Смирнова Н.В. : другие произведения.

"Чайные Лисы: Холодное дыхание войны"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Чайные Лисы" - подростковый фентези рассказ о дружбе и вражде, и о том, как найти свое призвание в быстро меняющемся мире. Главные герои - сироты, воспитанные вне своего государства, захваченного коварным разбойником. Им предстоит сразиться, чтобы вернуть свой родной дом и защитить тех, кто им дорог. В первой части читатель познакомится с героями рассказа, узнает об их жизни и чувствах и увидит, как началась война между обитателями Леса и Охотниками. По мотивам книг серии "Рэдволл" Брайана Джейкса.

ЧАЙНЫЕ ЛИСЫ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ХОЛОДНОЕ ДЫХАНИЕ ВОЙНЫ

*1*

  
   В ту ночь, одну из последних ночей зимы, в небольшом городке на самой окраине мира никто не спал. В ту ночь в семье Черного Дарга должен был родиться наследник, и это событие должно было в корне изменить жизнь не только городка, но и всего племени Восточных Охотников. В ту ночь, дав жизнь новому принцу, должна была умереть последняя память о предыдущем правителе Охотников, приведшем свой народ в эти благодатные земли. В ту ночь на улицах жгли флаги великого правителя и забывали все, чему научил свой народ лис Краг Златоглаз.
   Пока в городе царило безудержное веселье, в Большом Доме воздух был густым и тяжелым, и сам Дарг не находил себе места ни в тронном зале, ни в ночном покое. Он метался по коридорам величественного замка, возведенного когда-то его братом, и ждал известий от целительницы Сэры, которая должна была принести правителю радостную весть о рождении сына или погибнуть, если у правителя родится дочь. Таков был суровый закон Черного Дарга, взявшего в супруги такую же черную лисицу, как и он сам, чтобы сохранить род Черных Лисов Востока и сделать то, что не смог сделать его брат...
   Дарг сидел в высоком резном кресле, используемом им в качестве трона, когда услышал за спиной шелест длинных юбок целительницы. Проклятая старуха так давно жила в Большом Доме, что знала каждый закуток, каждый лаз, и могла беспрепятственно проходить в самые охраняемые помещения.
   - Говори, - сурово произнес правитель.
   - Вы знаете ответ, - усмехнулась старуха. - Род черных лисов не прервется с Вашей смертью, мой повелитель...
   Старая лисица низко поклонилась Черному Даргу, но тот не обратил никакого внимания на ее старание выслужится. Сын! У правителя родился сын, а это могло значить только одно - кому-то придется выполнить самую неприятную часть ритуала, но сам он не должен был участвовать в том, чего так хотело его черное сердце.
   - Ты получишь свою награду, - усмехнулся он старухе. - Но сначала ты должна кое-что сделать...
   Сердце старухи похолодело, но ожидание щедрой награды победило здравый смысл старой Сэры и задушило в ней остатки жалости. Она, целительница Сэра, уже утром будет стоять у трона правителя и сама возвестит Охотникам о рождении наследника! Да, ради такой славы и почета, ради того, чтобы стать советником великого Черного Дарга, ради всего этого можно и пожертвовать своей совестью.
  
   ... Меньше, чем через час, старая Сэра покинула замок и направилась к Западным воротам. За спиной лисица несла большую корзину, обмотанную тряпьем так, чтобы лисице было удобнее нести свою тяжкую ношу. Никто не подумал остановить старую лисицу, пользовавшуюся среди простых Охотников недоброй славой. Все догадывались о том, что же лежит в корзине, и какая судьба постигнет того, кто попробует воспрепятствовать черному делу старухи.
   Когда Западные ворота остались далеко позади, Сэра остановился. Вокруг были только лес, горы и ручей, которому было суждено проснуться лишь через несколько дней, когда зима начнет отступать под натиском лучей первого весеннего солнца. Лисица осторожно поставила корзину на снег, стараясь, чтобы ни одна из тряпок, в которые была обмотана корзина, не сместилась и не открыла ее собственному взору то, что скрыто внутри. Пусть даже она знала о своем грузе все, что могла знать придворная целительница, сейчас ей меньше всего на свете хотелось заглядывать в корзину.
   На душе снова стало тяжело, а сердце колотилось, как безумное.
   Лисица тяжело сглотнула и огляделась по сторонам. Как она и предполагала, вокруг не было ни души, лишь ветер свистел между камней ближайшего утеса. Сэра достала из складок накидки длинный и тонкий нож, который обычно использовала для кровопускания, нервно облизнулась, и убрала нож обратно. Нет, так она не может. С чего вообще правитель доверил эту миссию ей? Может быть, он хотел проверить ее преданность? Лисица снова огляделась. Снег в лесу начинал сходить, образуя между деревьями черные проталины, а под лапами бежали первые ручейки. Весна еще не началась, но природа уже вовсю возвещала ее приход. Лисица зябко поежилась, и, будто в ответ ее мыслям, в корзине что-то шевельнулось.
   Медлить больше было нельзя, но Сэра по-прежнему не могла решить, что ей следует делать дальше. Если бы старая лисица могла хотя бы предположить, что судьба уже решила все за нее, то вряд ли бы поверила.
   Где-то далеко наверху закричала птица.
   Сэра приняла решение. Она снова взяла корзину и пошла в сторону ближайшей скалы. Пусть птицы сделают то, на что у нее самой не хватает духу, и тогда правитель не узнает о том, что старуха так и не смогла поднять свой нож для такого черного дела. Коварство - вот ее главное оружие. Пусть дураки размахивают мечами, а она сделает свою работу чужими лапами, как делала это прежде.
   Подняться даже на самый низкий уступ скалы оказалось достаточно тяжело для старой лисицы. Сэра тяжело дышала, опираясь о большой камень, около которого она положила корзину. Теперь нужно было только положить корзину на камень и снять все это тряпье, чтобы большой птице, парящей высоко в небе, было хорошо видно содержимое корзины, а потом старой лисе останется только спуститься со скалы и наблюдать за птицей. Повелитель был бы очень недоволен, узнай он, что Сэра не проследила за выполнением доверенной ей работы. Поэтому сначала нужно будет убедиться, что работа выполнена, а потом уже она, Сэра, вернется в Большой Дом со всеми почестями, полагающимися советнику правителя Охотников! И она на старости лет обретет все то, что никогда бы не заслужила при прошлом правителе - она обретет славу, почет и несметные богатства...
   Сэра была так увлечена мыслями об ожидающей ее награде, что даже не заметила того, как большая черная птица камнем ринулась вниз. Острые когти вонзились в горло и спину лисицы, и птица сразу же взмыла вверх, задев крылом корзину, стоявшую около камня. Корзина птицу совсем не интересовала. Да и зачем ей корзина, когда рядом есть старая лисица, которая слишком устала, чтобы сопротивляться.
   Корзина, не удержав равновесия, упала вниз. Ее падение было замедлено ветвями деревьев, густым кустарником и сохранившимся кое-где снегом. Сыграло свою роль и тряпье, в которое корзина была обернута. Благодаря всему этому корзина совершенно невредимая упала в сугроб на вершине холма, подножие которого спускалось к замерзшей реке. В корзине что-то зашевелилось, раздался тихий писк и... Корзина, как санки, скатилась с холма прямо на лед реки. И будто по волшебству из-за облаков выглянуло солнце, лед, который по всем признакам должен был сохранять некоторую прочность еще несколько дней, треснул, и корзина вместе со своим загадочным содержимым поплыла вниз по течению.
  
   Где-то западнее поселения Охотников тоже начиналась весна. На плодородных землях медленно сходил снег, поднимали свои головы первые весенние цветы. Наступала пора весенней уборки.
   На берегу реки молодая барсучиха развешивала на протянутой между двумя деревьями веревке чисто выстиранное белье, доставая его из большой корзины, стоящей около ее лап. Вокруг суетился маленький барсучонок, дергавший маму за юбку и постоянно отвлекающий ее от дел.
   - Мам, а почему снег еще есть? Ведь уже весна!
   - Ну, малыш, еще не совсем весна... - улыбнулась барсучиха. - Но уже совсем скоро. Завтра будет совсем тепло, а через неделю весь холм будет зеленым от свежей травы.
   - Ух, ты! - восхищенно воскликнул малыш.
   Барсучиха улыбнулась и посмотрела в сторону леса, откуда доносился стук топора. Скоро, совсем уже скоро будет достаточно тепло, чтобы топить камин только по вечерам, и начнутся совсем другие заботы.
   - Мама, а что это?
   Барсучиха тряхнула головой, отгоняя мысли о предстоящей весне, и посмотрела в сторону реки, куда уже бежал ее сын. На берегу лежала большая корзина, на подобие той, в которой она носила на речку вещи для стирки, только корзина зачем-то была еще обернута какой-то грязной тряпкой. Барсучиха была молодой, но у нее было сильно развито предчувствие. Это такой специфический дар, который появляется у любой матери. И сейчас она понимала, что эта корзина - что-то очень важное. Она подошла к корзине и начала разворачивать ее содержимое...
   - Мама? - барсучонок силился заглянуть через плечо матери.
   - Сбегай, позови отца, - пробормотала барсучиха.
   Она бережно подняла корзину и понесла ее в сторону дома. Не заходя в дом, она села на скамью, которую ее муж вынес во двор, чтобы можно было отдыхать на свежем воздухе, и поставила корзину себе на колени.
   Из пролеска у реки вышел большой барсук. Рядом бежал барсучонок, казавшийся рядом с отцом совсем уж крошечным, и что-то сбивчиво рассказывал отцу. Вид у большого барсука был совсем уж суровый, он подошел к жене, на коленях которой, в большой корзине, лежали два пушистых рыжих комочка.
   - Вот, - пробормотала барсучиха.
   - Лисята, - мрачно заметил ее муж. - Не к добру это.
   - Не можем же мы их бросить! - возмутилась барсучиха. - Они же совсем крошки.
   Барсук задумался. Предательство и ложь были для лис частью жизни, которую было не исправить никаким воспитанием. "Эти двое принесут массу бед", - подумал отец семейства, но ругаться с женой ему не хотелось, потому как и так было ясно, что за лисят она будет стоять горой, а его ужина лишит как нечего делать.
   - Делай, что хочешь, - буркнул он.
   Все это время лисята смотрели на барсуков внимательными умными глазами необычного золотисто-желтого цвета. Лишь белые полоски на мордочках и черные хвосты отличали их от других лис, подсказывая барсучихе, что ее приемных детей ждет невероятная судьба.
  

*2*

   Черный Дарг - Великий Охотник Востока - мучался бессонницей. Уже несколько дней не было никаких вестей от Сэры. Не то чтобы лис собирался оставить старую ведьму в живых, но жадная лисица должна была явиться за обещанной наградой... Если только ей не взбрело в голову самой воспитать лисят, вернуться через несколько сезонов и встать у власти, чтобы править Восточными Охотниками. Занять его место, его власть, причитающуюся ему по праву рождения. Этого Великий Охотник позволить не мог. Он слишком долго шел к этой власти, слишком много врагов полегло к подножию его трона, чтобы сейчас, из-за одной старой ведьмы, потерять все.
   - Мой повелитель...
   Дарг отвлекся от мрачных мыслей и посмотрел на стоящую перед ним лисицу.
  
   Лисица Белозуба поклонилась мужу, как того требовал закон Охотников. Она была хорошим охотником, и не хотела умирать лишь потому, что была недостаточно любезна с Великим Охотником Востока. Даже положение матери наследника вряд ли спасло бы ее от гнева Дарга, почитающего законы предков так же, как и самого себя.
   - Что тебе нужно, охотница? Разве ты не должна быть рядом с сыном, пока не настанет время его первой охоты? - Голос Великого Охотника Востока был сух и холоден. - Или ты считаешь, что я, Дарг Черный, нуждаюсь в няньках, подобно новорожденному лисенку?
   - Что ты, правитель! - Белозуба склонилась еще ниже, всеми силами стараясь избежать взгляда супруга. - Просто я обеспокоена здоровьем моего повелителя. Повелитель не ест и не спит с тех пор, как было объявлено о рождении наследника.
   Отец часто говорил Даргу, что настоящий правитель никогда и никому не будет доверять. И Дарг знал цену этим словам, ведь именно он положил конец правлению своего брата Крага, но сейчас Великий Охотник понял, что доверять, действительно, нельзя никому. Особенно этой внимательной лисице.
   - Проваливай! - Дарг схватился за секиру, висевшую у него на поясе. - Проваливай в ночной покой и беспокойся о здоровье моего наследника, а я, Великий Охотник Востока, не нуждаюсь в няньках!
   Белозуба легко повернулась, не разгибая спины и быстро вышла. Только за дверью тронного зала она рискнула расправить плечи и пошла по коридору так, как полагалось идти жене Великого Охотника - гордо подняв голову.
   Дарг снова остался один. Он самостоятельно зажег все свечи в зале. Это заняло достаточно много времени, потому что правитель Восточных Охотников никак не мог добиться желаемого эффекта. Наконец, в зале не осталось ни одного темного участка, и только тогда Черный Дарг смог расслабиться.
   С тех пор, как он стал Великим Охотником, Дарга не покидало ощущение, что в каждой тени, за каждой шторой и в каждом пыльном углу прячется предатель, желающий его смерти. Он думал, что после рождения наследника это чувство пропадет, но оно с каждым днем становилось все сильнее. Дарг никому не мог доверять.
   Никому.
   Белозуба... Да, она была отличной охотницей. Сильной, отважной, расчетливой. Такая вполне могла бы посягнуть на власть Дарга, чтобы сделать своего сына Великим Охотником Востока. Но сейчас, пока юный Кога, наследник Дарга, еще слишком мал, не стоит опасаться Белозубы. Когда настанет время, Великий Охотник Дарг Черный сможет отстоять свой титул, пусть даже к тому времени он станет дряхлым стариком. Никто! Никто не отнимет его власти!
   Дарг поднял взгляд и увидел напротив себя черного лиса. В его глазах сверкало безумие, шерсть на его голове стояла дыбом, изо рта медленно текла густая слюна. Правитель Охотников тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение, но лис не исчез. Великий Охотник был в ужасе. Казалось, незваный гость способен заглянуть в самые сокровенные его мысли, знает все его тайны, знает что-то такое, что может лишить его, Черного Дарга, права не только быть Великим, но и считаться Охотником вообще.
  
   Крик - душераздирающий, полный боли и ненависти крик, - разлетался по самым дальним и темным закуткам Большого Дома.
   Этот крик разбудил маленького Когу, лежащего в кроватке из гибких ореховых прутьев, кроватке, так сильно похожей на большую корзину. Белозуба заглянула в пронзительные зеленые глаза сына, но Кога не заплакал, ему даже не было страшно, как самой Белозубе. В глазах лисенка читалось сочувствие, сострадание, но никак ни страх или ненависть, так ясно читавшиеся в глазах его отца. В зелени его глаз прятались чувства, не подобающие наследнику Великого Охотника, но Белозуба не смогла увидеть этого, не смогла понять этих чувств, она была слишком рада тому, что ее сын не испытал страха в этом первом испытании в своей жизни.
  
   Крик, перебудивший всех в Доме, взбудоражил охрану. Три ласки в тяжелом вооружении ворвались в тронный зал, оттеснив прислугу к стенам коридора. Никому не суждено было узнать о том, что они увидели там, в зале, заглянув в глаза Великому Охотнику Востока.
   На следующее утро зал был чисто отмыт.
   Так же прислуге было приказано снять со стены большое зеркало, уже много сезонов висевшее напротив трона Великого Охотника.
  

*3*

  
   Как вслед за зимой пришла весна, так за весной в Стране Цветущих Мхов наступило жаркое лето. И пусть лето не столь долгожданно, как весна, и реже преподносит сюрпризы, но все же лето - самый желанный сезон для любого зверя. Что-то изменилось в природе: молодая весенняя зелень с приходом лета налилась цветом, и все, что цвело весной, готово было вот-вот дать плоды.
   Барсучиха Аруна сидела на скамейке в небольшом садике, подставив мордочку горячим лучам летнего солнца. Барсучиха была довольно молода, но на ее мордочке уже залегли следы всех забот, тревог и сомнений, связанных с воспитанием трех ребятишек. И хоть ее родной сын Робур пошел в отца и был образцом серьезности и дисциплины, двое приемышей добавили и Аруне, и Брогану много седой шерсти.
   Аруна грустно улыбнулась, вспомнив, сколько раз двойняшки втягивали Робура в свои игры, и как барсучонок всегда брал вину на себя, когда их очередная авантюра была раскрыта.
   Вот не далее как пару недель назад маленькая Тира сказала, что хочет посадить в своем саду несколько кустиков лесной земляники, и ее брат Криг отважно предпринял вылазку в лес, чтобы угодить сестричке. Робур попытался отговорить лисенка, но Криг был по-барсучьи упрям, и старшему брату пришлось согласиться идти в лес. Робур рос большим барсуком и считал, что должен защищать маленьких брата и сестру, если им угрожает беда. В тот вечер Броган решил, что силы непоседливого лисенка надо бы направить в мирное русло.
   Таким мирным руслом оказалась рыбалка.
   Уже несколько дней Криг проявлял чудеса усидчивости и терпения и все свободное время проводил у реки с удочкой в лапах, и Аруна не могла нарадоваться тому, что ее младший сын нашел-таки дело, которое ему по нраву. Чего нельзя было сказать о его сестричке Тире.
   Девочка была огорчена отсутствием внимания со стороны братьев, ведь Робур днем помогал отцу по хозяйству, а Криг удил рыбу, не обращая внимания на маленькую лисичку. Тира скучала. Ее больше не радовал ее садик, в котором она так заботливо выращивала ароматные травы и ягоды. Ее не радовали даже жаркое лето и теплый ветер, разносящий аромат трав из ее садика по всей поляне, привлекая к дому бабочек, пчел и больших пушистых шмелей.
   Тира скучала, и барсучиха долго не могла придумать такого дела, которое бы понравилось ее дочке. Если даже работа в саду не радует маленькую лисичку, то как ее может порадовать стирка? Единственным, что радовало Тиру больше, чем сад, были наряды. Симпатичная рыжая лисичка с белым полосками на мордочке и черным хвостиком очень любила яркие юбочки и платья, но воспитание трех малышей занимало много времени, и Аруна не всегда могла порадовать дочку красивым передником или юбочкой. Купленные у выдры-торговца ткань и кружева могли лежать на полке несколько недель, прежде чем заботливая мать нашла бы время для шитья.
   Барсучиха быстро сходила в дом, взяла большой кусок зеленой материи, нитки, красивое кружево... За кружево несколько дней назад Криг отдал выдре большого хариуса, пойманного в реке, - и все, чтобы порадовать сестренку! Кружево, действительно, было очень красивым и необычным, будто морозный узор на окнах. Барсучиха разложила все эти сокровища на скамейке, ловя на себе любопытный взгляд маленькой лисички, прячущейся в зарослях малины. Аруна улыбнулась, но постаралась сделать вид, что не заметила дочку.
   - Ох, и где же эта непоседа? - весело сказала барсучиха. - Мне тут без помощницы не обойтись!
   Аруна слегка вздрогнула, когда рядом появилась Тира. Лисичка выскочила совсем с другой стороны. Еще буквально секунду назад она пряталась в малиннике, а теперь она стояла за спиной барсучихи и широко улыбалась, предвкушая новый наряд.
   - Но мне понадобится твоя помощь, малышка, - улыбнулась барсучиха, отгоняя внезапное волнение. - Ты уже большая, так что будешь помогать. Так твое платьице станет еще красивее!
   Тира была счастлива оттого, что мама считает ее достаточно взрослой, чтобы помогать. И она внимательно следила за тем, что делает большая барсучиха, и старательно выполняла все ее задания. Больше всего ей понравилось сшивать кусочки ткани, чтобы из них получались детали будущего платья, и пришивать к подолу и воротнику красивое кружево, подаренное братиком. Тира была увлечена новым делом и искренне радовалась, глядя, как отдельные куски ткани, кружево, ленточки и пуговицы превращаются в красивое легкое платье.
  
   Несколько раз за год, пока воды реки не сковывал лед, через всю Страну Цветущих Мхов проплывал плот выдры-торговца. Выдра Дэш был уже не молод и многое повидал. Уже много сезонов Дэш плавал на своем плоту по реке, торгуя по всей стране разными диковинками, которые он выменивал далеко на юге. Знать все и обо всех было частью образа жизни выдры-торговца, и Дэш привык считать каждого своего покупателя другом и братом.
   - Хэ-хэй! Брат Броган! - радостно крикнул Дэш, завидев на берегу большого барсука. - Хо-хо, а ты, кажется, за это лето стал еще больше! Вы, барсуки, всю жизнь растете что ли?
   Дэш знал Брогана еще маленьким барсучонком и старался подкалывать его при каждой встрече, иногда забывая о том, что барсук уже давно не тот малыш, с которым было так весело кататься в траве. Да и сам Дэш был уже не той молодой выдрой, которой привык себя считать. В его шерсти было уже изрядно седины, и лапы болели в непогоду, и расправляя плечи приходилось прилагать неимоверные усилия. Не так много сезонов оставалось ему плавать по этой реке, но он не спешил расставаться с кочевой жизнью, да и не представлял, что сможет жить на берегу.
   Барсук Броган стоял на берегу, сложив лапы на широком поясе, и ждал, пока плот выдры причалит к берегу. Взгляд его был серьезен и суров, но в уголках глаз все же блестели задорные искорки.
   - Ну, что нового увидел и услышал, старый скряга? - улыбчиво спросил Броган.
   - Да ничего новее твоих ребятишек по всей стране найти не получится, - усмехнулась выдра.
   По берегу уже бежали радостные ребятишки. При замкнутом образе жизни барсучьего семейства появление выдры-торговца было чуть ли не единственным радостным событием.
   - Ха-ха, ребятишки, смотрите-смотрите, каких вкусностей я из аббатства привез! - улыбнулся Дэш, протягивая малышам кулек сахарных орешков. - Ну что, будете смотреть, что у меня на обмен есть?
   Малыши радостно запрыгнули на плот и начали увлеченно рыться в товарах старой выдры. Дэш улыбался, глядя, как необычное семейство выбирает себе подарки.
   - Да, такого точно нигде больше не увидишь, Броган, - пробормотал выдр. - Кого я только не встречал за эти годы, и кротов, считающих себя ежами, и мышей, верящих, что они белки. Да что там! Землеройки вообще себя как минимум зайцами из Дозорного Отряда мнят!
   Броган молча улыбнулся, взвешивая в руке новенький топор. Он даже не слушал болтовни старой выдры, слухов итак уже по всем окрестностям было полно, ладно хоть смеяться над барсуком и его семьей никто не рисковал - очень уж опасно было шутить над таким большим зверем.
   - Мда, - пробормотала выдра себе под нос, - чего только ни видел, но вот лисо-барсуков до этой весны не встречал!
  

