Смолина Алла Николаевна. Афганистан. Кундуз, фотоальбом N 3

К сожалению, очень мало служебных снимков - на службе было не до позирования,
  да и не было у нас с собой фотоаппаратов.

  Если у кого-то есть фотографии - присылайте.
  Подсказки по фамилиям и дополнения в тему будут не лишними.

Голубое пятно - это территория была подконтрольна отрядам Ахмад-шаха

Провинция Кундуз.

Здесь перечислены боевые операции в годы афганской войны

Виктор ВЕРСТАКОВ:

НЕИЗВЕСТНАЯ

В палатке холодной и тесной,

Раскинутой в горной стране,

Приколот портрет Неизвестной

К брезентовой чуткой стене.

Свеча, словно перед иконой,

В продымленной гильзе пред ним.

Глядит из огня на погоны

Знакомая в прошлом с Крамским.

В палатку приходим нечасто,

Нам снятся тяжелые сны,

Но ангельским светом лучатся,

Мерцают глаза со стены.

И пусть говорят, что доступна

И даже продажна была, -

Не зря винтокрылая ступа

Ее через горы несла.

Не зря она над перевалом,

Беспомощно комкая рот,

Разряженным небом дышала,

Крестя боевой вертолет.

И в этом краю каменистом,

Где жизнь не дороже свинца,

Светлели мы в зареве чистом

Ее огневого лица."

(http://viktorverstakov.narod.ru/)

1. Фото подписано: "Только-только... Провожаем наших дембелей. 1984 год. Два левых солдатика - дембеля. Алла, я, Вова Жарков, Коля Таран".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

A.C.: Чудесный рассказ Марины о службе в Афганистане "Маринa Кудашевa. Кундуз. "Сестрёнка, сестричка, солнышко наше..." поставлен

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/ca.shtml

Военные воспоминания Марины поставлены в "Почему мы поехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 3-я "

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/00111a.shtml#50

2. Фото подписано: "Я и наш хирург Ник.Ник. Сафонов".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

3. Фото подписано: "Я и рентгенолог Калинин С. А."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

4. Фото подписано: "Наша сестра хозяйка Галина Ивановна".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

5. Фото подписано: "Советники тоже лечат зубы".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

6. Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

7. Фото подписано: "Ванечка".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

8. Фото подписано: "Мой лучший помощник Коля Таран. 1984 г. На шее - тара".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

9. Фото подписано: "На фоне нашей хирургии".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

10. Фото подписано: "Тихонов, комбат ОРБ, ноябрь 1984 г."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

11. Фото подписано: "Наша аптека".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

12. Фото подписано: "Юра Щетинин. ОРБ".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

13. Фото подписано: "Сураев Юра, я, Кукоба Андрей. Мы пациенты нашей хирургии".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

14. Фото подписано: "Мы с Женькой".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

15. Фото подписано: "Анна Вески октябрь 1985 г."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

16. Фото подписано: "Мой любимый разведбат. Вверху в центре - Алексей Коваленко.

Лежит, вытянув ноги, Толя Курсин. Сидит внизу в маскостюме - Толя Ковальков".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии, отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

17. Фото подписано: "Справа Шарап Магомедов".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

18. Фото подписано: "Еще неделя и отпуск... 1985 г."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

19. Фото подписано: "Девчонки с Урала, наши дуканщицы (продавщицы) и я".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

20. Фото подписано: "Возле штаба в/ч пп 53355".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

Дополнение от сослуживцев: "Мирончук Тамара, наш замполит Кучин Леонид Петрович, Вихрева Нина, наша Волобуева Шурочка, Тамара, Марина, Алла, а вот девочку, стоящую за ними помню, но забыла как звать. Время делает свое дело..." - "У Ирины Выставкиной ее увидела еще раз и там написано Люда Макарова, стало быть так..."

21. Фото подписано: "Юра Мельник, на дембель..."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

22. Фото подписано: "Группа КАРАВАН. ОРБ, Кундуз. Второй слева Андрей Кущик".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

23. Фото подписано: "Чуть в гарем не попала... 1986 г."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

24. Фото подписано: "В гостях у Сабира и Виты. Их сын Василий".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

25. Фото подписано: "Я в прикиде...и с кувшином".

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

26. Фото подписано: "Ташкент. Слет медиков-интернационалистов, 1987 г."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

27. Фото подписано: "Ташкент. Слет медиков-интернационалистов, 1987 г."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

28. Фото подписано: "ПРОЩАЙ, АФГАН... 1986 г."

Из архива Марины КУДАШЕВОЙ, Кундуз, медсестра xирургии,

отдельный медицинский батальон "Чёрный тюльпан" в/ч пп 53355, 1984-1986

A.C.: Военные воспоминания Марины поставлены в "Почему мы поехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 3-я "

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/00111a.shtml#50

Ну, а тут я решила поставить и сам рассказ Марины:

Марина Кудашева. Сестрёнка, сестричка, солнышко...

Весна, 1984 года. Афганская война. Название из прошлого - "медсанбат". Позади сборы, прощание с друзьями и родителями. Мне 21 год и я еду служить в Афганистан.

В дороге знакомлюсь с двумя девчонками*. Алка из Златоуста и Женя из Ленинграда. Дальше - вместе.

Первое знакомство с Афганом. Полёт в транспортном самолёте, обстрел над Кабулом, посадка и... чужая страна! Вокруг самолёта - военные машины, солдаты с автоматами и голубое-голубое небо.

Приехали!

Первое разочарование. Вместо боевых действий и подвигов - небольшой городок, где даже есть фонтанчик и цветы. Во всю идёт сбор щитовых домиков-модулей, расширяют отделения. Поликлиническое отделение. И моё назначение - медсестра стоматологического кабинета. Полный позор!!!!

Алка - в инфекцию, Женька - в операционный блок, а я - зубы лечить?!?

Пытаюсь бунтовать. Объясняю, что я - фельдшер, и моё место не здесь. Я вообще-то воевать приехала. Но меня быстро ставят на место. Это армия и здесь приказы не обсуждаются.

Мой доктор - хирург стоматолог Стрыгин Николай Николаевич. Он посмеивается надо мной и обещает, что трудностей хватит с лихвой. У нас был приём и палата с больными в хирургическом отделении. Лечим зубы, шинируем сломанные челюсти. Привыкаю к чёткому рабочему ритму. И вдруг ночью дневальный из "приёмника" (приёмное отделение): "Аврал! Везут раненых! Общий сбор в приёмном отделении!"

Дальше всё как в аду. Ночь. Темнота. Свет фар и прожекторов. Стрекот "вертушек". И - машины, машины с ранеными. Крики. Стоны. Мат. Носилки с мальчишками. Грязь, пыль и кровь. Кровь повсюду.

Закончили мы к утру. Сидим с Мариной, второй медсестрой, на ящике около "приёмника", сил совсем не осталось. Мой халат похож на половую тряпку, весь в чёрно-бурых пятнах. Лицо - бело-зелёное, волосы - сосульками. Красотки, да и только....

Но сидели недолго, нужно было идти в модуль. Умыться, одеть чистый халат и - на работу. Лечить зубы. Тут выходит на крыльцо наш рентгенолог, видит нас и поздравляет с праздником. С Международным Женским днем.

Вот так и началась моя работа на войне.

* * *

Проработала я со стоматологом шесть месяцев и перевелась, наконец-то, в хирургическое отделение. А со мной и Алла. Хирургия - моя слабость. Единственная специальность, перед которой я низко склоняю голову. А хирурги - это БОГИ... А как ещё назвать умельцев, которые порой из каких-то клочков, кусков кожи и костей собирали человека? В нашем отделении всегда было много раненых.

Самые страшные - это "челюстники". Это раненые, у которых разбито лицо, выбиты зубы, вместо носа и рта - сплошное месиво...

Страшны ранения сапёров - это, как правило, слепые глаза и ампутированные руки или ноги. А сапёрам 18-20 лет!!! Или танкисты, механики БТРов, БРДМ - сплошь "спинальники" (травмы спины) с обширными ожогами. За ними нужен особый уход. Им стараешься больше улыбаться, подбадривать. Им нужно чаще перестилать бельё, делать массаж, чтобы не было пролежней.

А банальные клизмы!?! Как сделать парализованному клизму в общей палате на 15 человек, если ему 20 лет, а мне 22?!! Ведь при других обстоятельствах мы бы дружили, танцевали, целовались... Вот и ревём оба. Он - от злости и стыда, а я - от чувства вины и жалости.

* * *

Ещё воспоминание... Медсанбат, перевалочный пункт. Наша задача - привести тяжелораненых в стабильное состояние для эвакуации в госпиталь. Плюс поставить в строй легкораненых. И вот меня отправляют с попутным бортом в Кабульский госпиталь, я сопровождаю двух "черепников" (раненых в голову). Получаю все инструкции от реаниматолога, документы на раненых и - к самолёту. Самолёт транспортный, т.е. без гермокабины, а носилки с моими ребятами - в самом хвосте.

Вместе с нами летит какой-то ансамбль песни и пляски.

Взлёт мы перенесли нормально, затем 30 минут полёта и началось снижение над Кабулом. И тут мои раненые стали проявлять беспокойство, видимо сказался перепад давления. Одному я сделала укол и он затих, а второй, Андрей, стал биться, кричать, подниматься. Ранение в череп - любое движение опасно. Я встала на колени у носилок, почти легла на раненого и двумя руками держала голову, чтобы он не бился. Ревела над ним и уговаривала. Каких только слов не говорила и молила, чтобы мы быстрее сели. Помню слова бортмеханика: "Терпи, сестрёнка, Кабул не принимает". Я то могу терпеть, а раненный?!!

