Смолина Алла Николаевна : другие произведения.

Дай свoй адрес, "афганка". Часть 3-я (N 35-53)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Для облегчения поиска сослуживиц

  
  
  ПОСТОЯННО ДОПОЛНЯЕТСЯ...
  
  Я, СМОЛИНА А.Н.:
  
  1. В чужих газетных статьях ничего не правлю, отсюда иногда одно и то же медицинское учреждение называется по разному.
  
  2. У некоторых героинь не указано место службы, возможно потому, что тогда это считалось военной тайной.
  
  3. У других героинь отсутствует отчество. Там, где я знаю лично или отслеживаю по другим газетным публикациям, - там я отчество ставлю.
  У остальных только те данные, какие дала газета.
  
  4. Красным цветом даю сноски на дополнительную информацию, если она у меня имеется.
  
  
  
  
  
  
Большое спасибо "афганке" Лидии ВОЛЫНКИНОЙ (МАКАРОВОЙ) ,
  бывшей старшей медсестре физиотерапевтического отделения госпиталя Шиндандта, в/ч пп 94131 гв. МСД.
  Большая часть помещённых ниже публикации прислана Лидией.
  
   Ведь по сути получается, что здесь (имею ввиду свою страницу с афганским архивом) - единственное место,
  где в большом объёме собраны данные на "афганок" со всех республик Советского Союза,
  запечатлена их славная юность, а то и настоящие подвиги советских девчонок,
  не побоявшихся поменять домашний уют на охваченные войной афганские горы.
  
  
  
  
  
  
  35. Татьянa ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВА), Джелалабад, медсестра,
  хирургическоe отделениe, медрота 66 ОМСБр в/ч пп 93992, 1987-1988
  
  36. Нина Ивановна ПИКУЛИК, Шиндандт, медсестра,
  госпиталь в/ч пп 94131 гв. МСД
  
  37. Любовь СКИТОВА (ИЖИКОВА), Кабул, медсестра, госпиталь
  
  ---- Елена СЕРЖАНТОВА, Гардез, медсестра-анестезиолог,
  
  38. Тамара Ивановна ПОЛТЕВА, Кундуз, медсестра
  
  39. Алла Ивановнa БУРАВЛЕВА, Кабул, госпиталь,
  сначала терапевтическая, затем инфекционная медсестра, 1980-1982
  
  40. Любовь ЮРОВА, Кабул, медсестра, госпиталь
  
  ---- Маргарита КАЛИНИНА, Кабул, ст. операционная сестра,
  650-й военный госпиталь в/ч пп 94777.
  После - Джелалабад, медрота 66-й ОМСБр в/ч пп 93992.
  Погибла 02.02.1981
  
  41. Ляззат, Файзабад, спецпропагандист по работе с местным населением
  
  ---- Мавлюда МАНСУРОВА, спецпропагандист по работе с местным населением
  
  ---- Найля (Неля) Каримовна ТАЛЫСБАЕВА, Кабул,
  ст. инструктор отделения специальной пропаганды политотдела 40-й армии, 1985-1987
  
  ---- Любовь ВОРОНИНА, врач
  
  ---- Клавдия ПОЛТОРАК, медсестра
  
  42. Вера Петровна ПАВЛОВА, Шиндандт, медсестра,
  госпиталь в/ч пп 94131 гв. МСД
  
  43. Алевтина Петровна ПЕТРУКОВА, Шиндандт, реанимационнaя медсестра,
  инфекционная реанимация
  
  44. Надежда СИМОНОВА (ТИТОВА), Кабул, госпиталь, лаборант
  
  45. Анна МОРОЗОВА, Шиндандт, жена советника, бухгалтер вертолетной эскадрильи.
  После - в/ч пп 65235 (302-ОВЭ), 1986-1988
  
  46. Татьяна ПАВЛОВА, Кандагар, начальник дизельной электростанции
  
  47. Валентина Геннадьевна КУДРЯВЦЕВА, Руха (Баграмский гарнизон), машинистка штаба
  
  48. Людмила Леонидовнa СОКОЛОВА, Шиндандт, врач-терапевт,
  госпиталь в/ч пп 94131 гв. МСД
  
  49. Люба, Кабул, штаб части, отдел кадров
  
  ---- Лера (Лидия) ТУР (КУРЫЛЕВА), Кандагар, библиотекарь,
  280-й отд. вертoлётный авиaполк в/ч пп 17668, 1987-1988
  
  50. Зоя Александровна ТЕМЕРБАЕВА, Кабул, медсестра, инфекционный госпиталь.
  После - санэпидотряд, 1986-1988
  
  51. Валентина СОЦКОВА (ВОЛЯНЮК - ?), Баграм, медсестра,
  100-й отдельный медицинский батальон 108-й мотострелковой дивизии
  
  52. Эссе раненного солдата из Кундуза о Кабульском госпиталe. "Незабываемое"
  
  53. Людмила РОМАНОВА, Кабул, штаб 40-й армии,
  редакция газеты "Гвардейская доблесть", 1986-1988
  
  
  
  

35. Газета "Забайкальская магистраль", четверг, 29 ноября 1990 года, номер 141(8858)

  
  
"Джелалабад-Чита. Афганские письма"
  
  11 лет назад, в декабре 1979 года, наши войска вошли в Афганистан. Событие это стало датой, которую мы все прокляли и проклинаем. Не так давно в одном из материалов "Собеседника" прошла фраза: "Афган теперь не в моде". Так что же теперь - заткнуть уши, закрыть глаза, отречься от этой позорной войны, от так называемого интернационального долга? А как быть с теми, кто прошел эту войну!
  Целое поколение афганцев живет среди нас. Обманутое поколение. В одном из писем, публикацию мы предлагаем сегодня, есть строка: "Для меня это жуткий маскарад". Маскарад с танками, "стингерами", с ничем неоправданными смертями.
  Нельзя и невозможно забыть. Даже если это акции не совсем честных и дальновидных политиков заблуждавшегося государства. Невозможно отторгнуть афганцев - они выполняли солдатский долг. Невозможно и потому, что это их жизнь, их пережитое, которое открыло глаза на многое. Как, впрочем, и всем нам...
  
  
"Устели ей дорогу помягче..."
  
  Марина Гавриловна ПOПOBA, мама "афганки" Татьяны ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВОЙ),(1) Джелалабад, медрота 66-й бригады в/ч пп 93992, 1987-88 г.г. , чьи письма пойдут ниже:
  
  Был яркий солнечный день 22 июня 1987 года, когда моя Танюша улетела на войну в Афганистан.
  Слезы застилают глаза, но Таня их уже не видит, поднимается по трапу самолета - маленькая, хрупкая. Я ее благословила, мы - семья верующая, не в дань моде, а от своих корней - от бабушки из Курска. Дома у нас иконы, рушники, настольники украинские. Вот так и живем, и верим.
  
  Улетела моя лапушка, и потянулись дни, дни ужасные - это поймут те, у кого дети были TAM. Днем - работа, дети, а ночь?! Ночь - моя. Молю Бога: "Сохрани, сбереги, не будь так жесток, я их растила одна. Устели ей дорогу помягче, чтобы не упала моя деточка, поднялась".
  
  Пошли письма из Кабула, Джелалабада - успокаивает меня, а я вижу между строк: кричит, надрывается ее душенька. Танюшка, детка моя, держись! Надо выстоять. Война - это слезы, боль, и соленый пот. Собери всю силу воли и терпи!
  
  Она как-то меня спросила: "Мама, а ты бы смогла пойти на эшафот, как Желябов?" Наверное, смогла бы. За идеалы человеческие, за красоту земную, которой многие не видят.
  Видимо, моей Тане захотелось подняться выше сутолоки жизни, ее суеты и взглянуть, что же такое - жизнь? А ведь ее поймешь только тогда, когда всегда больно до горечи. Пришлось ей увидеть своими глазами, как умирают мальчики в 19 лет и кричат в агонии: "Мама!" - хватая мою Танюшу за руки, прося и моля о помощи.
  
