Смоленский Дмитрий : другие произведения.

Сито

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Я есмь путь и истина и жизнь;

никто не приходит к Отцу как только чрез Меня

(Иоанн 14:6).

СИТО

повесть

1

   Джош ван ден Вельт заметил объект на двадцать первом витке вокруг планеты. Мог бы и не заметить: гравиметры и магнитометры фиксировали на склоне хребта выход железняка, полностью искажавшего картину. Но он как раз рассматривал поверхность материка сквозь разрыв в облаках, используя оптику с максимальным разрешением.
   Небольшое образование черного цвета, тускло отсвечивающее в лучах местного солнца, уже миновавшего зенит. Похожее на каплю нефти, лежащую на предметном стекле. Такое у него родилось сравнение. Размеры объекта удалось определить лишь приблизительно - около семи метров в диаметре и четырех метров высотой. Джош едва успел загнать его в перекрестье визира и засечь координаты. Следующие два витка он думал. На третьем начал снижение.
   Есть разведчики, предпочитающие работать в паре. Им нужно чувствовать присутствие рядом живого человека, слышать его дыхание, ощущать запах. Им нравится перебрасываться шутками, пусть одними и теми же на протяжении месяцев автономного полета. Это помогает держать себя в форме: не забывать стирать и гладить рубашки, менять носки, готовить полноценные обеды и ужины. Ван ден Вельту этого было не нужно. Он и без напарника помнил о своей принадлежности к человеческому роду, но в корабле любил ходить голым, петь песни и разговаривать с самим собой. Нет более внимательного и благодарного слушателя, чем сам рассказчик. И до сей поры психологам не в чем было упрекнуть Джоша.
   Место для посадки он выбрал в километре от намеченной цели - чуть ниже по склону, на естественной террасе. Хотел "дунуть" с подвиса, чтоб расчистить площадку от камней, но постеснялся шума. Да и полчаса ждать потом, пока пыль осядет...
   Планетарный модуль - он потому и называется планетарным, что сконструирован для работ по уменьшенному радиусу. Есть у него и плюсы: прыжки хоть и короткие, зато начинать можно почти без разгона, с мегаметра в секунду. И по причине собственной малой массы модуль чувствителен к объектам класса астероидов. Межзвездные корабли, как известно, могут пробивать тоннели лишь между телами от планет-гигантов и выше. Понятно почему. Но зато и энергетика им требуется - ого-го! Потому и не решена до сих пор проблема гиперсвязи: для отправки сообщения требуется конверт массой и стоимостью в "Эверест" Джоша, оставленный за орбитой восьмой планеты - там вакуум хороший, для предстоящего старта удобно... Все это к тому, что на модуле из ВТО - вспомогательного транспортного оборудования - были только стандартный кислород-водородный флаер и "многоножка" с микрореактором. Но их Ван ден Вельт даже трогать не стал, так и оставил в трюме на расчалках.
   Любой выход на планету для него был праздником. Джош заранее знал, что в первые минуты голова от простора будет кружиться, слабость в коленях появится, но ничего с собой не мог поделать. Будто шампанского бутылку залпом выпил - пел, танцевал, в душе водой в запотевшее зеркало плевался. Это всегда потом проходило, часа через два, когда ноги не привычные ноль-восемь "жэ" ощущали, а все, что планета предложит. Эта должна была предложить 1,3 - он сразу посчитал. Сто двадцать килограммов вместо собственных девяноста предстояло таскать. А и ничего, - решил Джош, - костям полезно!
   Кислорода в атмосфере было многовато, и уровень радиации повышен за счет изотопов радона (неподалеку тлели зарегистрированные с орбиты массивные залежи урана и тория), но жить годами он тут не собирался. Ван ден Вельт натянул на влажное после душа тело легкий изолирующий костюм, застегнул на поясе "самоспасатель" и вышел в шлюз.
   Сразу по сторонам он глазеть не решился: три месяца на "Эвересте", неделя в модуле, привычка к наличию стен вокруг и потолка над головой. Спустился на грунт, потопал башмаками - хороший грунт, твердый, в пятки бьет. Справа усеянный валунами склон горы - видать, тут оползни бывают. Чахлый желто-рыжий кустарник, жмущийся к редкой тени. Однако, температурка за бортом! Нарукавный "универсал" показывал ему тридцать восемь, а ведь дело к закату близилось. Слева от него был край террасы, туда он решил не ходить. Еще при посадке насмотрелся на дымку над лесом. Интересовала Джоша лишь та виденная в течение нескольких минут черная "капля", вот к ней он и двинулся наискосок по склону.
   Всего пройти нужно было с километр, но он подустал. С дополнительными тридцатью килограммами Ван ден Вельт поневоле ощущал себя старинным дредноутом, превозмогающим встречную волну. Его бедра скоро налились свинцом, хрустели колени, пару раз ему пришлось останавливаться, переводя дыхание.
   Объект, замеченный с орбиты, с пятидесяти метров выглядел еще более искусственным. Джош замедлил шаги, гоня прочь сумасшедшую догадку, но она назойливой осенней мухой кружилась в его мозгу. Неужели он - простой парень, заурядный разведчик, каких сотни, - нашел давнюю мечту Человечества? Вот сейчас гладкая, до блеска зализанная боковина этой шляпки черного гриба как-нибудь хитро распахнется (обязательно хитро, не по-земному: лепестковой диафрагмой, трубчатым зевом... как там еще можно оформить вход-выход) и появится Представитель Чужого Разума. Инопланетянин, черт его дери!
   Он появился. Край черной сплющенной капли вдруг оказался не твердым, а чем-то вроде ткани. Мягко и бесшумно распахнувшись в направлении Ван ден Вельта, он лизнул с боков показавшуюся в проеме фигуру и вновь сошелся уже позади нее. Чужак не сделал навстречу Джошу и шага, сама "капля", как ему показалось, и вовсе не шелохнулась, но оказалась от него дальше метра на три. М-да. Это даже не лепестковая диафрагма!
   Существо, внешне очень напоминающее человека, медленно подняло на уровень плеч верхние конечности (да что уж тут говорить - руки!) и опустило их вдоль тела. Приветствие, - догадался Джош и воспроизвел движение. Расстояние было совсем небольшое, и рассмотреть чужака можно было во всех деталях.
   Он был пониже Ван ден Вельта ростом, но пошире в плечах, талии и бедрах. Фигура его казалась почти квадратной, и к тому же одежда - чересчур свободной, свисающей мягкими складками. На голове у него было надето нечто вроде прозрачного полиэтиленового пакета, а не жесткий шлем с забралом, как в земных скафандрах. Логично было предположить, что аборигеном чужак быть не может - не с чего ему тогда было от местной атмосферы прятаться. Значит, такой же, как и Джош, разведчик.
   Сколько в свое время было сил потрачено, сколько теорий написано, а что делать сейчас, при первом в истории Человечества контакте, он не знал. Да, есть в "универсале" программа звукового анализатора и переводчика, но обкатывалась она на земных языках, а у животных распознавала лишь эмоциональную составляющую. Короче, готовность его - хуже не придумаешь...
   Инопланетянин сделал почти незаметный шаг назад, потом еще один. Что он хотел этим выразить? Приглашает к себе или требует, чтобы Джош ушел? Вот незадача! Однако, слишком долго ломать голову над первым же вопросом Джош не мог себе позволить, и двинулся вперед. Угадал он верно - чужак не проявил ни малейших признаков недовольства или испуга, продолжая пятиться спиной, заставил снова распахнуться стену своего дома? аппарата? Землянин шагнул за ним...

2

   Лучше бы он не вскрывал обшивку и умер спокойно. Едва удалось поддеть первую панель и отжать ее в сторону, как клипсы разлочились и армированная керамическая пластина скользнула на пол. Из квадратного отверстия пахнуло гнилью, словно там сдохла крысиная стая. Пришлось пересилить себя и полезть за опанелку рукой, подсвечивая налобным фонариком.
   Дерьмо. Тефлоновая оболочка кабелей размягчилась и ползла под пальцами. Направляющие полуканалы больше не держали, и кабели провисали из них разваренными макаронами, мутно отсвечивая в луче фонаря. Насколько он мог дотянуться рукой - везде было то же самое, а на полу в межпанельном пространстве еще и скопились дурнопахнущие лужицы потекшей изоляции. Класс химической и биологической стойкости ААВ, - взъярился он. - Сейчас бы этого техника, тянувшего оптику и забывшего откачать из запанельного пространства воздух, да сюда. И мордой в сопливые кабели, и раз, и второй! И, пока он морду свою, сгорбившись, оттирать будет, - зайти со спины, да ка-а-ак... приложиться от души ботинком!
  
   Максим дернул ногой и проснулся. Серо, почти темно. Перед глазами дырчатый потолок из мохнатых воздушных корней, переплетающихся и взаимнопрорастающих многометровым душным слоем. Запах аммиака и болотной гнили - тот самый запах, что преследовал его во сне, заставив участвовать в кошмаре. Планета Талия, Крабовый остров. Не так все и плохо.
   За ночь на опущенное забрало нападала шелуха, Максим поднес руку к шлему и смахнул ее. Потом поднял стекло до упора козырька в ограничитель, вздохнул. Что ж, вполне терпимо. С минуту полежал, вслушиваясь в джунгли: они не затихали ни на мгновенье, потрескивали, постукивали, в невидимой высоте пошумливали листьями под порывами ветра. Лесная жизнь, больше похожая на придонную. Да, по сути, так и было, ведь до поверхности метров пятнадцать, если не больше.
  -- Эй, Рич! - подал он голос, хриплый и неприятный самому себе.
   Никто не отозвался.
  -- Рич, мать твою! - крикнул он громче. - Ты спишь, или как?
   Когда и после второго обращения его спутник не отреагировал, Максим зашевелился. Это целая проблема - сесть в толстой подушке перепревших растительных останков, пропитанных водой. Дернешься неловко, и можешь плеснуть себе в лицо болотной жижей. Потом мучайся, снимай грязные перчатки, лезь пальцами в шлем, выбирай корешки и чешуйки из отросшей бороды. Воды полно кругом, а ни умыться, ни даже обтереться нет никакой возможности.
   Место справа от него оказалось пусто. Вернее, что-то такое громоздилось в сумраке, но в этой куче Максим без особого труда опознал оба их ранца с положенным наверх и застегнутым поясом самоспасателя. Самым хреновым было отсутствие югана, что наводило на столь же хреновые мысли.
   Стараясь не задевать шлемом свисающие корни, Шепелев на четвереньках подобрался к вещам. Оставлять их здесь не хотелось, даже по причине двух не до конца опорожненных фляг и кассеты-переходника для зарядки аккумулятора. Но и тащить оба ранца в узком, с таким трудом сделанном вчера тоннеле, значило потерять уйму времени. Поэтому Максим лишь запихнул пояс в ранец Девона и переложил туда же из своего тугой моток кевларового шнура. Крупных животных, способных утащить раздувшийся ранец, они до сей поры не встречали, но если уж они здесь есть - пусть употеют, пропихивая его сквозь заросли...
   О том, куда Рич направился, можно было не ломать голову: мачете остался у Шепелева, а без него сквозь сплетения корней не пробиться. Да еще с ногой Девона. Так что Максим снова приопустил забрало и ввинтился во вчерашний проход, отталкиваясь коленями и локтями и толкая перед собой ранец.
   Неизвестно, когда на самом деле сбежал Ричард. С равным успехом он мог сделать это и через час после того, как Максим заснул, и за час до его пробуждения. Конечно, ползти он мог лишь с огромным трудом, волоча сломанную и затянутую в лубки ногу, но на всякий случай стоило закладываться на продолжительную гонку. Гонку... - тут же с раздражением подумал Максим. - Хороша гонка - ползком в грязи! Однако в этом и заключался его шанс успеть.
   Дважды, останавливаясь, чтобы перевести сбивающееся дыхание и дать сердцу отдых, Максим пробовал вызывать Девона по радио. Оно включалось автоматически - стоило до щелчка опустить забрало шлема, но ничего у него не вышло. Наивно было рассчитывать, что именно в момент, когда Шепелев начинал взывать: "Рич! Рич, урод ты американский! Отзовись, говнюк, иначе я тебе и вторую ногу сломаю!" - тот тоже вдруг захочет позадыхаться скудной подшлемной атмосферой. Но все-таки Максим дважды попробовал, и после снова отбрасывал вверх забрало, словно выныривая из глубины на поверхность, и жадно глотал влажный, режущий гортань и глаза воздух.
   А все остальное время он полз, не забывая поглядывать вверх и по сторонам, отодвигая кончиком ножа выглядевших подозрительно слизней и спугивая юрких многоножек, смахивающих на земных мокриц. Этих было достаточно, и поначалу Максим опасался, что однажды ночью подобная тварь заберется в шлем и цапнет его за лицо, но потом успокоился, рассмотрев вблизи и получше. Ничего опасного они представлять не могли. Во всяком случае, то, что можно было идентифицировать у них в качестве челюстей, выглядело довольно хило и явной угрозы не представляло. "С такой пастью только на городских муравьев охотиться", - так он сообщил тогда Девону. "А ты видел муравьиные жвала при трехсоткратном увеличении?" - поинтересовался в ответ Ричард. "Всяко видел!" "Ну и как, впечатлился?" "Знаешь, мои зубы муравью и без увеличения покажутся ужасными, - ответил Шепелев. - Однако это вовсе не значит, что он должен их бояться. По крайней мере, в ближайшее время я насекомыми питаться не собираюсь!" Так они тогда перешутились, а вот теперь наступала пора всерьез задуматься об изыскании жратвы. И слизни с многоножками в отсутствие альтернативы вполне могли сгодиться.
   Он прополз еще метров сто - вполне приличное расстояние по меркам Крабового острова и способу передвижения на локтях и коленях - и еще удивился, что не догнал искалеченного Девона (сильно же он, должно быть, хотел убраться от спящего Максима), когда увидел в нескольких шагах от себя светлое пятно. Их костюмы были ярко-желтого демаскирующего цвета, но сейчас, весь перемазанный в грязи, Ричард выглядел грудой несвежего белья. Он не шевелился.
  -- Рич! - негромко позвал Шепелев.
   Ответа не было.
   Максим отчаянно забарахтался, переползая через ранец и цепляясь спиной за свисавшие корни, в несколько минут преодолел отделявшие его от товарища метры.
   Девон лежал ничком, поджав под себя руки. Сквозь изолирующую ткань "копуши", он же КПУ - костюм планетарный универсальный - определить, жив Ричард или нет было невозможно. Также невозможно оказалось и развернуть Девона на спину, чтоб дотянуться до забрала. Пришлось потратить несколько минут на яростную рубку зарослей ножом, расширяя проход. Как только стало возможным, Шепелев протиснулся вдоль неподвижного тела, уперся и перевалил его от себя на бок. Сквозь стекло шлема, измазанное до полной непрозрачности, лица Ричарда было не разглядеть.
  -- Мать! - выругался Максим, торопясь снять перчатку.
   На первый взгляд, Девону не удалось выполнить свое намерение - ни пулевых ни плазменных повреждений костюма было незаметно, но от опущенного козырька забрала до воротникового кольца осталась буквально миллиметровая щель, явно недостаточная для дыхания.
   Он сбил стекло вверх правой рукой, а левой полез внутрь, силясь добраться до шеи. Кожа Ричарда была теплой, но это ничего не значило: до полной разрядки аккумуляторов КПУ будет поддерживать внутреннюю температуру костюма на двадцати четырех градусах, впитывать и фильтровать выделения организма, закачивая чуть подсоленный дистиллят в мягкую емкость предбрюшья.
   Под нижней челюстью Девона удалось нащупать пульс - слабенький, нитевидный. Максим вовремя вспомнил, что самоспасатель Ричарда остался на месте ночевки, и отстегнул автоаптечку от своего. Вскрыл нагрудный клапан костюма товарища, вставил под крышку пластиковый блок, вдавил кнопку. Заиграли огоньки на крошечных светодиодах, оповещая о ходе анализа, застыли в шестисимвольной комбинации. Шепелев не был специалистом в экспресс-диагностике и не смог расшифровать сообщение, поэтому просто ждал срабатывания аптечки. Где-то там, с внутренней стороны, сейчас выдвинется втулка, войдя в приемник, поданный ток раскалит их сомкнутые стенки до трехсот градусов, обеспечивая стерильность канала, а через секунду по нему ударит струйка лекарств. Давления как раз хватает для пробития временного отверстия в замозатягивающейся прокладке и впрыскивания препарата под кожу. Иногда эта процедура повторяется и два раза и три - пока анализатор не посчитает состояние пациента стабилизированным.
   Спустя несколько минут Ричард порозовел, задышал глубже и спокойней. Огоньки на аптечке мигнули еще несколько раз, но не погасли, лишь сменили комбинацию. Кнопка беззвучно вытолкнулась, обозначая выполнение программы. Шепелев отсоединил устройство и вложил в пояс. Коротая время, он снова принялся рубить окружающие заросли, мысленно прикидывая достаточный для разворота Девона радиус.
  

3

   Менеджер по персоналу не стал откладывать дело в долгий ящик. Не без изящества взяв на клавиатурной сетке заключительный аккорд, он отправил файл с его, Максима Шепелева, биографическими и служебными данными в архив. И тут же улыбнулся.
  -- Что ж, думаю, самое время представить вас шефу!
  -- Пожалуйста, - Максим пожал плечами.
  -- Тогда пойдемте...
   Максим поднялся из кресла-трансформера, дождался прохода мимо себя клерка, и двинулся следом. Они миновали длинный коридор, уютный холл с низкими изогнутыми диванами и еще более низким стеклянным столом, и повернули направо, оказавшись у лифтов.
  -- Руководство у нас молодое, но достаточно консервативное, - пояснил менеджер, когда цифры, сменяющие друг друга на табло внутри кабинки, начали отсчитывать второй десяток. - Нижние этажи - для технического персонала, затем идем мы, затем отдел по работе с клиентами, юристы, а высшие должностные лица, как и положено небожителям, на самом верху.
  -- Понятно, - кивнул Шепелев.
   Лифт замер.
  -- Прошу!
   Менеджер в три беззвучных шага по ковру, в ворсе которого ноги тонули по щиколотку, достиг темно-коричневой двери с лаконичными надписями "ЕЕА" и - ниже - "сопровождение".
  -- Одну секунду! - извинился он перед Максимом, прижал подушечку большого пальца к пятачку дактилоскопа и скользнул в образовавшийся дверной проем. - Господин Крайский вас ждет! - объявил он, почти тут же явившись назад.
   Максим кивнул и вошел в кабинет.
   Помещение внушало уважение. Величиной с половину баскетбольной площадки, с Т-образным столом, вдоль длинной части которого могли без труда разместиться человек сорок, с панорамным окном во всю стену, за которым виднелись сросшиеся животами башни "Федерации". Переход от по-домашнему уютных холлов и тесных коридоров здания к такому простору был настолько шокирующим, что Максим не сразу заметил невысокого человека, стоявшего в дальнем углу и терпеливо ждущего, пока на него обратят внимание. А внимание он должен был привлекать поневоле, хотя бы тем, что его ничем не примечательный торс базировался на перекачанных ногах атлета, обтянутых по нынешней моде черными лосинами.
  -- Добрый день! - спохватился Максим.
  -- Здравствуйте.
   Человек пошел навстречу, медленно обходя стол, и остановился на углу короткой перекладины "Т". Остальное расстояние Максиму пришлось преодолеть самостоятельно.
  -- Кшиштоф Крайский, - протянул мужчина руку, - шеф-директор службы сопровождения.
   Максим Шепелев, кандидат, - представился он, в свою очередь.
   Ладонь у директора оказалась маленькая, сухая и деревянно-твердая. "Спортсмен!" - утвердился Максим, и сел на стул, указанный ему потенциальным руководителем.
  -- Вы хорошо выглядите, - нейтрально заметил Крайский, заняв свое место и вглядываясь в лицо Максима. - Пятьдесят четыре года, насколько я помню... Омолаживались?
  -- Полный курс прошлым летом, - не стал тот скрывать. - Но к работе меня все равно не допустили.
  -- Пилот-испытатель? Звездные корабли или планетарные?
  -- Разные. "Эверест-Кей-Эм", "Эльбрус", "Олимпус" - эти из тяжелых, "Грэссхоппер-4", "Дрэгон" моделей с 5-й по 16-ю - это модули.
  -- В серьезных переделках приходилось бывать?
   Шепелев пожал плечами.
  -- В нашей работе люди из серьезных переделок не возвращаются. А если интересует, не было ли у меня тяжелых увечий, то нет, не было. Ключицу раз сломал, нижнюю челюсть - два зуба пришлось удалять и потом имплантировать. Палец на ноге отмораживал. Ничего более сложного не припомню.
  -- Ага, - улыбнулся моложавый шеф-директор, - это замечательно! Курс по выживанию?
  -- Базовый, с ежегодным подтверждением.
  -- Владение языками?
  -- Родной - русский. Свободно - английский, немецкий, испанский. Над французским друзья смеются, поэтому врать не буду: понимать - понимаю, но лично сам предпочитаю молчать.
  -- Китайский?
  -- Туристический минимум: как пройти, сколько стоит, здравствуйте, спасибо. Вывески могу прочитать.
  -- Понятно. Жаль, конечно, что французский не дожали - у нас много клиентов из континентальной Европы и Северной Африки, но ничего, что-нибудь подберем.
   Кшиштоф замолчал, полуразвернул кресло к окну, сложил ладони перед подбородком словно для молитвы, и некоторое время думал, выдыхая воздух между пальцами.
  -- Да, я совсем забыл спросить! - вернулся он к разговору. - Родственников у вас много?
   Максим насторожился.
  -- Как у всех. Мать, отец, сестра младшая - но она замужем давно...
  -- Жена, дети?
   Шепелев замешкался. На этот вопрос никогда не знаешь, как отвечать правильно, устраиваясь на работу. Скажешь "холост" ? могут посчитать легкомысленным ловеласом, скажешь "женат" - сочтут недостаточно мобильным и не склонным к длительным внесистемным командировкам. Он решил обрисовать ситуацию так, как ее видел сам.
  -- Не женат, хотя есть сын одиннадцати лет. С ним и с его матерью встречаюсь несколько раз в год, иногда проводим вместе отпуск...
   Он посчитал, что Крайскому будет достаточно сказанного и остановился. Вовсе не стоило углубляться в их взаимоотношения с Дженной. Тем более, что они сами не могут в них разобраться.
  -- Ну что ж, бывает, - качнул головой Кшиштоф. - Может быть, у вас есть встречные вопросы? Спрашивайте, пожалуйста. Нам лучше обо всем договориться на этом берегу, чем устранять непонимание во время работы...
  -- Да. Есть вопросы, - собрался Максим. - "ЕЕА" это...
  -- "Экстремал энд экстернал адвенчурез". И подразумевает именно это, и ничего кроме этого - экстремальные приключения вне Солнечной системы.
  -- Насколько далеко?
  -- У нас несколько баз. Десятки, даже сотни парсеков.
  -- Насколько экстремальные?
  -- Если вы спрашиваете о риске для жизни, то он вполне реален. Больше ничего не могу сказать, поскольку конкретные обстоятельства зависят от подобранной для клиента программы.
  -- А заказчик в курсе, что он... ну... может погибнуть за свои же деньги?
  -- Конечно. Именно за эту опасность он и платит.
   Максим дважды вдохнул и выдохнул - старый курсантский прием, позволяющий вовремя одуматься и не сказать лишнего. Желание задать следующий вопрос у него не пропало.
  -- Ваша деятельность не противозаконна?
  -- Ни в малейшей степени, - без тени улыбки ответил Крайский. - Бизнес на экстремальных развлечениях имеет многовековую историю. От африканских сафари до прыжков с парашютом на Северный полюс, от дайвинга в кишащем акулами океане до восхождений на тибетские "восьмитысячники". И еще космический туризм, и экскурсии по выработанным угольным шахтам, трансокеанские переходы на списанных атомных подводных лодках, спуски по Ниагарскому водопаду в спасательных капсулах... Мне продолжать?
  -- А ваши клиенты... Они точно не психи?
  -- Мы проверяем полисы, которые они представляют - этого достаточно. Вы когда-нибудь сами проходили обследование для заключения договора на медицинское страхование или, скажем, от несчастного случая?
  -- Пожалуй, остальное мне ясно.
  -- Вот и хорошо... Есть еще вопросы?
   Максим замешкался: спросить или не спросить? С одной стороны, "ЕЕА" - компания солидная, есть офисы в Москве, Берлине, Стамбуле, Пекине, Нью-Йорке. Но что-то его все-таки смущало.
  -- Вы упомянули, что у вас есть несколько внесистемных баз, следовательно, выполняются и регулярные рейсы к ним. Я правильно понял?
   Крайский кивнул.
  -- Но, насколько мне известно, UNASE свернул программу глубокого поиска и перевел двенадцать дальних разведчиков в режим консервации. На чем же вы летаете, не на "Аннапурне" же?
   Крайский кивнул снова.
  -- Ходим и "Аннапурной", но только на Аглаю - ведь корабль не приспособлен для перевозки пассажиров, что вы, конечно, знаете. Зато ходит регулярно, и грех было бы упускать такую возможность... - он улыбнулся впервые за весь разговор. - У нас есть собственный аппарат, "Арго".
  -- Но он же...
   Собеседник предостерегающе поднял руку.
  -- Да, корабль один из первых, слишком большой и тяжелый, с ограниченным радиусом действия, но что поделать, если новых сейчас не строят? Мы его модернизировали, обеспечили экипажу и пассажирам кое-какой комфорт (должны же люди получать хоть это за свои деньги?), и используем в циркулярном режиме...
  -- Это стоит сумасшедших денег!
  -- Не так все страшно, - пожал плечами Крайский. - Попутные грузы для Агентства, контрактные работы... У нас ведь на базах люди не просто так сидят, там есть специалисты, по которым десяток лет назад поисковики слюной бы изошли. Так что мы для них оптимальные партнеры. К тому же, стоит заметить, наземная часть компании весьма экономична - чуть более двух сотен человек персонала во всех филиалах. И это при двухмиллиардном обороте!
  -- Что, так много туристов?
   Крайский чуть заметно поморщился.
  -- Хотелось бы больше, - и сразу оживился. - Зато все желающие ступить собственными ногами на настоящую чужую планету с атмосферой, с приличной гравитацией, освещаемую и обогреваемую солнцем, различимым с Земли не во всякий телескоп - это наши клиенты. И всего делов-то: миллион за трехнедельный вояж! Где им еще найти такую дешевку, если мы - единственные, кто предоставляет подобную услугу?
  -- Да уж... - протянул Шепелев, и непроизвольно пошевелился в кресле.
  -- А что, есть какие-то сомнения? - оживился Крайский.
  -- Сомневаться - первое правило испытателя, - буркнул Максим.
  -- Интересно с вами говорить, господин Шепелев! - воскликнул собеседник. - Ну уж, прошу выкладывать!...
  -- Тогда, если позволите, я обойдусь без намеков. Идет?
  -- Как вам будет угодно!
  -- Во сколько обошлась покупка "Арго"?
  -- К сожалению, не владею столь подробной информацией, - даже не смутился Кшиштоф. - Однако, вряд ли очень дорого: двадцать три года эксплуатации, туннелизатор второго поколения с КПД в считанные проценты... Вы ведь в курсе, что кораблям этого типа запрещены старты ближе орбиты Плутона? Вот и посудите сами - кому он нужен?
  -- И тем не менее, ни один из дальних поисковиков никогда не продавался не только в частные руки, но даже и государствам, входящим в UNASE - об остальных и говорить не приходится. Могу хоть сейчас назвать пару правителей, готовых выложить пятилетние бюджеты своих стран за возможность получить такое "корыто" с массой покоя в триста тысяч тонн и способностью разгона на плазменном факеле до семи-восьми сотых "Ц". Плюс туннелизатор, позволяющий выполнить субитацию в непосредственной близости к массивным небесным телам. Мы получаем замечательное средство шантажа Объединенных Наций, покруче атомных боеголовок позапрошлого века. Ведь именно поэтому подобные корабли никогда не выходят из сферы ответственности Агентства - в сколь бы плачевном состоянии они не находились. За исключением вашего случая и "Арго". Быть может, стоит начать разговаривать со мной более серьезно, господин Крайский?
  