Ещё помню глаза одного музыканта. Круглые от ужаса глаза пожилого мужчины, который сидел, прижав к себе какой-то музыкальный инструмент и смотрел на меня.

Наконец мы сели. Нас ждали, сразу загрузили раненых в машину и увезли в операционную. А я не могу встать с колен, у меня отнялась спина и трясутся ноги. Мне помогают подняться, что-то говорят, дают мою сумку. А я думаю об одном: "УСПЕЛИ!!!!!!!!!" И этот пожилой музыкант подходит ко мне, обнимает и говорит: "Ну, а тебе-то это за что, дочка??!!." И я снова заревела.

* * *

Как только меня не звали за эти два года. Сестрёнка, сестричка, солнышко наше... А я ведь просто работала, выполняла свою работу.

Меня часто спрашивают: "Вам было страшно?" Да, очень! И мне не стыдно в этом признаться. Когда было совсем невмоготу, поздним вечером я выходила на улицу в летний кинотеатр (лавочки и белая стена), или за наш модуль и смотрела в звёздное афганское небо. И плакала от боли и тоски, и звала маму... А потом, выплакавшись и успокоившись, шла спать. И сейчас, вспоминая это, мне совсем не стыдно за себя.

* * *

Ещё часто спрашивают: "Почему вы туда ехали?" Что могло заставить благополучную девочку из хорошей семьи выкинуть такой фортель?

Я закончила медучилище и начала работать фельдшером в медсанчасти завода "УАЗ". Спортсменка, занималась лёгкой атлетикой, комсомолка и т, д. Папа - главный хирург города, мама - участковый врач. Однажды после работы отец играл в шахматы с военкомом и тот сказал, что нужны медсёстры в ОКВ в Германию, мне эта идея запала в голову. Родители были против, но мой дядя их убедил фразой "пусть девчонка мир посмотрит".

Начала собирать документы, всё получилось. Но за два дня до отправки вызвали в облвоенкомат. Там сказали, что разнарядку в ГДР отменили, но нужны медсёстры в Афганистан. Даже дали подумать 10 минут, а мне домой ехать 2 часа. Согласилась, так как уже заранее настроилась уехать, правда, в Германию.

Тут же приготовили документы, выдали проездные и дали 2 дня на сборы.

Дома ничего не сказала и только мама недоумевала: почему в ГДР я еду из Ташкента? А ночью я проговорилась младшей сестренке, что еду в Афганистан. Она - к родителям. Те - чуть меня не прибили. Отец сказал, что один звонок военкому и я никуда не поеду. Но тут уже я встала "на дыбы" Ведь я ехала защищать рубежи нашей РОДИНЫ! Отец как-то сник и сказал:" А ты знаешь, что там стреляют?"

Вот так я и попала в ДРА. Собиралась в ГДР, паспорт был с монгольской визой, а уехала в Афганистан.... Какие чеки??? какие льготы??? Я ехала с чистой душой оказывать помощь нашим солдатам...

В феврале 1984 года, когда я уехала на войну, моей маме исполнилось 45 лет. А мне сейчас почти 50 и только теперь я понимаю, что пережили мои родители тогда. Слава Богу - жива, здорова! И совсем не жалею о "своей" войне. Слишком много она мне дала, научила работать, научила дружить и никогда не предавать. Может звучит слишком пафосно, но я так живу...

_________________

* - военкоматы для отправки в Афганистан формировали группы, по одной из девчонок мало кто ехал

===================================================================================

29. Из архива Виктории ПАВЛОВОЙ (БЫКОВОЙ), медсестра в/ч пп 53355, 15.05.1984–24.06.1987

(99-й отдельный медицинский батальон 201-й мсд)

A.C.: Виктория ушла 27.09.2014, о чём сделана запись в тексте "Они ушли после войны...", поставленном

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/oniushliposlewojny.shtml#4

30. Из архива Виктории ПАВЛОВОЙ (БЫКОВОЙ), медсестра в/ч пп 53355, 15.05.1984–24.06.1987

(99-й отдельный медицинский батальон 201-й мсд)

31. Из архива Виктории ПАВЛОВОЙ (БЫКОВОЙ), медсестра в/ч пп 53355, 15.05.1984–24.06.1987

(99-й отдельный медицинский батальон 201-й мсд)

32. Из архива Виктории ПАВЛОВОЙ (БЫКОВОЙ), медсестра в/ч пп 53355, 15.05.1984–24.06.1987

(99-й отдельный медицинский батальон 201-й мсд)

===================================================================================

33. Из архива Натальи ТАТАРОВОЙ, Кундуз, медсестра в/ч пп 53355, 1981–1983

34. Из архива Натальи ТАТАРОВОЙ, Кундуз, медсестра в/ч пп 53355, 1981–1983

35. Из архива Натальи ТАТАРОВОЙ, Кундуз, медсестра в/ч пп 53355, 1981–1983

A.C.: О Наталье есть немного воспоминаний в книге "Война. Чужая. Нежданная",

чей отрывок поставлен в "Дай cвoй адрeс, "афганка". Часть 32-я"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt9o4.shtml#343

===================================================================================

36. Из архива Наталии ЧУГУНОВОЙ, Кундуз, прапорщик медицинской службы,

фельдшер 149-го гвардейского мотострелкового полка, 1986-1988

A.C.: Газетные публикации о Наталье поставлены в "Дай cвoй адрeс, "афганка". Часть 14-я"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt6.shtml#167

37. Из архива Наталии ЧУГУНОВОЙ, Кундуз, прапорщик медицинской службы,

фельдшер 149-го гвардейского мотострелкового полка, 1986-1988

38. Из архива Наталии ЧУГУНОВОЙ, Кундуз, прапорщик медицинской службы,

фельдшер 149-го гвардейского мотострелкового полка, 1986-1988

39. Из архива Наталии ЧУГУНОВОЙ, Кундуз, прапорщик медицинской службы,

фельдшер 149-го гвардейского мотострелкового полка, 1986-1988

40. Из архива Наталии ЧУГУНОВОЙ, Кундуз, прапорщик медицинской службы,

фельдшер 149-го гвардейского мотострелкового полка, 1986-1988

41. Из архива Наталии ЧУГУНОВОЙ, Кундуз, прапорщик медицинской службы,

фельдшер 149-го гвардейского мотострелкового полка, 1986-1988

A.C.: Газетные публикации о Наталье поставлены в "Дай cвoй адрeс, "афганка". Часть 14-я"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt6.shtml#167

Некоторые фото взяты отсюда: https://ok.ru/group54279417168071/topic/69608955440071

===================================================================================

42. Из архива Нины ВЕДЕНЕЕВОЙ, машинистка-делопроизводитель,

три месяца в Кундузе, после Кабул, 1984-1986

43. Из архива Нины ВЕДЕНЕЕВОЙ, машинистка-делопроизводитель,

три месяца в Кундузе, после Кабул, 1984-1986

A.C.: Газетная статья Нины поставлена в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 10-я"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt2.shtml#125

===================================================================================

Здесь находилось одно фото Людмилы ЯБЛОНСКОЙ, Кундуз, фельдшер медпункта, в/ч пп 79942 (344 отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения), 1982-1984.

После того, как фотографий Людмилы добавилось, я сгруппировала их в фотоальбомe "Афганистан. Кундуз, фотоальбом N 4"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/61ak.shtml#11

===================================================================================

45. Фото подписано: "Подполковник медслужбы МЕЛЬНИК Ю.Н., майор медслужбы ЗУБАРЕВ П.Н.,

капитан ПАНОВ Ф.М., майор медслужбы САЙНИН М.И., Кундуз, 1981 год".

Из архива капитана медслужбы АНДЕНКО С.А., Баграм, медсанбат,

заместитель главного анестезиолога 40-ой армии, 1984-1986

А.С.: Вспоминает заместитель начальника Военно-медицинской академии по взаимодействию с органами государственной власти Сергей Анатольевич АНДЕНКО (с 1984 по 1986 год - заместитель главного анестезиолога 40-ой армии в Афганистане):

"Когда я приехал в Баграмский медсанбат в Афганистан в 1984-ом, я понял, что многого не знаю о своих старших товарищах. Что существует легендарная личность по фамилии ЗУБАРЕВ Петр Николаевич, которого знают все работающие в Афганистане хирурги. А мы с Петром Николаевичем достаточно долго работали в Ленинграде, в больнице им. Коняшина на кафедре хирургии усовершенствования врачей, где я проходил обучение. Петр Николаевич, будучи исключительно скромным человеком, ни разу не рассказывал о своих заслугах, и для меня это был просто старший товарищ, который обладал виртуозной хирургической техникой. И только на войне я узнал, что ЗУБАРЕВ с нуля создал всю систему оказания хирургической помощи в Афганистане. Петр Николаевич был первым армейским хирургом 40-й общевойсковой армии в 1980-1982 годах. О хирургических навыках ЗУБАРЕВA ходили легенды и рассказы о том, что если за дело брался Петр Николаевич, то жизнь раненого будет спасена".

