Аннотация: Продолжение (и финал) истории про Рыженькую
Прошло несколько лет.
Вот уже год как по стране свирепствовала война, уничтожая всё живое. Город почти опустел, люди покидали жилища. И наступил мрак, среди которого время от времени раздавался протяжный гул и грохот снарядов. В Лесу протяжно стонали деревья, и им вторило гулкое эхо бесконечных выстрелов.
Тяжёлое, беспросветное время, поглотившее весну - любимое время года Рыженькой.
Здоровье Хранительницы Леса ухудшилось, и она целыми днями лежала в постели, разметав по подушке серые всклокоченные волосы. Она уже не могла ходить по лесу в поисках силков и капканов. Да и незачем было - все до единого охотники ушли на фронт.
- Ох, - ворчала старая Фея. - Не нужны мы им теперь. Друг друга убивают. Отсюда слышно - так и грохочет, так и свищет... Небезопасно становится...
А Рыженькая ждала Мартина. Она знала, что он затерян где-то в горах, откуда вести не доходят. Так, в неизвестности, ждала она изо дня в день, а по ночам видела тревожные сны.
Но Мартин не появлялся.
... Далеко от города и Леса, в долине среди неприступных гор закончился жестокий бой, в котором погибли все товарищи Мартина. Солдаты лежали плечом к плечу, и не было слышно даже стонов - воцарилась зловещая сумеречная тишина, которую изредка нарушали отрывистые хриплые голоса, принадлежавшие чужеземцам - военачальнику и молодому офицеру, оглядывающим поле боя в поисках выживших.
Мартин был ранен. Он неподвижно лежал среди погибших солдат и затуманенными глазами смотрел на спускающиеся сумерки и надвигающуюся с востока тяжёлую чёрную тучу, напоминавшую ему гигантские крылья стражей леса Сима и Тора, оставшихся в том, счастливом времени... А теперь... Как бессмысленно полегли все они - те, кто вокруг...
Мартин пошевелил затёкшей рукой и через секунду услышал голос военачальника - тот говорил так явственно, как будто стоял совсем рядом. А военачальник обращался к офицеру:
- Вон тот... - указал он на подавшего слабые признаки жизни Мартина. - Для плена не годится. Уже не жилец. Пристрелить!
- Слушаюсь!
Но когда отправившийся исполнять приказ офицер подошёл к тому месту, где лежал Мартин, он никого не увидел - как будто юноша испарился или провалился сквозь землю. Он также не заметил, что на месте раненого солдата, под боком убитого юноши - а он казался всего лишь странником, безмятежно уснувшим в горной долине! - неподвижно лежит раненый рыжий лис.
А через несколько мгновений началась гроза. Где-то ярко вспыхнуло, громыхнуло, и слышно было, как покатился с горы огромный камень. Ливень смывал тяжёлый запах пороха, и чуткий лисий нюх Мартина улавливал нежные весенние ароматы первых листьев и пробуждающихся горных цветов. Силы уже покидали его, и он улетал куда-то вдаль, когда среди раскатов бушующего грома он вдруг увидел её - она была высоко в небе, и её сверкающие голубые одежды и огненные волосы развевались на ветру. О, как она танцевала среди всего этого безумия, как протягивала руки, маня его к себе!..
Мартин лишился чувств.
Наступило чистое свежевымытое весеннее утро. Вокруг синели горные вершины, и покачивались на ветру молодые эдельвейсы, которые всё время с тихой грустью глядели на ужасы пощадившей их войны. Проснувшись, глядя сквозь ноющую боль на небо и зеленеющую траву, примятую телами убитых, Мартин думал: "Надо уходить. Прямо сейчас. Туда, туда - через горы и долины. Она ждёт меня"...
Лис отряхнулся, и через несколько мгновений, прихрамывая, он уже спускался по крутому горному склону.
А через неделю ястребы, парившие в ту ночь над горами, принесли Рыженькой страшную весть - Мартин погиб. Мартин больше не вернётся.
Шли месяцы. Весна сменилась дымчато-зелёным июнем, а война - миром. Таков был закон, которого мир ещё ни разу не посмел ослушаться. Безутешная Рыженькая часами бродила по городу, рассматривая изрешеченные пулями дома и груды серых камней. Горю её не было границ. Она часто приходила на мост и вспоминала, вспоминала... Голубоглазый юноша в широком чёрном пальто, мальчик-лис... Ей казалось, что сейчас она услышит за спиной его шаги, и всё станет как прежде. Но он не приходил.
Вскоре у неё появились знакомые - вместе они гуляли по булыжным мостовым города, вслушиваясь в звуки шарманок и скрипок бродячих музыкантов, кое-как заставляющие горожан воспрять духом после обрушившегося на них несчастья. Появились подруги - прелестные юные девушки в чёрном, которые, как и она, оплакивали не вернувшихся с войны возлюбленных. Все они были людьми, и Рыженькая вела себя с ними очень осторожно, всё время помня про бабушкин наказ - "...Это сильнейшее заклятие... Люди не должны видеть тебя в лисьем обличии - таково правило, которое нельзя нарушить. Ну а если кто-нибудь увидит твоё превращение, знай, что это окончится для тебя гибелью от руки увидевшего это".
Так и жила она - и не жила. Думала и вспоминала. Вспоминала и плакала. И слушала шарманщиков и скрипачей, как-то спасаясь ещё такой несмелой, неслаженной музыкой, знаменовавшей выход из тьмы...
В один из ни чем не примечательных дней Рыженькая получила белоснежный конверт с тиснеными золотыми узорами. В нём она обнаружила приглашение на танцевальный вечер, который устраивал молодой граф Р. в поместье своего отца, погибшего в морском бою. Конверт прислала новая знакомая Рыженькой - робкая и застенчивая Анна, чей брат был дружен с молодым графом.
