Против ожидания, главком Тутир не спорил. Адмирал Сизз сухо доложил о ходе подготовки Северо-западного флота к операции прикрытия, перечислил выделяемые силы и средства: авианосная группа в составе БАК "Ай-Гатт", вертолетоносца "Мури-тай", крейсеров "Ай-Кир" и "Ай-Муттан", пяти эсминцев, четырех ударных подводных лодок. Обозначил крайние сроки готовности к походу и вскользь посетовал на ожидаемое ухудшение погоды во второй половине месяца листопада. Туттир слушал Сизза внимательно и ни разу не перебил докладчика вопросами и замечаниями, хотя по плотно сжатым губам и заметной бледности крыльев носа над щеточкой усов было ясно, что внешнее спокойствие дается ему нелегко.
Ак-Кубб по давней своей привычке расхаживал по кабинету с зажженной сигаретой и маленькой серебряной пепельницей в виде рыбки. Шагов Первого Друга было не слышно: армейские шнурованные ботинки с подошвой из вспененного полиуретана тонули в ворсе габаханского ковра ручной работы.
--
А ты что скажешь, друг Магбас? - негромко спросил Ак-Кубб, остановившись за спиной главкома и обратившись поверх его головы (и словно даже от его имени) к командующему Вторым Юго-восточным флотом.
--
У меня нет возражений, - поднялся было тот, но Ак-Кубб плавным движением пепельницы в левой руке разрешил отвечать сидя. - Удурране, конечно, возбудятся и начнут давить на Каларию и ее среднеморских союзников, чтоб затруднить движение нашей эскадры, но появление группы Муттали в северной акватории должно спутать им карты...
--
Хотелось бы верить, - заметил Ак-Кубб, выдохнув струйку дыма. - Однако командование славного Среднеморского флота по-прежнему сомневается?
--
Флот выполнит поставленную задачу! - глухо ответил Ак-Карт, встав "смирно" вполоборота к Первому Другу. - Эскадра готова начать движение немедленно, увольнительные на берег по флоту отменены со вчерашнего дня, горючее, вода и продовольствие приняты в полном объеме.
--
Прекрасно, - кивнул Ак-Кубб. - Однако, жаль, наверное, надолго расставаться с "Ай-Нурри"? Мы еще не забыли, как вы радовались этой обновке...
--
Авианесущий крейсер - не обновка, Первый Друг! - отрезал адмирал. - Вместе с "Ай-Мутани" и "Ай-Азни" он составляет основу ударной мощи флота, и я остаюсь при мнении, что столь сильное его ослабление даже на полугодовой океанский поход является ошибкой!
Ак-Кубб молчал, докуривая сигарету. На Ак-Карта он не смотрел, делал вид, что сильно занят проблемой: хватит или не хватит ему сигареты еще на одну затяжку. Потом медленно раздавил ее в серебряной рыбке, вздохнул.
--
Похвально, друг Тамир... Весьма похвально, что так сильно заботишься о мощи Среднеморского флота. Понятно: некому больше о нем позаботится, ни у кого душа не болит. Ну что спросить с рабочих нуррийских верфей - сляпали за три года свое корыто, да и забыли о нем! И металлурги Добара, что сталь для него плавили, тоже, поди, животы набили и арой залили. И махарские турбиностроители, и тулугайцы, что для авианосца строили "Драконов" - все только о низменном помышляют. Один ты, друг, о флоте! Похвально...
Ак-Карт побледнел, вслепую нашарил край стола, ухватился за него правой рукой до онемения пальцев.
--
А мы не будем с тобой спорить, друг Тамир, - тихо закончил Ак-Кубб. - Нам образование не позволяет вести с тобой аргументированный спор. Мы лучше попросим адмирала Тутира описать текущую ситуацию в Среднеморском бассейне с точки зрения потенциальных угроз. Коротенько так, буквально в трех словах...
--
Есть дать анализ обстановки! - встал главком, толкнув назад стул.
Ак-Кубб медленно двинулся, обходя длинный стол и заставляя Тутира поворачиваться вслед за ним. Оказавшись с противоположной стороны, за спинами командующих Юго-восточными флотами, он остановился.