А.С.: Фотографии бывшего капитана медслужбы Баграмского медсанбата, заместителя главного анестезиолога 40-ой армии в 1984-1986 годах, а после войны - заместитель начальника Военно-медицинской академии по взаимодействию с органами государственной власти, Сергея Анатольевича АНДЕНКО находятся в "Багрaм, фотоальбом N 5"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/43a.shtml#42

===================================================================================

46. Фото подписано: "Танцевальный коллектив. Слева направо: Вера ДАНИЛОВА, Нина ПОЛОВЧЕНЯ, Вера ПАВЛОВА, я - Марина АНДРЕЕВА, Людмила ЗАРЕЦКАЯ, вертолётчик Юрий АВДЕЕВ".

Из архива Марины АНДРЕЕВОЙ (ШУМИХИНОЙ), Кундуз, старший продавец, 1138-й военный инфекционный госпиталь в/ч пп 84397-Т, после болезни - 181-й Отдельный вертолётный полк в/ч пп 70419, 1986-1988

47. Фото подписано: "Танцевальный коллектив. Слева направо: Вера ПАВЛОВА, Вера ДАНИЛОВА, я - Марина АНДРЕЕВА, Лена (к сожалению не помню фамилии), Нина ПОЛОВЧЕНЯ, Людмила ЗАРЕЦКАЯ. Фамилии ребят-вертолётчиков, к сожалению, не помню".

48. Фото подписано: "Я (справа) и продавец Светлана ЧЕПЕЛЕВИЧ возле памятника погибшим вертолетчикам".

49. Фото подписано: "Продавец Светлана ЧЕПЕЛЕВИЧ и я (слева) возле магазина "Мечта""

50. Фото подписано: "Продавец Светлана ЧЕПЕЛЕВИЧ и я (слева)".

===================================================================================

51. Из архива Людмилы ГАВРИКОВОЙ, Газни, медсестра полевого медпункта.

После - Кундуз, рентгенолаборант 90-го отд. медицинского батальона в/ч пп 53355, 1982-1984

52. Из архива Людмилы ГАВРИКОВОЙ, Газни, медсестра полевого медпункта.

После - Кундуз, рентгенолаборант 90-го отд. медицинского батальона в/ч пп 53355, 1982-1984

53. Из архива Людмилы ГАВРИКОВОЙ, Газни, медсестра полевого медпункта.

После - Кундуз, рентгенолаборант 90-го отд. медицинского батальона в/ч пп 53355, 1982-1984

54. Людмилa ГАВРИКОВA, Газни, медсестра полевого медпункта.

После - Кундуз, рентгенолаборант 90-го отд. медицинского батальона в/ч пп 53355, 1982-1984.

Фото отсюда: http://litsimbirsk.ru/wp-content/uploads/2018/02/2013_---1_SIMBIRSK_16.05.13-1.pdf

55. Людмилa ГАВРИКОВA (третья слева), Газни, медсестра полевого медпункта.

После - Кундуз, рентгенолаборант 90-го отд. медицинского батальона в/ч пп 53355, 1982-1984.

Фото отсюда: http://litsimbirsk.ru/wp-content/uploads/2018/02/2013_---1_SIMBIRSK_16.05.13-1.pdf

А.С.: Сильное повествование "Глазами афганской медицинской сестры" (на мой взгляд, Ода не только медсёстрам и врачам Кундуза, но всем медикам, прошедшим Афганистан), составленное на основе воспоминания Людмилы ГАВРИКОВОЙ, находится

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/w17.shtml - A.C.

Несколько публицистических статей о Людмиле ГАВРИКОВОЙ у меня находятся:

- в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 7-я"

здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00127shtmlshtml.shtml#98

- в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 15-я"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt7.shtml#180

- в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 39-я"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt9p2.shtml#415

- в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 41-я"

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/www1-1.shtml#439

Фотоальбом "Гaзни, фотоальбом N 1" с фотографиями бывшиx сослуживиц Людмилы поставлен

здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/w2a.shtml

Отрывки из книги Светланы МАТЛИНОЙ "Глазами афганской медицинской сестры", которую я выше назвала Одой не только медсёстрам и врачам Кундуза, но всем медикам, прошедшим Афганистан:

К У Н Д У З

Пусть каждый день в Союзе снится

Прожженный солнцем, пропыленный,

Любовью, дружбой освященный

Твой медсанбат и твой Кундуз.

(Из афганского альбома)

Кундуз. На карте Афганистана, которую я храню, он обозначен как одна из многих самых горячих точек.

Там я проработала два года – с 1982 по 1984 годы.

А это были, наверное, самые тяжелые годы для наших солдат и офицеров, а значит и для нас, медиков. Именно в эти годы был Панджшер – все «афганцы» знают, что это такое, сколько там пало наших воинов.

Кундуз – это участок афганской земли, где располагались военная часть и наш медсанбат. Участок, обнесенный колючей проволокой. И рядом – посадочно-взлетная полоса, на которой то и дело приземляются вертолеты и самолеты с ранеными прямо с военных действий. Помимо того, что мы заняты нашими ранеными, еще оказываем помощь и местному населению. Но об этом я расскажу позже.

Наш медсанбат

Медсанбат в полевых условиях – это далеко не то, что в мирное время. Расскажу, как мы все работали.

Я попала в Афгане в самое пекло войны. Быт не был устроен. Становление медсанбата в Кундузе – своими руками. Сушь. Змеи. Палатки. У нас стояла бочка с привозной водой, для всех нужд. Это потом провели водопровод и появились удобства, уже в конце срока моего пребывания. Тогда-то нас переселили в модули. Что такое модуль? – Это барак, обыкновенный барак.

Так вот: в жаре этой силы истощались быстро. Из операционной – из операционной выходит врач - весь никакой! Мы выливали на него ведро воды, чтобы полегче было ему. После надевали на него новый стерильный халат – и снова он шел в операционную. Оперировали при температуре 56 градусов.

А ведро с водой достать из бочки не каждая осилит. Одна медицинская сестра меня все время просила, чтоб вытащила ей это ведро. У нее руки слабые были, а я-то физически крепкая, помогала.

У меня в рентгенкабинете, пока не установили кондиционер, пленка сползала и эмульсия с пленки сползала от жары – и я за секунду зрением должна была уловить: есть здесь осколок или нет.

Такое почти невозможно! Но от этого зависела жизнь раненого, и я делала невозможное.

Наш медсанбат в Кундузе в/ч пп 53355

Псв – приемно-сортировочный взвод.

Опв – операционно-перевязочный взвод.

Ребята сочиняли стихи и песни на войне – этого требовала душа. Они пели: «Как я хочу, чтоб родина вздохнула, когда живым из боя вышел я…» - вот этим мы и занимались, чтобы живыми они оставались.

Наш медсанбат: медики-интернационалисты – это ведущие хирурги Ремез Владимир Владимирович и Балясный Сергей Павлович; хирурги Занин Вячеслав Степанович, Дьяченко Геннадий Николаевич, Лебедев Владимир Федорович (выпускник военно-медицинской ленинградской академии имени Кирова, очень порядочный человек, отличный специалист), Попов Алексей: врач-инфекционист (о нем я скажу отдельно) Кутузов В.; врач-анестезиолог Кузнецов Александр Николаевич; фельдшеры Сергей Воротинцев, Сергей Гузар, В. Семенюк, Леша Ш.

Медицинские сестры Наталья Лакустова, Любовь Пусева, Н.Евдокимова, Вера Кондусова и другие.

Очень важна для спасения раненого первичная обработка ран. Для этого и существовал приемно-сортировочный пункт – сокращенно ПСВ. Там всю ночь до утра работали. Приходил капитан медицинской службы, хирург Вячеслав Степанович Занин, и осматривал опытным взглядом – кого сразу в операционную.

500 грамм крови

Шел большой поток раненых. В экстренной ситуации потребовалась кровь для переливания, а необходимой группы не было и искать некогда – раненый умрет.

И тогда Занин отдал свою кровь прямым переливанием – 500 грамм (у него первая, всем подходящая) – и после этого пошел работать к операционному столу.

Это я видела собственными глазами. Я смогла ему только чашку чаю подать, крепкого и с сахаром, больше ничего не нашлось.

Пошел снова оперировать - надолго.

Это подвиг.

И поступок Занина был не единичным. Одна медицинская сестра тоже отдала своих 400 грамм (к сожалению, забыла как ее зовут) для афганской девочки, которая умерла бы во время операции без переливания, потому что потеряла много крови.

Знаю, что Вера Кондусова отдавала кровь тоже во время операции.

Такое время от времени повторялось и становилось обычным делом.

Мы все работали в ненормированном режиме, сколько надо было, столько и стояли. Мы всегда были голодные, так как часто, работая с ранеными, не успевали поесть. Или, насмотревшись на боль и страдания ребят, не могли есть. Нам нужны были двойные, тройные силы. И мы их находили.

Почти что школьный разбор стихотворения

В моем архиве лежит вырезка из газеты с одним стихотворением тех лет. Прочтешь – обыкновенное стихотворение про медицинскую сестру. Но есть тут некоторые детали, их тайный смысл ясен не каждому. Ведь тогда не разрешалось говорить об этой войне, тем более в печати. Вот потому автор не сказал – и все-таки все сказал в этом стихотворении. Умело зашифрованное, оно прошло на газетную полосу. Автор мне долго был неизвестен. Недавно узнала, что это стихотворение Виктора Верстакова.

Вот это стихотворение:

Из афганского блокнота

Вдали от родины и дома

Судьба их тоже нелегка:

Грустят под гул аэродрома

Девчонки нашего полка.