  Каждый день слушаю вести из Афгана, каждое слово ловлю, ежесекундно работает мысль: "Девочка, берегись! Это так опасно".
  
  Смотрю кино "Сальвадор" и рыдаю в зале, люди с недоумением глядят на меня: что с ней? Читаю в газетах: "Стингеры" сбивают вертолеты, летчиков рубят тяпками. О, ужас!
  Хватило у моей доченьки терпения, постоянно меня успокаивает - цветут розы, растут апельсины, а потом опять между строк: "Мне кажется, я останусь навечно в этих горах, среди этого зеленого оазиса". Опять пишу, пишу ей: "Танечка, скорее бы домой!"
  
  И вот вывод войск. Таня моя в Ташкенте - и ее обворовывают до нитки. Господи, кто это посмел сделать?! Приехала моя детка в парусиновых тапках и со связками книг - Цветаевой, Блока, Пушкина, Ахматовой...
  Я ее встречала с утра. А самолета все нет и нет. И вот летит. Меня пропустили на летное поле, турбины работают, а я кричу, надрываюсь и ничего не могу с собой сделать. Стюардесса меня успокаивает, ведет в самолет, а Тани нет. Ну, прилетит же, пусть и другим рейсом. Теперь она дома - в Союзе. Прокричалась и встретила ее уже спокойно. Она вышла как-то незаметно: "Мама, а вот и я. Ну и хорошо - дома!"
  
  Чуть ли не в каждом письме Татьяна просила ждать. Верила, тогда обязательно вернется. Просила напрасно. ЕЕ ждали до самозабвения. ЕЕ письмами жила мама, воспитатель детского сада номер 17 Марина Гавриловна Попова, брат-школьник Женечка, который отчаянно гордился сестрой, бабушка, она все чаще вспоминала, как заплетала внучке длинную каштановую косу, старшая сестра и племянники. ЕЕ спасала их вера и ожидание, их письма...
  
  
Афганские письма
  
  
  
 []
  
  Татьянa ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВА)
  
  
   "Родные мои, здравствуйте! Вот ваша лягушка-путешественница в Ташкенте. Сидим в пересыльном пункте, девчонок в такую жару (+40) никуда не могу вытащить. А я так хочу посмотреть город. Завтра, наверное, улетим в Кабул. Сейчас живем в спецобщежитии. Неплохо устроились: душ есть, столовая. Пьем пепси-колу, вспоминаю вас. Мама, долетела я немного с приключениями. В Новосибирске сидела почти 12 часов. Прилетела в Ташкент злая. Жара, никого не знаю, даже думала возвращаться... Знаешь, у нас девочка уезжает (давление упало, обмороки), не пропускают в ДРА.
  Целую вас всех. Не реветь! Бабульку целую. Привет Верочке, Любе, всем.
  До свидания. Ждите письмо. Женечка, слушайся маму, бабу. Ваша Таня."
  
  "...Вы, наверное, потеряли меня? А я уже в Джелалабаде. Прилетели и очутились в оазисе. Душная субтропическая ночь с чудными запахами, с трещанием цикад как в кино. А потом меня посадили в БТР, а наверху устроились солдаты с автоматами.
  Мамочка, я не могу представить, что это война. Для меня это как жуткий маскарад. Не могла все осознать даже когда на нас надели парашюты и провели инструктаж, когда летели в полной темноте, резко садились.
  Мама, я у тебя молодец, научилась хорошо переносить самолеты.
  Устроилась на работу в хирургию палатной сестрой. Здесь все по-другому.
  А в общем я произвела неблагоприятное впечатление (слишком серьезна). Это армия со своими порядками, здесь не нужны твои манеры, такт. Это кошмар. Я, наверное, сделала ошибку.
  Я очень скучаю и люблю вас и, наверное, не смогу без вас жить.
  В комнате живем вдвоем. Девочка спокойная (в этом повезло). Должны поставить кондиционер. А пока умираем от жары (доходит до 60 и выше). А вообще чувствую себя нормально. Похудела, глаза как у Мадонны Великомученицы, - шучу.
  Мам, сегодня видела тебя во сне. Ты не волнуйся, все будет хорошо.
  Целую вас всех. До свидания. Таня.
  ДРА. 17.07.1987."
  
  "Вот уже месяц не знаю как вы живете без меня. Как соскучилась по вам, как люблю вас! За меня не волнуйтесь, я уже понемногу привыкаю к "своим" субтропикам, хотя жара бывает и 70. Работаю по 12 часов. Привыкаю работать со своими мальчиками-солдатами. Милые мальчики, что они видят!
  Мама, это так страшно. Считается, что пока в нашем отделении спокойно, 70 раненых, но когда уйдут на войну в горы, становится жутко, 150-200 человек... Где искать мне силы?
  Я стала такая "грация". Но ничего - это адаптация, потом все войдет в норму. Девчонки так привыкают, даже не хотят уезжать.
  У нас тут красиво. Растут эвкалипты, пальмы, лимоны. Когда поспевают апельсины, мальчики приносят их мешками.
  Джелалабад считается оазисом Афганистана. Город пока закрыт. Пуштуны хоронят своего вождя.
  Вы не волнуйтесь за меня, я никуда не засуну свою голову (да и здесь никто и не позволит), - я так люблю вас.
  Пишите мне быстрее, так жду ваших писем! Целую вас, мои родненькие.
  Господи, мам, получается, что я вам всегда приношу страдания и мучения. Простите меня. Я же не виновата, что вы меня такую родили.
  Ждите меня, любите. 23.07.1987. ДРА".
  
  "...Думала: никогда не привыкну к этому зеленому оазису. А сегодня иду и ловлю себя на мысли, что мне здесь не так уж и плохо. Прошел дождь и утро чудесное, небо голубое, мирное, кругом птицы поют, пахнет эвкалиптом. К жаре привыкла.
  На работе "воюю" с мальчишками. Доктора - отличные мужики, а начмед когда- то служил в Забайкалье.
  Пока в бригаде спокойно. "Духи" уважают нашу бригаду и боятся.
  Скоро мальчики уходят на войну. Как это страшно и непонятно для меня, а для них уже привычно. Боже мой,как мы их будем ждать всех живыми и боятся этих проклятых вертушек с ранеными и даже с ... К этому нельзя привыкнуть.
  Мам, какие есть у нас в Союзе сволочи, подонки - они не знают, что такое жизнь и как можно погибнуть в 20 лет.
  Это страшно. Мамулька, и я, твоя дурная девчoнка, пойму, наверное, что такое жизнь и не буду валяться в кровати и говорить: "Я ничего не хочу..."
   29.07.1987. Джелалабад".
  
  "Роднульки мои, здравствуйте!
  Получила письма. Так плохо без вас! Люблю вас, скучаю.
  Только прошу за меня не волноваться. Здесь тихо, мирно. Я же писала, что "духи" уважают нашу бригаду. И вообще не так страшно, как казалось в Союзе. Вы мне не верите?
   Как живете без меня? Как мой хороший "ослик"? Мам, я не представляю жизнь без нашего мальчика. (Женя - младший брат Тани, - ред.)
  Каким он станет большим через год. Мамуль, ты сильно его не наказывай, ладно?
  Здесь меня считают умничкой и чуть-чуть флегматичной. Хирурги уважают нас. Приехала еще одна медсестра, теперь времени будет побольше. Хочу заняться английским...
  11.08.1987. Джелалабад".
  
