Смоленский Дмитрий Леонидович : другие произведения.

Профессиональный подход

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Профессиональный подход

повесть

  

1

   Проснулся он, как всегда, в половине седьмого. Полируя автоматической зубной щеткой зубы, начал настраиваться на работу. "...И если вы сможете через три недели вернуться к обычной щетке, наша компания вернет Вам деньги!" Обращение к категории консервативных людей, - определил Рамен, - к тому же, основанное на псевдологике. Три посыла: во-первых, купи и сам попробуй - мы уважаем твое право делать самостоятельные выводы; во-вторых, мы солидная компания, и потому не обещаем шарлатанского мгновенного эффекта - нужно пользоваться щеткой не меньше трех недель; в-третьих, ты ничем не рискуешь - если она тебе не понравится, то возврат денег гарантирован. И все это на заднем плане ролика, в котором чистящая головка не только вращается, но и вибрирует, отдалбливая корку зубного налета с эмали. Это, пожалуй, четвертый посыл: ты - разумный человек, мы показываем механизм действия новой зубной щетки, который невозможно воспроизвести вручную. Мы ничего от тебя не скрываем, нам можно доверять.
   Понятно, что человеку нельзя давать думать слишком долго, иначе он начнет рассуждать: с чего ради вибрация чистящей головки добавит эффективности (щетина - не стальной сердечник отбойного молотка, чтобы раскалывать зубной налет в куски); нужно ли будет недовольному покупателю доказывать, что он пользовался автоматической щеткой именно три недели, а не просто бросил ее в стаканчик и забыл; предстоит ли ему объясняться в магазине (уж вряд ли торговец легко пойдет на возврат денег за попользованный товар!) или предстоит переписка с производителем из Великобритании. Но уж точно никому в голову не придет выставить претензию автору ролика.
   Нет, что ни говори, а ролик сколочен крепко, по всем канонам маркетинга! Здесь тебе и уникальное свойство товара в виде пульсирующей головки и внятное позиционирование, и дополнительный рекламный ход в виде обещания возврата потраченных денег. Ребята свое дело знают!
   Закончив туалет, Рамен быстренько прибрал постель (терпеть не мог бардака!), в хорошем темпе отжался от пола тридцать раз и столько же присел, выкидывая руки вперед и ритмично выдыхая через нос. Потом оделся и позавтракал кусочком ветчины на отрубном хлебе и чашкой кофе без сахара (максимум белка и клетчатки при минимуме углеводов - в его возрасте уже пора следить за весом!). Вышел из дома в семь двадцать.
   От района, где он жил, до офиса было тридцать минут езды. Слава Богу, что Салман и Броуди были бизнесменами старой закалки и рабочий день в Конторе, как и тридцать лет назад начинался в восемь утра, а не в десять, как в государственных учреждениях и большинстве фирм новой формации. Это избавляло Рамена от пробок на въезде в город.
   Время на дорогу он всегда тратил с толком, потому что сразу приступал к работе. Еще раз пролистал электронный блокнот со вчерашними записями. Итак, в шести рекламных блоках появилось два новых ролика. Первый - явная халтура на тему нового альбома неизвестной ему доселе группы "Гуэреллас". Никакой фантазии: кое-как скомпонованные отрывки выступлений на стадионах, лица фанатов, поднятая рука с зажигалкой, превращающаяся в обложку альбома "Из искры...". Судя по качеству, явно местная работа, надо бы переговорить с Алексом - пусть узнает, кто этот хлам произвел, и при возможности перетащит "Гуэреллас" на "Салман и Броуди".
   Со вторым роликом посложнее. Наверняка заказчику он обошелся не меньше, чем в сотню тысяч - звук, цвет, натурная съемка, одни костюмы должны немало стоить. Подлинно азиатская роскошь, да, насколько Рамен себе представлял, и презервативы сейчас производятся в основном в Индии и Китае. Но ассоциативный ряд изначально порочен: римская когорта, наступающая "черепахой" под градом стрел; разлетающееся в щепки при ударе в стальной рыцарский нагрудник турнирное копье; связка альпинистов, восходящая на скалистый гребень, с переносом фокуса камеры на их башмаки, ступающие по острому щебню. И слоган в конце: "Не забывайте о безопасности. Презервативы "Контакт". Интересно, что сказал бы старик Фрейд, столкнувшись с подобными ассоциациями на тему секса и любви? Уж, наверное, вволю бы поехидничал!
   В пору прыщавой юности один из товарищей Рамена - Горман, что ли его звали? - как-то поделился с ним мудростью, усвоенной в студенческом кампусе: "Презерватив, видишь ли, это очень хрупкая защита от беременности и СПИДа, но уж точно бетонный барьер на пути к наслаждению!" Тогда все они баловались любовью напропалую, исповедуя принцип "перепихнуться с девчонкой - еще не повод с ней знакомиться". Как давно это было...
   Воспоминание не успело растаять в мозгу Рамена, а профессиональные навыки уже включились. Пальцы запрыгали по клавиатуре блокнота, открывая алфавитный справочник-каталог. Тема: "Презерватив". Ассоциации: "Наслаждение, барьер". Ряд: "Туман, вуаль, пеньюар, дамский чулок, стекло бокала". Этого будет достаточно, чтобы при необходимости направить поиск визуального решения в нужное русло. Уже сейчас в голове Рамена возникали образы: тонкая дымка тумана, покрывающего скорее угадываемую, чем видимую реку; силуэт девушки в освещенном дверном проеме, обрисованный тончайшей рубашкой, женские колени со скользившей по ним рукой, подносимый к губам узкий бокал с шампанским. Что-то из этого выпадет при дальнейшем рассмотрении, что-то может трансформироваться. Но главное схватить удалось: романтический флер, недосказанность, обещание чувственного наслаждения. Если зритель не может почувствовать, он должен представить.
   К офису подъехал без пяти минут восемь. Отправив автомобиль на стоянку, Рамен в приподнятом настроении взбежал по лестнице на второй этаж, попутно раскланиваясь с дамами и обмениваясь рукопожатиями с мужчинами.
   Агентство не впечатляло своими размерами и включало пять отделов, которых с незапамятных времен именовали не иначе, как лабораториями. Лаборатория Рамена размещалась на втором этаже и занимала все его правое крыло. В левом крыле базировалась команда Пристли, а третий этаж делили Дирекция и контрактный отдел Алекса Мейджора. В Конторе гуляла шутка, что контрактный отдел вознесли так высоко только из уважения к фамилии его руководителя, поскольку она обозначала "главный". Будь фамилия иной, контрактников наверняка посадили бы на первом этаже, чтобы клиенты не шастали по лестнице мимо производственников.
   В переговорной комнате собрались почти все сотрудники Рамена. Как всегда, не хватало Пола Стилсона и начало пришлось задержать на десять минут, поскольку он являлся сценаристом проекта под условным названием "Кубик". Чтобы не терять времени, все заказали напитки. Себе Рамен попросил принести большую бутылку минеральной воды без газа.
   Пока исполнялись заказы, Рамен попытался ощутить настроение группы. Его можно было определить как легкое. Несмотря на конец напряженной недели, слышались шутки и негромкий смех. Горбоносый Филипп с черными кудрями до плеч, склонившись к Марте, что-то ей нашептывал, периодически делая пассы руками, как будто изображал волны. Марта - она была новенькой в лаборатории и, по слухам, внучатой племянницей то ли Салмона, то ли Броуди - трогательно краснела и отрицательно качала головой. Была она миловидной тонкокожей блондинкой со склонностью к полноте, и, с точки зрения Филиппа, представляла собой лакомый кусочек. С учетом ее румянца и блестящих глаз, Рамен мог смело поставить свою годовую зарплату против старого ботинка, что дольше месяца она против оператора не продержится.
   Наконец, появился Стилсон. В ответ на укоризненное покачивание головы Рамена он сокрушенно прижал руки к сердцу, выражая искреннее раскаяние и сожаление. Сел он по левую сторону стола, рядом с Ларссоном и Хлоей.
  -- Итак, коллеги, начнем! - Рамен открыл блокнот, показывая, что пора перейти к делу. - Напоминаю темы нашего сегодняшнего обсуждения. Тема первая: соусные кубики "Пигги", локализованная версия для национального показа. Сумма контракта - пятьдесят тысяч, реализация: Стилсон, Ларссон, Полак. Тема вторая: спортивные залы "Джим-ми", городская версия. Сумма контракта - десять тысяч, реализация: Альтгауэр, Корконнэ, Шмидт. Оба ролика по тридцать секунд. Готовы?
   Получив подтверждение обеих групп, Рамен вывел на экран блокнота секундомер и кивнул Стилсону.
  -- Начали, Пол!
   Стилсон начал зачитывать концепт, написанный аккуратным мелким почерком в перекидном бумажном блокноте.
   "Картина первая: на большом столе стоит великолепный торт, украшенный свечами. Голос за кадром: "Можно вызвать восторг внешним видом блюда..." Первая картина сменяется второй: тарелка с недоеденным куском торта и измазанной в креме ложечкой.
   Картина третья: накрытый на несколько персон стол с большой супницей посередине. Дама наклоняется, снимает с нее крышку и с наслаждением вдыхает аромат супа. Голос за кадром: "...Или восхищение его запахом и безупречностью сервировки стола..." Третья картина сменяется четвертой: суповая тарелка с остатком бульона, которую берет чья-то рука и ставит в кухонную мойку.
   Картина пятая: мужчина за столом, накрытым простой клетчатой клеенкой, снимаемый сверху и из-за спины, так что видны только его руки. Левой рукой он наклоняет почти пустую тарелку, а правой рукой собирает с нее кусочком хлеба остатки соуса. Голос за кадром: "...Но приятней всего дождаться этого..."
   Картина шестая: камера передвигает фокус с тарелки мужчины в дальний угол кухни, где на столе за деревянной доской для резки хлеба лежит смятая бумажка. Камера надвигается так, что можно прочитать надпись: "Пигги". Голос за кадром: "...Нужно только не забыть самую малость...".
   Рамен взглянул на секундомер - пятьдесят секунд. Читал Пол хорошо, голосом отделяя описание сцен от авторского текста.
  -- Впечатляет! Есть желающие высказаться?
   Что радовало - ребята научились концентрироваться. Слушали внимательно, Шмидт и Хлоя даже глаза закрывали, чтобы представить визуальный ряд. Но на критику их еще надо было сподвигнуть.
  -- Хлоя? По времени у меня пятьдесят секунд. Можно сократить сцены или убыстрить обходом камеры?
   Полак встрепенулась. Внешне не очень яркая, невысокая и узкобедрая, она имела две характерных особенности: шестой размер бюста, вынуждавший ее тратить слишком много денег на шитье одежды по индивидуальным меркам и поразительные антрацитово-черные глаза. При столкновении с ней взглядами большинство мужчин - и Рамен не был исключением - испытывали чувство, сродни попаданию в воздушную яму: сердце подскакивало к горлу и слегка немели ноги. К счастью, Полак давно была замужем и остальные мужчины ее не интересовали. Иначе в "Салмон и Броуди" обстановка могла превратиться в невыносимую.
  -- Что ж, я уже говорила Полу, что чередование "черное-белое" в видеоряде явно лишнее. Зрителя как будто раскачивают на качели: роскошный торт - вверх, недоеденный кусок - вниз. Серебро и фарфор - вверх, грязная тарелка - вниз. Если он войдет в этот ритм, как бы не получилось, что он воспримет: съеденное до последней крошки - вверх, смятая бумажка из-под "Пигги" - вниз. И мы получим результат, обратный желаемому - она дернула плечом. - Во всяком случае, я так думаю!
  -- Не лишено смысла! - Рамен встал и медленно двинулся вокруг стола. - Ларссон?
  -- А что? Мне было бы проще без контрастов. Один мелодийный ход по всему ролику, лучше в миноре, потому что в конце из потребителя слезу давим. Голос за кадром - женский, пожилой. Делаем как бы от первого лица - того, кто соус готовил и мужика кормил...
  -- Отлично! - Рамен похлопал Гюнвальда по плечу. В целом и без того неплохой концепт начал приобретать индивидуальные черты. - Есть еще мнения? - он взглянул на сидящих напротив.
   Шмидт выпрямился.
  -- Объедки убрать однозначно, образы развиваются в порядке: роскошь - утонченность - и простота, как вершина совершенства. Женщину с голой спиной над супницей убрать. В предпоследней сцене камерой вести от корочки хлеба через лысоватую макушку мужчины на женскую руку на его плече и дальше на фантик. У меня все!
   Рамен рассмеялся: Шмидт сказал, как отрезал - четко и резко. Стилсон же демонстративно пробежал карандашом по зачитанной им странице и возразил.
  -- Прошу прощения, но у меня не было никакой голой спины над супницей. У меня было "Дама наклоняется, снимает крышку и с наслаждением вдыхает аромат супа". Если ее со спины снимать, чтоб она над супницей оказалась, актриса каким местом наслаждение изобразить сможет?
   Рамен пристукнул костяшками пальцев по столешнице.
  -- Без зубов, пожалуйста! В основном Шмидт прав: хоть в описании сцены у тебя и нет ни слова об облике женщины, но ведь и в закадровом тексте говорится только о сервировке стола, а отнюдь не об аромате супа. Внимание же зрителей без сомнений будет приковано именно к актрисе. Так что она явно лишняя, здесь я с Питером согласен. Марта?
  -- У меня нет замечаний... - на скулах у девушки вспыхнул румянец, - только два вопроса. Вот, в первой сцене показывается торт, украшенный свечами. Значит, это чей-то день рождения или юбилей, верно? Но о виновнике торжества не говорится ни слова, да и сам он не показывается. Мне кажется, из-за этого смысл сцены отчасти потерян. И второй вопрос: в заключительной фразе использовано слово "малость", а это просторечие. Может, изменить фразу?
  -- В принципе, определенный резон в замечаниях есть. Но мне "малость" даже нравится: возникает эффект приземленности, обыденности. К тому же, это хорошо гармонирует с простотой обстановки. Клеенка на столе, подбирание соуса корочкой хлеба - тоже не аристократические привычки. Я бы оставил фразу... У Филиппа есть что добавить?
  -- Только личная точка зрения! - Филипп славился новаторским подходом к звуковому оформлению, но оригинальность частенько граничила с оригинальничанием. - Ролик, как я понимаю, вытанцовывается предельно простой - что по зрительному ряду, что по тексту. Так и фоновую мелодийку нужно подыскать соответствующую. А может, и вовсе отказаться от сквозной темы, ограничиться шумами или музыкальным комментарием... - Увидев непонимающие лица, успокаивающе поднял руку. - Поясняю! Торт. Простейшая ассоциация: день рождения или свадьба. Музыкальный комментарий: "Happy Birthday" или Мендельсон, шум множества голосов. Где-то там, - он пренебрежительно махнул рукой в сторону, - на заднем плане! Стол с крахмальной скатертью, салфетки, серебро и фарфор. Ассоциация - какой-то званый обед или ужин, но в достаточно узком, скорее всего, семейном кругу. Музыкальный комментарий: вальс или легкая танцевальная музыка двадцатилетней давности, негромкие разговоры и звон бокалов. Последняя картинка может быть совсем простой: звук бормочущего в соседней комнате телевизора, или пение птиц за окном, или шум машин - не знаю. Просто предлагаю показать звуком развертку по времени: много людей и много шума - молодость, мало людей и мало шума - зрелость, только двое и почти полная тишина - старость... У меня все!
  -- Неплохо! - Рамен был очень доволен, он потер руки. - Как говорится, одна голова - хорошо, а шесть - лучше! Предлагаю потратить еще несколько минут, повторить для Пола все высказанные предложения и замечания. Пол, не корчи из себя незаслуженно обиженного - поработал ты здорово, но все сказанное обязательно запиши! - Рамен направился к своему месту. - Когда закончите, можете на десять минут прерваться и освободить голову. Встречаемся здесь же, в девять пятнадцать!
   Рамен подхватил со стола свой блокнот и вышел из комнаты. Сейчас ребят лучше избавить от присутствия начальника - пусть еще немного поспорят.