Дрожат брезентовые стены,

Мигает лампа в тридцать свеч,

Все прочее обыкновенно,

И не о быте, в общем, речь.

В палатке гладят и стирают,

В палатке думают о нас,

Но от любви не умирают,

Как мы от выстрелов подчас.

Библиотекарша, связистка,

Официантка, медсестра.

Стоят их коечки так близко,

Чтобы шептаться до утра.

Но вот заходит на посадку

С гор прилетевший вертолет,

И медсестра глядит украдкой

На телефон и воду пьет.

Палаточный откинув полог,

Выходит молча за порог.

Как странен взгляд ее, как долог,

Как темен мир и как жесток…

Пусть обошлось: никто не ранен

На тех горах, где мы лежим.

Но долог взгляд ее и странен,

И не по-женски недвижим.

А утром четверо девчонок

Бегут по взлетной полосе,

И подполковник Азаренок

Кричит им: «Живы! Живы все…»

Медицинская сестра пьет воду и глядит на телефон. Почему?

Сначала непонятно, а нам всем, в Афгане, понятно.

Потому что она слышит гул вертолета, который идет на посадку.

Потому что вертолет доставляет раненых с поля боя, и они сейчас прибудут на носилках.

Потому что сейчас надо бежать, а не идти на рабочее место.

Потому что это опять!

У нее нервы на пределе – вот почему медицинская сестра пьет воду. Чтобы успокоиться, взять себя в руки перед трудным делом.

Перед зрелищем крови и тяжелораненых. В основном у них осколочные, разрывные ранения от мин.

Вот почему у нее такой странный, долгий взгляд, отличный от взглядов остальных девчат. Это взгляд афганской медицинской сестры…

Вот почему не спит, ночь – самое беспокойное время. То и дело вызывают.

Вот почему она откидывает полог палатки и выходит молча за порог – она уже идет встречать, не теряя ни минуты.

Да, об этом нельзя было говорить. Но это понимал каждый, кто пережил Афган.

По тому, как ехала скорая, мы видели, каких раненых везут: тяжелых или с легкими ранениями.

Запрещалось писать об этом, но все равно не утаишь. Ребята становились армейскими поэтами. И это стихотворение о медицинской сестре, сидящей в палатке, модулей еще не было, которая вся на нервах и без которой не обойтись, - про каждую из нас.

Мне и сейчас этот гул со взлетной полосы слышен, он у нас у всех медицинских сестер в ушах. – Наша палатка тоже стояла рядом с полосой, чтоб быстрее доставить раненых. Они шли беспрерывно!

Мы и сейчас просыпаемся от гула поднимающихся вертушек.

Из хроники афганской войны

Из хроники Афганской войны, опубликованной в журнале «Контингент» за 2001 год, я выписала годы, выпавшие на мою долю:

1983 год. В Мазари-Шарифе душманы похитили группу (16 человек) наших гражданских специалистов. Освободить их удалось только через месяц, при этом шестеро из них погибли.

…Газета «Таймс» писала, что Ю.В. Андропов реально готовил пути для возможных дипломатических шагов в Афганистане, впервые признав в печати, что «…наши ребята в Афганистане гибнут от пуль повстанцев и что силы сопротивления настолько мощны и опытны в ведении боевых действий в горах, что в состоянии эффективно действовать против советской пехоты и танков».

…На конец года всего имелось более двухсот специализированных центров и пунктов подготовки мятежников (из них только на территории Пакистана и Ирана 178 и 34 соответственно), позволявших готовить свыше 75 тысяч человек в год.

За год в похоронках чаще всего упоминается Кундуз, Пули-Хумри, Кабул, Герат, Шинданд, Кандагар. Погибли 1446 военнослужащих.

1984 год: С начала года у моджахедов появилось большое количество реактивных систем китайского производства, американские ПЗРК «Стингер» и английские «Блоупайн». На 20 апреля количество «Стингеров» достигало 47. А всего за 1984 год было отмечено 62 пуска ПЗРК.

16 января душманы сбили из ПЗРК «Стрела-2М» самолет СУ-25. Это первый случай успешного применения ПЗРК в Афганистане.

Конец февраля – начало марта – боевые действия в провинциях Парван, Каписа, Кабул, Лагман.

С 15 апреля начал осуществляться силами батальонов спецназа план «Завеса» по контролю караванных маршрутов (всего их было около 200), по которым с территории Пакистана доставлялись оружие и боеприпасы.

С 21 апреля – очередная операция в Панджшерском ущелье. В ходе этой операции (30 апреля) из-за допущенных ошибок понес большие потери (53 убитых, 58 раненых) 1-ый батальон 682-го мотострелкового полка.

Декабрь – операция по разгрому базовых районов мятежников в горах Луркох (провинция Фарах), расположенных в трех ущельях.

Итоги года - самый кровопролитный год в истории Афганской войны. Погибли 2343 военнослужащих.

Я как раз служила в это время в Кундузе.

* * *

Каждый раненый, который попадал в медсанбат, прежде чем оказаться в операционной, обязательно проходил через рентген-кабинет, через мои руки. В отличие ото всех других специалистов, я была одна, и подменить меня было некому.

Только меня одну вызывали даже из бани, с намыленной головой! Посыльный говорил, поджидая на крыльце: «Рентгенолаборанта - пулей в операционную!»

Значит, какой-то осколок не могут достать, нужен снимок.

Ранения были тяжелые, минно-взрывные, да еще сплошь нафаршированы осколками, без снимка никак нельзя.

Здесь я стояла вообще под трубкой.

Снимки делала палатным аппаратом, никакой защиты не имелось, дозиметра тоже, а ведь принимала на себя множество вторичных вредных лучей!

Здоровье от роду имела очень редкое, не думала, что потеряю. Мы вообще все работали столько, сколько было надо. Без нормировки рабочего времени, без оплаты за вредность.

Оказалось, что здоровье потом разрушалось быстро. И сейчас ничего, кроме этого разрушенного здоровья, нет.

В состоянии аффекта

Мчится боевая машина, танк или БТР, на огромной скорости, с сигналами. Где б ни была, немедленно беги на рабочее место!

Значит, что-то случилось в части, здесь на территории.

Например, рыли канаву, обрубили провод, кто-то получил электрический шок.

Не доезжая нескольких метров до КПП, машина останавливается.

Выносят пострадавшего на плащ-палатку, протаскивают сквозь колючую проволоку – и сразу он у нас (эти метры экономят, чтобы быстрее попал в приемный покой).

Мы, сестры, этот звук–сигнал помним до сих пор.

Капроновый халатик

Я привезла с собой в Афганистан свой служебный халатик и медицинскую шапочку.

Халатик был капроновый, единственный такой среди халатов медицинского персонала, и я благодарила бога за то, что он у меня есть, - именно тут, в Кундузе.

И вот почему.

Раненые поступали потоками, крови вокруг было чересчур много. Я делала снимки, потом ребят отправляли в операционную, которая была рядом. Халат был запачкан кровью, она попадала на него, когда я укладывала раненых в нужную позицию, когда вытаскивала из-под них пленку. Чтобы не пугать ребят своим видом я, пока выносили раненого из рентгенкабинета, быстренько стирала ваткой кровь с халатика. И благодаря капрону он оставался чистым. Я восстанавливала свой халат за те минуты, что проявляла пленку в лаборатории.

Б у к в а

Однажды я спасла солдата. Устали все, хотели до утра его оставить, утром им заняться. А я пошла, сделала снимок: кровотечение внутреннее большое. До утра не дотянет. Нашла хирургов, они уже спали, разбудила. Показала отснятое – и пошли, и прооперировали, уже не могли так оставить.

Его принесли на простынях четыре человека, из инфекционного отделения. И в его судьбе мой снимок сыграл решающую роль.

Я никогда не забывала там ставить букву, такой указательный маячок для хирургов. И никогда не забывала нашего ульяновского рентгенолога Владимира Размахова.

Он постоянно повторял: «Все начинается с буквы, которую ставишь на снимке в нужном месте. Если этого не сделать (а так не все делают), то хирургу трудно сориентироваться в снимке. Был случай – вместо больной почки отсекли здоровую.

Левая или правая конечность поражена? – укажет буква.

Размахов учил: Не ленись! Буквы надо ставить!

У меня уже в Кундузе был случай, снова подтвердивший правоту Размахова. – Думали, легкий случай, сами справятся. И вот из операционной пришли: «Cними, достать осколок не можем». Я сделала снимок. Хирургу говорю: «По буквам смотрите: 2-я проекция, вы идете внутрь, ищете внутри, а осколок снаружи!»

И операция закончилась удачно.

Они не знали таких тонкостей и очень удивились.

Бывало и наоборот. Однажды все измучились, оперируют, оперируют, и без толку.

А я несу снимок – только снимок и показал, где пуля и каким путем надо ее извлекать. Пуля внутри была, глубоко засела.

Сапоги ПСВ

ПСВ. Январь 1983 года.

Сапоги – их куча возле операционной, устают выносить. Возле, после потока раненых, стоит санинструктор Сережа Воротинцев, держит в руках сапог, иссеченный осколками. Сосредоточенно разглядывает его. (Минно-взрывные ранения, из них 80 процентов - ранения конечностей.)

Сережа Воротинцев – молодой черноволосый паренек.

Он держит в руке сапог, снятый с замполита Каткова, которого сейчас положили на операционный стол, которого принесли на носилках с вертолета.

