кончилась зима навеки неспроста.
Но опытным чутьем прекрасно понимаем,
Что этот первомай - сплошная маета.
Мы все до одного, как школьники прилежны,
Но с “первым сентябрем” вранье идет вразнос.
В предчувствии того, что зимы неизбежны,
Мы напоследок врем, ложась в анабиоз.
В предчувствии того, что зимы неизбежны,
Мы напоследок пьем вино из чистых слез.
Дуэт с воробьем
Первобытный лучок - аспарагус плюмозус
Под весенним лучом прорастает копьем.
И глядит молодцом на шипучую розу,
И поет про себя: "Мы еще поживем!"
Кареглазый медведь не учил биологий,
Но с приходом весны по команде "Подъем!"
Вылезает на треть из нагретой берлоги,
И поет про себя: "Мы еще поживем!"
Похудевший сугроб от любви к гербалайфу
В инфракрасных лучах истекает ручьем,
Погружается в гроб растворимого кайфа
И поет про себя: "Мы еще поживем!"
Начинается март и в дебюте сезона
Популярен дуэт с озорным воробьем.
Доморощенный бард опьянел от озона
И поет про себя: "Мы еще поживем!"
Запас
Был я службою доволен,
Выполнял любой приказ,
Но по возрасту уволен
Был из армии в запас.
Жизнь - коварная гражданка,
Неизвестно, где прижмет.
Прихватил с собой полтанка
И гвардейский миномет.
Говорят: "Карман не тянет
У хозяина запас".
И еще не раз помянет
Нас хозяин в трудный час!
Я живу теперь в ангаре,
Сплю на ящике гранат.
Я играю на гитаре
И пока-что неженат.
Местных девушек колибры
Не подходят к моему.
Пусть порхают, как колибри,
Я намеков не пойму.
Говорят: "Запас не тянет
У хозяина карман".
Без него любовь завянет,
Как ворованный тюльпан.
Подтяну я портупею
И поправлю кобуру.
Я надеть хомут успею
И без женщин не умру.
У меня одна забота:
Одолела саранча!
Огород из миномета
Зачищаю по ночам!
Звездочет
Я первую звезду не помню - был мальцом.
За выход мой на свет я благодарен всем.
Я рос потом простым совковым сорванцом,
И город мой родной, совсем не Вифлеем.
Я первых две звезды приделал на погон,
Когда закончил ВУЗ и призван был в ряды.
Я первых три звезды отведал под лимон
В компании четвертой огненной звезды.
Свет идет от звезд подолгу.
Мучает вопрос: Что толку?
Свет идет от звезд неяркий.
Время пронеслось насмарку.
Потом их было пять, да что и вспоминать,
Потом их было шесть, их всех не перечесть!
А звезды светят всем, их целый небосвод,
И сын мой между тем на тот же путь встает.
Звезды положил на полку.
Я свое пожил, что толку?
Мне от этих звезд не жарко,
Я один, как пес под аркой!
Теперь я полон дум: как время истечет,
За каждую звезду придется дать отчет!
И я не сплю, не ем, гадаю нечет - чет.
Зачем же Вифлеем паломника влечет?
И сколько бы проблем мне не подкинул черт,
Я благодарен всем! С приветом, Звездочет!
Из мечты не уходи
Солнца красные лучи гасят звезды на заре.
Стаей темною грачи улетают в сентябре.
Ветер, листья теребя, гонит серые дожди.
Только я прошу тебя: "Из мечты не уходи!"
Разноцветные ручьи разбегаются звеня.
Пусть живут они ничьи, ты же - только для меня.
Миражи, в глазах рябя, исчезают позади.
Только я прошу тебя: "Из мечты не уходи!"
Может жизни суета нас захочет разлучить.
Я уверен, никогда не смогу тебя забыть.
Острием клинка рубя, рвется сердце из груди.
Только я прошу тебя: "Из мечты не уходи!"
Мечта моя, поднявшаяся ввысь,
Прошу тебя, на землю не сорвись!
Кабала каблуков
Из ракушки моей комнатушки
Океанский не слышен прибой,
Не горланят старушки частушки,
Не пугают ружейной пальбой.
Тишину этой райской беседки
Нарушает, как гром с облаков,
Звук шагов моей верхней соседки
И чечетка ее каблуков.
Я свои музыкальные ушки
Затыкаю ружейным пыжом,
Только звуки сквозь перья подушки
Проникают противным ужом.
Ей прибиты на туфли подковки
Кузнецом с лошадиных копыт.
Позавидуешь этой чертовке:
По ночам абсолютно не спит.
Хоть бы ноги она поломала
На дурацких своих каблуках,
Или чьей-нибудь милою стала:
Пусть таскает ее на руках.
Распрощавшись с ночной тишиною,
Я стучу по стене кулаком.
Не за тем я развелся с женою,
Чтобы жить под чужим каблуком.
