Внешний Город встретил меня отвратительным запахом пота, гнили и испражнений, абсолютно не перебиваемым благовониями, что источали стены богатых домов. Наоборот, приторная сладость только подчеркивала их, так что я старался вдыхать ртом, что бы сдержать желание вернуть миру завтрак, но все равно часть ароматов проникала в мое сознание. Я не видел дороги, не знал куда идти, да, в общем-то, мне было все равно- вокруг был только отвратительный мир грязи и шума. Легонько и осторожно прощупывая незнакомый путь, я шел вперед, туда, где жужжанием роя слышались чьи-то голоса. Идя вперед, я мрачно осознал, что языкастый Советник отправил меня сюда, в этот ад, видимо абсолютно не понимая, что этот мир не только ничего не сможет мне дать, но способен вообще призвать меня на уничтожение этого места. Так сказать выжечь заразу.
Но пока я последую совету- все-таки Сон Минь редко советовал что-нибудь нерациональное, так что я постараюсь сдерживаться. Но если я сегодня не встречу чего-нибудь достойного того, что я бросил все дела, я этим же вечером вернусь в Храм Матери. Шум приближался, как и аромат, приносимый тяжелым жарким ветром. Чего только там не было- и благовония, и грязь, и запах свежей сдобы, как и явно протухшей рыбы, и чуть пряный запах крови, и кожи, и туши, и, что было самое отвратительное- крепкий аромат людского пота. Но я продолжал идти вперед, ибо не пристало Владыке отступать перед трудностями. Все чаще стали попадаться люди, спешащие куда-то, груженые корзинами и кувшинами, что, заметив мою трость, хотя возможно и далеко не бедную одежду и изогнутый клинок, огибали меня. И слава Богине! Даже на расстоянии я чувствовал запахи их тел, дешевой одежды и краски, слышал их грубые голоса, громкий смех...Но вот в эту какофонию влился новый звук, столь знакомый мне- звук мерных шагов слуг, что важно несут носилки высокородного. И я остановился, прислушиваясь к шагам, отсекая все лишнее...Это успокаивало, давая надежду на то, что все скоро будет как прежде. Раз-два, раз-два...Они подходили все ближе и ближе, так что скоро я смог расслышать звонкий перестук каменьев, пришитых к своду и стенам, скрывающих придворного от ярких лучей солнца, шуршание шелковых одежд и перестук бамбуковых сандалий рабов. Это было так знакомо, что я не заметил, как они оказались совсем рядом. Просто я вдруг ощутил резкий толчок и падение, а сверху зазвучал смех и резкие слова:
-Эй ты, тварь, смотри куда прешь!
А все так же лежал на земле, чувствуя под пальцами мелкие острые камушки, что впивались в нежные ладони, протыкая кожу. Я никак не мог осознать, что только что произошло, как могло случиться, что меня, Императора Веймина, Сына Неба, мог ударить ничтожный смертный! Такого не было никогда раньше...И не случилось бы, если бы я не согласился на это безумное предложение Советника! Все точно сейчас же отправлюсь в храм, а Сон Минь Ашена отправлю в принудительный отпуск- пусть проветрит голову от ненужных идей! Нащупав трость, я попытался встать, но ноги не повиновались мне. Мимо проходили люди, но ни один из них не пытался помочь. Напротив, судя по звукам, недалеко собралась толпа, что злобно смеясь надо мной, швыряла мелкие камни. Еще никогда прежде я не чувствовал себя настолько жалко. Я было уже почти сдался, когда вдруг почувствовал теплые руки, покрытые жесткими мозолями, что, обхватив меня за талию, помогли подняться. Это была женщина. Вдыхая ее запах, пока она криком отгоняла мальчишек, что издевались надо мной, я впервые почувствовал, что здесь есть люди рядом с которыми мне не противно находиться. Да, от нее пахло потом и грязью, только вот кроме этого я чувствовал запах молока и свежего хлеба, запах доброты и еще чего-то непередаваемого, незнакомого, похожего на дыхание гортензии после дождя. Никогда прежде я не чувствовал этого аромата от тех, кто встречался мне на пути, но он мне определенно понравился. Женщина же, закончив воспитательный процесс, обернулась ко мне. Тихо прошуршал ее халат, и так же тихо прозвучал голос:
-Не обижайтесь на них, странник! Дети еще, а вы-то должны знать какие они иногда бывают злыми,- в ответ на ее тяжелый вздох я осторожно кивнул, не особо понимая зачем мне что-то знать о детях. Но низкорожденной похоже и не нужен был мой ответ- она, качнув головой так, что до меня донесся тихий порыв ветра, слетевший с ее прически, продолжила, словно и не мне:
-Вы идите здесь, поближе к стенам, вот и будет меньше неприятностей от этих заносчивых придворных. Совсем нас, простой народ, не ценят...А если б не было нас, что бы они делали? Откуда бы взяли рис, что бы есть, ткань, что бы шить одежду, откуда? Но нет, они ни на миг не задумываются об этом...