4

   Прошло еще минут десять - Максим успел порядком устал махать ножом - когда Девон открыл глаза. Выглядел он много лучше, исчезли мертвенная бледность и синюшный оттенок губ, но Шепелеву было ясно, что все это временно, лишь пока продолжается действие лекарств.
  -- Ну что, оклемался? - спросил он, едва Ричард смог сосредоточить на нем взгляд.
  -- При... Привет, - произнес Девон.
  -- Ну, здравствуй, здравствуй, дружище! Давно не виделись, ага? Ты чего это вздумал назад ползти - направление перепутал? Так я напоминаю: нам во-о-он туда! - Максим ткнул себе за спину ножом. - Километра три до побережья, чихнуть не успеем, как там будем.
   Девон завозился, зашарил рукой в грязи подле живота.
  -- Чего заволновался? - спросил Максим, не скрывая усмешки. - Не эту ли штуку ищешь?
   Он снова показал ножом, на этот раз в ту сторону, где к его ранцу был прислонен стволом вверх юган.
  -- Не потерял...
  -- Если б потерял, я б тебе хавальник начистил - будь здоров! Весь в грязи угваздал, ствол забит так, что без шомпола сто потов сойдет, пока прочистишь. А есть у тебя шомпол?
   Ричард не ответил, лишь чуть заметно качнул головой - словно в сомнении.
  -- Нет у тебя шомпола! - торжествующе заключил Максим. - И тряпки у тебя ни клочка, и масла ни капли. Будь мы в Системе, а ты в моем экипаже, я б тебя в три секунды списал, и для тебя ж доброе дело сделал. Ты ж теоретик, так твою так, ты ж техникой только пользоваться привык, юзер ты беспринципный! Ты из чего она сделана и как ремонтируется лишь на блок-схемах с диаграммами видел, ты ж кроме кнопки "пуск" и клавиши "выход" ничегошеньки об ее устройстве не знаешь!...
   Когда Шепелев, сделав крошечную паузу, набирал воздух для продолжения монолога, Ричард улыбнулся.
  -- Чего... кричишь... Психуешь?
  -- Психую, - признал Максим. - А ты бы не запсиховал, если б я тебя бросил и отвалил ночью втихую?
  -- На тебя не похоже.
  -- Я тоже думал, что на тебя не похоже, а ты ж свалил! Ну вот скажи, инвалид ты мой несчастный - за какими яблоками ты в одиночку в чащобу эту полез, да еще в обратном направлении?
  -- Посрать приспичило, - улыбнулся Ричард.
  -- Знаю я, чего тебе приспичило! - рявкнул Шепелев. - Насмотрелся старых фильмов перед отлетом? "Не хочу быть обузой, ребята, - гнусаво передразнил Максим припомнившегося героя фильма. - Если не дотяну до завтра - можете меня съесть!" Я тебе сказал - выползем, значит, выползем! И выбрось эту хрень геройскую из своей головы раз и навсегда, иначе я сам начну ее из тебя выбивать - каждый день по расписанию! Свяжу шнуром как куклу, чтоб не дергался, и - утром пяток горячих, да вечером с десяток. Спать начнешь, как убитый!
   Девон, по-прежнему улыбаясь, шевельнулся, расстегнул клапан набедренного кармана, достал свернутый колечком обрезок шнура.
  -- Можешь сейчас прямо и начинать. Связывай, как грозился!
  -- Мать! А это-то тебе было зачем - для двукратной гарантии?
   Ричард опустил шнур, сжимаемый в кулаке, в грязь.
  -- Что ты мне вколол, чтоб очнулся?
  -- Понятия не имею. Аптечка подбирала.
  -- Наверное, какой-то сильный анальгетик. Во всяком случае, боли я сейчас совсем не чувствую - будто плыву.
  -- Ну-ну, - подтолкнул его Максим. - Помогло, и слава Богу. Ты расскажи, зачем шнур тебе был нужен!
  -- А моя аптечка такую штуку прыскать перестала... - будто не слыша Шепелева, продолжил Ричард. - Не надолго же ее хватило.
  -- Ну так что? Взял бы мою!
  -- Предлагаешь украсть?
  -- Спросил бы. Мне что, жалко?
  -- Моей хватило на три дня. Хорошо, твоей хватит еще на столько же. В лучшем случае. Но, если судить по тому, как меня прихватило ночью - скорее, на два. А потом? И стоит ради этого опустошать еще и твой запас, если все закончится тем же?
  -- Болван, - устало сказал Шепелев. - До тех пор, пока есть варианты, их нужно использовать. Вот не будет их, тогда начнем лоб морщить. И уж на тот свет я бы на твоем месте не торопился - только в фильмах оттуда возвращаются, а в жизни я ни одного такого не встречал.
  -- На тот свет, Макс, я вовсе не тороплюсь, - Ричард устал от спора, к тому же его начало клонить в сон. Не мудрено, если вспомнить, что он полночи потратил на преодоление пары сотен метров туннеля. Однако, он нашел в себе силы объясниться. - Не такой уж я слабак, чтоб сдаться сразу и окончательно. Я долго обдумывал, что предпринять: попытаться любой ценой спасти ногу с риском погибнуть от болевого шока или сепсиса... Или же выполнить не такую уж сложную операцию и избавиться от ноги своевременно.
  -- Не поверишь, - продолжил он, чуть передохнув и убедившись, что Шепелев готов его выслушать до конца, - я так много об этом думал, что перестал считать ее частью своего тела - скорее, чужеродной опухолью, паразитом каким-то, грызущим меня и высасывающим силы. Я так все хорошо просчитал, что, кажется, с закрытыми глазами все способен выполнить: снять лубки, расстегнуть штанину, подвести шнур под середину бедра, сделать несколько плотных витков для уверенности и петлю, вставить в нее фонарик и сделать им несколько оборотов, чтоб получилась "скрутка". Потом сформировать на югане короткий узкий факел - сантиметров двадцать, не больше - и двумя движениями...
   Он не договорил, и Шепелев не настаивал. Да, он ошибся в Ричарде: он оказался гораздо спокойней и расчетливей, чем ему показалось. Что ж, тем лучше.
   Он придвинулся ближе к Девону (потраченное на рубку корней время прошло не зря - уже можно было сидеть).
  -- Все с тобой ясно парень. План не безупречный, но работоспособный. А теперь давай-ка выполним совместными усилиями первую его часть! - и на вопрошающий взгляд Ричарда пояснил. - Отвяжем с ноги эти железяки, распустим штанину, посмотрим твою ногу более внимательно и посторонним объективным взглядом. Может, не настолько она и провинилась, чтоб сразу отрезать да выбрасывать. Может, еще потаскаешь с собой недельку, а там и помощь подоспеет. А, Рич? Приступаем?
  
   Нога Девона выглядела много хуже, чем Максим себе представлял. Отек начинался в паху и распространялся вниз, наибольшей выраженности приобретая ниже колена. Голень распухла до такой степени, что с трудом обхватывалась пальцами обеих рук, а стопа представляла собой подушку с еле выглядывающими из нее крошечными пальцами.
   Хуже всего был цвет. Если на второй день колено отсвечивала сине-багровым, что характерно для всякой серьезной травмы, то сегодня добавились оттенки почти всех цветов радуги: фиолетовый, зеленый и желтый. Начав сомневаться в собственном диагнозе, Шепелев повторил осмотр, начав, как и положено, со ступни.
  -- Больно? - периодически спрашивал он товарища, но тот поначалу лишь монотонно отвечал: "Нет".
   Больно ему стало, когда пальцы Максима подобрались к коленному суставу. Коленная чашечка, еще вчера утром определяемая вполне четко, ныне не ощущалась - пальцы погружались в мягкие ткани, словно в тесто. Ричард стонал и при легком нажатии с боков, и с передней поверхности, все порываясь привстать, чтоб оттолкнуть грубые, как ему казалось, руки Шепелева. Так больно ему было и сразу выше сустава, но к паху Девон успокоился и смог терпеть манипуляции Максима без чрезмерного напряжения.
   Впервые за много лет, Шепелев пребывал в растерянности. Ему по-прежнему хотелось верить, что с Девоном не случилось ничего страшного: ну, неловко человек приземлился, провалился ногой в дырку этого чертова сита, порвал связки... Он ведь не с двухсот метров падал, верно? Кости-то уж должны выдержать!
   Эх, ему бы сейчас полевой ультразвуковой сканер... Пусть он не доктор - так, считанными навыками неотложной помощи владеет, - но и плоская картинка ему бы сейчас никак не помешала. В конце концов, он согласен даже на дефектоскоп - уж разобрался бы послойно! А без приборов никак не понять, есть перелом в области сустава, или нет его. Судя по объему кровоизлияния в мягкие ткани - вполне может быть.
  -- Может, все-таки попробовать? - спросил Рич.
   Так и знал, что он снова поднимет вопрос о регенераторе!
  -- Послушай, - терпеливо заговорил Максим. - Я же хочу, как лучше! Регенератор - не волшебная пилюля какая-нибудь, не мертвая вода пополам с живой, у него тоже есть показания и противопоказания. Ну, подстегнет он тебе синтез белка в организме, энергетику поднимет на два-три дня. А чем поддержать эффект? У тебя дневной рацион остался, и у меня столько же. В них белка - кот наплакал. Растительное масло, сахар и витамины. Даже воды с гулькин хвост, только до вечера и хватит продержаться. Вот и запустится процесс автоканнибализма - слышал о таком?
  -- А по нормальному?
  -- По нормальному это значит, что ты сначала собственное сало в ускоренном темпе растворишь и поглотишь, а потом за мышцы примешься. А коли воды в организм поступает недостаточно, то печенке твоей - а особенно почкам - придется ого-го, как несладко! Регенератор, друг мой милый, это как режим форсажа: запустить-то его можно, да только желательно не на двигателе, что и на малой тяге еле справляется, да не при запасах рабочего тела в ноль целых фиг десятых нормы.
  -- Значит, никак?
  -- Как! - буркнул Максим. - Ты не гляди, что нога у тебя распухла да вся переливается - брось даже думать о гангрене! Ворот нет для инфекции: кожа целенькая, хоть сейчас на барабан! Кровоподтек это цветет, иного у меня нет объяснения. А коли уже и зелень появилась и желтизна, значит, все путем идет - организм начал вылившуюся кровь усваивать. Сечешь?
  -- Мало-помалу.
  -- Вот и все. Расслабься. Сейчас запеленаем ножку назад в "копушу", шинки на место приладим - и будто так и было.
   Минут через двадцать Шепелев закончил. Ричард крепился, не простонал ни разу за всю многоэтапную и хлопотную операцию подготовки его к продолжению путешествия. Скорее всего, ему помогло все еще действующее лекарство, но сколько продлится его эффект, Максим даже предположить не мог. В лучшем случае, они могли рассчитывать часа на два-три, не больше. Все-таки Девону предстояло не спать, а двигаться, причем одним из самых неудобных способов - ползком. Сильнее чем к этому варианту преодоления пространства, человеческое тело неприспособленно лишь к ползанью вперед ногами. Пожалуй, даже на руках Максим мог бы перемещаться быстрее.
   Тактику выбрали следующую. Так как туннель до пятачка их последнего ночлега уже прорублен, а Ричард слишком вымотался, то и упираться ему самостоятельно не стоило. Шепелев заберет оружие с рюкзаком и быстро смотается за шнуром - минут за тридцать обернется. Потом изображает на кевларе петлю (уж беседочный-то узел он и одной рукой связать сумеет), петлю пропускают под мышками Ричарда так, чтобы булинь оказался за шлемом. Дальше все просто: Девон укладывается на спину и чувствует себя лодкой в канале, ну а Максим, соответственно, играет роль бурлака. Почва пропитана водой - считай, грязь, а не почва, на обратном пути Шепелев ее по-быстрому еще подчистит, чтоб скольжению Ричарда ничего не мешало, так что все должно пойти тип-топ. Максиму, правда, пятится придется, отползая, ну да ничего, потерпит. Зато Рич - вжик, и как на салазках...
   Страшновато было оставлять Девона одного, но других вариантов, сколь ни морщил Максим лоб, в голову не пришло. Остановились на этом плане.
  -- Ты как, сдюжишь? - напоследок спросил Шепелев. - Может, аптечку тебе оставить, если вдруг припечет?
  -- Сдюжу, - ответил Рич. - Двигай давай!
  -- Ну тогда все, пошел!
   Максим хлопнул его по плечу, опустился на четвереньки и втиснулся в проход. Через полметра ему пришлось лечь.
  

4

   Внутри было лишь немногим сумрачней, чем под открытым небом. Стенки "капли" были совершенно прозрачны, почти невидимы, и лишь там, где они переходили в потолок, подергивались молочной мутью. Вот пол - да, был. Серое, чуть пружинящее под ногами покрытие изрядной толщины - входя, Джошу пришлось ступить вверх, словно на ступеньку.
   На этот пол чужак и опустился. Забавно сел. Подошвы остались прижатыми, но и колени, раздвинувшись, о пол оперлись. А ягодицы (или что там у него вместо них?) опустились меж ног на поверхность. Со стороны смотреть - очень удобно сидит, устойчиво и без напряжения. Представить невозможно, как у него суставы голеностопные устроены, позволяющие все это проделывать.
   Ван ден Вельт тоже сел. Только вначале достал сунутую в последний момент в набедренный карман персоналку - она хоть и гибкая, и толщиной с двенадцатистраничную тетрадку, но поломаться все-таки может. Он сел по-индийски, сплетя перед собой ноги. Чужак увидел, защелкал что-то, удивлен был или доволен - не разобрать.
   Они сидели друг напротив друга, как два пуштуна в афганских горах: камни вокруг, трава жухлая, покрытие под ними изображало ковер. Лишь костра не хватало и казана над ним. Да и аромат баранины с луком здесь совершенно к месту показался. Переговорщики... - с усмешкой над самим собой подумал землянин.
   Ван ден Вельт, не скрываясь, разглядывал лицо чужака. Что можно было сказать? После всех пересмотренных им в детстве фильмов, облик находившегося перед ним инопланетянина казался совсем человеческим. Носа, правда, не было - складка мясистая вместо него, почти скрывающая единственную ноздрю; губы внешне не определялись - ротовая щель от края лица до края; челюсти вперед выдвинуты; вместо ушных раковин - приличных размеров отверстия, прикрытые кожистыми мембранами. Ни волос, конечно, не было, ни бровей. Зато, если судить по тому как изредка на мгновение мутнели глаза чужака, имелись у него внутренние полупрозрачные веки. Под водой, наверное, плавать удобно, - сделал вывод Джош. Но сами глаза инопланетянина, пусть и с вертикальным зрачком, оказались почти человеческими. Короче, если абстрагироваться от малых деталей, очень чужаки были на людей похожи, и через несколько минут Ван ден Вельт перестал видеть отличия.
   Он развернул персоналку, расправил экран, пробежался пальцами по клавиатурной сетке.
  -- С чего знакомство начнем? - спросил негромко и вежливо. - Кто такие и откуда прилетели?
   Чужак быстро-быстро защелкал в ответ. Рот у него лишь немного при том открывался, но Джош успел заметить острый кончик темного языка и сплошную пластинку внизу вместо отдельных зубов. Невольно подумалось: может, они родственники земным ящеркам да черепахам?
   Он проверил на всякий случай нарукавный "универсал" - включен ли звуковой анализатор. Да, включен. И нет, он пока не был готов к переводу - индикатор светился оранжевым. Чужак уловил его движения, быстро переводя взгляд с персоналки на "универсал" и обратно. Снова защелкал. Наверное, что-то пытался спросить, да кто б его понял - что?
   Ван ден Вельт вывел на экране изображение Млечного Пути, повернул его к чужаку, показал. Очередь щелчков в ответ. Может, у него зрение по-другому устроено? - подумалось Джошу. - Может, он цвета не различает, или экранная проекция не слишком четкая? Ответа на эти вопросы не было.
   Он решил не стесняться и говорить вслух. Съемник голоса у Джоша на внутренней поверхности забрала был приклеен, а воспроизводящие динамики - на шлеме снаружи. Конечно, он мог и в радиорежим перейти, да как-то не было похоже, что чужак его воспринимать начнет. К тому же, в колпаке его смешном, плёночном, вовсе никакого оборудования не наблюдалось.
  -- А вот интересно, - заговорил Ван ден Вельт, - как ты живешь здесь, в "капле" своей? Ну, спать, соглашусь, и на полу можно. А остальное где спрятано? Оборудование, инструменты, продукты? Здесь же пусто! Вот мне бы сейчас даже крошечный столик не помешал, пусть и доска - сгодилась бы. Должен же понимать, что неудобно персоналку на коленях держать: гнется она вся, проектор нечеткое изображение генерит. Не понимаешь? Экий ты, в самом деле, недотёпистый...
   Нет, что-то вроде стало доходить до чужака. Наверное, Джоша выручил язык жестов. Ткнул инопланетянин рукой в пол, да лихо ткнул - все шесть пальцев погрузились. Вытаскивает обратно, а покрытие за ним тянется, словно тесто. Пошевелил над комком со стеблем другой рукой - развернулась масса овальным блюдом на ножке. Смотрит на землянина: подойдет?
  -- Отлично! - кивнул Ван ден Вельт, а сам подумал: ох и хлопотно тебе, похоже, в таком доме жить, где для любого случая мебель заново изготавливать приходится...
  -- Что, продолжим урок астрономии? - спросил он, но лишь щелчки в ответ услышал да непонятные движения пронаблюдал.
   Тем не менее, Джош нашел родной Орионов рукав, сориентировался по Ригелю, Бетельгейзе и Полярной звезде, ткнул пальцем в голограмму и прорисовал неблизкий свой путь, одновременно укрупняя изображение. Не самая у него удобная техника с собой оказалась, но хоть карандашом по бумаге черкать не пришлось. Чужак наблюдал, изредка наклоняясь к экрану и непрерывно щелкая. Ван ден Вельт особо к нему прислушивался, продолжая гнуть свою линию, называя по ходу звезды, рядом с которыми доводилось идти на субитацию.
   Вдруг его "универсал" недовольно забурчал и приятным женским голосом отчетливо произнес: "Далеко!" Джош вздрогнул. Индикатор на рукаве мигал желтым, а пару раз блеснул и зеленым. Что, неужели заработает его игрушка? А ведь никогда он в нее не верил. К тому же, они и проговорили всего ничего, да и язык инопланетянина щелчковый, ни на один из земных не похож. А вообще интересно, - подумал Джош, - как он происходит, семантический анализ? По его представлению, какие-то картинки нужно показывать, изображения предметов со звучанием слов сопоставлять... Или тут ерунда: программа его английский в качестве перевода чужих звуков воспринимает?
  -- Ну, так мы действительно "далеко" зайдем! - вслух рассмеялся Ван ден Вельт. - Я о своем, ты, дружище, о своем, а "универсал" одно с другим сопрягает...
   Чужак протянул руку к персоналке, потрогал пальцем (чудные, кстати, у него наперстки на каждом - вроде металлические, но гладенькие и плотно закрывающие концевые фаланги), посмотрел на землянина выразительно, будто разрешения спросил.
  -- Ну, возьми, - сказал Джош, - не сломай только!
   Чужак будто понял, но лишь первую половину фразы. Обеими руками взял компьютер и... давай его в разные стороны растягивать да скручивать. У Джоша сердце оборвалось. Все, - подумал он, - трандец его технике пришел! А чужак и сам в растерянности: выдержала персоналка, проектор светится, только глупости стал генерить. Еще бы - так хвататься за клавиатурную сетку!
   Ван ден Вельт успокоился, но ненадолго. Перехватил инопланетянин его машинку и всей шестерней - в пол. Да еще весом придавил, чтоб поглубже спрятать.
  -- Эй, друг! - не выдержал и рявкнул Джош. - Ты чего делаешь? Ты, может, подумал, что я тебе насовсем ее подарил? Мне не жалко - но совесть же надо иметь! Ты бы хоть в обмен что предложил!
   На самом-то деле Джошу за персоналку было до слез обидно: она ж не казенная - своя. Мало того, что новая совсем, и полугода не прошло, как прикупил, так он перед самым вылетом в нее библиотеку Конгресса закачал. Понятное дело, только опубликованные тексты, без рукописей, но все равно 300 миллионов единиц хранения. Незаменимая вещь в экспедициях. Бывало, когда глаза уставали, он ее в голосовой режим переводил. Сидел, к примеру, схему контроллера гироскопа какого-нибудь разбирал, а в голове: "...У вас тут не найдется нормальной колоды? Тогда поехали - я свою захватил на всякий случай, в ней не простые картинки..." Очень Джошу старые книжки нравились, особенно когда синтезатор голос Рэя Притчера гонит.
   Но чужак опять его понял - интонация землянина выдала, или лицо подвело. Хотя, что уж он в человеческих лицах понимать мог! Зарылся инопланетянин рукой в свой пол волшебный, и достал персоналку Ван ден Вельта. Протянул, прощебечет что вроде: "На, возьми! Цела твоя техника, не бойся!" Пока Джош, глазам своим не веря, ее открывал, да по каталогам ходил, проверяя, все ли данные на месте, он перед ним на столик и еще одну машинку выложил. Точь-в-точь, как его. И даже характерная царапинка на верхней обложке была воспроизведена. Вот так фокусник!
   Чужак убедился, что Ван ден Вельт внимание на него обратил, распахнул дубликат земной персоналки, потыкал пальцем в сетку: убедись! Работает! Но только Джош сердцем возрадовался, как взял чужак машинку и в комок скатал. Небрежно, будто салфетку использованную. Показал на ладони - не узнать персоналки. Потом сделал пару пассов свободной рукой, и вдруг зашевелился бесформенный ком, потек, превратившись в толстенький цилиндрик. Когда из его торца ударил луч, видный даже в закатном свете - Джош оторопел. Из компьютера фонарик сделать - ведь надо же таким простодырым быть! И тут инопланетянин устроил настоящее шоу.
   Из фонарика он сделал нечто непонятное, но когда поднес к руке землянина, тот от яйца с торчащими из него иглами даже сквозь ткань комбинезона вибрацию ощутил. Затем шипастый предмет растянулся в плоский экран, на котором психоделический орнамент перетекал и вращался. Затем последовал эпизод с полным разрушением предмета и ссыпанием тончайшего порошка на пол. Потом - возрождение в набор устрашающего вида щипцов, которыми, как Джош понял по жестам, чужаки пользуются во время еды. Еще позже появился непонятный бублик, перекатываемый инопланетянином между пальцами одной руки, да притом с быстротой и ловкостью профессионального фокусника. Сразу после был создан комплект тонких дисков, по очереди спрятанных чужаком в складки одежды и бесследно в них растворившихся. Под конец он снова сунул руку почти под себя, вытащил целенькую персоналку и протянул Ван ден Вельту.
  -- Однократно - плохо, многократно - удобно, хорошо! - прощелкал он, а транслятор, вживленный Джошу в кость прямо за ухом, отразил сказанное ехидным баском Рэя Притчера.
  -- Так, - сказал Ван ден Вельт. - Значит, мы и поговорить, наконец, сможем...
  -- Говорить долго, - ответил чужак. - Встреча первая редкость есть! Очень много раз быть в очень много мест разных - встреча быть никогда нет!...
  