2

   По пути в свой кабинет он достал телефон и набрал начальника контрактного отдела.
  -- Алекс? Привет, это Хуберт беспокоит. Не отрываю? Есть минут десять? Переговорить хотел. Хорошо! Ты у себя? Сейчас поднимусь!
   Через минуту Рамен вошел к Алексу, крепко пожал ему руку, привычно опустился в кресло справа.
  -- Два вопроса! - сразу начал он. - Первый - сегодня пятница, и, стало быть, последний день показа нашей "Пчелки". Не наводил справки - как дела у вертолетчиков?
   Алекс кивнул.
  -- Наводил. Не далее, как в эту среду разговаривал. За десять дней трансляции пятнадцатипроцентный рост числа заказов, причем самый заметный эффект с начала этой недели. Заказчик доволен, что уж говорить! Планировал продлить показ еще дней на десять, чтобы выжать максимум эффекта, но я пытаюсь отсоветовать. Сдается мне, что основную нагрузку пора передать "наружке", а ролик еще месяц-два подкручивать по выходным, для закрепления эффекта. Как думаешь?
   Алекс говорил здраво. В самом деле, за две недели показа рекламного сюжета по пяти телевизионным каналам эффект новизны сгладился, и дополнительная неделя трансляции только увеличит расходы на покупку времени, не приведя к значительному росту продаж. Впрочем, они еще некоторое время будут сохранять набранную инерцию. К тому же кампания продолжится наружной рекламой, выполненной на основе визуального ряда "Пчелки" и слоганом: "Время летать - некогда спать!"
  -- Согласен!
  -- Кстати, их главному боссу по маркетингу очень приглянулся слоган. Он мягко наводил справки, не будут ли "Салмон и Броуди" возражать против его использования в нерекламных целях.
  -- Это как?
  -- Да понятия не имею! Знаю только, что за уплаченные деньги они приобрели ролик со всеми потрохами: музыкой, текстом и изображением. Так что могут его использовать, как посчитают нужным, хоть целиком, хоть частично... Что еще тебя интересовало?
   Рамен рассказал о новых клипах неизвестных ему конкурентов. Алекс заинтересовался, поэтому он перебросил записи со своего блокнота на его компьютер, продемонстрировал и прокомментировал.
  -- Попробуем покопаться! - пообещал Алекс. - Насчет азиатов не знаю, больно уж не любят они с чужаками работать, предпочитают своих. Но поработаем, может, на локальную версию раскрутим.
   Рамен взглянул на часы. Время, отпущенное им своим сотрудникам, истекало.
  -- Ну ладно, пока все! Ты, если будут подвижки, держи меня в курсе дела. Есть кое-какие наметки, так, - он неопределенно пошевелил пальцами возле виска, - фантазия заработала!
  -- Ладно, - хмыкнул Алекс. - Первым кукарекнул - тебе и солнце выкатывать! Будут новости, шепну. Тебя Вождь, кстати, уже вызывал? - он глазами показал наверх, хотя их третий этаж был последним. Вождем в компании звали Питера Шуббе, исполнительного директора и старшего партнера.
   Рамен вскинул глаза.
  -- Нет. А должен?
  -- К десяти должен подъехать оч-чень интересный клиент. Я месяц с ним бьюсь, весь лоб в шишках. Не заметно?
   Рамен машинально перевел взгляд выше бровей Алекса, ухмыльнулся.
  -- Слушай, у тебя лоб до самого затылка, его полдня рассматривать нужно! - Потом более серьезно. - А что за клиент? И почему я? У нас два проекта запущено, минимум две недели группа будет занята.
   Алекс поднял руки.
  -- Все, извини, но если с Вождем разговора не было - болтать не имею права. Значит, на верху еще не все решено. Потому - замнем пока для полной ясности. Я не говорил, ты не слышал! О`кей?
   Рамену осталось пожать плечами и распрощаться. В конце концов, все контракты не перехватишь и всех денег не заработаешь. На Алекса давить было бы глупо, тот и так уже раскаивался, что сболтнул лишнее.
   Когда Хуберт вошел в комнату для обсуждений, обстановка в ней была не рабочая. Молодежь развлекалась, перебрасываясь шариком из смятого листка бумаги, и сейчас он пролетел над плечом уклонившегося Филиппа, ударился в стену за его спиной, отскочил и покатился по полу.
  -- Так, отлично, вижу, что все отдохнули! - с порога сказал Рамен. Подойдя к столу, он открыл бутылочку с водой и налил полстакана. - Ты поднимай, поднимай бумагу! - бросил он Филиппу, отхлебнув. Убедившись, что приказ исполнен, решил продолжать.
  -- Так как у нас в отделе новички, - он кивнул Марте, - считаю необходимым напомнить некоторые важные, на мой взгляд, моменты. Прежде всего, в любой нашей работе ни на секунду нельзя упускать из виду ее цель. Если описывать роль рекламы, то наиболее точно ее можно передать как работу ледокола, пробивающего дорогу каравану судов с товарами и услугами в направлении порта, где их ждут потребители. Ледовые поля, сквозь которые идет ледокол, имеют сложную структуру. Можно представить, что они состоят из трех типов льда, а по отношении к рекламе - трех типов отрицания, трех "не". Самый слабый лед - "незнание". Задача рекламиста в этой ситуации - простое информирование потребителя о новом варианте или виде продукции. Новый вкус, свежий запах, оригинальная упаковка, измененное название, дополнительная функция - все это можно донести до потребителя самыми простыми и доступными способами, от бесплатной раздачи продукции у входа в супермаркет до журнальной вклейки.
  -- Второй тип препятствия, - продолжил он, - "непонимание". Сравнить его можно с годовалым льдом, более толстым и прочным. Потребитель уже информирован о торговой марке или конкретном виде продукции, но стоит перед проблемой выбора. Часто возникают ситуации, когда широкое предложение услуг или товаров препятствует их сбыту. Полки заставлены упаковками с аналогичными товарами внутри; на стеллажах полно бутылок с винами одного цвета, крепости, сахаристости по равным ценам; каталоги полны перечислением марок автомобилей разных производителей, но со сходными техническими характеристиками. Покупатель теряется. Покупатель перестает понимать, что ему в такой ситуации делать. И! - Рамен сделал акцентированную паузу. - Покупатель либо вообще отказывается от покупки, не в силах принять решение, либо делает ее случайным образом. Последнее, естественно, только в том случае, если ощущаемый им риск покупки невелик. Я понятно изъясняюсь? - прервался Рамен, и, увидев кивки слушателей, продолжил.
  -- Для того, чтобы вывести покупателя из состояния нерешительности, склонить в последний момент чашу весов в пользу определенного товара, производитель или продавец использует приемы и методы, никак не связанные с собственными характеристиками товара. Такие способы вам прекрасно известны: акции "один плюс один", подарки (берете сразу упаковку пива - получаете фирменную пивную кружку), разного рода бонусные и лотерейные схемы. Срабатывают эти приемы не всегда, да и эффект от их использования не столь уж значителен, и - совершенно точно - преходящ. Поэтому пока подробно останавливаться на них не будем.
  -- Наконец, третий вид льда, так называемый "паковый" или многолетний лед. Этот лед самый прочный, и не только из-за своей толщины, но и благодаря самой структуре. Паковый лед похож на многослойную фанеру, он претерпел много циклов наращивания за счет снегопадов, подтаивания во время оттепелей и снова наращивания. Верхние слои непрерывно давят на нижние, заставляя их изменять структуру, заполнять все пустоты и трещины, повышая тем самым механическую прочность. Для рекламистов это самый трудный барьер - "недоверие".
  -- Когда человек проявляет недоверие? Когда имеет негативный опыт. Вы можете сколько угодно размахивать перед его носом флажками с новыми торговыми марками - такой человек пройдет мимо. Вы можете танцевать перед ним танец живота и стучать в барабаны, объясняя превосходство нового товара над старым - человек отвернется. И только лишив его неудобного вам выбора, можно подвигнуть такого человека на требуемую покупку. И он сделает ее, но сделает, ощущая давление, и потому станет еще более осторожным.
  -- Как ледоколы ломают паковые льды? - спросил Рамен и ответил сам. - Да всем своим весом. Не бьют в лоб, а загоняют себя на льдину и давят до тех пор, пока она не лопается под их днищем. Это самая трудная и самая неблагодарная работа, потому что отвоевать можно считанные метры прохода... Как это реализуется в рекламном бизнесе? Использованием правила "Все люди делают это!", настойчивым, удушающим повторением, что человек не может чувствовать себя полноценным без использования товара с конкретными потребительскими свойствами. Не иметь автомобиля, оснащенного радарами и маршрутным пилотом - анахронизм, не приобретать телевизора с объемным звуком и одоратором - скупость, не вкладывать деньги в пенсионный фонд - близорукость...
   Рамен прервался, чтобы налить себе еще один стакан воды.
  -- К чему я это рассказываю? Ведь прекрасно понимаю, что лектор из меня не ахти какой, а Хлою и Питера больше интересуют светотени и расстановка камер на площадке. Но я, однако, продолжаю нудить об элементарных вещах, к тому же изученных вами еще в колледжах и университетах. Еще раз спрашиваю: зачем? Повыделываться лишний раз перед подчиненными? На черта мне это надо! Мне о том, что я - руководитель и головой отвечаю за результат отдела, регулярно напоминают директора и владельцы компании. Я от вас хочу добиться одного - чтобы теоретические знания превратились сначала в практические навыки, а затем в рефлексы, чтобы любая поставленная задача вызывала пусть не идентичные, но сходные реакции. Боксеры, какие бы они профи не были, и сколько бы поясов не имели, постоянно отрабатывают перед зеркалом простейшие приемы ударов, уклонов, нырков и уходов. Потому что только доведение их до автоматизма позволяет не думать во время боя: на какой ноге должен быть вес тела, выше нужно поднять локоть или опустить. Мозги даже боксерам нужны в ринге для творчества, все остальное - удел мозжечка!..
  -- О`кей! - Рамен быстро взглянул на часы. - Будем считать, что теории достаточно. Продолжим закрепление на практике. Давайте послушаем концепт на тему спортивных залов "Джим-ми". Марта, прошу!
   Новенькая, как и Рамен, пользовалась электронным блокнотом. Явно волнуясь, она коснулась сенсоров, открывая текст.
   "Сцена первая: в саванне мчится гепард, догоняя и сбивая косулю. Голос за кадром: "Современному городскому жителю не приходится охотиться, чтоб прокормить себя и свою семью..."
   "Сцена вторая: муравей тащит соломинку во много раз больше и тяжелей себя. Голос за кадром: "Не приходится ему и вручную таскать тяжести, чтоб построить жилище..."
   "Сцена третья: мужчина средних лет на скамейке в парке читает газету, две молодых женщины с детскими колясками, стоящие рядом, что-то увлеченно обсуждают. Голос за кадром: "Средний городской житель вообще мало двигается..."
   "Сцена четвертая: очень полный человек стоит перед зеркальной витриной магазина. Голос за кадром: "За это он платит ожирением..."
   "Сцена пятая: врачи демонстрируют рентгеновский снимок с позвоночником. Голос за кадром: "...заболеваниями опорно-двигательного аппарата..."
   "Сцена шестая: сбегавший со ступенек мужчина вдруг останавливается, достает упаковку таблеток, быстро достает одну и кладет под язык. После этого стоит, схватившись правой рукой за грудь. Голос за кадром: "...тяжелой сердечной патологией".
   "Сцена седьмая: спортивный зал с тренажерами и занимающимися на них людьми. Крупный план женщины на бегущей дорожке. Голос за кадром: "Дайте три часа физической нагрузки собственному телу. Спортивные залы "Джим-ми" ждут вас!"
   Рамен кивнул, дослушав. Марта читала достаточно медленно, давая время коллегам представить описываемые сцены. Закончила она через пятьдесят восемь секунд.
  -- На этот раз предлагаю обойтись без тотального опроса. Высказываются только желающие. - Рамен увидел, как Пол решительно поднял руку. - Пожалуйста!
  -- Я бы не купил ролик на месте заказчика! - сказал Пол, глядя через стол на Марту. - Во-первых, "Джим-ми" здесь кажется притянутым за уши, название компании звучит в самом конце и логической связи с предыдущими сценами не имеет. Во-вторых, слишком много негатива. Если запугивать клиента тяжелыми заболеваниями из-за гиподинамии, он от страха не в спортивный зал побежит, а к доктору. Это больше похоже на социальную рекламу, чем коммерческую!
  -- Департамент здравоохранения предупреждает: "Курение приводит к заболеваниям легких!" - бросил с противоположной стороны стола Филипп.
  -- Да, в этом роде! - согласился Пол.
  -- Имеет место, - кивнул Рамен. - Что-нибудь еще?
   Два пальца поднял Шмидт.
  -- Прошу!
  -- Зоологические картинки здесь явно лишние, тем более, что они противоречат авторскому тексту. Речь за кадром идет о человеке, а показываем почему-то гепарда с муравьем - не корректно!
   Подала голос Хлоя.
  -- Я согласна с Полом - идея ни к черту не годится! Визуальный ряд самостоятельной ценности не имеет, служит косвенной иллюстрацией авторскому тексту - перед глазами он просто промелькнет, отвлекая внимание. Нет, он совершенно не подходит!
   Марта сидела пунцовая до корней волос. Рамен взглянул на нее и понял, что ситуацию пора спасать - еще несколько мгновений, и девушка взорвется слезами.
  -- О`кей, концепт не принимается! Задание всей группе: прямо сейчас, за пятнадцать минут выдать новую идею и новый сценарий, с текстом, визуальным рядом, наброском музыкального оформления. Все, возражения не принимаются!
   Рамен снова пошел вокруг стола. Ребята, конечно, опешили, понимал он, но затягивать с решением задачи нельзя. Марта потратила три дня из планируемых пятнадцати, и следует признать - бездарно. Работы впереди еще масса, и необходимо собраться.
  -- Начнем с самого начала - с определения целевой группы потребителей, - решил помочь Рамен. - Пол, как ты считаешь, кого именно хотят завлечь рекламой владельцы спортивных залов?
   Стилсон безмятежно улыбнулся.
  -- Не знаю. Мне там точно бывать некогда!
  -- Ну а если слегка напрячь извилины? Представь обстановку: кто может заниматься на этих снарядах? Женщины, мужчины, дети, подростки, пожилые? Быстрее, у нас всего пятнадцать минут!
   С лица Пола улыбку как будто тряпкой стерло. Хуберт говорил резко, в секунду превратившись из старшего товарища в безжалостного начальника.
  -- Мужчины - да, женщины - тоже... - начал соображать Стилсон. - Возраст? Старше двадцати, но моложе шестидесяти.
  -- Почему?
  -- Как почему? - не понял Пол. - "Джим-ми" - залы дорогие, хорошо оборудованные. Подростки туда не ходят, они либо занимаются со школьными тренерами, либо записываются в спортивные секции...
  -- У нас больше популярны игровые виды спорта: хоккей, баскетбол или единоборства всякие. На железо детей не заманишь, - прогудел Ларссон, - по своему пацану знаю!
  -- Принято! - согласился Рамен. - А стариков почему в залах нет?
  -- Это ежу понятно: на тренажерах нагрузки большие, а чем еще им там заниматься - педали крутить? Да они лучше трусцой пару кругов в парке сделают. И бесплатно к тому же!
  -- Ну хорошо! - остановился Рамен, не дойдя до угла стола. - А бабушки этими... - он несколько раз качнулся на носках, изображая руками хлопки над головой, - прыжками под музыку точно не увлекаются?
   Группа засмеялась - настолько не вязались со строгим черным костюмом начальника его неуклюжие танцевальные па.
  -- Эйрстеп? - предположила Марта. Кажется, ей стало чуть полегче. - Футинг?
  -- Не важно! Но вы меня поняли.
  -- Нет, это лет до сорока практикуют - темп высокий!
  -- А... И то легче. Значит, стариков точно в этих залах нет. О`кей, круг подозреваемых сужается, идем дальше!
   Немного расшевелились, подумал Рамен, надо бы закрепить движение, а то посворачивались в клубки и иголки наружу выставили.
  -- Для чего бы вы туда пошли? Отвечаем быстро и сильно не задумываясь, первую мысль, которая придет в голову. Марта!
  -- Я? - удивилась девушка.
  -- Да, лично вы, и быстро, быстро!
   Она пожала плечами.
  -- Вес подсбросить!
  -- У тебя и так нормально, но спасибо за искренность. Филипп!
  -- Мышцы подкачать!
  -- Питер!
  -- Я не пойду!
  -- Если прикажет Шуббе, пулей полетишь! Отвечай быстро!
  -- Сяду на скамейку, буду на остальных дураков смотреть!
  -- Принято!
   Продолжать нужно было в быстром темпе, а со Шмидтом - всегда так, парень сложный. В работе он кропотлив и скрупулезен до болезненности, одно слово - перфекционист, но в общении упертый до предела.
  -- Ларссон!
  -- Железо тягать буду.
  -- До седьмого пота?
  -- Да хоть до восьмого!
   Ларссон был ростом выше ста девяноста и весом за сто килограммов.
  -- Зачем тебе это нужно? - с невольным интересом спросил Рамен.
  -- А здорово! - ответил Гюнвальд не задумываясь. - Хоть какая-то мужицкая работа. Сейчас нам и размахнуться негде!
  -- Понятно. Хлоя!
  -- Я? А я пойду с Ларссоном и буду перед ним в купальнике прыгать! - она передернула плечами так, что ее грудь заходила ходуном. - И ему стимул будет, и сама согреюсь!
  -- Отлично. Ну, и Пол, наконец. Чем бы ты занялся в зале?
  -- Да тем же, чем всегда! - Стилсон посмотрел Рамену прямо в глаза. - Слегка размялся бы, заметил дамочку посимпатичней, которая смотрит в мою сторону больше всего, да и пошел знакомиться. Ну, там: "А вы по каким дням сюда ходите? А давайте я помогу вам нагрузку изменить, то, се..." В такие залы, как правило, парами не ходят. Супружескими, я имею в виду!
  -- Хорошо! Теперь давайте еще раз перечислим то описание потенциального посетителя спортивного зала, которое мы только что совместно набросали. Итак, это человек средних лет, в возрасте от двадцати до пятидесяти, достаточно обеспеченный (сами сказали: "Джим-ми" - залы дорогие). Приходит туда человек, вне зависимости, мужчина он или женщина, из желаний: улучшить свой внешний вид (Марта и Филипп!), продемонстрировать себя и свое тело (Хлоя!), полюбопытствовать на других (Питер!), получить адекватную физическую нагрузку (Гюнвальд!), завязать новые знакомства (Пол!). Лично о себе скажу, чтоб вы не посчитали меня отсиживающимся в сторонке...
   В этот момент в кармане пиджака Рамена зазвонил телефон, и он прервался.
  -- Извините, одну секунду. Да!
   В трубке послышался голос Ингрид, личного секретаря Шуббе. Рамен дослушал ее до конца и подтвердил, что подойдет через минуту.
  -- Прошу прощения! Срочно вызывает Вождь по важному вопросу. Но договорю! Так вот, лично я раз в неделю хожу не в спортивный зал, а в бассейн, но смысл тот же. Хожу, чтоб дать себе нормальную физическую нагрузку и ощутить мышечную радость. И, кстати, посмотреть на привлекательных женщин в купальниках мне тоже приятно...
   Время поджимало, поэтому Рамен закончил приказным тоном.
  -- А сейчас, до моего прихода, то есть в течение сорока-пятидесяти минут, навалившись на задачу все вместе, напишите сценарий ролика, способного заманить в зал "Джим-ми" каждого из здесь присутствующих! Абсолютно каждого! Все, время пошло! И я пошел тоже... - пробормотал он, ускоряя шаг по направлению к двери и поправляя на ходу галстук.