   "...Сегодня видела неприятный сон. Вы не заболели? Господи, я так далеко от вас! Беригите себя!
   Мам, так хочу в медицинский. Ну и что, что мне будет столько лет. Хочу быть врачом. Я знаю - получится. А вообщем не буду загадывать на будующее...
   Пишите мне быстрее. Очень жду. Люблю вас и скучаю. Иногда посмотрю на ваши фотографии и поплачу, так хочу быть с вами. Мам, Женьку не наказывай, бабульку берегите.
   До свидания, ваша Танюша.
   22.08.1987 г. Джелалабад".
  
   "Здравствуйте, мои мамочка, бабулька, мой маленький ослик, Натка и дети.
   ...Хочу домой. Все надоело, так соскучилась. Я, наверное, никогда не привыкну без вас. Я такая домашняя, избалованная вами. Хочу, чтобы всегда со мной была мамуля, бабушка, сестричка, братик, наши дети (племянники Татьяны - ред.), а остальные пошли все к черту. Все они чужие. Не нужна чужая страна, где кругом смерть, где умирают наши мальчики - это страшно и сердце замирает. Ведь знаешь, как их дома ждут мамы родные. Нет, лучше не видеть это и не знать, что существует смерть...
   Как хочу к бабушке в деревню, в тепло бабульки. Как там поживают наши собаки, кошки, курочки?
   Слушаем сводку о погоде. У вас уже холодно, настоящая осень. Как не хватает всего этого. Не нужно чужого солнца, тепла, вечнозеленых деревьев. Но ничего, все это временно, всему приходит конец.
   Вы ждите меня, не болейте, учитесь и не ругайтесь. Женечке куплю японские фломастеры, постараюсь передать. Мой маленький братик, нарисуй мне что-нибудь и вышли, я очень буду ждать. Не забыл ли ты меня, любишь свою сестричку?
   ...Надоели эти консервы. Есть, конечно, и мясо, и картошка. Все поперек горла стоит. Хочется молока, сметаны, зимнего салата. Ведь этого ничего нет. Нет моего любимого сала, селедки. Вы же знаете, я люблю вкусно поесть. А в общем-то, если подумать, - это мелочи, и страшно заботиться только о своем животе. Просто мы избалованны. Всё, конечно, понимаешь, но иногда думаешь: зачем живешь? Что нужно, кто нужен, что ищешь? Может быть, все намного проще? Это мы, наверное, сумасшедшие.
  Мамулька, я купила такую интересную книгу "Дуэль и смерть Пушкина" (исследования и материалы)...
  Пишите мне быстрее. Очень жду, скучаю. Всех целую.
  Ваша Танюня.
  12 октября 1987 г. ДРА".
  
  "...Ну что вы так волнуетесь? Со мной ничего не может случиться. У нас здесь все спокойно. Живем мирно, работаем, отдыхаем, ну и, конечно, скучаем. Прилетела недавно с Кабула (эвакуировали раненых). Была в городе неделю. В Кабуле уже холодно, настоящая осень, а у нас тепло, ночью, правда, прохладно. Как быстро летит время, скоро праздник, не за горами и Новый год.
  Мамочка, что же он принесет вашей лягушке-путешественнице? Иногда пугает неопределенность. А может быть, мне так нужно? Как хочется к вам! Вам плохо без меня и моему ослику тяжело. Женька пусть продолжает заниматься в изостудии. Купила ему индийские фломастеры.
  Как вы меня расстроили этой историей с учительницей. Я представляю, как ты нервничала. Мамуль, ты прости меня, я помню как ты провожала меня в аэропорту, береги себя... Как хорошо будет, когда я приеду. Мы все куда-нибудь поедем отдыхать. Нам будет очень хорошо.
  Привет всем. Целую. Таня.
  21.10.1987. Джелалабад".
  
  "Мам, ну что ты! Что со мной может случится? Господи, мамочка, как я понимаю тебя, прости. Наш маленький мальчик тоже страдает из за меня. Когда он плачет, не могу на него спокойно смотреть.
  Сейчас начинаются праздники. Обстановка меняется. Духи "подарки" готовят - больше горя нашим мамам. До чего бессмысленна, глупа эта война, как страшно видеть девятнадцатилетних мальчиков мертвыми! Нельзя привыкнуть к этому. Сейчас, правда, все спокойно. Готовимся к празднику. Накупили всякой всячины, вкуснятины, устроим танцы, немного отдохнем. Жизнь идет. Чередуются горе и радость, жизнь и смерть, любовь и обман. Значит так нужно. Правда, мам? Я приеду скоро. Летом, наверное, будет вывод.
  Не расстраивай бабушку, прости меня. Сейчас ночь, я на дежурстве. Мальчишки мои спят. Так тихо...
  Я пишу письмо и лопаю апельсины.
  Наемся их, наверное, на всю жизнь.
  Днем еще жарко, бабочки летают, розы цветут, и это в ноябре, когда у вас уже снег...
  Писать заканчиваю, тороплюсь, гудит вертушка. Бегу. 6 ноября".
  
  "Здравствуйте, мои роднульки. Как долго вам не писала! Получила поздравления ко дню рождения. Так захотелось побыть дома, почувствовать себя маленькой девочкой, получить подарки, покушать торт с орехами. Ну, конечно, подарки и здесь были. Как обычно - меня все любят. Подарили чудесный букет роз, в декабре - это так здорово! На день рождения работала. Мам, ты представляешь, мои мальчишки построились и все хором, 60 человек, поздравили. Для меня это лучше любого подарка. Мало кто верит, что мне столько лет.
  ...Как соскучилась, домой бы на чуть-чуть. У нас здесь лето, отвыкла от мороза. Скоро в феврале наступит весна, все зацветет, и наступит жара под 70 градусов. В июле ко дню рождения мамочки приеду (это пока по плану).
  
  "Честно сказать: боюсь лететь, какие здесь страшные горы. Страшно падать с высоты 10 тысяч метров, а в общем-то бояться нечего, "потолок" стингера - 8 тысяч метров. У нас пока тихо, не верится, что война: небо мирное, звездное. Только иногда наши гаубицы палят, "духов" пугают. Мам, знаешь, сколько здесь шакалов? Тьма! По ночам воют, визжат, жутко. Как дома хорошо!..
  Ну, а что же у нас дома нового? Как наш маленький мальчик? Мама, перешла ли ты работать в детсад? Наверное, нервничаешь, болеешь? Как подумаю - плохо делается. Скоро каникулы. Женя поедет к бабушке. Как там роднулька? Не болеет? Купила две коробки индийского чая. Приеду, будем с нею чай пить по утрам. Как хорошо было, будет еще лучше, просто мне кажется - я буду другая. Для меня это полезно, что я здесь. Привет всем. Бегу работать, скоро придут хирурги. До свидания.
  Ваша Танюша. Декабрь. ДРА".
  
  "...Соскучилась. Наверное летом будем дома. У нас уже готовятся - гаубицы палят, жуть! - очищают территорию, чтобы выйти. А вообще то я привыкла здесь ко всему, только до сих пор не верится, что наши мальчики погибают от пуль и мин. Смотришь на них и про себя кричишь: "Оживите! Ну, задышите же вы!". Прости, мам, что пишу это, знаю, плачешь. Сбереги себя, нашего ослика, всех нас, вы же наши мамы, святые.
  Сегодня встречаем наш батальон из Хоста. Из газет, наверное, знаете, что там было. Господи, как в кино. Они грязные, запыленные, уставшие, счастливые, со слезами возвратились в бригаду. Мы их закидали цветами, встретили хлебом-солью. Родные наши мальчики.
  Вот они опять ушли. Проклятая чужая война. Быстрее бы домой, увидеть вас, наших детишек - наших будущих воинов, только был бы мир, жить так хорошо, правда, мамочка?
  Получила письма от Иринки, а еще от Любы и Сережки. У них родился сынулька - Ильюша, такие счастливые, живут хорошо.
  Я здесь, в Афгане, не признаю брака, хотя все вполне официально (через посольство в Кабуле).
  А в общем-то мне уже надоело быть одной. Так хочется родить малыша, всю себя отдать этой крохе. Понимаю тебя, мама, только сейчас, что это значит "мама и дети. Спасибо тебе, милый мой, родной человек.
  Лежит у нас в отделении афганский мальчик, как Женька, только смуглый, черный, как уголек. Ему оторвало ручку гранатой. Кушает только с моих рук. Помыла его. Грязные, худенькие дети, несчастные, сердце замирает. Бедный народ. Когда же будут жить по человечески?
  До свидания. Ваша Таня.
  31.01.1988. ДРА".
  