5

   Крайский откинулся на спинку кресла, чуть толкнулся ногой, поворачивая его к Шепелеву.
  -- Вы считаете, что я недостаточно серьезен?
  -- Нет.
  -- Замечательно. Свое видение вы изложили и я не пытаюсь его оспаривать - оно имеет право на существование. К тому же, вы слишком долго находились внутри Агентства и поднаторели во всех вопросах регламентов, допусков и ограничений. И... - Кшиштоф чуть помедлил, прежде чем смог сформулировать фразу, - и, видимо, немало свободного времени посвятили размышлениям на этот счет. Однако прошу поверить на слово: мне нечего от вас скрывать. Сам я рассказывать вам просто не обязан, но на вопросы отвечу. Итак?
  -- Как вы заполучили "Арго"? - повторил Шепелев свой вопрос. - У вас настолько сильные лоббисты?
  -- Лоббисты у нас первоклассные, - ответил Кшиштоф, - но особо стараться им не пришлось: корабль находится под контролем Агентства и передан нам в аренду. Сменные экипажи и обслуживание обеспечиваются UNASE. Та фантасмагория, - смягчился и пояснил Крайский, - что вы давеча, Максим, нарисовали, невозможна по элементарно простой причине - в систему навигации судна встроен блок самоуничтожения. В том случае, если она определит пространственные координаты, совпадающие с точкой внутри орбиты Юпитера - безотносительно, в плоскости эклиптики или вне ее - "Арго" прекратит свое существование. Я ответил на ваш вопрос?
  -- Допустим, - признал Шепелев. - Но у меня есть еще несколько. Во-первых, будь ваш бизнес прибыльным, была бы хоть какая-то конкуренция на рынке космического туризма. Однако мне о том ничего неизвестно. Выходит, у "ЕЕА" монополия? Но куда смотрят регуляторы? Или ваши лоббисты в состоянии подправить даже международное законодательство в вашу пользу?
  -- Даже это вас интересует, - поскучнел Крайский. - Здесь гораздо проще... Наша компания не извлекает прибыли. Вернее, что-то такое там наверняка образуется, просто для того, чтобы выплачивать минимально допустимые налоги, но - вы уж поверьте - это сущие мелочи. Практически мы только покрываем часть издержек на содержание персонала, аренду транспорта, связи и помещений. Ни один потенциальный конкурент, буде он захочет влезть в эту нишу, не продержится в ней и года - попытки были, и если вы о них не слышали, то это и служит самым надежным свидетельством об их ничтожных результатах.
  -- Так вы что, практически себе в убыток работаете?
  -- Можно и так сказать. Компания получает финансовую поддержку от нескольких фондов, образованных частными лицами. Как у них это обставлено с точки зрения налогообложения - честно говоря, даже не знаю. Ну а вам это зачем, Максим? Я уже начинаю думать, что вы не ищущий работу космонавт, а, скажем, специалист из налоговой службы. К чему этот разговор?
   Максим нахмурился. Не могло быть, чтобы Крайский совсем уж его не понимал.
  -- Существует большая разница между работой на правительственные структуры и трудом в частной компании. У меня большой опыт первого, и совсем почти нет - второго. Агентство не спрашивало, хочется мне заниматься чем-либо, или нет. Оно отдавало приказ, и я его исполнял. От вашей компании я тоже могу получить приказ, и хочется быть уверенным, что мне не придется ради его исполнения идти на сделку с собственной совестью...
  -- Это понятно, - прервал его Кшиштоф. - Не думайте, что мы не поинтересовались вашим психологическим портретом. "В отстаивании своей точки зрения может быть резок до конфликтности, с малознакомыми людьми первым на контакт не идет, в общении с коллегами несколько прямолинеен, необходимость компромиссов воспринимает излишне тяжело, замыкаясь в себе и сводя контакты с неприятными людьми к минимуму", - по памяти процитировал он. - Хотите опровергнуть?
  -- Не собираюсь, - поджал губы Шепелев.
  -- И тем не менее вы нам подходите. Лично мне - вы - подходите, - с расстановкой повторил Кшиштоф. - Единственное, чего мне пока не удается понять: вам-то что не нравится в "ЕЕА"?
  -- Мне кажется странным сам профиль компании, - решил играть в открытую Максим. - Вообще, космический туризм мне представляется... святотатством что ли! Вот для того ли сотни тысяч, миллионы людей два столетия пробивали дорогу к звездам - прошу прощения за высокий стиль, - чтобы горстка миллионеров могли потоптаться по чужим планетам? Ведь, в конце концов, возможность космических полетов еще и жизнями человеческими оплачена, не только временем и деньгами!
   Начальник службы сопровождения, возможно и будущий начальник Шепелева, как сам себе напоминал Максим, смотрел на него не отрываясь. Единственное, что Крайский позволил себе за время тирады кандидата, это водрузить локти на подлокотники глубокого кресла, снова сложить ладони перед лицом, прижав указательными пальцами кончик носа и наморщить лоб.
  -- Вы хорошо помните историю космонавтики? - спросил он, перенеся по-прежнему сомкнутые ладони от лица к животу.
  -- Достаточно.
  -- Сомневаюсь. Смею напомнить, что космический туризм (впрочем, космический - громко сказано, уместней говорить об орбитальном туризме) возник еще на самой заре пилотируемых полетов. Не помню точно год, но, по-моему, в конце позапрошлого века людей начали поднимать с земли на пару сотен километров за деньги, а не для конкретной деятельности. Думаете, от хорошей жизни? Отнюдь!
   Кшиштофу, кажется, надоело сидеть во время затянувшегося разговора, а быть может, ему просто не нравилось смотреть на Шепелева снизу вверх. Во всяком случае, он резко оттолкнулся от спинки, поднялся из сразу опустившегося и отъехавшего к стене кресла, отошел к окну. Просветлевшее стекло обнажило ненастный сентябрьский день, верхушки московских высоток, с десяток пассажирских дисков, идущих над городом в разных эшелонах и обгонявших напитанные влагой облака.
  -- Сейчас Агентство переживает сложные времена, - заговорил Крайский, стоя к Шепелеву спиной. - Программа дальней разведки свернута по известным вам причинам и в ближайшее время навряд ли возобновится. Корабельный парк простаивает и, хоть и медленно, но морально устаревает. Две из трех космических верфей законсервированы, вся инфраструктура снабжения транспорта рабочим телом работает едва ли на три процента мощности... И вы предлагаете отказаться даже от той крошечной нагрузки, которую обеспечивает Агентству наша компания?
  -- Но согласитесь... - начал Шепелев.
  -- Соглашусь! - повернулся к нему Крайский и Максим вновь невольно обратил внимание на бугры его бедренных мышц. - Только от моего согласия нескольким миллионам людей, по-прежнему занятым в космической отрасли, не станет ни жарко, ни холодно! Им нужны заказы, им нужно потоковое производство, им нужно финансирование дальнейших исследований, им нужны новые задачи, наконец! - Кшиштоф настолько повысил голос, что Максим невольно поежился. - Ради того, чтобы космонавтика смогла продержаться этот период охлаждения к ней - не первый, как вы помните, - мы готовы предпринять любые действия! Возили и будем возить клоунов, писателей, конгрессменов и депутатов Европарламента! Возили и будем возить кинозвезд и фотомоделей! Спонсировали футбольный матч на Марсе и киносъемки на Талии! Сейчас пропускаем сотни людей через путешествия на другие планеты. А что вы хотите?
   Кшиштоф вдруг замолчал и снова отвернулся к окну. Через секунду, затраченную им на обуздание готовых выплеснуться эмоций, он продолжил подчеркнуто тихо и как будто устало.
  -- Поймите, Максим, большинству людей, живущих здесь, на Земле, космос по-прежнему представляется далеким и абсолютно ненужным. В лучшем случае, он способен пробудить минутный интерес, примерно такой же, как любопытство к брачным играм дельфинов или строению трахей у высших членистоногих. То есть очень отвлеченное и очень... неглубокое. Подавляющему большинству звезды и далекие планеты, туманности и черные дыры просто не нужны, и если бы их мгновенной прихотью Создателя вдруг не стало - они бы даже не сразу заметили исчезновение...
  -- В этом и заключается наша первичная задача, - продолжил Кшиштоф после еще одной паузы, - убедить пусть не всех, но хотя бы часть людей, что космос - не пустота, что он вполне реален, что земля чужих планет вещественна и существенна, что она - и наша теперь земля тоже. Ну а потом, - улыбнулся он, - быть может, удастся создать и моду на далекие путешествия, а затем и привычку. Это один из законов рынка: если на продукт нет спроса - его можно попробовать создать. И ведь иногда очень большие процессы запускаются малыми, но целенаправленными и постоянными усилиями. А, Максим? Если спрос на межзвездные туры будет нарастать, придется ведь им выводить корабли из консервации? Вы на каком, кстати, ходили?
  -- На "Лходзе", - машинально ответил Шепелев.
  -- Одном из первых "горной" серии... Вот, может, он и будет следующим! А потом, глядишь, заложат и большой пассажирский корабль, мест на триста, скажем. И откроется регулярное сообщение... "Земля - Аглая", к примеру. Как вам?
   Максим пожал плечами.
  -- Мне на таком уже не летать. Даже пассажиром...
  -- Так вы согласны?
  -- Можно я задам еще один вопрос, последний?
  -- Хоть два! - улыбнулся Крайский.
  

6

   С "Арго" на Талию их опустили малым пассажирским лифтом, рассчитанным на троих. Крайский уверял, что другого способа быстро попасть на Аглаю, кроме как с пересадкой, в ближайшие сорок суток не будет. Ему приходилось верить, ибо если ты не веришь своему начальнику - лучше сразу отказаться от миссии.
   Лифт наводился на планетарную базу спутниками, и абсолютно исключал возможность ручного управления. Как всегда в подобных случаях, Максим испытал неудобство сродни тому, что охватывает всякого человека, которому завязывают глаза и предлагают пройти дясяток шагов по прямой. Никакой опасности, никаких насмешек, ни малейших трудностей - встань с кресла и дойди до дверей. И после первого шага сразу же: а ты не отклонился? Сомнения, рождаемые отсутствием контроля за ситуацией. Едва заняв место в кресле и поняв, что кроме альтиметра перед глазами ничего не будет, Максим дал зарок сразу после возвращения узнать разработчиков системы и написать им язвительный текст. И непременно поинтересоваться, замеряли ли психологи во время испытаний уровень тревожности пассажиров.
   Он так увлекся сочинением будущего письма, так оттачивал формулировки, что сам не заметил, как прошло двадцать положенных минут с момента отстрела их с борта "Арго", и вращающиеся над проектором рубиновые цифры застыли на числе "32". Все это время сопровождаемый им клиент - высокий и жилистый американец средних лет просидел абсолютно неподвижно, и, казалось, дремал. Лишь когда в воздухе перед ними появилась надпись "Просьба включить наддув костюмов", а потом со слабым шипением отъехал люк, тот шевельнулся.
  -- Уже?
  -- Да, - пробормотал Максим, высвобождаясь из кресельных захватов. - Думаю, караул уже построен, и оркестр готов сыграть туш.
  -- Я променял бы оркестр на обычный завтрак.
  -- Согласен.
   Они вышли из лифта по короткому пандусу. Посадочная площадка была пуста.
  -- Замечательно!
   Шепелев, повернувшись кругом, окинул взглядом поверхность, составленную из шестиугольных железобетонных плит и освещенную жестким белым светом фонарей, расставленных по периметру. У самого края площадки в один ряд были установлены жилые купола с выставленными в их сторону рылами тамбуров. Чуть поодаль блестел металлом длинный ангар. Больше ничего не было видно - территория базы обрывалась в затянутое облаками ночное небо.
  -- Ну что, пойдем? - раздался в шлеме голос американца.
  -- Давай.
   Первое строение, в которое они проникли после стандартной биологической обработки, оказалось лабораторией. В еще теплых после "прожарки" костюмах они перешли из тамбура внутрь и оказались в просторном зале, уставленном работающей аппаратурой. Над столами вырастали и опадали разноцветные столбики диаграмм, вспыхивали и мультяшно взрывались числа с большим количеством знаков после запятых, где-то таймер отсчитывал секунды (явно укороченными под местную продолжительность суток), в углу тоненько подвывала центрифуга.
  -- И что? - спросил Девон. - Все работает, но никого нет?
  -- Мало ли... - пробормотал Максим. - Большая программа. Запустили в автомате, а сами спать пошли...
   Расстегнув воротниковый зажим, Шепелев отбросил шлем на спину. Воздух в лаборатории припахивал озоном, словно в ней долго работали бактерицидные лампы. Вполне возможно, что так оно и было.
   На ближайшем к нему столе под рыжим толстым котом, выполненным, судя по всему, вручную из герметика-пластификата, лежал раскрытый блокнот. Максим снял игрушку, ткнул пальцем в страницу. Из молочной глубины всплыли две нарисованные красным забавные рожицы - обе с вытаращенными круглыми глазами и волосами дыбом. "Привет, ребята! - прочитал он. - Простите подлецов, что не смогли встретить. Но, как понимаете, работа прежде всего. Ваш дом третий. Еды в холодильнике навалом. Если нам повезет - покажем Большого Белого Ленточника, будет, что вспомнить. Вернемся к вечеру или завтра утром. Отдыхайте, чувствуйте себя как дома! Вик и Серджо. P.S. Связи с нами не будет - не волнуйтесь. Нырять придется глубоко".
  -- Понятно, - прокомментировал записку Максим.
   Девон прочитал ее из-за плеча Шепелева.
  -- Хорошие, наверное, ребята.
  -- Пойдем размещаться?..
   После завтрака, который они сообразили на скорую руку и в процессе приготовления и поглощения которого разговорились, захотелось расслабиться. Максим, вспомнив недобранные на "Арго" четыре часа сна, отвалился от накрытого в гостиной стеклянного столика и опустил голову на диванную подушку.
  -- С посудой потом, Рич, разберемся!
  -- Дик, - поправил его Девон.
  -- Что "Дик"?
  -- Сокращение от имени Ричард - Дик!
  -- К черту, Рич! Глаза совсем закрываются, потом поболтаем.
  -- Ладно...
   Шепелев вытянулся на диване, а товарищ еще несколько минут ходил по комнатам, чем-то звякал и что-то наливал. В затапливающей его дремоте Максим некоторое время отслеживал сквозь ресницы его перемещения, но потом сдался и сразу отключился.
   Через два часа он открыл глаза. Окон в куполе не было, но потолочные панели имитировали рассвет. Отправившись умываться, Шепелев заглянул в спальню, занятую Девоном - тот безмятежно спал, расправив постель по всем правилам и забравшись под одеяло. Будить его он не стал - день впереди предстоял пустой, и никто не будет осуждать, если они решат заполнить нудные часы ожидания сном, едой или просмотром фильмов. В любом случае, "Аннапурна" сможет подхватить их лишь завтра вечером. Закончив приводить себя в порядок и утомившись царящей в жилом модуле тишиной, Максим решил осмотреть базу.
   За время их отдыха снаружи ничего не изменилось, если не считать того, что пошел дождь, и лишь скорее угадываемое чем видимое серое пятно на тугих облачных валках указывало расположение местного подслеповатого светила. Несильные порывы ветра колыхали над бетонной площадкой вялую водяную пыль, в которой вязли лучи прожекторов, и ничего, ничего за границей цивилизованного пятачка поверхности не было видно.
   Это раздражало. Всегда можно заметить хоть что-то: темные силуэты гор, верхушки деревьев, линию горизонта. Звезды, если речь идет о пространстве. А здесь... Словно из Блока: "Ночь, улица, фонарь, аптека..." Поле зрения сужено до ста шагов в одну сторону и тридцати в другую. С перевернутым стаканом планетарного лифта посередине.
   Поднеся к глазам руку с влитым в ткань "универсалом", Шепелев привычно снял время: 02-16. Нужно бы откалибровать под местное, - отметил он, но делать ничего не стал, просто запомнил цифры. Двинувшись от купола, он пересек центр бетонного пятачка, вслушиваясь в передаваемые под шлем звуки: шум ветра, дробь дождевых капель, собранных в заряды, стук собственных каблуков, металлический скрип откуда-то справа. И еще автоматически фиксировал подсвистывание рекуператора, стравливающего внутрь костюма кислород-обратку, экономя и без того почти не початый десятикилограммовый баллон.
   Границей площадки служила металлическая сетчатая ограда втрое выше человеческого роста, мокрая, маслянисто блестящая в свете фонарей. Шепелев достиг ее, уцепился пальцами за ячейки, всмотрелся сквозь них - бетонные плиты заканчивались в нескольких шагах ломаной линией, обрывающейся в пустоту. И это вовсе не казалось обманом зрения, оптическим эффектом, вызванным скудным освещением и моросью, висевшей в воздухе. Другие чувства, которым Максим привык доверять, свидетельствовали о высоте, на которой он сейчас находился.
   Изредка касаясь сетки, сплетенной из проволоки в спичку толщиной, он побрел в сторону источника металлического скрипа и вскоре обнаружил его - стальную дверцу, прикрытую на задвижку и фиксируемую квадратными зубцами. Она должна была элементарно открываться с обеих сторон. За ней находилось нечто вроде рифленого металлического трапа, огороженного поручнями и заканчивающегося квадратным пятачком. Немного поколебавшись - правила предписывали любой выход за периметр инопланетных баз в составе пары - Шепелев приподнял и сдвинул архаичный засов. Придерживаясь за поручень, он добрел по трапу до конца бетонной платформы и заглянул за край. Внизу, метрах в тридцати, тяжело колыхались морские волны. Обнаружив лестницу с узкими дырчатыми ступеньками, он нашарил ногой первую из них и начал медленно и осторожно спускаться.
  