Странная женщина...
-Благодарю Вас,- медленно произнес я, чуть-чуть склоняя голову в вежливом поклоне.- Да воссияет над Вами длань богини, да будет полон дом Ваш белым рисом, а дети радостью.
И протянул ей руку, как знак высшей милости. Как многие мечтают прикоснуться губами краю одежд Сына Богини, не то что к руке. Но женщина почему-то не спешила радоваться. Наоборот, сначала слегка удивившись, она начала смеяться. Смех ее не был неприятен, он звучал, переливаясь, как журчание водопада в Западном саду, где любила отдыхать Мэй, моя первая наложница. Но несмотря на то, что голос незнакомки был необыкновенно приятен, я все еще не мог понять, почему она смеялась...Я сделал что-то не так?
-Какай вы смешной, господин странник! Прощайте, и пусть путь Ваш приведет Вас к счастью!
После чего легкий перестук сандалий возвестил, что она убежала, оставив меня одного на этой дороге, с протянутой для поцелуя рукой. Нет, я точно что-то сделал не так! Вот только бы понять что...
Но как бы то ни было, стоять здесь тоже было мало интересного, и я пошел дальше, кривясь от шума и запаха места, куда меня вела дорога. Наверное, это должен быть базар...Ну я просто не знаю больше ни одного места, где могли смешатся ароматы грязи, пота, еды, благовоний, тканей, кожи, животных с шумом огромной толпы. Пожалуй, здесь было шумнее, чем где бы то ни было- я практически оглох от всего этого грохота, не в силах понять, кто стоит рядом, кто проходит мимо...Все звуки слились в один, долгий, протяжный и очень громкий. И пока я стоял, оглушенный, мимо меня проходили люди, иногда недовольно толкая в сторону, но слава матери, больше я ни разу не упал. Постепенно я начал привыкать к многообразию звуков и запахов, выделяя одни и не обращая внимания на другие, так что вскоре я уже довольно уверенно шел по рынку. Здесь было очень много народа. Я никогда раньше не мог себе представить, что где-нибудь на такой довольно маленькой площади может собраться столько людей! я слышал громкие голоса торговцев, что расхваливали свой товар, звонкие переливы покупателей, что, торгуясь, пытались сбить цену, смех мальчишек, что бегают вокруг...Запахи дешевых духов и благовоний смешивались с ароматами товаров...
-Рыба! Свежая! Только из озера!
Свежая? Втягиваю сладкий воздух, и меня едва не выворачивает наизнанку- приторный аромат гнили вползает в меня. Это отвратительно. Снова.
-Сгнила твоя рыба,- вполголоса шепчу я, следуя дальше, и слышу, как очередной покупатель, схватившись за мою реплику, продолжил:
-Вот точно! Согласен с господином странником- дрянь твоя рыба! Не дам больше трех!
-Да как так! Ты кому больше веришь- мне или чужаку?
А вот прилавок со свежей сдобой. Здесь, к счастью, нет ни благовоний, ни гнили- наоборот, свежий и чуть-чуть пряный аромат заставляет меня сглотнуть слюну. И я, подойдя к прилавку, протягивая руку, требуя:
-Вей,- я слегка запнулся на своем имени, вспоминая, что Советник советовал его сократить.- Желает отведать вашей сдобы. Принесите ее мне.
Мужчина, стоящий за прилавком, моментально завернув пару в платок, протянул мне со словами:
-С вас одна!
Я, взяв в одну руку угощение, задумался. Одна? В смысле? Но, вспомнив разговор с Советником, неуверенно достал один квадратик из кошеля, что висел на поясе и протянул его мужчине. От него запахло неуверенностью и удивлением. И что я сейчас сделал? Он сказал одну, я и дал одну...Пойду-ка я отсюда.
-Эй, господин странник, это много!
Сам же сказал- одна? А теперь много? Странные эти люди...
Я продолжал движение по этому месту, постепенно привыкая к непривычным запахам и звукам. Теперь мне уже не составляло труда огибать жителей Внешнего- я слышал и различал каждый шаг, каждый звук, каждый запах, привязывая их к определенному месту. Я снова начинал "видеть" полную картину. И это меня успокаивало. Мякоть, что я взял у продавца была необыкновенно нежной, не хуже чем у нашего придворного повара, только вот невообразимо проще. И это было не плохо. Кроме того, в привкусе, что оставался на языке, было и еще что-то, что-то такое же неуловимое, как ветер, что-то похожее на эмоции...Но разве могут быть эмоции у хлеба? Никогда прежде я их не чувствовал...И я, подняв пальцы ко рту, медленно слизал крошки, оставшиеся на них, стараясь не уронить ни одну. Легкая сладость и дуновение ветра...Может он тайный чародей?