*4*

  
   Лето в восточных землях выдалось сухим и жарким. Земли Охотников постепенно превращались в безжизненную пустошь, не способную породить достаточно пищи, чтобы накормить заселявшее их племя. С каждой новой Охотой отважные воины востока уходили все дальше и дальше, но засуха двигалась по их охотничьим угодьям быстрее любого из охотников.
   Черный Дарг ясно видел, что нужно вести Охотников на запад, в плодородные земли Страны Цветущих Мхов, но больше заговора он боялся только того, что может найти на западе. Или того, что сможет найти там его, Великого Охотника Востока, безжалостного и беспощадного правителя восточных земель. Выбора правителю не оставляли ни засуха, ни собственные подданные - Охотники ждали того, что их правитель поведет за собой армию.
   Великий Охотник Востока бездействовал. Юный Кога был слишком мал, чтобы вести за собой армию, а Белозуба вполне могла подослать к правителю убийц, которые сделали бы свое черное дело в каком-нибудь темном ущелье. Лишенные правителя Охотники возвели бы в ранг Великого Охотника маленького Когу, а Белозуба стала бы регентом при сыне, получив огромную власть над своим племенем. С таким положением вещей Дарг согласиться не мог. Но и убить Белозубу сейчас было бы неосмотрительно, и правителю приходилось мириться с ее присутствием.
   Кога! Единственная опора его власти начинала становиться его проблемой. Проблемой, с которой пока что тоже нужно было мириться.
   В жизни Черного Дарга было слишком много проблем, с которыми приходилось мириться. И это его тоже не устраивало, и с этим тоже приходилось мириться. До поры до времени...
  
   - Молодец, Кога, - крикнула Белозуба, наблюдавшая за тем, как сын упражняется со своим первым мечом. Она была довольна своим сыном и гордилась тем, что смогла воспитать такого лисенка.
   Кога рос сильным и отважным лисенком. Его черная шерстка и яркие зеленые глаза были признаком высокого происхождения, с которым приходилось считаться старшим Охотникам. Но Кога не гордился этим. И пусть титул Охотника лисенок получил с рождением, больше всего на свете он ждал того дня, когда сможет подтвердить свое право охотиться.
   День пролетал за днем, маленького принца по-прежнему считали слишком юным для охоты. В тот день, когда мать подарила принцу его первый меч, Кога понял, что скоро - совсем скоро! - он докажет всем, что может быть таким же отважным и сильным, как отец. Докажет отцу...
   Кога замер на долю секунды, и этого времени вполне хватило, чтобы горностай Клык сделал свой выпад и нанес принцу сокрушительный удар по ребрам. Кога скривился и упал на одно колено, потирая ушибленный бок - по правилам эти тренировки были безопасны для маленького принца, и пострадать в результате занятий фехтованием мог только Клык.
   Белозуба жестко скривилась. Ее сын дал своему учителю право неприкосновенности, и убить наглого горностая теперь мог только сам принц или Великий Охотник, заинтересуйся он хоть ненадолго своим сыном. Будь ее воля, голова горностая уже болталась бы на ее ремне. А так, приходилось мириться с волей сына, который почему-то благоволил пронырливому зверю и стойко терпел все тычки и подзатыльники своего учителя.
   - Ну что, хватит на сегодня? - спросил Клык, склонившись над маленьким принцем. Опытный глаз горностая мигом отметил, что ученик очень устал, хоть никогда и не подаст виду в присутствии своей матери.
   Клык оглянулся на Белозубу, стоящую на балконе Большого Дома и наблюдающую за тренировкой сына. В какой-то момент у горностая появилось ощущение, будто его голова отделилась от тела. Ощущение Клыку не понравилось и он поспешно отвернулся.
   - Эй, твое высочество, давай отдохнем, а то ты такими темпами умрешь от усталости еще до своей Первой Охоты, - горностай попытался произнести это с тоном отеческой заботы, ведь его голова крепко держалась на шее только до тех пор, пока маленький принц считал Клыка своим другом.
   Кога посмотрел на своего учителя, и Клыку на какое-то мгновение показалось, что во взгляде принца промелькнуло что-то вроде благодарности. Да нет, не может этого быть! Показалось. Ведь не может быть такого, чтобы сын Черного Дарга, одного из самых жестоких правителей восточных земель, испытывал чувство благодарности к своему стражнику и учителю.
   Нет, точно показалось.
   Горностай снова заглянул в глаза маленькому принцу, но там был лишь зеленоватый лед безразличия - самого распространенного выражения этих пронзительных глаз.
  
   - О чем ты думаешь, сын? - спросила Белозуба, заглядывая в глаза сыну.
   Кога лежал на полу ночного покоя и разглядывал подаренную Клыком саблю. Новое оружие нравилось принцу. Сабля гораздо удобнее лежала в лапе, чем большой меч, подаренный матерью, и горностай прекрасно это понимал. А еще эта сабля доказывала принцу то, что учитель считает его достаточно взрослым, чтобы иметь больше одного меча, чтобы самому выбирать оружие. Белозуба этого не одобряла, но поделать ничего не могла.
   Принц не слышал вопроса матери, потому что в этот момент все его мысли были заняты совсем другим.
   - А какое оружие предпочитает он? - наконец спросил он, обращаясь скорее к самому себе, чем к матери.
   Белозуба внимательно посмотрела на сына, пытаясь понять, следует ли ей отвечать на этот вопрос. Лисенок был отрешен. Казалось, будто он и не видит, что она стоит рядом с ним.
   Наконец, Белозуба решилась.
   - Так повелось, что все Великие Охотники используют в бою двусторонние секиры, и твой отец, великий Дарг Черный, не исключение.
   Кога поднял взгляд на мать, будто только что заметил ее присутствие в комнате.
   - Позови ко мне Клыка, - жестко приказал лисенок и, заметив замешательство матери, добавил почти криком: - Быстро!
   "Да, сын растет все больше похожим на отца", - подумала Белозуба, выходя из комнаты, и улыбнулась какой-то странной, жуткой улыбкой. Теперь она знала, что воспитала хорошего правителя, который будет действительно Великим Охотником, когда придет его время.
  
   Сказать, что Клык был удивлен воле молодого принца, было бы все равно, что промолчать. Клык был шокирован. Еще недавно он учил маленького Когу правильно стоять и держать в лапах меч, наносить и отражать простые удары... Принц быстро учился, и не было ничего удивительного в том, что меньше чем за сезон учитель и ученик перешли от простых приемов к сложным, но сегодня Его Высочество вдруг заявил, что ему скучно драться на мечах!
   Для горностая это было почти что оскорблением, ведь Клык был одним из лучших мечников племени. Именно поэтому он и влип в историю с обучением принца, вместо того, чтобы охотиться наравне с другими. С одной стороны, оно было и к лучшему - тихая и сытая жизнь в Большом Доме разительно отличалась от будней Охотников. Да только шансов лишиться шкуры при такой работе было, как выяснилось, гораздо больше, чем предполагал Клык.
   И вот, юный принц вызвал к себе своего верного Клыка, чтобы сообщить ему, что он не хочет больше тренироваться с мечом. Такого поворота событий горностай ожидать не мог. Он все отчетливее чувствовал, что вот-вот лишится головы, если что-нибудь не придумает.
   Юный Кога желал научиться использовать в бою секиры - оружие, которое не каждый горностай сможет поднять. И от которого не каждый горностай сможет увернуться. И клык стоял перед сложным выбором - добровольно отдать свою голову Белозубе, отказавшись от ученика, или погибнуть на одной из тренировок от лап самого принца.
   Клыку срочно нужен был план, которого у него не было.
  

*5*

  
   Осень нанесла свой удар внезапно, и могло показаться, что жаркое лето было лишь прекрасным сном. Листья на деревьях еще не пожелтели, но холодные ветры с севера уже принесли в Страну Цветущих Мхов синеватые дождевые тучи.
   Все обитатели маленького домика на берегу реки готовились к суровой и долгой зиме - на всех крюках и петельках, под потолком и на оконных рамах, везде, куда только можно было дотянуться, висели пучки ароматных трав и корений, а на столах, скамьях и полках были разложены для сушки кусочки и ломтики овощей и фруктов. Вся посуда так же была занята для соления и мариновки овощей, а во всех бочонках и мисках остывали вкуснейшие варенья и джемы.
   Осень всем нашла свое дело.
   Барсучиха Аруна хлопотала на кухне, заглядывая то в одну кастрюлю, то в другую, пробуя содержимое каждого горшочка и каждой миски, чтобы везде хватало соли и сахара, и сочетание продуктов не вызывало нареканий даже у самых отъявленных гурманов. Иногда она выглядывала в окно, чтобы посмотреть, чем заняты дети, но в этот момент что-нибудь обязательно начинало выкипать, и барсучиха бежала обратно к плите.
   Во дворе Тира и Криг помогали матери с заготовками на зиму. Тира тщательно промывала в медном тазу последние пучки трав, собранных в ее саду и оттирала от земли полезные коренья, а ее брат сидел рядом и не менее тщательно натирал солью большого хариуса, чтобы тот дольше хранился в темном погребе барсучьего дома. Молодые лисы вели непринужденную беседу, лишь изредка бросая взгляд в сторону леса, откуда доносился приглушенный стук топоров.
   Аруна в очередной раз выглянула в окно, раздумывая о том, сколько же еще предстоит сделать. Барсучиха выглядела не очень хорошо - глубокие тени, которые залегли под ее глазами еще летом, теперь отчетливо выделялись поверх белых полос. Ее щеки впали, да и сама она изрядно похудела. Аруна была нездорова, но волновать детей она не хотела, а потому ни на что не жаловалась. Она была не так воспитана, чтобы жаловаться на здоровье, да и не представляла, что кому-то могут быть интересны эти жалобы. В довершение всего с наступлением осени у барсучихи начался сильнейший кашель, но на все вопросы о своем самочувствии она продолжала отмахиваться, мол, что со мной будет. Возможно, барсучиха не была бы столь беспечна, будь у нее меньше забот, но Аруна искренне верила, что кроме нее некому позаботиться о запасах.
   Вечером барсучиха вышла из дома, чтобы собрать семью к ужину. Тира и Криг весь день вертелись где-то под боком, а вот Броган и Робур, похоже, увлеклись работой, и не заметили наступления вечера. Аруна собралась было пойти к тому месту, которое ее муж и сын облюбовали для колки дров, но сделав несколько шагов почувствовала слабость. Лапы отказывались слушаться, и барсучиха повалилась в изрядно поредевшую осеннюю траву.
  
   Криг и Тира сидели на берегу реки и зябко кутались в шерстяные плащи. Уже второй день дождь шел не переставая, но находиться в доме брату с сестрой было невыносимо. С каждым днем Аруна становилась все слабее и слабее, и зрелище угасающей жизни отзывалось болью в сердцах молодых лис. Казалось, что с приходом осени весь привычный им мир начал рушиться - трава больше не была зеленой, солнце больше не грело, дождь не был плодородным, а барсучиха, воспитавшая их, как родных детей, могла умереть в любую минуту.
   Даже рыбалка не могла отвлечь Крига от грустных мыслей, и лиса все чаще посещала мысль о том, что рыбы тоже сговорились с осенью, и она оберегает их от попадания на крючок. С самого утра Криг не смог поймать даже пескаря и лишь молча смотрел на колышущийся на воде поплавок. Иногда лису казалось, что он слышит за спиной голос матери, но стоило ему обернуться, как взгляд его упирался в пустое окно маленькой кухни, лишившейся своей хозяйки. Лису хотелось кричать, плакать, выть, но это не имело смысла. Его мир рушился, и никто в целом мире не мог помочь. Даже большой и сильный Робур, который всегда помогал младшему брату, сейчас выглядел угрюмым и казался гораздо меньше...
   Поплавок мирно качнулся в набежавшей волне.
   Волна была необычной формы, Криг не придал этому значения. Его мысли были сейчас где-то далеко, и даже если бы большая рыба выпрыгнула бы прямо ему в лапы, он не заметил бы в ее поведении ничего необычного.
   И снова такая же волна качнула поплавок, привлекая к себе внимание, но этой волне повезло гораздо больше - Тира внимательно посмотрела на поплавок на удочке брата и перевела свой взгляд туда, откуда пришла волна.
   В том самом месте, где река огибает скалистый утес, чтобы свернуть на восток и через несколько дней пешего пути снова свернуть, но уже на юг, покачивался большой загруженный доверху плот. Выдра Дэш возвращался домой из своего последнего в этом году плаванья, обозначая свое присутствие в промозглой осенней дымке неясным светом прикрепленного к длинному шесту фонаря.
   - Хо-хо, малыши! - крикнул выдр, приветствуя двойняшек. - Чего приуныли? Смотрите, сколько всего интересного привез дядюшка Дэш из этого плаванья!
   Дэш причалил к берегу, но бурной реакции его появление не вызвало. Такое поведение чуть ли не возмутило старого торговца и он хотел было возмутиться, но взглянув в заплаканные глаза своей главной покупательницы на этой стоянке благоразумно промолчал.
   Несколько минут прошли в полной тишине. Криг, казалось, даже не заметил появления выдры и все так же смотрел в пустоту, а его сестра переминалась с лапы на лапу, пытаясь придумать, как бы обратиться к внезапному гостю
   - А мы думали, что вы останетесь в этом году там, - наконец, нашлась она.
   - Там? - выдр прищурился. - А что мне там делать? Не-е-ет, дома все равно лучше!
   Снова наступила тишина. Дэша эта тишина нервировала, он не привык, чтобы его так встречали, ведь обычно все радовались появлению торговца, некоторые даже спешили угостить выдру чем-нибудь вкусным. Угощения были одной из тех причин, почему Дэш выбрал жизнь торговца теплу и уюту постоянного жилища, но сейчас он предпочел бы кресло у камина всем угощениям мира, лишь бы не чувствовать на себе этого угнетающего взгляда молодой лисицы.
   - Отец велел спросить, - раздался за спиной выдры тихий голос, - нет ли у тебя среди товаров каких-нибудь диковинных лекарств.
   Дэш обернулся на голос, оценивая ситуацию. Голос принадлежал Робуру, сыну его старого друга. Молодой барсук возмужал за лето и ростом и сложением мало чем отличался от отца. Выдру это не обрадовало. Впрочем, сегодня Дэша вообще не радовал визит на эту стоянку - прибылью здесь и не пахло, а получить затрещину от барсука он и в другом месте сумел бы ничуть не хуже.
   Натянув на морду улыбку, Дэш все же поинтересовался:
   - А что именно интересует молодого господина?
   Робур нахмурился, подбирая слова, но Тира опередила старшего брата.
   - У мамы лихорадка, - выпалила лисица, - и кашель.
   - Сильный кашель, - подтвердил барсук, заглянув в глаза Дэшу.
   - Ох, я бы и рад помочь, - пробормотал Дэш, - да только в медицине я совсем не сведущ. Вот если бы кому из вас сходить в Рэдволл, к тамошнему доктору, тот бы все-все рассказал. И какие травы заваривать, и про компрессы и примочки. А я-то что, я всего лишь скромный торговец. То здесь, то там... Сам на леченье в Рэдволл приплываю, коли болезнь какая или стрела вражеская, всякое ведь в жизни торговца бывает.
   Дэш продолжал говорить, даже не замечая, что его уже никто не слушает. Барсук отрешенно смотрел в какую-то точку между ушами выдры, пытаясь осознать зреющую в голове мысль.
   - В Рэдволл, так в Рэдволл, - медленно произнес Криг, поднимаясь с земли и направляясь в сторону дома. - Только отцу скажу, чтобы не волновался. На твоем плоту ведь хватит места для двоих, Дэш?
   Выдр поперхнулся, пытаясь осознать услышанное.
   - Я тебя одного не отпущу! - крикнула в спину удаляющемуся брату Тира и побежала в сторону дома, бормоча под нос: - Так, надо обязательно взять с собой провизии и чего-нибудь на обмен, вдруг понадобится...
   Перспектива плыть до самого Рэдволла в компании двух лис Дэша не особо обрадовала, но и перечить детям старого друга было бы не очень умно. Тем более, что дело было серьезным, и Дэш не смог бы отказать этим двоим, даже если бы плыл в другую сторону.
   Робур тяжело вздохнул и посмотрел на торговца.
   - Не пристало барсукам по реке плавать, да только ничего не попишешь, - сказал он и побрел в сторону дома, в котором мгновение назад скрылся Криг.
   Дэшу показалось, что перспективы с каждой минутой становятся все менее и менее радужными, но выбора ему не оставляли, и потому рассудительная выдра начала молча ворочать мешки и тюки с товарами, пытаясь освободить побольше места для внезапных пассажиров.
  

*6*

  
   Ни проливной дождь, ни ураганный ветер, ни скользкая грязь дорожек внутреннего сада Большого Дома, ни настоятельные рекомендации Клыка не могли повлиять на решение принца. Лис Кога требовал ежедневных многочасовых тренировок и готов был тренироваться, сменяя одного противника за другим, до тех пор, пока секира не выпадет из его собственных лап. Тренировки закалили лиса, сделав его сильнее и крепче, и принц меньше всего походил на того лисенка, которым он был всего несколько сезонов назад.
   Клыку нравилось наблюдать за тренировками принца. Рядом с Когой горностай чувствовал себя в почти что всесильным. Во дворце правителя учителю и советнику принца оказывали почести, как настоящему герою, и Клык пользовался своим положением, пока это было возможно - обедал за одним столом с Когой, охранял сон принца в ночном покое и нежился по вечерам в горячих источниках, как знатный вельможа. Но дело было не только в привилегиях. Лишенный родительской заботы принц нашел в Клыке не только советника, но и друга, и старый горностай любил этого зеленоглазого задиру как родного сына.
   Кога был хорошим бойцом. Меньше чем за сезон он освоился с тяжелой секирой и окончательно забросил свой меч, уделяя все свободное время тренировкам с оружием Великих Охотников, и Белозуба гордилась своим сыном. О том, что принц выбрал себе оружие, лисица сообщила правителю в тот же самый день, когда еще совсем юный Кога впервые поднял в лапах небольшую секиру, выкованную лучшими кузнецами по заказу Клыка, но Дарг будто и не обратил внимания на слова супруги..
   Белозуба больше не наблюдала за тренировками сына. Клыка это радовало больше, чем ее присутствие. Конечно, Кога переживал, что мать больше не поддерживает его в обучении, но Клыка больше устраивал полный грусти взгляд принца, чем холодный взгляд царицы, буравящий затылок старого горностая.
   В отсутствие угрозы со стороны царицы, у Клыка появилась новая забота - хоть быть соперником Коги на тренировках и было почетно, это место слишком часто оказывалось вакантно, и найти добровольцев для подобной работы с каждым днем становилось все сложнее. И горностай шел на уступки по отношению к нашедшимся добровольцам, позволяя им атаковать принца группами по двое и по трое. Клык был уверен в своем ученике, и никогда не ошибался.
  
   - Идти на юг нельзя, там засуха погубило все живое. Вы бы видели, что там было! Камни оплавлялись под лапами моей сотни! Да мои бойцы умирали ни от клинка или стрелы, а от солнечного удара. Не для Охотника смерти позорней, поверьте мне...
   Сотник Багор замолчал, ожидая реакции повелителя, но Великий Охотник даже не смотрел на хорька. Сотник тяжело вздохнул. Лето выдалось тяжелым для всех Охотников, но отряд под его командованием понес большие потери, чем остальные, и уже несколько недель Багор ждал наказания.
   - Нельзя нам на юг, - повторил Багор, глядя в пол.
   - Восток разграблен, - вставил свое слово Сабля, сотня которого этим летом прославилась наибольшей добычей. - Больше брать нечего, мы хорошо постарались.
   Ответа снова не последовало. Правитель смотрел в окно, и казалось, что Дарг Черный даже не замечает присутствия в тронном зале всех двенадцати своих сотников, а мысли его витают где-то совсем далеко. Но это было не так. Великий Охотник все слышал и видел, а мысли его были посвящены исключительно проблеме наступающих холодов и голода. Голодный бунт не сильно пугал правителя, но избежать его было бы полезно для удержания власти, и Дарг знал, чего ждет его народ.
   - На юге и востоке брать нечего, - пробормотал Великий Охотник, не отрывая взгляд от окна. - На север идти некуда, там мы быстро упремся в море...
   Сотники в едином порыве придвинулись на шаг ближе, готовые прислушиваться даже к дыханию повелителя на случай, если повелитель будет произносить заветные слова слишком тихо.
   Но Дарг Черный по-прежнему медлил.
  
   Сталь ударила о сталь, и звон секир наполнил внутренний двор Большого Дома. Два лиса сражались отчаянно, напирая друг на друга, отталкивая в сторону и снова бросаясь в бой. На воинах не было никаких доспехов, да и не смогли бы доспехи остановить удар тяжелого орудия, способного при умелом обращении разрубить стрелу в полете.
   Движения принца были резкими и стремительными, и наблюдавшим за схваткой сотникам казалось, что остановить молодого лиса невозможно, и секира в его лапах сверкала в холодных лучах осеннего солнца.
   Но Черного Дарга, Великого Охотника Востока, не так просто было сломить. Он отражал удар за ударом, дожидаясь подходящего момента, чтобы нанести сокрушающий удар. Кога был еще слишком молод, чтобы представлять угрозу его правлению, но надо было брать в расчет и то, что его молодость в данном случае вполне может быть преимуществом тех, кто захочет встать за спиной принца, - преимуществом Белозубы или Клыка, или кого-то другого. Не важно кого, именно, ведь власть Великого Охотника под угрозой, и он не должен верить лживым речам даже наиболее верных из своих приближенных.
   Секира со свистом пронеслась мимо уха повелителя, но Дарг только усмехнулся - горячая молодая кровь сына мешала ему трезво оценивать свои действия, стремительность движений в совокупности с тяжестью оружия вымотали принца, и у него уже не было ни единого шанса на победу. Великий Охотник мог убить Когу в любую минуту, но медлил, наслаждаясь затеянной игрой.
   Наблюдавший за поединком Клык заметил, как по лапе принца пробежала тоненькая струйка крови, и понял, что этот бой проигран, ведь стертыми в кровь лапами оружие долго не удержишь, и горностай молил богов, чтобы повелитель нанес удар прежде, чем секира выпадет из лап Коги.
   Ни для одного Охотника не было большего позора, чем уронить оружие в бою, и Кога понимал это как никогда прежде. Он готов был упасть от усталости и из последних сил атаковал своего противника, но удары проходили в миллиметрах от цели, не задевая повелителя восточных охотничьих угодий.
   Наконец, вдоволь наигравшись, Дарг нанес свой удар. Сначала он думал посмотреть на то, как принц сам повалиться на землю от усталости, но время тянулось слишком медленно, и многое предстояло сделать, к тому же, а этот бой грозил затянуться на многие часы. Да и позор сына нанес бы вред его репутации, а этого Великий Охотник позволить не мог.
   Две секиры в последний раз выбили искры, сцепившись на миг в единый стальной механизм, и правитель Восточных Охотников резко толкнул противника плечом, вложив в удар всю свою силу. Секира вылетела из лап принца и, сделав в воздухе несколько оборотов, упала на землю, в то время как сам лис отлетел на другой конец двора.
   - И ты считаешь себя достойным сыном и наследником Великого Охотника? - Усмехнулся Дарг, даже не глядя в сторону поверженного принца, и со смехом удалился в свои покои.
   Кога лежал на спине, взгляд его был направлен на тучи, застилавшие низкий небосклон, и где-то в глубине зеленых глаз готовились выплеснуться горячие слезы всех нанесенных обид. Принц был унижен, он проиграл бой, но не это расстраивало его в эту минуту. Отец считал его слабым, недостойным наследия. И Кога не мог простить эту обиду ни себе, ни отцу, ни кому-либо другому.
  