--
То есть ты полагаешь, друг, что прямых и непосредственных угроз нашему среднеморскому побережью в данный момент не существует?
--
Так точно, Первый, в данный момент - не существует!
--
И дальний поход восьмивымпельной группы ситуацию не обострит? - настаивал Ак-Кубб.
--
Сам поход ровно ничем не грозит, - сдержанно ответил Тутир. - Но вкупе с маневром Северо-западного флота и почти синхронным выходом Второго Юго-восточного с базы в Камарре при направлении на Урайю... Боюсь, что удурране занервничают!
--
А ты не бойся за удурран, - посоветовал Ак-Кубб, сделал паузу и продолжил. - Вижу, нам очень повезло с адмиралами. Один за судьбу Среднеморского флота день и ночь переживает, второй о удурранских нервах печется! А вот есть намерение морского ежа им в штаны сунуть. "Дружеский визит трех крейсеров с небольшим эскортом на теплый остров Зюдамей" - как скажут наши вещатели в мировой эфир. И четыре адмирала, включая начальника Главного штаба флота, против этого плана возражений не имеют. Как же быть в такой ситуации, а, друг Тутир? Бывает так, чтобы двое увидели пятна на солнце, а пятеро не разглядели? Или, может быть, мы совсем одряхлели умом и телом, и стоит внимательней прислушаться к молодым военным? Не хватает вам внимания, друг Тутир?
--
Внимания достаточно, Первый, - выдавил главком, - не могу жаловаться.
--
Это хорошо, что ты не жалуешься. Может, и плакать не придется, - обронил Ак-Кубб и направился к своему стулу. - Что ж, друзья, на сегодня мы, пожалуй, закончим...
Едва за последним офицером закрылась дверь, он раскрыл блокнот и уточнил расписание. Потом поднял разговорную трубку.
--
Амат? Запускай ребятишек...- и потянулся было к пачке "Дулуза", да вовремя спохватился, отодвинул соблазн подальше.
Вошли трое ладных ребят - ладных и крепеньких, каких всегда отбирали в подводники. Двое северян, различающихся разве что цветом волос, а третий с явной южной кровью - тот самый Рравил Ан-Нази.
--
Привет, привет орлы! - поднялся навстречу Ак-Кубб. - Как долетели, как спалось на новом месте?
--
Спасибо, Первый Друг! - не хором, но дружно ответил экипаж "Ай-Ган Тахрири".
--
Воды нам. Со сладким льдом и лепешками! - приказал Ак-Кубб не спешившему закрывать дверь секретарю.
--
Там и здесь, Первый!
Коснулись руками. Будущие пустолетчики представлялись, но Ак-Кубб, вот уже несколько лет принявший обычай отводить утром не менее часу на изучение или освежение в памяти справок на ожидаемых в течение дня посетителей, знал их кратенькие биографии назубок. "Родился... в семье... обучался у... трудился на... характеризуется наставниками... имеет привычки... замечен в..." - формулы составления этих справок одинаковы, да разное от них остается впечатление.
Северянин - тот, что с зелеными глазами - смущенно кашлянул.
--
Пока испытуемый, Первый Друг!
--
Давно?
--
Второй год.
--
А остальные - уже?
--
Еще в училище, - смутились Ан-Нази и второй бледнокожий, избегавший смотреть в сторону Первого.
--
Вот перестраховщики! - показательно рассердился Ак-Кубб. - Технику в три миллиарда даней они могут доверить молодежи, а серебряный значок с эмалью - нет. Поручить государственное задание первостепенной важности - опять же могут, а самим поручиться за ту же блестящую молодежь - снова нет! Это какой подход, по-вашему - государственный? И сколько могут в нашей партии чиновники, мелкие эгоистичные шкуры свою волю диктовать? А? Я вас спрашиваю!
--
Не все так просто... - решился возразить Ан-Нази, а зеленоглазый (звали его Уффи Тилим аб Судык - и родной городок его, Судык, стоявший на берегу Северного моря, Ак-Куббу был хорошо знаком) отмолчался.
Бросив в его сторону короткий взгляд, Первый снова поразился, насколько тот знакомо поджимает верхнюю губу, одновременно выпячивая подбородок. Слишком много совпадений - зеленоглазый Тутир делает также, и он тоже из Судыка.