Вдруг я почувствовал, как кто-то, явно с нехорошими намерениями, пробирается ко мне. Я постарался выделить его из толпы. Отсекая все ненужные звуки и запахи, я понял, что это мальчишка, чьи босые ноги негромко касаются мостовой. Он подходил со спины, постепенно убыстряясь, так, что мимо меня он практически пробежал, лишь на секунду остановившись, что бы потянуться к моему кошелю. Но я был начеку, так что его рука попала в мою ладонь. Я крепко, до боли, сжал его руку.
-Дядь, больно! Отпусти! Сломаешь!
-А что такого?- искренне удивился я.- Тебе ее все равно за воровство отрубят, так чего жалеть?
Парень замер, а по венам его заструился страх. Даже сквозь запах, я брезгливо поморщился, я чувствовал как он начал потеть, как зашуршали его волосы, когда он в ужасе начал оглядываться по сторонам, то ли ища подмогу, то ли все еще надеясь сбежать...Наивный. Закон для того и писан, что бы следовать ему, и получать наказания, если посмел Его приступить. В душе моей начало подниматься зловещее негодование- кто такой этот парень, что он посмел игнорировать Законы Матери? Ничтожество...
Мальчишка прямо сжался, видимо чувствуя, что я не собираюсь его прощать. Но все равно попытался оправдаться:
-Ну простите меня, дядечка странник! Я же впервые...дома сестричка маленькая, есть нечего...
-Лжешь,- спокойно ответил я, все так же следуя сквозь толпу, в надежде встретить стражников. Но парень будто и не слышал. Не смиряясь со своей судьбой, он пытался вырваться, сбежать, разжалобить...Как он не понимает, что это все бессмысленно и жалко? Закон есть Закон, и не нам его менять. Неужели он мог подумать, что я его отпущу только потому, что у него маленькая сестра? Или потому что он не сможет выжить с одной рукой? А какая мне разница?
-Закон един для всех.
Парень, уже перестав бороться, тихо всхлипывал, разрешая тащить себя куда угодно. Но, услышав меня, злобно прошипел мне в спину:
-Да что ты знаешь, благородный! Думаешь за этой одеждой не видно кто ты? Ха! Сам ты ничтожество, не понимающее ничего! Тыне знаешь, что такое голод, который буквально съедает тебя изнутри, что такое холод, грязь и безнадежность! Ты думаешь от хорошей жизни я начал воровать? Нет, я это делаю, потому что больше никак не могу достать ни кусочка хлеба! Ладно я, но сестра! ты хоть понимаешь, чудовище, что обрекаешь маленького ребенка на смерть! Вы, долбанные придворные, закрылись за своими стенами, и ничего, ничего не знаете о жизни! Что ты можешь понимать, помешанный на своем Законе, но не знающий ничего о справедливости!
-Справедливость- это Закон, Закон Богини, равный для всех,- все так же спокойно процитировал я свиток.
Вдруг он остановился. Я, удивленно приподнял брови, повернулся, услышав негромкий сухой смех. Парень...смеялся? Неужели сошел с ума? Это было бы неприятно...
Сквозь его истерический смех я услышал странные слова:
-Гребанная кукла! Ты и твой Император! Что б вам плети Богини достались!
-А за оскорбление Императора тебя ждет плаха,- я никак не мог понять, чего от меня добивается этот парень своими дерзкими речами. И что делать мне- я еще ни разу не видел таких как он, преступников, что, не отрицая свою вину, все равно считают, что поступили правильно.
-Так я все равно сдохну, так чего жалеть?- передразнил он меня.
Слава Матери, я наконец-то услышал мерный звон доспехов и ленивые крики стражников, что, обходя базар, защищали его от воров. Но вот только запах от них исходил не лучше чем от воришки- запах немытого тела и злости. Гадость. Как только вернусь в Ониксовую башню, сразу же начну чистить отряды стражи. Но сейчас ничего лучше все равно нет, так что придется подойти.
Парень, наконец-то полностью смирившись с участью, флегматично бредет за мной, даже не пытаясь вырваться. Подойдя поближе, я услышал как громко икнул один из стражей, обдав меня жутким перегаром. Мерзость. Поскорее бы закончился этот безумный день.
-Эй, Ли, смотри-ка, кого к нам привели!- радостно закричал один, хлопнув напарника по плечу. Тот, злорадно хмыкнув, приблизился ко мне и, опустив руку на мое плечо, произнес:
-Ну спасибо, странник, уважил нас! Мы его третий месяц словить не можем! Но теперь уж,- он снова усмехнулся, эта усмешка просто висела в воздухе, в его движениях, в его запахе.- он никуда от нас не денется!
Я не выдержал и, дернув плечом, избавился от вонючей лапы на плече. По-моему мой халат испачкался...Я стал аккуратно ощупывать его, стараясь почувствовать грязь, плечо было мокрым от пота немытого стражника. Пальцы брезгливо дернулись, а губы изогнулись, дрожа от отвращения. Чем дольше я находился здесь, тем хуже и уже мне становилось. Поскорее бы домой...
От стражника пахнуло злостью, но он ничего не сказал, только, вырвав из моей руки мальчика, отправился к напарнику, пыхтя и потея. Ну что ж, здесь мне больше делать нечего, отправлюсь дальше. Может хоть там найдется что-то, стоящее моего внимания?