  "Родные мои, здравствуйте! Скоро буду дома, с вами. Вот и закончилась почти моя афганская жизнь. Еще один кусочек жизни оставлю здесь, среди гор, среди солнца. Еще два перелета и - родная земля. У меня все хорошо, собираюсь домой. А пока работаем по прежнему.
  Соскучилась. Может быть, поедем на Байкал, хочу отдохнуть. Правда, здесь я не устала, но... Пока не думаю о завтра, приеду домой и все решу.
  Как быстро летит время... Целую. Ждите телеграмму из Ташкента. Ваша Танюша.
  06.05.1988. Джелалабад".
  
  Татьяна Попова вернулась. Вышла замуж и родила сына.
  
  Надежда Павленко
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - военные воспоминания Татьяны находятся в "Пoчeму мы поехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 2-я"
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/00111.shtml#36
  
  Военные воспоминания Татьяны так же находятся в "Из окошка девичьего модуля. Первые военные будни..."
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/0010.shtml#20 - A.C.
  
  (2) - военные фотографии Татьяны поставлены в фотоальбом "Джелалабад, медрота 66-й мотострелковой бригады в/ч пп 93992, фотоальбом N 1"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/011.shtml#62 - A.C.
  
  (3) - pассказ Татьяны о знакомстве с будущим мужем "Таня + Володя = Любовь!" поставлен
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/00011.shtml#2 - A.C.
  
  (4) - как-то я решила афганские письма Татьяны домой маме соединить с воспоминаниями военного врача её же хирургического отделения. Соединила и послала на всероссийский конкурс "Золотое перо России", где текст получил медаль "За Солнечную деятельность".
  Текст "Писaть зaкaнчиваю, гудит вертушка. Бегу..." находится
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_0014b.shtml - A.C.
  
  
  
  

36. "Свислацкая газета", 15 февраля 2011 | рубрика: Земляки |

  
  
"В жерновах Афганистана мама-белорусочка солдат спасала"
  
  
  
 []
  
  Нина Ивановна ПИКУЛИК
  
  
   []
  
  
  Красавца Василька с характерным прибалтийским акцентом готовили к отправке в Кабул. Оттуда, к сожалению или к счастью, у всех ребят была одна дорога - домой. Искалеченные, собранные буквально по частям, но живые, они возвращались к своим родным. Васильку вот-вот должно было исполниться двадцать лет. В таком возрасте только начинаешь строить планы на будущее, мечтать о своей семье, карьере. Парню с ампутированными ногами и рукой трудно было что-то планировать. Ему не давал покоя один вопрос: 'За что?' Его-то парнишка и задал рентгенологу-лаборанту, делавшей снимок. Спросил, удерживая здоровой рукой ее ладонь и глядя прямо в глаза. Что было ответить? Как найти в себе силы, чтобы не отвести взгляд? Молодые ребята, крепкие, как дубы, все один в одного, погибали десятками...
  
  Двадцать лет прошло, а преисполненный мольбы юношеский взгляд Нина Ивановна Пикулик до сих пор забыть не может, да и не забудет уже никогда. Стараясь хоть как-то создать солдатикам-именинникам праздничное настроение, медицинский персонал госпиталя, а точнее его женская часть, пекла именной торт: блины пропитывались вишневым компотом, обильно смазывались сгущенным молоком, взбитым с маслом, а сверху из вишен выкладывалось имя и годы виновника торжества. Конечно, торт был не таким красивым и аппетитным, каким его готовят в домашних условиях хозяйки. Но те забота и внимание, с которыми он был приготовлен, делали его особенно вкусным.
  
  
  
 []
  
  Нина ПИКУЛИК (слева)
  
  
  Могла ли Нина Ивановна, простой рентгенолог-лаборант одной из Минских поликлиник, предположить, что ее, хрупкую, беззащитную женщину, в апреле 1986-го забросят в одну из горячих точек планеты - Афганистан? Конечно, нет. Но, как ни странно, такой поворот событий ее не испугал.
  
  - Сказывалось отцовское воспитание с его девизом 'Если не мы, то кто?'. Мой отец погиб в годы Великой Отечественной войны, - рассказывает Нина Ивановна. - Фамилия Ивана Матвеевича Ковалевского навсегда увековечена в списках погибших жителей Незбодичского сельсовета на мемориальном комплексе Асилак в Свислочи. Я ведь ваша землячка. Родилась в деревне Лихосельцы, училась сначала в Ятвесской, потом в Свислочской школе. А когда в 1958 году вышла замуж, уехала в Минск.
  
  Как было ей, дочери фронтовика, уклониться от исполнения долга перед Родиной, если одна из коллег беременная, другая совсем недавно вышла замуж, а у нее и сын вроде взрослый, и мужа нет, а разнарядка вот она - ждет свою 'жертву'. Так раскаленный афганский воздух, который не случайно называют адом на земле, буквально поглотил Нину Ивановну на два года и восемь месяцев.
  
  
  
 []
  
  Нина ПИКУЛИК (справа)
  
  
  Первые впечатления, связанные с дальним перелетом, в другое время, возможно, были бы более яркими и захватывающими. А так все это напоминало путешествие с билетом в один конец. Каждый знал, на что идет и чем это все может закончиться. В Ташкенте новобранцев трое суток держали в накопителе, потом направили в Кабул и уже оттуда, из штаба, рентгенолога-лаборанта увезли в провинцию Шинданд.
  
   Оказавшись в окружном госпитале, расположенном среди полков, - несколько палаток рядом друг с другом и инфекционное отделение чуть поодаль - Нина Ивановна поняла: легкой жизни здесь не будет и пройти через эти испытания сможет только сильный духом человек. А женщина? От аэродрома до госпиталя был большой кусок дороги, доставлять раненых было крайне тяжело. Но даже в таких условиях их всегда насчитывалось не меньше тысячи.
  
  - Питьевая вода в такую жару была на вес золота, и солдаты частенько пили из водоемов, где местные жители стирали белье, поили верблюдов. А потом сотнями попадали к нам с брюшным тифом, гепатитом, малярией, - Нина Ивановна отвлеченно смотрит вдаль. Картины, детали которых стирает время, снова всплыли перед глазами.
  
  Вскоре медперсонал госпиталя праздновал новоселье. Их переселили туда, где еще недавно размещался медсанбат, в восьмистах метрах от аэродрома. Практически сразу построили инфекционное отделение на пятьсот мест.
  
  Говорят, снаряд в одну и ту же воронку два раза не попадает. Однако жизнь частенько доказывает обратное... Госпиталь, который был буквально зажат между минным полем (оно хоть как-то защищало от скрывавшихся в горах боевиков) и афганским вертолетным полком, не раз становился 'случайной' мишенью. Три раза приходилось тушить пожар. До основания выгорели морг, аптека, вещевой склад. У Нины Ивановны на память о тех страшных днях след на всю жизнь остался. Когда горели морг и вещевой склад, медперсонал выносил на носилках тела погибших солдат, о своих вещах никто не думал. 'Груза-200' итак было более чем достаточно, а фотография в окошке гроба - это не тело, которое можно обнять и поцеловать в последний раз. Во время одного из заходов носилки упали. Ручкой больно садануло в правую скулу. Тогда женщина не обратила на это внимание, а через полгода глаз перестал видеть.
  