7

  -- Уф-ф, - выдохнул Максим, приподняв Девона и подтолкнув ему под спину ранец. - Мать моя, рОдная!
   Рич снова был бледным, с синеватыми губами, почти не видимыми на лице.
  -- Как себя чувствуешь?
  -- Как под наркозом, - отозвался товарищ.
  -- Это нормально...
   Тыльной стороной кисти Шепелев сбросил со лба и бровей водянистый пот. Как многого им сейчас не хватает - от элементарных носовых платков до хорошей порции гуляша с макаронами. Не говоря уж о роскоши обычной ванны или возможности побриться.
   Он осторожно вытащил из-под руки Ричарда юган, снял с предохранителя, чуть оттянул затвор, убедившись, что патрон на месте. Снова щелкнул предохранителем и пристроил оружие поблизости от себя, под правую руку. Он только что потратил почти четверть часа на расчистку пятачка под дневную лежку и чувствовал себя измотанным. Однако, прежде чем свалиться отдыхать, нужно было добить все запланированное.
  -- Сам сможешь раздеться? - спросил он Девона, и, в ответ на вопросительный взгляд, пояснил. - Ногу посмотреть бы нужно - почти сутки прошли.
   Пока Ричард, согнувшись к ноге, распускал вязки, пока высвобождал ее от шин, Максим отполз в сторону, выбрал несколько корней посуше и срубил их несколькими взмахами мачете. Еще вчера надежды разжечь костер у них не было: все кругом было столь напитано влагой, что даже воздух казался мутным. А сегодня с утра они вроде двинулись на подъем, пологий до почти полной незаметности. И однако почва явно стала суше и корни при рубке перестали брызгаться горьковатым соком.
   Черта-с-два она гореть будет, - рассуждал Максим, складывая древесину горкой, - но хоть подымит, мошку отгонит. Откуда она только взялась - не хватало еще гнуса для полноты ощущений! Насчет мошки Шепелев слегка сгустил краски - на настоящий земной гнус она нисколько не походила. Летала - да, чуть звенела мерцающими в полумраке облачками - опять да, но пока насекомые не представляли опасности, скорее доставляли неудобство своим стремлением попасть в глаза и копошением возле рта и носа. Очень бы Максиму не хотелось заполучить эту гадость в легкие, да еще в живом виде - кто знает, как она там себя поведет?
   Сложив костер, Шепелев перевел плазмер югана в непрерывный режим, понизил мощность до предела и расфокусировал луч. Пользовались они оружием экономно, батарею тратили практически лишь в самый первый, несчастливый для них день, и Максим очень надеялся, что аккумулятора хватит еще дней на десять. А там уж как Бог даст...
   Древесина начала парить и медленно чернеть, обугливаясь. Подождав, пока она не затлеет, Максим выключил насадку. Пару раз дунув на деревяшки, он хватанул едкого белого дыма и закашлялся - он вонял какой-то химией.
  -- Черт побери! - ругнулся он, торопясь снять перчатки и протереть глаза от навернувшихся слез. - Ну и ну! Вот мерзость!
  -- Что там? - подал голос Ричард.
  -- Полный мрак! Такое ощущение, что весь этот дерьмовый лес с самого зарождения вымачивался в растворе селитры.
  -- Скорее всего, так и есть, - ответил Девон.
  -- Чего так?
  -- Корни... Ты бывал в джунглях?
  -- Так как сейчас - не доводилось.
  -- Там тоже всего полно. Растительности, имею в виду. Но так, чтобы пространство под кронами вглухую проросло корнями - такого не видел. Сдается мне, что этот лес добывает азот напрямую из воздуха, ну а кислород с углеродом и наши земные растения получают из атмосферы. Так что деревья эти - и, кстати, возможно, что лес этот вовсе и не лес, а лишь одно единственное непомерно разросшееся дерево - от плодородия почвы совсем не зависят. Вполне самодостаточны: солнце, вода, воздух - все потребное им есть в избытке. Даже в грунт врастать нет необходимости: попробуй-ка выдрать из массива единичный экземпляр - по-моему, никакому урагану это не под силу!
   Шепелев поднял глаза, оценил всю толщину корневого слоя над их временным пристанищем, вздохнул.
  -- Пожалуй, та прав, Рич. Здесь не понять, где заканчивается одно дерево и начинается второе. А может, и дважды прав: оно одно на острове и есть, и мы копошимся внутри, словно паразиты...
   Девон оживился.
  -- Вот, верное слово подобрал - паразиты! Все время думал, что же наше странствие напоминает...
  -- И что?
  -- А вот помнишь, когда выпускались пылесосы с механической задержкой мусора - будировалась тема домашних пылевых клещей? Не помнишь? Ну, страшные такие фотограммы были, с увеличением раз в триста!
  -- Ты, видать, сильно живностью интересуешься: то муравьиные фото вспоминал, теперь клещей...
  -- Не про то речь! - отмахнулся Ричард. - Их изображения часто содержали еще и элементы среды обитания: частицы пыли, волос, нитей каких-то. Вот так же клещи между ними ползали, протискивались, думали о чем-то своем, клещином. Как мы сейчас...
   Максим слегка обиделся на сравнение его с клещом, но решил не заостряться.
  -- Может, и впрямь похоже на фильтр, - согласился он. - Во всяком случае, достаточно мелкое сито, в котором мы прочно застряли.
   Он ткнул в неудавшийся костерок сапогом, разворошив дотлевающие уголья, снова взглянул вверх. Дым и не собирался расходиться, плотной серой ватой набив ячейки между корнями. Кислорода здесь еще маловато, - подумал Шепелев. - Дышишь-дышишь, не надышишься никак. Как огонек вообще до конца допыхтел!
  -- Ладно, - сказал он, подсаживаясь к Ричарду, - давай ближе к телу! Во-первых, чего сапог не снял?
  -- Не дотянусь, - смутился Рич.
  -- Все тебе нянька нужна... Сразу не мог сказать? Давай, помогу!
  
   Нога выглядела, если говорить осторожно, не хуже вчерашнего. Максим расправил вскрытую штанину "копуши", слегка коснувшись ее бархатистой внутренней поверхности. Органика была в норме - чуть влажной и теплой, с блестящими бусинками датчиков, в обычном состоянии плотно прилежавшими к коже. Зато подинтимный слой был явно утолщен и пружинил под пальцами.
  -- Совсем обленился, - проворчал Шепелев. - Смотри, как застой усилился!
  -- Хм, а как ты мне предлагаешь шевелиться, коли нога замурована с пятки по самое не могу, да к тому же приходится выступать обычным балластом?
  -- И все равно, как-то нужно исхитряться. Сядут аккумуляторы, что прикажешь делать? Света почти нет, перепада температур тоже почти нет... А это ж все качать нужно, фильтровать... Сколько-то "копушка" продержится на дожигании, но ведь у тебя... - замешкался Максим с подысканием негрубого английского слова, - ...отходов - хрен да маленько!
   Продолжая недовольно бурчать, он в который раз осмотрел ногу Девона. Отек держался, хотя ямочка от надавливания пальцем на тыл стопы сохранялась значительно дольше, чем в первые три-четыре дня. Даже через минуту ее можно было определить, пусть не глазом, но хотя бы на ощупь. Это благоприятный признак, - успокаивал себя Шепелев, - гематома потихоньку рассасывается, снижается давление на венозные и лимфатические сосуды, мало-помалу начинается отток жидкости, пропитавшей мягкие ткани. Вот и крови гораздо меньше осталось под кожей - цвет зеленовато-желтый, как и полагается при такой давности. Покой бы ему обеспечить. Хорошенько обездвижить ногу в приподнятом положении, да кормежку ударную, белково-витаминную - вот тогда и регенератор можно было без вопросов применить!
  -- Насчет отходов ты верно сказал, - Ричард чуть пошевелил ногой и тут же сморщился от боли, - я уж и забыл, когда такое делал.
  -- Это хорошо, что забыл, - постарался отвлечь его Максим. - Зато видишь, какая ножка? Загляденье просто: чистенькая, гладенькая, как у моей женушки после ванны!
  -- Тьфу на тебя, извращенец!
  -- Ха-ха-ха! - начал было смеяться Максим и поперхнулся, ухватив-таки ртом мошку.
  -- Бог тебя наказал.
   Шепелев не ответил, прокашливаясь, потом вытер слезы и начал натягивать Девону сапог. Не Бог его наказал, - знал он точно, - усталость начала проявляться. Есть такая форма, или стадия, лучше сказать, когда психика начинает сдаваться длительному напряжению. Нечто вроде эйфории наступает, расслабленности, обманчивое ощущение безопасности, притом что до конца проблем и сложностей - еще пахать и пахать. Им, в данном случае, ползти...
  -- Держи, - протянул он Ричарду извлеченную из ранца тубу с концентратом, когда тот снова был одет и зашинирован.
  -- А ты?
  -- Еще есть.
  -- Покажи! - потребовал Девон, и Максим не стал спорить, продемонстрировал оставшиеся две запайки.
  -- На завтра хватит...
   Шепелев знал, что еда кончится уже к вечеру, ведь Рич с наивным оптимизмом полагал, что увидел лишь максимову долю запаса. Однако четыреста граммов концентрата составляли все их продовольственное богатство, и - не поровну, но по справедливости - они полагались тому, кто пробивает дорогу и затем возвращается, чтобы протащить товарища на очередные полсотни метров.
   Но Максим ничего не сказал Девону - до вечера еще будет время. Он просто вскрыл тубу и поддавил из нее толстый, маслянисто отсвечивающий столбик питательной массы, пахнувшей вяленым абрикосом, но солоноватой на вкус. Это было безумно приятно: вот так сидеть, зная о часе предстоящего отдыха и о восьми с лишним тысячи джоулей энергии, поступающих в организм вместе с содержимым тубы, и при этом неторопливо размышлять, как все-таки здорово у них все получилось. Ведь как ни крути, они пятый день в пути, и по-прежнему живы, и почти здоровы, и хотя вода во фляжках у них уже закончилась, но зато можно смело подсасывать "обратку", исправно вырабатываемую костюмами из их собственных мочи и пота - отличную воду из почти бесконечного источника.
   Он почти все доел, когда обратил внимание на замершего Ричарда.
  -- Что? - шепотом спросил Максим.
  -- Сзади, - еле слышно ответил Ричард, - за левым плечом.
  -- Далеко?
  -- Метра два.
   Два метра, это плохо, - понял Максим. - Два метра, это один хороший прыжок, и видимое пока лишь Ричардом оно окажется прямо здесь. Мгновенное колебание выбора между мачете в набедренных ножнах и юганом на расстоянии протянутой руки решилось в пользу более серьезного оружия.
   Луч у меня расфокусирован, - вспомнил Шепелев, очень медленно и плавно дотягиваясь до югана, - значит, подствольник отставить. Придется пулей встречать, но на таком расстоянии самонаведение не успеет сработать, пойдут рикошеты...
   Переключатель режима сдвинулся под нажимом пальца вверх, с легким щелчком открылась прицельная пластинка. Максим осторожно втянул оружие на колени, готовясь к резкому повороту с выстрелом навскидку. Девон продолжал смотреть, не мигая, ему за спину, и в последнюю секунду Шепелев отказался от ковбойской пальбы. Также плавно, как только что брал оружие, он начал смещаться в сторону, одновременно разворачиваясь. Все прошло даже лучше, чем Максим надеялся, и вскоре он увидел источник опасности.
   Зверь оказался ближе, чем он ожидал, но выглядел не так уж грозно. Разлапистый, размером с крупную кошку, но притом напрочь лишенный шерсти, он довольно ловко устроился в сплетении корней, пристально вглядываясь в людей и сохраняя полную неподвижность. Голова у него была маленькая, но почти вся чуть вытянутая морда была занята гигантскими, словно у лемура, блестящими глазами. Пасть его не внушала опасений, во всяком случае, никаких клыков из нее не торчало, зато под нижней челюстью болталась странная кожистая складка.
  -- У-тю-тю... - пробормотал Шепелев, невольно поддаваясь обманчивому впечатлению от малых размеров зверька и его неподвижности. - Какая лапочка здесь у нас живет!
   Юган был уже наготове и теперь Максим медленно его поднимал, не сводя глаз с обитателя талийского леса и стараясь его не спугнуть. Тот тоже смотрел на него, и не менее пристально - так казалось самому Шепелеву. Однако менять своего решения он не собирался: возможность заполучить пару килограммов мяса перевешивала все сомнения в праве на убийство инопланетного животного.
   Когда оружие было почти изготовлено к стрельбе - в прицельной пластине силуэт зверька просматривался вполне четко и осталось лишь совместить с ним кружок целеуказателя - животное шевельнулось, передвинув неожиданно длинную заднюю лапу вперед и обхватив четырьмя пальцами вертикальный корень. Максим настолько отчетливо видел происходящее, что даже различал облачко местного гнуса, смещавшегося в сторону зверька чуть нервными колыханиями. Еще секунду, и он потянул бы спусковой крючок, однако в это мгновение кожистая складка на горле зверя вдруг со странным хлопком вздулась чуть не до размеров подушки, и Максим невольно приопустил оружие.
   Только что мельтешившее перед хищником облачко мошки исчезло и жевательные движения, которые тот делал, не оставляли сомнений, куда именно. Вот-те раз! - растерянно подумал Шепелев. - Китовый способ питания летающим планктоном! Велика же ты, мать-природа, на выдумку!
   Зоб животного быстро опадал, подтягиваясь на свое обычное место. Хотелось еще понаблюдать за ним, но шансов на выстрел могло в дальнейшем и не представиться. Максим рывком поднял юган, прицелился и выстрелил.
   Охотник из него оказался никудышным: испуганный его движением зверь успел прыгнуть в сторону, перехватиться на следующих корнях, еще раз непредсказуемо - на этот раз в сторону - прыгнуть, и почти сразу исчез в полутьме. Выпущенная Шепелевым пуля, наверное, даже не успела открыть направляющие: слитно прощелкав по деревьям, она ушла круто вверх и там глухо лопнула.
  -- Мазила! - оценил его выстрел Ричард.
   Максим не ответил, но до самого конца привала не выпускал юган из рук, обшаривая взглядом окружавшие их заросли. Следующий шанс он никак не мог упустить.
  

8

   Джош ушел от инопланетянина только через два часа. Сто двадцать минут, заполненных пересекающимися вопросами, трудными, переполненными паузами и подборами слов, ответами, демонстрациями обоюдных возможностей. Был ли он раздавлен? Нет. О каком чувстве подавленности могла идти речь, когда осуществилась заветная мечта землян? Они столетиями боялись, надеялись, пытались угадать, как это будет и когда, полагаясь на разум и достоинство потомков. И они смогли.
   Местное солнце, багрово-красное в перенасыщенной кислородом атмосфере, тонуло в плоских облаках, размазанных над горизонтом. Тени от камней и кустарника были длинными и такими контрастными, что в них можно было макать кисть и рисовать прямо в фиолетовом небе. Ван ден Вельт спускался наискосок по склону, чувствуя легкость, тяжесть, слабость, могущество, неизмеримую власть над всем сущим и собственное ничтожество. Бесконечный по множеству вкусов коктейль, пьянящий и разрывающий его на части. Ощущение смертного, получившего твердую уверенность в скором превращении в бога.
   Ничтожный по своей вероятности Контакт. Две цивилизации, расположенные в одном рукаве одной галактики, но разделенные тысячами парсеков пространства. Ведущие поиск в одном направлении - к центру, к шаровидному скоплению звезд, но исповедующие разные принципы отбора таких звезд для разведки и лишь случайно пересекшиеся в одной точке пути. Ведь они почти разминулись: "Эльбрус" Джоша вращался по гелиоцентрической орбите, за границей системы, носитель чужака - превращен в спутник "восьмерки". Ван ден Вельт миновал ее сходу - столь распространенные газовые гиганты землян не интересовали. По представлениям же инопланетян, не было лучшего места для строительства опорных баз. Тоже логично: гравитационный колодец рядом, свободного пространства для разгона и торможения - хоть отбавляй, рабочее тело можно набирать из окружающих гигантов колец. Джош был скептиком, потому оценивал вероятность их встречи на поверхности внутренней атмосферной планеты одним шансом на миллион.
   Что у него было в небрежно сунутой в набедренный карман машинке? Следующая НТР? Но можно ли сравнить искусство выплавки металлов с изобретением парового двигателя и даже компьютера? На его взгляд, нет. Были базовые открытия, платформенные. Они задавали и будут задавать вектор развитию цивилизации. А есть лишь этапы движения по вектору. Электричество - да, вектор. Но ядерная энергия - этап. Он же мог принести людям переворот не в сфере энергетики или информации (хотя и это становилось неизбежным), но в самом консервативном из миров - мире вещей.
   Что есть стальной нож? - рассуждал Джош, продолжая спускаться по осыпающемуся под ногами склону. - Всего лишь модификация осколка кремня двухсотвековой давности, разве что выполненная по иной технологии и из другого материала. Он не позволял ни расширить область применения, ни модифицировать способ. И тот, и другой - вещи конечные, ограниченные, имеющие начало своей предметной жизни и неизбежный конец. Не обязательно по причине физического износа - в нынешнее время большее значение имеет моральное устаревание. Отныне же придется иметь дело с предметами вечными, взаимно превращающимися, всякий раз отвечающими самым высоким из разработанных стандартов.
   Вещи... Через пару лет человек услышит рекламу: "Вам надоела старая модель холодильника? Нужна вдвое большая по вместимости? Произнесите "один", если - да, "два" - если нет, "ноль" или совсем промолчите - если Вам требуется время подумать... Произнесите отчетливо девятизначный код требуемой модели... Не забудьте извлечь продукты перед трансформацией аппарата... Произнесите "ввод"... Спасибо за своевременное обновление товара!"
   Каким будет этот мир? Если бы он знал... Ему пока не доводилось жить в обществе, где ценность представляет не сам предмет или редкость материала, потраченного на его изготовление, но лишь собственно связанная в нем масса. Всё - из всего. Таким станет новый принцип. Вещи будут создаваться по мере необходимости и после использования уничтожаться. Изменится не только стиль и содержание жизни, изменятся цели. Уже теперь ему, Джошу ван ден Вельту, человеку вполне обеспеченному и собирающемуся к выходу в отставку стать и вовсе богатым, стало неясно, за каким чертом он приобрел дом четырехсот метров площадью. Что ему делать в пустых комнатах: "ау" кричать и эхо слушать?
   Впрочем, все могло оказаться совсем не так просто...
  
   Вернувшись в корабль и потратив полтора часа на поверхностное изучение материалов-комиксов, записанных на дубликат персонального компьютера, Джош понял, что все действительно не так просто. Он не был ученым. К своим тридцати пяти Ван ден Вельт отучился лишь двадцать два года. Школа, колледж, университет, дополнительные курсы, высшие курсы космонавтики, курсы переподготовки. Он неплохо знал электротехнику и электронику, механику и математику, физику, астрономию, химию в основных разделах, разбирался в медицине не хуже фельдшера, ориентировался в геологии... Но все на среднем уровне или чуть выше. Там - техник по документам, там - магистр, здесь - третий разряд, тут - шестой уровень допуска.
   Да, он не был ученым. Однако и имеющихся знаний хватило разобраться, где шла речь о потоках нейтрино, где - о квантовых переходах, квазикристаллических структурах, слабых взаимодействиях и неорганических цепочках, отвечающих за память материала... Десяток узких специалистов на его месте смогли бы оценить много точней затраты времени на воспроизведение данной технологии в земных условиях. Но вряд ли Джош мог ошибиться на порядок: от восемнадцати месяцев до трех лет - так он оценил перспективу.
   Приняв это в качестве факта, Ван ден Вельт выключил компьютер, отдал дань своему интеллекту, постучав себя в грудь кулаками и прокричав прерывисто-гортанное: "О-о-о-о-о!", и принялся за работу. Ее было много: демонтаж, монтаж, методика обнаружения, расчет касательной, программирование. За шесть последующих часов он перепел все песни, что помнил. Пел деревенские, которые еще отец его гудел под настроение, пел барные блюзы, современные скороговорки, даже русские пел, которым выучился в подмосковном Королёве. Труднее всего ему далась "Ой, цветет калина в поле у ручья...", которой выучился у сестры старого своего товарища, Макса Шепелева. Чуть ведь не женился тогда на ней сдуру... Он из принципа пять раз пропел "Калину", выговаривая каждый звук, ошибаясь и начиная сначала.
   В четыре утра Джош приготовил себе яичницу, нарубил замороженной ветчины, налил полстакана виски и опустил все это в себя, с горечью признавшись в вопиющем нарушении правил размещения грузов в летательных аппаратах. По утрам он нормально есть не мог, но и спать на пустой желудок ненавидел. Чувствуя легкое опьянение и отупляющую усталость, он поставил будильник на шесть. После чего упал лицом в подушку и приказал себе спать. Настроение у него было - хуже некуда.
  