Изгибаясь в толпе, я уверенно шел вперед, не обращая внимание на то, как за спиной заходиться к крике боли парнишка. Закон есть Закон.
Раннвейг.
Утро встретило дочь викинга тусклыми лучами, что проглядывали сквозь щели в крыше. Они, скользя по ее сонному лицу, щекотали глаза, щеки, нос, расцвечивая светлую кожу девушки многочисленными веснушками. Дед любил поговаривать, что ее любит солнце...
Но сегодня это было не в радость. Единственной мыслью Раннвейг, которая, проснувшись, недовольно щурилась наглым огонькам, была "Не дай Один, пойдет дождь, нас же попросту затопит, а денег на другое нет и не предвидеться...Скоро, по видимому, придется вновь перебираться в лес". Покосившись на свернувшегося калачиком брата, что смешно морщился и фыркал, пытаясь скрыться за сестренкой, она тяжело вздохнула и начала вставать, стараясь не потревожить Берси.
Она, не торопясь, оделась, привычно завязала волосы, и, разделив остатки хлеба, начала будить брата. После чего, наскоро перекусив, отправилась на рынок, что бы купить немного еды в дорогу. Берси, подумав, она оставила в комнате- уж слишком беззаботным был мальчишка, а Большой рынок столицы Земли Под Небом совсем не безопасное место. Особенно для такого любопытного и наивного парня, как ее братик. И нельзя сказать, что это не радовало Раннвейг, наоборот, она чувствовала облегчение, что он не стал взрослым слишком рано, как могло бы случиться, учитывая их далеко не легкую жизнь. И это давало девушке надежду, что не такой уж плохой сестрой она была.
Спустившись вниз, она, поговорила с хозяином, сказав, что оставила брата наверху. Тот был вежлив, хотя и предельно холоден- все-таки здесь не любили иностранцев, хоть и многие из них приезжали в столицу богатой Империи. Но да ей это было не важно. За пять лет непрерывных странствий, она получала и не такие встречи. Здесь, по крайней мере, ее не хотели сжечь, убить или изнасиловать. Слава Богам, она вполне могла постоять за себя, так что большинство неприятностей заканчивались без особых последствий, но далеко не все...И память о них хранилась в многочисленных шрамах на теле молодой девушки. И, несмотря на это, Раннвейг никогда не унывала, искренне надеясь, что рано или поздно найдет место для себя и брата, место, где никто их не потревожит. Так что она, не обижаясь на хозяина, радостно улыбнулась юному дню и. поздоровавшись с солнцем, побежала к рынку.
Где бы ты не оказался, не имеет значения, что это за страна, рынок найти необычайно просто- идите на запах и шум. Запах пота и пищи, и крики торговцев- все это обязательно приведет вас к искомому месту. А вот уже потом, зайдя нВ площадь, будьте осторожными- потеряться в этой круговерти проще простого, особенно если это столица. Так что северянка, зайдя за Восточные ворота, выкрашенные алой краской, сразу же сосредоточилась, стараясь запоминать дорогу. Здешний рынок отличался от всех, что встречались Раннвейг раньше своей чистотой. Нигде не валялся мусор, не сгнивали продукты, даже нищих практически не было. Степенные торговцы и многообразие товаров- все это было несколько ново для девушки, привыкшей к грязным деревенским рынкам. Да и рынки многих столиц, если говорить честно, были не лучше остальных. А этот напомнил ей родные, северные ярмарки, такие же яркие и радостные. Сегодня она была здесь одна, так что могла позволить себе немного расслабиться и, совсем как в детстве, с открытым ртом смотреть на прилавки.
Здесь было все, что только можно представить, и многое из того, чего представить невозможно. В одних рядах висели разноцветные отрезы шелка, расписанного прекрасными цветами, волшебными птицами и сценками из жизни имперцев, казавшимися не менее фантастичными, чем птица Фэн или драконы. Рядом висели и другие ткани, но ни одна из них не переливалась так же как шелковые полотнища...Там же часто висело и уже готовая одежда. Одна, простая, наподобие той, что носила она сама- простой ткани длинный халат, обернутый на бедрах отрезом и подвязанный простым тонким поясом, другие же заставляли ее затаить дыхание. Никогда ни нее, ни у других дочерей викингов не было таких нарядов- халаты, многослойные, с большими, широкими рукавами переливались яркими цветами, пояса были украшены полудрагоценными камнями, а отрезы- вышивкой. И каждая лавка старалась сделать все еще лучше, еще ярче, еще красивее...Раннвейг, затаив дыхание проходила мимо, до боли сжимая худой кошелек с парой мелких монет, которых едва-едва хватит на пару мер самого плохого риса.