Бьется сердце в неволе, как птица,
В окружении клетки грудной,
Мне не спится, не спится, не спиться!
И стучат каблуки надо мной.
Спит на дне камбала, обманув рыбаков.
Не страшна кабала ей любых каблуков.
КаДетские санки
Мы играли в войну: наши детские санки,
Как тачанки летели на крепость врага.
Были в нашем полку и Чапаи и Анки,
А Серега играл, как всегда, беляка.
Было что-то в глазах его серых, надменных.
Был он слишком жесток и по моде одет.
Было все, как в кино про богатых и бедных.
Из приличной семьи, значит точно - кадет.
Мы ходили в поход, у Сереги во фляге
Пламенел, как всегда, буржуинский коньяк.
Бриолиновый кок и походка стиляги
Раздражали шпану и лохматых дворняг.
Пионеры зубрили устав комсомола,
А Серега ловил по ночам Би-Би-Си.
Не пугала его пропаганда-крамола.
И подобным ему не жилось на Руси.
Как же все-таки век человеческий долог!
И Сергей далеко и с иголки одет.
Он теперь - эмигрант, он теперь - гинеколог
И канадских детей вынимает на свет.
Снятся мне до сих пор наши детские санки
Возле старых ворот, только вместо коня
В росписную дугу той кадетской тачанки
Благородный Сергей запрягает меня.
Я в испуге храплю и лягаю жену...
Клюква в сахаре
Мы с тобой повстречались в кондитерской,
Ты была, словно пышечка, сладкою.
Позабыл я про "Марсы" и "Сникерсы"
И тебя обозвал шоколадкою.
Был тогда я наивным романтиком
С лимонадно-бисквитными мыслями.
И не знал, что под красочным фантиком,
Даже сладости могут быть кислыми.
Щеголяла прическою модною.
Надевала ты платья нарядные.
Но с начинкою кислой лимонною
Были мысли твои шоколадные.
Ты казалась мне бабою ромовой,
Но была ты внутри дамой пиковой.
Если блеск был в тебе, так уж хромовый.
Если мед на губах, так уж липовый.
Отчего дрожу в лихорадке я,
Ни врачи не знают, ни знахари.
Ты - любовь моя кисло-сладкая.
Ты - драже мое "Клюква в сахаре".
Крестный отец
Я окунал тебя в церковную купель,
Потом крещеную укладывал в постель.
Я для тебя на все готов!
Твой путь усеян будет трупами врагов!
И если кто-нибудь напросится в мужья,
Тот будет сразу же застрелен из ружья!
Я сам найду твою судьбу!
Кто не согласен, тот окажется в гробу!
Пусть знают все, мои желания - закон!
Кто не согласен - выпадают из окон!
Все знают, твой крестный отец -
Добрейший волк среди нерезанных овец!
И доброта моя не ведает границ!
Моим врагам хватает кладбищ и больниц!
Пускай не будет жизни всем,
Лишь только ты живи, не ведая проблем!
Кукушка
Откликался я на зов кукушки,
И в приметы верил, как в закон.
На крыльце бревенчатой избушки
Пил с тоскою мутный самогон.
Провожал навеки бабье лето,
Отправлял в последний путь закат.
А потом почти что до рассвета
Я смолил ядреный самосад.
По утру проснулся спозаранку.
Мне в лесу похмелье нипочем.
Расчехлил отцовскую берданку
И начистил дуло кирпичом.
Мне кукушка раз прокуковала
И настал конец ее вранью...
Я с тех пор немного и немало
Сорок лет палю по воронью.
Любить по-русски
У нас в местах, забытых богом,
Где нет асфальтовых дорог.
Назвали импортным "хот-догом"
С сосиской жареный пирог.
А мы хотим любить по-русски.
По-русски есть, по-русски пить.
Сто граммов "Русской" под капустку
И по душам поговорить!
Что говорить, когда столица
Давно забыла запах щей.
И только гамбургер и пицца
Щекочут ноздри москвичей.
А мы хотим любить по-русски.
По-русски есть, по-русски пить.
Стаканчик "Русской" под закуску
И по душам поговорить!
Пускай подчас в желудке пусто,
И кошельки у нас тощи.
Зато заморскою "капустой"
Не заправляем наши щи.
А мы хотим любить по-русски.
По-русски есть, по-русски пить.
Бутылку "Русской" без закуски
И по душам поговорить!
И нашу скатерть-самобранку
На лоскуты не разорвут.
Мы сами можем за изнанку
Заткнуть "Планету Голливуд".
А мы хотим любить по-русски.
По-русски есть, по-русски пить.
Сто граммов "Русской" под капустку
И по душам поговорить!
Мари-Марина
Вечерний ветер трепал штанины, загадочно мигали маяки.
На именины Мари-Марины спешили молодые моряки.
Мари-Марина из мандарина готовила фруктовый мармелад.
Мари-Марине на мандолине играл очаровательный пират.