--
Думаешь, сложно? - вернулся Ак-Кубб к реплике Ан-Нази. - А я вот простой человек, и никогда не пытался себя за сложного выдавать. И слов длинных не люблю - прямо скажу. Длинные слова, знаешь, кто любит? - усмехнулся он.
--
Кто?
--
Те, кто соображают медленно и в себе сомневаются. Они пока многосложные слова произносят - сами думают, что же дальше плести, как смысл затуманить до полной невозможности разоблачить их собственную глупость...
Амат внес большой поднос с кувшином, стаканами, пиалой с желтоватыми кубиками льда, блюдом тонких пресных лепешек. Первый подождал, пока наполнятся и расставятся стаканы, подцепил льдинку, мягко свалил ее с ложечки в воду. Тяжелые медовые струйки потекли ко дну.
--
Давайте смелей, друзья! - поощрил скромничающую Ак-Кубб молодежь. - Там, куда вы отправитесь, ни свежей лепешкой, ни родниковой водой не разживешься!
Показывая пример, сам свернул лепешку трубочкой, с удовольствием откусил.
--
Значит, насколько мы расстаемся?
--
Восемь лун в один конец, Первый, - отозвался Ан-Нази, - точнее, двести пятьдесят семь суток!
--
Долго, - кивнул Ак-Кубб. - И там еще сколько-то, на орбите, да обратный путь... Что Главный-то конструктор говорит? Как там его зовут, напомните!
Ан-Нази открыл было рот, но Тилим из Судыка успел его опередить.
--
Главный - он и есть Главный, друг Ак-Кубб.
--
Верно, - усмехнулся Первый. - Как же я запамятовал... Ну, а сами-то как, не тушуетесь? Первыми ведь летите, никто из человеков там не бывал, куда страна вас отправляет!
--
Не с чего нам тушеваться, - ответил за всех южанин. - Кто вечно сомневается, тот никогда не начинает. Есть такая пословица: "Где дыра -- там ветер, где лодырь -- там и разговоры". Нам болтать и сомневаться некогда - дело нужно делать, победами правоту доказывать!
--
Верно говоришь, - кивнул Ак-Кубб. - И на жизнь смотришь правильно. Вот, по секрету вам скажу, - он понизил голос и наклонился к столу. - Ваш полет - великое дело, но и задача трудная. Пусть удурране попусту небо дырявят, да сараи свои на орбиту выводят. А мы сразу к Аллинору махнем! Есть на нем Плато Удурра, так можете себе представить, как они взовьются, коль вы наш звездно-сабельный флаг в самую серединку того плато воткнете? Это ж не просто им ёж в штаны - целый моток колючей проволоки под задницу! И пусть дальше пыжатся со своей орбитальной программой, пусть телескопы свои строят и хлам этот за облака отправляют. Аллинор! Трускар! Мериптан! Вот настоящие цели для нашей страны. Не то, что можно - то, что нужно. На пределе возможностей и за их пределы! И еще скажу, совсем уж по секрету... - он почти потянулся через стол, точно желая соприкоснуться с подавшимися навстречу пустолетчиками головами. - К вашему возвращению мы планируем завершить подготовку абсолютно фантастического проекта. Пролет сквозь хромосферу - можете представить? А ведь уже начаты работы! Защита от радиации, от температуры - все решается и найдет применение в военной технике. Неуничтожимые танки, несбиваемые ракеты, подводные лодки, погружающиеся в многокилометровые глубины океанов - чувствуете размах? Еще 10-15 лет, и остальные страны к нам на брюхе приползут, в вассалы проситься станут - это я вам говорю, Ак-Кубб!..
Проводив гостей, он допил степлившуюся воду, оторвал и без удовольствия сжевал кусочек лепешки. Снова закурив, потянулся к разговорной трубке.
--
Амат, соедини меня с Ас-Сапом...