А дальше шли лавки, заполненные украшениями, старинными вазами, пиалами, кистями, бумагой...Девушка старалась пройти их как можно быстрее, что бы не травить душу тем, что она никогда не сможет получить. Но вот наконец-то она дошла и до цели- бесчисленных прилавков со всевозможной снедью. Здесь, вблизи стен Запретного города были только дорогие товары, что явно не по средствам бедной страннице, так что северянка спешно прошла дальше, где на старых досках разложили свой простой товар крестьяне. Здесь она и купила риса в дорогу. Он был коричневый, мелкий и старый, но ничего лучшего чужачке и не продали бы за те гроши, что она имела. В конце концов, не умрут они с голоду- лес прокормит дочь свою. Вот теперь, когда все, что надо куплено, а в кошеле ни монетки, можно и полюбоваться на диковинки. Раннвейг спокойно шла по рядам, смотря на огромных цветных раков и причудливых рыб, на огромные туши зверей и жирных птиц, покрытых яркими перьями, на сдобу и белый, белый как снег в родных лесах, рис. Но не менее интересными были и покупатели- женщины в шикарных ханьфу, которых несли на носилках смуглые слуги, толстые аристократы под тяжелыми, расписанными палантинами, слуги, снующие повсюду, держа на плечах огромные груженые товарами, плетеные корзины... Многие из высокородных носили маски, как дань моде, причем у некоторых она была прямо вшита в кожу. Как, по рассказам слепого чайханщика, у самого Императора. Девушка передернула плечами, представив себя в этом орудие пыток.
Хотя маски носили не только высокородные- несколько мальчишек в не очень богатой одежде тоже могли похвастаться подобным "украшением".
-Господин странник! Попробуйте персики! Свежие, сладкие, вкусные! Всего за пару монет отдам!
"Пару монет за персик? Кого это надуть пытаются?"- промелькнула мысль в голове у девушке, когда она услышала голос торговца. Обернувшись, она увидела имперца, одетого в добротный темно-синий халат, и закрывающего лицо соломенной шляпой. И он протягивал торговцу два белых квадрата! "Вот идиот! Он что, вообще первый раз на рынке?"- ужаснулась Раннвейг и, почему-то поспешила к прилавку, ловко перехватывая монеты.
-Эй, старик, держи один и не забудь о сдаче,- широко улыбаясь, пропела северянка, смотря в явно расстроенное лицо торговца. "Интересно, а сколько его товарищей уже нажилось на этом бестолковом?".
Несмотря на расстроенные чувства, имперец споро отсчитал остакток, который и высыпал на ладонь странника, после чего попытался вручить неспелый персик.
-Нет уж, дорогой, я сама выберу,- сказала девушка, доставая из кучи мягкий алый плод. Незнакомец, повертев его в руках, аккуратно откусил. Теперь, стоя совсем рядом, Раннвейг могла разглядеть этого странного мужчину поближе. Он был немолод- не меньше тридцати, но при этом в нем не было ни капли жира, словно перед ней не странник, а воин. Но девушка знала, что любой воин знает цену деньгам, и явно не стал бы так разбрасываться ими. Та часть его лица, что виднелась из-под темно-синего платка, скрывавшего глаза, была достаточно красива- утонченный овал и аккуратный подбородок, тонкие, четко очерченные губы, опушали черные, смоляные усы, спускающиеся до небольшой бородки, что, подогнанная волосок к волоску, аккуратным клинышком подчеркивала его лицо. Вот только все портили два крыла вшитой маски, спускающейся на щеки белоснежными узорами, перекликающимися с вышитыми краями платка, чьи концы, заправленные под верхний халат, скреплялись неброской брошью. Чем дольше Раннвейг вглядывалась в мужчину, тем больше вопросов и сомнений пробуждалось в ней- длинные аккуратные ногти и белоснежная кожа, черные, блестящие дорогим шелком волосы, хорошая одежда, словно впервые надетая да и поразительное непонимание жизни, что заключалось в наличие и использовании денег, наводили на мысли, что никаким странником этот незнакомец не был. Уж скорее какой-нибудь сбежавший из дома аристократ...
В это время, распробовавший фрукт мужчина, скривился, словно съев какую-то гадость, и положил персик в руку девушки. Раннвейг бездумно укусила. До приторности сладкая мякоть просто таяла во рту, а сок стекал по ее израненным рукам..."Подождите, это он мне что, подачку дал?"- возмутилась гордость девушки, когда от персика осталась лишь косточка, а сам парень, непонятно зачем постукивая резной тросточкой по мостовой, уверенно уходил все дальше и дальше.
-Нет, ты от меня, господин странник, так просто не отвяжешься...Где ваша благодарность за помощь,- пробормотала она, догоняя мужчину. Тот отметил ее присутствие легким наклоном головы и все. От такого пренебрежительного отношения, из головы Раннвейг вылетели все придуманные упреки и вопросы, так что она, задумавшись, просто следовала за имперцем, чье лицо постоянно кривилось от отвращения. Тонкий нос слегка морщился, а уголки губ дергались, словно перед ним постоянно находилось что-то давно протухшее. "Из каких садов тебя выпустили, странник"- думала северянка. "И почему ты оказался здесь один, совершенно не приспособленный к жизни? Неужели как и мне надоели бесконечные оковы..."