   Горностай Клык шел по темной улице в направлении Западных ворот города. В последние годы он редко покидал Большой Дом, тем более, в одиночестве, но обстоятельства того требовали.
   Клыку срочно нужна была помощь и совет старого сослуживца, но встретиться во дворце было бы необдуманно и слишком опасно, и Клык послушно шел по ночному городу, отсчитывая переулки и окна домов, пока не дошел до назначенного места - узкой темной улочки, заваленной расколотыми бочками из-под эля, сломанной мебелью и каким-то еще хламом.
   Место для встречи было выбрано идеально, Клык и сам не подобрал бы лучшего места... Для засады. Попасться в ловушку не входило в планы старого воина, но и уйти он не мог. К тому же, у Клыка не было повода, чтобы усомниться в том, с кем он должен встретиться в этом неприветливом месте. Как и было оговорено в письме, Клык встал скинул плащ на землю, показывая всем, кто мог за ни наблюдать, что он безоружен, и встал спиной к темному переулку, но стоило горностаю замереть, как его горла коснулся нож.
   - Кто так встречает старых друзей, - попытался улыбнуться Клык, но ответа не последовало. Впрочем, этого он и ожидал, прося о встрече.
   Несколько минут прошли в молчании. Горностай просто стоял, не предпринимая даже попытки шевельнуться, и только чувствовал, как два пары ловких лап ощупывают его камзол в поисках скрытого оружия. Наконец, обыск закончился, и Клык с облегчением понял, что нож больше не упирается в горло, да и вообще никуда не упирается.
   Клык обернулся, но таинственная стража уже исчезла среди вороха ненужных вещей, и в переулке остался лишь он один, но горностай быстро сообразил, что это не так. Где-то среди тряпья и досок прятались стражники, бдительно защищающие своего командира, тень которого горностай разглядел на одной из стен переулка. В том месте, где одинокий фонарь освещал угол старого наполовину сгнившего особняка, в котором можно было встретить разве что пауков да тараканов, стоял тот, кто отозвался на его зов о помощи, но Клык, подчиняясь правилам этой встречи, по-прежнему стоял на одном месте, дожидаясь сигнала о том, что его слушают.
   Тень на стене медленно кивнула, горностай вздохнул, подумав о том, что не такого приема он ожидал, но это все же лучше, чем ничего, ведь его готовы выслушать. Клык собрался с мыслями, и тихо сообщил:
   - Скоро начнется Великая Охота...
   Тень кивнула. Это не было новостью, ведь Великой Охоты ожидали уже давно, и она была единственной возможностью пережить зиму.
   - Я хочу, чтобы ты был рядом, - обратился Клык к тени. - Мне понадобятся твой ум и твоя ловкость.
   Ответный кивок не заставил себя ждать. Ракурс, в котором горностай видел тень своего собеседника, изменился, и это было сигналом к концу разговора. Друг согласился исполнить просьбу Клыка и собирался уходить.
   - Это не все!
   В ближайшей куче хлама началась какая-то возня, раздался тихий свист, и шорохи тут же прекратились. Его готовы были слушать дальше, но говорить надо было коротко и по существу.
   - Я хочу, чтобы ты защищал Когу, - сказал Клык незримому собеседнику. - Я не всегда смогу быть рядом с принцем.
   Тень кивнула, и тот, кто прятался за углом особняка ушел. По переулку, шелестя старой бумагой, скрипя остатками мебели и иногда наступая в холодные лужи, уходили другие тени, те, которые все это время прятались, готовые в любую минуту напасть. Горностай насчитал около десятка стражников только в этом переулке, но догадывался, что их гораздо больше, и что некоторые из них до сих пор наблюдают за ним.
   - Позаботься о маленьком принце, - прошептал воин настолько тихо, что и сам не разобрал, сказал он это в слух или только подумал.
   Налетевший ветер подхватил ворох осенних листьев и понес их в какой-то далекий волшебный край...

*7*

  
   Осенний лес был наполнен красками угасающего года - всюду, куда ни брось взгляд, желтые и красные листья из последних сил цеплялись за постепенно оголяющиеся ветки, а те из них, кому меньше повезло, уже укрывали землю пестрым лоскутным одеялом или, подхваченные быстрым течением реки, уплывали вдаль разноцветными корабликами.
   Река торопилась закончить все свои дела, прежде чем холодное дыхание зимы успеет добраться до ее вод. С каждым новым поворотом реки управлять плотом становилось все тяжелее, и плавучий дом старой выдры, не подготовленный для дополнительных пассажиров, кидало от одного берега к другому, и управлять движением плота становилось все сложнее и сложнее.
   Выдра Дэш стоял у шеста, с помощью которого управлял плотом, чутко улавливая малейшее движение плота и вглядываясь в верхушки деревьев. Наконец, он перевел взгляд на своих пассажиров. Двое лисиц и барсук промокли до нитки, как и сам Дэш, но в их глазах не было и следа той усталости, которая постепенно наваливалась на выдру. Поразмышляв несколько минут, Дэш решился.
   - Эй, барсучата, - весело подмигнул он. - Кто подменит меня у руля?
   Барсук Робур поднялся на ноги, но тут же был остановлен бдительным Кригом:
   - Брат, да ты же даже не дойдешь туда!
   Лис ловко вскочил на ноги и перебрался через несколько ящиков с грузом старого торговца. Выдре оставалось только присвистнуть, наблюдая за тем, с какой легкостью молодой лис удерживает равновесие на шатком плоту.
   - Ну держи, - улыбнулся Дэш, уступая место.
   Криг спокойно взялся за шест и лихо развернул плот сначала в одну сторону, потом в другую. Плот накренился, но быстро выровнялся. Выдр был в ярости, ведь все его товары могли потонуть, будь они плохо закреплены. С трудом удержав равновесие, он повернулся к лису, но тот только улыбнулся в ответ.
   - Смотри, - сказал лис с улыбкой, указывая куда-то за спину. - Та в дно было что-то воткнуто. Налети мы на это, сейчас бы уже обсыхали на берегу.
   Дэш вгляделся в воду позади плота и увидел то, о чем говорил лис - река рябила в том месте, где они только что прошли, будто огибая камень, но камня на такой глубине быть не могло. Ловушка! И ловушка эта была подготовлена еще осеннего половодья. Выдр пристально вгляделся в окружающий реку лес. Каждый год он и многие другие торговцы плыли по этой реке, и каждый год лесные разбойники придумывали что-то новое.
   - Держи ухо востро! - Прикрикнул Дэш и добавил, понизив голос: - Оружие на изготовку, у кого что есть. Спрячьтесь среди ящиков и не высовывайтесь. Звуков тоже лучше не подавать, мы на чужой территории, и безопаснее быть максимально незаметными.
   Следующая четверть часа прошла в напряженном молчании, но ничего не происходило. Лес по-прежнему был спокоен, лишь река все больше сопротивлялась, будто не желая, чтобы путники плыли по ее водам.
   Выдра Дэш не успел и глазом моргнуть, как ситуация резко переменилась - с крон деревьев на плот смотрели сотни пар голодных глаз, готовых разорвать на куски нарушителей. Крашеные. Эти мелкие лесные крысы считали себя хозяевами и не имели привычки церемониться с попавшими к ним в лапы путниками. Для пущего устрашения, крысы наносили на шерсть яркие краски - обычно зеленого и синего цвета. Но сейчас их шерсть, покрытая красными, желтыми и коричневыми разводами, сливалась с осенней листвой, и это было в новинку даже многое повидавшему Дэшу.
   - Приспособились, - пробормотал выдр, медленно доставая из-за одного из ящиков лук и стрелы. - Конечно, синими их сейчас даже такой старик, как я, заметил бы с расстояния в пару сотен лап.
   Выдр медленно, стараясь не делать резких движений, поднял лук, целясь в ближайшую пару глаз. Шансов на победу было мало, но Дэш не привык сдаваться без боя. Не для того он столько лет плавал на этом плоту, чтобы сдаться крашеным крысам.
   Град камней посыпался на плот с внезапностью осеннего дождя, и выдре пришлось пригнуться, чтобы его не зашибли. Упав на одно колено Дэш увидел, что рядом с ним, свернувшись клубочком, лежит испуганная Тира. Выдр подполз ближе, прикрывая лисичку от летящих с неба камней и изредка поднимаясь на лапы, чтобы пустить очередную стрелу в кроны деревьев.
   С другой стороны плота Робур попытался организовать ответный удар, швыряя в крашеных их же камнями, и ему удалось сбить нескольких крыс с веток ивы, свисающих достаточно близко, чтобы враг смог перебраться на плот. Крашеные быстро смекнули, что в ближний бой с барсуком лучше не ввязываться, а потому усилили напор дальней атаки, и град камней, летящих в сторону плота, усилился.
   Плот вильнул в сторону, накренился и завихлял от берега к берегу. Дэш поднял голову и увидел молодого лиса, сидящего на коленях рядом с тем местом, где должен быть закреплен в специальную петлю шест. Шеста не было. Криг сидел на коленях, приложив лапу к голове, и по щеке его стекала кровь.
   Плот вильнул еще раз и налетел на камень. Течение закрутило в своих лапах старые доски и бревна, ящики и тюки, унося их прочь от вопящих и воющих от ярости крашеных крыс.
  
   Солнце клонилось к горизонту, когда выдра Дэш пришел в себя. В глазах все плыло, и торговцу в какой-то момент показалось, что враги окружили его, пока он был без сознания. Дэш лежал, стараясь даже не дышать, не понимая, обнаружили его крашеные или он пока еще в относительной безопасности.
   Глаза выдры постепенно привыкли к полумраку, и все опасения развеялись, как дурной сон. Дэш лежал на кучи пожухлых листьев и вокруг него был только осенний лес да несколько разбитых ящиков с его плота. Напротив него потрескивал небольшой костерок, на котором уже закипал маленький чайничек, но окружающий мир снова поплыл куда-то в сторону, и Дэш понял, что снова проваливается в беспамятство.
   Чьи-то заботливые лапы приподняли голову выдры, вливая в рот ароматный чай с мятой, липовым цветом и ягодами и листьями малины, и Дэш уснул спокойным и безмятежным сном, укрытый теплым, но слегка влажным шерстяным плащом.
   - Отдыхай, завтра тебе понадобятся силы, - улыбнулась Тира, плотнее укутывая старика в плащ. Дом и садик остались далеко позади, и до аббатства Рэдволл путь был не близок, особенно теперь, когда они лишились плота, но нужно было идти вперед, как бы страшно и тяжело не было.
  
   Барсук Робур не знал, сколько он пролежал на той песчаной отмели, но чувствовал, что времени разлеживаться на песочке нет. Поднявшись во весь свой немаленький рост, он осмотрелся по сторонам, и разочарованно свалился обратно в песок. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулась широкая степь на этом берегу реки, и лес - на другом берегу. А в лесу, как догадывался барсук, его могли поджидать крашеные.
   Выбора не было. Снова поднявшись на ноги, барсук сделал несколько шагов в сторону берега. Каждый шаг давался ему с трудом, отдаваясь звонким гулом в голове, но сдаваться было нельзя, ведь его брат и сестра могут быть ранены или пленены жуткими лесными крысами, или...
   Об этом "или" барсук предпочел не думать. Мысли о том, что Кригу и Тире может угрожать опасность, отрезвляла и заставляла двигаться дальше, не обращая внимания на слабость в лапах.
   Робур внимательно посмотрел на темное небо, но отец никогда не учил его навигации по звездам, ведь барсуки должны крепко стоять всеми лапами на земле, вместо того, чтобы оголтело гоняться за лисами, которым вздумалось поплавать на плоту...
   Барсук тряхнул головой, отгоняя мысли о том, что сделает, когда найдет и спасет брата, чтобы отучить непоседливого лиса от незапланированных подвигов. Сейчас нужно было срочно решить, куда же теперь идти. Робур вздохнул, взял себя в лапы и посмотрел на реку. Судя по всему, его вынесло где-то ниже по течению, а, значит, и брата с сестрой тоже. Мысль была вполне логичной, ведь было бы странно, если бы их вынесло выше по течению.
   Некоторое время молодой барсук обдумывал свои дальнейшие действия. Ломиться в лес и, круша все и всех, искать брата с сестрой не имело смысла, ведь крашеные (и мало ли кто еще) вряд ли будут нападать по одному. Оставалось только одно - продолжать путь в Рэдволл и положиться на удачу. Если повезет, то он встретит лис по дороге, в противном случае, попросит помощи в аббатстве, надеясь, что Криг и Тира все еще живы.
  
   В тихой заводи, среди раскидистых ив, на подстилке из мягкого мха лежал молодой лис. Мордочка его была залита кровью, сочившейся из глубокой раны у левого уха, шерсть слиплась, и корка запекшейся крови походила на жуткую маску. Взгляд его внимательных золотых глаз был направлен ввысь, где на ночном небосклоне звезды исполняли свой многовековой танец, рассказывая молодому лису о странах, не похожих на эту, странах, где он никогда не был, но очень хотел побывать.
  

*8*

   Армия Черного Дарга продвигалась мучительно медленно. За день пути Охотники продвинулись только на несколько тысяч лап вперед через горную гряду, перекрывавшую доступ к обильным охотничьим угодьям на западе. Обитатели охотничьих угодий почему-то называли свои земли Страной Цветущих Мхов, но для Охотников Востока это было лишь очередное место охоты и добывания пищи.
   Великий Охотник спокойно принимал тот факт, что горы задерживают его солдат на пути к цели, ведь чем более голодными и злыми будут его подданные, тем удачнее будет охота. К тому же, у него не было поводов для беспокойства о том, чтобы удержать свой престол. В кои-то веки этот вопрос не мешал правителю ясно мыслить, потому что Дарг как никогда был уверен в своих силах.
   Молодой наследник, еще несколько дней назад опозорившийся перед сотниками в поединке с отцом, был готов на все, и правитель позволил сыну выбрать в подчинение три любые сотни бойцов, догадываясь о том, кого выберет молодой Кога, прислушивающийся к советам своего верного учителя Клыка. Да и что могли сделать три сотни бойцов, пусть даже самых лучших (а такого быть не могло, ведь Дарг точно знал, что Клык не позволит принцу выбрать сотников Восточных дорог, верных Великому Охотнику) против девяти сотен под предводительством законного правителя всех охотничьих угодий.
   Выбранный принцем сотник Багор, потерявший много охотников в южных землях, доукомплектовал свою сотню новобранцами - слишком молодыми и горячими, чтобы противостоять умелым воинам, но достаточно ловкими для разведывательных операций.
   Вторым сотником Кога выбрал крыса Шницеля, командующего практически бесполезной сотней Северных дорог, укомплектованной головорезами, которые когда-то были пиратами, но потерпели крушение в землях, принадлежащий Большому Дому. Сам Шницель, как поговаривали, раньше пиратствовал в море, но, попавшись кому-то из прошлых Великих Охотников, променял море на собственную шкуру и достаточно быстро, путем интриг и обмана, дослужился до сотника. С таким сотником, да с такой сотней принцу и враги не нужны были, чтобы умереть тихой смертью от ножа в спину, но горностай клык настаивал именно на этой сотне, и Кога вынужден был уступить.
   Третий сотник был единственным, присутствие кого в свите принца беспокоило Дарга. Третьим сотником Кога, под чутким руководством Клыка, выбрал куницу по имени Буго, сотня которого вот уже несколько сезонов не участвовала в охотах, оттачивая свое мастерство в беспрерывных тренировках. Такого сотника нельзя было недооценивать, ведь никогда не знаешь, чего ожидать от такой сотни...
   Но для Великого Охотника важно было одно - Кога отправился на охоту вместе с ним, а коварная Чернозуба осталась в Большом Доме. Давать супруге регентство, пусть даже на время, было опасным шагом, но правитель продумал его заранее, оградив себя от всех возможных последствия.
   Черный Дарг был спокоен и верил в успех всех своих замыслов.
   Но все же, было что-то, что тревожило повелителя, связывая его душу незримыми нитями. Сны! Ужасные сны беспокоили Великого Охотника, стоило ему только закрыть глаза. Эти сны лишали его покоя, мешали ему наслаждаться обильным обедом, которого не могли позволить себе его подданные. Сны приглушали краски и звуки, но Дарг не подавал виду, ведь он - Великий Охотник, и никаким снам не сломить его.
  
   Темнота. Темнота была везде, куда ни падал взгляд. Могло показаться, что эта темнота живая, что она может забраться в самый дальний уголок души и расползтись по телу от кончиков ушей и до кончика хвоста. Темнота пульсировала, дрожала, как осенний лист на ветру, и казалось, что лист вот-вот оторвется и улетит в неизвестность, открыв то, что прячется за этой темнотой. Но ничего не происходило.
   Ему хотелось кричать, но крик тонул в глубине непроглядного мрака, окутавшего все его существо. И голос, до боли в висках знакомый голос, прорывал пульсацию темного Нечто (или Ничто?), пробираясь холодным паучьими лапками в самую голову...
  
   Все не так - удары мимо,
   Царь не знает цену сыну,
   Одинаковым движеньем
   Танцевал он с отраженьем.
  
   Но всему настанет срок,
   Дрогнет воина клинок,
   Пролетит со свистом время -
   Принц пред принцем на коленях.
  
   В день, когда придет зима,
   Отплывут два корабля,
   И царевна в дом вернется,
   Вот тогда круг и замкнется.
  
   Голос. Такой знакомый и пугающий голос того, кто дожидается в этой темноте своего часа. Нет! Этого не может быть! Не-е-е-ет!
  
   - Не-е-е-ет! - кричал всемогущий Черный Дарг, когда четыре сильные лапы попытались уложить его обратно на кровать.
   Кровать? Сон, это был всего лишь сон!
   Великий Охотник посмотрел на окружавших его зверей, но рядом стояли лишь сотник Сабля и молодой принц Кога, за спинами которых прятались стражники, призванные не впускать никого в шатер повелителя. Дарг усмехнулся мысли о том, что на рассвете полетят головы с плеч нерадивых стражников, и эта мысль окончательно разбудила повелителя.
   - Отец, вы кричали во сне, - прошептал Кога, укутывая плечи повелителя теплым одеялом. - Вам снился дурной сон?
   Повелитель не ответил. Он молча рассматривал в полумраке шатра мордочку сына, силясь что-то вспомнить. Воспоминание было где-то рядом, жгло Великого Охотника изнутри, но никак не хотело вылезать наружу. Дарг снова взглянул на сына и...
   Воспоминание пронзило сердце Великого Охотника, подобно кинжалу, в глазах все поплыло, и Даргу начало казаться, что на мордочке сына будто бы мерцают две белые полоски, заставляющие взгляд наследника казаться веселым и озорным. Дарг собрал последние силы и оттолкнул от себя наваждение.
   - Вон! - Крикнул повелитель Охотников, когда Кога выбежал из шатра, опасаясь гнева отца. - Вон отсюда! Призрак! Призрак...
   Последние слова повелителя потонули в гомоне окруживших палатку сотников и офицеров, но рассудительный Сабля велел всем оставаться снаружи, пока повелитель не смилуется.
   - Сабля, - прохрипел Великий Охотник, когда сотнику удалось уложить его обратно в постель. - Мой верный Сабля... У меня есть для тебя задание особой важности. Никто не должен знать. Ни одна душа...
  
   Клык отделился от густой черной тени, царившей за шатром Великого Охотника, и тихо двинулся прочь, оставаясь незамеченным для сотников и офицеров Черного Дарга. Он увидел и услышал достаточно, и не испытывал желания задерживаться в опасной близости к повелителю и направился прямиком к шатру молодого господина.
   Караул у шатра принца несли воины из сотни Буго, и у Клыка не было повода усомниться в надежности охраны, но на всякий случай он все же решил держаться рядом и присел у костра.
   - Не спится, Клык? - прогремел над самым ухом голос Шницеля.
   - Да какое там, - улыбнулся горностай. - Лапы болят так, что просто слов нет! Стар я для всех этих походов, мне бы сейчас дремать в кресле у камина, а не по горам лазать.
   - Горностай, который не хочет лазать по горам? Скажешь еще! - усмехнулся крыс, подмигивая Клыку. - Что там по курсу, брат?
   - Ох, Шницель, по курсу у нас полная не известность, сдобренная изрядной долей опасности и кровавых сражений.
   - Это я люблю, - расплылся в улыбке старый пират. - Вот только справится ли с этим наш молодой начальник?
   - Ты в Коге не сомневайся, - очень серьезно заметил горностай. - Я его хорошо обучил.
   - Ох, не нравится мне, брат, каким тоном ты это сказал.
   Не дожидаясь ответа, Шницель встал и, переваливаясь с лапы на лапу, побрел к лагерю своей сотни. Клык остался один, если не считать охраны и спящего в шатре принца, и мысли унесли старого горностая в те времена, когда он был молодым и полным сил.
  

*9*

  
   Сломанная лапа Дэша болела не переставая, и Тире все чаще приходилось поддерживать выдру под лапу. Холодный дождь большими каплями скатывался за воротник, что не добавляло путникам приятных ощущений.
   Придерживаться дороги становилось все сложнее и сложнее, огромные лужи были похожи на маленькие озера, хотя, возможно, они и были маленькими озерами, так походившими на большие лужи, но сходить с дороги было нельзя - еще не ясно, кто может прятаться среди пожухлой листвы в лесной чаще.
   День тянулся к закату, а путники до сих пор не встретили ни единой живой души. Тира начинала сомневаться в правильности выбранного пути, но Дэш был более опытным путешественником, и лисица беспрекословно слушалась старого торговца, пусть даже не всегда понимала необходимости тех или иных действий.
   - Почти пришли, - прохрипел уставший Дэш. - Тут недалеко есть хорошее место. Там нам помогут, дадут еду и кров, а утром отправимся дальше.
   Тира посмотрела вперед, но там был только лес. Лисице казалось, что этот день никогда не кончится, и они навсегда останутся в этом холодном и мокром лесу.
  
   Ежиха Бергамот вышла из комнаты, вытирая лапы о передник, и прикрыла за собой дверь, поймав одной лапой пытавшегося проскочить в комнату крошечного ежонка.
   - Сколько раз тебе повторять, что туда нельзя, наш гость еще не оправился.
   Ежиха вздохнула и передала малыша на руки его старшей сестренке Повилике. Нынче утром муж Бергамот подобрал у реки раненого лиса и, вопреки всем возражениям жены, принес бедолагу в дом. Некоторое время Бергамот делала вид, что злится на мужа, но уход за больным зверем занимал достаточно времени, чтобы забить обо всех обидах.
   Первым делом Бергамот и Повилика отмыли лиса, обработали и перевязали раны, и гостю явно становилось лучше. За день он несколько раз приходил в сознание, но пока не сказал даже своего имени, лишь молча смотрел в потолок, пугая своей молчаливостью дежуривших по очереди у его кровати Повилику и Бергамот, пока те, убедившись в том, что пациент идет на поправку, не вышли из комнаты.
   - Как думаешь, кто он? - спросила Повилика, помогая матери накормить малышей.
   - Лис, - мрачно заметила Бергамот. - Небось, вор или разбойник. И чего твоему отцу взбрело в голову принести его в дом?
   - Нет, - уверенно сказала Повилика, - Не может он быть разбойником. Ты его глаза видела? Не может у разбойника быть таких глаз! К тому же, он одет так, как обычно одеваются барсуки...
   - Что доказывает его бандитский нрав, - грозно отрезала Бергамот.
   - Ты когда-нибудь видела такого барсука, который позволил бы себя ограбить? - усмехнулась молодая ежиха.
   А тем временем лис Криг крепко спал...
  