3

   В директорской переговорной, куда по вызову Ингрид явился Рамен, за длинным овальным столом сидело четверо. Со стороны "Салмон и Броуди" присутствовали Питер Шуббе и Алекс Мейджор, напротив них сидели двое незнакомых Рамену мужчин в похожих очках с затемненными стеклами.
  -- Добрый день! - поздоровался Рамен, прикрывая за собой дверь.
   Шуббе обернулся на его голос и кивнул, приветствуя.
  -- Разрешите, господа, представить вам нашего ведущего специалиста по телевизионной рекламе Рамена Хуберта! - Шуббе махнул рукой, приглашая Рамена подойти. - Из того перечня работ, на которые вы ссылались в начале разговора, добрая половина - достижения его группы. Я посчитал необходимым присутствие коллеги Хуберта с самого начала обсуждения возможного проекта, поскольку, если соглашение будет достигнуто, а я в это верю... - директор улыбнулся, - ему над ним и придется работать.
   Рамен подошел к соседнему с местом Алекса стулу и остановился, положив руку на спинку. Шуббе продолжил представление.
  -- Наши гости, Рамен, это директор по маркетингу господин Стивен Маккалистер и начальник отдела сбыта господин Умберто Марино, компания "Фудс Интернейшнл Инкорпорейтед". Присаживайся!
   Рамен кивнул каждому из представленных гостей и увидел ответные движения. Интересные ребята, думал он, отодвигая стул, садясь на стол, доставая из кармана блокнот и открывая его. После этого он снова взглянул на собеседников.
   Господин, которого Вождь представил Маккалистером, был в темно-сером костюме, тяжеловатом для нынешней теплой весны, белоснежной сорочке и бордовом, почти коричневом галстуке. Редкие черные волосы были гладко зачесаны назад, открывая плотно прижатые хрящеватые уши. Лицо его казалось бы вылепленным первоклассным скульптором - настолько четкими были линии прямого носа, губ и твердого мужского подбородка, но впечатление портила длинная верхняя губа. Рамен невольно прикинул, что усы отлично скрыли бы этот недостаток, но, видимо, Маккалистер так не считал. Глаза его были скрыты почти непрозрачными узкими очками в тонкой золотой оправе.
   Второй, Марино, явно был итальянцем не только по имени, но и по происхождению. Одет он был в очень светлый и легкий костюм, голубую рубашку без воротничка, открывающую крепкую смуглую шею. Естественно, без галстука. Рамен был готов поклясться, что у него на груди под сорочкой находилось распятие, но с места, где он сидел, цепочки видно не было. Во всяком случае, на безымянном пальце правой руки Марино присутствовал, как и полагается, тяжелый перстень с гладко обработанным красным камнем. Вьющиеся волосы, чуть тронутые сединой на висках, итальянец затянул на затылке черной шелковой лентой.
  -- Алекс, изложи в трех словах тему и ход нашего обсуждения! - распорядился Шуббе и продолжил уже в адрес сидящих напротив. - Я прошу прощения, но господин Хуберт не был до сего момента посвящен в переговорный процесс и лучше потратить сейчас несколько минут, чтобы он не чувствовал себя отставшим.
  -- Да, - Алекс откашлялся, - если говорить совсем коротко, то компания "Фудс Интернейшнл" имеет потребность в продвижении на наш рынок совершенно нового продукта - выращиваемых в теплицах грибов, в сыром виде, а также в виде полуфабрикатов и готовых к использованию...
   Рамен вскинул глаза, - грибы с его точки зрения никак не могли являться новым продуктом где бы то ни было. Алекс тем временем продолжал.
  -- ... Данные продукты уже довольно неплохо продаются в Южной и Северной Америках, странах Юго-Восточной Азии. В Россию, Китай, Ближний и Средний Восток войти не удается. В Европе продажи начались, но имеются серьезные трудности вследствие консерватизма европейцев в еде. "Фудс Интернейшнл" ставит задачу разработать единую концепцию рекламы и продвижения своих продуктов, адаптированную для Центральной и Северной Европы. Срок от момента заключения контракта до начала рекламной кампании - три месяца, эффективность кампании оценивается по динамике продаж. Ближайший ориентир - удвоение продаж через два квартала, в последующем - ежегодное удвоение продаж на перспективу до пяти лет. Бюджет подготовительного периода неограничен. Все продукты, изготовленные "Салман и Броуди" для "Фудс Интернейшнл" в рамках контракта, переходят в собственность Заказчика вне зависимости от признания или непризнания им целесообразности их использования. Контракт может быть расторгнут любой из сторон не ранее двенадцати месяцев с даты подписания, если каждая из сторон выполняет свои обязательства...
   Рамен внимательно слушал, чуть склонив голову к левому плечу и глядя в полированную столешницу. Вопросы и замечания он всегда оставлял напоследок - Алекс крайне не любил, когда его прерывали - но на этот раз Хуберту изменила выдержка. Едва дождавшись, когда Мейджор сделал микроскопическую паузу для вдоха, Рамен вклинился в его скороговорку.
  -- Простите, я наверное пропустил, - сказал он. - Какой суммой ограничен бюджет?
  -- Бюджет подготовительного периода неограничен, - все также быстро повторил Алекс.
  -- Неограничен в каких пределах? - продолжал настаивать Рамен. Правила игры он предпочитал уяснять до того момента, когда предстоит сесть за стол. - Миллион, три, сто?
  -- Неограничен - значит, не имеет верхней границы, - ответил вместо Мейджора сам Маккалистер. - Мы готовы выделять любые требуемые суммы, если они будут отвечать нашим представлениям о целесообразности.
   Говорил он правильно, без американского акцента, но и на лондонское его произношение не походило. Как будто особенности речи стерлись от непрерывного подделывания под местные особенности, а мест пришлось поменять слишком много.
  -- Не сочтите за резкость, но для достижения одинаковых результатов можно использовать разные методы и инструменты. Можно снять один ролик и крутить его три недели по национальному каналу, можно снять пять роликов и чередовать их на местных станциях, можно совместить первое и второе. Но стоимость окажется принципиально различной. Это понятно?
  -- Господин Хуберт хочет сказать, - вмешался Вождь, - что можно разработать перечень мероприятий, согласовать их стоимость и таким образом определить общий размер бюджета кампании. Его проще контролировать, нежели каждый раз определять целесообразность предлагаемых мер и их стоимость.
   Маккалистер повернул голову в сторону своего соседа, как будто не понял ничего из сказанного, и ожидал перевода от итальянца. Тот сразу заговорил, будто получив четкий приказ.
  -- Наша компания не заинтересована в выработке и контроле исполнения общего бюджета расходов. Наша компания в состоянии быстро определить целесообразность предлагаемых затрат на продвижение продукции. Наша компания оценивает эффект финансовых вложений в продвижение продукции скоростью достижения требуемых объемов реализации. Это - политика компании, которая не может быть пересмотрена ни при каких условиях!
  -- Господа! - почти жалобно повысил голос Мейджор. - Давайте прекратим этот спор! В согласованном контракте написано черным по белому: "бюджет не ограничен". Господин Шуббе?
  -- Согласен! - ответил Вождь.
  -- Хорошо, - был вынужден примкнуть к руководителю Рамен. - Я снимаю вопрос!
   Алекс успокоился, прикоснулся щепотью к узлу галстука, проверяя точность его расположения меж углов воротничка.
  -- Сейчас мы должны определить сроки, последовательность и состав информации, которой требуется обменяться до подписания контракта. Предлагаю первое слово предоставить нашим уважаемым гостям. Господин Маккалистер, какие сведения наша компания должна предоставить "Фудс Интернейшнл" для принятия ею окончательного решения?
   Стивен Маккалистер чуть качнулся вперед и лаконично ответил.
  -- "Фудс Интернейшнл" уже собрала необходимую ей информацию. Имеющихся данных достаточно. Я уполномочен подписать контракт немедленно.
  -- Великолепно, - отозвался Алекс, и Рамен понял, что Мейджор смог расслабиться только теперь, когда сделка практически заключена. - Господин Шуббе?
   Вождь откашлялся, приводя в порядок голосовые связки.
  -- Господа, - произнес он глубоким бархатным баритоном, обращаясь к сидящим напротив, - мы отчасти знакомы с вашей замечательной продукцией, но все-таки слишком поверхностно. Определенные же контрактом цели весьма амбициозны и потребуют серьезной подготовки для достижения. Мы бы хотели получить в приоритетном порядке следующие данные... - и Вождь начал перечислять ровным звучным голосом, звук которого почти физически ощущался в комнате кристально прозрачной, но при этом плотной субстанцией. - ...Полный ассортиментный перечень производимых вами товаров, либо список тех товаров, которые вы хотите продвинуть на наш рынок; краткие характеристики этих товаров в виде: состав, форма выпуска, условия хранения, срок годности с даты выпуска, способ применения, планируемая цена реализации на местном рынке; хотя бы поверхностно - технологию производства; отличительные особенности вашей продукции от товаров ближайших конкурентов...
   Вождь говорил еще минут пять. Рамена всегда поражала его способность выступать таким образом: речь как будто была выучена наизусть, фразы округлые, без всяких торчавших в стороны лишних определений, ударения безукоризненны, интонация повышалась и понижалась с мягкостью и точностью кошачьей походки. Продолжая внимательно слушать, Хуберт невольно представил читаемый Шуббе текст: красная строка, фраза, запятая, фраза, точка с запятой, фраза, двоеточие, фраза, запятая, фраза, точка. На каждое понижение интонации итальянец чуть заметно кивал. Маккалистер сидел неподвижно.
  -- Господин Хуберт, у вас есть дополнительные пожелания? - обратился к нему Алекс, едва Вождь закончил.
  -- Да, - очнулся Рамен от своих наблюдений. - Две вещи. Во-первых, очень кратко историю своих продуктов: кто, когда, в каких обстоятельствах. Во-вторых, уже более развернуто, историю компании: когда основана, кем, слияния и поглощения, состав нынешних владельцев. По последнему вопросу одной-двух страниц текста вполне достаточно.