Вдруг ее спутник резко остановился и приказал глубоким голосом, наполненным величием:
-Я, Вэй Ю, проголодался. Отведи меня,- и смотрит.
Первые несколько секунд Раннвейг не могла понять, что происходить. Какой-то незнакомый имперец пытается ей приказывать? "Вот сволочь высокомерная!"- возмутилась девушка...и молча повела его к ближайшей закусочной.
И вот уже второй час ей приходиться смотреть как этот высокородный ест. Медленно и степенно, словно находясь не в грязной забегаловке, а на приеме у Императора, Вей Ю подносил палочки, изящно зажатые между пальцами, ко рту и аккуратно собирал с них несколько рисин. После чего начинал вдумчиво пережевывать. " Нет, я не понимаю, зачем так долго жевать эти жалки три рисинки?!"- мысленно возмущалась девушка, зачарованно пялясь на мужчину. Затем, заглянув в небольшую пиалку, поняла, что еще как минимум час страданий ей обеспечен. А когда она поняла, что не единственная пристально наблюдает за тем как "господин Вей Ю изволит кушать", а все, кто оказался здесь в этот час с открытыми ртами смотрят на это представление, единственное на что была способно Раннвейг- это тяжело вздохнуть и, положив голову на скрещенные на столе руки, закрыть глаза и прислушаться к мерному стуку палочек...
Щелк, щелк...щелк...щелк...
Очнулась он, почувствовав сильный тычок в плечо.
-Берси, несносный мальчишка! Больно!- проорала спросонья девушка. И только потом осознала, что место открывшееся ей совершенно не похоже на их комнату. А уж увидев какими лицами на нее смотрят посетители, которых за прошедшее время стало только больше, девушка окончательно смутилась и покраснела, злобно пыхча на невозмутимого сотрапезника, что аккуратно положил палочкина край пиалы. По-видимому именно этими палочками он и ткнул в заснувшую северянку... "Вот сволочь!".
-Я не Берси, я Вей Ю, если вы еще не запомнили.
"Высокомерная сволочь!"
Но делать-то было нечего, так что Раннвейг в ожидании уставилась на мужчину, ожидая его объяснений. Тот молчал. Долго молчал. Наконец, я, не выдержав, вкрадчиво начала:
-Высокоуважаемый,- "этот гад еще и кивнул покровительственно!".- Господин Вей Ю, не должны ли вы мне что-либо...
-Я, Вей Ю, что-то вам должен?
Раннвейг покраснела. " он точно издевается! естественно, это я ему еще должна за обед для себя, и пиалу белого риса для брата! но зачем так грубо напоминать!". Но все равно девушка, скрипя зубами, закончила фразу:
-...объяснить по поводу моего пробуждения?
Сидящий напротив, немного наклонил голову то ли задумавшись, то ли размышляя насколько умна его собеседница, после чего, слегка приподняв плечи, ответил:
-Я доел.
"Как будто это хоть что-то объясняет!".
-И что?
-Мне скучно.
" Он что, действительно думает только о себе?"- прозвенели мысли в голове дочери северного воина. Причем в их звоне вполне можно было различить нотки восхищения.
-И что мне делать?- деланно обиженно буркнула девушка.- Станцевать?
" Нет, ну какой у меня хороший тон получился! Как тебе, язва, твое же оружие?". И девушка в предвкушении уставилась на Вей Ю. Только вот тот и бровью не повел...Наверное, ибо бровей видно не было.
-А ты умеешь?
"Сволочь. Язвительная сволочь. Ну не поверю я, что нормальный человек, даже имперец, сможет так спокойно реагировать на грубость! У него же голос ни на ноту не изменился, он даже не двинулся!". И в ловушке оказалась сама девушка, так как танцевала она как не вовремя разбуженный медведь. "Хотя нет, не надо мишку обижать..."
Так что Раннвейг пришлось тихонько буркнуть:
-Нет.
-Так чего тогда предлагаешь?
"Хватит! Молю тебя Один, если в тебе есть хоть капля сострадания, прикончи этого...этого...ну ты понял!"
Девушка подняла усталые глаза наверх, к небесам, надеясь, что они разверзнуться Дикой Охотой, но этого не произошло. Ну, возможно, и произошло, но так как над головой был хороший потолок ( "не то, что у нас!"), сие знаменательное событие прошло мимо нее. Опустив глаза вниз и осознав, что Вей никуда не делся, она снова вздохнула, почему-то понимая, что никуда от него не деться. Сам же мужчина, не зная какой страшной участи избежал по причине занятости Отца Богов, спокойно пил чай, держа пиалу кончиками пальцев. Пальцев с длинными изукрашенными ногтями. "И как я раньше не заметила это "великолепие"? Зачем ему это орудие пыток? Надеюсь, что не угадала...Это же, наверное, неудобно?!". Сама Раннвейг не отращивала ногтей, и сейчас почувствовала жуткий стыд за то, что под ее обгрызенными ногтями чернеет грязь, да и сидит она криво и не изящно...