   Выдра Дэш крепко стиснул лапу Тиры, и лисица замерла в недоумении оглядываясь по сторонам - еще час назад старый торговец предупредил ее об этом знаке, но лисица все равно не сдержала любопытство, пытаясь найти в траве того, о ком он говорил.
   - Хэй-хэй, Балагур, неужели друга не узнал? - спросил Дэш, задорно улыбнувшись. - Лучше бы накормил старого друга, да дал своей умнице-жене посмотреть мою больную лапу, а то никакого уважения к старикам.
   Одна из придорожных кочек приподнялась, и лисица с удивлением обнаружила под ней большого ежа, прикрытого сверху куском парусины, к которому были заботливо приклеены большие осенние листья.
   - Ну, здравствуй, Дэш, - улыбнулся еж, протягивая лапу. - А как догадался, что это я? Трюк-то совсем новый, Перезвон наш придумал, когда со мной в прятки играл.
   - Эх ты, колючая голова, - усмехнулся торговец. - Говорю же, накорми сначала, а там уже будем говорить. А то я скоро от голода свой язык проглочу, если не дождусь ореховых лепешек твоей женушки!
   Еж рассмеялся, поднял старую выдру на руки и встряхнул.
   - А ты еще ничего, старик, крепкий. Где же тебя угораздило лапу-то сломать? Да и без плота не разу тебя не видел!
   - Говорю же тебе, потом все расскажу, - улыбнулся Дэш. - А пока нам с этой леди надобно поесть - весь день в пути, костер разжечь нечем, да и смысла нет, ведь чаем сыт не будешь.
   Еж внимательно посмотрел на Тиру и улыбнулся.
   - Вот оно как, значит. Еще одна лиса на моем берегу. Что ж, проходи, раз ты с этим старым плутом, будешь гостем.
   Сердце Тира подскочило к самому горлу и никак не хотело падать обратно. "Еще одна лиса! Значит, они видели Крига," - думала она в то время, как слезы подступали к горлу, стремясь вернуть сердце на его законное место. Тира облокотилась на дерево и заплакала....
  
   - Папа идет! Папа идет! - ежонок Перезвон бегал по комнате маленьким колючим клубком, мешаясь под лапами старших, которые суетливо пытались накрыть на стол, услышав о возвращении Балагура.
   Ежихи Бергамот и Повилика так увлеклись подготовкой к приходу гостей, что не заметили, как самый младший из ежат тихонько пробрался в гостевую комнату, чтобы посмотреть на самого настоящего лиса.
   Криг сидел на кровати и оглядывал комнату, обставленную с добротностью хороших хозяев, знающих толк в крепкой и надежной мебели, но все-таки любящих украшать свой дом. Обстановка комнаты, в которой он находился, была чем-то похожа на барсучий дом на берегу реки, но на окнах висели кружевные занавески, а на маленьком столике была постелена скатерть, на которой стоял красивый кувшин для умывания.
   Лис собрался было откинуться обратно на ворох подушек, но заметил стоящего возле кровати маленького ежонка. Ежонок ничуть не стесняясь разглядывал необычного гостя, затем взобрался на кровать и посмотреть в глаза Кригу заявил:
   - Хочу сказку...
  
   Еж Балагур взял на себя обязанности по уходу за Дэшем, и остаток пути до лагеря, как называл свой дом сам еж, они прошли гораздо быстрее, чем Тира могла себе представить, тем более, что весь путь Балагур рассказывал о своих ближайших соседях, подсказывая путникам наиболее удобный путь до Рэдволла.
   Вскоре среди деревьев показался и сам ежиный дом - это было небольшое строение, затерявшееся в корнях и кроне векового дуба, соединяя небо и землю в единое целое. Если бы в таком доме жило больше ежей, то его вполне можно было бы назвать лагерем, а так Тира решила называть его все же ежиным домом.
   Уже на подходе к дому компанию встретила полненькая ежиха, в запачканном мукой переднике. Она посмотрела на Тиру без особой ласки и тут же засуетилась вокруг старого торговца, накладывая на его лапу повязку и холодящий компресс, который лисице показался совершенно неуместным, так как на улице итак было холодно, но перечить хозяйке она не стала.
   - Пойдем, - Балагур положил лапу на плече лисице. - Бергамот хороший доктор, она поможет старому плуту.
   Тира вошла в дом под конвоем большого ежа, сердце ее глухо бухало где-то внизу живота, и она никак не могла заставить себя поверить, что ей ничего не угрожает в этом странном месте, когда из кухни выбежала молодая ежиха.
   - Ой, еще одна лисица! - Воскликнула Повилика, разглядывая новую гостью. - И так похожа на нашего гостя!
   - Криг, - прошептала Тира, не веря своему счастью. Из глаз ее снова полились слезы. - Он здесь!
   - Его принесло течением, - улыбнулась ежиха. - Но он в порядке, насколько я могу судить. Если хочешь, можешь с ним увидеться, он там, в соседней комнате.
   Повилика взяла заплаканную Тиру за лапу и проводила в соседнюю комнату, но только она открыла дверь, как из комнаты раздался радостный детский смех. Криг сидел на кровати и рассказывал маленькому ежонку сказку о тех краях, которые видел во сне. По щекам лиса текли слезы. Он плакал обо всех тех краях, где еще ни разу не побывал.
  

*10*

  
   Аббатиса Женевьева сидела на маленькой дубовой скамейке в яблоневом саду и смотрела на то, как малыши играют с разноцветными осенними листьями. Она была уже не молода и любила наблюдать за детьми, потому что это помогало ей вспомнить свое собственное детство. Погруженная в свои мысли, аббатиса задремала, но ее сон вскоре был прерван двумя сорванцами - выдры-близнецы Грэм и Рик, сцепившись в нешуточной драке, ворвались в яблоневый сад, пихаясь и кусая друг друга. Зайчиха-аббатиса нахмурилась и уже готова была подняться со скамейки, чтобы отчитать драчливых подростков по всей строгости, когда на ее плечо опустилась сильная лапа.
   - Не переживайте, дорогая Женевьева, - улыбнулся Командор выдр Торвин Воитель. - Пусть они сначала намнут друг другу бока хорошенько, а потом уже можно будет и послать их в сторожевую башню...
   Командор был значительно младше Женевьевы, но шерстку его уже посеребрила благородная седина. Несмотря на свой возраст Торвин оставался сильным и крепким, и прекрасно справлялся со всеми возложенными на него обязанностями. Жители аббатства не сомневались в своем защитнике и верили, что уж кто-кто, а Торвин сумеет защитить свой дом.
   Но из сезона в сезон единственной напастью воителя оставались его сыновья. Грэм и Рик вечно не могли что-нибудь поделить, и даже за ужином, когда вокруг было полно еды, они ухитрялись поссориться из-за куска пирога, но, несмотря на вечные ссоры и драки, выдрята всегда оставались лучшими друзьями, как и полагается братьям.
   Женевьева посмотрела на Командора, который увлеченно следил за ходом драки и вздохнула:
   - Знаешь, Торвин, мне не нравится то, что ты всегда потакаешь этим драчунам.
   - Женевьева, милая моя Женевьева, - обезоруживающе улыбнулся воитель, - да если я не буду им потакать, то вряд ли они направят свои силы на уборку, скорее уж камня на камне не оставят от Рэдволла. И кому, как ни тебе, это знать!
   Зайчиха улыбнулась. Действительно, с тех пор как малыши начали ползать, никому в аббатстве не было спасения от двух хулиганов и выдумщиков. От них уже давно стали запирать кухню, а наказание помощью близнецов на кухне скорее подразумевали наказанием повару аббатства полевке Коврижке, чем неугомонным выдрам, умеющим любое наказание обернуть на свою сторону. С каждым разом придумывать наказания было все сложнее и сложнее, и в конце концов фантазия Женевьевы иссякла, но тут уже настала очередь Командора, не оставлявшего надежд воспитать сыновей не только драчунами, но и настоящими воинами.
   Командор поднялся со скамейки и пошел в сторону пруда. Ему не доставляло радости наказывать сыновей, но правила есть правила, а с дисциплиной у этой парочки было плохо. У пруда выдра наполнила водой небольшое ведерко и неторопливо направилась обратно.
   Женевьева в какой-то момент подумала, что Командор снова сядет рядом с ней на скамейку, и нахмурилась еще сильнее, ведь выдрята перепугали всех малышей, и нужно было поскорее заканчивать с этим балаганом, но Торвин остановился не дойдя до скамейки всего пары шагов. Усики воителя зашевелились, определяя направление ветра, и зайчиха не успела и глазом моргнуть, как выдра метко вылила содержимое ведра на драчунов так, что оба подростка оказались от кончиков ушей до кончика хвоста облиты холодной водой.
   Драка прекратилась сама собой. Дрожащие от холода близнецы с тоской посмотрели на отца, но Торвин даже не посмотрел на сыновей. Грэм и Рик поняли, что веселье закончилось и, потирая ушибленные в драке бока, поплелись в смотровую башню.
   - И что ты с ними будешь делать? - Сокрушенно вздохнул Командор, обращаясь сам к себе.
   - Знаешь, я догадываюсь, что может утихомирить твоих сорванцов, - задумчиво протянула аббатиса Женевьева.
   Командор Торвин Воитель удивленно приподнял бровь, ожидая продолжения гениального плана старой зайчихи, но та только улыбалась своим мыслям. Командор догадался, что аббатиса снова погрузилась в воспоминания, и не стал ей мешать, ведь чем старше становишься, тем больше ценишь воспоминания о своей юности.
  
   - Вот так всегда и бывает, - вздохнул Рик, разглядывая тучи над головой. - Опять мы из-за тебя остались без ужина, да еще и дежурим на стене, вместо того, чтобы греться в аббатстве... А еще могли бы пойти спать без ужина! Все лучше, чем торчать на этой стене и ждать, что кому-нибудь придет в голову мысль напасть на Рэдволл в такую погоду.
   Грэм сурово посмотрел на брата, но предпочел промолчать о том, что его-то вины в наказании отца и не было, а виноватым он считает Рика. Хотя, надо признать, что это было не единственной причиной его серьезного вида и молчания - еще днем выдренок сидел на пороге смотровой башни, ожидая решения отца по поводу наказания (а самой легкой мерой наказания Командор считал мытье полов во всех помещениях башни, так что идти куда-то еще не имело смысла), когда к нему подошла аббатиса Женевьева. Брата рядом не было, да и вряд ли бы Рик стал прислушиваться к словам аббатисы, но вот у Грэма был совсем другой характер, наверное, именно поэтому зайчиха-аббатиса и сказала ему:
   - Ты, Грэм, на отца не обижайся за наказания, он хочет, чтобы вы с братом выросли хорошими выдрами и настоящими воинами.
   - Поэтому мы отмываем лестницы? - грустно спросил у нее Грэм.
   - Нет, поэтому Командор хочет, чтобы вы с братом вечером дежурили на стене аббатства.
   У выдренка перехватило дыхание, он смотрел на аббатису Женевьеву и не знал, что ответить, ведь вечернее дежурство могло означать для них с братом только одно - отец наконец-то решил, что они достаточно взрослые, чтобы помогать стражам Рэдволла!
   К сожалению, сам воитель воспринял эту новость несколько иначе. Конечно, драчунов надо было уже приобщать к какой-нибудь полезной деятельности, но вот так вот сразу в первый же день отправить их наблюдать за входом в аббатство, да еще и после заката...
   Решение аббатисы имело за собой много последствий, но главным из них была ссора с Торвином, который был готов признать то, что его сыновья достаточно взрослые для помощи защитникам аббатства, но еще слишком малы для того, чтобы самим быть защитниками. За весь ужин обычно веселый и разговорчивый воитель не обмолвился с Женевьевой ни единым словом и выглядел так, что сестра Коврижка испугалась того, что могла пересолить суп, но суп был в порядке, а выражение на мордочке Командора ясно говорило о том, что ни на какие вопросы Торвин отвечать не собирается.
   Когда ужин закончился, и все жители Рэдволла разошлись по своим спальням, готовясь ко сну, Командор прокрался на кухню. Коврижка в этот момент оттирала кастрюлю, в которой она готовила к ужину грибной суп, и была удивлена позднему визиту Командора.
   - Коврижка, - тихо попросил Торвин. - У тебя не осталось, случаем, супа.
   - Ох, Командор, неужели вы еще не наелись, - удивилась полевка.
   - Да это не мне... - Командор замялся, и полевка быстро поняла, что выдре стыдно признаваться в нарушении собственного же приказа.
   Через несколько минут Торвин вышел из кухни, пряча под плащом небольшую сумку, в которую добрая повариха уложила большой кусок пирога с капустой, свежих фруктов, засахаренных орехов и флягу с замечательнейшей ежевичной настойкой, которую так любили сыновья воителя.
   Рик и Грэм, как им и полагалось, дежурили на крепостной стене над самыми главными воротами, и Командору не пришлось долго искать сыновей. Промокшие под дождем, замерзшие и голодные выдрята способны были разжалобить кого угодно, и их отец не был исключением, но стоило воителю подняться на стену, как Рик демонстративно отвернулся в сторону леса, в то время, как Грэм лихо отсалютовал своему Командору. "Да, все-таки они совсем разные", - подумал Торвин и положил сумку с едой рядом с лестницей. Не сказав сыновьям ни слова, Командор уже готов был идти обратно, как вдруг услышал голос Рика.
   - Смотрите! - крикнул выдренок. - Кто-то выходит из леса! Большой зверь, как я посмотрю.
   Рик обернулся, бросил мимолетный взгляд на отца и обратился к брату:
   - Грэм, посвети-ка мне, а то в этой темноте ничего не разглядишь.
   Рик был все еще обижен на отца за то, что ему пришлось стоять под дождем, но Командора в эту минуту не сильно волновала обида сына и он свесился через стену, силясь рассмотреть в темноте, кто же пришел в столь поздний час в Рэдволл - друг или враг.
   Пришедший зверь шел очень медленно, и в темноте было видно только светлую рубашку, в которую был одет зверь, да белые полосы на лбу и щеках пришедшего, но и этого было достаточно, чтобы Торвин смог догадаться о том, что в Рэдволл пришел барсук, и судя по всему, барсук этот сильно устал и, возможно, был ранен, потому что подойдя к воротам аббатства он так и не нашел в себе сил постучать в ворота, и окончательно обессилев свалился в пожухлую осеннюю траву.
  

*11*

  
   Вокруг костра собрались четверо - молодой принц Кога с советником и три еще сотника, собранные по просьбе сотника Буго, который и держал слово.
   - Разведчики Буго вышли на след добычи, - сообщил рыжий лис, как только все собрались. - У принца есть возможность первым захватить провиант для лагеря.
   - Отец уже знает об этом следе? - спросил принц, чертя что-то на земле обломком тонкой ветки.
   - Никто не знает, только разведчики Буго, - заверил молодого повелителя сотник. - Разведчики сотни Краба выйдут на охоту только на рассвете, когда повелителю доложат о следе, охотники молодого хозяина уже поймают добычу.
   - Это хорошо, - вздохнул Кога. - Ты правильно поступил, отправив разведчиков вперед. Если мы выдвинемся на рассвете, то к ужину уже займем позиции в Стране Цветущих Мхов и заночуем в новом лагере.
   - Если мой повелитель позволит, - вмешался сотник Багор, до того только прислушивавшийся к разговору принца и следопыта, - то охотники моей сотни вышли бы вперед и захватили бы добычу еще до появления господина.
   Кога испытующе посмотрел на сотника. Багор потерял много бойцов за лето и стал объектом насмешек более удачливых сотников, а потому рвался в бой. Вот только новобранцы... Много ли толку от тех, кто прежде дрался только между собой?
   Принц медлил.
   - Буго, сколько нужно бойцов для захвата добычи по тому следу?
   - Буго считает, что двадцати бойцов хватит и для захвата добычи, и для охраны, - сообщил рыжий, с любопытством заглядывая в глаза принцу.
   - Отлично, - вздохнул принц. - Багор, возьми на всякий случай три десятка бойцов. Выйдешь на рассвете и пойдешь вперед. К обеду мы тебя догоним. Буго, пусть твои разведчики выходят вместе с хорьком и найдут место для нового лагеря.
   Сотники поклонились принцу, но Кога только поморщился в ответ. Молодой охотник не терпел подобного отношения к себе, но сотники никак не могли привыкнуть к этой причуде молодого принца.
   - Постойте, ваша светлость! - возмутился Шницель. - А как же моя сотня?
   - Твоя сотня останется со мной, - спокойно сообщил Кога. - Отправлять твоих крыс в разведку, все равно что самому рубить им хвосты - много шума и мало толку. И в бой за эту добычу я не могу их послать, потому как у ласок и хорьков больше шансов против такого противника.
   Принц поднялся от костра, затаптывая собственный рисунок на земле, и собрался уходить, но, почувствовав недовольный взгляд своего третьего сотника, все же остановился.
   - Будут и для твоей сотни бои и трофеи, обещаю тебе.
   Шницель встал и молча побрел прочь, к своим бойцам. Багор последовал его примеру, и вскоре принц остался наедине с Клыком и Буго, продолжавшим сидеть у костра.
   - Я где-то ошибся? - спроси Кога у своего советника.
   - Нет, мой повелитель выбрал самую лучшую тактику. У Шницеля еще будет шанс показать, на что способны его бойцы, - мягко улыбнулся горностай.
   - Буго не доверяет старой корабельной крысе, - пробормотал рыжий лис.
   Клык улыбнулся. Принцу нравился странноватый следопыт, и старый горностай не раз замечал, как принц и сотник обсуждают планы дальнейшего продвижения войск наедине, не посвящая в свои дела остальных сотников. Буго был надежным союзником, и даже молодой принц понимал это.
   - Мой принц должен знать, - сказал лис, отводя Когу в сторону. - Разведчики Буго видели, как три охотника из сотни Сабли минувшей ночью ушли в горы.
   - Дезертиры? - без тени интереса спросил принц.
   - Боюсь, что нет. Буго думает, что у бойцов Сабли нет повода для побега.
   - Значит, они выполняют приказ, - задумчиво пробормотал Кога. - Но что им могло понадобиться там, откуда мы только что вернулись? Странно...
  
   Клык наблюдал за тем, как принц и следопыт обсуждают что-то в тени высокого дуба, под которым расположился походный шатер молодого повелителя. У горностая не было и тени зависти, ведь все развивалось своим чередом и именно так, как он и надеялся - принц нашел в следопыте то, что могло стать поводом для настоящей и крепкой дружбы. У принцев и королей так редко бывают настоящие друзья, что Клык мог только порадоваться за своего повелителя.
   Наконец, лисы разошлись по постелям, и бдительный Клык придвинулся ближе к входу в шатер своего повелителя. В последнее время он часто ночевал у костра, оберегая покой принца, и вряд ли бы это могло показаться кому-то странным, но любого недоброжелателя отпугивал один вид бывалого охотника.
   Когда-то давно, еще при Краге Златоглазе, горностай слышал о том, что в крови Великих Охотников из поколения в поколение передается дар ясновиденья, и именно поэтому так важна была преемственность поколений, и наследником Великого Охотника мог бы только его сын или - как случилось с самим Крагом, - кровный брат. Поговаривали, что дар этот столь силен, что великий Краг Златоглаз знал, от чьей лапы погибнет, но не стал противиться своей судьбе, будто знал что-то еще, нечто большее, чем собственную судьбу.
   - Какие глупости только не придут в голову старику, - пробормотал Клык, плотнее укутываясь в плащ.
   Со стороны могло показаться, что старик задремал, но Клык лишь прикрыл глаза, прислушиваясь к шелесту осенних листьев под осенним дождем. Могучий дуб, под которым расположился шатер, надежно укрывал горностая от дождя, а высоко в кроне, среди мокрых пожелтевших листьев, надежно укрылись лучники из сотни лиса Буго, отвечавшие за безопасность принца. Только вот сам принц не знал о том, что его шатер столь надежно охраняется от любой угрозы, и крепко спал.
   По крайней мере, Клык надеялся, что его повелитель крепко спит.
   - Клык, - раздался за спиной горностая голос принца, сопровождающийся шелестом ткани шатра.
   Горностай обернулся, и увидел молодого повелителя, облаченного в легкую шелковую тунику и шаровары. Принц выглядел обеспокоенным, и его беспокойство не могло укрыться от взгляда верного Клыка, но горностай заставил себя улыбнуться.
   - Мой повелитель слишком легко одет для такой погоды, - сказал Клык, укутывая принца в собственный плащ.
   - Мне не спиться, Клык, - прошептал Кога.
   "Может, правду говорят, про дар предвидения?" - подумал горностай, с сомнением глядя в зеленые глаза своего повелителя, будто пытаясь угадать, что же за мысли беспокоят молодого лиса в столь поздний час. Но безуспешно - Кога молча смотрел на своего советника, а в глазах его отражалась лишь глубокая печаль.
   - Мой повелитель, - вздохнул Клык, - думаю, что в твоем шатре слишком душно, вот тебе и не спиться, молодой господин. Лягте лучше на свежем воздухе, там есть чудесное место у корней, где никто не будет беспокоить его светлость.
   Кога задумчиво посмотрел на своего советника, мысленно отметив, что горностай чем-то обеспокоен, раз стал сбиваться и называть принца то на "ты", то снова переходя на "вы", но лис чувствовал себя слишком уставшим за долгий день, чтобы делать замечания своему учителю, да и место, указанное Клыком, было совсем рядом...
   Горностай проводил своего повелителя к небольшой ложбине между корнями дуба, помог принцу расположиться на сухой листве, которую еще не достал мелкий осенний дождь и, убедившись, что принц уснул, позволил себе вернуться к костру. Взяв из костра несколько угольков, Клык облил их холодной водой из стоявшей рядом кружки, чтобы угли быстрее остыли. Мысль о том, что у принца и правда есть некий дар предвидения отказывалась покидать голову горностая, но Клык действовал согласно придуманному им самим плану, не раз отрепетированному, поэтому никакая мысль не могла отвлечь его от того, что предстояло сделать.
   Шорох за спиной заставил горностая подскочить на месте. Обернувшись, Клык увидел вышедшего из тени рыжего лиса Буго. Сотник-следопыт кивнул старику и сел у костра.
   - Знаешь, Клык, - задумчиво сказал сотник, - Буго не нравится, что ты задумал. Неправильно это, должен быть другой путь.
   - Я уже стар, лис, - ответил горностай, складывая остывшие угли в кружку. - Принцу нужен новый советник, и я рад, что ты будешь рядом с ним.
   - Повелитель молод и горяч, он не простит того, кто это сделает, - вздохнул лис и добавил: - И не простит Буго за то, что он допустил это.
   - Он не узнает, - прошептал горностай, старательно разминая угли рукояткой ножа.
   - Одумайся, Клык, - настаивал на своем лис.
   - Все идет так, как должно быть, - успокоил сотника Клык. - Уже ничего не исправить. Даже принц это понимает, не зря ведь ему не спалось сегодня в шатре.
   Рыжий лис ничего не ответил. Он просто сидел у огня и молча смотрел, как горностай Клык, советник принца Коги, натирает шерсть углем, делаясь чернее, чем сама ночь. Когда приготовления были закончены, следопыт поднялся с земли и помог подняться старому горностаю, измазав свои лапы в золе, обильно покрывавшей шерсть старика.
   - Буго будет наблюдать, - сказал лис. - Буго все увидит. И отомстит.
   Клык кивнул, и лис исчез, будто растворившись в ночной темноте. Клык вошел в шатер принца и, плотно завесив вход, лег на походную постель Коги, подумав о том, что хоть в эту ночь сможет поспать на нормальной постели.
  