В операционной идет ему ампутация стопы.

Как Сережа смотрит на этот сапог, изрешеченный осколками мины, на которой подорвался замполит…

Я бы это фото всем людям показала – какой ценой наши воины платят на войне за их благополучие!

А вот на фотокарточке я - в белом халате и шапочке с красным крестом возле модуля, худенькая, замотанная. Год 1982.

Еще снимок: таз, в котором почерневшие ампутированные конечности… Оперирует Ремез. А я выхожу из операционной, фотограф успел захватить лишь край моего халата и мою ногу.

Я делала рентгеновские снимки разбитых голов, рук, ног, развороченных грудных клеток. Мучения, боль, смерть совсем молодых мальчишек окружали нас повседневно. Работали без отдыха днем и ночью, раненых поступало много.

Наше милосердие не знало границ.

Медицинская сестра Галина Мельниченко (из другого медсанбата) признавалась, что первое время думала: не выдержу, уеду домой. А на кого их бросишь? Придешь в палату после ампутации, спрячешься в закуток, наплачешься и снова идешь к ним с улыбочкой…

Было и так, что теряли сознание от жары. Это потом уже наловчились стоять в тазике с холодной водой, чтобы не упасть в обморок.

Кустик ты мой малиновый!

Сестры разные были, разных присылали. Надо помогать хирургам в операционной, а она, к примеру, из детсадика сестра, с детьми работала. Была у нас такая сестричка. Пришла в палатку к раненым и говорит им с порога, как привыкла обращаться с детьми: «Кустик ты мой малиновый, радость ты пучеглазая!»

Раненые страдали от боли, но тут кто улыбался, кто от души смеялся. На минуту отвлекались от боли – и то хорошо. Эту медицинскую сестру потом так и прозвали «кустиком малиновым».

Глаза медицинских сестер

Вот статья о нашем медсанбате от 1984 года в «Комсомольской правде». Называется она «Мужество доброты».

Я уже уехала тогда на родину, но душевная связь со своим медсанбатом не прервалась, все девочки остались родными. Было радостно от того, что о нашем медсанбате сказано автором столько добрых слов. Приведу историю Маши Грицко.

Маша Грицко сказала родителям, она из Гродно, что едет в Монголию работать. А сама в Афгане в хирургическом отделении операционной медицинской сестрой. Уже год. Рядом живут и трудятся люди, удивительные по доброте и мужеству, подруги, такие же девушки - медицинские сестры, которых привело сюда тоже сострадание. Аня Гнездовская из Ивано-Франковска, Фаина Исаева из Чувашии, Женя Скобелева из Ленинграда.

Летела через Гиндукуш, глядя на хребты. Потом из Кабула сюда, в провинцию. Первая операция была – аппендицит. Вторая – ампутация.

«Каково это – не отвернуть глаза от ран и страданий, смотреть на боль! Глаза над операционным столом, в узкой «амбразуре» между низко надвинутой шапочкой и марлевой лицевой повязкой. Поистине, глаза молчаливых медицинских сестер на операциях – это глаза святых.

Ведущий хирург Сергей Балясный – резкий: «А что вы думаете? Oни этим взглядом спасают. Инструмент подает и смотрит: что же ты, совсем безрукий, такого молодого, красивого, храброго парня оставишь? Спасай! Не смотрит – кричит».

Признается, что таким, как Маша, цены нет, хотя вчера устроил ей разнос. Срочно нужна была кровь больному, нужной группы не оказалось. Только у Маши. Она в ту же минуту пошла на переливание.

Дежурство трудное, еще ночь впереди, и если обморок? Только что бы сам сделал на ее месте - не знает…»

Маша рассказывает, что раненые еще медицинских сестер подбадривают, помогают держаться.

«Никогда не забуду сержанта Володю Мамонова. На перевязке говорит: «Ты не бойся, я потерплю, делай все, что надо».

Потом открытку из Союза прислал, с праздником поздравил. Если они так держатся, то как же нам расслабляться?

Еще она сказала, что таких подруг, такой дружбы, как здесь, у нее раньше не было. Если надо заменить на дежурстве, обязательно заменят, дадут передохнуть.

А глаза у Маши красивые, добрые, их чистый свет ложится в душу, как солнечный лучик…

Вместе с нашими воинами через Афган по неофициальным данным прошли тысячи медицинских сестер, санитарок, врачей. Они разделяли с ними все тяготы армейской службы в условиях войны.

«Запомнилось, когда с горных постов стали поступать солдаты-дистрофики, когда не хватало перевязочных материалов и даже порой не было обыкновенного анальгина; когда приходилось просить наших советников купить в афганских дуканах то или иное лекарство. И – страшная усталость. Потому что госпитали были развернуты по штатам мирного времени: война-то шла необъявленная, значит, ее вроде и не было» – рассказывал позже хирург Рафаэль Биктимиров.

К нам поступали не только с ранениями.

Летом – «афганец» (такой удушливый ветер с гор), солнечные удары, давление… Мы делали системы прибывшим, отхаживали их.

Зимой солдаты спускались с гор: обмороженные ноги, руки, дистрофия.

Они простужались, потому что по ночам зимой стоял лютый холод в горах, поступали с воспалением легких, с простуженными почками. А ноги! Ботинки или сапоги у наших солдат не были предназначены для горных троп. И ребята натирали ноги – отсюда нарывы, фурункулы. И это лечили. Но был случай, когда от фурункула начался сепсис и через три дня последовала смерть.

Гепатит, тиф, малярия

Надо особо сказать про наше инфекционное отделение: там врачи, сестры жили прямо в отделении, не выходя, вместе с больными солдатами, они были тяжелые. Переболели всеми инфекциями, гепатитами, да такими формами, каких не встречали в России. Поначалу не знали, как и чем лечить. После уж научились. Брюшным тифом заражались от некипяченой воды. Косит сразу! Дает пневмонию, смотришь снимок, а у больного стенки кишечника - в язвах.

В столовой ешь – дежурный солдатик подает тарелку на стол. А у самого палец замотан,- порез, бинт уже грязный. Несет тарелку супа, палец окунает – а назавтра солдатик этот желтый: гепатит. И ты в тревоге – подхватил или нет?

Здоровье все мы теряли.

Я сама делала рентгеновские снимки ребятам из инфекционного отделения, бедные мальчишки весили 45 килограммов и не стояли на ногах.

А снимки нужно было делать стоя, и я привязывала ребят полотенцами к кассете, чтобы не падали.

При брюшном тифе – если снимок делать лежа, как обычно, то ничего не увидишь. И больной к утру умрет. Надо стоя – этому меня Размахов научил. У него самые лучшие снимки и самые тяжелые больные были.

Таким ребятам нужно было устанавливать наличие свободного газа в кишечнике, что говорит о прободении.

Врач наш, инфекционист, капитан медслужбы Кутузов, из отделения совсем не выходил, он так и жил среди больных, перенеся все тяжелые инфекции (гепатит, тиф, малярия). В 28 лет уехал от нас весь седой…

Он просто делал свою работу, негромкую, незаметную для других, хотя разве он не пожертвовал собой ради спасения других?

"Г и р л я н д ы"

В Афганистане нам, медикам, приходилось залечивать не только ранения, но и спасать солдат с ожогами. А ведь это особая отрасль медицины, здесь свои тонкости и сложности. Молодые медработники только набирались опыта, не знали, как действеннее пересаживать кожу на обожженный участок тела.

Тут-то и вспомнили про меня, может быть, что помню, как самая старшая среди медицинских сестер.

Пришли из операционной. И я показала, как надо эту взятую здоровую кожу в виде сетки накладывать на обожженное место.

Спрашиваю, умеет ли кто-нибудь делать бумажные гирлянды? - Конечно, они не знали, как их делать. Это мы, послевоенные дети, сами мастерили игрушки на елку и украшения. Из газет делали гирлянды, раскрашивали их соком свеклы.

Так вот, показала девочкам, что и кожу так же с обеих сторон нарезают полосками, не до конца, наподобие гирлянды, а затем прикладывают на ожог. Так воздух есть, она лучше приживается.

Помогла наука послевоенного детства.

З а н и н

Медицинские сестры называли хирурга Вячеслава Степановича Занина как-то на итальянский манер - Занини, за глаза, конечно, но уж точно восхищаясь им. Кстати, прозвище ему подходило.

…Занин выходит из операционной совершенно расстроенный.

Говорит операционной сестре Валентине: «Иди, мойся на операцию! Живо!»

И – мне: «У! Эту я сейчас прогнал. Убить готов: ничего не может! И ничего не хочет мочь!»

Все знали, что он ненавидит прогнанную медицинскую сестру за ее равнодушие ко всему, кроме выгоды и денег, за подхалимничество перед начальством, за пренебрежение своими обязанностями и работу спустя рукава. Его прямая, честная натура не принимала такого сорта людей.

Занин ценил в людях профессионализм и порядочность. Без этого для него людей не существовало.

* * *

Когда Занин шел рано утром в приемное отделение из хирургии, дежурные солдатики напрягались: сейчас будет разнос за малейшую оплошность по отношению к больным! Один раз дежурный даже выпрыгнул в окно с перепугу. Такой он был, наш Вячеслав Степанович, – требовательный и человечный. Душа-человек, его все раненые и медицинские сестры любили. А называли его еще – «Золотые руки».

В письмах через годы все медицинские сестры вспоминали его добром.