  - Знаете, любую боль можно пережить. Мы все же осознавали, куда едем и зачем. Жалко было восемнадцатилетних парней. Они погибали с немым вопросом в глазах: 'За что нас сюда?' Смерть поджидала ребят на каждом шагу. В горах хозяйничали боевики, в кишлаках за ружья хватались даже пятилетние дети (на местном языке 'бачата'). Наши солдаты отдавали им последние сухари, а когда отворачивались, тут же получали выстрел в спину. Те, кто видел такое и выжил, никогда ничего не забудет.
  
  Как только Нина Ивановна освоилась в госпитале, она тут же завела отдельный список, в который медсестры по ее просьбе заносили фамилии всех поступающих белорусов. С каждым из них она знакомилась, навещала в свободную минутку, а как только получала зарплату, покупала сигареты и разносила по палатам. Коллеги вслед шутили: 'Все, мама-белорусочка в рейд пошла'. Мама-белорусочка... Вскоре так ласково и нежно Нину Ивановну называл весь госпиталь. Она действительно была для молодых ребят, оторванных от дома и брошенных в жернова Афганистана, мамой. Мамой из далекой синеокой Беларуси.
  
  Афганистан... Тогда, в начале 80-х, это слово старались даже не произносить вслух, дабы не накликать беду. Несмотря на оптимистические репортажи из горячих точек, транслируемые по всем телеканалам, каждый понимал - там идет настоящая война, а у нее свои законы. Поэтому о разнарядке Нины Ивановны из родных знал только сын с семьей. Своей маме она об этом не сказала. Знала: для нее это будет тяжелым ударом. Сообща придумали легенду о срочной командировке в Монголию, а в своих письмах к сыну Нина Ивановна всегда передавала записки для мамы. Та же, работая комендантом в общежитии для студентов-иностранцев, искала любой способ, чтобы отправить дочери передачу. Все расставил по своим местам случай.
  
  - Был период, когда мои письма не доходили до адресата в течение нескольких месяцев. Боевики сбивали наши самолеты, - вспоминает Нина Ивановна. - Моя мама была в гостях у сына, и они все вместе смотрели телевизор. Когда показали первые кадры из горячей точки, сын переключил канал, так делали всегда, когда бабушка приходила в гости. Но даже считанных секунд было достаточно, чтобы мой маленький внук, уловив суть, смог пролепетать еле понятно 'Афганистан', 'самолеты', 'баба Нина'... Вот так все тайное становится явным. Этой же ночью у мамы случился инфаркт.
  
  Почти три года, проведенных за колючей проволокой (так обозначались границы госпиталя), хочется выбросить из жизни. Но такого уважения к медикам, как там, Нина Ивановна не встречала ни до Афганистана, ни после. Врачи и медсестры работали круглые сутки, но об усталости никто даже не думал, понимали: они нужны раненым и больным. Когда не хватало перевязочного материала, рвали на бинты простыни и стерилизовали их. Когда нужна была кровь, они сдавали ее столько, сколько могли выдержать. За два с половиной года Нина Ивановна сдавала кровь восемнадцать раз. Поэтому к медали 'Ветеран труда Афганистана' и медали, выпущенной к десятилетию вывода войск, добавилась еще одна - 'Почетный донор'.
  
  Был в госпитале и 'афганский день' - вторник. Афганцы приходили лечиться целыми семьями. Довелось нашим медикам даже раненого душмана спасать. Кровь для него сдавали, выхаживали. А он, как только на поправку пошел, вместо благодарности пообещал вернуться и всех убить...
  
  Нину Ивановну комиссовали в апреле 1988-го. Но поскольку работать в госпитале было некому, попросили задержаться до сентября. А в ноябре начался вывод гражданских из Афганистана.
  
  - Каждому вернувшемуся был положен отпуск. Но я сразу пошла на работу в свою поликлинику. Первое время мне казалось, что я совершенно ничего не делаю. Там, в Афганистане, у нас почти не было свободной минуты, а здесь даже время замедлило ход. Как только слышала гул самолета, сразу бросалась к окну посмотреть, грузовой он или нет. Любой грохот настораживал и заставлял учащенно биться сердце. Я несколько лет не могла привыкнуть к тишине. Почему никто не стреляет? Почему не слышно взрывов? Я что, в погребе каком-то нахожусь? Только, правду говорят, время лечит, - заканчивает свой рассказ Нина Ивановна и раскладывает на столе черно-белые фотографии, на которых запечатлены афганские будни медперсонала. Улыбающиеся лица скрывают следы усталости. 'Все хорошо, - говорят они. - Не волнуйтесь, мы рядом'.
  
  Есть в году один день, когда все, кого объединил Афганистан, собираются вместе на Острове слез в Минске. 15 февраля... Маму-белорусочку помнят многие. И, как ни странно, ее знают даже те, кого она никогда не видела. Так, наверное, работает 'солдатская почта'. Здесь она снова чувствует себя нужной. Здесь она среди своих...
  
  Ольга БУБЕНЧИК.
  
  Фото Григория ШИРЯЕВА и из семейного архива
  
  На снимках: На этих фотографиях афганские будни Н. И. Пикулик; такие безобидные 'бачата'; с коллегами по госпиталю.
  
  http://www.svisloch.info/zemljaki/1231-v-zhernovah-afganistana-mama-belorusochka-soldat-spasala.html
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Нины находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

37. "Нас свела война"

  
  
  
 []
  
  Любовь СКИТОВА (ИЖИКОВА)
  
  
  Эта песня про Ижиковых. Улетая из Афганистана, Андрей сказал Любе: "Я буду ждать тебя". И ждал, когда она вернется с войны.
  
  После окончания медучилища почти весь выпуск Любы Скитовой попал в одну из больниц Пензы. "Сплоченные за годы учебы, - вспоминает Любовь Александровна сейчас, - мы были деятельны и активны. Сразу показали, что мы и комсомолки, преданные делу партии и правительства, и красавицы, что само собой в 20 лет, и спортсменки, ведь мы выступали за родную больницу на всех соревнованиях. Именно к нам пришли представители из военкомата и объявили, что набирают средний медперсонал для командировки в Афганистан, где открываются новые госпитали". Предупредили, что честь будет оказана только лучшим из лучших: учитывались трудовой стаж, характеристика с работы, комсомольская рекомендация и много еще чего.
  Отбор прошли только четыре человека, в том числе Люба и ее подруга Лена Сержантова.
  
  Улетали из Ташкента в сентябре 82-го. Двое суток вместе с солдатами-новобранцами сидели на карантине. Любу забрали в филиал кабульского госпиталя, Лену отправили в Гардез, где высоко в горах она, анестезиолог, всю командировку работала в бригаде хирургов.
  
  Филиал, куда попала Люба, оказался инфекционным отделением, находящимся в километрах семи от города. За колючей проволокой с КПП расположилось несколько модулей лечебных корпусов, столовая, общежитие, солдатские казармы, палатка хозчасти, вагончик-баня.
  
  "Медперсонал, - рассказывает Любовь Александровна, - это Советский Союз в миниатюре: русские, украинцы, белорусы, латыши, литовцы, эстонцы... В основном женщины. Ехали в Афганистан по разным причинам: кто-то, как мы, патриоты, за романтикой, кто-то под нажимом "сверху", кто-то - заработать, здесь за "командировку" платили чеками Внешторга и дома шел двойной оклад, многие попросту не знали, что едут на войну. В то время даже в газетах, в официальных новостях из республики Афганистан слова "бой", "оборона", "наступление" писались в кавычках. Причины у каждого были свои, например, у одной нашей медсестры в Афгане погиб муж, и она сама попросилась сюда".
  