Сам имперец сидит как бог- настолько вся его фигура пронизана утонченным великолепием и, что неожиданно, силой. Это чувствуют все находящиеся в зале- никто, даже здоровенные бугаи, что всегда задирают чужаков, сегодня необыкновенно тихо обедают в дальнем углу. А уж как на Вея смотрят служанки, когда, смущаясь, подливают ему чая. А ему хоть бы хны- он не удостаивает их даже взглядом, отчего те только сильнее краснеют. "Вот дуры! И чего они нашли в этом самовлюбленном аристократе! Вы посмотрите- кожа да кости! Ногти как у бабы, да еще и пол-лица скрыто под тряпкой!"- мысли кружились хороводом в голове уставшей девушки. Она уже не замечала как на их парочку, смеясь, показывают пальцами, передавая друг другу комментарии, далеко не приличного содержания... нет, ничего не слышала девушка, наблюдая за почти не движущейся фигурой мужчины. Он был как каменное изваяние, спокойным и неживым, лишь тонкие кисти слегка двигались, поднося пиалу к губам, да губы приоткрывались, что бы глотнуть практически кипящий чай...И Раннвейг вновь почувствовала, как погружается...
-Ай!- вскрикнула она, получив пиалой по голове. "Слава Одину, пустая...".
Зал грохнул.
День первый.
После полудня.
Веймин
Мне никогда не нравилось быть посмешищем, а с этой совершенно неуклюжей девочкой я превращаюсь в шута для черни! Она не только не умеет нормально говорить, но еще и дважды посмела заснуть в моем присутствии!
А как она ела! Я искренне поблагодарил Мать за то, что она отняла у меня способность видеть, ибо для того, что бы ужаснуться ее бескультурьем мне хватило и звуков. Она чавкала! Стучала палочками по пиале! Роняла палочки! И при всем этом ела с так быстро и неаккуратно, что походила на свинью! Хотя нет, нельзя оскорблять этих благородных животных- даже они едят намного аккуратнее этой чужачки. Сам не понимаю почему потащил за собой это недоразумение, уж точно не из-за ее манер. Возможно, от того, что запах, исходивший от ее тела был более приятен, чем у тех, кто окружал меня весь день. От нее пахло грозой и травами, пряными, горьковато-сладкими травами и еще, едва уловимо цветами апельсина. Нет, конечно от не пахло и потом, и грязью, и дешевой краской, но все это меркло перед этими свежими ароматами. Ну еще, наверное, потому что она сама увязалась за мной.
Но, несмотря на полную бестолковость, мне нужен был кто-то, кто поможет мне с познанием этого города, даже если я вернусь в храм завтра. Завтра? А разве не сегодня я собирался почтить Мать визитом? Не важно.
Вокруг меня снова стало шумно. Запах вареного риса и подгоревших овощей противен. Что я здесь делаю? Нет, надо уходить...Вокруг смеются, кричат...Как болят уши!
-Идем,- небрежно бросаю через плечо, не проверяя следует ли девочка за мной. Куда слуга может деться от своего господина? Подойдя к полотнищу, что прикрывает вход, я на миг замираю, делаю глубокий вдох, и выхожу на улицу, примыкающую к рынку. Сейчас здесь намного меньше народа, чем утром- яркое светило, взойдя на середину небосвода, посылает свои жаркие лучи на землю, обжигая кожу. Мне не нравиться это. Раньше я никогда не выходил из дворца во время солнцепека, а если и приходилось, то меня несли в крытом палантине так, что ни один лучик не касался моей белоснежной кожи. А теперь это некому делать...Но тут я вспомнил о девчонке, что напряженно сопя, стоит в паре шагов позади. Прямо как по Закону! Может, с ней еще не все потеряно?
Итак, вспомнив о ней, я приказал ей:
-Отведи меня, Вей Ю, в сад.
-Зачем?
Я удивлен. Слуга посмела задавать вопросы господину7 Воистину странный этот мир Внешнего города. Но, раз уж я согласился, надо играть по их правилам. Так что, смирившись, спокойно ответил:
-Слишком сильное солнце.
Девушка вздохнула, особенно громко скрипнула зубами и начала, медленно выговаривая слова:
-И какого трау, ты решил, что я обязана выполнять все твои желания? У меня что, своих дел нет?
Я покачал головой. Слуга перечит господину? Нет, в Запретном Городе такого бы никогда не случилось! Здесь же все словно поставлено с ног на голову. И что мне ответить на это? Я не знал, так что просто молчал.
Девушка же, по видимому ожидала ответа. Не дождавшись, махнула рукой, и буркнула:
-Пошли, кажется, где-то недалеко я видела нечто похожее...
И уверенно двинулась вперед. Следуя за ней, я аккуратно огибал нечастых встречных, что, спеша найти тень, не обращали на нас никакого внимания. А ведь моя спутница, наверное, представляла из себя пусть не редкое, но все же необычное зрелище...Было бы интересно прикоснуться к ее лицу.