За минуту, пока потрескивание разрядов в мембране ничтожным образом отражало деятельность людей по отысканию советника, Ак-Кубб успел в тысячный раз подумать, сколь много зависит от одной его воли, от настойчивости в выработке единственно верных решений, в отыскании и расстановке на ключевые позиции лучших и преданных специалистов. Все остановится, загниет и погрузится во мрак: армия, промышленность и сельское хозяйство, наука и образование, медицина и освоение космоса. Стоит лишь отойти от рычагов управления страной, расслабиться, подав пример окружающим, спрятать за спину плеть и дать зачерстветь лепешке. Он, подобно сказочным тысячеруким дэвам, контролирует все процессы, практически держит всю эту махину на своих плечах, и нет ему в стомиллионном государстве замены.
--
Слушаю, Первый Друг! - раздался, наконец, в трубке голос Ас-Сапа.
--
Долгих лет, Тиммур, - заговорил Ак-Кубб. - Прости, что отвлекаю, но имею нужду в решении мелкого вопроса...
--
Слушаю, - повторил советник, старый и преданный друг.
--
Были у меня ребята, что планируются послезавтра на "Ай-Ган Тахрири", так вот один показался мне знакомым...
--
Кто?
--
Тот, что из Судыка. Ты в курсе?
Тридцатисекундная пауза свидетельствовала, что Ас-Сапу готовили справку.
--
Точно так, в курсе. Сотник, испытуемый в партию, холост...
--
Сотник - это хорошо, - прервал доклад Ак-Кубб. - А вот скажи мне, Тиммур, не приходится ли, случаем, этот Тилим не только земляком, но и родственником некоему Тутиру аб-Судыку?
--
Хм... Двоюродным племянником, кажется. Но в семью дядюшки не вхож.
--
И то ладно... Однако в полет он не пойдет - возьми, друг, на себя организацию отвода. Пусть здесь останется, под рукой. Ведь есть же резервные экипажи?
--
Как не быть! А что... с Тутиром?
--
Слишком внешней политикой интересуется адмирал. Наверное, мне перестал доверять, или времени свободного для размышлений стало много. Подготовь его перевод на другую работу, но сперва подумай. Что-нибудь по специальности подыщи. Атташе по морским делам - чем плохо? Только со страной не промахнись: пусть хоть один морской порт у нее будет. Договорились?
Доктор Содд выключил телевизор и повернулся к землянину. Давлетьянов нисколько не походил на академика: был маленьким и полным человечком с быстрой речью и нетерпеливыми движениями, одевающийся, как и все земляне, в непонятного кроя не то рубахи, не то халаты - легкие, кричаще пестрые, по колени длиной. Еще хорошо, что он надел нормальные штаны, достигавшие сандалий - переводчик его явился, похоже, в шортах и сейчас демонстрировал волосатые ноги.
--
Что скажете, друг Руслан?
Академик энергично потер лоб, виски, веки - словно отходил ото сна. Заговорил на своем птичьем языке, сэкая и цэкая. Тут же подключился помощник.
--
Да что можно сказать - скверная история. Какой из препаратов вы взяли в качестве базового - наш бэкформин? Поздравляю. Сколько сил мы положили на устранение побочных эффектов, все эти метилирования и ацетилирования, а вы - бац, и в дамках!
Содд дослушал и покачал головой.
--
Пока не понимаю.
Давлетьяров окинул взглядом зал с многочисленными экранами, показывающими изображение происходящего в десятке различных помещений, что-то спросил. Сопровождающий перевел:
--
Нас сейчас записывают?
--
Скорее всего.
--
Прекрасно. Тогда я буду говорить медленней и подробней, чтоб было что поосмыслить на досуге... - он сделал паузу. - Сколько вашему Ак-Куббу лет?
--
Шестьдесят три полных.
--
По земным меркам - около шестидесяти. А выглядит он лет на 37-38: двигается легко, соображает быстро, седины почти незаметно. То есть с точки зрения поставленной задачи - добиться омоложения - вы с коллегами добились полного успеха, с чем я, в общем, вас и поздравил. Вы одного не учли: зависимости интеллекта от физиологии. Бэкформин и без того вмешивается в работу древнейших мозговых структур, с уровня гипоталамуса, как минимум. Без этого, ясное дело, нельзя вернуть к приемлемым уровням выработку тропных гипофизарных гормонов. Но вы-то что сделали? Вам показалось мало торможения процессов старения, и даже гарантированной регрессии на 3-5 лет за счет усиления белкового синтеза оказалось недостаточно - вы матушку-природу решили обыграть на ее поле. Ба-бах ломом по всей лимбике! А что есть лимбическая система, я вас спрашиваю?