  Любу поселили в комнате на шесть человек. Работать предполагалось сутки через трое, но медперсонала не хватало и приходилось выходить через сутки. Инфекционных больных было много. В условиях жаркого климата и высокой инфекционной заболеваемости местного населения наш контингент валили брюшной тиф, вирусный гепатит, малярия, дизентерия. "Особенно был переполнен первый модуль, - вспоминает Любовь Александровна, - туда привозили парней с острыми кишечными инфекциями. На базах с питанием было нормально, но вот когда ребята шли на задание, никто не знал, сколько оно продлится. Уходя, они, кроме тяжелых цинков с патронами, брали продуктовые пайки, аптечки. Полагался запас воды, но в специальных резиновых ранцах тоже несли патроны, а воду обеззараживали хлорными таблетками, но и таблетки порой кончались".
  
  Первые годы афганской войны потери в Афганистане были колоссальные, половина из них приходилась на инфекционные заболевания. "В этой нищей стране, - говорит Любовь Александровна, - с измученным голодным населением казалось, даже воздух был заразным. И несмотря на наши усилия, новейшие препараты, каких в Союзе мы и не видели, три раза в неделю из филиала отправляли по 300 человек заболевших". Болел и медперсонал. Любу не миновала малярия. "На дизентерию, - смеется она, - вообще внимания не обращали. "Закреплялись" и опять на работу".
  
  Молодость брала свое. Как ни тяжело было, но замечали полыхающие красным от цветущих маков горы, радовались редким артистам, приезжавшим с концертами. Лещенко выступал, "Веселые ребята", вертолет с Кобзоном попал под обстрел, но Кобзон все же пел, прямо на импровизированной сцене у аэродрома.
  Устраивали и свои посиделки под жареную картошку и под гитару. А еще бегали в "самоволки", чтобы увидеть чужую заграничную жизнь, присмотреть что-нибудь на роскошных восточных базарах. Старались ходить под прикрытием военных, стрелять могли и из мирной лавки. Однажды не вернулась в госпиталь медсестра из Москвы.(1) Нашли ее только через три дня, она лежала у шоссе, груди были отрезаны, на коже кровавая рана в виде пятиконечной звезды.
  "Самоволки" строго пресекались, но и удержать девчонок все время за "колючкой" было нелегко.
  
  Как-то дело чуть не обернулось гауптвахтой. "Свои" через КПП пропускали беспрекословно, еще и "докладывали", когда в Кабул или в сторону ближайшего, в пяти километрах, майвана, как они называли базар, пойдет БТР. Но на этот раз на контрольно-пропускном пункте стояли десантники из новеньких. И началось: "Куда? Зачем? Не положено..." Мало того, был вызван командир. Девушки на такое обращение крепко обиделись, и десантура попала в немилость. Но девичьи сердца отходчивы, их покорило и внимание статных парней в тельняшках и голубых беретах, их задушевные песни под гитару, особенно в исполнении сибиряка Андрея. Этот рослый, скромный и немногословный парень был совсем неробкого десятка.
  
  Андрей Ижиков родом из Новокузнецка, окончил училище, работал электриком на алюминиевом заводе, ушел в армию как солдат-срочник. О том, что из "учебки" их отправляют в Афганистан, большинство новобранцев узнали только в самолете. После боевого крещения Андрей неделю не мог прийти в себя. Война оказалась настоящей, стреляли по-настоящему, а рядом по-настоящему умирали друзья. Андрея учили на оператора-наводчика боевой машины десанта (БМД), которая, как выяснилось позднее, оказалась непригодной для горной местности Афгана. На счету ефрейтора Ижикова "два Паншера" (знающие люди понимают, что это за рейды), несколько контузий, ранение - легкое, на которое и внимания он не обратил, ведь рядом такие же двадцатилетние пацаны становились "грузом 200". Не раз он попадал под огонь моджахедов, однажды с тремя товарищами сидел под прицелом несколько суток, чудом остались живы. Фельдшер Любочка для него была в этом ужасе тем лучом света, который давал силы воевать, надеяться, жить.
  
  "Как-то, - рассказывает Любовь Александровна, - они вернулись с зачистки совершенно обессиленными. Голодные, измученные от невыносимого зноя, одежда в клочья, да и ту почти всю скинули, кроме "броников". Идут и колотят себя руками. Скинули бронежелеты, а под ними тьма тьмущая вшей, таких живучих, что даже в дезкамере не погибали. Не секрет, что были случаи, когда парни не выдерживали всего этого ужаса, трогались умом. Войну можно узнать только на войне".
  
  Для Андрея она закончилась весной 1983-го. Он правдами-неправдами вывез дембельские фотографии (цензура не разрешала) и еще книги. На таможне открыли тяжелый чемодан: Толстой, Гоголь, Бунин, Куприн, дефицитные классики, купленные на вымененные афгани. Посмеялись: "Все, что ты везешь из Афганистана?" В общем-то все, обещанная награда, представление на которую он сам видел, где-то так и затерялась. Вез он еще гитару, песни: "Но забыть, что с нами было, так порой невыносимо. Там были лучшие года, радость и беда". Вез он и любовь - пока в сердце, Люба приехала к нему в Новокузнецк осенью.
  
  Ижиковы 27 лет вместе, у них две дочери, внучка. Работают на ферросплавном заводе, Андрей Евгеньевич водителем, Любовь Александровна - в здравпункте от больницы N 22 старшей медсестрой. Прошло столько лет, но для них то время в Афгане помнится каждым днем, как будто это было вчера. 15 февраля в гости придут друзья-афганцы, дети с семьями, родственники, они наденут любимые тельняшки и будут отмечать величайший праздник - День памяти воинов-интернационалистов, день, когда наши солдаты ушли с ненашей войны.
  
  kuzrab.ru/publics/index.php?ID=2165...
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - КТО?
  По списку погибших "афганок" из медиков похоронены в Московской области:
  - КАЛИНИНА Маргарита (данные на Маргариту находятся здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/00003.shtml#28)
  - ЧЕЧЕТОВА Вера (данные на Веру находятся здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/00003.shtml#20)
  B Москве похороненa ВЕЛИКАНОВА Тамара (данные на Тамару находятся здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/00003.shtml#25).
  Но у всех троих указана другая причина гибели.
  
  Есть ещё "афганки", похороненные в Москве или Московской области, но они не медики.
  А похороненная в Москве медсестра ШЕНАЕВА Ольга (данные на Ольгу находятся здесь: http://artofwar.ru/s/smolina_a/text_0030.shtml#22) погибла в самолётной катастрофе, она из нашего Джелалабада, госпиталь особо-опасных инфекций, переброшенный к нам на подавление холеры - A.C.
  
  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Любови СКИТОВОЙ (ИЖИКОВОЙ) находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.
  
  (3) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Гардез, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Елены СЕРЖАНТОВОЙ находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/9.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

38. Женщина на войне

  
  Но ведь это понятия несовместимые, подумали мы. Женщина создана для жизни. Закон войны - неизбежность смерти. И попросили Тамару Полтеву, брянскую медсестру, спасавшую жизни в Афгане, ответить на вопрос: что легче - стать на войне героем или остаться женщиной - той, что в первую очередь несёт красоту и гармонию?
  
  
Юность позвала...
  
  Тогда, в 1983 м, просто Томочка, выпускница Брянского медицинского училища N 1, о войне в Афганистане знала то, что и все: "ограниченный контингент советских войск оказывает интернациональную помощь дружественному народу Афганистана". То, что там рвутся снаряды и тысячами гибнут солдаты, поняла лишь в поезде, мчавшем её в Ташкент, когда от корки до корки прочла номер "Красной Звезды". Но отказаться от принятого решения не захотела. Слово чести, последовавшее на предложение брянского военкома, не позволило свернуть с полдороги. К тому же девчонку из Рогнединского района влекла романтика неизведанного. Мало кто может сопротивляться ей в молодости...
  