Марина, маринованная в море, морила мармеладом моряков.
На том заборе об этом вздоре написано руками остряков.
Мари-Марина почти невинна, побьется об заклад любой пират,
Мари-Марина купила вина, устроила веселый маскарад.
Пират пирует, под ним перина из перьев перебитых петухов.
Варись малина, молись Марина, Пират к тебе ревнует моряков.
Сто капель старки в стальном стакане Марину согревали изнутри.
В канун каникул канкан на кане Марина танцевала на пари.
Как балерина легка Марина, на разный лад хвалили стар и млад.
Гостей лавина слизала вина, но ни один не тронул мармелад.
Марина, маринованная в море, морила мармеладом моряков...
Таких историй на Черном море достаточно у местных остряков.
Мастера у Патриарших
Говорили правду старшие, мы не верили им, дерзкие,
Что пруды те Патриаршие, а совсем не Пионерские.
Над Москвою зажигаются звезды красные кремлевские,
Очевидно продолжаются эти штучки коровьевские.
Нас Фаготы с Бегемотами за невежество дурачили.
Осыпали нас банкнотами, ни гроша они не значили.
Хохотали над собою мы, оказавшись снова голыми.
Нас пугали Крысобоями, оставались мы веселыми.
И с грошовыми зарплатами мы смеялись над причудами,
Над богатыми Пилатами, над продажными Иудами.
Что-то мы развеселились, иль забыли чувство голода?
Как бы вдруг не разозлились на людишек слуги Воланда.
Что же нам теперь по-новому заливать столицу слезами?
От того, что безголовыми управлялись Берлиозами!
Мастера бывают грустными лишь в разлуке с Маргаритами
И уходят за Исусами, а не сытыми бандитами.
Матросское танго
По набережной Ганга, в тени цветущих манго,
Насвистывая танго, фланировал матрос.
Но появилась с фланга красотка-индианка
С походкою мустанга, с букетом алых роз.
Ее роскошный бюст ему напомнил Русь,
Родных церквей большие купола...
И накатила грусть, решил матрос: Напьюсь!
Достал пузырь и выпил из горла.
Потом без акваланга ловил матрос трепанга.
Тяжелый, словно штанга, матрос нырял ко дну.
Сильней орангутанга, быстрее бумеранга,
Насвистывая танго, он вспарывал волну.
Колокола медуз напоминали бюст,
Что впереди себя несла герла.
И накатила грусть, решил матрос: Напьюсь!
Достал пузырь и выпил из горла.
Качаясь после пьянки, как кот от валерьянки,
Приполз матрос с гулянки, как жареный лангуст.
А кэп второго ранга, насвистывая танго,
Велел помыть из шланга, вождя казенный бюст.
Орденоносный бюст - творение искусств!
Разлет бровей и взгляд, как у орла.
И накатила грусть, решил матрос: Напьюсь!
Достал пузырь и выпил из горла.
Об этом факте пьянки один стукач с Лубянки
При помощи морзянки в Москву послал донос.
Семь раз пробили склянки, домой отчалил танкер.
И на холмы Шри-Ланки с тоской глядел матрос.
Маттанго
Я к вам поближе пододвинусь,
И станет грустно от того,
Что в вашей жизни слово "синус",
Увы, не значит ничего.
Но вы когда-нибудь поймете,
Какое сердце у орла,
И как меняется в полете
"Тригонометрия" крыла.
Я так хотел, чтоб этот танец,
Помог понять, как важен тангенс
Сегодня каждому из нас !
Но это вам не очевидно,
И мне немножечко обидно,
Что не по адресу рассказ !
Вы так естественно играли
Свою посредственную роль,
Что наша встреча в интеграле
Равна делению на ноль.
Мы не разделим без остатка
Остаток жизни пополам.
Как видно, вышла неполадка
В тригонометрии крыла !
Но производная константы
Равна по-прежнему нулю.
И замолкают музыканты
На полуфразе: "... я люблю..."
Мишени
За дальним столиком кафе
Ты выбирал себе "мишени".
Ты был немного "под шафе"
И вел "стрельбу на пораженье".
И я в тот вечер забрела
В кафе по воле провиденья.
И взглядом точным, как стрела,
Тебя сразила, как "мишень", я.
Мишенька, мой пьяненький,
Я прошу прощенья!
Хочешь, стану маленькой
Я твоей "мишенью"?
Пробито "яблочко" насквозь
И мне тебя немного жалко.
Стрелял ты видно "на авось",
А я ведь - профессионалка.
Я перед самою "стрельбой"
Свои не "заливаю" очи.
И в состязании с тобой
Всегда мой "выстрел" будет точен.
Морской бой
На бумажной каpте клетчатое моpе.
На последней паpте бьются Леня с Боpей.
Маленькое моpе, коpабли как осы,
Меньше инфузоpий моpяки-матpосы.
Крошечным матросам нелегко на море,
И в квадрат Б8 бьет торпедой Боря.