  -- Хорошо, - обронил Маккалистер.
   Если бы он промолчал, Рамен бы остановился в своих требованиях, но едва тот шевельнул губами, Хуберта охватило необъяснимое мальчишеское желание хоть раз вывести потенциальных клиентов из равновесия.
  -- И еще две личных просьбы к уважаемым собеседникам. Они не связаны с контрактом...
   Алекс вопросительно взглянул на оппонентов.
  -- Хорошо, - снова сказал Маккалистер.
   Чувствуя левой щекой искоса брошенный в его сторону недоуменный взгляд Шуббе, Рамен быстро произнес.
  -- Господин Маккалистер, не могли бы вы на секунду снять очки?
   Это была вопиющая бестактность, и, если бы собеседники просто синхронно встали и направились к выходу, их прекрасно поняли бы и Алекс и Вождь. Рамен же в этот момент даже себе не смог объяснить, зачем ему понадобилось срывать переговоры, да еще таким вычурным способом.
   В комнате повисло звенящее молчание, которое длилось всего мгновение. Нисколько не изменившись в лице, директор по маркетингу "Фудс Интернейшнл" поднял руку, снял очки и пристально посмотрел в лицо Рамену. Даже с такого расстояния - а между ними было около двух метров диагонали стола - Хуберту стало видно, что радужки глаз Маккалистера абсолютно бесцветны, а зрачки имеют форму вертикальных щелей. И эти странные глаза не отталкивали, - напротив, они притягивали взгляд, примораживали своей льдистой прозрачностью. Смотреть в них - значило идти по проложенному в небе коридору, где не было ни верха, ни низа, ни начала, ни конца, где можно было видеть все вокруг и ни до чего нельзя было дотянуться. Но это ощущение сразу исчезло, потому что Маккалистер вернул очки на место.
  -- Контактные линзы, - чуть усмехнулся он, уже спрятавшись за темными стеклами. - Вам странно, а в Штатах становится модным. Не хочу у вас привлекать излишнего внимания...
   Рамен услышал, как рядом шумно вздохнул Алекс. Он с трудом отвел взгляд от ставшего совсем обычным лица Маккалистера и повернулся к итальянцу. Тот усмехнулся.
  -- Тоже снять очки? - и тремя плавными движениями убрал их с переносицы.
   Глаза Умберто были самые обыкновенные, карие и смеющиеся, с множеством морщинок у наружных углов, выдающих его настоящий возраст.
  -- Нет, мистер Марино, я просто хотел уточнить: носите ли вы католический крест на груди?
  -- Вы телепат? - удивился итальянец. Он полез рукой за воротник, нащупал цепочку и за нее извлек наверх маленький золотой крестик. - Семейная реликвия, - сказал он, качнув распятием. - Матушка повесила мне его на шею в восемь лет, отдавая в школу иезуитов, с наказом передать следующему поколению после завершения главного дела своей жизни...
  -- Еще не завершили дело?
  -- Да, сына у меня пока нет! - стер со своего лица улыбку Марино и принялся неловко заталкивать крестик под рубашку одной рукой.
  -- У кого-нибудь есть вопросы? - взял в свои руки инициативу Мейджор. - Господа?
   Все промолчали и Алекс поднялся, давая понять, что встреча окончена.
  -- Огромное спасибо, господа, что оказали нам честь свои визитом! Мы также уверены, что подписание контракта произойдет быстро, и результаты нашей деятельности не заставят себя ждать. Совершенно уверен, что компании "Салмон и Броуди" и "Фудс Интернейшнл" окажутся друг для друга идеальными партнерами...
   Все как по команде поднялись. Время удивлений для Хуберта еще не закончилось - Маккалистер, встав из-за стола, оказался необычайно высок ростом, за два метра. Подойдя к нему прощаться и пожимая руку, Рамен был вынужден не только смотреть на него снизу вверх, но и изогнуться назад корпусом. Маккалистер же наклонился к нему и еле заметно улыбнулся.
  -- Вы чрезвычайно занятный человек, господин Хуберт, - произнес он. - Мне кажется, мы с вами отлично сработаемся!
   Ладонь у него была шершавая и твердая, словно скол гранитного валуна.
   Проводив гостей до коридора (Алекс пошел с ними дальше), Шуббе на вопросительный взгляд Рамена буркнул: "Да, Хуберт, не спешите, зайдите ко мне!" А, проходя мимо стола Ингрид, попросил сделать ему кофе.
  -- Садитесь, Рамен, - приказал Вождь, едва очутившись в кабинете. - Не знаю, что на вас нашло сегодня, но выходка с очками и крестом была просто ребячеством. Сами-то понимаете, чем решили рискнуть?
  -- Примерно, - ответил Хуберт.
  -- Врете вы все, - устало констатировал Шуббе. - На последнем заседании Правления серьезно рассматривался вопрос о принятии вас в компаньоны, впрочем, вы наверняка уже об этом знаете!
  -- Слышал! - признался Рамен.
  -- Ничего нельзя утаить! - теперь баритон Вождя уже не был прозрачным, в нем чувствовалось раздражение. - Мне предложили долю в компании, когда я был лет на пять старше вас, и даже тогда меня считали слишком молодым и недостаточно опытным. А вы что себе позволяете, а?
   Хуберт промолчал.
  -- Хорошо, что все так благополучно закончилось, - продолжал Шуббе чуть тише. - Если признаться, вам иногда везет, как новичку в покере: какие бы плохие карты не пришли с раздачи, у соперников они оказываются еще хуже! Зачем вам это хоть понадобилось?
   Рамен пожал плечами. Будь его воля, он и сейчас бы отказался отвечать. К сожалению, это было невозможно.
  -- Не знаю! - сказал он. - Наверное, захотелось сбить с них спесь. Не люблю этих янки, они всегда думают, что имея деньги, можно все!
  -- А это не так что ли? Бросьте придуриваться, Рамен! Это всегда так было и так будет. Разве что в некоторых случаях главным аргументом могут оказаться не деньги, а грубая сила и выносливость. Но в нашем мире это исключение из правил.
  -- Не могу ничего добавить, - снова произнес Рамен.
  -- Да? Ну ладно. Не буду вам рассказывать, чем отличается положение компаньона от рядового сотрудника компании, даже шефа лаборатории. Сами знаете. Сейчас я ставлю вас перед фактом, что ваша дальнейшая карьера в "Салмон и Броуди" полностью и исключительно будет зависеть от успеха вашей деятельности в проекте "Амазонка". Я хочу, чтобы вы поняли это очень хорошо и больше не задавали никаких не относящихся к делу вопросов! Как бы вам этого не хотелось. Ясно, Хуберт?
  -- Вполне, господин Шуббе, - ответил Рамен. - "Амазонка" - это контракт с "Фудс Интернейшнл"?
  -- Да. Это принципиально важная для нас сделка, поскольку она сможет вывести компанию на американский рынок. Вы можете вывести нас на этот рынок, - особо подчеркнул "вы" Шуббе. - Хорошо, отложим сантименты и начнем с чистого листа. Кто вам будет нужен из других отделов, если лабораторию специализировать на "Амазонке"?
  -- Симановски и Телятников, - не задумываясь, назвал Рамен.
  -- Ян - понятно, - кивнул Вождь, - а русский зачем?
  -- Он работал с Патриком Ли, и неплохо!
  -- В шоу хочешь влезть? Не знаю, нужно ли это американцу...
  -- Мне плевать! - отрезал Хуберт. - Им нужны результаты - я сделаю результаты! Они кипятком пИсать будут от результатов. Они начнут баксы отщелкивать, как игральный автомат четвертаки!
   Шуббе посмотрел на него, хмыкнул, потер длинный хрящеватый нос.
  -- Ну-ну, не кипятись, прибереги запал для своих гавриков! Как они, кстати? Никого не хочешь отдать? Удобный момент - можно мотивировать важностью задачи. Марта как?
  -- Марта пока никак, - признался Рамен. - Сырая еще, совсем девчонка...
  -- Ну, ты тоже не сразу деньги стал грести лопатой, - примирительно сказал Вождь. - Я еще помню тебя за составлением газетных объявлений! Но ты и тогда со всеми зубатился... - некстати вспомнил Шуббе. - Ладно! Будем считать, что о главном мы с тобой договорились. Через неделю дашь проект плана, тогда и обсудим детали!
  -- Я еще не знаю, с чем придется работать! - вскинулся Рамен.
  -- Узнаешь! - пообещал Вождь. - Все, иди, работай!
   Уже дойдя до выхода из приемной, Хуберт вдруг спохватился и развернулся к Ингрид. Девушка повернула к нему голову, не прекращая летать пальцами по клавиатуре. К клавишам она прикасалась одними подушечками, тщательно оберегая чуть не трехсантиметровые розовые ногти.
  -- Слушай, Ингрид, - начал с ходу Рамен, - хотел спросить: ты когда-нибудь видела людей с кошачьими глазами?
   Девушка набрала воздуху, прекратила печатать и пренебрежительно выдохнула через оттопыренную нижнюю губу.
  -- Ты даешь, Хуберт! Только проснулся? Это ж последний писк!
  -- Серьезно? - не поверил Рамен. - Первый раз слышу!
  -- Ты даешь! - еще раз повторила Ингрид.
   Потом решительно наклонилась к самым ногам Хуберта, отчего тот был вынужден отступить на шаг, и вытянула нижний ящик своего стола. Последний месяц она стриглась совсем коротко, оставляя не больше сантиметра мягких белых волос, и сейчас сквозь них просвечивала младенчески нежная кожа затылка.
  -- Вот, смотри! - Ингрид вытянула из ящика глянцевый "Вэнити Фэйр" и шлепнула его на край стола. Легким движением сдвинув раскрытый компьютер, она распахнула журнал на середине. - Видал, какая красотка?
   Она показывала на цветной снимок девушки с длинными, прямыми как у индейца, черными волосами, обтекающими ее овальное лицо маслянистыми струями. Хуберт чуть не вздрогнул, - настолько узнаваемы были глаза на фотографии. Чуть приглядевшись, он понял, что ошибся: радужки почти во весь глаз были не бесцветны, как у Маккалистера, а слегка отливали голубизной. Возможно, из-за эффекта съемки снизу ноги девушки казались невероятно длинными. Надпись на соседней странице заявляла: "Топ-модель Танита Шикайя решила сыграть саму себя".
  -- Роскошная женщина! - признал Рамен.
  -- Я хуже? - мгновенно атаковала Ингрид, выдвинув пухлую нижнюю губу.
   Рамен захлопнул журнал, повернулся к девушке, одним взглядом охватил длинные ресницы, точеный нос с едва намеченной горбинкой, розоватые мочки маленьких ушей.
  -- Ты другая, - сказал он. - Ты своя, любимая!
   Выступивший на скулах румянец и заблестевшие глаза ответили ему лучше всяких слов.