Горсть земляники

Хирург Вячеслав Степанович Занин однажды вышел из операционной, сорвал марлевую повязку с лица, сел рядом со мной и заявил:

«Все, больше не могу. У меня кончились силы. Надо на зеленый лужок с земляникой (в Афгане одна грязь, один вихрь с песком, одна пыль), чтобы восстановить силы: хоть горсть земляники набрать и побыть в русском лесу. Зелено дома, все цветет. Земляника поспела… Да - хочу набрать горсть земляники, даже не поесть, а вдохнуть ее запах. В горсти подержать!»

Это был большой, сильный физически человек, из сельской многодетной семьи, по-крестьянски выносливый. Мы помнили, как он отдал свои 500 грамм крови и пошел назад, к операционному столу.

И вот такие слова он вдруг сказал!

Его смогли отправить с эвакуацией раненых на родину, как сопровождающего. В отпуск на три дня.

Через месяц вернулся - мы его не узнали! Приехал совсем другим. Помолодел, повеселел. Всю замотанность и угрюмость как рукой сняло.

Ненадолго, конечно. Пошли обычные рабочие будни, носилки с ранеными, операции…

«Землянику в горсти подержал?» - спросили мы тогда.

«Еще бы!»

Вот что сделала с душой простая лесная ягодка, ставшая символом родины…

Вот как восстанавливались силы…

Кленовый лист

Тут и припомнишь слова переводчика и поэта Саши Карпенко: «Поговори со мной, трава…»

Тоска по родине наваливалась так, что бывало невмоготу. Усталость и безотрадные картины нашего медсанбата ее усиливали. Да и вид вокруг не помогал поднять настроение: горы, песок…

Я думала за работой порой: вот уже осень дома… воздух прохладный, кругом листья желтые, красные, зеленые… Красиво. Я всегда набирала букет осенних листьев и ставила в вазу. А если прогладить их утюгом – всю зиму простоят, и будут радовать глаз.

Не выдержала и написала письмо подружке, чтобы она мне прислала с ответом какой-нибудь, хоть махонький, осенний листок.

Сколько же было радости, когда я его получила! Настоящий кленовый лист, желто-зеленый. И это тоже для меня был символ родины.

Его мне прислала Фарида, медицинская сестра из Киргизии.

Работаю, а лист лежит на моем столе. Как улучу свободную минутку, присяду, возьму в руки и разглядываю, и глажу… И становилось на душе легче. Дышать становилось легче.

Листок этот кленовый был на звезду похожий. Я его берегла до последнего, он мне дороже золота был.

Р е м е з

Ведущий хирург Владимир Владимирович Ремез. Черноволосый, подтянутый, красивый.

Позже мне сообщили девочки из нашего медсестринского фронтового братства (они все вместе держатся у себя на Украине), что Ремез умер – в 56 лет. Рано для такого крепкого человека… А если подумать – поотнимай-ка эти конечности!

Я ему делала снимки. Когда он уезжал домой, у него уже было заболевание. Помню, спел на прощанье мне под гитару песню. «У колодца». А для других другие песни были. Он хорошо пел. И песня была хорошая. Светлая ему память.

Пытался спасти

Однажды я накричала на Ремеза, я была вне себя. Поступил солдатик с ранением в голову – такие раненые голову не могут держать, она у них болтается. Такие раненые очень тяжелые.

Ремез велел мне сделать снимок головы. Я сделала, хотя это было трудно, паренек весь дергался. Посмотрели снимок, а там весь мозг пробороздило осколками. Ему оставалось жить считанные минуты.

«Зачем ты заставил меня делать снимок! Он уже агонизирует на столе!» - кричала я в отчаянье.

Ремез молчал.

И только потом поняла я, что хирург до последнего пытался спасти паренька.

Приезжали артисты…

Палата тяжелораненых.

Это были армянские ребята с ампутированными конечностями.

Состоялся концерт у нас в медсанчасти – выступали артисты, приехавшие к ним из Армении, чтобы поддержать их, передать привет родины.

Пели песни для них прямо в палате. Отработали всю программу концерта, как надо: пели с улыбками на лице, с задушевными словами и добрыми пожеланиями.

Когда вышли из палаты, певица зарыдала, на мужчинах лица не было.

А ребята в этом жили. А это была их жизнь.

У меня сохранилась любительская фотокарточка: ребята от артистов отворачиваются, не хотят, чтобы их видели такими.

Они еще в реанимации лежат после ампутации.

Вот такое оно – неприкрашенное фото войны.

* * *

Как-то в разгар работы мне сообщили, что прима советской эстрады Людмила Зыкина прилетела! Будет концерт!

Для нас это целое событие! Повеяло мирной жизнью…

Зыкина сразу почувствовала себя плохо от непривычного климата, наша Катя Перекокина ездила к ней, ставила системы.

Но на сцене Зыкина держалась молодцом, пела от души: «Течет река Волга…» и другие песни, вызывая бурные аплодисменты.

Сказала: «Если бы у меня был сын, он сейчас был бы здесь».

Я пришла в переполненный кинозал уже к середине концерта.

Раненые поступали в этот день, в этот вечер, как назло, просто как с конвейера. И мы, немного послушав, тихонечко снимались с мест, бежали назад к раненым. А когда можно было отлучиться, снова появились перед площадкой.

В какой-то мой забег выступала уже Пьеха. Она почему-то подошла, остановилась передо мной и, глядя мне в глаза, пела.

Ее песня про чистое небо вызвала горечь. Она подействовала, как нож по свежей ране. Ведь только вчера разбился вертолет - и все, и пилоты, и солдаты, сгорели…

Я ходила прощаться к погибшим ребятам в морг.

Занин на меня кричал: «Ты зачем туда пошла? Теперь будут сниться».

Он кричал потому, что надо было беречь силы для раненых.

Я не стала говорить ему, что видела страшную картину и раньше, в моей до афганской жизни, когда моего мужа привезли с места гибели.

Но томительной афганской ночью мне все-таки приснился сон из былого. Как вхожу в секционный зал морга, прямо с работы, в летнем с цветочками платье, после того, как мне сообщили, что мужа нет в живых.

«Кто вы?» – спрашивает патологоанатом.

«Жена».

«Не надо вам это видеть».

«Я медицинский работник. Мне можно».

И меня больше не трогали. И больше мне ничего не говорили. Туловище было разрезано пополам, сохранилось только лицо, порезанное стеклами кабины тепловоза.

Все смешалось в этом кошмарном сне: и сгоревшие вчера ребята и давняя катастрофа. Смешалось и предстало в необычайной яркости.

* * *

Вот еще фотографии из моего афганского альбома. На первой видно, что лежит раненый солдатик на столе, я склонилась над ним и плачу, делая снимок раздробленной ноги. Смотреть на то, что я снимаю, страшно. Там одни куски тела.

Порой кажется, что мои глаза тоже снимают, как рентгеновский аппарат, в них запечатлено столько госпитальных картин, столько лиц солдат, прошедших через мои руки – и я их всех помню…

А еще этот запах крови – я ощущала его долго повсюду.

Мне казалось, что им был пропитан воздух.

Раненые, раненые, раненые… Носилки - и кровь, капающая, капли сливаются, текут через них ручейками, а ручейки превращаются в одну красную речку.

А надо было подсунуть кассету под тело, где пораженный или пораженные участки, ловко вытащить, не причиняя лишней боли солдату. Проявить и доставить в операционную, где этого снимка ждали. И лишь уточнив по снимку, где осколок или пуля, приступали к операции.

Мне нужно было все это проделать – быстро!

Они, поступившие ребята, были такие ослабшие, что даже не стонали…

Не железная

Пришли расстроенные ребята из разведбата и попросили меня проявить пленку.

Накануне гибели их товарища они сфотографировались все вместе на память.

Теперь хотели удостовериться, что снимок получился, прежде, чем останки друга запаяют в цинк.

Это фото ребята хотели послать его матери.

Я сделала - со слезами на глазах…

Не железная же я, хоть и сильная.

Букет роз

На второй фотографии – я с роскошным букетом роз.

Их мне подарили солдаты из соседней части. Где только взяли такие? я больше ни разу такой красоты не видела.

Эти ребята иногда приходили ко мне с просьбой испечь им торт, как дома. Я пекла. И вот они таким образом меня отблагодарили.

Это был лучший букет в моей жизни!

Еще один, такой же роскошный, я получила от моего мужа незадолго до его смерти, он преподнес мне пионы.

Этого мне не забыть до конца.

Спас умирающий

Как нас всех спас умирающий солдат. Он у нас и прежде лежал с ранением и вот снова поступил. Это было в декабре 1984 года. Его принесли изрешеченного: шесть или восемь ранений. Ночью меня подняли: вливаем кровь, а она выливается…

Сделала снимок: пуля в легком, оно кровью заполнено. Пневмоторакс.

С вечера до трех утра бились, но спасти не смогли.

Что поразительно: он, умирающий, как бы задержал всех около себя в ту тягостную ночь в операционной до определенного часа. Тут и впрямь поверишь в мистику.

Когда умер, мы вышли из модуля и увидели – огонь бежит по крыше соседнего модуля, напротив нас, близко. У нас на глазах крыша рухнула.

Мы бросились тушить пожар.

Если бы вышли раньше или позже – сгорели бы все.

А так – мы вышли вовремя.

Этот умирающий мальчик спас весь медсанбат.

Я с тяжелым сердцем думала, что мать получит этот цинк в канун Нового года – гроб солдата, который спас нас от пожара.