Леня чешет носик, ерзает на стуле,
А один матросик, дремлет в карауле.
Нелегко салаге на военном флоте:
Мины на бумаге, как изюм в компоте,
В воздухе ракеты, словно альбатросы.
Скоро в лазареты попадут матросы.
Все проспал матросик, стоя в карауле,
И авианосик дети зачеркнули.
Никогда не спите, стоя в каpауле,
Если не хотите на обед к акуле.
Зеленеет моpе медным купоpосом.
Боpя с Леней в споpе по моpским вопpосам.
Был бы победитель у морского боя,
Да пришел учитель и прогнал обоих
На фазенды!
Если с утра душно, как будто в бане,
Значит в городе жара!
Если асфальт к туфлям, как клей, пристанет,
Прочь из города пора!
Полный вперед! Дачник, крути педали!
Мчись на дачу с ветерком!
Время не ждет! Дачник, откинь сандали,
И - по травке босиком!
На уикенды, на уикенды
На природу устремляется народ.
На фазенды, на фазенды
Поливать свой пересохший огород!
Если болят руки и поясница,
Плюнь, до свадьбы заживет!
Полный покой ночью тебе приснится,
Дел в саду невпроворот!
Дело мешай напополам с бездельем,
Так с ума ты не сойдешь.
Станет полив и для тебя весельем,
Если сам себя польешь!
Невидимка
Наверное трудно быть суперагентом,
Скрывать от людей свой портрет.
Тебя не могу я найти по приметам,
Поскольку не знаю примет.
Твое приближенье я чувствую сердцем.
Оно не обманет, любя.
И я не могу на тебя наглядеться,
Поскольку не вижу тебя.
Ты - мой ненаглядный, невидимый ниндзя!
Ты - суперсекретный агент!
Увидеть тебя не поможет ни линза,
Ни микроскоп, ни рентген!
Ты - видный мужчина, невидимый глазу
Стоишь у меня за спиной,
И пусть я тебя не видала ни разу,
Я стану твоею женой.
И сколько секретной веревке не виться,
Я вижу начало конца.
Когда наш с тобою ребенок родится,
Он будет похож на отца!
Новый год наоборот
В полдень тридцать первого июня
Только двадцать пять часов пробьет
Сказочный народ будет Новый Год
Праздновать опять наоборот.
В Новый год бутерброд
Падает вверх колбасою в накрашенный рот!
Выпьют домовые по стакану
Молока летающих коров.
И без докторов от его паров
Каждый будет весел и здоров!
И начнется в пятом измереньи
Шумный новогодний полтергейст,
Карнавал чудес и сказочных существ,
Пляшущих пока не надоест.
Если в вашем доме беспорядок,
Все вверх дном и задом наперед.
Если кот орет, значит Новый Год
Празднуют опять наоборот.
Ордынка
Ты помнишь, Ордынка, из детства картинки?
Мы были в то время совсем малыши.
Ты помнишь, Ордынка, как мы по тропинкам
Бежали до школы своей в Кадаши?
Ты помнишь, Ордынка, Чайковский и Глинка
Слетали с рояля на твой тротуар?
Ты помнишь, Ордынка, как на вечеринках
Сидели и пели под звуки гитар?
Ты помнишь, Ордынка, играла пластинка,
А мы не лезгинку плясали, а твист?
Ты помнишь, Ордынка, алела косынка
И верил в добро пионер-активист?
Ты помнишь, Ордынка, дорогу до рынка
На Пятницкой возле родного метро?
Ты помнишь, Ордынка, как острая финка
Могла аккуратно попасть под ребро?
Ты помнишь, Ордынка, какая начинка
Бывала на праздник у мам в пирогах?
Ты помнишь, Ордынка? Осталась горчинка
И лишь паутинка висит в очагах...
Возьму четвертинку, приду на Ордынку,
Где камушек каждый до боли знаком.
Пройдусь по Ордынке, всплакну по старинке
И эти слезинки смахну кулаком.
От Дон-Кихота до Дон-Жуана
Очень охота расстаться с диваном,
Стать Дон-Кихотом иль Дон-Жуаном,
Нищим раздать предпоследнюю медь,
Латы надеть и не загреметь.
Для Дульсинеи и Доны Анны
Стану сильнее, чем великаны,
И командору я руку подам
Ради прекрасных таинственных дам!
Звени, звени гитарная струна о той, кто суждена...
Стройся пехота, бей в барабаны.
Все Дон-Кихоты и Дон-Жуаны.
Странствуют рыцари по городам
Ради прекрасных таинственных дам!
После похода в дальние страны
Пьют Дон-Кихоты, пьют Дон-Жуаны.
Льется вино по седым бородам
Ради прекрасных таинственных дам!
Звени, звени гитарная струна о той, кто влюблена...
У желторотых и ветеранов,
У Дон-Кихотов и Дон-Жуанов
Пальцы скользят по гитарным ладам
Ради прекрасных таинственных дам!