9

  -- Какой красавец! - сказал Ричард, едва створка ангара завернулась наверх и вспыхнувшие потолочные светильники отразились в корпусной полировке флиттера.
  -- Да?
  -- Да ты что! Это же GM-406, "Торнадо"!
   На взгляд Шепелева машина выглядела архаично: зализанный длинный фюзеляж с острым клювом, низкий колпак пилотской кабины с явно недостаточным обзором, высокий, резко отогнутый назад киль. Основания сложенных крыльев смахивали на неуклюжие культяпки. Вот цвет, цвет впечатлял - глубокий фиолетово-синий, как у морской воды перед самой грозой, в последних косых лучах побежденного солнца.
  -- В самом деле хорош?
  -- Мечта коллекционера! Две водородных турбины, вертикальные взлет-посадка, шестьсот миль в час, потолок до двенадцати...
  -- Не знаю, - прервал клиента Максим, - не пробовал на таких. По моему разумению, так это гроб летающий!
   Ричард его не слушал, отмахнулся рукой, направился к самолету.
   Максим же остался стоять в створе ворот, на призрачной границе слияния наружного солнечного света с внутренним электрическим. До входа "Лходзе" в систему оставалось еще восемь часов, а до подъема на его борт и того больше - десять или одиннадцать. Вагон времени, который неизвестно как потратить. Нечасто Шепелеву выпадали такие случаи, и отработанных приемов их использования он не имел. В тренажерный зал, может, заглянуть? - без особого энтузиазма подумал он, наблюдая действия Ричарда, успевшего забраться в кабину флиттера. - Или вовсе в сауну забиться, устроить праздник безделья? Есть у них в куполе неплохая сауна - тесноватая, но с лежаком и стенными панелями из настоящей осины.
   Девон будто подслушал его мысли.
  -- Покататься не хочешь? - раздался его голос в шлеме.
  -- Все шутишь?
  -- А чего такого? Чем-то же надо заняться. Ребят местных нет, в записке они разрешили чувствовать себя как дома, а дома - будь у меня такой "Торнадо" - я бы и секунды не думал, поднял бы его в небеса да рванул через континент! Ты смотри, какая погода: ни облачка, ни ветерка! В такую погоду с пяти тысяч такие панорамы открываются - голова кругом!
  -- Вот оно и видно, что головка закружилась, - заметил Максим. - Прямо сейчас, еще до взлета. Ты здесь кто? Гость. И я гость. Ты у себя в Штатах хоть раз видел, чтобы кто-то без ведома хозяев полез распоряжаться их собственностью? Вот то-то. Потому расслабься и забудь!
  -- Ты чего? - удивился Девон. - Думаешь, у меня нет права чуток попользовать оборудование Базы? Тогда ничего, что я открывал местный холодильник, литров сто воды в душе извел, три яйца слопал? В чем разница между сковородкой под яичницу и флиттером для прогулки, я не понимаю?
   Раздражение, до поры копившееся в душе Шепелева, наконец нашло повод выплеснуться. В самом деле, давно пора задвинуть развязного американца на место. Что он возомнил? Думает, коль оплатил дорогу и двухнедельное пребывание на Аглае, то остальные должны перед ним на цырлах ходить? Ага, щас...
  -- Слушай, давай внесем ясность... - начал Максим.
  -- Давай, - отозвался Ричард. - Ты будешь вносить, или и у меня такое право будет?
  -- Сначала я!
  -- На каких основаниях?
  -- Во-первых, как представитель компании...
  -- Она тебя уполномочивала? - прервал его Девон. - Мне ничего об этом неизвестно. Мне лишь сказали, что ты мой сопровождающий. Эскорт, телохранитель в некотором смысле, шерп, проводник. Забыли упомянуть о других твоих функциях?
   Шепелев открыл рот, уже готовый ответить, но вовремя передумал. В контракте, содержавшем раздел "Цель и содержание работ, основные должностные обязанности", действительно ничего не было о его праве определять и устанавливать нормы поведения клиентов во время тура. Все его функции лаконично описывались как "сопровождение Клиента, устранение опасности для его жизни и здоровья способами и методами, требуемыми окружающей обстановкой и сложившейся ситуацией, оказание помощи и содействия Клиенту для благополучного завершения им выбранной миссии". Все, конец цитаты. А, может быть...
  -- Меня обязали устранять опасность вашей, Девон, жизни - а несанкционированный полет на этой древности, безусловно, такую опасность представляет! - отчеканил Максим. И решил закрепить успех, добавив, - Впрочем, если Вы сейчас сделаете официальный запрос в местную диспетчерскую и получите право на пилотирование "Торнадо" - я возражать не буду и, согласно полученным инструкциям, буду вынужден последовать за вами.
  -- Блефуете, Макс, - отозвался Ричард, качнув головой в шлеме - единственным, что мог разглядеть Шепелев в кабине флиттера. - Делаете вид, что не видите принципиальной разницы между "устранением опасности" и ее "предупреждением", чем и пытаетесь сейчас заниматься. А диспетчерской здесь нет: я только что попрыгал по всем частотам - пусто! Касательно же умения пилотировать - права у меня любительские, но доступ на турбореактивные в них указан. Желаете убедиться?
  -- Послушайте, Рич...
  -- Ричард! - прервал его Девон. - Хотите сокращенно, зовите Диком. Дик - общепринятое сокращение от "Ричард", трудно запомнить?
   Теперь уперся Шепелев.
  -- При всем уважении, мистер Девон, но у меня язык не поворачивается вас членом обзывать. Или я что-то путаю, и dick не имеет такого значения? Тогда прошу прощения - английский мне не родной...
   Ричард помолчал, будто впервые столкнулся с этой проблемой.
  -- А богатеньким, значит, вам проще меня величать?
   Максим пожал плечами.
  -- Во всяком случае, не обидно звучит. К тому же вы меня зовете Максом - это и впрямь сокращение от Максима. Ко мне так часто и в детстве обращались, и в юности. Друзья, в основном. И у вас со слога "рич" имя начинается...
  -- О'кей. Рич так Рич, - проворчал Девон, вставая в кабине и начиная из нее выбираться. - Закрываем тему. Вы летите со мной или нет? Решайтесь, черт побери!
   Поняв, что на самом деле выбора у него нет, Шепелев оторвался от стены ангара, о которую по сию пору опирался плечом.
  -- Хорошо. Но только экипироваться будем как положено, а не как вам заблагорассудится...
   Когда он вновь появился на площадке, увешанный снаряжением, Девон уже вытащил минитраком флиттер и теперь производил контрольный обход, заглядывая под днище аппарата и убеждаясь, что нигде нет ни малейших следов утечек.
  -- Мы куда собрались, Макс? - воскликнул он, едва увидев свисающие с рук Шепелева ранцы с запасами еды и воды, и "самоспасатели", похожие на патронташи из-за множества кармашков. К тому же, под грудью сопровождающего болтался тяжелый юган. - Ты, видно, решил, что нам предстоит недельное сафари с ночевками под открытым небом? Тогда вынужден разочаровать: час, максимум, полтора полета, немного пилотажных упражнений для пущей бодрости - и сразу назад. К чему этот лишний груз?
  -- Лишним он станет, когда мы вернемся, - ответил Максим. В вопросах соблюдения правил пребывания на чужих планетах он не собирался отступать ни на йоту. - Отсек для багажа есть у вашего летающего табурета?
  -- Должен быть... Как не быть...
   Все еще сомневающийся Ричард помог ему сложить вещи, нацепил пояс.
  -- Может быть, хоть без этого можно обойтись? Тьфу-тьфу, но "Торнадо" не настолько уж древний, чтоб не иметь системы катапультирования!
  -- Полагается, - отрезал Шепелев и первым полез в кабину, целясь на пассажирское кресло.
   Здесь было немногим лучше, чем в планетарном лифте. Вместо приборной панели пассажиру предлагался сенсорный экран, который Максим сразу активировал и ознакомился с возможностями. Меню не было разнообразным: положение на масштабируемой карте Талии, определяемое по спутниковой триангуляции, авиагоризонт в двух проекциях, альтиметр, блок-схема флиттера с указанием основных систем - по всей видимости, аварийная, поскольку сейчас все светилось спокойным зеленом цветом.
  -- Готов? - спросил Девон.
  -- Готов, - ответил Максим, повозившись плоским, но все-таки выпирающим за плечами горбом кислородного бака и кое-как пристроив его в углублении спинки.
  -- Запускаю левый двигатель... Правый...
   Вибрации почти не чувствовалось, но сквозь герметичный колпак кабины проникал нарастающий гул турбин. Флиттер, как по привычке называл Максим самолет, прокатился немного вперед, чуть клюнул носом, присев на переднюю стойку шасси.
  -- Вектор тяги на вертикаль, - продолжал комментировать Ричард свои действия.
   Шепелев покосился на крылья - они начали разворачиваться, становясь под прямым углом к фюзеляжу. Черт, - подумал Максим, наблюдая все эти эволюции, которыми, скорее всего, приходилось вручную управлять пилоту, - сколько сюда всякого лишнего барахла напихали! Ведь стояла в ангаре стандартная "линза": летай - не хочу! Вверх, вниз, вправо, влево... Гравикомпенсаторы инерционного момента, маневренность идеальная, машинка не убиваемая и предельно безопасная... Но ведь понадобилось же кому-то тащить "Торнадо" за семьдесят парсеков, будто предчувствуя появление психанутого туриста с любительскими пилотскими корочками! Неправильно это - чужие планеты в помойки превращать. Впрочем, какие они теперь чужие...
   Самолет мягко оторвался от бетона. На экране изменились цифры высоты над уровнем моря: 35... 40... 60... Ускорение было незначительным, Шепелев привычно оценил его, поворочав шеей - две-три десятых "же". Иного и не следовало ожидать.
  -- Тягу в горизонталь...
   Против ожидания, "Торнадо" задрал нос и резко прибавил скорости. Теперь только его крылья создавали подъемную силу. На трехстах метрах Девон дал левый крен, и машина продолжила набор высоты по расширяющейся спирали. Внизу нелепой табуреткой, поставленной посреди рифленого зеркала моря, поворачивалась платформа Базы, демонстрируя их глазам угольно-черные стальные опоры, невесть на сколько десятков метров уходящих в воду, и зигзаг лестницы, по которой Шепелев спускался вчера к пустому доку. Хотелось бы надеяться, что к их возвращению субмарина ребят уже займет в нем свое место: надо бы познакомиться, поблагодарить Серджо с Виком (или Викой?) за гостеприимство.
   Поднявшись до полукилометра (возраст машины выдавало даже то, что экран отражал показатели скорости и высоты в архаичных милях и футах), Девон выровнял ее и направил его на юго-восток. Поиграв с масштабом карты, Шепелев предположил, что целью американца являлась цепочка островов, протянувшихся милях в двухстах от Базы - пятнадцать минут полета с той скоростью, что у них сейчас была. Однако рутинное перемещение в пространстве менее всего привлекало Ричарда и он начал развлекаться с машиной, сначала осторожно опробовав ее кренами, затем - скольжениями на крыло влево и вправо. Рассудив, что для более серьезной акробатики запас высоты явно недостаточен, а, быть может, решив проверить самолет на скороподъемность, он направил ее круто вверх, вжав Шепелева в кресло двумя "единицами". Возможно, он хотел бы добавить и еще, но Максим, тщательно и спокойно проговаривая слова, произнес по-русски: "А ППК-то я дома забыл - может, вернемся?" Он держал напряженными мышцы ног и брюшного пресса до тех пор, пока Девон не отжал ручку от себя.
  -- Что сказал?
  -- Сказал, что плохо подготовился к твоему цирку, - перешел на английский Шепелев. - Нужно было бы надеть противоперегрузочный костюм. Или в вашей летной школе этому не учат?
  -- Нас всему учат, - буркнул Ричард и больше не произнес ни слова.
   Однако ничего подобного он в дальнейшем себе не позволял, как видно, краткий приступ эйфории закончился. Девон продемонстрировал пассажиру обычные пилотажные трюки: пологую "горку" с пятисекундной невесомостью, пару "бочек" в обе стороны, "иммельман", но на "кобру" с "колоколом" не решился, и Шепелев был за это признателен - при сваливании в штопор у Максима не было ни малейшей возможности перехватить управление.
   Над островной грядой у Девона окончательно прошел первоначальный запал. Описав длинную восьмерку, он потянул к самому дальнему берегу, постепенно снижаясь.
  -- Не думаю, что здесь разрешены полеты на "бреющем", - предостерегающе сказал Максим, едва высота упала до двух тысяч футов - он уже давно перестал мысленно пересчитывать показатели приборов в привычную систему. - Иначе им не было бы смысла возиться с морской платформой
   Ричард не ответил, но стал обходить остров по широкой дуге. Против воли Шепелев залюбовался плывущей под крылом картиной: плоская земля походила на припавшее к морской глади насекомое - вытянувшее вперед передние лапки и охватывающее ими почти идеально круглую бухту с белой оторочкой кварцевым песком.
  -- Похож на краба, верно? - спросил Девон.
   Да, и на краба остров тоже походил.
  -- Верно. Или на клеща...
   Спинка крабоклеща была чуть волнистой, покрытой голубовато-зеленой растительностью, с высоты похожей либо на сплошное поле густого кустарника, либо на траву. Очень плотную, скрывающую мелкие детали рельефа.
  -- Размяться не хочешь?
  -- Не дури!
  -- А чего такого? Выберем площадку поровней - смотри, деревьев-то почти нет - чуток присядем, пройдемся... Или ты зря пушку с собой тащил?
  -- Кто-то меня упрекал в подготовке к сафари...
  -- Да я шучу! Здесь, похоже, и дичи-то крупной нет - спрятаться негде.
   На взгляд Шепелева, Ричард не погрешил против истины: остров, за исключением приподнятой к лагуне оконечности, был почти безлесым. Редко-редко где над равниной поднимался низенький пучок стволов, увенчанный плоским зонтиком кроны. Увидь Максим эту картину где-нибудь в котловине, да и просто по берегам реки, то просто должен был заподозрить болото. Но здесь, на некрутом, но все-таки явном уклоне, без единого зеркальца воды, без ниточек ручейков и бородавок кочек... Нет, не стоило этого опасаться.
   Ричард, не встретив возражений, уже развернул "Торнадо" и сбрасывал скорость. Ну что ж, - решил Шепелев, - в крайнем случае, увязнем! Да и того не должно быть. Буду смотреть внимательней под крыло, скажем, на левую стойку шасси - она, кстати, видна из горба кабины. В случае чего - дам ему знать!
  -- Рич, только прошу тебя все делать очень медленно и аккуратно, - попросил Максим американца. - Буквально прикоснись к земле, и если дам команду - сразу вверх!
  -- О'кей, Макс! - отозвался Девон явно повеселевшим голосом. - Все, как ты скажешь. Любой каприз за ваши деньги!
   Он завесил машину на двухстах метрах - Максиму показалось, что гораздо ниже, но он вовремя вспомнил про показатели в футах - выровнял ее по двум осям, выпустил шасси и начал спуск. Турбины выли сильнее, чем в горизонтальном полете, крылья заметно покачивались. Вот, черт, - подумал Шепелев, наблюдая за приближающейся землей, - и все-таки зря я пошел на эту авантюру! Не вертолет же у нас, тем более - не "линза". Сейчас подломит он стойку, плюхнемся на пузо, и что тогда? До вечера куковать, пока биологи домой не вернутся?
   Сто футов... По траве с фиолетовым оттенком уже бежали белесые волны, а площадка, выбранная Девоном в качестве места посадки, будто вдавливалась, проминалась под снижающимся самолетом. К этой же точке скользила его тень, отставая от "Торнадо" на десяток шагов и приобретая все более ясные очертания. Воздушный поток стал подхватывать с земли какой-то мусор - ветки, листья... Тень самолета была уже под крылом.
   Шестьдесят два фута. Похоже, на альтиметр полагаться нельзя - он явно выставлен по уровню моря, хотя нужно было бы откалибровать по платформе Базы... Взгляд налево: левая стойка шасси исчезла в тени, с которой вот-вот соприкоснется и крыло... Крыло коснется тени?
  -- Взлет!
   Они потеряли то мгновение, которое могло спасти самолет. Взвывшие от полной тяги двигатели толкнули самолет вверх и он скрылся в облаке зелени, сорванной раскаленными газовыми струями. Каждый ее клочок был почти невесом, но давшие полную мощь взлетного режима турбины всасывали их килограммами. Полыхнула желтым и сразу красным схема самолета, обозначив выход двигателей из строя, рявкнула сирена и, едва сработали утягиватели, вжавшие пилотов в спинки кресел, как треснула очередь электросбрасывателей, сорвавших фонарь кабины. Максим даже не успел испугаться: шестнадцать "же" стартового ускорения, зашвырнувшего его и - с задержкой в десятую секунды - Ричарда Девона на высоту ста метров, милосердно отключили сознание.
   "Торнадо" был действительно несовершенной машиной, не имевшей генераторов антигравитации ни в себе, ни в пилотских креслах. Но пока он ломал крылья, пробиваясь к земле сквозь сросшиеся на высоте многоэтажного дома кроны деревьев, переплетения веток и воздушных корней, оба человека уже начали приходить в себя, покачиваясь под куполами раскрывшихся парашютов.
  

10

   Утром, когда солнце еще не высунуло над горизонтом своей рыжей макушки, Ван ден Вельт встал, принял душ, облачился в скафандр и полтора часа занимался выгрузкой. Вывел "многоножку", послал импульс на "Эльбрус" с полетным заданием, подлежащим исполнению с задержкой в 240 минут. После заглушил корабельный реактор, задал полный "останов" вспомогательных агрегатов, блокировал доступ к данным бортового компьютера и отправился в путь. Корабль чужака, болтающийся между спутниками "восьмерки" теперь его не волновал. Даже если у инопланетника есть режим аварийного реверса, использовать его он не сможет. Есть такой запрещенный способ - "нырок с утяжелением", когда второе тело увлекается в гравитационный колодец пассивно. Понятно, что шансов на прорыв у такой неуравновешенной системы просто не может быть, и разбалансировка с выбросом произойдет в считанные секунды, где-то вблизи центра создающей колодец массы. "Восьмерка" и не заметит крошечной добавки в слой металлического водорода: там и без нее термоядерный синтез идет полным ходом. Плюс-минус полмиллиона тонн - пренебрежимо малая величина в сравнении с ее мощью.
  
   Ехать на машине - совсем не то, что двигаться пешком. Джош комфортно устроился за плексом и чуть двигал джойстиком, продолжая размышлять. Сейчас ему не было нужно ни выбирать место для постановки ноги, ни по сторонам с опаской смотреть. Маршрут известен, план действий выработан. И все-таки абсолютной уверенности в правоте у Джоша не было.
   Было понятно, что никто не виноват, и уж друг его чужедальний - меньше всего. Судьба их свела. Лет через 100-200, успей Человечество стабилизировать едва установившийся (да и то не везде - что уж лукавить!) порядок, он бы подарок инопланетный в ладонях донес, понадобилось - пешком бы от звезды к звезде прошагал. Но сейчас - нет. Люди ведь такие, они к устоявшемуся порядку, к окружающим их предметам прикипают не телом - душой. Они изобретают вещи, изготавливают, холят и лелеют. Вещи - их представление о богатстве и успехе, чем больше их есть у человека, чем больше он сможет их при желании купить, тем более уверенным он себя чувствует. Это только говорится, что деньги есть мерило жизненного успеха. Не в деньгах дело, хоть и за них тысячелетиями люди истребляли друг друга, да и сейчас многие на любую подлость пойдут. Они, монеты эти, бумажки разноцветные, нынешние записи в электронных счетах - лишь способ оценки и учета прав на приобретение вещей в собственность. А ну, как не будет их вовсе? Аморфное нечто возникнет вместо них - сейчас есть, завтра нет, сегодня одно, потом другое. Какова будет цель жизни, коль все вокруг начнет меняться и полностью обессмыслится накопление ?
   Да черт с ними со всеми, - успел одернуть себя Джош, вернувшись в пробитую колею вчерашних горьких мыслей, - в прах их разотри, все эти сковородки и холодильники, яхты и флиттеры, горшки для цветов и садовые скамейки! Не о них речь - о людях, что их делали! Ведь не о себе он думал, не об отце даже, который сорок лет кровати вручную мастерит, "ложа" - как сам зовет на трезвую голову и "вибростенды" - по субботней пьяни. Они бы семьей выкрутились, точно. И себя он смог бы обеспечить принесенным Даром, и детей своих, и родителей. А остальные восемь миллиардов?
   Ну, хорошо, не восемь - шесть, - снова спохватился Джош, введя поправку. - Два миллиарда как занимались крестьянским трудом, так и будут. Но остальные-то? Представить страшно, сколько вдруг людей окажутся лишними, если не будет нужно производить миллионы наименований товаров, а для них - добывать сырьё. А также хранить и учитывать, перевозить и обрабатывать, продавать, ремонтировать, утилизировать в конце концов... И еще производить энергию, и производящие энергию машины, и оборудование, производящее эти машины, а для тех - добывать сырье...
   Ну, привезу я этот Дар, - продолжал взвешивать последствия Ван ден Вельт, - доставлю в целости и сохранности. Появятся в мире двадцать или тридцать концернов, производящих уникальный материал, несколько десятков тысяч фирм, разрабатывающих конструкции и дизайн моделей. Сколько-то сохранится горнорудных компаний, уцелеет чуть маркетинга и рекламы, транспорта и продаж "на развес". А остальные? Шахтеры и риэлторы, кассиры супермаркетов и биржевые брокеры, водители и автомеханики, слесари и строители, операторы термоядерных станций и капитаны супертанкеров, дизайнеры по интерьеру, портнихи и сантехники.... Шесть миллиардов человек, в одночасье оказавшиеся ненужными, никчемными, лишенными всяких стимулов и средств к существованию. Тысячи и десятки тысяч профессий исчезнут навсегда. Пусть даже будет введено в действие все драконовское законодательство, пусть введутся лимиты на объемы спекулятивных сделок, но кому потребуются ценные бумаги компаний, выпускающих более никому ненужные вещи? Что прикажете делать профсоюзам и пенсионным фондам, исследовательским отделам фирм и заказчикам горнопроходческого оборудования? Одни теряют моральное право требовать сохранения в одночасье устаревших предприятий, другие уже потеряли многолетние инвестиции в них, оказавшись с мусорными акциями и облигациями на руках, третьи в величайших сомнениях относительно целесообразности продолжения работ, четвертым проще аннулировать заказы и дождаться техники вечной и всегда современной.
   Кризис, охватывающий чуть не все отрасли экономики, психологический шок, обесценивание активов, знаний и навыков, ломка стереотипов - вот что такое инопланетный Дар! И не нужно надеяться на Разум Человеческий, на способность земной цивилизации приспосабливаться к изменяющимся условиям, на интеллект и опыт государственных деятелей. Ему ли не знать, из какой подчас грязи они поднялись до нынешних высот, благодаря каким качествам они достигли своего положения!
   Да ведь если вдуматься, - продолжал убеждать себя Ван ден Вельт, уже различая впереди "каплю" чужака и непроизвольно замедляя и без того неспешную поступь транспортера, - то очевидно возникновение проблем в самом начале. Как Агентство сможет разделить технологию между странами-кооператорами - пропорционально финансовым вложениям? Отпадает: ведь Дар, по сути, един. Передать его всем, полностью и одновременно? Но ведь он не волшебная палочка - потребуется время на изучение, на эксперименты, на создание материальной базы воспроизводства. Преимущества в способности выделять и концентрировать необходимые ресурсы одних стран перед другими ясны и дилетанту, а такое преимущество на старте равносильно опережению соперников к финишу на много-много корпусов. Легко ли смирятся, скажем, Северо-Американский Альянс или Европейский Союз с перспективой потери конкурентоспособности своей продукции на мировом рынке? Не усмотрят ли они, в том числе, еще и угрозы своей обороноспособности? Не рискнут ли выйти из системы договоров, запрещающих разработку и создание новых типов вооружений? Ведь такой соблазн грандиозного технологического прорыва! И такой риск, что кто-то сделает это раньше тебя...
   Быть может, есть возможность не делить Дар, а оставить его под централизованным контролем, создав нечто вроде UNASE - Международного Агентства Космической Разведки? Но Джош не был настолько наивным, чтобы всецело доверять наднациональным бюрократическим институтам. Агентство, как и ООН - организация, созданная вынужденно. Ее целью было объединение ресурсов, недостаточных в отдельности, для совершения прорыва за границы Солнечной системы, ради экономии сил и сохранения темпов развития космической отрасли межгосударственным разделением труда. С Даром все будет обстоять иначе. Во-первых, его внедрение потребует мозгов, но не Бог весть какой инфраструктуры - это не ядерное оружие и не космическая техника. Во-вторых, он представляет собой, по сути, коробочный продукт, технологию plug and play, весьма соблазнительную для передачи заинтересованным организациям. Нет людей, которые не продаются, - с горечью вспомнил Джош старую пословицу, - есть люди, которым недостаточно много предлагают!
   И что начнется тогда - неуправляемая технологическая гонка? Черный рынок "трансформационных программ"? Но мало ли до сих пор на Земле людей обиженных и несчастных, умственно недостаточных, да и психопатов, в конце концов? Если технология Дара действительно позволяет творить "все из всего", что воспрепятствует преобразованию пятитонного флиттера в миллион самонаводящихся пуль?
   "Бойся данайцев, дары приносящих". Не данайцев боялся Джош - человеческого неумения распорядиться Даром с требуемой осторожностью. Колоссальная экономия энергии, материалов, времени человеческого - а он от всего этого хотел отказаться. Возможность двинуть вперед земную цивилизацию на столетия - но он раздумывал. Бред! Если бы сейчас у него была возможность поделиться опасениями - никто ему не поверил бы. Но ему некому было рассказывать. Он был один и считал себя не вправе уклоняться от принятия решения, положившись на абстрактную веру в благополучный исход.
   Нет, недаром Ван ден Вельт вчера уговорил чужака задержаться еще на сутки. Обоим тогда не терпелось поскорей начать возвращение, принести пославшим их мирам весть о контакте. Но что-то Джоша беспокоило с самого начала. Может, страх обращения их встречи в мираж, в морок, в истаивающий под утренним солнцем туман. А может, привычная осторожность, стремление выиграть время. Еще старик Эйнштейн говорил: больше всего, мол, Человечество нуждается в хорошей скамейке - чтобы сесть и хорошенько задуматься.
   Чужак, как и Джош, был тоже автономен. Во многом опередив землян, со связью инопланетяне проблему пока решить не смогли. Если бы дело обстояло иначе, иной и выход Джошу пришлось отыскать. Но условия оказались таковы, каковы оказались. Ван ден Вельт был уверен на 100 процентов - по извлеченным из его "персоналки" материалам библиотеки Конгресса, наборам снимков звездного неба, картам и схемам чужак сумел вычислить точное расположение Солнечной системы. Что-либо втолковать ему, объяснить сложности организации и функционирования человеческого общества - политические, экономические, психологические - будет почти невозможно. Он либо не поймет, либо не поверит. И они обязательно придут к землянам со своим Даром, даже если Джош сам о нем умолчит. Технологию с благодарностью примут и не замедлят использовать, потому что тем, кто на самой вершине социальной пирамиды, плевать на всех, кто внизу. Они не способны видеть последствий своих решений, поскольку остроты зрения хватает лишь различить кончики пальцев вытянутой руки. Насчет этого Джош не сомневался: дотянуться и ухватиться выходило у сильных мира сего безошибочно.
  