   Куница Сабля дрожа всем телом пробирался через лагерь принца Коги, прекрасно понимая, что, попадись он здесь кому-нибудь из сотников, уже утро его шкура украсит знамена молодого принца. Нет, в трех бойцах, отправленных обратно в Большой Дом, сотник не сомневался, но он чувствовал бы себя гораздо увереннее, если бы господин Дарг не потребовал от него собственноручного выполнения еще более ужасной миссии.
   Дорога через лагерь, наполненной тремя сотнями бойцов, о которых по армии повелителя ходили страшные истории, не придавала Сабле уверенности в себе. Нет, он не боялся своего менее удачливого товарища с Южных дорог и его сотни - их было много, но почти половина бойцов были плохо обучены. А вот корабельные крысы и жуткие следопыты заставляли сотника Восточных дорог дрожать от ужаса.
   Командуя одной из самых прославленных сотен охотников, Сабля считал своей основной обязанностью пресекать в рядах своих воинов любые слухи о том, насколько беспощадны и сильны его враги, но сейчас, пробираясь по территории охотников молодого повелителя, куница готова была поверить даже в самые нелепые слухи.
   - Я сам видел, как один из этих следопытов растворился в воздухе, будто его и не было, - сказал как-то у костра кто-то из его офицеров.
   - Корабельные крысы вообще жуткий народ - они нападаю гурьбой на врага, а шесты для флагов их сотни сделаны из костей поверженных врагов, - подхватил другой офицер.
   - А этот рыжий лис вообще явился из глубин преисподней! - вторил товарищам третий.
   В тот раз Сабля велел высечь всех троих, но сейчас он не был так уверен в том, что эти слухи не могли быть правдой. Он видел совсем близко шесты флагов Шницеля и предпочитал не думать о том, что и его кости могут украсить один из них. Он видел смеющихся и пьющих земляничный эль бойцов-следопытов, уверенных в собственных силах и лазающих по деревьям как белки. Деревья! Сколько вокруг было деревьев, в кронах которых можно было спрятать десяток-другой лучников, куница предпочитала не думать. А еще Сабля предпочитал не думать о том, что его уже могли заметить.
   "Если бы меня заметили, то вряд ли бы я прошел так далеко", - рассуждал сотник, пробираясь по кустам мимо веселящихся, пьющих эль или просто спящих вповалку охотников.
   Наконец, ряды палаток и шатров рядового и офицерского состава закончились. Остались позади и шатры сотников, и путь был свободен, но Сабля по-прежнему полз через кусты, опасаясь часовых, которые могут, так же как и он сам, прятаться по кустам.
   Но до самого дуба на пути Сабли не встретилось ни одной живой души, а у шатра не было ни часовых, ни вездесущего Клыка.
   Решив, что это добрый знак, сотник Сабля вошел в шатер.
  

*12*

  
   Лис Криг с интересом разглядывал убранство комнаты, в которой ежиное семейство позволило расположиться гостям на ночь. И в этой комнате, действительно, было на что посмотреть - все пространство над большим камином занимал корабельный руль, а вся мебель в комнате была сделана из обломков корабельных снастей, которые некогда прибило к берегу. Но больше всего лиса заинтересовала подборка книг на прочных дубовых полках. Среди пыльных томов не было ни одного, который не был бы связан с морской навигацией, кораблестроением и картографией, не было ни одной книги, которая не была бы связана с морем. Ах, если бы только ежиха Бергамот не требовала от Крига спокойного и долгого сна!
   - Как поживает наш пациент?
   Увлекшись чтением названий книг, Криг и не заметил, как в комнату вошла Повилика с очередной порцией лекарств. Плановый осмотр в этой семье был неотъемлемой частью лечения, и лис уже почти смирился с этим.
   - Чьи это книги? - спросил Криг, позволяя заботливой ежихе усадить себя в высокое мягкое кресло.
   Ежиха повела носом и посмотрела на полки таким взглядом, будто только что впервые увидела их. Чуть подумав, она все же вспомнила:
   - А, это нам от дедушки осталось. Как и вся мебель в комнате. Мама когда-то говорила мне, что ее отец был водноежом и хотел стать настоящим моряком, вот и собирал всякий хлам. А потом это все досталось маме в приданное.
   Ежиха развела лапки в стороны, показывая этим, что считает эти вещи бесполезными и больше ничего не знает ни о книгах, ни о дедушке. Но лис все никак не мог заставить себя отвести взгляд от удивительных вещей и книг, ему хотелось узнать больше, но вместо разговора Повилика впихнула ему в рот ложку какой-то горькой настойки. Криг закашлялся, и шустрая ежиха незамедлительно отреагировала на это очередной порцией настойки. Лис плотно сжал зубы, пытаясь отбиться от атаки зловредной медсестры, но это оказалось не так просто, и пришлось терпеть все необходимые процедуры.
   Когда с лекарствами было покончено, Повилика зажгла свечу и попросила Крига прикрыть лапой левый глаз. Лис покорно выполнил просьбу своего доктора.
   - Видишь огонек свечи? - спросила ежиха.
   - Вижу, - спокойно ответил Криг.
   - Отлично! А теперь закрой правый глаз! - И лис снова выполнил просьбу ежихи, после чего она спросила: - А этим глазом видишь?
   Если бы Криг не прикрывал один глаз лапой, то Повилика наверняка увидела бы, что он в смятении, но лис быстро взял себя в лапы и с деланным спокойствием ответил:
   - Вижу как солнце в ясный день!
   - Отлично! - воскликнула ежиха и радостно захлопала в ладоши. - Это значит, что рана была не серьезной, и ты скоро поправишься!
   Удостоверившись, что у пациента нет жара, Повилика вышла из комнаты, а Криг откинулся на мягкие подушки и закрыл глаза. Сон не шел, но сейчас это его и не волновало, ведь нужно было во что бы то ни стало найти Робура и поскорее вернуться домой.
  
   Совместными усилиями Командора и нескольких крупных выдр, обитатели Рэдволла смогли внести бессознательного барсука в аббатство. Выдры отказали нести столь крупного и тяжелого зверя по лестнице, и аббатиса Женевьева распорядилась организовать гостю спальное место в Большом зале рядом с камином, где барсук смог бы отогреться и обсохнуть. Доктор аббатства, молодая мышь-соня по имени Орешек, принес в большой зал целый мешок различных трав и, заручившись помощью сестры Коврижки, согласившейся подежурить ночью на кухне на случай, если гостя нужно будет накормить или помочь Орешку заварить травы.
   Убедившись, что Орешек и Коврижка справятся со всем сами, Женевьева и Торвин отправили всех обитателей аббатства по спальням и позволили себе выпить перед сном по чашке крепкого мятного чая.
   - Как думаешь, это добрый знак? - спросила Женевьева, когда ее чашка почти опустела.
   - Вот уж и не представляю, - вздохнул воитель. - Так давно в Рэдволле не было барсуков, что даже не знаю, что и думать.
   - А я знаю, - улыбнулась зайчиха и задорно подмигнула старому приятелю. - Надо думать о том, как бы побыстрее добраться до кровати!
   Воитель проводил Женевьеву до ее комнаты, попрощался с аббатисой до утра, и вышел во двор. Холодный моросящий дождь все не переставал, и Торвин в очередной раз пожалел о том, что согласился отправить своих сыновей в дозор, но Женевьева была права - нельзя всю жизнь относиться к ним, как к несмышленым малышам, ведь пройдут один-два сезона, близнецы повзрослеют, и буду защищать родное аббатство наравне с другими выдрами.
   Торвин тяжело вздохнул. Как бы ему ни хотелось, нужно было принять то, что его сыновья уже не те малыши, которых он когда-то нянчил, и сейчас они могут обидеться, если он решит навестить их на дежурстве или попросит кого-нибудь подменить их до утра. По крайней мери, Рик бы точно рассердился от такого решения, он был куда импульсивнее своего брата. Торвин знал, что именно Рик является зачинщиком всех драк близнецов, но в равной степени наказывал обоих сыновей, и всегда удивлялся тому, с какой покорностью воспринимает эти наказания Грэм.
   Постояв немного под дождем, выдра направилась в отведенную ему комнату на самом чердаке небольшого домика, расположенного около главных ворот аббатства. Когда-то давно, когда Торвин только-только стал Командором выдр, он выбрал для себя эту комнату. Один сезон сменял собою другой, молодой командор обзавелся семьей и стал воителем аббатства, у него появились сыновья, но он по-прежнему занимал маленькую комнатку на чердаке, всю обстановку которой составляли лишь кровать, стол с двумя стульями да небольшой сундук для вещей. Камина в комнатке не было, и зимой тепло проникало туда только из большой гостиной, расположенной там же, на чердаке, и объединявшей еще несколько комнат. Прямо напротив комнаты Командора жили Рик и Грэм, - близнецы занимали одну комнату, - а чуть дальше жила белка Пози, которая была не только превосходной лучницей, но и выполняла практически всю домашнюю работу по поддержанию порядка на чердаке, за что Командор был ей особо благодарен. Но помимо этих трех комнат в гостиной на чердаке была еще одна дверь. По просьбе Торвина, дверь это все время держали закрытой, и все давно уже забыли, что же находится за этой дверью.
   Торвин постоял немного у камина, грея замерзшие лапы. Спать ему совершенно не хотелось, и воитель сел в кресло-качалку, которое обычно занимала белка-лучница.
   Судьба - странная штука. Командор чувствовал, что не хочет спать, но глаза его закрылись сами собой, и сон укутал выдру плотным одеялом. Командору-воителю снилось холодное море и лес, почти лишившийся своего осеннего наряда. Торвин шел по берегу вдоль самой кромки леса, и слышал пение малиновки, но взгляд его был прикован к полуистлевшему остову корабля. Он видел, как тело корабля, подобно затягивающейся ране, покрывается свежими досками, как наполняется ветром парус. Как завороженный смотрел Командор на чудесный корабль, но из-за утеса появилось еще одно судно, парус которого был разорван в клочья, но будто бы вырастал заново. И на носу этого корабля плыл сам Мартин-воитель, основатель и хранитель аббатства Рэдволл, меч которого передавался в аббатстве как священная реликвия от одного воителя к другому. Воитель Торвин не верил собственным глазам, но не было не единого сомнения в том, что Мартин явился к нему, чтобы о чем-то предупредить.
   Солнечный луч упал на глаза выдры, и Командор очнулся ото сна. В окно пробивались первые лучи наступающего дня, и не было никаких сомнений, что сон уже не вернется, проспи Командор хоть весь день.
  

*13*

  
   Прячущийся в тени зверь боязливо огляделся по сторонам, но рыжий лис Буго знал, что зверь его не увидит, и изо всех сил боролся с искушением свернуть зверю шею. Тихо и незаметно - лис привык так действовать, и бездействие грызло его изнутри острыми клыками.
   Несколько секунд зверь оглядывался в поисках стражи, но стражников не было видно. Лис хорошо тренировал своих воинов, он знал, что две-три пары внимательных глаз следят за пришельцем с веток деревьев, но приказ был четким для всех - не вмешиваться.
   Зверь вошел в шатер и меньше, чем через минуту вышел обратно. Лунный блик скользнул по окровавленному кинжалу, по острым белым зубам зверя. Убийца не устоял перед искушением и посмотрел на луну, позволив рыжему следопыту увидеть свою морду.
   Лис едва удержался от того, чтобы не взвыть. Перед ним, прячась в тени, стоял убийца его друга, сотник Великого Охотника известный под именем Сабля, но лис не мог убить его на месте, ведь он дал обещание Клыку позаботиться о принце, и смерть на плахе была бы не самым лучшим проявлением заботы.
   Дождавшись, пока Сабля покинет лагерь, Буго вышел из своего укрытия. С кроны дерева на крепких веревках к нему спустились три молодых хорька. Черные маски на их мордочках были залиты лунным светом, а внимательные глаза с укором взирали на командира, и лису стоило больших усилий не отвести взгляд.
   - Почему? - наконец спросил один из хорьков.
   - Приказы не обсуждаются, - вздохнул Буго. - А господин Клык отдал Буго приказ.
   - Я бы мог всадить стрелу ему в спину, - воскликнул второй хорек.
   - Да я все еще могу! - вторил ему третий. - Догоню по деревьям и выстрелю. Пусть даже в его собственном лагере...
   - Не надо, - успокоил своих следопытов лис. - Буго предоставит вам такую возможность, когда выйдет на охоту. А пока идите спать, рассвет уже близок.
   Хорьки недовольно посмотрели на своего командира, но перечить приказам лиса было не в правилах следопытов, и молодые охотники побрели к лагерю своей сотни. У них уже не было сил обсуждать увиденное и думать о мести, горе застилало им глаза своею жесткой шкурой, и следопыты просто молча шли по спящему лагерю, даже не понимая, что сейчас они были единственными, кто знал о случившейся трагедии.
   Рыжий Буго проводил взглядом своих лучников, и подошел к тому месту, где между корней большого дерева мирно спал его повелитель. Лис посмотрел на своего принца и заметил какую-то тень, омрачающую сон господина, но не в силах что-то изменить, лис только потеплее укрыл принца плащом Клыка, который тот сжимал в лапе. Ничего нельзя было сделать, и он, рыжий лис Буго, должен будет утром сообщить повелителю страшное известие.
   Повелителю и другу. Лис снова взглянул на молодого принца и ловко взобрался на ветку дерева, прямо над тем местом, где спал черный лис, размышляя над тем, как сложилась судьба. Еще вчера он, Буго Рыжий, был простым сотником, сегодня он уже друг принца, а на рассвете ему предстоит стать советником молодого господина. Но Буго не благодарил судьбу, где-то внутри его снедала тоска по другу, потерю которого он еще не успел осознать, но утром все измениться, и нужно будет быть сильным, чтобы помочь принцу стать старше и мудрее. Но не смотря на судьбу, к которой Клык готовил следопыта последние несколько недель до охоты и все то время, пока Охотники пробирались через горы, лис все равно чувствовал себя отвратительно.
  
   Рассвет лишь только забрезжил над горизонтом, но этого было достаточно, чтобы принц Кога почувствовал, что пора просыпаться. Всю ночь его мучила какая-то непонятная тревога, и даже рассвет не смог прогнать дурного предчувствия. Лис открыл глаза и замер - прямо над ним, свесился с ветки сотник-следопыт, внимательно вглядывавшийся в самую глубину глаз Коги. Принц закрыл глаза, прогоняя наваждение, и открыв их вновь, увидел, что сотник уже стоит напротив него.
   - Пой повелитель, - прошептал следопыт. - Буго видел тень печали в ваших глазах, и потому не будет спрашивать о сне повелителя...
   Озноб пробежал по спине принца. Что-то было не так, случилось что-то страшное, что-то, что он чувствовал сквозь сон. Кога вскочил на лапы и помчался в свой шатер, спотыкаясь и путаясь в полах плаща.
   Предчувствие его не обмануло. На его собственной кровати в шатре лежал Клык. Это точно был Клык, пусть даже шерсть его была вымазана углем, но своего советника и друга принц узнал бы даже в самой сложной маскировке. Взгляд пустых глаз горностая упирался в полог шатра, и принца все сильнее пробирал озноб от увиденного.
   Шаг, другой, и под лапой почувствовалось что-то холодное и липкое. Земля вокруг кровати была залита кровью. Кога плотнее сжал зубы, чтобы не заплакать, но слезы готовы были хлынуть из его глаз с силой реки, несущей свои воды через целые страны.
   - Буго все видел, - раздался за спиной тихий голос следопыта. - Видел, и ничего не мог сделать. Клык сказал, что это нужно для того, чтобы господин продолжал жить. Запретил вмешиваться.
   - Кто? - взвыл принц не своим голосом. - Кто это сделал?
   - Буго видел. Но он не скажет принцу. Клык был другом Буго, другом всех сотников господина. И отомстить за него - дело сотников, а не господина.
   - Он был и моим другом, следопыт, - прошипел Кога, и сотник заметил, что в это мгновение взгляд принца стал таким же, как и у его отца.
   - Сотники сделают то, что обещали Клыку, - поклонился следопыт и вышел из шатра. Вслед уходящему сотнику донесся полный горя тихий вой, но с каждым шагом лиса вой становился все громче и громче, пока весь лагерь не услышал его.
  
   Кога сидел на большом камне в окружении своих верных сотников. Взгляд принца был холоден, как сталь секиры, которую лис прислонил к камню рядом с собой. Чуть в стороне крысы сооружали погребальный костер, и краем взгляда Кога мог наблюдать за ходом работ.
   - Ничего не меняется, - сказал принц. - Багор с тремя десятками охотников уходит за добычей, лагерь снимается сразу после церемонии и идет по следу его охотников.
   Сотник Багор слегка поклонился принцу и поднялся с земли. Следом за ним встал Буго и молча отошел в сторону выступающей над лагерем скалы. Багор понял, что следопыт хочет ему что-то сообщить, и пошел следом, уловив недовольный взгляд холодных зеленых глаз своего господина.
   - Смерть Клыка плохо сказалась на нашем господине, - прошептал он, оставшись наедине с лисом Буго.
   - На всех плохо сказалась, - пробормотал лис. - Но Буго позвал тебя не за тем, чтобы беспокоиться о здоровье принца.
   Багор нахмурился. Этот рыжий лис был для всего Большого Дома и окружающего его города чем-то вроде детской страшилки, и сотник не очень любил Буго, но что-то во взгляде лиса заставило его прислушаться.
   - Буго сейчас в немилости принца, - вздохнул лис. - Все потому что Буго считает, что месть за смерть Клыка возложена на сотников, а не на их господина.
   Хорек кивнул. Пока что слова лиса звучали вполне логично и... Багор сам жаждал мести, ведь Клык поддержал его побитую долгим изнуряющим похода по дорогам юга сотню, когда их хотели отстранить от Охоты и оставить в городе, и Багор был многим обязан старому горностаю.
   - Сабля, - сказал Буго и пошел прочь.
   - Что за сабля? - удивленно вскинул брови хорек.
   - У тебя есть личные счеты с сотником Саблей, - пояснил лис. - Добавь к нему еще один.
   Хорек вздрогнул, но лис уже исчез из поля зрения, и Багор остался в полном одиночестве, размышляя над услышанным.
   А тем временем Кога и сотник Шницель молча сидели друг напротив друга, и сотник вглядывался в мордочку принца, в его глаза, в которых что-то изменилось за прошедшую ночь, заставив принца казаться старше и сделав его похожим на отца.
   - Ваша светлость наверняка знает, что я раньше был корабельной крысой, - начал сотник, стараясь получше подобрать слова.
   - Наверняка знаю, - пробормотал Кога, разглядывая вырастающий на поляне погребальный костер.
   Несколько минут просидели в молчании. Кога будто и не видел сотника, а тот никак не мог подобрать слова, чтобы как-то утешить принца. И они просто сидели друг напротив друга, а с неба моросил холодный осенний дождь. Тихие голоса вдали, что-то напевали, что-то грустное, и Кога поморщился от неуместности какой бы то ни было песни в данную минуту. Взгляд сотника поймал это изменение в глазах принца, и слова утешения сами сложились в голове.
   - Мой принц, они поют старую морскую песню, - пояснил Шницель, подзывая к себе нескольких крыс. - В мое время ее пели, когда корабль терял капитана. Его светлость хочет послушать?
   - Не думаю, - холодно сказал принц.
   Старый пират не обратил внимания на отказ принца и тихо затянул, а несколько крыс из его сотни, подошедшие ближе, подхватили песню, и вскоре вся пиратская сотня охотников уже пела старую морскую песню:
  
   Пускай дорога вперед вела,
   Дальше по ней не пройти.
   Крепче штурвал держи, капитан,
   Нас покидая в ночи.
   Пусть будет ясен по звездам путь,
   Пусть небо хранит тебя,
   Забудь печали и горе забудь
   На дне бутылки вина.
   И хоть жестока морская волна,
   А берег так далеко,
   Пусть ветер наполнит твои паруса,
   И песня тебя поведет.
   Вернись, капитан, в родные края,
   Где жили отец и мать,
   К тебе благосклонна любая земля,
   Но лучше ее не топтать.
   И хоть всю жизнь бороздил ты моря,
   Я верю, ты вспомнишь путь,
   Но только тех, кто любил тебя,
   Попробуй не позабудь.
  
   Корабельные крысы пели, а молодой принц с трудом сдерживал рвущиеся на свободу слезы. Озноб мучил его, и Кога все плотнее запахивался в плащ старого друга, желая прогнать это ужасное чувство утраты, но боль была слишком мучительна. И только рыжий лис, наблюдавший за происходящим из высокого кустарника, мог понять молодого господина, пусть даже и не мог подойти к нему в эту минуту.

*14*

  
   Ласка Чува была горда ответственностью возложенной на нее миссии и еще больше гордилась тем, что получила инструкции из лап самого Великого Охотника. Ее спутники - крыса Скридж и куница Бартог - не были в курсе деталей задания, но повелитель и сотник сказали, что Чува ни в коем случае не должна рассказывать своим товарищам о том, зачем их послали обратно в Большой Дом, и потому трое путников уныло плелись по тропинке, огибая город вдоль крепостной стены и сокрушаясь о том, что, войди они через Западные ворота, давно уже сидели бы в таверне. Надо признать, что Скридж и Бартог возмущались только для видимости. Оказаться сейчас в таверне, в то время как остальные бойцы их сотни продвигаются по охотничьим угодьям, было бы еще более унизительно, чем следовать за Чувой по темным лесным тропинкам.
   Задание повелителя было уникальным! Чува уже предчувствовала, что после выполнения задания получит титул сотника и будет пировать за одним столом с Великим Охотником, благодарным ей за хорошую работу. Она уже почти чувствовала вкус вина, которое будет пить, и запах сытного ужина. Три дня в пути без сытного обеда заставили живот ласки урчать от голода, и Чува стремилась как можно скорее изменить эту ситуацию.
   На рассвете трое охотников вошли в Северные ворота города, стража которых была ослаблена отсутствием сотни Шницеля и не обратила внимание на странных путников, вошедших в город со стороны моря.
  