4

   В зале для обсуждений обстановка ему не понравилась. Ларссен, навалившись боком на стол и подставив под голову могучую руку, беседовал с Хлоей, сидевшей напротив в зеркальной позе. Шмидт с Филиппом, переставив стулья, образовали треугольник с Мартой, причем Питер раскачивался на задних ножках стула, а Корконнэ склонился чуть не к самым коленям девушки. Стилсон вообще ушел в дальний угол комнаты, и, опустив голову на скрещенные на подоконнике руки и отвернув лицо к стене, похоже, спал.
   С появлением шефа народ зашевелился, начал приводить себя в порядок, пересаживаться. Только Стилсон у подоконника оставался неподвижен.
  -- Хлоя, разбуди Пола, пожалуйста! - попросил Рамен, и, в ожидании, пока все займут свои места, с минуту простоял у окна, сцепив за спиной руки.
  -- Хорошо, сказал он, когда шум в комнате стих. - У меня есть для вас две новости. Одна хорошая, другая - не очень. С какой начать?
  -- С последней, раздался голос Стилсона.
   Рамен повернулся к сидящим.
  -- Новость, которая "не очень", заключается в том, что к концу следующей недели оба ролика должны быть закончены монтажом и озвучкой и полностью готовы к сдаче. Без стонов! - пресек он не успевший оформиться хор протестующих голосов. - Это не требование руководства, это лично мое решение, и потому оспаривать его не советую!
  -- Ну ладно! - подал голос с конца стола Ларссен после паузы. - А хорошая новость?
  -- Хорошая новость - очень хорошая новость! - улыбнулся Хуберт. - Мы заключаем контракт с одним из международных продовольственных монстров на комплексную программу продвижения продолжительностью не менее года. Бюджет программы неограничен. Проект назван "Амазонка" и передан нашей лаборатории. Также в группу перейдут Симановски и Телятников. Вот так!
   Когда сотрудники враз загомонили, Рамен поднял руку.
  -- Пока никаких вопросов! Будет подписан контракт, поступят материалы - начнем обсуждать. А пока наша задача - за неделю сделать и продать "Кубик" с "Джим-ми". На землю, господа! Кто будет докладывать?
   К сожалению, тут же выяснилось, что почти час рабочего времени был потрачен зря. Группа не смогла прийти придти к единому решению, более того, ребята даже успели поссориться между собой. Рамен потребовал зачитать три получившихся концепта-полуфабриката и остался недоволен. Пришлось начинать с самого начала.
  -- О`кей, шутки в сторону! - Рамен хлопнул в ладоши, обрывая возню и смех. - Значит, вы говорите, что сделать ролик, нацеленный сразу на всех потенциальных клиентов тренажерных залов нельзя, и предлагаете либо сконцентрировать усилия на одной категории, либо подготовить три раздельных сюжета секунд по пятнадцать каждый. Не верю! Могу доказать свою правоту прямо сейчас, с места. К сожалению, вас это ничему не научит, а только еще раз утвердит во мнении, что все вы - просто недоучки...
   Ребята притихли. Минуту назад Хуберт ясно понял, что если их не приложить хорошенько носом в стол, они, сами того не сознавая, организуют ему оппозицию. Сопротивление людей, считающих себя несправедливо обиженными.
  -- Я сам знаю, что я - ас и настоящий профессионал своего дела, - тихо сказал Рамен. - И моя задача не учить вас азам мастерства - это должны были сделать в колледжах, а превратить вас из людей знающих в людей умеющих. Сделать это можно единственным способом: непрерывно натаскивать вас на практических задачах. Пока ваши действия не превратятся в инстинкты и не станут безошибочными. Я внятно изъясняюсь?
   Ему никто не ответил. Выражения лиц у всех были разными, кто имитировал предельное внимание, кто полуприкрыл глаза, демонстрируя равнодушие, но Хуберт знал, что внутренняя температура подчиненных близка к точке кипения. Яичный белок уже бы сворачивался - точно!
  -- Я вообще посчитал решение настолько очевидным, что решил оставить вас одних и не висеть над душой, - продолжил он. - Тем более, что мы перед этим разобрали теоретические моменты и вам было все ясно. Так мне показалось. Я ошибся?
   Снова никто не ответил. Хорошо, подумал Рамен, сейчас им придется выслушать меня не так, как в прошлый раз - зеваючи!
  -- Если вспомнить три вида потребителей по отношению к товару, три вида льда, на какую категорию должен быть нацелен ролик "Джим-ми"? - спросил он.
  -- Непонимающих, - ответил Ларссен с противоположного конца стола.
  -- Не верящих, - выступил Стилсон.
   Было высказано еще несколько точек зрения, и в результате оказались названными все три категории.
  -- Совсем плохо, - констатировал Хуберт. - Каша у вас в голове! Ну, какие "не знающие" нас могут интересовать? Тот мизерный процент людей, которые действительно не знают, что в городе есть спортивные залы? А им они нужны? И вы предлагаете тратить время и деньги на разъяснения? Да тьфу на вас! Глаза б мои не смотрели! А с какими "не верящими" вы собираетесь работать? С теми, что после недели тренировок бросают заниматься из-за отсутствия результатов, и они, видите ли, разочарованы? Тьфу на вас второй раз, простите за рифму! Ведь ясно же как день, что основной целевой категорией является та группа людей, что решили заниматься, но колеблются в выборе между залами "Джим-ми" и сетями "Гимназеум" или "Планета Спорт". А то и покупкой собственного тренажера. Именно они нас интересуют - не понимающие различий между близкими по свойствам предложениями!
  -- Я ж сразу сказал! - буркнул Гюнвальд.
  -- Спасибо, - кивнул Рамен. - Ты попал в точку, считай, что остальные тебе должны по десятке!
  -- Так, быстренько выложили! - начал скоморошничать Ларссен, но Хуберту шутки сейчас были не нужны.
  -- С этим разобрались, - сказал он. - Продолжаем! Как следует воздействовать на колеблющихся в выборе товаров, равных по основным характеристикам?
  -- Призами, лотереями, подарками, - начала перечислять Марта.
   Хуберт поморщился.
  -- Память у тебя хорошая, но ведь я перечислял это только в качестве примеров. Их можно объединить под определением "дополнительное предложение, временно или постоянно делающее товар уникальным". Поясню: если в пачку кукурузных хлопьев всегда вкладывать дешевенькую пластиковую игрушку, и эти игрушки менять, то множество потребителей вполне осознанно будут делать выбор в пользу именно коробки хлопьев с игрушкой. Это же естественно! Для шоколадных яиц сюрприз вообще приобрел основную ценность, а шоколад стал лишь съедобной оболочкой. Я внятно изъясняюсь?
  -- Внятно! - нестройным хором ответила группа.
  -- Продолжаю. Собственно услугой залов "Джим-ми", как и всех других спортивных залов, является предоставление возможности заниматься на достаточно дорогих тренажерах, собранных в одном месте и под руководством тренера. Так? - спросил Рамен и сам ответил. - Так! Что может являться дополнительным предложением к основной услуге? Помните, вы перечисляли собственные мотивы, которые могли бы привести в спортивный зал: возможность получить физическую нагрузку, возможность покрасоваться перед другими, возможность познакомиться, возможность понаблюдать за людьми, оставаясь в стороне? За исключением первого мотива, остальные можно сгруппировать и обозначить одним словом...
   Рамен остановился, оперся правой рукой на стол.
  -- Под каким одним словом можно объединить "покрасоваться перед другими", "понаблюдать за другими", "знакомиться с другими"?
  -- "Общение"! - предположил Стилсон, опередив остальных.
  -- Вот и все! - воскликнул Хуберт. - Лично я бы, конечно, сузил, выбрав термин "впечатление", но и Пол угадал близко. А теперь послушайте меня!
   Хуберт зажмурился, пытаясь представить будущий ролик, но видел только наплывающие друг на друга фрагменты. Ничего, этого достаточно для первой попытки. Он вздохнул, и открыл глаза.
  -- Картинка идет от первого лица. Я - совершенно обычный человек, я вижу свои тонковатые ноги в носках и кроссовках. Вот подходит тренер, и что-то говорит мне, протягивая руку. Я иду за ним. Я вижу могучую спину атлета, работающего на тренажере, под смуглой кожей перекатываются бугры мышц. У него на лопатке - татуировка в виде дракона. На двух стоящих рядом велотренажерах занимаются две немолодые женщины. Крутя педали, они смеются и болтают между собой. У дальней стены работает над грудными мышцами женщина лет тридцати, она в закрытом спортивном купальнике, кроссовках и приспущенных носках. Я вижу, что когда она сводит перед собой локти, лежащие на рукоятках снаряда, ее груди сдавливаются, на коже появляются вертикальные складки и на плече из-под эластичной ткани купальника высовывается лямочка лифчика. Я в смущении перевожу взгляд правее, и поймав его, девушка на бегущей дорожке вдруг мне подмигивает. Голос за кадром: "Присоединяйся к нам!" Заставка: Join me! Gym-me!
   Рамен остановился.
  -- Все! Предлагаю обсудить. Марта?..
   Они уложились в пятнадцать минут.
  -- Отлично, - подвел итог Хуберт, когда ребята выдохлись. - А теперь за дело! Стилсон и Марта - к вечеру сценарные заявки по обоим роликам мне на стол. От остальных: заявки на оборудование, макеты, павильоны, исполнителей, музыкальные и шумовые фрагменты с комментариями. Все, разбежались!
   Рамен вспомнил, что сегодня пятница, и он должен позвонить Хельге.