  Впереди два года на войне, 10-часовые смены у операционного стола, дежурства в морге, участие в работе агитотрядов (так называли выезды в афганские сёла для оказания помощи мирным жителя) и каждую минуту риск столкновения с "духами" ...
  
  Впрочем, были в той жизни и девичьи посиделки с рукоделием, праздничные застолья, низкое звёздное небо и... любовь. Как говорит Тамара Ивановна, "обычная жизнь". В которой она оставалась Женщиной.
  
  
Место для слёз
  
  Больничный городок располагался на севере Афганистана, в провинции Кундуз. "На раскачку" Тамаре Полтевой дали один день. Навсегда осталась в памяти первая операция: парню, который подорвался за несколько дней до "дембеля", ампутировали обе ноги. В Союзе невеста ждала, а тут такое... Новенькая операционная сестра задыхалась от слёз.
  
  - Хирурги возмутились, - вспоминает она, - и устроили разнос: "Будешь себя так вести, тебе здесь делать нечего". С тех пор я чужую боль прятала в сердце... Можно притвориться, что тебя это не трогает, но привыкнуть к чужим страданиям невозможно.
  
  В городке было всё для поддержания цивилизованной жизни: еда три раза в день, баня, медицинское обмундирование, которое можно было "разбавлять" гражданскими нарядами, приобретёнными в магазинах военторга или в местных дуканах.
  
  - Я только там поняла, насколько к жизни не приспособлена! - откровенничает собеседница. - Блюда мои фирменные - картошка жареная да яичница. Пуговицу могла пришить, не более, а о вязании имела смутное представление... Но, наблюдая за девчонками нашими, поняла, что перебиваться пирожками всю жизнь не получится. Учителя у меня были потрясающие - готовили, как заправские кулинары. Теперь моё фирменное блюдо - мясо по-французски!
  
  
Язык цветов
  
  Восьмого марта мужчины оказывали дамам особенные знаки внимания - подарки дарили, специально для этого ездили в город, можно сказать, под пули себя подставляли... Особенно ценились цветы. В мирной жизни к ним привыкаешь, а там, в Афгане, земля суровая. Самое яркое её украшение - маки. Цветут короткий период в начале весны.
  
  На Новый год привозили из Джелалабада розы. Они были ещё большим украшением, чем ёлка, тем более, что приходилось наряжать искусственную. Украшали за неимением игрушек всем, что красиво. Праздновали, как в Союзе, - стол накрывали нашими блюдами, готовили всё самое вкусное. Наряжались, танцевали - а как иначе? Весело было. Задор, даже кураж иногда.
  
  Рядом с больницей располагались боевые подразделения: лётчики, разведчики... Ребята сначала были у медсестёр частыми гостями, а потом и самыми дорогими, любимыми стали. 28 девчонок, и у каждой сердечная привязанность образовалась. Влюблялись, даже свадьбы отмечали.
  
  - Моего Александром звали, - поделилась наша героиня. - Родом с Украины. Красивая любовь была, чистая, не знаю, чем объяснить: молодостью ли, обстоятельствами... Мы собирались пожениться, да только у него срок службы к концу подошёл, а я в отпуск собралась. Уговаривал меня не возвращаться в Афганистан, ехать с ним на Украину. Никто бы меня не осудил, в предательстве не уличил. Но я, как честный человек, вернулась, дослужила. Больше мы с Александром ни разу не встречались.
  
  Женщины Афганистана не меньшая загадка. Привезли как-то раненую афганку в госпиталь. Её муж попросил оказать помощь, а сам отправился по своим революционным делам. Когда приезжал проведать, очень переживал, что лицо его женщины видят другие мужчины, ведь афганки паранджу не снимают... Врачи его корректно вразумляли: а как операцию делать? Одежда афганских женщин столько ткани требует - запутаешься, где верх, где низ! А сама раненая за всё время и двух слов не сказала. Воспитание!
  
  Зато мужчины такие же как и везде! Частенько доводилось слышать, как афганец говорит офицеру: "Командир, ханум у тебя красивая!"
  
  
"Там было много настоящего..."
  
  В 1985 м она вернулась домой с медалью "За боевые заслуги". Об афганской войне говорили мало, констатируя поражение ограниченного советского контингента... За прошедшие 20 лет многое стёрлось из памяти. Только не низкое, в крупных звёздах небо, не маки... "Возможно, всё было обострено возрастом - молодость живёт иначе, но если бы мне сказали: хочешь повторить те годы - езжай, я бы поехала ради одного - снова пережить те искренние чувства. Там было много настоящего. Стоящего.
  
  Елена Северная
  gazeta.aif.ru/_/online/bryansk/386/...
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - Тамара упоминается в книге "Глазами афганской медицинской сестры" (автор Светлана Матлина), составленной по воспоминаниям медсестры из Кундуза - Людмилы ГАВРИКОВОЙ.
  Книга большая, но отрывки о работе медсанбата Кундуза у меня поставлены
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/61a.shtml#45a - A.C.
  
  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кундуз, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Тамары находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/6.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

39. Боевая медсестра 14 феврaля 2008 N 17 (10691)

  
  Кто бы мог подумать об этой скромной, не стремящейся быть на виду женщине - Алле Ивановне Буравлевой, что в своей жизни она совершила подвиг? Медсестра военного санатория, ныне - детского дома-инвалидов... Но 30 с лишним лет мирного стажа не идет ни в какое сравнение с боевым. Два года и четыре месяца в Афганистане - это целая жизнь.
  
  
Они были первыми
  
  То, что когда-нибудь станет героической женщиной, Алле и в голову не приходило. Работала. Одна растила дочь. Денег катастрофически не хватало, и решила она, как делали тогда многие, съездить за границу: написала заявление в военкомат.
  
  Слышала, что контрактникам создают хорошие условия. Когда ей в январе 1980-го предложили Афганистан, не испугалась, хоть знала, что там - война. То ли в шутку, то ли, заманивая, всерьез, ей и повару Шуре Семеновой из Саперного (из района отобрали только двоих, подходивших по всем статьям) сказали, что едут они в Афган по линии международного Красного Креста и жить будут в люксе, по два человека в номере...
  
  Формировался Ленинградский центральный военный госпиталь N 650, в состав которого набирали медиков и обслуживающий персонал со всего Ленинградского военного округа.
  
  Алла отправила четырехлетнюю дочь к бабушке в Рязань, а сама вместе с другими, такими же отчаянными девчонками и парнями, отправилась в тридцатиградусный мороз на перевалочную базу Углово, что под Ленинградом. Двухъярусные койки в казармах: холод, неуют. Им сказали: ничего особого с собой не брать, и настрадались они первое время, как, впрочем, и потом, очень сильно. После их посадили в вагоны и повезли в Термез.
  
  - Ночью едем - днем стоим, - вспоминает Алла Ивановна. - Мороз, ветер. Две недели ехали параллельно с эшелоном, в котором были танки и пушки - как в войну. Хотел ли кто-то обратно домой? Конечно. Но мы были военнообязанными, знали: если посылают, значит, надо! Хотя узнали потом, что оформили нас вольнонаемными, без предоставления каких-либо льгот...
  
  Два месяца отстояли в Термезе. Палатки на двадцать человек, все те же двухъярусные койки, "голые" одеяла и матрацы. По одной наволочке девчатам выдали лишь к 8 марта...
  
  25 марта на огромном самолете АН-22 вместе с машинами отправили в Афганистан и высадили в Кабуле, где на окраине шло строительство госпиталя. Сразу включились в работу: шли боевые действия, врачи и медсестры оказывали помощь раненым. Наиболее тяжелых отправляли в Союз, а "легких" и нетранспортабельных как могли лечили на месте.
  