   На "многоножке" километр пути занял всего ничего времени. Уже вышел навстречу землянину чужак, встречал, как они и договаривались: когда местное солнце на десять градусов поднимется над горизонтом. Справа от Джоша был горный склон с выходом железосодержащих руд, слева - край террасы. Склон рыхлый, лавиноопасный. Тряхни его как следует - загремит, поползет вниз, погребая под тысячами тонн породы все встречающееся на пути. Никто и никогда не найдет здесь остатков их кораблей. Ведь тип MPV-12A, он же "многоножка", оснащен микрореактором, вполне надежным устройством, если не вмешиваться в его систему управления. Однако после взлома защиты мирный транспорт для особо пересеченной местности превратился в атомную бомбу со средством доставки в одном флаконе. Пусть тихоходное, но с боеголовкой в пять килотонн. И объект, подлежащий уничтожению, сейчас находился в будущем эпицентре...
   Ты, дружище, такой же, как я - одинокий разведчик, - мысленно начал свой разговор с чужаком Джош ван ден Вельт. - Мне не хочется ни платить тебе черной неблагодарностью, ни становиться преступником. Я вообще ненавижу необратимые решения. Но ты должен понять: у меня за спиной шесть миллиардов. То ли Диккенс, то ли Достоевский когда-то писали: "Счастье всего человечества не стоит слезинки одного ребенка". Я не согласен с буквальной трактовкой этой фразы. Но в том, что ваши вечные вещи, вообще - Прогресс, не оправдывают будущих рисков Человечества - в этом я убежден полностью. Пусть оно дойдет до всего само, пусть медленно и постепенно, но - само. Лишь то всегда шло на пользу людям, что было ими выстрадано и вытружено, все остальное же - воистину от лукавого...
   Чужак поднял руки, приветствуя Джоша. Тот ответил. Но инопланетянин уловил его краткое замешательство и больше не отводил взгляда. Они неплохо вчера друг друга понимали - именно поэтому Ван ден Вельт решился на последнюю попытку. "Ничего не бывает вечного, дружище, - сказал он, открывая кабину и заставляя себя улыбаться немеющими губами. - Даже добро и зло способны меняться местами - все зависит лишь от угла зрения, под которым ты на них смотришь..."
   У них оставалось примерно пятьдесят минут до схождения "Эдельвейса" с орбиты. При начавшемся разгоне корабль на внешние команды не реагировал.
  

11

  -- Ушел? - спросил Рич, сохраняя неподвижность.
  -- Сейчас гляну.
   Держа юган наготове, Максим подполз к границе их крошечной вырубки, всмотрелся в хаос пересекающихся кривых линий, теряющихся в полумраке. Естественно, он ничего не увидел. Будь у него и инфраскоп, результат был бы тот же - уже в десятке шагов заросли сливались в почти непроницаемую стену. Тогда он пытался вслушаться, разобрать хоть что-то сквозь прибойный грохот колеблющейся вверху листвы. Ничего. И даже извечный треск жуков-древоточцев, и тот с трудом преодолевал звон в ушах грохота выстрела.
  -- Снова мимо...
  -- По которому разу?
   Ричард почти шептал, но его голос казался оглушительным. Это продолжалось уже несколько дней. Максим попытался вспомнить, сколько именно, начал загибать пальцы: три, нет уже четыре... И почти столько же они не спят, не в силах забыться под несмолкаемую лесную какофонию.
  -- Плевать.
  -- А он точно был?
   После вопроса Ричарда уже и Максим засомневался, видел ли он мошкоеда, или ему только привиделось белое пятно в зарослях. Что-то подсказывало, что стрелял он не напрасно, но пятый раз мимо и с такого расстояния!
  -- Плевать! - раздраженно повторил Шепелев.
   Он старался не смотреть на Девона - не на что было смотреть. Рыжая десятидневная щетина с грязными разводами по щекам, мешки под красными, вечно слезящимися глазами, потрескавшиеся губы. Сам он вряд ли выглядел многим лучше, хотя через силу умывался водой, высасываемой из трубочки "обратки" и смешанной со слюной. Кстати...
   Конструкция из разрезанной поперек фляги с перевернутой и заполненной древесными стружками горловиной, вставленной в основание, почти выполнила свою задачу - грубую фильтрацию. Первое время Шепелев все ломал голову, как им наладить имеющимися инструментами устройство для производства питьевой воды, но ему будто мешал невидимый ватный барьер в мозгу. Что только он не вспомнил из курса выживания! Глубокую ямку, последовательно и многократно вычерпываемую до тех пор, пока скапливающаяся вода не станет прозрачной; ферокактусы Южной Америки с губчатой сердцевиной; корни эвкалиптов и водных деревьев; стебли цветов опунции и тела австралийских пустынных лягушек. Он легко бы высосал даже глаза крупных животных - если на Крабовом острове им могли попасться крупные животные...
   Но ничего подобного на Талии не было. Был расход воды с дыханием: 50 миллилитров - четверть среднего стакана - каждый земной час. И пусть человеческое тело на 80 процентов состоит из воды, и жидкие фракции пота, кала и мочи можно запустить во множество кругов повторного использования благодаря всасывающей и фильтрующей способности "копуш", но рано или поздно обезвоживание их убило бы. Вероятность умереть от жажды посреди океана, в заболоченном островном лесу, человеку неопытному могла показаться невозможной, однако Шепелев знал, что риск такого события отнюдь не ниже опасности пожара в субмарине на глубине трех тысяч метров и много существенней варианта словить бортом внесистемный метеорит между орбитами Венеры и Меркурия...
   Одно время Максим всерьез обдумывал создание сорбционной колонки на базе древесного угля: проект выполнимый, да требующий многочасовых задержек и изрядных хлопот. И все-таки он взялся за его реализацию, если бы однажды не проснулся с готовым и простым решением, все это время лежавшим на поверхности.
   Фильтры и вполне эффективные установки для очистки и обеззараживания воды всегда были рядом, даже еще круче - надеты прямо на них! Если биологическая начинка "копуш" справляется с переработкой человеческих отходов, исправно поставляя оптимально минерализованную воду, почему нельзя положиться на нее в обработке влаги, поступающей извне? Понятно, что болотная жижа, набираемая из неглубокой ямы, не годится для прямой заливки в костюмы: слишком много солей и чужеродной органики, от чего может сгореть интима и закоксуются ионообменники. Но если выполнить предварительную, хоть самую грубую очистку, пусть не сквозь песок - и древесная стружка сгодится...
   Максим убедился, что вода перестала капать сквозь фильтрующий слой, снял верхнюю часть устройства и вытряхнул из нее грязь. В нижнем, почти литровом, стакане, жидкость тоже была мутной - ей бы еще дать пару часов отстояться - однако уже годилась для употребления.
  -- Разоблачайтесь, маэстро! - пододвинулся он к Ричарду.
   Девон с готовностью вскрыл штанину на здоровой ноге.
  -- Вернусь, буду хвастаться, что выучился пить ногами!
  -- Пить - не пить, но говорить, что купался в талийской воде ты можешь теперь смело, - пробурчал Шепелев, осторожно сливая воду Ричарду в костюм.
   Тот пошевелил стопой, разгоняя ее в сапоге.
  -- В следующий раз в правую сторону заливать будем, - заявил он.
  -- Чего так? Холодно?
  -- Слышал, что раньше грязями всякие болячки лечили. Может, и нога быстрей срастется?
  -- Срастется, - ответил Максим. - Если так балаболить начал - точно срастется!
   Он вытащил из ранца вакуумирующийся пакет, в котором раньше находились тубы с рационами, а теперь полукилограммовый кусок пережаренного мяса - все, что оставалось от нечаянной вчерашней добычи.
  -- Тщательно пережевывая пищу, вы помогаете обществу! - процитировал он лозунг невесть из какого произведения, лишь случайно застрявший в памяти.
  -- Да? - задумался Ричард. - Это верно. Можно зуб, например, сломать. Мороки потом с имплантацией: дантистов отвлекать, деньги, опять же, тратить...
   Пока Девон рассуждал, Максим примерился и развалил кусок на две не совсем равные части. Товарищу протянул меньшую.
  -- Смотри не подавись, как в прошлый раз!
  -- И тебе приятного аппетита... - отозвался Рич.
   Но Шепелев мясо оставил чуть на потом, ему хотелось поскорей поставить на фильтрацию свою водяную порцию. Потому он выбрал средний по размеру обрубок корня - с предплечье длиной, но чуть тоньше - и принялся настругивать в пластиковую емкость, изредка кривясь от издаваемого древесиной скрипа.
   С едой им повезло, - размышлял он, продолжая орудовать ножом, - но хорошо бы еще чем-нибудь разживиться. Попадутся им такие же лужи, что встретилась вчера - замечательно: теперь знаем, что искать, знаем и где это делать. А если нет? Ведь буквально чудом удалось этого червяка изловить, если б он сам в "копушу" зубами не вцепился - сегодня бы третий день пошел, как кишкам кроме собственного сока нечем было бы заняться. А так - Максим даже и не заметил, что протащившись по вязкому дну лужи десяток шагов, выволок на себе хозяина этого водоема (потом с полчаса еще шарил, но так ничего и не нашел). Да и как его заметить, коль талийский болотный хищник выше поясницы уцепился, в аккурат над нижней опорной пластиной давно сброшенного кислородного баллона. Хорошо, Ричард углядел, едва его Максим перетянул через болотце и помог очистить забрало шлема. Он и снимал червяка, ножом отпиливал зубастую голову полуметровой мускулистой пиявке, затянутой в черную кожу.
   Наполнив емкость стружками почти доверху, Шепелев начерпал из ямки грязной воды, высвободил руки из перчаток. Пальцы за проведенное в костюме время стали младенческими - розовыми, с тонкой и почти прозрачной кожей, лишенной не только мозолей, но и всего поверхностного слоя дермы. Даже ногти были почти незаметны, превратившись в мягкие короткие пластинки, едва заполнявшие лунки.
   Снова достав пакет с мясом, он разделил оставшийся кусок надвое, и принялся сосредоточенно жевать свою половину. Мясо было невкусным, заметно отдавало мочой, словно кабанятина, но к этому запаху они давно притерпелись.
  -- Честно говоря, ощущаю себя полным уродом, - вдруг сказал Девон.
  -- Что так? - поинтересовался Максим.
  -- Сидел бы сейчас в офисе, занимался бы делом...
  -- Ага. На пользу путешествие пошло - просветление в мозгу наступило!
  -- К черту! - отозвался Ричард, запустив пальцы в короткую спутанную бороду и сильно за нее дернув. - Вернусь - больше из Штатов ни ногой!
  -- А усидишь?
   Это настроение товарища Максиму нравилось гораздо больше. Нет, Рич оказался вовсе не нытиком и не тем легковесным мотыльком, за которого его поначалу принял Шепелев - порхающим от одного цветка удовольствия к другому, полагающим, что право на них у него есть уже в силу самой возможности. Он как будто пытался отыскать себе задачу по плечу, но вовсе не в той области, где и без того считался профессионалом. Отсюда его обучение летному мастерству, отсюда заказанный в ЕЕА тур, а до того значилось в его биографии трехмесячное плавание на канадском сейнере с новеньким университетским дипломом, спрятанным на чемоданном дне.
   Девон не ответил.
  -- На годик, наверное, ты и вправду упокоишься, - заключил Шепелев. - Но больше - вряд ли. Ты, похоже, из этих... Из охотников к перемене мест.
  -- Считаешь меня авантюристом?
  -- Ну, если под авантюрой понимать именно приключение, поступок с не до конца взвешенными и оцененными последствиями, то - да, ты - авантюрист.
  -- И на том спасибо, - буркнул Ричард.
  -- Не дуйся. Просто ты еще не отыскал свою дорогу, тыкаешься в разные стороны слепым котенком, а где применить силу не знаешь.
  -- И где же? - повернулся к нему к нему Ричард, но спросил без интереса, будто выполняя вежливую формальность.
   Шепелев почувствовал раздражение. Чтобы справиться с ним, он сунул в рот последний кусок резинистого мяса, заставляя Девона ждать, пока он с ним справится, а остальное убрал в пакет, оставив заначку на вечер.
  -- Могу рассказать тебе историю одну из своей жизни. Незатейливую совсем, простенькую. Не историю даже, а так - разговор интересный у меня был давным-давно, лет, пожалуй, тридцать назад, может, чуть меньше. Будешь слушать?
  -- Отчего нет? Развлечений здесь мало...
  -- И то правда... Ну, тогда слушай.
   Шепелев вздохнул, приводя мысли в порядок, хотел было почесать лоб, да пожалел марать руки.
  -- С сорокового по сорок четвертый я работал в UNASE, в группе глубокого зондирования. Сейчас-то вы почти не представляете, как можно эдакую прорву денег бухать в строительство тяжелых тоннельных кораблей, а в то время царила эйфория: как же, задача межзвездных перелетов практически решена, Вселенная открылась Человечеству и лишь ждет от него решительных шагов. Да... Шаги и впрямь были поначалу решительные. После карликовых "Нью-Йорк сити", "Шанхая" и "Арго", на которых технологию отрабатывали, заложили "горную" серию. Планировали пятьдесят кораблей собрать - сорок восемь, если быть совсем точным - пять процентов совокупного бюджета Земли за тридцать лет. Но сил и терпения хватило лишь на пятнадцать бортов. "Аннапурна", кстати, которая должна была нас забрать отсюда - последняя в серии...
  -- Да, - продолжил Максим после короткой паузы, - пятнадцать лет ушло на высокоорбитальные верфи и первый десяток кораблей, еще примерно столько же ими пользовались по прямому назначению. И все свернули. Причина простая - результаты в смысле практической пользы Земле оказались близки к нулевым. Нет, что-то там фундаментальная наука получила: десятки тысяч замеров сделаны, тысячи экспериментов, уточнены теории планетообразования, хотя темные звезды и не нашли. Плюс биологи работали, физики всех направлений... Обнаружили четыре планеты условно земного типа - Талия, кстати, была из них первой, и, как видишь, вполне себе ничего, не страшная. В общем, результаты есть, а эффекта нет. Никому не нужно сырье за сто парсеков, если его до сих пор и на Земле достаточно, а совсем уж край придет - есть Марс, спутники Юпитера, Нептун. Да ты сам инженер-логистик: прекрасно знаешь, что коэффициент рециклинга за полвека поднялся до 2,68 - материалы почти три раза за год успевают оборачиваться...
  -- Отвлекся я, прошу прощения, - оборвал себя Шепелев. - Ближе к делу... Ушел я из группы еще до принятия решения о свертывании Программы, и не совсем по личным мотивам. С интервалом в несколько месяцев погибли два корабля и три человека. Должен помнить: Джош Ван ден Вельт на "Эвересте" и пара Коучер-Масутаро на "Гашербрум I". Неужели не помнишь, Рич? - удивился Максим.
  -- Смутно, - признался тот.
  -- Вот так и бывает. А ведь всего ничего времени прошло, да и Джош - ваш, американец, хоть и с голландской фамилией...
  -- С Ван ден Вельтом полной уверенности нет до сих пор, - продолжил Шепелев, тяжело вздохнув, - а вот Коучер и Масутаро погибли, можно сказать, на глазах ведущих - поиски "Эвереста" велись парами кораблей. Их "Гашербрум" по какой-то причине субитировал в атмосфере газового гиганта: мгновенная вспышка, и конец всему. Сразу после этого полеты запретили, четыре года искали причины разбалансировки, вносили поправки в теории и расчеты, но вновь к Программе не вернулись. Никто не хотел рисковать: пятьсот миллиардов, в которые обошлось строительство пропавших кораблей, являлись средствами, достаточными для обводнения Сахары или формирования продовольственного резерва на миллиард человек, поэтому мне трудно винить руководство в близорукости.
  -- Что дальше? - шевельнулся Ричард.
  -- Дальше? Да почти ничего. В Агентстве было известно, что к Джошу я был ближе всех - не то что друг, но кое-что нас связывало из прежней жизни. Поэтому именно меня и отправило начальство в Мичиган, откуда Ван ден Вельт был родом, с печальной миссией извещения об официальном прекращении его поисков и признании погибшим. Ты ж понимаешь: пенсию можно и так переводить, но должен быть кто-то, кто пилотку перед матерью Джоша снимет и руку ей пожмет от лица коллег и товарищей.
  -- Да... - глотнув из трубочки воды-обратки, снова заговорил Максим. - Оформили мне командировку, посадили на челнок, и был я на следующий день, после двух пересадок, уже возле ваших Великих Озер, в городке Шарлотт, что недалеко от Лэнсинга...
  -- Не путаешь? - шевельнулся Девон. - Я точно знаю, что он в Северной Каролине, совсем недалеко от нас.
  -- Не-не! - отмахнулся Шепелев. - Есть в Мичигане еще один Шарлотт. Да у вас, по-моему, чуть не в каждом штате есть свой Шарлотт. Короче, ты мне на слово пока поверь, а вернемся - можешь уточнять, сколько хочешь... И не сбивай. Иначе мы тут до вечера просидим. Да... Добрался я, значит, часам к шести следующего дня, забросил вещи в гостиницу, умылся, созвонился с Ван ден Вельтами, чтоб объяснили, как проще до них доехать - городок и так небольшой, так они еще и на окраине жили. Нашел. Отец, мать, еще одна супружеская пара - эти чуть помладше будут, лет под пятьдесят. А жара, помню, страшенная стояла! Конец июля, если мне память не изменяет. Нет, вру, начало августа! Доложился родителям - познакомились мы, рассказал все честь по чести о мероприятиях Агентства, о задействованных в поиске Джоша кораблях, о погибшем "Гашербруме I", о возможных причинах аварий...
   Максим вздохнул, снова вспомнив мать Джоша - крупную и здоровую женщину, которой пора было бы свыкнуться за прошедший год с мыслью об исчезновении сына, но которая вдруг на его глазах стала ниже ростом чуть не на голову и превратилась в старуху. Словно столкнулся тогда с комбинированными киношными съемками. Его фраза: "...было принято решение прекратить поиски и признать пилота Джоша Ван ден Вельта погибшим", и ее мгновенное оседание, утягивание в саму себя, сопровождающееся сморщиванием кожи, вваливанием рта и глаз, превращением роскошных, чуть тронутых сединой волос в безжизненный серый парик.
  -- ...Посидел я у них. С час, наверное. Немного поели, выпили - вроде как помянули Джоша. Отец у него сразу опьянел, расклеился. Разговора толком и не вышло. Плохо, короче, все было, скверно! - Максим в сердцах выковырял вдавленную в землю щепку, отшвырнул в сторону. - А когда уже уходил, меня пошел провожать тот, второй, мужчина - он оказался младшим братом отца Джоша, дядькой, значит, тому приходился. Вот он мне и сказал напоследок: "Не обижайтесь, мол, на Питера - у него своя дорога к Богу!" Мне бы промолчать, а я молодой тогда был, резкий, взял да и ответил: "Оно и видно. Только Бога-то зачем к своим проблемам приплетать, чего за ним от жизни прятаться?" Вот тогда человек этот и процитировал мне из Евангелия от Иоанна: "Фома говорит Ему: Господь, мы не знаем, куда ты идешь; как мы можем знать путь? Иисус говорит ему: Я есмь путь, и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, кроме как через Меня..." Ты сам-то веруешь? - спросил вдруг Максим у Девона.
  -- Как сказать... В церковь хожу.
  -- Ага. Понятно. Ну, а мне не до того всегда было... Вот я и спросил тогда Джошева дядьку (а он пристально так на меня смотрит, вроде как реакции какой-то ждет, просветления моего, что ли): "И что это значит? Что нет иной жизни, кроме как в Боге? А если я не разделяю этой точки зрения?" А он отвечает: "Трактуют и так, но те лишь, что призывают паству целиком положиться на высшие силы и им во всем довериться. Я же думаю, что дело здесь в правильной расстановке акцентов. Иисус не возвышал себя над другими, и не призывал ради себя или Отца нашего отказываться от труда и самой жизни. Он явно сказал, что жизнь и тот путь, что каждому надлежит в ней пройти, и истина, которую следует искать и которой нужно руководствоваться при принятии решений - это и есть Бог. Можно не ходить в церковь и не возносить Богу молитвы - ибо нелепо полагать, что его всемогущества недостаточно, чтобы знать о нуждах каждого всегда и везде - но если ты идешь по жизненному пути и не творишь зла и неправды, то уже живешь в Боге и идешь по его пути".
  -- Неканоническая трактовка, - заметил Ричард.
  -- Вот и я сказал примерно в этом смысле. Мол, меня-то такой подход полностью устраивает, а вот церковные власти его уж вряд ли одобрят. А он мне: "Их точка зрения меня интересует меньше всего. Ибо вместо одних догм, с которыми боролся еще Христос, его именем они воздвигли другие. Они продолжают талдычить о первородном грехе человека, вкусившего плод с Древа познания и понявшего, что есть добро и что - зло, но не сам ли Иисус учил видеть отличия первого от второго, отделять зерна от плевел, выметать из храма души человеческой корысть и зависть, обман и страх? Не бессмертие обещал он, но постижение истины всеми последующими за ним, а истину можно познать, узнав одновременно и ложь. Открылись глаза, - сказал он мне, - человеков, понявших различия между Добром и Злом, и стали они равны Богу умом, а телом и без того были сделаны ему подобными. И не изгнал он их из рая, ибо невозможно Отцу винить детей своих за собственный недосмотр, но сам он рай покинул, посчитав людей способными двигаться дальше по пути, на котором уже сделан первый шаг. И каждый из нас должен пройти свой собственный путь, в конце которого, если был он найден верно и пройден достойно, Он ждет нас и встретит".
  -- Вот так он сказал, дядька Ван ден Вельта, - закончил Максим. - И ты знаешь, я тогда понял, что дружок мой был очень на него похож - верно, общались много в детстве. Такой же был... - Шепелев пошевелил пальцами возле лица, силясь подыскать нужное определение. - Упертый, что ли! Все у него было либо правильное, либо неправильное. Или черное, или белое. Не признавал полутонов и компромиссов.
  -- Хорошая история, - согласился Ричард, - только рассказал ты ее для чего?
  -- Для того, чтобы ты определился, наконец, в жизни, перестал прыжками в стороны развлекаться. И маршрут, по которому мы с тобой сейчас на карачках ползем, воспринял не этапом купленного приключения, а трудной работой, которую обязательно нужно выполнить до конца и наилучшим способом. Понятно выразился?
  -- Понятно, - улыбнулся Девон.
  -- Ну, тогда будем считать привал законченным. Держи пушку, а я снова богатыря изображать начну!
   Шепелев натянул перчатки и поднял с земли мачете. И дальше самому себе по-русски сказал: "И как направо Илья мечом махнул - улица, налево отмахнулся - переулочек..."
  