   Черная лисица Белозуба торжествовала. Наконец-то Дарг признал ее равной себе, наконец-то позволил ей стать настоящей царицей, супругой Великого Охотника Востока, пусть даже правит она городом детей и стариков, да еще и кучкой неудачников, которых не взяли на охоту. Главное - она правит.
   Белозуба сидела в тронном зале, заняв трон Великого Охотника. Уже почти неделю она была единственной правительницей Большого Дома, и получала удовольствие от собственного величия. Огорчало лисицу только одно - после того, как Дарг приказал снять и уничтожить зеркало, у Белозубы не было возможности посмотреть, как она смотрится на старинном троне повелителя Востока, привезенном в Большой Дом еще охотником Златоглазом, уведшим свой народ из южной пустыни, и позволившим охотникам занять плодородные земли востока.
   Стук в дверь вырвал Белозубу из дремотного блаженства, и в приоткрытую дверь просочился один из стражников царицы.
   - Госпожа Белозуба, - пролепетал стражник. - Чува из сотни Сабли просит увидеть Ваше Величество. Говорит, что у нее есть послание от Великого Охотника.
   - Пусть войдет, - сказала царица, потягиваясь и окончательно просыпаясь.
   За спокойствием и уверенностью Белозубы прятался страх, который нельзя было показывать страже и уж тем более, посланнице Дарга. Неожиданный визит гонца всего через пару дней после того, как повелитель покинул Большой Дом, вряд ли был хорошим знаком, и лисица гадала, что же привело гонца.
   Оставив Бартога и Скриджа за дверями, Чува вошла в тронный зал и мысленно усмехнулась. Как она и предполагала, царица сидела на троне на другом конце большого зала, и ласку отделяло от правительницы чуть больше двадцати шагов. Ласка сделала три шага вперед и упала на пол.
   - Моя повелительница! - воскликнула Чува, лежа на полу напротив трона. - Моя повелительница, я принесла послание от нашего господина...
   Ласка замолчала, оценивая произведенный эффект. Белозуба была удивлена таким поведением охотницы, но ей польстил тон, с которым Чува произнесла эти слова. Тон рабыни. Белозуба зло улыбнулась распластанной на полу охотнице, все сильнее сознавая свое величие.
   - Подойди ближе, охотница, - смилостивилась лисица, понимая, что Чуве придется прокричать все послание Дарга, если она останется у дверей. А в Большом Доме уши есть и у дверей, и Белозуба, проводившая до сих пор все свое время в ночном покое, прекрасно понимала всю опасность разглашения какой-либо информации в стенах крепости.
   Ласка Чува поспешно приблизилась на десять шагов, но повелительный жест царицы остановил ее. Между Чувой и Белозубой оставалось еще примерно десять шагов, и с такого расстояния ни одна из них не могла причинить вред другой.
   - Мой повелитель желает знать, все ли в порядке в покинутом им городе, - очень осторожно начала ласка.
   - А что могло здесь случиться за несколько дней? - холодно осведомилась Белозуба.
   - Повелитель беспокоиться о здоровье моей госпожи, - поклонилась Чува.
   "Так я и поверила", - усмехнулась Белозуба. Чтобы великий Дарг побеспокоился о ее здоровье должно случиться как минимум чудо. Или убийство. Лисица нахмурилась - если убьют Когу, она сможет вернуть себе расположение повелителя, но вот надолго ли. Возможно, имеет смысл попытаться, но она, Белозуба, практически заперта в Большом Доме, а Кога рядом со своим отцом... А что если?
   Чува уловила тень беспокойства в глазах повелительницы и поняла, что сказала что-то не то. Нужно было срочно что-то придумать.
   - Мой сын, - начала Белозуба, и чуткая ласка тут же отвлеклась от своих мыслей, вглядываясь в глаза повелительницы. - Что с моим сыном.
   Вот оно! Чува мысленно улыбнулась тому, что ей не пришлось самой придумывать известие от Великого Охотника, ведь воображение Белозубы уже само подготовило благодатную почву для любой лжи, но ласка все же состроила очень грустную мордочку. Оставалось только зацепиться за созревающую в голове повелительницы мысль.
   - Моя повелительница, - начала Чува самым проникновенным тоном, на какой только была способна. - Мой повелитель не одобрит, если я расскажу Вашему Величеству, что мне известно.
   - А что тебе известно, - прищурилась Белозуба.
   - О, нет! - притворно ужаснулась ласка. - Я не могу сказать моей повелительнице, ведь это строжайшая тайна.
   - У тебя есть тайны от твоей повелительницы? - спросила Лисица, сверкнув глазами.
   Чува наслаждалась произведенным эффектом. Ее венценосная противница ерзала на троне, будто села на шишку, глаза правительницы яростно сияли, разве что молнии из них не вылетали, и всему виной была она, простая ласка-охотница из сотни Сабли. Из сотни, которую она скоро возглавит.
   - У стен есть уши, - напомнила повелительнице Чува.
   Белозуба махнула лапой, позволяя охотнице подойти ближе. Три. Пять. Семь шагов. Стоп! Белозуба была не так глупа, чтобы вплотную подпустить к себе гонца, пусть даже тот принес необычайно важную информацию, и между двумя охотницами осталось расстояние в три лапы. Достаточное, чтобы Белозуба смогла разрубить ласку мечом, но не достаточное для того, чтобы Чува могла как-то навредить своей повелительнице.
   Ласка тяжело сглотнула. Перспектива внезапной смерти не прельщала ее, но отступать было поздно.
   - Мы продвигались через горы, - начала она. - Погода была ужасная, дождь, слякоть. Земля под лапами скользкая, сами понимаете. Да и камни скользкие. В общем, недалеко от Вороньего перевала нас застал сильный дождь... Палатки и шатры ставить не было времени, да и повелитель все подгонял нас, мол, до рассвета надо перейти через перевал. В общем, шли мы, шли, и тут они как налетят. Вороны, значит. Ну мы давай их бить - еда все-таки, а идти нам еще далеко.
   Белозуба отрешенно слушала болтовню ласки, понимая, что заткнуть полного впечатлений зверя возможности у нее нет, и смотрела в окно, на поднимающееся над горизонтом небо. Она настолько ушла в собственные мысли, что и не обратила внимания на то, что с каждым словом хитрая Чува подбирается чуть ближе к ее трону.
   - Мне надоела твоя болтовня, - не выдержала царица и обернулась к ласке.
   В этот самый момент Чува преодолела последний шаг, отделявший ее от лисицы, Белозуба дернулась от неожиданности и сама налетела на выставленный вперед нож ласки.
   - Предательство, - прошептала царица и из последних сил выкрикнула: - Предательство!
  
   Бартог и Скридж поджидали Чуву у дверей тронного зала под бдительными взглядами стражников, когда услышали крик Белозубы. Двое рослых горностаев ворвались в тронный зал, и охотники увидели в приоткрытые двери Чуву, сжимающую в лапе окровавленный нож. Секундная заминка, и ласка уже выпрыгнула в окно.
   - Взять ее! Держи предательницу! - Крикнул в окно один из горностаев, в то время как второй склонился над троном, в котором лежало окровавлено тело царицы.
   По коридорам Большого Дома пролетел легкий шепот, заставивший Скриджа похолодеть от ужаса. В то время, как его товарищ ошарашено пялился на стекавшую на пол кровь Белозубы, Скридж уже догадывался о том, для чего Чува взяла их с собой.
   - Держи их, Бесхвостый! - взвыл один из стражей-горностаев. - Они заодно с предательницей.
   У крысы были считанные секунды, чтобы придумать план бегства, ведь по коридору уже мчались стражники во главе с тем самым Бесхвостым, к которому обращались стражники. Одним пинком Скридж толкнул своего товарища на приближающихся стражников, и, оставив куницу расхлебывать неприятности, что было сил бросился наутек.
   Бартог был достаточно крупной куницей, и славился большой силой. Увидев летящих навстречу стражников, он обернулся в поисках Скриджа, но крысы уже и след постыл. Куница Бартог остался один против более чем десятка солдат...

*15*

  
   Сотник Багор пробирался через густые заросли сухого репейника, проклиная судьбу. Три десятка его охотников сейчас походили на огородных пугал, и сотник слабо представлял, как можно внушить кому-либо ужас в таком виде, но все равно гнал своих бойцов по канавам и ухабам, торопя идущего впереди следопыта.
   Жажда мести гнала сотника вперед, заставляя забыть обо всех препятствиях на его пути. Лапы были сбиты о выступающие камни и корни деревьев, но Багор не чувствовал боли и мчался вперед, подгоняемый собственной злобой и одним единственным желанием - убивать. Ему было все равно, что за зверь попадется на его пути, и его собственные охотники боялись попасться под горячую лапу своего сотника.
   - След здесь! - иногда слышалось то из-за куста, то с одного из деревьев, окружавших хорька и его отряд, и Багор гнал своих охотников в указанном направлении до тех пор, пока перед ним ни возникал очередной следопыт, жестом приказывающий ждать следующего сигнала и снова исчезающий в тени деревьев. Как заметил Багор, по лесным тропам впереди него мчалось пять или шесть следопытов, каждый из которых отвечал за свой участок пути, и, когда отряд проходил его участок, мчался дальше, чтобы занять следующую отчетную точку. Рыжий следопыт умел тренировать своих охотников, и сотник признавал это. В конце концов, на то они и следопыты.
   Охотники мчались через лес, почти не разбирая дороги и полагаясь только на союзников-следопытов, которые могли двигаться по деревьям и быстро ориентировались на местности, обходя все преграды, и потому двигались гораздо быстрее своих менее тренированных товарищей.
   Кровь била в виски, и Багор уже ни раз удивлялся тому, что продолжает бежать через этот проклятый лес вместо того, чтобы просто упасть в одной из канав. Его собственные охотники, многие из которых были гораздо моложе сотника, начинали отставать и едва держались на лапах от усталости, но Багор несся вперед.
   - Привал, - скомандовал появившийся из ниоткуда следопыт.
   - Какой еще привал?! - взвыл Багор, отталкивая следопыта с пути.
   - Привал, - повторил следопыт. - Если сейчас не отдохнуть, то в бою от твоих охотников не будет толку.
   Багор буравил взглядом следопыта, но тот даже не шелохнулся, и сотнику пришлось смириться с командным тоном наглого зверя. В конце концов, с простым следопытом он сможет разобраться позже...
  
   Черный Дарг стоял у своего шатра, рассматривая сооружаемый в лагере сына погребальный костер. Все пошло не так с самого начала, и Великий Охотник понимал, что смысла в присутствии сотника Сабли уже не было, но отдавать сотника на расправу сыну было слишком рискованно.
   - Ты уверен, что никто тебя не видел? - Спросил Дарг у стоящего перед ним на коленях Сабли.
   - Уверен, мой господин, - прохрипел Сабля, предчувствуя петлю виселицы, и заныл: - Я попытаюсь еще раз, мой повелитель. У меня получится, клянусь!
   - У тебя-то получится, - усмехнулся Дарг. - Да только на месте Клыка в этот раз будет кто-то из сотников, а сам Кога будет поджидать тебя где-нибудь в темном углу. Впрочем, это было бы забавным наказанием такому никчемному зверю как ты!
   В зеленых глазах Дарга промелькнула нехорошая искорка, и сотник поспешил еще ниже преклониться к земле. Но мысли повелителя Охотников уже умчались от неприятной темы разговора.
   - Господин пошутил? - тихонько проскулил Сабля, напоминая о своем присутствии.
   Дарг посмотрел на сотника, вспоминая, что он здесь делает, и в глазах повелителя снова появились злые искры.
   - Проваливай, никчемное животное! - взревел Великий Охотник, пинком отталкивая от себя куницу. - И позови ко мне Краба и Петлю. Настало время начать самую Великую Охоту в истории нашего племени!
   Две ласки явились почти мгновенно. Краб был невысоким и толстым, одетым в рванину, делающую его похожим на бродягу и пирата одновременно, в то время, как Петля была изящной молодой лаской в новеньком военном мундире. Эта парочка прекрасно дополняла друг друга, а еще сотники обладали одним очень полезным качеством, которое позволяло Даргу быть уверенным если ни в преданности двух ласок, то хотя бы в их безобидности для себя. Дело в том, что ласки были до неприличия жадными. Они многие сезоны вели охоту в Восточных угодьях, как и Сабля, и могли позволить себе хорошую пищу и дорогие наряды. И пусть они были такими разными, Великий Охотник знал, что, вздумай кто подкупить этих двоих, он всегда сможет откупиться.
   - Краб, что там со следопытами? - спросил Черный Дарг, вглядываясь в верхушки деревьев протянувшегося до самого горизонта леса Страны Цветущих Мхов.
   - У повелителя нет повода для беспокойства, - сообщил толстяк. - Следопыты вышли еще на рассвете, так что самое позднее к обеду у нас уже будет первый след.
   - А что мой сын? - спросил Дарг, не отрывая взгляда от леса, в глубине которого, которого иногда скользили черные тени.
   - На рассвете сотник Багор взял с собой три десятка охотников и ушел в лес, - сообщила Петля, лениво почесывая бок.
   - Что?! - взревел Великий Охотник, схватив ласку за воротник мундира.
   - Но что такого может сделать Багор, - пролепетала Петля. - Он же не следопыт, толку от него в лесу никакого. Наверное, устраивает облаву, чтобы поймать убийцу...
   Дарг хорошенько встряхнул Петлю и отшвырнул в сторону. Поверить, что сотник-охотник поведет отряд в лес, чтобы искать убийцу, в то время, как следопыты справились бы с этой работой гораздо лучше и быстрее, было бы нелепо и глупо. У Коги есть след! И он, мальчишка, получит первую добычу из лап сотника, который не заслуживает чести чучаствовать в охоте. Такого положения вещей Дарг не мог себе даже представить, а хуже всего было то, что молодой принц начинал сворачивать свой лагерь для дальнейшего продвижения по охотничьим угодьям.
  
   Лапа следопыта указывала на реку, и сотнику в какой-то момент показалось, что тот просто издевается над ним.
   - Ты ведь не хочешь, чтобы мои охотники начали удить рыбу? - прищурился Багор.
   - Вниз по течению, - пояснил следопыт и быстро влез на дерево, растворившись в густой листве.
   - Такие же чудные, как и их сотник, - вздохнул Багор и махнул лапой своим охотникам, командуя окончание привала.
   По берегу реки двигаться было гораздо легче, но продвижение вперед требовало от охотников гораздо большего внимания и сосредоточенности, поскольку теперь они были предоставлены сами себе и могли ненароком спугнуть добычу.
   Минут двадцать впереди не было ничего, кроме реки и леса, и Багор начал сомневаться в том, что добыча еще там, где видели ее следопыты. Несколько охотников ушли вперед, чтобы разведать, на кого же они охотятся, но результаты блужданий превзошли все ожидания сотника. В то время, как Багор рассчитывал увидеть перед собой небольшой лагерь путешественников или торговцев, следопыты обнаружили и привели сотника к крепкому домику на самом берегу реки. Вокруг домика было тихо, но следопыты не привели бы к пустому жилищу, и это значило, что добыча либо находится внутри дома, либо скоро появится в его окрестностях.
   Багор усмехнулся и жестом отправил десяток бойцов в сторону дома, распределив оставшиеся два десятка так, чтобы охотники смогли поддержать товарищей стрелами и камнями, а если понадобится, то и вступить в бой. Никогда нельзя быть уверенным в опасности противника, если его оценивает следопыт.

*16*

  
   Криг тяжело привалился к дереву, чтобы перевести дух. Переход через лес был слишком длительным для не оправившегося после ранения лиса, но неутомимые ежи уже много часов подряд не объявляли привала, опасаясь лесных разбойников.
   - Ты как? - спросила Тира, проводя лапкой по щеке брата.
   - Н-нормально, - улыбнулся Криг, но в этот самый момент силы покинули лиса, и он начал медленно сползать на землю.
   - Повилика! - позвали Тира, подхватив брата под лапу. - Повилика, ему плохо!
   Пока брат и сестра отдыхали, выдра Дэш и сопровождавшие их ежи успели немного уйти вперед. К счастью, ушли они недостаточно далеко, и у Повилики не заняло много времени, чтобы вернуться назад.
   - Ну что, тертая шкура, не думаешь еще, что надо было остаться и позволить Бергамот подлатать тебя? - спросил еж Балагур, провожая взглядом побежавшую к лисам дочь.
   - Ну уж нет, видел я, как твои дамы латали нашего юного друга, не хочется его судьбу повторять, - улыбнулся Дэш. - Лучше уж я до Рэдволла потерплю, те более, что идти осталось совсем ничего.
   Тем временем Повилика подбежала к полубессознательному Кригу, провела лапкой по лбу лиса, дотронулась до кончика его носа и тяжело вздохнула. Лиса все еще мучил жар, но утром он так настаивал на том, чтобы немедленно отправиться в путь, что матушка Бергамот могла только развести лапы в стороны. Сама она не могла пойти провожать гостей в Рэдволл, ведь кто-то должен был оставаться с малышами и следить за хозяйством. И Повилике пришлось покинуть дом, чтобы помочь отцу и младшему брату Перезвону (которого Бергамот очень не хотела отпускать, но оказалась не в силах переубедить ежонка, желавшего увидеть Рэдволл) проводить раненных в аббатство, тем более, что Дэш так же отказался от лечения. И вот Повилика оказалась в лесу, по дороге в Рэдволл, с пациентами, которые еле держатся на лапах, но не дают себя лечить.
   - Надо догнать наших и устроить привал, - покачала головой ежиха. - Нам всем нужно отдохнуть, и в первую очередь - твоему брату.
  
   Сон окутывал Крига. Он видел небо - яркое голубое небо где-то далеко над головой. Мысли расплывались, подобно облакам на этом небе, освещенном первыми теплыми солнечными лучами.
   Лис чувствовал себя таким одиноким в этом мире, он был потерян среди этого бесконечного неба, и неведомая сила влекла его куда-то вдаль. Но небо скрыла огромная тень, и чьи-то теплые лапы подняли лиса - барсучиха Аруна прижимала его, маленького испуганного лисенка, к себе и успокаивала, убаюкивала, и что-то беззвучно шептала, заглядывая в золотые глаза. А за спиной у нее было все тоже вечное голубое небо и солнце.
   Солнце. Солнце светило в глаза лису, и он не сразу понял, что Аруна больше не держит его. Вместо барсучихи был величественный черный лис, чьи золотые глаза насмешливо сияли солнечными бликами над белыми полосками, очертившими его мордочку, подобно полоскам барсука. Лис что-то говорил, сначала беззвучно, потом Криг услышал все нарастающий шепот неизвестного ему языка, пока голос златоглазого черного лиса не стал подобен грому в летнем небе, и тогда его слова стали понятны и глубоко залегли в душе молодого лиса.
  
   Путь вперед гремит боями,
   Такова судьба твоя -
   Будет рядом тот, кто связан,
   Время повернуть нельзя.
  
   Лис грустно улыбался, и огоньки его золотых глаз постепенно затухали, уступая место глубокой печали, залегшей тенями на прекрасной мордочке. Кригу хотелось плакать. Именно теперь он почувствовал себя как никогда одиноким и крепко сжал во сне лапку своей сестры.
  
   Вкус горькой настойки из корня какого-то восточного растения разбудил Крига. Оттолкнув от себя перепуганную Повилику, лис вскочил на лапы, пытаясь понять, где же он находится, и недоуменные взгляды устремились к беспокойному пациенту молодой ежихи. Крига мало волновало, кем его считают все эти звери, его угнетало беспокойство совсем иного рода.
   Тира проснулась одновременно с братом, спавшим, уткнувшись носом в ее плечо. Молодая лисица выглядела обеспокоенной, и нервно теребила подол своего плаща, внимательно вглядываясь в глаза брата. Еще пару дней назад такой родной и знакомый Криг после полученного в схватке с крашеными ранения казался ей чужим и неизвестным, но сейчас она смотрела на брата глазами, полными сочувствия.
   Взгляд лиса затуманился, Криг выпрямил спину и смотрел на окружавших его ежей и выдру так, будто их и не было вовсе. Небо над головой было серым и безжизненным, и сам лис сейчас больше походил на призрака, чем на живое существо.
   - Грядет война, - прошептал Криг и снова бессильно упал, проваливаясь в глубокий сон.
   - Что это с ним? - спросил Дэш, приходя в себя от увиденного.
   - Будто увидел чего во сне, - пробормотал еж.
   Повилика и Тира вдвоем поудобнее уложили лиса на мягкой куче осенних листьев, подложив ему под голову сумку сестры, и сели у костра вместе с остальными. Повилику бил озноб, она была испугана внезапным поведением Крига и его словами, но поведение Тиры казалось ей еще более пугающим - молодая лисица не произнесла не слова с того момента, как проснулась одновременно с братом, и теперь она лишь молча смотрела на огонь костра.
   - Тира, с тобой все в порядке? - спросил Дэш, опережая ежиху.
   - Нужно соорудить что-нибудь вроде носилок, - пробормотала лисица, будто и не услышав вопроса. - Криг очень слаб, а нам нужно как можно скорее попасть в Рэдволл.
   - Куда ж так торопиться-то? - удивился еж Балагур.
   - Нужно идти быстрее, - будто в полусне повторила Тира. - Скоро произойдет что-то очень плохое.
   Звери неуверенно переглянулись, пытаясь понять, о чем же говорят странные лисы, какая война ожидает их, и что плохое должно произойти, если им нельзя терять ни единой минуты в пути до Рэдволла.
  