И до восхода все сыты и пьяны
И Дон-Кихоты и Дон-Жуаны.
Все разбредутся по райским кустам
Ради прекрасных таинственных дам!
Звени, звени гитарная струна о той, с кем не до сна...
Был бы на утро пива бидон,
Был бы на утро пирамидон,
Все свои ребра я дамам отдам,
Как завещал нам великий Адам!
Очень охота расстаться с диваном,
Стать Дон-Кихотом иль Дон-Жуаном...
Пара дюжин жемчужин
Неуловимо, как всегда,
Приходит время отпускное.
Пока течет в реке вода
Бросай дела, садись в каноэ!
Тебе укажет млечный путь
Маршрут кратчайший на Канары,
И не дадут тебе заснуть
Всю ночь гавайские гитары!
И тебе подарит океан
Орхидеи в зарослях лиан.
И пару дюжин больших жемчужин.
И доставят джины перед сном
Ананасы с пальмовым вином
Тебе на ужин, тебе на ужин.
Ты не заметишь, как рассвет
Блеснет лучами перламутра.
Тебе свой пламенный привет
Пошлет оранжевое утро.
Среди танцующих людей
На берегу морской лагуны
Найди с букетом орхидей
Русалку - дочь царя Нептуна.
Площадь Ногина
Бывает, поругается муж со своей женой,
Потом друг друга издали обходят стороной.
Она уедет к мамочке, а он уйдет к отцу
И дело приближается к счастливому концу.
Короткая дистанция: он - муж, она - жена,
Но между ними станция "Площадь Ногина".
Другое дело с книжною любовью без ума,
Которую описывал не раз старик Дюма.
Не зря с миледи борется отважный Д'Артаньян,
Не зря не поддается он ни на какой обман.
Прекрасная Констанция ему на век верна
И нет меж ними станции "Площадь Ногина".
Допустим, что Констанция сварлива и глупа.
Хотя собой красавица, но как бревно тупа.
При всем уме и мужестве отважный Д'Артаньян
Не смог бы долго выдержать жены своей изъян.
В подобной ситуации судьба предрешена:
Быть между ними станции "Площадь Ногина".
Допустим, горький пьяница и бабник Д'Артаньян
Не знамо где шатается и постоянно пьян.
Когда-нибудь Констанции все это надоест,
На этой ситуации она поставит крест.
Судебная инстанция их развести должна
По сторонам от станции "Площадь Ногина".
Но если эта санкция супругам не нужна,
То их помирит станция "Площадь Ногина".
ПлЮйбой
Мужик в журнале что-то ищет, голодным глазом фото ест.
О вкусной и здоровой пище мечтает, глядя на невест.
Вот эта знойная мулатка, как будто кофе с молоком.
Она целует очень сладко, как шоколадка с коньяком.
Вот эта пышная блондинка, как свежей выпечки пирог.
Мясная у нее начинка и кровь горячая, как грог.
Вот эта тонкая брюнетка, как шашлычок на шампуре.
С румяной корочкой котлетка лежит в картофельном пюре.
Вот эта страстная шатенка, как перец на язык остра.
Как будто жаренная гренка, а сверху красная икра.
Ах, эти голые девицы, как загорелое рагу.
В них столько соли и горчицы, не пожелаешь и врагу!
Как королевы и принцессы, в нарядах пляжных или без
Лежат в соку деликатесы, но зуб не ймет деликатес.
Вечерний бриз меню листает, меню с названием "ПлЮйбой".
Мужик голодный засыпает, причмокнув мокрою губой.
По рижской дороге
По рижской дороге бежит электричка,
Ты с дедом попутным за жизнь говоришь.
А рядом простая смешная сестричка
Поет задушевно про милый Париж.
И вычитал дед из газеты вчерашней,
Про ихние нравы, про Лувр и Версаль.
О том, как француз восхищается башней,
О том, что французу лягушек не жаль.
Что Жаном француз называет Ивана.
А Колю, к примеру, зовет Николя.
И дед удивляется: Надо же, странно,
Что именем деда назвали поля.
За долгую жизнь довелось Елисею
Проехать никем неизмеренный путь.
От края до края объездил Россею,
Теперь бы в Париж дотянуть как-нибудь.
Танцуют кан-кан за окном трясогузки,
За мошками носится ветренный стриж.
Бормочет во сне Елисей по-французски
И едет по рижской дороге в Париж.
По щучьему велению
Порой мне снятся наяву чудесные видения,
Что превращаюсь я в Москву по щучьему велению...
Я по веленью волшебства звучу, как песня детская,
И узнаю себя едва в названьи ПАВЕЛецкая.
Весну встречаю в Вешняках, сто лет прожил в Столешниках,
В купеческих особняках, в пустующих скворечниках.
Слечу я с Воробьевых гор, по Лужникам пошлепаю,
И устремлюсь во весь опор в Неглинку Самотекою.