12

   Едва придя в себя, Максим взглянул вниз и оценил высоту, на которой находился - метров пятьдесят. Затем поискал глазами Девона. Тот был в неудобном для Шепелева положении, за спиной и значительно выше, так что периодически скрывался за краем парашютного купола. И пока не шевелился, что совсем уж никуда не годилось, ведь времени на принятие решения оставалось совсем немного.
   Кресло и парашют сейчас только мешали. Было ясно, что приземляться им придется не на травку-муравку, как думалось вначале, а на кроны деревьев. И деревьев, растущих очень плотно, практически одно к другому. Воткнуться тяжелой конструкцией пилотского кресла в развилку, да еще накрыться сверху тридцатью квадратными метрами "кордуры", значило потратить уйму сил на выпутывание и спуск на землю. И даже это будет не самым плохим вариантом - много хуже, если тебя хорошенько приложит о дерево и сломает пару-тройку ребер. Дьявол! Ричард никак не реагировал на взмахи рукой, приказывающие отстегнуться от кресла.
   Максим разомкнул пряжки, отбросил в стороны концы ремней, чуть привстал и сильно оттолкнулся, уже в воздухе нажав аварийную кнопку и раскинув для управления парением руки и ноги. Почти сразу сработал антиграв "самоспасателя", но толчок позволил Шепелеву благополучно выйти из-под парашютного купола, опускающегося с большей скоростью.
   До крон деревьев оставалось около трех десятков метров. Чуть в стороне опускался Девон, уже пришедший в себя и теперь путавшийся с замками. Кресло от его возни раскачивалось, но пока угрозы перекручивания строп не возникало. Вот он сравнялся высотой с Максимом (20 метров до фиолетово-зеленой листвы), отстегнул последний ремень (15 метров) - Шепелев энергично двинул рукой, требуя срочно покинуть кресло. Но Ричард был уже ниже его, а от рывка самого Максима начало разворачивать в противоположную сторону набегающим воздухом.
  -- Да твою-то... - начал было он, но договорить не успел.
  -- What? - раздался в ответ голос Ричарда под шлемом.
   Дьявол! У Максима совсем вылетело из головы, что махать руками было вовсе не нужно: радиосвязь никто не отменял.
  -- Кнопку дави и прыгай!
   И тут же Шепелев увидел прыжок Девона - неловкий, скомканный, расставленными ногами вниз, словно не на деревья, а в воду с невысокого бортика бассейна. И тут же его закрыло опускающимся парашютным куполом. Сам Максим сделал отработанный гребок руками вперед, подтягивая под себя присогнутые колени. Через секунду он с шумом пробил листву, ударился во что-то стопами, прорвал, задел твердое спиной и ягодицами, потом плечами, боком, и, наконец, остановился, чуть раскачиваясь. Определив нулевую скорость, автоматически отключился антиграв.
  -- Ты как? - тут же спросил Шепелев.
  -- Неважно, - ответил невидимый Ричард.
   У Максима отлегло от сердца: говорит, значит, жив. А громко говорит - почти здоров.
   Он осторожно поворочался, проверяя крепость держащих его веток. Они раскачивались, прогибались, но в целом представляли собой вполне надежную опору. Впрочем, на привычные ветви эти шершавые и узловатые древесные отростки слишком мало походили. Хотя бы по причине свисающей с них путаной бахромы, более напоминающей корешковую поросль. Листьев, кстати, на этих "ветках" совсем не было, если не считать кое-где застрявших обрывков, явно привнесенных сюда падением Шепелева. Может, и впрямь весь этот лес является скопищем лишенных земли корней, использующих фотосинтез лишь самыми макушками?
  -- Двигаться можешь?
  -- С трудом, - ответил Ричард и почти тут же пояснил. - Нога застряла!
  -- Ну, и не спеши - я в твою сторону направляюсь.
   Максим точно заметил направление, в котором опускался Девон. А потом, после того, как он ему поможет, можно будет без труда добраться до упавшего самолета - нужно лишь взять градусов пятнадцать к западу и пройти метров шестьдесят. Ветер над лесом был слабым, но все-таки их немного снесло.
   Шепелев запрокинул голову, прогнувшись в пояснице из-за мешающего взглянуть вверх шлема. Порванные ветви-корни свисали концами морских канатов. Еще выше колыхалась белесая с изнанки поверхность лиственной кроны. Здесь, где находился Максим, было довольно светло, но тени были мягкие, с нечеткими, размытыми контурами. А вот уже парой метров ниже - он наклонился и всмотрелся, пытаясь разглядеть, далеко ли поверхность земли - все начинало теряться в полумраке. Может, поверху? - подумал он и попытался двинуться, перелезая по переплетенным ветвям словно по обвисшим вантам.
   Вскоре он понял, что выбранный им способ ни к черту не годится. Сеть была трехмерной, причем ветки (или все-таки корни? хорошо, пусть будут корневетки), растущие в вертикальном и наклонном направлении, были гораздо прочнее тех, что направлялись параллельно земле. С каждым преодоленным метром Максим был вынужден спускаться все ниже и ниже, осторожно нащупывая руками те участки, что могли выдержать его вес. Он сам не заметил, как вокруг него стемнело, поле зрения, и без того ограниченное площадью опущенного герметичного забрала, сузилось и теперь простиралось лишь на пару-тройку шагов. С каждым преодоленным метром крепло ощущение, что он оказался под водой - такое здесь было сопротивление движению и такой царил сумрак.
   Тут Максим понял, что слишком увлекся проблемой перемещения и перестал отслеживать направление.
  -- Рич! - позвал он.
  -- Да, Макс? - раздался голос в шлеме.
  -- Ты меня ждешь?
  -- А что, не надо?
  -- Нет-нет, Рич, конечно, надо! Только я тут немного запутался в лесу - ты уж меня не теряй!
  -- О'кей, Макс. Ты меня тоже.
  -- Договорились...
   Продолжая разговаривать, Максим продвинулся еще на несколько шагов.
  -- Слушай, ты так и не можешь освободиться?
  -- Очень плотно застрял, - сообщил Девон. - Рванулся посильней, но все вокруг качается, как...
  -- Нет-нет, не рвись пока, - поспешил Шепелев. - Не знаю, как у тебя, а меня растительность жидковатая, очень плохо держит. Хотя, с другой стороны, если сорвешься, то сильно-то не разгонишься - не захочешь, так уцепишься за любую ветку. Но все равно, торопиться нам особо некуда, а, как говорится, береженого Бог бережет!
  -- У нас чуть по-другому, - после паузы ответил Девон. - Господь помогает тем, кто помогает себе сам.
  -- Именно, что по-другому... - проворчал Шепелев, продолжая двигаться, но начиная сомневаться все больше и больше в правильности направления. - Слушай, у тебя нет вблизи ничего твердого?
  -- Здесь все твердое, - тут же возразил Ричард. - Ветки твердые, шлем у меня твердый. Но самое твердое - моя голова. Она у меня, похоже, цельнолитая и чугунная, потому что "Торнадо" я угробил как нефиг делать, но сам умудрился уцелеть и даже тебя не угробить. Согласись, это не каждый сумеет...
  -- Да-да, - пробормотал Шепелев, остановившись примерно в метре от земли. Это могла быть только она - бурая, рыхлая с виду поверхность. Сейчас он раздумывал, рискнуть ли спуститься еще ниже, чтобы стать на нее ногами, или попробовать другой способ убедиться в ее прочности. Ужасно не хотелось самому повторить ошибку Девона, доверившись зрению.
   Немного поворочавшись, Максим принялся отрывать показавшийся хлипким корень. От десятка энергичных ударов каблуком он размочалился и после рывка повис, словно перерубленный многожильный кабель.
  -- Ты не молчи, Рич, - отдышавшись, попросил Шепелев, - ты говори что-нибудь...
  -- И что говорить? Тебе все равно?
  -- Да хоть что! Вот расскажи, например, за каким чертом тебя понесло за тридевять земель приключений искать на свою задницу. На Земле совсем мало осталось мест, где можно силушкой с природой померяться?
  -- Так это на Земле... - протянул Девон. - На Земле все понарошку. Даже в океане через пятнадцать минут после обращения в Службу Спасения рядом плюхнется контейнер с надувным плотом, продовольствием и аварийным запасом воды. А мне это надо?
   Шепелев ухватил раскачивающийся корень, продернул его вниз всей тяжестью тела насколько смог (он оказался длинным, чуть не десятиметровым, но неудачно запутался где-то вверху, отчего при каждом рывке ему на спину сыпались труха и какие-то комья), и потыкал мягким сгибающимся концом в почву. Ни бульканья воды, ни проваливания в болотную гущу, к их счастью, не наблюдалось. Максим перекинул ноги и, приготовившись в любую секунду вздернуть свое тело назад, в неудобную, но безопасную пока высоту, спустил их на землю.
  -- Так, отлично! - огласил он результат.
  -- Все получилось?
  -- Да, почти. Знаешь, - придумал он вдруг, - ты похлопай в ладоши, чтоб я мог сориентироваться!
   В шлем были встроены довольно чувствительные микрофоны, и пришла пора ими воспользоваться. Почти тут же раздались слабый ритмичный стук. Пришлось покрутиться на месте, чтобы определить, откуда он раздается - заполнявшие пространство деревья до неузнаваемости искажали звуки.
  -- Понятно. Пока хватит.
   Началось мучительное протискивание в выбранном направлении. Понизу это оказалось лишь немногим легче, чем поверху: пусть под ногами появилась некая опора, но зато и корневетки стали много прочней, каждая попытка раздвинуть их или оборвать отнимала уйму времени и сил. Начав с движения в полный рост, Максим уже через пару метров был вынужден опуститься на четвереньки, а потом и вовсе решил ползти, лишь изредка привставая на корточки и пробуя расширить объем пространства предельным напряжением мышц спины.
  -- Значит, говоришь, - продолжил он несуетный разговор, упав на колени после очередной такой попытки и стараясь дышать размеренно, - качество работы земных спасателей тебя раздражает. Один на один тебе больше нравится - правильно понял?
  -- Во всяком случае, так честней, - тут же ответил Ричард.
  -- Да чего уж тут честного, - возразил Максим и, почувствовав, что застрял в недооцененной им теснине зарослей, в сердцах высказался в их адрес. - Да закислить-то вашу медь!
  -- А?
  -- Это не тебе. Ты висишь - и виси себе спокойненько.
  -- Вишу, - согласился Ричард. - Ты меня, наверное, ругаешь?
  -- Я потом тебя поругаю...
  -- Когда - потом?
  -- Вот, выберемся отсюда - я тебе все скажу, что о думаю!
  -- А если не выберемся? - хохотнул Девон.
  -- У тебя язык, я вижу, без костей, - отозвался Максим. - Укоротить бы его не мешало.
  -- Я тебя раздражаю?
  -- Очень, - признался Шепелев. - Вот, честное слово, задницей чувствовал, что найдем мы на нее приключений. Вот и нашли. Сейчас до вечера эту кашу расхлебывать будем, что ты заварил...
   Максим замер и прислушался. Ему показалось, что послышался треск совсем неподалеку.
  -- Слышь! А ну, хлопни еще пару раз в ладоши!
   Девон оказался прямо у него над головой, на высоте полутора десятков метров, и освободить его ногу из древесного капкана, куда она угодила, оказалось делом непростым даже при помощи Шепелева и периодически включаемого антиграва. Еще не менее получаса Максим спускал своего напарника на землю - тот совсем не мог пользоваться левой ногой и только теперь пожаловался на боль в колене. Пришлось использовать автоматическую аптечку-диагностер, входившую в набор самоспасателя. Инъекция определенно помогла: если раньше Девон разговаривал лишь в силу необходимости, то теперь стал болтать без умолку, раскаиваясь в допущенной ошибке и сетуя на несовершенство авиационных приборов, критикуя себя за самонадеянность и - одновременно - похваляясь везучестью. Однако постепенно его речь стала перемежаться со все более длинными паузами, темп ее замедлился, и вскоре Ричард совсем замолчал. Удивительно, но он заснул в том положении, в котором Максиму удалось его пристроить: с оборванными корнями под спиной и погрузившись наполовину в болотистую жижу.
   Максим покосился на мерно вздымающуюся грудь товарища по несчастью, поднес к прозрачному забралу нарукавный "универсал", открыл шторки и запустил химический анализ атмосферы. Кислорода в баллоне у него оставалось меньше, чем на шесть часов экономного дыхания - более чем достаточно, если спасатели сработают оперативно. И пока у него не было причин сомневаться в их квалификации: не одна же станция биологов на Талии, должны быть здесь и другие, даже с точки зрения организации взаимопомощи. И в том, что полет их злополучного "Торнадо" фиксировался спутниками, и в том, что сигналы СОС были получены ими и переданы адресатам, Шепелев не сомневался нисколько. Чужая планета не парк аттракционов, пусть отчасти она используется именно так, здесь действуют жесткие правила Агентства.
   Мелькающие на экране "универсала" цифры застыли: давление - 73,5 кПа, кислород - 19,22%, азот - 77,31%, вода - 2,59%, аргон - 0,92%, углекислый газ - 0,045%, аммиак - 0,028%, следовые количества неона, гелия, окиси углерода, закиси азота, метана, водорода... Двадцать восемь промилле аммиака были выделены желтым - условно токсичная концентрация. Еще бы понять, насколько она условна... Но несколько дополнительных часов атмосфера Талии им вполне может предоставить - и то хлеб! Может, прямо сейчас и попробовать глотнуть?
   Нет, сейчас нужно просто ждать. Набраться терпения, успокоиться и расслабиться. Очень медленный вдох и очень размеренный выдох... Вариант первый, условно обозначенный "А" (от "абсолютно нормально") - штатное срабатывание всех тревожных систем и прибытие поисковой партии в срок до двух часов. Последствия минимальные: у Ричарда повреждена нога, но это дело медицинской техники. Его приключение накроется, как говорится, медным тазом да, впрочем, не слишком-то об этом стоит переживать: всего лишь потеря времени и испорченное настроение. Слава Богу, страховка покроет стоимость той пары недель лечения, что ему предстоит.
   Вариант второй, принимаемый за "Б" (от "более-менее"): ребята с морской платформы, с которыми им так и не удалось познакомиться, оказываются "зависшими" на глубине много дольше, чем они рассчитывали. Тревожный сигнал поступает к ним на базу, регистрируется, но никто на помощь не вылетает. Чревато задержкой прибытия часа на два-три - пока дублирующая группа примет решение взять инициативу на себя, пока долетят... Этот вариант тоже может быть втиснут в приемлемое время, а если имеется возможность выстрелить ракетой с аварийным спасательным комплектом по координатам аварии, так и вовсе нет проблем - за полчаса она достигнет цели даже из противоположного полушария. Примем и этот вариант в качестве штатного и благоприятного.
   Вариант третий, обозначенный как "В" (от "внешняя помощь"), и подразумевающий теоретически возможное, но притом не очень понятное развитие событий. Например, если второй базы на Талии просто нет, или в силу каких-то причин она лишена права вмешиваться в положение "космических туристов", или летательные аппараты - оба и сразу - вышли на ней из строя, а пресловутые Вик и Серджо все так же охотятся за Белым ленточникам в морских глубиной, позабыв о времени и своих гостях. Вариант очень нехороший и чреватый возможностью вволю наглотаться аммиачной атмосферы Талии вкупе с ее вирусами, бактериями и прочими грибками, которых, судя по всему, тут пруд пруди - на то она и Талия, греческая грация с именем, означающим "цветущая", и полностью ему соответствующая. Иначе как на вмешательство экипажа "Лходзе" в этой ситуации рассчитывать не приходится, ну а тем деваться не куда: они должны забрать двух человек для доставки на Аглаю и будут это делать. Корабль всего лишь арендован ЕЕА, но подчиняется-то правилам Агентства...
   Вариант четвертый, который назовем "Г" (самый подходящий выпал символ, не нуждающийся в комментариях), и который обдумывать не хочется. Самый плохой вариант, самый жестокий, на грани преступления или даже за ней - особенно, если учесть поврежденную ногу Ричарда. Фирма превращает его космическое путешествие в двухнедельную проверку на способность к выживанию. Вредный воздух, минимальный запас воды и пищи, непроходимый лес на затерянном в океане островке. Нечто подобное Шепелеву приходилось испытывать четверть века назад, но тогда это был Марс и группа подготовленных курсантов и четко поставленная перед ними задача...
   Нет, даже не стоит всерьез относиться к этой гипотезе: этого просто не может быть, поскольку за подобный эксперимент фирме грозят не штрафы, светит полноценное уголовное преследование по множеству статей, самыми очевидными из которых являются "оставление в опасности" и "неоказание помощи пострадавшему". Это потеря лицензий, дисквалификация, тюрьма, наконец.
   Максим встряхнулся, изгоняя мрачные мысли. Сейчас, - подумал он. - Сейчас я отдохну и сразу что-нибудь придумаю. Он считал с внутренней поверхности забрала показатели запаса кислорода, готового к потреблению количество воды и уровень зарядки костюмных аккумуляторов. Резерв был достаточным, но ожидать его исчерпания в неподвижности было против всех правил, вбитых в Шепелева всей его сознательной жизнью. Поэтому через пятнадцать минут он высвободился из грязи, оставил Девона досыпать его глубокий медикаментозный сон, а сам принялся вкручиваться желтым упрямым червем в древесные заросли, взяв направление к месту падения самолета.
   Пока он еще не знал, что полторы тонны воды - источника водорода для двигателей "Торнадо" - вытекли из его лопнувшего корпуса, и что вспомогательной кислородной аппаратуры конструкция самолета не предусматривала, и что через три часа, перетаскав к спящему Ричарду ранцы с НЗ и дождавшись первых признаков удушья, он разгерметизирует шлем и вдохнет теплый, влажный и ощутимо воняющий нашатырем воздух Талии.
  