5

   Гуляющих в парке было хоть отбавляй - суббота, что поделаешь! Мария капризничала, сначала вовсе не хотела давать руку, нарочно отставала, то и дело оглядываясь на мать, оставшуюся стоять возле машины. Перед последним поворотом, после которого автомобильная парковка скрылась из виду, Рамен тоже обернулся. Одинокая женщина в светлом плаще подняла руку, махнула. Дочка сделала последнюю попытку вернуться, но Хуберт успел ее ухватить.
  -- Малыш, - присел он возле девочки. - Мама скоро вернется! Мы погуляем немножко с тобой, посмотрим собачек, лебедей, и снова придем к маме. Хорошо? Ты ведь у меня самая лучшая девочка, а не такая рёва-корова, как у той тети?
   Мария, уже приготовившаяся заплакать, оглянулась в ту сторону, куда отец кивнул головой, послушала, как заливается младенец я ярко-синей коляске, не поддаваясь уговорам склонившейся над ним матери, и ответила.
  -- Я не корова!
  -- Конечно, - подтвердил Рамен. - Ты не рёва и не корова! Ты самая лучшая девочка, которая всегда слушается папу и маму.
   Он привлек ее к себе, прижался лицом. Куртка дочери пахла теплой синтетикой и почему-то - пылью. И громко скрипела, когда по ткани скользнули пальцы Хуберта.
  -- Пап, тогда хватит уже сидеть! - заявила Мария, пытаясь высвободиться. - Мне жарко. Пойдем быстрей гулять и быстрей вернемся!
   Рамен поднялся. Дочка смотрела в сторону, туда, где младенец в коляске начал стихать. Они двинулись по дорожке вглубь парка.
   В этот раз хоть погода не подкачала. В прошлую субботу им пришлось просидеть два часа в кафе, потому что с самого утра зарядил первый по-настоящему осенний холодный дождик, превратив воздух в напитанную водой вату. Тогда Рамен напился кофе на целую рабочую неделю вперед, а Мария откровенно скучала, нехотя ковыряясь ложкой в пирожном и выбирая из него кусочки орехов. Хуберт уже не помнил, о чем они тогда говорили. Кажется, дочь жаловалась на Анжелу, которая отказывалась с ней играть в куклы и все время заставляла "как маленькую" рисовать на листах бумаги одни и те же домики и солнышки. И еще хвасталась, что у нее выпал зуб и ей было совсем не больно. И даже показывала щербину, где из набухшей десны уже проклюнулась полупрозрачная верхушка нового зачатка.
  -- Больше не выпадали зубки? - спросил он, желая разговорить дочь.
   Та только дернула плечом вместо ответа, продолжая вышагивать по бетонным плиткам и стараясь не наступать на стыки между ними. Походка из-за этого у нее была неровной, ей то приходилось укорачивать шаг, то растягивать его, повисая на отцовской руке. Подыгрывая, Рамен улучил момент и поднял ее выше обычного, пронеся с поджатыми ногами сразу несколько шагов. Громко шлепнув ботиночками по дорожке, Мария, наконец, рассмеялась.
  -- Это чей листочек? - подняла она еще свежий лист с волнистыми краями.
   Хуберт поискал взглядом и нашел росшее невдалеке дерево.
  -- Вон с того дубка! - показал он рукой.
   Дочь задрала голову, оценивая расстояние до вершины.
  -- Пап, чем дольше живешь - тем больше растешь?
  -- Вовсе нет, - ответил Рамен. - Это же дерево! Деревья могут расти очень долго, но потом перестают, и только становятся толще.
  -- А почему тогда мама больше меня, ты больше мамы, а деда больше тебя?
   Пришлось снова присесть рядом, чтобы, отвечая, видеть дочкины глаза. Они очень походили на его, Хуберта, и по всеобщему признанию портили лицо Марии, располагаясь слишком близко с переносицей.
  -- Все немного не так, ежик, - сказал он. - Томас ведь не мой папа, а папа твоей мамы. У меня есть собственный отец. Помнишь, мы показывали фотографию дедушки Карлоса? Я его выше, хоть и не намного. Дети почти всегда выше своих родителей. Ты, наверное, будешь больше мамы, когда вырастешь. А, может быть, станешь и выше меня, - подумав, добавил он, вспомнив, что Мария - достаточно крупная девочка для своих пяти лет.
  -- Хорошо, - ответила вряд ли что понявшая, но успокоившаяся Мария. - Когда я вырасту большой, меня все будут слушаться! А Анжелу я вообще в угол поставлю, чтобы не хозяйничала дома, - заявила она. И мстительно добавила. - Пусть только попробует маме на меня ябедничать!
   Хуберт встречал у Хельги приходившую дважды или трижды в неделю няню. Ничего особенного: ширококостная девушка лет двадцати с небольшим, в сильных очках и короткой стрижкой. Она напоминала бы безнадежных зубрил-студенток, не имеющих никаких шансов остановить на себе заинтересованный мужской взгляд, если бы не спокойная уверенность, с которой она носила не идущие ей вещи и плоскую грудь.
   Мария не любила няню за властность и непреклонность, и на месте Хельги другая мать давно попробовала бы подыскать для дочери более подходящую сиделку на те немногие часы, когда появлялась необходимость оставить дом. Но это же другая мать! Во время последней стычки с бывшей женой, вызванной просьбой Рамена оставить дочь у него до воскресного утра, ему невольно подумалось: "А нет ли между ними большего, чем отношения приходящей няни с матерью подопечной?" Случилось это, когда Анжела, успокаивая хозяйку, обняла ее за плечи, а та уцепилась за руку на своем плече, как за спасательный круг.
   Даже если и так, - думал потом Рамен, - какое мне дело? Каждый волен решать проблемы собственным способом. Она еще молода, и продолжает испытывать потребность в ласке. Как она тогда высказала мне перед разводом: "Ты снова все хорошо просчитал! Тридцать пять для мужчины - самый расцвет, у тебя есть деньги, карьера, ребенок, о котором больше не нужно заботиться, вытирать сопли и подмывать задницу! Зачем тебе женщина, которой за тридцать, у которой уже не стоит торчком грудь и появились рубцы на животе? Ты еще сможешь пару раз жениться, каждый раз выбирая все более и более молоденьких дур! А обо мне ты подумал? Подумал, что у тридцатилетней женщины с ребенком, вынужденной работать на дому, почти нет шансов снова выйти замуж? Что ей-то делать? Цеплять пьяных в баре и таскать в гостиницы?"
   Многое она тогда ему высказала, но он промолчал, потому что уже принял решение. И это решение не включало женщину, переставшую слушать его рассказы о работе, укладывающуюся спать в десять вечера и соглашавшуюся на близость только в санкционированной церковью позе. А отказ заниматься сексом при свете? Ну хорошо, она стесняется подурневшей фигуры, но появившаяся одновременно брезгливость к другим формам занятий любовью! Это ее непрерывное прислушивание - не проснулась ли дочь в соседней комнате, этот стыд за чрезмерное выделение влаги, эта торопливая пробежка в ванную, чтобы мгновенно смыть всякие следы пребывания в себе мужа и восстановить стерильность кожи!
   Да, ему тридцать пять и он любит свою дочь. Но он работает как вол, он зарабатывает деньги, много денег, и хочет возвращаться домой как на праздник, а не как в монашескую келью! Ему унизительно слышать при каждом вынимании из шкафа бутылки коньяка: "Ты становишься похож на дядю Улофа!" Законченного, к слову сказать, алкоголика, причем не по родственной линии Хуберта. Ему и сейчас приходится еженедельно выпрашивать разрешения увидеться с дочерью и чувствовать при этом себя виноватым. Как будто он не оставил при разводе отличного нового дома, платить за который продолжает и сейчас, и будет платить еще пару лет даже в лучшем случае! Как будто он не делает взносов на будущую учебу Марии, как будто регулярно не подбрасывает Хельге возможность подзаработать на бизнес-переводах для Агентства!
   И все-таки тогда, увидев полуобнявшихся Анжелу с его женой, он испытал ревность. Он сдержался, даже услышав от Хельги: "Нет, ты должен привезти Марию к нам, и не позже двух часов!" Она сказала "к нам", имея в виду себя и Анжелу. Тогда он смолчал, но, возможно, и не затихающий конфликт Марии с няней вызван той же причиной? Ревностью дочери к матери, которая разрешает посторонней женщине вести себя в доме хозяйкой? Может быть...
   Вода в искусственном озере, к которому они подошли, была мутная и тяжелая как отработанное моторное масло. Странно было видеть на ней вполне довольных жизнью лебедей, вздрагивающих крыльями, хрипло гогочущих, ныряющих в воду длинными шеями и остающихся при этом девственно белыми.
   Они приблизились к невысокому гранитному бортику, окаймлявшему озеро, с минуту молча наблюдали за птицами.
   Шагах в десяти от них остановилась целая семья. Младший из двух сыновей, сгорбившись, восседал на плечах рослого блондина, придерживаемый им за коленки и вцепившись в волосы отца. Старший, вытребовав у матери круглую булку, вырывал из нее куски и, широко размахиваясь, кидал в сторону одинокого лебедя. Судя по прищуренным глазам и жесткому рту, птица интересовала его как мишень, нежели объект кормления, но лебедь плавными толчками и скольжением уходил от прямых попаданий, и тем вызывал в мальчике еще большее раздражение. Наконец, уже в полном отчаянии, мальчик швырнул весь оставшийся кусок, неминуемо угодивший в голову лебедя, если бы не его змеиное движение шеей. Сорванцу оставалось только наблюдать, как птица с демонстративным пренебрежением повернулась к нему хвостом и начала отщипывать размокающий хлеб, извлекая из воды и рывками надевая на него глотку.
  -- Мальчик злой! - звонко сказала Мария, хлопнув рукой по пыльному бортику.
   Хуберт опасливо покосился в сторону семьи, чье чадо было оценено. Никакой реакции: мальчик отвернулся в сторону, мать крепко держала его за воротник.
  -- Хочешь тоже птичек покормить? - наклонился к дочери Рамен.
  -- Хлеба нет! - Мария продемонстрировала пустые ладошки.
  -- Если хочешь - найдем!
   Он повел ее вдоль озера, мимо скамеек, занятых стариками с газетами, молодых мам с колясками и вязаньем, озабоченных обилием запахов собак на длинных поводках. Пройдя пару десятков шагов, они нашли скучающего человека в форменной куртке Центрального парка, стоявшего под зонтом у металлической тележки на колесиках. Отдав несколько центов за черствую булку с присохшими зернами кунжута, он вернулся с дочерью к озеру, потратив следующие четверть часа на попытки подманить лебедей к берегу. Птицы держались настороженно, внимательно глядели на них одним круглым черным глазом, рывками поворачивались другим, меняя галсы, но на расстояние вытянутой руки ни одна из них не приблизилась. Марии скоро наскучило однообразное занятие, и неискрошенный остаток хлеба пришлось бросить в воду возле парапета, где он занял место среди бурых листьев и почерневших от воды веточек.