Я по субботам Разгуляй, потом воскресну с песней,
А в будни я, как Старый Гай, опять тружусь на Пресне.
И за любовью в Люблино я возвращаюсь заново,
Потом качусь, допив вино, ко всем чертям в Чертаново.
Я, словно филин из Филей, из дальнего Гольянова,
Смеюсь над голью королей и понимаю пьяного.
А на Тишинке тишина и солнце на Полянке,
И застилают времена в Останкино останки.
Закат в Очаковских очах не потушить из Тушино,
Спешу на Балчуг при свечах, черемухой надушенный.
Рогожский вал облюбовал забаву мне лукавую,
На сеновале ночевал с Крестьянскою заставою.
Я обнимал твой Теплый стан, крылом махал в Сокольниках,
Но не нахал, я и не хам, хотя живу в Хамовниках.
Когда глазастое окно я утром открываю,
То просыпается со мной моя Москва живая!
Диагноз странный "дежаву" у трети населения.
Мы превращаемся в Москву по щучьему велению...
ПогрИбальная
Люблю грибы и собирать и есть,
Но червь сомненья душу мне гpызет:
А вдруг грибы вынашивают месть
За то, что истребляем их народ?
И миллионы мыслящих мЫслят,
Казненных и утопленных в pассол,
Мстят, выделяя смеpтоносный яд:
Едpит-гибpид-тpи-нитpо-толуол.
И стайками отpавленных опят
Облеплены поверхности пеньков.
И паутинки нехотя летят
Над ними, словно души грибников.
Их разнесло лесное помело,
Они так неестественно легки.
А может это - просто НЛО,
А мы для них - всего лишь червяки.
А в чашку сыроежки налило
Глоток радиоактивного дождя,
И мухомоp прохладен и лилов,
Как нос непогрИбенного вождя.
Да, я - гpибник, и от гpибов погиб,
И можете считать меня жлобом,
Но я любил найти хоpоший гpиб
И закусить солененьким гpибом.
Поручик Ржевский
Его поили с колыбели мадам Клико, дон Периньон.
И на дуэли и в постели владел клинком изрядно он.
На сто шагов, почти не целясь, играя, карту бил навзлет.
И в ратном деле и в борделе он был всегда на грудь вперед.
Он на коне верхом гарцуя, въезжал на светские балы,
Его лошадка, дам почуя, совала нос под подолы.
Пускай не топлена казарма, пускай долгов его не счесть,
Он не терял ума и шарма, ему знакомо слово честь!
Язык, как штык, заметки метки, за что не принят при дворе.
И к жизни также, как к рулетке, он относился, как к игре.
Отваги полон и азарта, не ради денег и наград
Сражался против Бонапарта, и даже черт ему не брат!
Его узнаете всегда: Поручик Ржевский, господа!
Да здравствует тот, кто недаром был именем сим наречен!
Да здравствует тот, кто гусаром в бою за отвагу крещен!
ПриТворный этикет
Согласно этикету придворный с юных лет
Быть должен разодетым от шляпы до штиблет,
Почитывать газету про нынешний момент,
Уметь ввернуть в беседу соленый комплимент.
Согласно этикету придти к девице в дом
Положено с букетом, духами и вином.
В кондитерской купите коробочку конфет,
Но этикет блюдите - не плюйте на паркет.
Согласно этикету к обеду подадут,
Вам подадут к обеду сервиз для разных блюд.
Не могут без бутылки подчас понять мужи,
Куда кладутся вилки, и локти, и ножи.
Скажу вам по секрету, на ухо, тет-а-тет:
Походит на диету приТворный этикет.
Вокруг одни запреты, а искренности нет.
Послушайте совета, забудьте этикет!
Розовые очки
За окном кружилась вьюга
Из вишневых лепестков.
Было счастье близоруко
В стеклах розовых очков.
В позолоченной оправе
Стал немилым белый свет.
Вот - финал игры без правил.
Только выигравших нет.
За окном кружилась вьюга
Из вишневых лепестков.
Мы увидели друг друга
Без обманчивых очков.
Белым снегом облетели
С наших вишен лепестки.
Неужели в самом деле
Были мы с тобой близки?
За окном кружилась вьюга
Из вишневых лепестков.
Мы избавили друг друга
От упреков и оков.
К нам весною незаметно
Вдруг подкрались холода.
И порою предрассветной
Мы расстались навсегда.
Романс о носках
По аллеям весеннего сада
Я хотел убежать от тоски.
Но смутился от смелого взгляда,
Устремленного мне на носки.
Как врата сладострастного ада,
Эти губы манили к себе.
И призывно алела помада
На припухшей капризной губе.
Ты меня покорила губами,
Я носками тебя покорил.
Ты держала язык за зубами,
Я тебе о любви говорил.
Я держался с тобой безупречно,
Благородно, как граф или князь.