Содд промолчал, неподвижным лицом демонстрируя неуместность экзаменовки доктора медицины пусть даже и приезжим земным светилом.
Однако Давлетьянова никакое выражение лица коллеги остановить не могло, и он начал загибать пальцы:
--
Инстинкты - раз, долговременная память - два, регулирование циклов сна и бодрствования - три, стрессовые реакции, включая страх - четыре... А еще контроль базовых параметров состояния организма и прочая и прочая. И какого черта вас туда понесло с неселективным, толком не оттестированным препаратом?
--
Мы пять лет исследовали это соединение, из них два года - в клинических условиях. Полторы сотни добровольцев, более пятидесяти пациентов возрастом от сорока до восьмидесяти лет. Да, наблюдались побочные эффекты - преходящие, кратковременные - но такого явления... - Содд сунул рукой в сторону выключенного экрана, - ...такого явления не встречалось ни разу!
--
Ни разу? - переспросил Давлетьянов, едва закончил переводчик. - Ни единого случая "Петли сансары"? Кто же отбирал опытные и контрольные группы, какими принципами руководствовался?
Насчет "петли" Содд не понял, но вздохнул и принялся объяснять, по каким критериям они отбирали людей, перечислил интересовавшие нозологии. Академик вначале слушал внимательно, потом заблестел глазами и стал потирать руки. Потом хлопнул по подлокотникам кресла.
--
Ясно! Социальная психология, значит, у вас преподается, но на практике почти не применяется. Мне, во всяком случае, вполне очевидно ее полное игнорирование!
--
Она-то здесь причем? - устало спросил Содд.
Чем дольше он разговаривал с землянином, тем очевидней становился крах его надежды получить у Давлетьянова толковую консультацию по случаю Ак-Кубба. И, значит, он останется в тупике, из которого не может выбраться больше года. Крах, - понял он, - полный и окончательный крах с самыми ужасными последствиями, которые только можно себе представить. Им хорошо, землянам, - они гости здесь. Уважаемые, пользующиеся полной свободой, но - гости. Вроде старших родственников, остановившихся в тесном доме на несколько недель. Очень богатых, кстати, родственников, к тому же обещающих помощь и немалое наследство. Их приходится обхаживать, угождать, слушать высокомерный старческий бред, но лучше бы они убрались к себе на Землю со своими цветастыми рубашками, сандалиями на босу ногу, визгливым смехом и звездными кораблями в придачу. Сами бы мы разобрались в своем-то доме...
--
"Петля сансары" развивается не у всех людей, и даже не у всех пожилых, подвергнутых интенсивной терапии бэкформином. Как всякое психическое расстройство, развитие "Сансары" требует наличия предпосылок: типа нервной системы, гормонального фона, стрессовых факторов...
--
Не понимаю, - в который раз признался Содд.
--
Сансара - термин из индийской философии, круговорот рождений, превращений и смерти. Причем круговорот этот имеет характер негативный, отчего иногда называется также сетью.
--
Ну, о перерождениях я что-то читал в свое время, - успел вставить Содд.
--
Да, перерождения! - подхватил землянин. - Но каждый такой цикл зависит от всех предыдущих, а прошлое изменить нельзя, и все ранее совершенные злодеяния останутся навсегда с тобой. Порочный круг, понимаете? - Давлетьянов проиллюстрировал сказанное движением пальца. - Петля!
--
А в случае с Ак-Куббом?
--
Сколько лет он во главе государства? - вопросом на вопрос ответил землянин.
--
С 347-го... Да, одиннадцатый год.