И вот впереди послышался шум листвы. Видимо, мы уже подошли к парку, где сможем спокойно отдохнуть, а то моя кожа уже начала слегка краснеть и жечь. Пройдя под воротами, я вдохнул аромат свежести, принесенной ко мне легким дуновением ветра. Пахло землей, корой, листьями, и этот запах был словно благословение Богини на мою уставшую душу- в этом месте, слава Матери, не было ничего из того, к чему я начал привыкать на рынке- ни пота, ни гнили. На несколько секунд мне даже показалось, что я вновь в садах Запретного. Но лишь на миг- потом раздражающим бурчанием чужачки вернулось ощущение реальности. Император должен быть терпеливым, помни об этом, Веймин...то есть Вей Ю.
У девушки не было с собой подстилки. Нет, ну что за бесполезное создание! И как на теперь отдыхать? Пришлось сесть на траву как низкорожденным. Ну ей-то ладно, но как она не подумала обо мне! Чему ее только учили...
Шляпа мешала мне ощущать нежные ладони ветра, так что я снял и, положив на колени, подставил лицо ветру. Несильные порыва заставляли платок трепетать, пропуская воздух к коже. Это было невероятно приятно- сидеть вот так и слушать шуршание листвы...Вот только напряженное сопение спутницы мешало полностью расслабиться, так что я величественно махнул рукой, отпуская ее. Сопение не прекратилось.
-Эй, Вей...
-Вей Ю.
-Ну хорошо, Вей Ю...Так вот, зачем ты носишь этот платок? Из-под него же ничего не видно!
Я поморщился. Разве я разрешал называть меня по имени? Ну, из-за непредвиденных обстоятельств, не буду обращать на это внимание...Молчу, надеясь, что она поймет, что я не собираюсь ей отвечать.
-Так как? Эй! Ты слышишь? Вей Юююю!
Похоже мне не светит спокойно посидеть. Лучше утолю ее любопытство- тогда остается шанс, хоть и призрачный, что потом она успокоиться.
-А я и так ничего не вижу.
-То есть?
В качестве ответа я просто приподнял ткань, открывая свое лицо.
Раннвейг.
Когда имперец открыл лицо, девушка замерла в шоке- его глаза мерцали в полутьме. Но Раннвейг не успела испугаться, когда осознала, что они искусственные- в пустых глазницах Вей Ю лежали искусно граненные осколки хрусталя. Это было одновременно прекрасно и отвратительно. Она, как зачарованная, смотрела на всполохи света в его глазах.
-Довольна?- сказал он, опуская ткань обратно, скрывая лицо.
-Но...но как? Ты совсем не похож на слепого- то как ты ходишь, ориентируешься, ешь...
-Зрение- самое ничтожное из человеческих чувств, которого так легко обмануть, в отличие от остальных. Я "вижу" запахами, которые, сплетаясь вокруг сетью, расцвечивая темноту миллионами огней. А ведь есть еще слух, способный добавить этому кружеву еще больше нитей...Вкус, осязание...Так зачем сокрушаться, что лишен самого малого?
Раннвейг смотрела на имперца, и не могла понять серьезно он говорит или снова издевается. Но, устав от размышлений и попыток понять этого странного человека, северянка просто облокотилась на ствол дерева, закрыв свои голубые как небо глаза. " Все равно разбудит, когда заскучает...".
Когда она проснулась, солнце уже золотило края крыш, стремясь как можно скорее зайти за них. Судя по всему прошло не менее трех часов, а Вей Ю сидел в той же позе, словно так и не сдвинувшись за это время... "Хотя почему- словно?"- мрачно хмыкнула про себя сонная девушка, теребя мужчину за плечо. Тот не реагировал.
-Эй, Вей Ю, ты как, живой? Вей Ю!
-Я не глухой. Несмотря на твои старания.
-Ты снова издеваешься! Хватит уже!
-Издеваюсь?- "нет, ну как ему удается такой спокойный тон!"- Я абсолютно серьезен.
"Ну и что с таким делать? Как такую язву еще не прибили-то? Я с ним знакома только полдня и то уже готова хорошенько его ударить! Но хватит думать о нем- пора и домой возвращаться, Берси, наверное, переживает...А этот куда пойдет?"
-Вей Ю, а тебе есть, где переночевать?
Посмотрев на него и, как обычно, не дождавшись ответа, северянка махнула рукой и сказала сама себе:
-Конечно, некуда! Иначе чего бы ты хвостиком за мной ходил...И что бы ты без меня делал-то?!
-Вернулся.
-А ты хочешь?
Он снова уставился в одну точку, и когда Раннвейг уже отчаялась услышать ответ, все-таки произнес:
-Нет.
"И чего я так обрадовалась? Только лишние проблемы себе на шею вешаю..."
-Ну тогда идем ко мне!
"В конце концов дома Берси, а он, судя по всему, не любит детей. Я мстю..."