13

  
  -- Глотнешь? - спросил Максим, протягивая пластиковую бутылку Девону.
  -- Пока нет, спасибо, - мотнул тот головой.
  -- Как хочешь. Но вода кончается.
  -- Ничего.
  -- Ничего и у меня много...
   Заканчивался тринадцатый день пути. Уже несколько дней, как они заметили изменение леса. Деревья укоротились, вместо рыхлой и влажной древесной трухи, похожей на перепревшие опилки, все чаще под коленями и локтями попадались ломкие сучья. Заросли из частого сита превратились в клочковатые сгущения и разрежения стволов и корней. Продвигаться было по-прежнему трудно, но встречались проплешины, позволяющие перетаскивать Девона сразу и на пять, и на десять шагов. Лиственный свод над головами все чаще обнаруживал проломы в небо, вообще - стал много тоньше, и когда с океана налетали порывы свежего ветра, кроны бумажно шелестели, пропуская к земле мечущиеся пятна света.
   Позавчера они впервые наткнулись на ручеек, протекавший в заболоченной ложбинке. С топкими бережками, с руслом, почти сплошь заполненным ржавой взвесью гниющей растительности, по самой стремнине он нес выглядевшую кристально прозрачной воду. Упускать такой шанс было непозволительно - ионообменники "копуш" доживали последние часы, и "обратка" явственно отдавала мочой. Поэтому они набрали уцелевшую флягу, упорно хранимую Максимом именно для такого случая, а еще постояли в обнимку десяток минут на самом течении с раскрытыми штанинами, выполаскивая с интимы неподдавшуюся ее ферментам органику и напитывая костюмы влагой. Конечно, им пришлось истратить почти половину таблеток для обеззараживания воды, и она до сих пор попахивала хлором, но все-таки это была вполне качественная пресная вода, а не зашлакованный рециркулят.
  -- Ну что, отдохнул? - спросил Максим.
  -- Мне для настоящего отдыха нужно умереть года на полтора. Такое есть ощущение, - не открывая глаз, ответил Ричард.
  -- Трепло! - буркнул Максим и в который раз прошелся языком по зубам. Как минимум, три из них качались. - Слышь, - позвал он Ричарда, - у тебя как с зубами?
  -- Нормально, - ответил Девон, повернулся набок лицом к Шепелеву, длинно сплюнул перед собой на землю и внимательно рассмотрел слюну.
   Снова улегшись на спину, он признался.
  -- Вчера у меня клык вылетел. Мясо - дерьмо, сам знаешь. Думал - сломал. Да и черт с ним, новый вставлю. А кровь до сих пор сочится...
  -- Похоже, цинга, - сказал Шепелев.
  -- Чушь, - отмахнулся Ричард. Даже не отмахнулся, а все также лежа на спине, присогнул руку в локте и снова бросил ладонь на землю. - Чуть больше недели, как мы свое, земное, допили и доели. И витамины там чуть из бутылок не прыгали...
  -- Ну, я не знаю.
  -- Я тоже. Может, бактерий каких нахватали, может, вирусов. Или солей местных наелись, а они ядовитые... Я не доктор. Я - больной, нуждающийся в полном покое.
   Шепелев заставил себя сесть. Кружилась голова, сердце колотилось мелко и суетливо, словно воробей, сдавленный за грудиной, но едва Максим попробовал успокоить его глубоким вдохом, как обдался холодной испариной.
  -- Ф-фу! - мотнул он поднятой с колен головой и проморгался, снова обнаружив в мире краски. - Ох, и хреново: давно такого не было... Так ты со мной, Рич, или здесь останешься?
  -- Нет, - заворочался Девон, - тут хорошо, но можно сдохнуть от скуки.
  -- Тогда двинули?
   Максим подсел к товарищу, предлагая спину. Тот обхватил его за плечи, подтянулся вверх. Упакованная в лубки нога Девона не позволяла Шепелеву выпрямиться, но подняться на ноги он смог и на этот раз. Сильно согнувшись в пояснице, глядя себе под ноги и полностью доверившись командам Ричарда, он засеменил вперед, отсчитывая шаги: два-три-четыре-пять... И проламывался сдвоенной массой сквозь ветки, хлещущие по макушке шлема, по рукам и плечам, и успевал поворачиваться на "правее... еще правее... левее... осторожней..."
   Через пятьдесят метров Максим сбавил темп, остановился и медленно опустился на колени - запал кончился.
  -- Alles gemacht! - хрипло скомандовал он, и успевший привыкнуть к его причудам Девон осторожно слез.
   Как ни стыдно было признаться самому себе, но сил у Максима оставалось с каждым днем все меньше. Раз за разом приходилось укорачивать дистанцию, которую он мог осилить без риска задохнуться и рухнуть ничком, все дольше становились привалы. Пара глотков воды, несколько фраз, для которых с трудом отыскивалась тема - вот и все наполнение отдыха. Хуже того, что-то происходило с их психикой, у каждого по-разному, но от того еще страшней. Несколько раз за день у Девона случались приступы дурашливой смешливости, он вдруг начинал корчить рожи, передразнивая - как ему, должно быть, самому казалось - излишне серьезное выражение лица Максима: оттягивал вниз наружные уголки глаз, так что открывались покрасневшие склеры, или изображал черепашью голову вытягиванием вперед шеи.
   Шепелев не обижался на товарища, поскольку неоднократно и сам мучился от тягостного мысленного эха. Достаточно было подумать, например: "Еще пара часов, и станет совсем темно", - как зацепившийся в мозгу обрывок фразы начинал отдельное существование, обезображиваясь при повторениях и теряя всякий смысл. "Станет совсем темно... Темноще параи... Часов истанет со... Всемщепарачасови..." При этом какая-то обособленная часть мозга сохраняла критическое восприятие и даже пыталась бороться с затапливающей его абракадаброй. Хорошо помогало, например, мычание с заткнутыми ушами или приступ кашля, который нетрудно было вызвать, сдавив горло под кадыком.
   Но это были тихие и безвредные проявления подступающего сумасшествия, их Шепелев не боялся, считая следствием длительной интоксикации аммиачной примесью во вдыхаемом воздухе. Правильно поставленный диагноз - половина успеха в лечении, и нужно лишь вовремя пресекать закольцованный треп вроде вчерашнего: "Не забыть бы вечером почистить зубы", - Максим, озабоченно; "Только не бери больше мою щетку!" - Девон, с улыбкой. И снова: "Да, но только не забыть бы..." - смеясь, Максим; и в ответ: "Но очень прошу, не бери больше..." - хохоча, Девон. И третий круг тех же реплик, с трудом выговариваемых сквозь душащий смех, и четвертый сквозь всхлипывания с икотой. Десять минут катанья по земле и борьбы со спазмами, после которых почти час они приходили в себя, не в силах двинуться...
  -- Отдохнул? - спросил Шепелев.
  -- Да.
  -- Цепляйся!
   Ричард передвинул юган с живота на спину и снова полез на Максима. Они двигались вперед, отмечая и осторожно радуясь признакам скорого выхода из леса. Заросли все больше редели, и Шепелев, прервав семенящую ходьбу на тридцатом шаге, не стал устраивать привала, но лишь сместил Девона, перевесив его через плечо. Теперь он мог выпрямиться и сам выбирать дорогу.
   Под ногами появились камни - грубые и черные, они не несли ни малейших следов ветровой эрозии или знакомства с морским прибоем. Выступая из почвы драконьими зубами, они сбивали Максима с шага и заставляли Ричарда, и без того висящего неудобно, сползать с плеча.
   Еще после двух коротких привалов они достигли невысокой гряды, впервые увидев ничем не скрытое небо.
  -- Черт побери! - сказал Шепелев, опуская товарища возле огромного валуна и чувствуя, как защипало глаза от навернувшихся слез. На этот раз они выступили не от нашатыря, к которому они притерпелись за долгие две недели, а от непривычно яркого света.
   Девон поворочался и устроился поудобнее, подставив грязную бороду заходящему солнцу.
  -- Ты бы слазил наверх, поглядел, что там дальше. А я прыщи свои погрею...
   Шепелев с сомнением посмотрел на пологий склон, поросший редким кустарником.
  -- Знаешь, я что-то боюсь, - признался он.
  -- А чего? Ну, пушку с собой прихвати, а мне нож оставь. Да мы ничего крупнее того мошкоеда здесь и не встретили!
  -- Да нет, - мотнул головой Максим, - не о том я вовсе! Боюсь, поднимусь, гляну - а там снова лес до самого горизонта!
  -- Это как? - не понял Ричард. - Не по кругу же мы ползли! Ты брось такие шутки шутить - про лес... Возьми ружье, и через десять минут я жду тебя с хорошими новостями. Иначе, мать твою, я так на тебя обижусь! Хрен позову, короче, на Рождество - можешь и не рассчитывать.
   Шепелев переступил с ноги на ногу, заколебавшись. Поймал себя на мысли, что чувствует себя неуютно без глухого лиственного полога высоко над головой, без корней и веток на расстоянии вытянутой руки. Вообще, даже стоять на ногах было странным. А тут еще от Ричарда отойти...
  -- Ладно, - вздохнул он. - Пойду, промнусь. Только юган ты себе оставь - ножа мне хватит. О'кей?
  -- Договорились, - ответил Девон.
   Максим начал карабкаться по склону. Постукивая, покатились выворачивающиеся из-под сапог камни, и пришлось взять круто в сторону, чтобы они не зашибли оставшегося у подножья гряды Ричарда. Через пару десятков шагов Шепелев почувствовал, что задыхается. Сердце, и без того перетруженное многодневным путешествием - хотя, какое оно "шествие", ползком-то? - не поспевало за набранным сходу темпом, оранжево-бурая земля с серыми вкраплениями валунов поплыла перед глазами. Пришлось остановиться и присесть на корточки, переводя дух. За второй этап подъема Максим достиг гребня.
   Вроде и высота была невелика - Господи, приморские сопки много выше! - но ее хватило, чтобы разом охватить открывшийся вид. Гряда двумя длинными присогнутыми руками обнимала круглую бухту, в отдалении понижаясь и уходя в море. И не гряда то была вовсе - край древнего вулканического кратера, в незапамятные времена выплеснувшего сквозь пролом в жерле раскаленную лаву и выбросившего в небо столб пепла и газов. Миллионы лет назад ворвавшаяся в кратер вода кипела, но теперь ее зеркало блестело под лучами солнца полированным стальным листом и чувствовало себя спокойно и уютно в песчаных объятиях пляжа. А на пляже том сейчас были люди: Максим отчетливо видел ярко-желтую "линзу", и даже модель угадывал - "Я-хао-14" с зализанным поясом индуктора по периметру.
   Черт побери! Шепелев в растерянности обернулся и посмотрел вниз, к подножью склона, по которому с таким трудом поднялся. На то, чтобы затащить сюда Девону, да потом спустить его с обратной стороны гребня, да потом преодолеть полкилометра густого кустарника у него уйдет часа два. И ведь дальше Ричарда еще и по песку тащить на себе. А если "Мечта" возьмет, да и уйдет с острова? Легко поднимется и растает в направлении на горизонт, как то любой мечте и свойственно? Нет, терять время ему сейчас никак было нельзя.
  -- Ри-ча-ард!
   Девон вроде пошевелился, но не догадался поднять голову. Черт бы побрал эти шлемы с автоматически отключающейся радиосвязью при открывании забрала!
  -- Ри-и-ч! - снова прокричал он, сложив руки рупором. Потом наклонился, вывернул обломок гранита в полголовы размером и толкнул его от плеча, как атлеты толкают ядра на соревнованиях. - Ри-и-ич!
   Снаряд описал пологую дугу, упал на склон и покатился, взбивая пыль и увлекая за собой камни поменьше. Игрушечная лавина ссыпалась, как и рассчитывал Максим, в нескольких шагах от притулившегося возле каменной глыбы Девона. Кажется, его это, наконец, проняло - он заворочался, привстал, нашел взглядом Шепелева.
  -- Я спущусь туда! - крикнул ему Максим, показывая рукой в сторону бухты.
   Ричард что-то крикнул в ответ, но слов было не разобрать.
  -- Спущусь, говорю, - повторил Шепелев, - и сразу назад! Там люди! Полчаса подожди!
   Он нарисовал в воздухе круг, потом решительно разрубил его пополам. Поняв, что и этого Девону будет недостаточно, уже начал конструировать целую фразу на языке жестов: правая рука с перебирающими пальцами в одну сторону - разрубаемый круг - левая рука с пальцами обратно. Потом спохватился и демонстративно захлопнул забрало и щелкнул фиксаторами.
   Через три секунды, потребовавшиеся Ричарду на повторение его действий, он услышал его спокойный голос.
  -- Чего кричишь? Чего руками машешь?
  -- На пляже люди, - ответил Шепелев. - Отсюда диск виден - прямо на берегу!
  -- О-о! Не почудилось?
  -- Как тебя вижу.
  -- Наконец-то! - Девон вздохнул с явным облегчением. - Давай туда, но только быстро - солнце садится.
  -- Договорились, - ответил Максим. - Одна нога здесь, другая там. Буду через полчаса!
   У него ушло даже меньше тридцати минут. Ссыпаться вниз по склону, оскальзываясь на камнях и гальке, вломиться в кустарник, задирая руки вверх и выставляя их перед собой, расшвыривая норовящие хлестнуть по глазам ветки, перепрыгивая через корни, похожие на лесные, но вовсе не такие толстые, не такие длинные, не такие затрудняющие движение, в конце концов. "Фигня война, - приговаривал он, увязая сапогами по щиколотку в намытом океаном на пляж и занесенном в заросли ветром кварцевом песке, - фигня война: главное маневр и скорость!" И спешил, торопился к заранее намеченной цели. Лишь когда кустарник вдруг кончился, сменившись редкими островками проволочно-жестской травы с узкими пахучими листьями, когда островки эти сменились отдельными пучками, а потом и вовсе пошел волнистый песок пляжа, он замедлил шаг. Максиму вдруг вспомнились две недели существования на корточках и на карачках, в полуприседе и вовсе лежа, все эти протискивания, извивания, микробное и червячное бытие, их пища - волокнистая, пахнущая мочой, выглядевшая серой и ночью и днем, потому что смены суток они почти не замечали.
   "Дерьмо! - подумал он. - Я еще могу понять инструкторов, которые гнали нас в сурдокамеры и в имитаторы, на полигоны и тренажеры. Они хотя бы имели задачу вычленить, отсеять из наших батальонов непригодных или недостаточно годных людей, оставить в лотках Школы золотой песок, устранив шлам, в контакте с которым посыплется любая техника и всякое оборудование, возникнут неизбежные человеческие жертвы и разрушения. Но вы-то - гниды вы белокожие, тли вы откормленные - вы какое имеете право на подобные эксперименты? Считаете, что если один подписал контракт, а второй, кроме того, еще и деньги по нему заплатил, так вы теперь над ними цари и боги? Можете на основании этих бумажек умыть руки и заявить, что ваша хата с краю? Так я вас, твари вы этакие, по судам затаскаю. За неоказание помощи пострадавшим, за оставление в беде, за умышленное создание опасных для человеческой жизни условий. И на Земле за это по головке не гладят, а в космосе вы у меня под спецтрибунал пойдете!
   Он был уже так близко к берегу, что видел раскладное кресло, выставленное на песок возле "Я-хао", и силуэт человека в нем. Воздух перед креслом мерцал, но с того угла, под которым приближался Шепелев, рассмотреть проекцию было невозможно. Максим ускорил было шаг, но вязнувшие в песке ноги отреагировали режущей болью в голенях. Да уже рукой было подать...
   Вдруг человек шевельнулся, сделал что-то руками, отчего изображение перед ним исчезло, и встал из кресла. Клацнув зажимами, он открыл лицевой щиток и повернулся к Шепелеву.
  -- Что ж вы так долго? - на его гладком лице читалось недовольство. - Битых два часа жду! И почему клиента одного оставили - разве это полагается?
   Максим остановился. Еще мгновение назад он был готов закатить хорошенький скандал, но... О чем говорить с этим скучающим юным красавцем, каких объяснений от него требовать?
  -- Что значит - ждете? - хрипло спросил Шепелев. - Что значит - мы долго?
   Он смотрел на него сверху вниз, чуть пошатываясь от усталости и не понимая услышанных претензий. Собеседник чуть презрительно сморщил свой тонкий правильный нос.
  -- Я понимаю - лес. Ну, кусты понимаю. Но дальше-то что? Еле добрели до гряды и устроили привал, когда осталось всего ничего. Окончательно выдохлись?
  -- Выдохлись, - автоматически повторил Максим последнее услышанное слово. Потом сделал первый медленный шаг вперед, еще не полностью отдавая себе отчет в намерениях. И быстрый второй - приняв решение. - Да, мы выдохлись! - прошипел он, ухватив человека за воротниковое полукольцо и локтями отбив его попытку освободиться. - Мы, мать твою, подустали слегка за две недельки, запыхались чуток! А тут ты такой подвернулся... - Шепелев взъярился еще сильнее от проступившего румянца на скулах противника, от серебристой краски на его коротких волосах, - ...весь чистенький и гладенький, да еще поучать меня берешься! Ты кто такой вообще, а?
  -- Я - Вик! Виктория Мендес, биолог!
   Шепелев опешил, замерев с полуоткрытым ртом. И еще заметил, что "блондин" - который вдруг оказался блондинкой - морщится и запрокидывает лицо, стараясь не дышать, и сразу вспотел от стыда, догадавшись о причине. Полмесяца без мытья, без элементарной чистки зубов, на диете из вонючего мяса и с нечесаной грязной бородой. Разило от него, должно быть, как от мусорной кучи, да только сам он к своему запаху давно притерпелся.
  -- Быстро в аппарат! - оттолкнул он от себя женщину. - Даю двадцать секунд на взлет, иначе плевать я на вас хотел - выброшу, как щенка из будки!..
  

14

  
   Клиника, в которой долечивался Девон, находилась далеко за городом, и в оба конца Максим использовал надземку. Так уже бывало после других возвращений, что не хотелось отрываться от земли. Чувствовать ее твердость под ногами, ощущать запах травы или снега, дышать воздухом, а не кислородно-азотной смесью - вот что было нужно. И даже кратковременный полет в нескольких сотнях метров над землей - и тот казался отчаянным и безрассудным поступком. То ли дело сейчас: мелькающие перелески, серые ленточки дорог с деловито скользящими по ним глайдерами, речушки с зеленовато-серой рябой водой и прилипшими к ней лодочками, выставившими тараканьи усы удочек.
   Перелом у Ричарда оказался ерундовым - хоть и внутрисуставным, но без смещения - и через неделю после операции тот вовсю запрыгал на костылях. На завтра его уже запланировали к выписке, и Шепелев побоялся упустить момент повидаться с человеком, с которым ненадолго, но очень коротко свела его жизнь.
   Лечить их начали еще на Талии. Курсы гемосорбции удалили накопленные токсины, усиленное белковое питание восполнило дефицит массы тела, воды, молока и соков было хоть отбавляй. Так что к возвращению на Землю Максим почти полностью пришел в форму. Единственным напоминанием о недавно перенесенном испытании был "матрацный синдром", как медики называли сформировавшуюся еще на биостанции привычку постоянно таскать в карманах съестное - будь то печенье, оставшийся недоеденным за обедом кусок хлеба или мятные карамельки. Впрочем, и по этому поводу врачи особенно не волновались: голодовка была кратковременной, нервная система серьезно не пострадала, а любая привычка без постоянного подтверждения ее необходимости имеет, как известно, тенденцию к угасанию.
   Заявление об увольнении из ЕЕА Шепелев написал и отправил сразу по возвращении на Землю. Ответ последовал утром следующего же дня: господин Крайский очень вежливо рекомендовал ему закончить курс реабилитации, использовать полагающиеся две недели отпуска и лишь после этого прибыть лично в Московский филиал для беседы и решения вопроса о продолжении работы в компании. Упорство в мелочах есть упрямство, а упрямство - один из самых больших недостатков, как считал Максим. Приняв окончательное решение, он не стал настаивать на немедленном претворении его в жизнь и потому слетал в поселок, где проживала в настоящий момент его жена и дочь, побродил по окрестным лесам, исправно принося из своих походов по корзине отборных белых грибов и даже пару раз съездил с Михаилом, нынешним мужем Елены, на рыбалку.
   Трудно сказать, почему он решил провести отпуск именно так - четвертым лишним в наполовину чужой ему семье. Но он приехал, его приняли и, сколь это ни показалось бы ему странным еще пару месяцев назад, он даже получил удовольствие от активного безделья и отсутствия всех и всяческих обязательств перед кем бы то ни было. А потом он связался с Девоном и узнал от него о предстоящей выписке. И вернулся в Москву попрощаться с ним и завершить дела с ЕЕА.
  
   Время встречи с Крайским он согласовал, отправив запрос из вагона надземки. Ответ был краток: "Да, 12-30. Жду". Проделав знакомый по первому визиту маршрут, Шепелев был у двери кабинета шефа сопровождения за две минуты до назначенного времени. Торчать столбом посреди пустого коридора он не стал - постучал, услышал невнятный возглас, и вошел.
   Крайский поднимал в стену "бегущую дорожку".
  -- Прошу прощения, чуть-чуть не уложился!
  -- Это я немного раньше.
   Кшиштоф сделал неопределенный жест рукой, словно говоря: "Не имеет значения". Был он в таких же, что и в прошлый раз, обтягивающих лосинах, вот только длиннополый сюртук заменяла майка с короткими рукавами. Впрочем, сюртук он принялся надевать сразу, едва вернулся к столу и пригласив Шепелева присесть - видимо, без этой детали одежды он чувствовал себя не вправе вести официальную беседу.
  -- Чем порадуете? - спросил он, занимая свое место. - Надеюсь, трудный период позади, и мы можем продолжить работу?
  -- Отнюдь. Я прибыл лишь подтвердить свое решение.
  -- Вот как? И уговаривать вас, как я полагаю, бессмысленно?
  -- Да, - кивнул Максим. - Нам явно не по пути.
   Он был уверен, что сказанного будет достаточно, но против воли вздрогнул, услышав неожиданное.
  -- "Я есмь путь и истина и жизнь..." - процитировал Крайский. - Кажется, именно так вы говорили Ричарду, поддерживая в нем желание достойно выдержать путь из леса к побережью? А сами готовы свернуть с полдороги?
  -- Вы в курсе даже наших разговоров с ним?
   Странно, но Максим не особо этому удивился. В конце концов, еще на Талии ему объяснили, что за их состоянием осуществлялся круглосуточный мониторинг: имевшиеся в "копушах" датчики снимали основные показатели жизнедеятельности и отправляли их на специально сориентированный спутник ежеминутными пакетами. И на побережье круглосуточно находился наблюдатель.
  -- Конечно, - ответил Крайский. - Вы же не думаете, что столь важное дело будет пущено на самотек?
  -- Важное... Второй раз обмануть меня не удастся. Можете сколь угодно сотрясать воздух оглашением своих благих намерений - я на это не куплюсь.
  -- Послушайте, Максим, - вздохнул Кшиштоф. - Все много сложней, чем вам кажется. Слава Богу, что вы хотя бы выбросили из головы мысли об обращении в суд (только этого нам еще не хватало), но... Как вы с Ричардом обозвали заросли на острове - фильтром?
  -- Ситом... - буркнул Шепелев.
  -- И сами того не желая - попали в точку! Наша фирма именно этим как раз и занимается: тщательным отбором людей методом просеивания. Кстати, вы с Ричардом признаны годными.
  -- Благодарю за оказанное доверие, - усмехнулся Шепелев, вставая. - Разрешите быть свободным?
  -- Не дерзите, Максим Борисович, - вдруг перешел Крайский на русский язык. - Я понимаю, что поданное заявление преждевременно создало у вас иллюзию независимости, но - честное слово! - все обстоит совсем не так. Садитесь! - приказал он Шепелеву, и тот был вынужден вернуться на место.
  -- Вам предлагается принять участие в серьезном и важном проекте под кодовым названием "Зеркало". Впрочем, де-факто вы уже в нем задействованы, но до настоящего времени использовались пассивно и лишь на предварительной стадии, имеющей собственное наименование - "Сито", нечаянно вами угаданное. Наша фирма - лишь часть сложной организации, где свою роль играет и UNASE. А еще есть частные фонды, подрядчики и субподрядчики, большая часть которых даже не подозревает о конечной цели ведущихся работ. Вы читали Обермайера и Ат-Табани? - неожиданно спросил Кшиштоф.
  -- Так, слышал что-то... - признался Максим.
  -- Почитайте! Ну, а если совсем коротко, то эти авторы, к которым присоединяется целый ряд других уважаемых экспертов, уверены в наличии существенной угрозы Человечеству. Происходит смена парадигмы его развития, причем весьма вероятен выбор модели "внутреннего развития", основанный не на научно-техническом прогрессе, а на религиозно-этических канонах. Существует целый ряд конкретных тому свидетельств, самым очевидным из которых является предсказанный еще в прошлом веке демографический переход - стабилизация численности населения на уровне 8,5-10 миллиардов человек с последующим его снижением. Национальные правительства уже сейчас практически лишены возможности определять правила в области экономики или законодательства - даже в границах собственных государств. Вместо этого возникли и все более укрепляются наднациональные регулирующие органы и институты... А чем сильна международная бюрократия?
  -- Наверное, отсутствием контроля над собой... - пожал плечами Шепелев, застигнутый врасплох.
  -- С точностью до наоборот, - заявил Крайский. - Они над нами, как голые канатоходцы: в перекрестных прожекторных лучах, да еще и с руками в стороны - потянутся срам прикрывать, так и навернутся сразу, потеряв равновесие. Поэтому, скопившись во многочисленных комитетах и комиссиях, агентствах и департаментах, они стараются ничего не предпринимать, но все предусмотреть и от всего подстраховаться. У них вся деятельность - одно сплошное "Не": "недопущение", "предотвращение", "минимизация последствий", "ликвидация условий, способствующих..."
   Кшиштоф говорил не повышая голоса, но с такой яростью, что Шепелев невольно поежился, будто и сам оказался в шкуре неизвестного ему бюрократа.
  -- Мы настолько зарегулировали глобальную экономику, настолько сузили рамки частной и личной инициативы в стремлении минимизировать риски, что и сами решения становятся с каждым годом все дороже. Могу привести массу примеров - от многонациональных полицейских сил до "зеленой ренты", выплачиваемой ради сохранения лесов. Мир становится единым, но единство в данном случае еще и отсутствие конкуренции, отсутствие критики, торможение прогресса и косность. О, если бы нам в очередной раз повезло, - воскликнул Крайский, - и ровно к тому моменту, когда Человечество преодолело раздробленность на расы и нации, на военные блоки и антагонистические религии, точно к тому этапу, когда Человечество готово заговорить одним голосом - оно бы встретило собеседника!
  -- Чужих? - невесело усмехнулся Шепелев. - Не можем справиться со своими проблемами, подавай до кучи привозных?
  -- И даже "привозные" проблемы лучше, чем бесконечное копошение в собственном барахле! Не верю я, что катастрофа была бы неизбежна, зато взаимное обогащение, наподобие средневекового соприкосновения Востока с Западом, Севера с Югом - это снова толкнуло бы нас вперед...
  -- Вашими бы устами... - снова хмыкнул Шепелев. - О чем мы вообще говорим?
  -- О том, что если иных цивилизаций мы не встретили - их нужно создать!
  -- Не понял... Хотите устроить грандиозный блеф, чтоб расшевелить общество?
  -- Как вам в голову такое пришло! - рявкнул Крайский. - Я имею в виду именно то, что говорю! Создать другую цивилизацию - другой мир с другими обычаями, иным общественным и экономическим укладом. Я говорю о том, что многократно описывалось и просчитывалось, для чего мы уже несколько лет подбираем людей, согласных и способных стать добровольцами. Имеющих сильные мотивы, чтобы бросить все и начать жизнь с самого начала. Я говорю о сильной и независимой от Земли колонии на Аглае!
  -- Именно на Аглае? - не поверил Шепелев. - Не на Марсе, до которого рукой подать, и которому в любой момент можно оказать помощь, не на Талии, где можно выжить и без скафандра, где полно воды, растительности, многообразный животный мир - именно на замороженной Аглае, где среднегодовая температура -50 градусов по Цельсию, а толщина ледяного покрова над океанами под 10 метров. И вы уверяете, что все хорошо просчитали? Да эта колония и нескольких лет не протянет без поддержки Земли!
  -- В этом-то все и дело, Максим! Задача ставится на пределе возможностей - иной подход бесперспективен. Сам по себе масштаб возникающих проблем заставит колонистов искать наиболее эффективные методы их решения, экономить ресурсы, отыскивать способы управления пусть малым, но все же человеческим обществом, отличные от сложившихся в настоящее время на Земле. Какими они будут, не знаю не только я - никто себе не представляет. Но вряд ли несколько десятков тысяч человек, находящихся в десятках парсеков от метрополии, могут позволить себе узкую специализацию и жесткую административную систему и четырехчасовой рабочий день. Устраивает вас такая перспектива - поучаствовать в сотворении мира с чистого листа?
  -- Не знаю... - ответил Шепелев.
  -- Так подумайте. На Аглае почти полторы сотни человек занимаются подготовкой подледных выработок для первого поселка. Через месяц туда отправится оборудование для водорослевого комбината. Потребуются пилоты на летательные аппараты и субмарины, операторы проходческих щитов, биологи, врачи, геологи и гидрологи. Да все специальности там будут нужны - и Ричард со своим опытом строительства автоматизированных складов окажется весьма кстати. Фронт работ, рассчитанный на много поколений - вот что такое Аглая!
  -- Черт побери... - пробормотал Максим. - Сколько же вы всего подыскали добровольцев?
  -- Пока меньше тысячи. Но это те люди, что не начнут требовать обратных билетов на Землю при первых трудностях. Мне кажется, вы из их числа: сами же говорили, что выбранный путь нужно пройти до конца.
  -- Черт побери... - повторил Шепелев. - И все-таки мне требуется еще время, чтобы подумать. Если уж предлагают дорогу, с которой не свернуть, нужно хорошенько все взвесить!
  -- Подумайте, - поднялся Крайский. - Почитайте Обермайера и Ат-Табани, поднимите материалы Степанчикова. Еще лучше - посетите Аглаю и убедитесь в серьезности проекта собственными глазами. Хотя бы увидите Алмазный зал - гарантирую, что впечатлений хватит на полжизни.
  -- А что, есть клиент?
  -- Конечно. Сириец, но учился в Париже. Вы ведь не забыли французский?
  -- Он у меня слабоват.
  -- Постарайтесь освежить, а в разговорном во время тура поупражняетесь. Я вызову вас дней через пять, как только будут согласованы все детали.
   Они обменялись рукопожатием, и пока Максим шел к двери, Крайский успел стянуть с себя сюртук. Шепелев еще с первой встречи знал, по какой причине шеф службы сопровождения ЕЕА по многу часов в день вынужден тренировать ноги - чудом сохраненные после отморожения на Аглае, они требовали усиленного кровообращения. У Кшиштофа был собственный путь, с которого не сойти.
  
   (февраль - декабрь 2009)
   Субитация - от subitatio (лат.) - внезапное, неожиданное появление.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"