*17*

  
   Барсук крепко проспал всю ночь и все утро, проснувшись только к обеду, чем сильно усложнил жизнь рэдволльцам, которым пришлось завтракать на свежем воздухе, чтобы не побеспокоить спящего гостя. Но привычные ко всему обитатели аббатства не жаловались, тем более, что утро выдалось более-менее сухим и теплым.
   О том, что гость проснулся, первой в аббатстве узнала полевка Коврижка, которая как раз несла с кухни на улицу большую кастрюлю, чтобы накормить полдником стражников на крепостных стенах, когда услышала тяжелый кашель и приятный голос:
   - Мисс, простите, не найдется ли у вас стакана воды?
   Полевка была так удивлена, что чуть ни уронила кастрюлю, но все же удержала ее и выбежала из большого зала с такой скоростью, будто за ней гнались привидения. На несколько минут барсук остался в полном одиночестве, но и этих нескольких минут Коврижке хватило, чтобы оповестить большую часть аббатства о том, что барсук пришел в себя и даже разговаривал с ней, так что вскоре в дверях Большого зала столпилось множество зверей, желавших поближе посмотреть на гостя.
   Доктор аббатства, мышь-соня Орешек с трудом прорвался через толпу и уже в самых дверях столкнулся с аббатисой Женевьевой, пытавшейся успокоить собравшихся.
   - Наш гость очень устал, ему нужно еще немного отдохнуть и поесть, прежде чем он сможет пообщаться со всеми вами, - безуспешно увещевала зайчиха.
   Одной лапой Женевьева удерживала за ухо Рика, посчитавшего себя достаточно ловким, чтобы пробежать мимо аббатисы, а второй лапой она крепко сжимала воротник на рубашке Грэма, чуть приподняв менее ловкого из братьев над землей. Выдрята вырывались и пробовали заглянуть в зал хотя бы через плечо аббатисы, но строгая зайчиха, занимавшаяся воспитанием этих хулиганов с самого их детства, ловко удерживала их на значительном расстоянии от дверей, одновременно останавливая малышей, пытавшихся проскользнуть мимо, пока она была "занята" Риком и Грэмом.
   - Похоже, нас ждет трудный день, матушка, - хихикнул Орешек, кивая в сторону близнецов.
   - И не говори, - улыбнулась Женевьева, пропуская доктора в Большой зал.
   Двери за спиной Орешка тихо скрипнули, закрывая доктора и пациента от любопытных глаз, и мышь-соня смог спокойно вздохнуть. Его пациент - большой барсук, пришедший минувшей ночью из Леса Цветущих Мхов, сидел у камина и выглядел вполне отдохнувшим.
   - Как себя чувствуете, господин? - поинтересовался Орешек, пытаясь завязать разговор.
   - Очень пить хочется, - пробормотал барсук.
   - Ох уж эта Коврижка, - улыбнулся соня. - Всем растрезвонила, что господин проснулся, а воды принести забыла.
   Доктор прошел на кухню, чтобы набрать воды, когда услышал скрип дверей, шум толпы и голос аббатисы.
   - Командор, давай быстрее, пока они не вырвались! - крикнула Женевьева, и голос ее стих, прервавшись новым скрипом дверных петель.
   Орешек выбежал из кухни с кружкой воды в лапе и увидел в дверях запыхавшегося Торвина. Выдра сосредоточенно отряхивала от пыли и следов грязных лап свой парадный камзол, который воин надевал не так уж и часто, что позволило доктору осознать, с какой серьезностью Торвин относится к визиту гостя.
   - Не обращай на меня внимания, Орешек, - улыбнулся воитель. - Это сейчас самое спокойное место во всем аббатстве, так что я тут, можно сказать, тоже прячусь.
   Соня улыбнулся и подал кружку с водой своему могучему пациенту. Барсук пил воду большими глотками, опустошив кружку в считанные секунды. Такого большого зверя Орешек видел впервые. Даже раньше, когда он путешествовал по стране в поисках новых рецептов для лекарственных эликсиров, соня так и не смог встретить барсука, а теперь великий зверь сидел рядом с ним и даже принял из его лап кружку с водой...
   - Мы должны найти брата и сестру, - сказал барсук, отставив в сторону пустую кружку, и попытался подняться на лапы, но сразу же сел обратно на матрас.
   - Господин еще слишком слаб, - покачал головой Орешек.
   - Мои выдры могут помочь, - улыбнулся командор. - Ели твои брат и сестра заблудились в лесу, то мы их найдем. Думаю, не сложно будет найти двух барсуков в окрестностях Рэдволла.
   - Брат и сестра не барсуки, - покачал головой гость. - Они лисы.
   - Лисы? - в один голос переспросили Торвин и Орешек.
   - Так и есть, - кивнул барсук. - Меня зовут Робур, я сын Брогана и Аруны с подножия Восточных гор. Мы с братом и сестрой отправились в Рэдволл, чтобы найти лекарство для нашей матери...
  
   Белка Пози сидела на пустой кастрюле, которую Коврижка все-таки уронила. Правда, прежде чем ронять кастрюлю, полевка все же успела накормить стражу, и теперь пустая посуда валялась на полу сторожевого поста над главными воротами аббатства. Сторожевой пост мгновенно опустел, как только полевка с гордостью сообщила, что гость обратился к ней с просьбой и сейчас общается с Командором, и если бы Пози не увидела из окна своей спальни, как стража бежит в сторону главного здания аббатства, то Рэдволл мог бы остаться без стражи на неопределенный срок. А так - белка всегда может сказать Торвину, что стражники попросили подменить их. Нельзя же осуждать их в любопытстве?
   Белка улыбнулась собственным мыслям и посмотрела в сторону леса, из которого минувшей ночью появился барсук, изменивший уклад жизни всего аббатства. Давненько такого не происходила, и Пози даже не могла точно вспомнить, происходило ли что-то подобное при ней. Разве что она тогда была совсем еще малышкой. Теперь она уже взрослая самостоятельная белка, а в Рэдволле впервые на ее памяти появился барсук, и эта мысль никак не хотела укладываться в голове. Не мудрено, что все обитатели аббатства сбежались посмотреть на зверя, о котором прежде они могли только слышать.
   Солнце давно уже перевалило зенит, но клониться к горизонту пока не торопилось, будто ожидая чего-то очень важного. Белка невольно бросил взгляд на уходящую в лес дорогу, но все было спокойно. Или?..
   Из глубины леса на дорогу потянулась вереница теней. Зверей было несколько -- сколько точно сказать с такого расстояния было сложно. Пози подумала, что надо бы сообщить об этом командору, но только она повернулась в сторону главного здания аббатства, как и оттуда потянулись отдельные стражники, собирающиеся в группы по три-четыре зверя. Впереди всех шел сам Торвин, за которым бежали неугомонные близнецы.
  
   - Командор! - крикнула белка, свесившись с перил. - Со стороны леса кто-то идет?
   - Не лисы случаем? - весело поинтересовался Торвин, взбираясь на сторожевой пост.
   - Да как тут разберешь с такого расстояния-то, - удивилась белка.
   - А я-то думал, что ты спросишь, с чего меня интересуют лисы, - рассмеялся Командор, вглядываясь в далеки темные силуэты.
   Тени становились все ближе, и пыль, поднимаемая их лапами, постепенно начала оседать, позволяя разглядеть странное шествие.
   Впереди всех шел большой еж, облаченный в коричневый плащ, расшитый кленовыми листьями. Вид у ежа был одновременно воинственный и комичный, но смеяться над Балагуром воитель-выдра не рискнул бы никогда в своей жизни, потому как еще с юных лет был знаком со взрывным нравом этого ежиного семейства и его главы в частности.
   Следом за Балагуром шел с не менее воинственным видом его старший сын -- Перезвон. Ежонок был еще ребенком, но он унаследовал характер отца, да еще и был старшим сыном в семье, что позволяло ему помогать отцу в выполняемой им работе по дозору за порядком в лесу. Возложенная ежами на сами себя миссия была непонятна большинству обитателей Леса Цветущих Мхов, но ежи были при деле, и никого их дела особенно не беспокоили.
   Следом за отцом и сыном шла странная пара -- молодая ежиха (видимо, дочь Балагура) поддерживала под лапу раненную выдру. Выдру Торвин узнал бы с любого расстояния, и был искренне опечален, видя старика раненным. Уже ради старого друга можно было бы открыть ворота, но замыкавшая шествие пара окончательно убедила Торвина в том, что его странный сон напрямую связан с этим не менее странным днем, да и весь этот день сулит еще множество открытий. В конце приближавшейся к Рэдволлу колонны шли две лисы, одна из которых была ранена и практически висела на плече у другой.
   - Открывай ворота и распускай поисковую команду, - скомандовал Торвин, спрыгивая со смотровой площадки, и добавил уже более сурово: - И возвращайтесь на стены, бездельники!
  
   Появление в Рэдволле выдры Дэша вызвало бурную радость у защитников аббатства. И пусть Дэш потерял свой плот и все товары, но он привез в Рэдволл новые истории о своих путешествиях и, судя по всему, как минимум одна из них была интересной, ведь старый торговец был ранен и получил бы еще больше ранений от горячих объятий своих многочисленных друзей и родственников, живших в аббатстве, если бы его ни выручил соня Орешек, мигом разогнавший толпу обещанием напоить всех настойкой корня петрушки и уведший всех гостей к себе в лазарет. Разве что ежи смогли избежать гостеприимства сони, успев скрыться на кухне до того, как Орешек заметил их присутствие.
   В лазарете Тиру и Крига ждал сюрприз -- оправившийся от дальней дороги и основательно наевшийся барсук Робур, услышав о приходе гостей, не находил себе места до тех пор, пока Орешек ни привел всех в лазарет. Робур радостно обнял Дэша, не успевшего даже возмутиться такому поведению юноши, после чего подхватил на руки младшую сестру и закружил ее по комнате, слушая как она весело смеется и требует поставить ее обратно на пол. Вдоволь навеселившись, барсук обернулся к Кригу, но лис, до того с улыбкой наблюдавший за весельем брата и сестры, вдруг побледнел и тяжело привалился к дверному косяку.
   Увидев тяжелое состояние лиса, Орешек сразу же засуетился, помог лису лечь на кровать и... Лис отчаянно сжал зубы, не давая соне-доктору влить себе в рот ложку горькой настойки -- ежиное лечение отзывалось в его памяти слишком ярко, чтобы позволить какой-то мыши и дальше издеваться над собой.
   - Ну открой ротик, - увещевал Орешек своего пациента, будто тот был совсем маленьким, но все безуспешно. Соня полными печали глазами посмотрел на барсука и остальных пациентов, надеясь, что они как-то уговорят своего друга принять лечение, но звери только отводили взгляды в сторону, и доктору пришлось сдаться.
  
   Спустя несколько часов Кригу стало лучше, и странная семья заторопилась домой. Орешек пытался уговорить всех троих остаться еще на пару дней, чтобы раны лиса успели хотя бы чуть-чуть зажить, а сами путники набрались бы сил для дальней дороги, но лисы-близнецы были неумолимы. Темные предчувствия угнетали Крига, да и Тира выглядела подавленной и всеми силами пыталась поторопить Орешка, подбиравшего травы и коренья для лечения Аруны.
   - Значит, смотри: вот этот корень растираешь в порошок и разводишь водой. И добавляешь вот эти травы, - поучал Тиру мышь-соня. - Надо, чтобы она это пила три раза в день в следующие три дня. Вкус, конечно, не очень, но лекарство хорошее.
   - А если добавить это все в чай? - поинтересовалась лисица. - Тогда будет вкуснее?
   - Ну, может быть, - почесал затылок Орешек.
   - А еще можно добавить капельку молока, тогда лекарство не будет таким горьким. Будет просто как чай с молоком и травами, ну, и от корня привкус будет.
   Мышь-соня удивленно посмотрел на лису. Это ж надо такое придумать -- сделать из лекарства чай, чтобы пациенту было приятнее его пить! Сам соня никогда об этом не думал, и теперь удивленно смотрел на Тиру, лишь иногда кивая ее словам.
   Разобравшись с лекарствами, Тира спустилась в кухню, где уже хозяйствовал Робур, собиравший запас провизии в долгую дорогу. Полевка Коврижка с ужасом в глазах прыгала вокруг барсука, но противостоять разорителю не могла и решила отыграть на вновь прибывшей.
  -- Что, тоже пришла меня разорять? - насупилась полевка, размахивая половником. - Да вашего семейства здесь вообще быть не должно!
   Тира с удивлением смотрела то на старшего брата, то на воинственную полевку, постоянный скрип открываемых и закрываемых полок мешал сосредоточиться, да еще и перспектива удара половником по голове не прибавляла светлых мыслей, но Тира все-таки решила рискнуть.
   - Милостивая госпожа, - широко улыбнулась лисица. - Я не разорять вас пришла, а наоборот, восполнить запасы, потревоженные моим братом.
   Эффект, произведенный этой фразой поразил даже саму Тиру -- на нее воззрились сразу две пары удивленных глаз. Даже Робур был поражен словам сестры, ведь у нее ничего не было, что можно было бы обменять на продукты, но лиса все же села на небольшую табуретку, выкладывая на стол содержимое своей сумки.
  -- Правда, все немного промокло, но оно скоро высохнет, - оправдывалась Тира, выкладывая на столик листья смородины, сушеные ягоды малины, сухие бутоны чайной розы и многое другое.
   Глаза полевки расширились от обилия разнообразных трав и сушеных ягод, спрятанных в сумке гостьи. Целое сокровище, как оказалось, можно спрятать в одной небольшой сумке.
  -- А когда мы вернемся домой, я обязательно передам вам банку варенья из цветов чайной розы, которое приготовила мама, - добавила Тира, наблюдая за тем, как полевка перебирает принесенные ею травы.
  -- Засахаренные орехи в банке на верхней полке, - буркнула Коврижка барсуку и быстро разложила подарки лисы в освободившиеся банки.
  -- Так и знала, что вам понравятся мои травы для чая, - улыбнулась лиса и вышла на улицу, где Криг и Командор Торвин в свете серого осеннего дня рассматривали карту Страны Цветущих Мхов, пытаясь найти наиболее быстрый и безопасный путь до барсучьего дома.

*18*

  
   Лис Кога беспомощно сполз с дерева, на которое уже второй час пытался взобраться под чутким руководством своего верного сотника-следопыта Буго. Принц был мокрым от пота, его секира давно уже была прислонена к стволу старого клена, на ветке которого сидел рыжий следопыт, наблюдавший за стараниями своего ученика.
   - Уже неплохо, - рассмеялся рыжий лис, наблюдая за тем, как молодой охотник в который раз терпит неудачу. - Такими темпами к ночи господин доберется до нижней ветки!
   С этими словами насмешливый лис взобрался еще выше на дерево, опасаясь гнева своего господина, но Кога слишком устал, чтобы гоняться за неуловимым следопытом. Принц проводил сотника взглядом и тяжело привалился к клену рядом со своей секирой. Если бы Буго рискнул слезть с дерева, то секира могла бы решить, кто из них двоих более ловкий охотник. "Жаль только, что нахал не слезет с дерева, пока гроза не минует", - подумал Кога и мрачно слизнул капельку крови с разодранной о жесткую кору ладони.
   - Буго не верит, что господин Кога в детстве никогда не лазал по деревьям, - продолжал беззаботно болтать с дерева лис. - Или это неподходящее занятие для принца?
   - Я ведь могу кинуть в тебя секирой, - пробормотал принца, примериваясь к броску. - Может быть, не попаду, но с дерева ты точно слезешь.
   - Падать с такой высоты - больно, - серьезно сообщил рыжий лис, спускаясь на нижнюю ветку.
   В лесу было необычайно тихо, и Кога позволил себе расслабиться в общении с сотником, но время от времени его мысли возвращались к насущным делам, мешая принцу наслаждаться столь неожиданной тишиной, которой еще только предстояло быть безжалостно разорванной звуками охотничьих горнов, свистом стрел и стонами поверженных врагов. Все это было впереди, но сейчас лес был тих и спокоен, будто надеялся, что пришедшие с востока сотни голодных охотников еще одумаются о пройдут стороной.
   Отвлекшись от мыслей о предстоящих победах, принц задремал, прислонившись спиной к старому дереву. Шелест осенней листвы убаюкал молодого охотника, и наблюдавший за юношей следопыт невольно улыбнулся, слезая с дерева, чтобы укрыть молодого господина плащом.
   - Не дело это, замерзать после такой усталости, - пробормотал Буго и снова улыбнулся своим мыслям.
   То, что начиналось для следопыта как очередная охота и помощь старому другу, выросло в нечто большее, заставив рыжего лиса испытывать симпатию к своему подопечному. Кога был еще совсем молод и чем-то неуловимо напоминал сотнику его самого в этом возрасте, и Буго искренне беспокоился о своем молодом господине, догадываясь о той судьбе, которую уготовил сыну жестокий Дарг.
   - Попался! - рассмеялся Кога, схватив за лапу следопыта, когда тот наклонился поправить сползший с плеча принца плащ.
   Лисы схватились в шуточной драке и покатились по осенним листьям, пихаясь и толкаясь, будто малыши, не поделившие вкусное угощение, и их звонкий смех летел над лесом, подобно щебетанью птиц. И пусть Кога понимал, что это всего лишь игра, он отдал бы все на свете за одно детское воспоминание о такой вот игре со своим отцом.
  
   Два гонца появились почти одновременно, опережая друг друга всего на пару шагов. Хорек-следопыт ловко перескакивал с ветки на ветку, в то время как упитанная куница из отправленного вперед отряда, тяжело дыша, бежала через лес, спотыкаясь о выступающие из земли корни деревьев. Шум, создаваемый гонцом-куницей давно уже выдал его приближение не только сотнику-следопыту, но и куда менее внимательному Коге, и лисы с нетерпением ждали вестей от обоих гонцов.
   Молодой принц сидел на нижней ветке того самого клена, где ранее прятался от своего повелителя Буго, в то время как следопыт раскачивался на толстой ветке соседнего дерева. На самом деле, Кога так и не смог взобраться на дерево, и сотник был вынужден показать своему принцу небольшой трюк с веревками, которым воин мог бы воспользоваться в случае необходимости, но к которому вряд ли подумал прибегнуть кто-либо из следопытов - слишком велика была вероятность оставить ненужные следы. Следопыты Буго всегда славились своей неуловимостью, потому не могли позволить себе такой роскоши, как поломанные ветки и ободранная кора.
   Гонцы остановились в нескольких шагах от клена, встав точно между молодым повелителем и его сотником, и растерянно оглядывались по сторонам, пытаясь определить, перед кем же они должны отчитываться. Все охотники привыкли к тому, что с повелителем они общаются только через своих сотников, и тем более ненормальным казалось докладывать что-либо командующему другой сотней.
   Замешательство гонцов не смогло остаться незамеченным, и Коге стоило большого труда сохранить серьезное выражение, наблюдая за перепуганными подданными. Первым нашелся следопыт - он вопросительно посмотрел на своего сотника и, дождавшись утвердительного кивка, обратился к молодому господину.
   - Мой повелитель! - поклонился хорек. - Следопыты нашли место для лагеря. Поляна у озера, где много рыба.
   - Хватит места на два лагеря? - спросил Кога, невольно подражая манере речи не привыкших много говорить следопытов.
   - Да, господин, - снова поклонился хорек. - Господин Дарг идет за нами. Хвост в хвост с третьей сотней.
   - Что ж, он мне не доверяет, - вздохнул Кога.
   - Дарг жаждет добычи, - невероятно серьезно прошелестел над самым ухом принца голос Буго, который успел перебраться на клен и примостился на соседней ветке.
   Второй гонец радостно охнул, заметив, что рыжий сотник и принц теперь находятся на уровне одного взгляда, и ему не надо решать, перед кем отчитываться - все равно же не понятно, на кого из лисов он смотрит!
   - Сотник Багор велел доложить, что добыча по указанному следу в его лапах! - отчеканила куница, низко поклонившись обоим лисам.
   - Отлично, - улыбнулся Кога. - Буго, пусть следопыты начнут возводить лагерь и проводят отряд сотника к указанному месту. И пусть кто-нибудь вернется за Шницелем, и скажет ему поворачивать к озеру.
   Рыжий лис поклонился своему повелителю, и исчез в густой листве, передавая приказ повелителя от следопыта к следопыту. Исчез и гонец-следопыт, принесший новость о поляне у озера. Кога остался наедине со своими мыслями, которые уже готовы были вновь унести своего повелителя к будущим победам и признанию отца, но тихое покашливание вновь вернуло его из страны грез. Гонец-куница по-прежнему стоял напротив клена, низко склонив голову и ожидая, пока принц снова обратит на него внимание.
   - Что еще? - недовольно спросил Кога.
   - Багор захватил пленника и спрашивает, что с ним делать, - ответила куница, кланяясь почти до самой земли в надежде на милость повелителя.
   - Пленника убить, - холодно ответил Кога, спрыгивая с ветки.
   На этом разговор был окончен, и гонец подумал, что вряд ли когда-нибудь еще вызовется добровольцем на отчет перед принцем. Слишком уж было страшно говорить с сыном Черного Дарга, Великого Охотника Востока.
   - Иногда мне кажется, что измажься ты сажей, и нас перестанут различать, - пробормотал Кога, услышав тихий шелест листвы над головой.
   - Повелитель недооценивает себя, - улыбнулся сотник, спрыгивая с ветки вслед за своим повелителем. - Следопыты уже вышли на встречу сотникам.
   - Меня беспокоит Шницель, - пробормотал Кога. - Как по-твоему, можно ли ему доверять?
   - Когда-то Буго был молод, как ты сейчас, - задумчиво сказал сотник. - Он служил в сотне Клыка. Шницель тоже служил там. Клык часто повторял: "Хочешь защитить шкуру от лишних дырок - держись корабельной крысы".
   - И что он хотел этим сказать? - удивился принц.
   - Шницель давно бы уже был здесь. Но за шницелем идет армия Дарга.
   Кога удивленно приподнял бровь. Раньше ему и не приходило в голову, что Шницель умело отвлекает внимание Великого Охотника и не дает его армии пройти вперед по Стране Цветущих Мхов, заставляя плестись за своей сотней и не давая возможности обогнать принца. И пусть в бою его сотня не так сильна, как бойцы ушедшего вперед отряда, и шума от них больше, чем от невидимых постороннему взгляду следопытов, но есть такие вещи, которые корабельные крысы могут делать лучше любых других зверей, и с этим придется смириться.
  