   У них оставалось чуть меньше часа, и Хуберт вывел дочь из парка наискосок, к ярко освещенному стеклянному кубу Toys "R" Us. У входа в магазин их окружили клоуны, громоздкий Микки Маус подарил Марии леденец на палочке. Внутри пришлось покрепче сжать руку девочки, чтобы не оказаться с ней разделенным. Рамен держал курс на знакомый ему отдел.
   Заглянув в несколько проходов, Хуберт заметил в конце одного сидевшую на корточках невысокую девушку в длинном черном свитере и джинсах. Не задерживаясь возле полок, заставленных и даже заваленных яркими игрушками, он почти протащил дочь к Катерине.
  -- Привет, - крикнул он еще за несколько метров.
   Девушка, поправлявшая надетые на кукол ценники, быстро обернулась на голос.
  -- О-хо-хо, кто к нам пожаловал! - воскликнула она, оставаясь на корточках. - Ну, иди сюда, малыш! - и раскинула руки, как будто ожидая, что Мария бросится к ней в объятья.
   Естественно, Мария никуда не побежала, а вполне чинно подошла и поздоровалась.
  -- Привет, Кэти, ты снова работаешь?
  -- Что поделаешь, малыш! - улыбнулась девушка, расстегнула вязаную шапочку дочери Хуберта и подула на ее прилипшие ко лбу влажные волосы. - Совсем испарилась!
   Мысленно чертыхнувшись на свою невнимательность, Рамен подошел ближе, протянул руку, чтобы потрепать Марию по голове, но Катерина передала ему шапочку.
  -- Сунь в карман, а то потеряете!
   Потом одним движением распустила куртку девочки, поднялась над ней, подтянула сползшие рейтузы, оправила кофточку.
  -- Ну вот, теперь ты готова!
   Она взглянула на Рамена, и тот в очередной раз поразился мгновенно охватившей его нежности. Привыкнув мыслить образами, после одного из свиданий он сравнил себя с кусочком рафинада, упавшим в горячий чай и медленно осыпавшимся на дне чашки, истаивая в плотные прозрачные струйки. Это было сродни ощущению от прикосновения к собственной дочери, со знакомо пахнувшей теплой кожей и колотившимся внутри маленьким сердечком, и поначалу даже пугало.
  -- Покажи ей самое лучшее, - попросил Хуберт девушку.
  -- На сколько мы можем рассчитывать? - та взглянула вниз на Марию и стала раскачивать ее руку. - Папа при деньгах сегодня, или попрошайничать будет?
  -- В пределах пятидесяти евро, - сказал Рамен, достал из бумажника купюру и передал Катерине. - А я поброжу возле моделек, чтоб не путаться под ногами и не докучать болтовней!
   Когда дамы помахали ему на прощанье и отправились за покупками, Хуберт повернул в противоположную сторону, к игрушкам для старших возрастов. Найдя застекленный стенд с масштабными моделями военной техники, Рамен медленно двинулся вдоль него, рассматривая длинноствольные "Пантеры" и "Тигры", пузатый американский "Першинг" и русский многобашенный Т-35. Выглядевшие стальными, на самом деле модели были почти невесомы. Хуберта восхищало трудолюбие сборщиков, способных потратить многие часы, дни и месяцы на скрупулезное обтачивание и склеивание мелких деталей, корпусов и траков, тщательное грунтование и окрашивание поверхностей. Имитировались даже вмятины от попаданий снарядов, сколы краски, комья земли, налипшей на гусеницы.
   Муравьиное трудолюбие создателей не могло не изумлять, и оно же вызывало у Рамена жалость. Какие колоссальные затраты времени и сил! И - изделие, способное только стоять в закрытой витрине, которое боязно взять в руки из-за хрупкости, и уж тем более - отдать играть ребенку.
   Нет, он предпочитает удивлять людей другими способами! Взять, к примеру ролик Симановски. "Легенда!" - кричал Ян на обсуждениях. - "Людям нужен аромат столетий, они заспались в рутине и обыденности, они хотят романтики!" И швырял на стол карандаши, психуя от непонимания коллег. И сделал стартовый продукт проекта. Рамен с удовольствием вспомнил чувство ускоряющегося полета, когда срезавший с древесного пня связку грибов старик-индеец передавал ее молодому соплеменнику, тот - стоявшему в этих же джунглях испанцу в средневековом костюме с буфами на плечах и стальном нагруднике, тот - в следующие руки, потом в следующие... Кадр укрупнялся с каждой передачей до последних женских рук, кладущих грибы в холодильник и закрывающих дверцу. "Новинка из глубины веков" - десять баллов!
   И непроницаемое лицо Патрика Ли на кулинарном шоу, объясняющего туповатому ассистенту, что варить грибы нужно именно тридцать секунд, иначе они начнут разваливаться под ножом как мокрая туалетная бумага, а не резаться в тончайшую лапшу. А его же, Патрика, способ жарки грибных чипсов во фритюре? А сэндвичи с ломтиками маринованных грибов, колечками сладкого лука и розовой ветчиной? А грибные роллы с огурцом и соевым соусом? Да после этого упаковки "Когумело" сметали с прилавков к пяти вечера и заваливали администрацию супермаркетов жалобами на нехватку продукта!
   Рамен довольно улыбнулся. У него была настоящая работа, занимавшая мысли пять дней в неделю по шестнадцать часов каждый, а иногда и прихватывающая выходные. Он - настоящий профи в своем бизнесе, и, хотя никогда не будет знать точных оттенков краски, покрывавшей броню танков Африканского корпуса Роммеля, обделенным себя не чувствует. Каждый достигает совершенства на собственном месте, и потолок у каждого свой.
  -- Пап, - дернули его за плащ. - Мы уже все!
   Рамен обернулся, увидел подле себя Марию и придерживающую ее за плечи Катерину.
  -- Вы? - удивился он. - Так быстро?
   Катерина покачала головой и Хуберт в панике взглянул на часы.
  -- Ого! Да мы уже опаздываем к маме! Купили что-нибудь?
   Катерина приподняла красочный пакет с громоздкой коробкой внутри.
  -- Ну, давайте, хвастайтесь! - потребовал Рамен.
   Им пришлось достать и развернуть покупку - забавного ежика в полторы ладони длиной, курносого и с упругими светлыми иглами.
  -- А почему ежик? - спросил Рамен, беря игрушку в руки и оглядывая ее со всех сторон.
  -- Как почему? - возмутилась Мария. - Ты меня как называешь? Ежиком! Вот я и купила себе дружка.
  -- А почему иголки белые? - не унимался Хуберт. - Блондин? Или он уже старый и седой?
  -- Сам ты седой! - обиделась дочь. - Ничего в игрушках не понимаешь! Смотри! - и она как-то по-хитрому нажала на черную пуговку ежиного носа.
   Рамен чуть не выронил из рук игрушку, когда она вздрогнула и начала сворачиваться в клубок. Почти сразу еж превратился в переливающееся разноцветными огнями чудо - каждая его иголочка оказалась световодом.
  -- Ух ты! - восхитился он. - И сколько такая радость стоит?
  -- Сорок девять девяносто девять, - сообщила Катерина. - Еле карманов хватило, чтоб сдачу рассовать!
   Они начали прощаться. Рамен хотел воспользоваться случаем и договориться о встрече вечером, но в присутствии дочери посчитал разговор неудобным. Катерина сама решила проблему, готовя девочку к выходу на улицу.
  -- Напомни мне адрес, - попросила она, глядя на Рамена снизу вверх над плечом Марии.
  -- Виргаттан, восемнадцать, - ответил он. - А что?
  -- Да матушка уже достала своим нытьем, хотела хоть вечером от нее отдохнуть!
  -- Хочешь приехать? - не поверил Хуберт.
   Они встречались несколько месяцев, но до визитов дело не доходило. Мать Катерины отличалась весьма вздорным характером, а от посещений дома Хуберта девушка всякий раз уклонялась. Как правило, программа их встреч исчерпывалась перемещениями между кафе, прогулками в парке и плаваньем на речных трамвайчиках. Единственный раз они решились потратить два часа на кинотеатр и с трудом высидели вязкий немецкий фильм в стиле девяностых годов прошлого века. Нравственные мучения студентки - отдаться или не отдаться влюбленному в нее сокурснику - почему-то всякий раз охватывали ее под клиентами, обслуживание которых позволяло продолжить учебу. Чередование цветных воспоминаний с черно-белыми натуралистическими кадрами показалось Рамену слишком наивным и прямолинейным, а Катерине испортило настроение на остаток вечера. Больше они таких попыток не повторяли.
  -- Ты у нас богатенький Пиноккио, - сказала Катерина, поднимаясь. - Потому с тебя вино и мясо. Хорошего мяса сто лет не ела - такого, чтоб одним куском и чтобы большим ножом резать! Справишься?
  -- Спрашиваешь! - не сдержал улыбки Рамен. - Ты только не передумай!
  -- В шесть часов, Виргаттан, восемнадцать!
   Он очень хотел поцеловать ее на прощанье, хотя бы по-дружески в щеку, но только поднял руку: "Пока!"
   Марию пришлось взять на руки - так выходило намного быстрей. Слегка запыхавшись, он вышел к стоянке с опозданием не больше десяти минут, но машина Хельги уже стояла на месте. Не доходя нескольких шагов, Рамен спустил дочь на землю: "Ну, давай теперь ножками!", и попытался привести свой внешний вид в порядок.
  -- Привет, вот и мы! - сказал он у открытой дверцы. - Долго ждешь?
   Жена отложила книгу, взглянула на него поверх очков.
  -- Полчаса! Вы не слишком-то торопились... - Взглянула на огромный магазинный пакет в свободной руке Рамена. - Тратил деньги на любимую дочь или решил попутно прибарахлиться?
   Хуберт отпустил Марию, открыл ей заднюю дверь, подсадил, пристегнул в детском кресле, положил рядом покупку.
  -- Зря ты начинаешь... - сказал после. - Дочь купила нового дружка.
  -- Друзей не покупают! - отрезала Хельга, загибая в книге страницу уголком.
   Хуберт терпеть не мог этой ее привычки, но сделал вид, что не заметил демонстрации.
  -- Что читаешь?
  -- Учу португальский.
  -- Заказ на Коэльо? - решил щегольнуть он своей эрудицией.
  -- Все, что он написал, давно переведено на шведский! - усмехнулась Хельга. - А о Камоэнсе и Пессоа ты, конечно, не слышал?
   Хуберт неопределенно пожал плечами - первая фамилия была смутно знакома.
  -- Не напрягайся! - посоветовала жена. - Никто из них о сегментировании рынка и каналах сбыта не писал, а больше тебе ничего не интересно!
   Мария вертелась в своем кресле. Наверное, ей нетерпелось быстрей оказаться дома и поиграть с новой игрушкой. А, может, просто хотелось в туалет.
   Хельга завела двигатель, тыкала указательным пальцем в экран, указывая маршрут.
  -- Ну что, до встречи через неделю? - спросила она, не глядя.
  -- До встречи! - ответил Рамен.
   Боковое стекло медленно поднялось, отрезая от него бывшую семью. Хуберт не стал дожидаться, пока "Вольво" вырулит со стоянки, и пошел искать свою машину.