* * *

«Открытки с песнями и стихами ребят я храню…»

Людмила Степановна подает мне одну с надписью: «Только для вас, матери и отцы…»

Родительский дом будем помнить всегда

И ласковых рук ничего нет на свете нежнее.

Мы целуем своих матерей, обнимаем отцов…

Здесь порой нелегко, здесь суровый неласковый климат,

Здесь нередко друзей мы теряем своих,

Но страшней матерям, что доверили армии сына,

Жить остаться без них.

Подумать только! -

Но страшней матерям, что доверили армии сына,

Жить остаться без них -

Вот ведь какие верные, пронзительные слова находили!

В трудных условиях для нас было самым главным, что придавало силы: Родина и Мать.

И они, дети наши, писали, сочиняли, воевали, гибли, помня строгий суровый наказ отца и теплые материнские руки.

Раненые нас любили, мы были им за матерей и сестер среди чужих песков и скалистых гор.

Я все искала земляков. И однажды повстречала земляка, по крайней мере, он так назвался, Олега Таураса, попавшего к нам в медсанбат. Он ходил за мной и фотографировал, пока лечился. Вот откуда у меня фотографии.

Да, да - все ребята любили нас. Можно было уехать, но мы остались – как их бросить одних? Это было бы как предать. Они это понимали. Они это ценили.

Нам стихи свои посвящали. Сочинили про меня: нашей милой, дорогой рентгенолаборантке золотой, оставаться молодой, доброй, стройной и живой…

Обидно, что сейчас все это забыто. Мы все на патриотизме воспитаны были, все наше поколение. На примере отцов и дедов, воевавших в Великую Отечественную, они для нас святыней были. И нас могли запросто убить. Ходили по тем же минно-взрывным дорогам, что и солдаты, хотя не в военной форме. Мы – сестры милосердия. Нам ребята раненые желали – скорой замены!

23 февраля 1983 года – в День Советской Армии - мне поручили выступить перед воинами, собравшимися в доме офицеров, с поздравлением.

И поскольку мы, женщины на войне, олицетворяли матерей наших воинов, то в моем поздравлении прозвучало искреннее пожелание: «...безминных дорог вам, крепкой брони!»

Мы, медики, гордимся тем, что мы там были, помогали раненым – погибало в день 13 человек! За 10 лет войны посчитай сама, сколько. И уже даны новые цифры, никто о них не говорит.

Мы были свидетелями и мужества, и страдания наших ребят – погибали лучшие.

Слова «исполнить свой интернациональный долг» и «долг перед родиной» были и для наших военнослужащих, и для нас, медиков, наказом родины, который исполняли честно. Все мы были комсомольцами и коммунистами в лучшем смысле этих слов.

Фотокарточка на память

Фото: спортивного вида высокий мужчина средних лет, уверенный в себе, обаятельный. Москвич. В штатском. Это подполковник, который был советником одной из горячих точек.

Он иногда заходил к нам в медсанбат. Мы с ним были знакомы, порой и в мой кабинет заглянет узнать, как дела, как настроение.

И никто не обратил внимания, что, когда в последний раз он спустился с гор, начал сильно кашлять, заметно исхудал.

Я ему говорю: «Давайте я вам снимок сделаю, посмотрим, что с вами».

Он согласился: «Что-то мне вправду неможется».

Сделала – а там уже настоящий пневматоракс, можно потерять человека. Отдала ему снимки, денег дала на дорогу и велела в Кабул ехать, не теряя ни минуты. Объяснила ему его критическое состояние. Он тотчас нашел машину, все-таки полномочия у него высокие были, и уехал.

Там его сразу положили в госпиталь, лечился месяца два. Потом уехал долечиваться в Союз. Когда вернулся, благодарил, оставил фото на память.

Да, ему я помогла.

Герой Советского Союза

Игорь Плосконос – наш, с Кундуза. С разведбата.

Молоденький лейтенантик, очень скромный и молчаливый. Бегал к нам в медсанбат на перевязки. И вдруг вижу его портрет на аллее героев.

Такой молодой – и уже Герой Советского Союза? – удивилась я.

«Такой молодой - и уже Герой Советского Союза!» - с гордостью ответили мне наши девочки.

За что же он получил Героя?

«За то, что умеет беречь своих людей. У него ни один солдат не погиб в стычках с бандитами, в окружении. Не терпел поражений, если попадали в окружение, выводил к своим без потерь, в опасных ситуациях всегда находил верное решение».

У меня есть снимок, на котором слушатель академии им. М.В. Фрунзе Герой Советского Союза майор И. Плосконос среди участников военного парада на 9 мая в Москве, на Красной площади, среди боевых друзей.

В настоящее время Игорь Плосконос имеет звание генерала, живет на Украине, где его все знают и гордятся своим земляком-«афганцем».

Про агитотряды

Мы, сестры, помимо медицинской работы в госпиталях и медсанбатах, ездили с БАПО (боевым агитационно-пропагандистским отрядом) по минно-взрывным дорогам в кишлаки, оказывали медицинскую помощь населению.

Я тоже ездила.

Иногда разведка доносила: женщин не берите – через киризы могут увезти. Киризы – колодцы глубокие, на равном расстоянии друг от друга. Ими часто пользовались душманы: перестрелка, их ищут, а они в киризы нырнули и пробежали под землей, и скрылись внутри них.

Был случай, он даже в прессу попал. Газета «Красная звезда» поведала о том, что главарь банды, действовавшей в провинции Нимруз, обратился через своего посланника за медицинской помощью к нашим медикам. В агитотряде была медицинская сестра Маргарита Якимова, по специальности акушерка. И она выехала с главарем банды Зарифом в отдаленный кишлак вместе с переводчиком, чтобы помочь жене Зарифа в тяжелых родах. Женщина умирала, Маргарита спасла ее.

А ведь они с переводчиком рисковали собственной жизнью в окружении сотни душманов! Можно представить, что бы могло с ними случиться, если бы любимая жена Зарифа умерла.

Храбрость была нужна. Медицинские сестры Катя Перекокина, Тамара Полтева рассказывали, как они даже в лютые холода ездят в кишлаки с агитотрядами. Катя работала уже полтора года в Кундузе, она из Брянска. И одевалась для поездки по-военному: в зимней танкистской куртке.

«Добираемся до кишлака. В кишлаке разворачиваем медпункт, ждем больных. Приходят сначала старики, которые ничего не боятся, всего нагляделись. Видят, опасности нет, - идут женщины с детьми. Про зиму вспомнила – никогда не видела зимой босых детей, а здесь увидела. Какая бедность горькая! К нашему столику подходят в основном с детьми, братик братика ведет. Почти все кашляют, много туберкулезных, с кожными заболеваниями многие.

Даем лекарства от простуды, мази от лишаев и царапин, дезинфицируем, перевязываем. Объясняем, что главное – чистота… а им бывает мало лекарств и не на что купить, про баню только из жизни баев слышали.

Предлагаем в больницу ложиться в запущенных случаях, отвечают, что больница далеко в городе, без денег не берут, у крестьянина их нет… так человек 200 пройдут через медпункт… Уезжаешь, а сердце ноет: нельзя людям так дальше жить.

И ничего нет тяжелее страданий детей. Мины наемников рвутся на дорогах, в школах, на митингах. – Девочка была на приеме с осколком в черепе и челюсти. У другой – слепое ранение шейного отдела. Китайская пуля, от обстрела душманов.

А мальчик семилетний, сын муллы? – Он на мине подорвался, должен был остаться без обеих ног. В местной больнице не взялись лечить – мулла к нам кинулся. Хотя его предупредили: будешь у русских лечиться – несдобровать. Все равно он его к нам положил и сам все время рядом был. Все сестры наши за мальчиком после операции ухаживали. И сладостей натащат, и мыть отнесут, и в кино… Спасли мальчика.

Афганца редко увидишь плачущим, очень сдержанные люди. А отец плакал от радости, когда они с сыном уходили – и сын шел на своих ногах».

Они, простые афганцы, только с нами и увидели нормальную жизнь, они же нищие, они хотели так жить, как мы.

Не получилось, к сожалению. Талибы пришли, когда мы ушли.

О вере

Мы уважали их веру и никому не мешали молиться, у них это образ жизни. И у нас среди солдат были люди разных национальностей, разных вер. Тем, в ком доблесть и честь, это не мешало исполнять свою воинскую присягу и интернациональный долг. Рассказывали, и потом было в печати, как один оставшийся в живых солдат-узбек, когда его окружили душманы в ответ на крик: «Сдавайся!» швырнул последнюю гранату со словами: «Русские не сдаются!»

О страхе

Страшно было, конечно. «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…» - Юлия Друнина написала, тоже медицинская сестра, на Великой Отечественной.

Брата одного полевого командира поймали раненого. Я снимок делала, прооперировали. Его потом пытались покормить, он от нашей еды отказывался.

Ночь настала. Тревожно как-то. Я зашла, сказала ребятам: «Вы ночью не спите, могут налет совершить». Вырезали и блокпосты, и медсанпункты. Нас не трогали, мы работали за колючей проволокой, нас хорошо охраняли.

Меня подменять было некому, я одна так работала - день и ночь.

* * *

Был еще случай: в инфекционном отделении среди ночи солдат вышел из палаты и пошел на дежурную сестричку, как на врага. У него было спутанное сознание, и он действовал, как в бою.