Наша встреча была скоротечна,
Как любая горячая страсть.
Мы простились под ветвями сада
На ковре в голубых лепестках.
Мне осталась на память помада
На моих белоснежных носках.
Я тебя до сих пор вспоминаю,
В этот сад, приходя наугад.
Я носки никогда не снимаю
И помады храню аромат.
Садовод
Меня наделили участком садовым
Я буду по жизни на нем участковым.
Построю заборчик, поставлю сарай,
Не жизнь, а малина, не дача, а рай.
Зачем мне Бермуды, зачем мне Таити?
Я - собственной дачи отныне строитель!
Пускай на Таити резвится Мавроди,
А мы по старинке поближе к природе.
По четкому плану начнется работа:
Сначала осушим гнилое болото,
Потом из соседней страны завезем
На дачный участок ко мне чернозем.
Пророю канаву к себе для полива
И буду растить коноплю кропотливо.
А если не буду растить коноплю,
Откуда я денег на все накоплю?
Считайте: потянет забор из бетона
С доставкой на дачу - четыре "лимона".
Нельзя садоводу теперь без забора.
Садовый участок - малина для вора.
"Сарай" двухэтажный и пара балконов
Потянут, пожалуй, на сотню "лимонов".
Нельзя садоводу теперь без балкона
Засечь, что творит нарушитель закона.
А цены систем круговой обороны
Значительно выше, чем миллионы.
Нельзя садоводу теперь без охраны.
Гораздо дороже залечивать раны.
Примите скорей валидол от инфаркта:
Не хватит, пожалуй, на все миллиарда!
При нашем суровом "лимонном" лимите,
Гораздо дешевле слетать на Таити!
Свистун
Как индеец краснокожий я спешу на жаркий берег,
Где объятья распахнула мне соленая волна.
Упрекнул меня прохожий: Не свисти, не будет денег!
Лишь бы только не облезла загорелая спина.
Я свищу, усугубляя пустоту моих карманов.
Нота До и нота После, после каждого шажка,
Этим свистом разгоняю клочья утренних туманов.
И туманы улетают, догоняя облака.
И поют со мною птицы, вторя мне октавой выше.
Может был я в прошлой жизни соловьем или щеглом,
А теперь пришлось родиться мне таким мальчишкой рыжим.
Хорошо, что сверху солнце, рядом море за углом.
И на солнце раскаленный я бросаю оголтело,
Позабыв про все на свете, в том, в чем мама родила,
В глубину воды соленой пережаренное тело,
Видно мама в прошлой жизни все же рыбкою была!
Сиюминутные сюиты
Сиюминутные сюиты
Выводит соло соловей
В сопровожденьи певчей свиты
В концертном зале из ветвей.
Из драгоценных нитей свиты
Звенят лесные голоса.
Как театральные софиты,
Сверкает каплями роса.
Там зелень лиственного сита
Рождает призрачную тень.
Сиюминутная сюита
В репертуаре каждый день.
Великолепье птичьих трелей
Спеши почувствовать и ты
На перекрестке параллелей,
Вдали от праздной суеты.
Пока зовет лесная флейта
Отметить день рожденья Лета,
На зов своей души спеши.
Сколько талой воды?
Сколько талой воды?
То зима разморозила свой холодильник от беды,
И в душе затрезвонил весенний будильник без нужды.
В самом центре Москвы на прудах Патриарших тают льды.
Ледохода речного гремящие марши им чужды.
Мы на чувства скупы
После зимней бессмысленной спячки так слепы,
Попадаем во власть первомайской горячки без борьбы.
И встречается Мастер опять с Маргаритой из толпы,
И роман рукописный лежит приоткрытый для судьбы.
Хорошеет Москва:
Из под снежных мехов проступает фигура в кружевах,
И натянута пухленькой ручкой амура тетива,
И идет в Александровском крем Азазелло нарасхват,
И влечет полегчавшее за зиму тело синева.
И опять засосет
Нас в коварный таинственный омут старый черт.
От весны никого даже жизненный опыт не спасет.
И напрасны пустые с природою споры - тает лед.
Вот и все, нам дается минута на сборы и вперед!
Слепой поводырь
У сцены пьют чаи большие мэтры,
Они для нас почти что божества.
Меж нами пролегли не просто метры,
Их возвышают годы мастерства.
Поочереди мы идем на сцену,
Гитарой закрываясь, как щитом.
Сегодня мы себе узнаем цену:
Кто станет королем, а кто - шутом.
Какой позор, как непослушны пальцы,
Слова банальны, музыка стара.
Мы - словно беспризорные скитальцы
У барДского гостинного двора.
Но, вдруг со сцены, словно ангел с неба,
Запел слепой, как бог над алтарем,
И, как бы это ни было нелепо,
Он стал для нас слепым поводырем.
Пой, слепой! Бог с тобой!
Светлой тропой следуешь ты за судьбой!