- Умница она, твоя Анна! - похвалила Фея, узнав о приглашении. - Я бы на твоём месте пошла. Ну сколько можно горевать?! Эх, судьба так решила... А скольких ещё юношей война съела - подумать страшно! Сходи, постарайся вспомнить, что такое веселье. Но помни... Ты сама знаешь, что! Всегда помни.
Рыженькая и думать не думала о том, что на вечере в графском поместье что-либо заставит её улыбнуться... Но всё же решила отправиться туда.
В роскошном танцевальном зале уединённого загородного поместья было шумно и весело. Ярко горели бесчисленные свечи, сверкал белый рояль. Молодой граф блистал изысканными манерами. Девушки в атласных платьях смеялись и бойко отплясывали с розовощёкими юношами. А она не могла сдержать слёз, глядя на этот праздник, но думая всё время об одном. Граф не сводил глаз с прекрасной, печальной и такой чужой рыжеволосой незнакомки в шёлковом наряде и невесомом небесно-голубом оплечье.
- Я очарован! - признался он, приблизившись к ней.
Она улыбнулась краешками бледных губ.
- Позвольте мне пригласить вас! - продолжал граф.
Она нехотя поднялась и положила руку ему на плечо. Они закружились в медленном безрадостном вальсе.
- Что это такое?! - воскликнул молодой граф, заметив длинный бугристый шрам на правой руке незнакомки.
- Нет... Ничего... Ничего страшного, - через силу улыбнулась она.
И снова - воспоминания, воспоминания... Безмолвная лунная ночь, порозовевший тающий снег. И вдруг - стремительные шаги. Его шаги. И руки, разжимающие капкан...
А они кружились и кружились в бесконечном танце, пока все гости не разошлись. Рыженькой стало немного легче. Лениво сгущались июньские сумерки.
Они остановились посреди зала.
Граф коснулся губами её губ.
"Зачем?!" - думала Рыженькая, но не стала сопротивляться. Печаль толкнула её в объятия графа, и теперь - будь что будет.
Они поцеловались.
Тут граф в страхе отшатнулся. Прекрасная незнакомка упала на руки, которые сразу же стали лисьими лапами, её милое лицо начало обрастать шерстью, а черты искажались жуткими гримасами до тех пор, пока не превратились в остроносую лисью морду. Золотым факелом вспыхнул хвост.
Через несколько мгновений перед ним, ощетинившись и оскалив зубы, стояла молодая лисица.
Сверкая обезумевшими глазами, граф бросился к ней и схватил её за горло.
В ту же секунду раздался оглушительный звон разбивающегося стекла.
Прыжок - и перед графом, приглушённо шипя, уже стоял поджарый красноглазый лис.
Лис вихрем вскочил на задние лапы, и прежде чем граф смог что-то понять, он превратился в молодого солдата - его форма была изодрана, а сквозь спадающие на лицо растрёпанные волосы фосфорическим светом торжествующе горел небесно-голубой взгляд.
В руках солдата вдруг откуда-то появился небольшой мешочек, напоминавший кисет для нюхательного табака. Он открыл его, и в ту же секунду по залу поплыл терпкий аромат диких роз и лесных орехов. Очутившись в облаке Тумана Забвения, молодой граф разжал руки, выпустив лисицу, а затем упал без чувств...
Рыженькая и Мартин долго молча глядели друг другу в глаза, не в силах оторваться.
Молчание нарушила Рыженькая.
- Этого могло не случиться... Но отчаяние было таким глубоким. Господи, я думала, что ты погиб!
- Да... Ястребиные козни. Я уцелел в той страшной битве, - ласково сказал Мартин. - Я долго шёл по горам, деревням, много где побывал и узнал много лишений, будучи то человеком, то лисом... Меня спасла память о тебе и та сила, которую я получил от тебя. И вот - я вернулся.
Рыженькая крепко прижалась к нему. Затем вдруг спросила:
- А что же заклятие? Только что произошло ужасное! Что же теперь будет, Мартин?
Мартин улыбнулся.
- Вот что я узнал из записок Феи. Оказывается, это твоя мать-волшебница перед смертью наложила на тебя это заклятие, видимо, желая тебе добра, желая, чтобы ты жила лёгкой и беззаботной лесной жизнью, никогда не соприкасаясь с миром людей. А Фея сжалилась над тобой и стала отпускать в город, зная, что ты не будешь счастлива, будучи сама наполовину человеком, но не видя их...
Рыженькая была оглушена известием. Она прошептала:
- А что же сказано о самом заклятии?
- Вот что я прочитал: "... ни один из живущих людей не должен увидеть её в образе лисы. Никто из людей не должен стать свидетелем её превращения, потому что обезумеет он и убьёт её в ту же минуту. Но если она выживет, то ждёт её награда - заклятие будет снято. Впредь среди людей она всегда будет человеком! И придёт конец хаосу, опасностям и внезапным превращениям! Но этому не дано случится, потому что погибнет от руки человека, если тот потеряет рассудок...".
- Как это жутко и странно! - воскликнула Рыженькая и тут же взволнованно спросила. - Но... А как же ты? Ты ведь тоже...
- Чары оказались бессильны передо мной - ведь мы с тобой не связаны родственными узами. У нас другая связь. И в чём-то она глубже...
Она глубоко вздохнула и улыбнулась.
- Да... - продолжал Мартин. - Всё позади. Заклятие снято. Ты можешь быть среди людей. Быть той, кто ты есть. Опасности больше нет. А я всегда буду с тобой...
Они неторопливо шли по пустынному городу. Перед их глазами на горизонте едва брезжила заря, а на их земле воцарялся мир.