--
Вот видите. А больше двух-трех лет на высоких административных постах держать людей не рекомендуется! Сделал дело, добился результата, отчитался - гуляй свободно, пробуй себя в других местах. Иначе происходит врабатывание, отождествление себя с управляемой структурой. Помните, надеюсь, из земной истории: "Государство - это я!" - король-солнце, Людовик XIV. А до этого были египетские цари, воплощения Бога на земле, и после будут Третий Рим и Четвертый Рейх, разнообразные фюреры, отцы и лидеры наций. Ровно по тем же причинам: добился успеха раз, удержал власть, общество оценило и ответило. А дальше порочный круг: достижения общества расцениваются как свои личные успехи, неудачи замалчиваются, подчиненным внушается мысль, что от добра - добра не ищут, провалов быть не может, потому что не может быть никогда. Внизу включаются фильтры, вверху разливается эйфория от непрерывных побед. И вырваться из сансары становится невозможно, потому что так не хочется дать себе отчет, кто ты есть на самом деле, чего стоишь без своего положения, без власти. Пока, конечно, не прозвонит будильник истории.
--
Заметили, что Ак-Кубб любит говорить "мы": мы решили, мы подумаем, нам не нравится? Кого он имеет в виду? - продолжил академик.
--
Не думаю, - хмыкнул землянин, а переводчик рассеяно перевел, одновременно доставая из кармана упаковку салфеток и утирая одной из них лоб. - Вернее, да - он подразумевает весь аппарат управления государством, считая себя безупречным выразителем его коллективного мнения и даже мысли не допуская о возможности иных точек зрения. И - с другой стороны - выпячивание личных отношений к вроде бы государственным, то есть неким объективным, казалось бы, проблемам. Помните, "морского ежа в штаны сунуть"? А "клубок колючей проволоки под задницу"? Это что, речь высшего администратора? Это элементарное проговаривание, высказывание вслух мальчишеских, хулиганских побуждений. Из того же разряда, что подкладывание кнопок на учительские стулья и издевательства над слабейшими сверстниками - неосмысленная детская жестокость!
--
Вы считаете, что Первый впадает в детство?
Давлетьянов замешкался.
--
Не более остальных мужчин. Говорят ведь, что мы до смерти остаемся детьми, только игрушки приобретаем все сложней и дороже. А ваш Ак-Кубб получил возможность играть государственным бюджетом, флотами и судьбами людей. Разница лишь в масштабе. Ну и, конечно, в том, что нормальный человек соотносит свои поступки с реальностями жизни, а Первого вы этой возможности лишили - у него не формируется долговременная память, опыт не накапливается...
Землянин вдруг вытолкнулся из кресла, прошелся вдоль сдвинутых вплотную столов, уставленных экранами, вернулся назад.
--
Послушайте, коллега... - начал он, но прервался, обменявшись с переводчиком несколькими фразами. - Давайте, подойдем к окну! - вдруг предложил он.
Содд недоуменно посмотрел в глаза землянину и понял - это нужно. Встал, одернул куртку, пошел к дальней торцовой стене, где длинная - с потолка до пола - тростниковая занавеска скрывала столь же огромное окно. Потянув за шнурок, он поднял полотно, впустив вглубь комнаты полуденный жар голубого вечером, а сейчас раскаленного добела солнца. Странная прихоть, - подумал Содд, чувствуя, как стягивается кожа лица. - Чего там смотреть? Бетон дорожек, белёсая трава, сетчатый забор...
Переводчик тем временем прилепил на стекло присоски с округлыми нашлепками, кивнул Давлетьянову.
--
То, что я сейчас вам скажу, - начал академик, и голос его зазвучал странно и безжизненно, словно сквозь несколько слоев войлока, - не попадет в запись, даже если микрофон лежит у вас прямо в нагрудном кармане. Когда будут интересоваться, что именно вы услышали, можете придумать любое разумное объяснение, а можете сказать правду - мы ничего не боимся.
Давлетьянов наклонился к стеклу, чтоб увидеть лицо доктора, и тот кивнул, подтверждая: все слышит, все понимает, но решение примет позже.
--
Вывести Ак-Кубба из теперешнего состояния мы сможем, - сказал землянин, снова выпрямившись и глядя прямо перед собой. - Нет проблемы. Два-три месяца с переводом на оригинальный бэкформин, суггестия, транквилизаторы - и он станет почти здоров. Вопрос не в нем. Вы ведь этот театр, - он неопределенно махнул рукой, явно подразумевая комплекс лабораторных зданий со всеми его сотрудниками, - неспроста затеяли. Здесь замешана большая и жестокая политика. Пока дублер... двойник Ак-Кубба, - поправился Давлетьянов, почувствовав замешательство переводчика, - раскатывает по стране, целуя морды ваших быковерблюдов и нажимая бутафорские красные кнопки новых сборочных конвейеров, - все более или менее в порядке. И сам Первый вполне счастлив - можете мне поверить на слово. Названивает по телефону, собирает совещания с обряженными в мундиры актерами... Или не актерами? - поинтересовался вдруг землянин.