И нас ведешь туда, где дуют ветры,
Где в руки так и просится перо,
Туда, где не жюрят большие мэтры,
Туда, где не проложено метро.
Слет за городом
Где-то в городе уют с тараканами,
Там на кухне барды пьют пиво канами.
Только пиво отдает горьким солодом,
Городской бывает слет лишь за городом.
Где-то в городе ОМОН с автоматами,
А в лесу сплошной озон, да с пернатыми.
Даже если дождик льет, тянет холодом,
Городской бывает слет лишь за городом.
Нам палатки, как отель пятизвездочный,
И пуховая постель - лапник елочный.
Может кто-нибудь споет тихо в бороду:
Городской бывает слет лишь за городом.
Расписала небо Гжель сине-белая.
И в озерах акварель, как в Карелии.
И пускай комар сосет кровь за воротом.
Городской бывает слет лишь за городом.
Средневековье
Гpозит средневековью бубонная чума,
Но женщина любовью всегда сведет с ума.
Палач имеет дело с раплавленным свинцом,
Трактирщик лечит тело разбавленным винцом.
Страдают арестанты в железных кандалах,
Играют музыканты у знати на балах.
Великий композитор заканчивает труд,
Великий инквизитор заканчивает суд.
Приговорен безбожник к распятью на кресте,
Запечатлит художник беднягу на холсте.
Когда на месте лобном затихнет еретик,
Поэт в позыве скорбном о нем напишет стих.
Вот так в борьбе добра со злом овладевают ремеслом.
Танго в ночи
Вновь гирляндами звезд ночь увенчана
И трагически гаснет закат.
Вновь танцует со мной танго женщина
Под тревожное пенье цикад.
Как сладострастно звучит
Это танго в ночи,
Словно стон.
Нас с тобой разлучит
После танго в ночи
Лишь сон.
Эта ночь для любви нам завещана
И прекрасна, как черный вельвет.
Вновь танцует со мной танго женщина.
С ней мы встретим последний рассвет.
Нас освещают лучи
От дрожащей свечи
На ветру.
Если вдруг замолчит
Это танго в ночи,
Умру!
У меня на груди руки скрещены
И росинки стекают со лба.
Остывают объятия женщины
С редким именем "Леди Судьба".
Театралы
В старом доме на Ордынке
В неуютной коммуналке
Проживают по старинке
Театралы, театралки.
Там театр - не квартира!
Каждый день своя премьера.
То трагедия Шекспира,
То комедия Мольера.
Есть у них герой-любовник,
Дон-Жуан и Казанова.
Исключительный поклонник
Оперетты и спиртного.
Он к соседке-примадонне
Далеко неравнодушен.
Только ей, как Дездемоне
Не везет с ревнивым мужем.
Если в голову ревнивца
Подозрение закралось,
Он с соседом будет биться,
Как обманутый Дон Карлос.
Нацепив свои доспехи,
Опустив свои забрала,
Напирает для потехи
Театрал на театрала.
Отдается Мельпомене
В жертву первой крови капля,
А потом едят пельмени
Все участники спектакля.
Хорошо!
Хорошо, хорошо снова стать малышом
И запеть очень тоненьким голосом
Под огромным таким гладиолусом,
Под огромным таким гладиолусом
Хорошо снова стать малышом!
Позабуду про дела, занавешу зеркала
И прижму к себе пушистого котенка.
Под подушкой спрячу клад - настоящий шоколад,
На котором нарисована Аленка.
Хорошо, хорошо загорать голышом,
Обливаться из бочки с лягушками
С озорными друзьями-подружками,
С озорными друзьями-подружками
Хорошо загорать голышом.
Против стрелки часовой заведу будильник свой
И поставлю рядом детскую кроватку.
И солдатик-часовой проследит, чтоб домовой
Не стащил из-под подушки шоколадку.
Хорошо, хорошо завладеть шалашом
Или лодкой резиновой с веслами,
Чтобы стать настоящими взрослыми.
Вот бы стать настоящими взрослыми
Хорошо, только поезд ушел...
Я себя никогда не забуду
Я божусь на себя, как на Будду,
И молюсь, как индус Хари Кришне.
Я себя никогда не забуду,
Никого нет дороже и ближе.
Я цитирую Пабло Неруду,
Я завидую Кафке и Ницше.
Я себя никогда не забуду,
Но, увы, о себе не услышу.
Не видать, как ушей, мне Бермуды,
Не гулять босиком по Парижу.
Я его никогда не забуду,
Я его никогда не увижу.
Мне никто не предложит валюту
За подобные четверостишья.
Я стихов никогда не забуду,
Но валюты, увы, не увижу.
Собираю пустую посуду,
Проклинаю дырявую крышу.
Я себя никогда не забуду,
Я себя иногда ненавижу.
Если я вам напомнил зануду,
То скажу: От такого и слышу!
Я себя никогда не забуду,
Я себя никогда не унижу!