6

   Он вошел в дом и придирчиво потянул носом. Нет, никаких неприятных запахов: мусор вынесен, посуду после завтрака он успел помыть.
   Выставил из пакета купленные по дороге две бутылки вина, холодный сверток с мясом, поддончики со свежим сыром и "Когумело", пакет молока. Разулся, снял плащ, не переодеваясь в домашнее, обошел весь дом, составляя план работ. Холостяк есть холостяк, невесело признал Рамен, замечая то, на что еще вчера не обратил бы внимания. Унитаз недели три не чищен - на фаянсе образовался желтый ободок налета, никелированные краны помутнели, в сливном отверстии ванны - волосы, возле кровати - забытый носок, на кухне закончились бумажные полотенца, росшие на подоконнике в зале кустики домашних роз окончательно запаршивели, сдавшись паутинному клещу. А успею? - мелькнула было паническая мысль, но Хуберт прихлопнул ее как зудящего над ухом комара - только мокрое место осталось. Некуда отступать, - сказал он себе, - такой случай выпадает нечасто! И поправился, вспомнив Катерину, - раз в жизни!
   За час он справился с гостевой спальней. Ей никогда не приходилось пользоваться, и - Хуберт очень на это надеялся - не придется открывать и сегодня, но пыли там хватало. Он начал чихать сразу, едва успев включить пылесос и чихал до самого конца. Чихал, когда мыл пол, стоя на коленях, когда наскоро протирал окна, когда менял постельное белье и засыпал в стиральную машину порошок. Только закрыв в первое вычищенное помещение дверь, Рамен, наконец расслабился - судорожно набрал полную грудь воздуха, чтоб разразиться очередным "А-а-пчхи!" и смог спокойно выдохнуть.
   Победу стоило отпраздновать, а боевое настроение - закрепить. Поэтому он позволил себе открыть банку пива, одну из двух, оставшихся в холодильнике с Пасхи.
   В половине шестого он закончил. Гремела музыка, в духовке брызгалась жиром нашпигованная морковкой и рубленым луком свинина, комнаты блистали чистотой, а поясница ныла от усталости. Пиво он уговорил все, но хмеля в голове не ощущалось. Оставалось приготовить гарнир к мясу и переодеться, и Рамен, взглянув на часы, выбрал последнее.
   Звонок застал его в носках и свежевыглаженной рубашке, еще чуть влажной от утюга и потому липнувшей к телу. Хуберт рывком натянул джинсы, бросился к входной двери, на бегу застегивая молнию, открыл. Это была Катерина, в боевой "свиданческой" раскраске, куртке с откинутым капюшоном и со спортивной сумке в руке. Напряженное, чуть испуганное выражение лица исчезло, едва она его увидела.
  -- Здравствуйте! Девушку на вечер заказывали?
  -- Приве-ет! - Рамен отступил, впуская ее, включил свет в прихожей. - Запыхалась? Быстро нашла?
   Катерина шагнула внутрь, разжала руку, бросив сумку возле порога, потянулась к нему. Рамен быстро начал целовать ее в лоб, скулы, уши, прижал к груди.
  -- Черт подери, я уже начал сомневаться, что ты придешь!
   Она сначала с удовольствием подставлялась под быстрые поцелуи, потом отстранилась.
  -- Дверь прикрой!
   Он вспомнил, что в первом порыве забыл о полуоткрытой входной двери, в проеме которой они были прекрасно видны с улицы на фоне освещенной прихожей.
  -- Хорошо, только ты не стой у порога, раздевайся!
   Конечно, он не дал ей раздеться самостоятельно. Захлопнув дверь, начал суетиться, принимать куртку и искать для нее плечики в шкафу, помог снять туфли, подсунул свои тапочки: "Надевай, пол холодный, я еще не включал отопление!". Они снова целовались, а в доме продолжала греметь музыка, и лампочки бра отражались в высоком зеркале, освещая средних лет мужчину с взлохмаченными волосами, держащего в объятьях вчерашнюю школьницу в мужских тапочках.
   Катерина не переставала его удивлять.
  -- Слушай, - выдохнула она, едва его захват ослаб. - Все это здорово, но ты так далеко живешь!
  -- Ты к чему это? - спросил Рамен сквозь звон в голове, глядя в медленно проясняющиеся глаза девушки.
  -- Я бы знала заранее - на автобус села, а так за такси почти дневную зарплату выложила!..
  -- Я не отпущу тебя, - пробормотал он, почти не понимая смысла слов.
  -- Куда деваться... - вздохнула Катерина. - Матери я обещала завтра не позже трех явиться!
   И так ему хорошо стало, так легко, что больше он не стал думать, а просто взял ее на руки и, не обращая внимания на шлепки свалившихся с ног Катерины тапок, унес ее в спальню. Там, в желтоватом сумраке от проникавшего в окно вечернего сентябрьского солнца, Рамен стянул с девушки затрещавший сухими искрами свитер, сдернул джинсы и разделся сам. Потом они сплелись поверх покрывала, пытаясь ощутить каждой клеточкой своей кожи прикосновение чужой кожи и пропитаться ее запахом. И еще он продолжал целовать ее там, где всегда целовал и там, где всегда хотел целовать, превозмог сопротивление на пути к влажным подмышкам ("Олени обожают соль!" - убеждал он, "Мне смекотно!" - отбивалась она) и к пальцам на ногах. И когда она, наконец, сказала: "В меня сегодня опасно!", он знал, куда протянуть руку и не ошибся, взяв припасенное полгода назад.
   Мясо чудом не успело подгореть, когда они появились на кухне - раскрасневшиеся, с припухшими веками и ватными ногами.
   Чтобы не усложнять жизнь, решили накрыть тут же, благо кухня вполне позволяла. Рамен, еще не вполне очнувшийся от происшедшего, занялся спасением мяса, ставил на плиту кастрюлю для варки грибов, открывал вино и показывал Катерине, где и что у него лежит. Она мыла и резала овощи, сервировала стол.
   Вскоре он ей только мешал, поскольку, в одном свитере на голом теле, Катерина слишком привлекала внимание. Рамен то обнимал ее сзади, вдыхая от макушки девушки запах волос, то опускался на колени и принимался целовать подколенные ямочки, то заставлял обнимать себя, и она обнимала локтями, уткнувшись лицом в шею и держа за его спиной обрезок огурца и мокрый нож.
   Когда закипела вода, Рамен опустил в нее связку грибов и прыснул со смеху, подсаливая. Ни с того ни с сего, ему вспомнился месячной давности звонок Брюнквиста, научного консультанта Агентства. "Слышишь, Хуберт, - оглушительно просипел он в трубку (Гарри всегда подносил телефон так близко к губам, что собеседникам приходилось держать трубку на расстоянии от уха - иначе слов было почти не разобрать) - в Пекинском университете замутили проект с биологическими исследованиями ваших грибов". "И что?" "Они явные афродизиаки!" "Это опасно?" - спросил Хуберт. "Болван! - хохотнул Брюнквист. - Они стимулируют половое влечение. У них лабораторные крысы стали трахаться как кролики!" "Здорово! - отреагировал Рамен. - На это можно ссылаться? Материалы опубликованы?" "Только в университетских сборниках. И, слышишь, Хуберт..." "Да?" "Крысят рождается меньше. Они здоровые, более крупные и активные, но их меньше!" "Намного?" "Раза в полтора!" "Такие крупные?" - не поверил Рамен. "Настолько меньше!" - поправил его Брюнквист.
   Со ссылкой на эти данные, только чуть приукрасив и опустив про сокращение приплода, его лаборатория разместила пару статей в журналах по домоводству и заметку в одной тиражной газетке, специализирующейся на "клубничке". Продажи выросли еще на восемь процентов. Покупатель оценил.
   Он тут же рассказал эту историю Катерине, и они посмеялись над "Фудс Интернейшнл", продающую грибы явно дешевле, чем они того заслуживают.
  -- За встречу! - поднял бокал Рамен, когда они уселись за стол.
  -- За самую первую встречу! - ответила Катерина.
   И они выпили. И резали мясо большим и очень острым ножом - гордостью хозяина дома, и пробовали грибную лапшу, которую Брюнквист обозвал "афродизиаком", а им она понравилась. Непрерывно смеялись. Хуберт рассказывал всякие смешные вещи про свою работу, а Катерина передразнивала покупателей и изображала "восемь типичных лиц детей в магазине игрушек".
   И когда перебрались в спальню, на уже расстеленную постель, она его подначила: "Ну, надеюсь, я узнаю этой ночью, каково крольчихам?" А он ответил: "Пусть пока будет еще вечер, а ночь начнется только когда мы уснем!" На что Катерина потянулась, показывая в теплом свете ночника себя всю и сказала: "Тогда этот вечер должен быть долгим. Я очень его ждала!"
   Вечер действительно был очень долгим, и закончился он в половине девятого утра. А ночи у них совсем не было.
  

1

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"