Едва смогли его успокоить, а то бы наломал дров. Когда же пришел в себя, ничего не помнил, ровным счетом ничего.

* * *

За дощатой дверью слышны по коридору чьи-то шаги – бегом, и одна – единственная фраза по всему коридору: «Есть хочу, есть хочу, есть хочу…»

* * *

Выпали на пол письма от медсестер по Афгану…

Там уже после меня, Нелька писала, 28 человек – весь разведбат – погиб. Шок.

* * *

Могли уехать. И некоторые уезжали. Но мы остались, чтобы вытаскивать наших ребят из когтей смерти. Разделили их суровую судьбу.

Когда я приехала в Кабул, узнала: одну медицинскую сестру убило, другую ранило. Вне сомнения, все могло случиться.

Тогда уже появились стингеры «Земля-Земля» и «Земля–Hебо».

* * *

На встрече дружбы с афганскими женщинами, где была и я с агитотрядом, особисты обнаружили мину, присоединенную к велосипеду, и предотвратили беду.

Скопление народа было большое, все бы взлетели.

Последняя моя поездка к афганским женщинам состоялась в апреле 1984 года. Я поехала в кишлак по вызову, а в июне уже уехала в Союз.

Меня впервые афганские женщины пригласили к умирающей от туберкулеза в их глинобитное жилище. Конечно, нищета…

Ничем не смогла помочь, знала лица умирающих и у этой афганки было именно такое лицо.

Могла только психологически поддержать.

Когда выходила от больной, за мной прибежал солдат. Оказывается, пока я была в доме, на дом было направлено тяжелое орудие из боевой машины, которая стояла у входа.

Переводчик, который был со мной, - молодой парень, только что приехал в Афганистан. Он стоял за занавеской мужской и женской половины и переводил все, что я говорила.

В августе мне написали наши медицинские сестры: «Наш уазик все-таки подорвался, переводчик остался без ног выше колен…»

Ему было всего 25 лет.

А эти женщины – они нас провожали, когда уходили первые части из Афгана, добрые слова говорили. За них тоже было боязно, их ведь тоже убивали за дружбу с нами. Некоторые пострадали от мин, были на протезах.

(Вся книга "Глазами афганской медицинской сестры" находится здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/w17.shtml

___________________________________________________________________________________

А.С.: Для облегчения поисков фамилии медиков ставлю отдельно:

- ведущие хирурги Ремез Владимир Владимирович и Балясный Сергей Павлович

- хирурги Занин Вячеслав Степанович, Дьяченко Геннадий Николаевич, Лебедев Владимир Федорович

- врач-инфекционист Попов Алексей, Кутузов В.

- врач-анестезиолог Кузнецов Александр Николаевич.

- фельдшеры Сергей Воротинцев, Сергей Гузар, В. Семенюк, Леша Ш.

- медицинские сестры Наталья Лакустова, Любовь Пусева, Н. Евдокимова, Вера Кондусова, Маша Грицко, Аня Гнездовская из Ивано-Франковска, Фаина Исаева из Чувашии, Женя Скобелева из Ленинграда

Медсёстры БАПО: Маргарита Якимова, Катя Перекокина, Тамара Полтева(1)

(1) - о Тамаре ПОЛТЕВОЙ есть публикация, поставленная в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 3-я"

здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00123.shtml#38

Дорогие Кундузцы.

Я собрала немного литературных произведений от тех, для кого Кундуз остался в памяти навсегда:

Вадим Викторович БАБАЕВ "Поэзия и проза"

здесь: http://artofwar.ru/b/babaew_w_w/

Александр Иванович БЕШКАРЕВ " Байки старого прапорщика"

здесь: http://artofwar.ru/b/beshkarew_a_i/

Владимир Петрович ВОЙТ "В о е н в р а ч"

здесь: http://artofwar.ru/w/wojt_w_p/

Андрей Петрович ВОРОШЕНЬ "П р о з а"

здесь: http://artofwar.ru/w/woroshenx_a_p/

Андрей Михайлович ДЫШЕВ "Салам, бача!"

здесь: http://artofwar.ru/d/dyshew_andrej_mihajlowich/

Александр Николаевич ЕЛАГИН

здесь: http://artofwar.ru/e/elagin_a_n/

Николай Львович ЕРМАКОВ "636 Обмо п.п. 53380"

здесь: http://artofwar.ru/e/ermakow_n_l/

Сергей Иванович ИВАНОВ "Афганские хроники и не только..."

здесь: http://artofwar.ru/i/iwanow_s_i/

Иван КАРАГОДА "Фотоальбом 6 пдр/9 дшр бригады (1978-1980)"

здесь: http://artofwar.ru/t/tumaha_a_s/text_0570.shtml

Борис Яковлевич КИРИЛЛОВ "Р а с с к а з ы"

здесь: http://artofwar.ru/k/kirillow_b_j/

Василий Владимирович КОПАШИН "Моя Война"

здесь: http://artofwar.ru/k/kopashin_w_w/

Галина КОРОЛЕВА "Двадцать месяцев в аду"

здесь: http://artofwar.ru/editors/s/smolina_a/text_1520.shtml

Юрий КОРЯКОВ "Афганские будни"

здесь: http://artofwar.ru/i/iwanow_s_i/text_0040.shtml

Маринa КУДАШЕВА "Сестрёнка, сестричка, солнышко наше..."

здесь: http://artofwar.ru/editors/s/smolina_a/0409.shtml

Николай Михайлович КУЗЬМИН "Боль сердца моего"

здесь: http://artofwar.ru/k/kuzxmin_n_m/

Валерий ЛАРИОНОВ "Афганский "черный тюльпан"

здесь: http://artofwar.ru/t/tumaha_a_s/text_0540-1.shtml

Андрей Викторович МАЛЬЦЕВ "Афганистан"

здесь: http://artofwar.ru/m/malxcew_a_w/

Светлана МАТЛИНА "Глазами афганской медицинской сестры"

здесь: http://artofwar.ru/editors/s/smolina_a/text_1500.shtml

Татьяна МЕЛЬНИК:

- "Обстрел медиков в День медицинского работника"

здесь: http://artofwar.ru/editors/s/smolina_a/0406.shtml

- "Трудно первые только два года..."

здесь: http://artofwar.ru/editors/s/smolina_a/0406a.shtml

- "Почему я поехала в Афганистан?"

здесь: http://artofwar.ru/editors/s/smolina_a/0406b.shtml

Владимир Николаевич ПОГРЕБНОЙ "Рассказы"

здесь: http://artofwar.ru/p/pogrebnoj/

Вадим Николаевич СЕЛЕМЕНЕВ "56 одшбр"

здесь: http://artofwar.ru/t/tumaha_a_s/text_0380.shtml

Андрей Светозарович СЕННОВ "Дневник двухгодичника"

здесь: http://artofwar.ru/s/sennow_a_s/

Валерий ШАЛАГИН "О службе"

здесь: http://artofwar.ru/s/shalagiin_w/

Владимир Витальевич ЩЕННИКОВ "Воспоминания о 149-м гвардейском мсп (Кундуз)"

здесь: http://artofwar.ru/s/shennikow_w_w/

  ФОТОАЛЬБОМЫ О КУНДУЗЕ:

  "Кундуз, фотоальбом N 1"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/6.shtml

  "Кундуз, фотоальбом N 2"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/61.shtml

  "Кундуз, фотоальбом N 3"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/61a.shtml

  "Кундуз, фотоальбом N 4"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/61ak.shtml

Комментарии: 2, последний от 13/06/2019.
Размещен: 01/03/2012, изменен: 13/11/2022. 109k. Статистика.
Глава:

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"

Смолина Алла Николаевна : другие произведения.

Афганистан. Кундуз, фотоальбом N 3

Альбомы остальных афганских провинций будут раскрываться по мере их обработки

Марина Кудашева. Сестрёнка, сестричка, солнышко...

К У Н Д У З

Наш медсанбат

500 грамм крови

Почти что школьный разбор стихотворения

Из хроники афганской войны

В состоянии аффекта

Капроновый халатик

Б у к в а

Сапоги ПСВ

Кустик ты мой малиновый!

Глаза медицинских сестер

Гепатит, тиф, малярия

"Г и р л я н д ы"

З а н и н

Горсть земляники

Кленовый лист

Р е м е з

Пытался спасти

Приезжали артисты…

Не железная

Букет роз

Спас умирающий

Фотокарточка на память

Герой Советского Союза

Про агитотряды

О вере

О страхе

Смолина Алла Николаевна : другие произведения.

Афганистан. Кундуз, фотоальбом N 3

Альбомы остальных афганских провинций будут раскрываться по мере их обработки

К сожалению, очень мало служебных снимков - на службе было не до позирования, да и не было у нас с собой фотоаппаратов. Если у кого-то есть фотографии - присылайте.

Марина Кудашева. Сестрёнка, сестричка, солнышко...

К У Н Д У З

Наш медсанбат

500 грамм крови

Почти что школьный разбор стихотворения

Из хроники афганской войны

В состоянии аффекта

Капроновый халатик

Б у к в а

Сапоги ПСВ

Кустик ты мой малиновый!

Глаза медицинских сестер

Гепатит, тиф, малярия

"Г и р л я н д ы"

З а н и н

Горсть земляники

Кленовый лист

Р е м е з

Пытался спасти

Приезжали артисты…

Не железная

Букет роз

Спас умирающий

Фотокарточка на память

Герой Советского Союза

Про агитотряды

О вере

О страхе