*19*

  
   На закате дня у Восточных ворот Рэдволла собралась целая толпа. Аббатиса Женевьева настаивала на том, чтобы гости остались в аббатстве до утра, но дети Брогана и Аруны были непреклонны в своем решении продолжить путь немедленно. Последние сборы в дорогу были окончены, и жители Рэдволла прощались с гостями и отважными защитниками аббатства, решившими проводить новых друзей кто до ежиного дома, а кто и до самых Восточных гор.
   - Возьми нас с собой! - настаивали Рик и Грэм, но Торвин в своем решении оставить сыновей дома оказался не менее упрям, чем его гости.
   - Нет и снова нет, - повторял воитель, пытаясь вручить близнецов заботам аббатисы, но неугомонные выдрята выскальзывали из крепких лап отца, как речные угри из сетей.
   Воспользовавшись тем, что близнецы полностью заняты противостоянием отцу и аббатисе, белка Пози спряталась за спиной Женевьевы и, когда выдрята потеряли бдительность, хватила мальчишек за воротники туник и чуть-чуть приподняла. Болтаясь в воздухе и беспомощно дрыгая лапами Рик и Грэм выглядели совсем растерянными, они не могли поверить, что так легко попались на трюк белки. И еще более обидным для близнецов было то, что им волей-неволей приходится остаться дома, когда их старших друзей, возможно, ждут невероятные приключения.
   - Ну, отец, - жалобно всхлипнул Рик.
   - Ну, пожалуйста, - вторил брату Грэм.
   - Слышали, что сказал Командор? - сурово спросила Пози, легонько встряхивая близнецов. - Если уж отца не слушаетесь, то послушайтесь Командора, вы ведь, как-никак, выдры!
   Выдрята замолчали потрясенно глядя на белку, которая никогда прежде не была столь строга к сыновьям Торвина. Ее решительность потрясла не только близнецов, но и самого воителя, и даже аббатису, которые знали отважную лучницу еще маленьким бельчонком. Надо признать, что бельчонком Пози ничуть не уступала в непоседливости Рику и Грэму, но сама она так не считала, и потому, на правах старшего товарища, пыталась перевоспитать выдрят и сделать их настоящими защитниками аббатства.
   - Что ж, - улыбнулась аббатиса, - раз уж нашей Пози удалось решить этот вопрос миром, то пора бы вам и в путь отправляться.
   Низко поклонившись аббатисе, дети барсуков, сопровождаемые ежами и новыми друзьями из числа защитников аббатства Рэдволл, отправились в путь в надежде как можно скорее вернуться домой, к отцу и больной матери. Вскоре аббатство осталось далеко позади, а вместе с аббатством позади остались и добрая аббатиса Женевьева, и старый друг - выдра Дэш, решивший остаться в Рэдволле под присмотром сони Орешка. Позади осталась и тихая размеренная жизнь Командора и белки Пози, отправившимися в путь вместе с обитателями Восточных гор.
   Еженок Перезвон бодро шел по тропинке, насвистывая веселую мелодию, пока его старшие спутники вели непринужденную беседу. Не часто ему разрешали гулять так поздно, и маленький ежик радовался холодному звездному небу над головой и шелесту опавшей листвы под лапами.
   - Ты выглядишь гораздо лучше, - улыбнулась Повилика, подхватив Крига под лапу. - Голова не болит?
   - Болит, - признался лис, - но это не страшно.
   Ежиха заглянула в глаза своего пациента, но увидела в них только отражение звездного неба, отягощенное непередаваемой тоской и беспокойством. "Конечно," - подумала ежиха: "Если бы мама болела, то я бы тоже волновалась о ней больше, чем о себе". Но лис волновался не только о здоровье Аруны. Тот сон, что он видел по дороге в Рэдволл не покидал мыслей Крига, заставляя раз за разом вспоминать того лиса, что рассказал ему о грядущей войне. Криг не сомневался, что все, сказанное лисом, - правда, но и поверить в том, что миру в Стране Цветущих Мхов пришел конец, он не мог. Слишком много сезонов прошло с последней большой войны, слишком много листьев опало с тех пор и только истории барсучихи Аруны, воспитанной в крепости Саламандастрон, хранили упоминания о тех временах.
   - Хей, мы почти пришли, - рассмеялся Перезвон, залезая на одно из придорожных деревьев. - Наш форт как раз за поворотом реки!
   - Быстро дошли, - одобрительно усмехнулся барсук Робур, снимая малыша с дерева и передавая его на руки отцу.
   - Вы бы остались у нас до утра.
   - И то верно, - кивнул Балагур, пытаясь удержать сына от очередной попытки залезть на дерево. - Не хорошо это - всю ночь через лес идти.
   Торвин посмотрел туда, где должен был находиться ежиный дом и покачал головой. Перспектива ночевки в теплом доме, у камина, конечно, прельщала воителя больше, чем ночной переход через лес, но...
   - Мы потеряем много часов, - опередила воителя Тира. - Если пойдем по этому берегу реки, то сможем избежать нападения Крашеных и самое позднее к обеду уже будем дома.
   Взгляд лисички скользнул по мордочке воителя, и Торвин медленно кивнул, подтверждая ее слова. Лисы торопились домой, пожалуй, даже сильнее, чем их брат-барсук, но это было не единственным, что удивляло выдру в этих зверях. Самым удивительным для Командора было то, как легко лисичка запомнила карту и рассчитала время пути, будто не в первый раз строила план похода. Так же легко повел себя днем ее брат, когда Командор показал ему карту. Эти необычные лисы будто знали что-то, о чем Командор мог только догадаться. Или не знали, но догадывались. С самого их появления в аббатстве Торвина не покидала мысль, что его судьба неразрывно связана с этими лисами и их братом, и видение, в котором Мартин Воитель говорил с выдрой, отказывалось выветриваться из головы.
   Попрощавшись с ежами, друзья долго еще провожали взглядом удалявшиеся в неровном свете большой осенней луны фигуры, и только убедившись, что Балагур и его дети перебрались на другой берег реки, они продолжили путь.
   Лишившись веселой компании ежей, друзья все больше молчали, погруженный каждый в свои мысли. Вскоре луна скрылась среди ветвей, но путники не спешили зажигать факелы, опасаясь тех, кто может прятаться во тьме, дожидаясь того, что кто-нибудь зажжет огонь.
   - Когда-то давно в этих лесах жили совы и филины, - глухо прошептал Командор через несколько часов блужданий вдоль берега реки. - Говорят, что некоторые из них ели мышей и других зверей...
   Тихий шорох за спиной заставил Тиру вскрикнуть от неожиданности, и это стало сигналом для всех остальных. Закинув поудобнее за спину лук, белка Пози юркнула в кусты, оттолкнув с дороги уже готового вынуть меч Командора. Шорох в кустах стал громче, были слышны звуки борьбы и пыхтение какого-то небольшого зверька или нескольких. Командор и барсук зайдя с двух сторон раздвинули ветви кустарника и удивленно посмотрели на представшую перед ними картину - отважная белка скручивала лозой дикого винограда двух отчаянно сопротивляющихся выдрят, не способных даже пискнуть, потому как рты их были заткнуты небольшими яблоками, которые белка, видимо, вынула из сумки прежде чем залезть в кусты.
   - Раз уж решили нарушить приказ Командора, - увещевала близнецов белка, заметив удивленный взгляд Торвина, - то хоть делайте это тихо! Такой шум подняли своим копошением, что удивительно, как вас раньше не заметили.
   Поняв, что Пози заодно с его сыновьями, воитель громко рассмеялся, спугнув с веток несколько птиц, решивших отдохнуть после долгого дня. Это ж надо: Воитель Рэдволла - и не заметил, что его от самого аббатства преследуют два выдренка!
   Веселый смех Командора оказался заразительным, и вскоре путники уже вовсю смеялись вместе с ним, отогнав прочь все тревоги последних дней.
  

*20*

  
   Столб густого черного дыма поднимался высоко над лесом. Несмотря на быстро сгущающиеся сумерки, дым все равно был виден за много лап и мог привлечь к себе излишние внимание. Кога поморщился -- он совсем не так представлял свой триумф.
   - Без этого можно было обойтись, - проворчал принц, вглядываясь в далекое зарево пожара.
   - Можно, - покорно согласился рыжий следопыт.
   Лисы стояли на берегу озера, раскинувшегося в нескольких часах перехода от пожара, но Кога все равно чувствовал себя неуютно. Возможно, виной тому были незнакомые прежде земли, на которых произрастали непривычные принцу деревья и кустарники, или же это чувство было вызвано неотступно следовавшей за принцем армией Черного Дарга.
   - А вот и они, - будто в подтверждение мрачных мыслей принца пробормотал Буго, указывая взглядом на свет факелов выходящего из леса отряда. - Догнали.
   Кога проследил за взглядом сотника и криво усмехнулся - первая победа была в его лапах и принц чувствовал себя полноправным хозяином этих земель и озера... Но, нет. Он не был хозяином даже самому себе, и Кога знал это. Сделав глубокий вдох молодой принц направился к передовому отряду отца, чтобы отчитаться перед правителем о своей первой победе.
  
   - Ты только посмотри на них, Сабля, - прорычал Дарг, едва сдерживая накатившую на него ярость. - Пока мои охотники болтались по лесу за толстой крысой, эти предатели уже разбили лагерь и радуются тому, как обхитрили нас.
   - Думаю, они радуются добыче, мой повелитель, - едва осмелился высказать свое мнение сотник.
   Черный лис пристально посмотрел в глаза кунице, и по спине Сабли пробежал неприятный холодок. Стоявшие рядом Краб и Петля испуганно переглянулись, понимая, что их, возможно, ждет незавидная участь висельников после того, как они упустили один из передовых отрядов принца. Но мысли Черного Дарга были заняты отнюдь не выволочкой для провинившихся сотников.
   - Армию надо кормить, - пробормотал Великий Охотник, но ни один зверь не услышал его слов.
   Длительный переход через лес в полной боевой выкладке утомил охотников. Выходя на берег озера, многие из них просто валились с лап, те же, кому удалось сохранить хоть какие-то силы, склонились над самой водой и жадно глотали живительную влагу.
   Правитель вздохнул - после такого марш-броска через лес его армия представляла собой жалкой зрелище. И это казалось всех бойцов, даже прославленной сотни куницы Сабли, чего уж говорить о менее удачливых отрядах. Но больше всего Великого Охотника угнетало даже не то, что его бойцы устали и валятся с лап. Хуже всего было то, что сотник Шницель и его отряд, за которым следовали войска Дарга, выглядят достаточно бодро и, разделившись на небольшие группы, слаженно устанавливают шатры и палатки, вместо того, чтобы засыпать на ходу, как его собственные бойцы.
   - Правитель, смотрите, - ворвался в мысли Дарга хриплый голос Краба, и повелитель повернулся в ту сторону, куда указывал сотник. - Его высочество идет сюда.
   - Отлично, - усмехнулся Дарг. - Встретьте его.
  
   Принц Кога и трое его командиров медленно огибали озеро. Несмотря на тяжелый день, военачальники выглядели достаточно бодро, и эта бодрость сильно раздражала девять сотен пар внимательных глаз, следивших за их приближением. Всего четыре зверя против девяти сотен, но Кога не чувствовал страха или беспокойства. Он был окрылен первой победой, одержанной его охотниками.
   Сотник Сабля ждал принца примерно в сотне лап от того места, где стоял его повелитель, окруженный своими сотниками и телохранителями. Глаза сотника ощупывали Когу, но принц остался невозмутим.
   - Стой! - гаркнул Сабля, когда Кога уже почти прошел мимо него, и в то же мгновенье острый кинжал коснулся горла сотника.
   На несколько секунд мир замер. Сотник Сабля стоял, боясь шевельнуться или издать хоть какой-то звук, а напротив него, держа в лапе острый охотничий кинжал, ждал приказов старый пират. Но замерли не только эти два зверя - внезапное, почти незаметное глазу, движение Шницеля, приковавшего к месту заносчивую куницу, привлекло внимание всех, кто был рядом. Удивленный таким поведением сотников Кога стоял, переводя взгляд с одного зверя на другого, хорек Багор медленно тянулся к спрятанному под плащом кинжалу, на случай, если начнется большая драка, взгляды сотников Дарга молча упирались в острую точку, едва касающуюся шеи Сабли, а сам Великий Охотник едва не кипел от возмущения. И только рыжий следопыт Буго широко зевнул, подумав, что все слишком затянулось. Если хочешь убить, то не медли - такова была простая логика лиса.
   - Да кто... Да как!.. - сбросив первое оцепенение, Сабля пытался найти подходящие слова, но те упорно не хотели складываться в осмысленные фразы.
   - Шницель! - строго прикрикнул Кога, но в глазах лиса сверкали задорные искорки. Крыса послушно убрала кинжал в ножны, но отходить далеко от Сабли не стала.
   - Ты... Ты будешь говорит со мной, - наконец-то совладал с голосом Сабля, но тут же осекся и добавил: - Ваше высочество.
   - Я пришел говорить с отцом и не намерен тратить свое время на сотника, - почти лениво сказал Кога, старательно скрывая свое раздражение.
   - Нет! - взвизгнул Сабля. - Ты будешь говорить со мной!
   Принц устало посмотрел на сотника.
   - Чего ты хочешь, куница?
   - Приказом Великого Охотника ты должен отдать нам свою добычу, - оскалился гордый собой Сабля.
   Если бы сотник знал, как близок он был в тот момент к смерти, то несказанно удивился бы. Но, к сожалению, Сабля плохо знал принца, и не придал значения тому, как нехорошо заблестели глаза молодого правителя. Не придал он значения и тому, как у Коги задрожали лапы, готовые в любую секунду выхватить из-за спины тяжелую секиру, чтобы разделить незадачливого сотника надвое. Сабля просто смотрел на принца и искренне радовался произведенному эффекту, не подозревая о близкой опасности.
   - Таков приказ Великого Охотника! - повторил сотник, расплываясь в широкой хищной улыбке.
   Сильная лапа сжала предплечье принца, и Кога с трудом оторвал взгляд от наглой куницы, смеющей говорить от имени его отца. Сотник Багор угрюмо покачал головой и тихо шепнул на ухо своему повелителю:
   - Он всего лишь выполняет приказ...
   Но ярость молодого охотника не отступала. Ему было все равно, следует ли его враг приказам или все эти речи лишь его самоуправство.
   - Я не подчиняюсь приказам сотников, - очень медленно произнес принц, поворачиваясь спиной и к наглой кунице, и к своим верным сотникам.
   Ледяной холод зеленых глаз молодого лиса коснулся Дарга, заставив вспомнить недавнее видение. Сила, сквозившая в каждом слове и движении принца, могла сломить любого зверя, но повелитель Охотников Востока был достаточно силен, чтобы противостоять этой всепоглощающей мощи.
   - Таков мой приказ, - кивнул Великий Охотник, давая понять, что он по-прежнему повелевает своим народом.
   Задыхаясь от невысказанной злобы и не в силах выдержать тяжелый взгляд отца, Кога отвернулся. Он уже понял, что первая победа обернулась для него и первым поражением, но все еще пытался сохранить собственную гордость. Ведь кроме гордости у него ничего не осталось.
   - Багор, - нехотя позвал к себе сотника принц. - Отдай Сабле три четверти своей добычи.
   - Но...
   - Их втрое больше чем нас, - пояснил Кога, бросив взгляд на ухмыляющегося Саблю. - И пусть следопыты проследят, чтобы все было честно.
   Царственной походкой Кога покинул лагерь отца, но ярость все еще душила молодого принца.
  
  

*21*

  
   - ... А еще мама наварила замечательного варенья из черники и ревеня, я вас обязательно угощу, - пообещала лисичка двум заслушавшимся ее выдрятам.
   Рик и Грэм счастливо переглянулись. После некоторого разбирательства с Командором, близнецам все же позволили отправиться в барсучий дом вместе со взрослыми, если они будут слушаться Тиру, назначенную им в старшие сестры. Лисичка не стала возражать такой должности и всю долгую дорогу через лес развлекала выдрят рассказами о том крае, где она выросла. Она рассказала и о высоких горах, и о реке, огибающей гору, и о красивой поляне на берегу, где среди ив прячется их маленький домик. Но стоило лисичке вспомнить о своем маленьком саде, как она тут же перешла на описание кулинарных способностей матушки Аруны. От такой резкой смены темы беседы путники чуть не захлебнулись слюной, и пришло устраивать привал, чтобы позавтракать.
   - А большой брать, похоже, основательно разграбил кухню, - присвистнула белка Пози, наблюдая за тем, как запасливый барсук Робур достает из сумки еду.
   - Это хорошо, что я так много взял, - улыбнулся он. - А то бы нашим маленьким спутникам могло бы не хватить чего-нибудь.
   - Интересно, чего бы им не хватило - тут еды на маленькую армию! - рассмеялась белка.
   Командор Торвин улыбался, глядя на то, как его сыновья зачарованно слушают молодую лисицу. Сам он давно не рассказывал им сказок, да и о боевых подвигах говорил мало, поэтому Рик и Грэм жадно ловили каждое слово, желая как можно больше узнать о новых друзьях и мире за стенами аббатства. Но улыбка на мордочке воителя была, скорее, обязательством. Он радовался за сыновей, но и беспокоился о них. А еще он беспокоился о том, что ждет путников впереди.
   - Ты тоже заметил? - спросил Криг, присев на траву рядом с Командором.
   - Будто дымом пахнет, - кивнул Торвин.
   Лис кивнул. Этот странный рыжий лис какого-то неестественного осеннего цвета, чьи глаза насмешливо взирали на мир поверх белых полос, был чужд Торвину. Выдра не знала, как относиться к этому зверю, и ее пугало, что сам лис абсолютно безразличен ко всему, кроме своей семьи.
   - Надо бы поторопиться, - пробормотал Криг, окончательно убедив Командора в последней мысли.
   Золотые глаза лиса что-то выискивали пожухлой траве и опавших листьях, но он не просил помощи в своих поисках и не сообщал о причине такого поведения. Он просто бродил вокруг небольшого лагеря, осматривая каждую кочку и каждый куст.
   - Тира, - обратился Рик к лисице, когда его брат отошел в сторону. - Вы ведь с Кригом близнецы, да?
   - Наверное, - улыбнулась лисица. - Мы не знаем на самом деле.
   - Скажи, а вам... - выдренок замялся, пытаясь подобрать слова. - Вам... Вам тоже снятся одинаковые сны?
   Веселые глаза лисицы погрустнели, будто потухли. Она вспомнила, как всего день назад по дороге в Рэдволл ее брат свалился с лихорадкой и уснул на ее плече, как судорожно сжал ее лапу, как она сама была готова расплакаться...
   - Снятся, - прошептала лисица, пытаясь прогнать наваждение.
   - Раньше я всегда злился, когда нам с Грэмом снились одинаковый сны, - как-то очень спокойно и по-взрослому сказал Рик и, взяв лисицу за лапу, весело добавил: - Пойдем завтракать!
  
   Запах дыма не отступал. Он преследовал путников, становясь с каждым шагом все более навязчивым и едким. Теперь уже этот запах ощущали не только Криг и Торвин, но и все остальные. И путники торопились, стараясь бесшумно ступать по опавшим листьям. Они не сговаривались о том, чтобы молчать, но нависшая над ними тяжесть плохих предчувствий отбивала всякое желание о чем-то говорить. И даже неугомонные выдрята уныло волочили хвосты по земле, не находя в себе сил для веселой болтовни.
   Командор так и не спросил лиса, что тот выискивал в кустах, но теперь уже в этом вопросе не было необходимости, потому как он и сам видел следы. Следы! Десяток или два десятка пар лап прошли по этой дороге всего день назад. Звери, оставившие следы, изо всех сил старались скрыть свое присутствие в этих лесах, но взгляд Торвина иногда выхватывал из смешения желто-оранжевых листьев что-то неестественное - переломленный прутик, клок шерсти в репейнике, надрез на коре в том месте, где ствола дерева коснулся вынутый из ножен клинок...
   Лис шел впереди, и иногда Командор терял его из виду, но только для того, чтобы через мгновенье уловить краем глаза легкую тень где-то сбоку, среди кустов. Каким-то образом Кригу удавалось передвигаться совершенно бесшумно, часто оставаясь невидимым даже для собственных друзей, и Торвина беспокоило то, что в случае вражеской атаки лис может просто сбежать. Правда, беспокойство это было вызвано скорее дурной славой лисов в целом, а не отношением выдры к этому самому лису, но беспокойство не покидало Командора, ведь в этот раз рядом с ним были не только друзья и союзники, но и его собственные сыновья.
   Тропинка чуть свернула в сторону, и Командор вновь увидел Крига. Лис сидел на корточках и медленно водил лапой по земле.
   - Потерял что-то? - поинтересовался Командор.
   - Нашел, - коротко ответил лис, указывая лапой на глубокий и отчетливый след. - Ты в следах разбираешься? Я такого зверя раньше не видел даже.
   Командор удивленно посмотрел на лиса, но тот был серьезен.
   - Ты хочешь сказать, что сновал по кустам как заправский следопыт, а следы читать не умеешь? - ошарашено спросила выдра.
   - Я мирный зверь, - кивнул лис.
   - Тогда... - Командор вгляделся в найденный Кригом след, но не смог удержаться от вопроса: - Где ты научился этому?
   - Чему? - не понял Криг.
   - Искать следы.
   - Не знаю, - лис пожал плечами. - Да и не важно это. Так что за зверь?
   Командор оглянулся в сторону притихших спутников. Больше всего на свете ему хотелось бы сейчас сказать, что зверь, оставивший след, не опасен, и самому в это поверить. Еще хорошо было бы поверить, что зверь прошел тут случайно и больше никогда не вернется. Только вот судьба не всегда совпадает с тем, что ты хочешь.
   - Хорек, - мрачно ответил воитель. - Крупный хорек. И он был здесь не один.
   - Нет! - воскликнула Тира и, оттолкнув попытавшуюся удержать ее белку, бросилась по дороге в том место, где река готовилась обогнуть высокую скалу...
  
  
  

*22*

  
   Где-то далеко за горами слышался тяжелый раскат грома. Но это было далеко, и грозе нужно было еще несколько часов, чтобы переползти через горные перевалы и добраться до Страны Цветущих Мхов. Но пока она медленно ползла к своей цели, первые тучи, ее верные вестники, уже готовы были пролить свои воды на путников, не успевших найти укрытие.
   Только вот путников это волновало меньше всего.
   Дома больше не было. В том месте, где раньше стену обвивал заботливо выращенный Тирой дикий виноград, теперь только тлели угли, и ветер разносил по поляне черные снежинки золы, пытаясь пронести их вглубь леса, но каждый раз получая отпор от вековых деревьев, тщательно охраняющих свой мир от печальной судьбы этого дома.
   - Что здесь произошло? - шепотом спросил белка Пози. Она не адресовала этот вопрос кому-то конкретному, это была просто мысль, вырвавшаяся из ее уст в тот момент, когда сердце готово было вырваться из груди.
   - Война, - так же тихо ответил Криг. - Это война.
   По правой щеке лиса ручейком стекали большие горькие слезы. Поверить, что мир вокруг рушиться, бывает не просто. Но совсем уж не просто увидеть это своими глазами. Тира, такая родная и беззащитная маленькая сестричка Тира, тихонько жалась к плечу Крига, прикрыв лапой глаза и изо всех сил стараясь не запоминать подробности увиденного.
   Дом прогорел до самого основания, не оставив на пепелище даже крохи надежды, и только каменное основание камина уныло взирало на путников. Все, что только можно любить в своем родном доме, было уничтожено жаркими языками пламени.
   - Они не могли погибнуть, - тихонько всхлипнул Грэм, уткнувшись носом в грудь отца. - Ведь не могли же?
   За то недолгое время, что выдрята были знакомы с детьми Брогана и Аруны, они успели полюбить не только своих новых друзей, но и их отважных и добрых родителей, и теперь одна мысль о том, что они уже никогда не смогут познакомиться с такими замечательными барсуками, болью отдавалась в сердцах выдрят.
   Но был один зверь, боль которого нельзя описать словами. Барсук Робур вообще был зверем неразговорчивым, да и не умел красиво говорить, чтобы передать свои чувства. Он просто сидел на холодной и сырой земле, разглядывая нависающие над поляной тучи и легкие завихрения носящейся по ветру золы. Для барсука больше не было вокруг ничего и никого живого, а его собственное сердце гулко ухало, подражая большой сове.
   - Надо поискать вокруг следы, - начал было Командор, но тут же поймал на себе взгляд золотых глаз лиса и замолчал.
   - И что нам теперь делать? - всхлипнула Тира, утирая глаза рукавом потрепанного за последние несколько дней платья.
   Ее вопрос попытался повиснуть в воздухе, наполненном запахами угасающей осени, утраченной жизни и приближающегося дождя, но не удержался и ураганным ливнем обрушился на окружавших лисицу зверей. И пусть настоящий дождь еще не начался, но путники все равно уже чувствовали себя уставшими и промокшими.
   - Брат, - громом прорвал заволакивающую тяжесть общего горя голос барсука. - Ты сказал, что это война?
   - Война, - согласился Криг.
   - Тогда я буду воевать, - мрачно сообщил Робур, поднимаясь с земли. - Буду воевать с этими хорьками до тех пор, пока они своей кровью не расплатятся за то, что сделали.
   Ярость. Иступленная ярость, которую приносит с собой жажда отмщения, охватила барсука, и алые блики кузниц далекого Саламандарстрона заиграли в его глазах. Потомок великих барсуков готов был сражаться с тем, кто разрушил его дом, до самого конца, независимо от того, кто победит в этой войне.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"