--
Это особые люди. Из секретных служб, - пришлось пояснить Соду.
--
Я так и думал, - кивнул Давлетьянов. - Так вот, он вполне доволен своим положением и значимостью. Незаменимостью, я бы сказал точнее. Но после купирования этого состояния, после ухода бредовых фантазий, ему придется осознать положение, в котором пришлось находиться в течение достаточно длительного времени. И будьте уверены, что последствия этого осознания, соприкосновения с реальностью, будут для всех вас весьма печальны. Я понятно выразился? - снова выглянул он из-за груди стоявшего между ними переводчика.
--
Вполне, - выдавил Содд.
То, что решился высказать землянин, он сознавал и сам. Восемь лет работы над средством возвращения молодости - дьявол с ними, с годами, - еще есть силы вернуться и начать сначала. Силы-то есть, да будет ли возможность исправления ошибок? Память Ак-Кубба, феноменальная его память... Полностью ли она сотрется об этих месяцах пребывания в иллюзорном мире? Вряд ли. И даже если останется спутанной, на грани сомнения - было или не было - найдутся люди, с удовольствием взявшиеся ее освежить, продемонстрировать видеозаписи, блокноты заметок, стенограммы переговоров с "послами", совещаний с "министрами" и "военноначальниками". Каково будет Ак-Куббу почувствовать себя безумным актером, разыгрывавшим многоактовые спектакли с десятками статистов, возможно, потешавшимися над ним и из последних сил сдерживавшими смех?
--
О чем вы думаете, коллега? - поинтересовался Давлетьянов.
--
И все-таки он - пациент, - ответил Содд. - И, к тому же, сегодняшнее его состояние является следствием моей ошибки!
--
Да бросьте вы, Содд! - сморщился землянин. - Ваше вмешательство стало лишь последней каплей, окончательно сломившей его психику. Рано или поздно, но это все равно бы произошло. Знаете, в истории Земли полно примеров, когда и без помощи чудо-лекарств правители теряли разум: одни сжигали столицы ради поэтического вдохновения, другие бросали легионы на рубку речного тростника, третьи мариновали головы любовниц с стеклянных банках... Вам нужно сейчас думать не о медицинской этике, а о человеческой ответственности перед обществом. Хорошо ему будет, когда и если настоящий Ак-Кубб вернется к власти, прекратит контакты с нашим здешним представительством, вновь вынудит заняться строительством этих железных лоханей, чтоб вволю помотать нервы соседям? Боже мой! - воскликнул Давлетьянов. - У вас есть возможность слетать за двести парсеков на Землю, а он корчит из себя покорителя вселенной, фантазируя о достижении соседних планет! Вы-то хоть не ведитесь на эту дешевую демагогию с "мы", "нация", "интересы государства"! Вы же врач, разумный человек, вы должны понимать, что нигде в его планах лично вас нет и не будет - там только он один, а страна для него - карта, по которой переставляются фигурки персоналий. Вот и оставьте его здесь - возьмите ответственность. Пусть сто человек будут его развлекать и обхаживать, но не вся страна. Дешевле это, черт возьми, в конечном итоге, понимаете!?
--
Итак, - потратил землянин несколько мгновений, чтоб взять себя в руки, - что вы скажете?
--
Мне нужно подумать, - ответил Содд.
--
Подумайте, - вздохнул Давлетьянов. - Но не слишком долго. Я не Ак-Кубб, почти бессмертный вашими стараниями, я не могу находиться здесь годы и годы. Так что - думайте!
Он жестом дал переводчику знать, что конфиденциальная часть разговора закончена, и тот снял с оконного стекла присоски. Голос академика, раздавшийся сразу после, показался громовым:
--
А пока набросаем список первоочередных мероприятий. Коль уж так все оказалось запущено...