  Мороз в тот год в Афгане был не меньше, чем в России, шел снег, дул сильный ветер. От холода спасали печки-буржуйки, а чтобы не сгореть ночью, дежурили по два человека. Летом стояла 60-градусная жара и остро не хватало кислорода: 2 тысячи метров над уровнем моря - не шутка.
  
  Как голодали первое время! Воды в их стороне не было вовсе, и ребята с риском для жизни ездили на источник в другой конец Кабула. Сколько раз возвращались ни с чем... Обстреливали постоянно. Оружия у них не было - взвод охраны, и все. Риск быть вырезанными прямо в палатке - огромный.
  
  Страшно ли было? Очень. Хирургия и инфекционное отделение - переполнены. Вместо 40 человек в палатке раненых было по нескольку тысяч. Кровь, гной, ожоги, гепатит, лихорадка, брюшной тиф... А каких истощенных, обезвоженных бойцов привозили с гор! Одни скелеты... Раненые нередко умирали. Госпиталь обстреливали, закидывали гранатами...
  
  Но самым жутким было другое. Рядом находился медсанбат, куда привозили трупы погибших в бою ребят. Вечером - штабеля оцинкованных гробов, а утром - ни одного... И так - каждый день.
  
  Тяжело было сознавать, что на Родине - мир, а здесь - такое месиво. Но им говорили: Родина не забудет, вас ждут заслуженные награды.
  
  
Друг за друга - стеной
  
  Как ни странно, но горе сближает больше, чем радость.
  
  - Ребята там были хорошие, друг за друга стояли стеной, - на глазах Аллы Ивановны - слезы. - Каждый на виду: сразу понимаешь, кто из них друг, а кто - враг. И трусливые были, и те, кто последнее у товарища воровал и продавал на рынке. Но таких попадалось немного.
  
  Через восемь месяцев всех переселили в бывшие английские конюшни - по 60 человек в казарму: один - со смены, другой - на смену, третий отдыхает... Стали выдавать теплую одежду, полегче стало с провиантом, хотя полноценной пищу назвать было трудно...
  
  Алла сначала работала терапевтической, затем инфекционной сестрой. Все девчонки переболели - кто "брюшняком", кто гепатитом, а кто тем и другим. Донорами были все, беря для раненых кровь друг у друга. Только и слышалось: "Вторая, третья группа - на выход!"
  
  Дел было много, спать удавалось два-три часа в сутки, а позже Аллу перевели в диетсестры. Сопротивлялась:
  
  - Как работать? Я же не знаю ничего!
  
  - Научим, поможем! - подбадривала Шура Семенова. И получилось.
  
  Алла Ивановна вспоминает такой случай:
  
  - Одного настолько истощенного с гор привезли - кости, обтянутые кожей. Пошли струпья по всему телу. Живой, а не понимает ничего. У нас - плесневелые консервы в банках, старая тушенка... Как его поднять? Забрали мы его к себе, отмочили струпья, капельницы ставили без конца. На свои деньги на рынке продукты покупали. На поправку пошел, сказал: "Курочки бы поел". Где ее взять? Пока через штаб округа доставали, он уже расхотел. А как встал на ноги, все спрашивал: "Чем помочь?" Стала я потом за диетпитание как следует бороться, добилась для нуждающихся особого рациона...
  
  
"Афганистан болит в моей душе..."
  
  Как бы ни было трудно, уезжать из Афганистана не хотела, да и командир не отпускал. Но дочери надо было идти в школу, и Алла вернулась на Родину.
  
  Года три вскакивала по ночам, от малейшего шума, не было покоя днем. Все это сказывалось на здоровье, болело сердце. Даром ничего не прошло: уже 18 лет Алла Ивановна живет с кардиостимулятором...
  
  Постепенно все налаживалось, дочь росла и радовала маму успехами в школе. А в 1989 году судьба свела Аллу с человеком, с которым они связаны все тем же Афганистаном. В прошлом военный танкист, а ныне рабочий ДОЗа Николай Буравлев тоже служил в Термезе и не раз бывал в командировках в афганских горах. Он стал ее мужем и верным, понимающим другом. Лучшая подруга Аллы Ивановны Людмила Клименко тоже служила в Афганистане...
  
  Выросла, выучилась, стала учителем, затем вышла замуж, родив двоих детей, дочь Марина. Казалось бы - живи и радуйся, расти внуков. Но радость не может быть безмятежной после того, что довелось испытать. Афганистан болит в душе. Перед глазами те, с кем довелось служить и кого спасла от смерти. Как бы ни было трудно, считает - жили интересно.
  
  - Хоть нас не поощрили ничем, остались добрыми людьми. Раз в пять лет встречаемся всем госпиталем - роднее родных. Только половины нет уже в живых...
  
  Немного подумав, Алла Ивановна произносит:
  - Говорят, та война неправедной была. А не войди в Афганистан мы, вошла бы Америка, что и происходит сейчас... Сколько вбухано в эту страну денег, сколько всего понастроено там! Что бы ни было, а мы благородную миссию выполняли: лечили раненых. Чтобы понять все это, надо самим в горячей точке побывать, испытать все на собственной шкуре...
  
  Поступила бы она по-другому сейчас? Отвечает:
  
  - Однажды ребят контуженных в госпиталь привезли из боя - в одних трусах. Они переживали: "Как там наши?" Обратно рвались, но врачи не пускали. "Все равно сбежим!" - говорили. Сели однажды в машину: как были в трусах, так и уехали на передовую... Разве забудешь это? Если надо и позволило бы здоровье - поехала бы опять. Отец был военным, мама в 18 лет в партизаны пошла, а я разве могу иначе?
  
  Такой же боевой характер и у ее дочери - учителя школы N 1 Марины Радчиковой. По итогам 2007 года она - лауреат районного конкурса "Классный, самый классный". Дети любят ее за оптимизм, позитивное отношение ко всему окружающему.
  
  ...Афганистан - это не только горе и боль, это огромная школа жизни не для одного поколения наших людей. Как сказал поэт?
  
  "Лишь тот достоин
  чести и свободы,
  Кто каждый день идет
  за них на бой".
  
  Этот бой не обязательно должен быть кровавым. В такой мирной профессии, как медицинская сестра, есть место подвигу. Этот подвиг, наряду с другими, совершила наша землячка Алла Ивановна Буравлева и может по праву гордиться им.
  
  Надежда МУРАШОВА
  redakciya2005.narod.ru/txt/2008
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Аллы находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

40. Медсестра по имени Любовь 15/02/2006

  
  
  
Запретные темы афганской войны
  
  
  
 []
  
  Любовь ЮРОВА
  
  
  "9 роту" Федора Бондарчука все уже, кажется, выучили наизусть. Но сегодня как никогда хочется заглянуть за глянцевую картинку киношной aфганской войны. На маленькой кухне, увешанной афганскими фотографиями, мы разговариваем с Любовью Юровой, медсестрой, почти три года спасавшей наших раненых в Кабуле. Она просит называть ее Любой, как звали "мальчики" в Кабульском госпитале. Каждая военная история у Любы обязательно оказывается про любовь. И она хохочет: "Видишь, опять про любовь - никуда не деться".
  
  
Как Лермонтова - на Кавказ
  
  Люба встретила меня стойкой на голове.
  
  - Если кому расскажешь - не поверят, что 67-летняя старуха еще на голове стоит, - смеется она.
  
  Когда-то она готовилась стать цирковой акробаткой. Но повредила позвоночник, и карьера не удалась, однако цирковые номера до сих пор исполняет. Как-то они спасли жизнь ей и всей врачебной бригаде.
  
  - Едем мы, три девушки, к заместителю коменданта. Там нас ждали мужики. А в городе комендантский час, ездить нельзя. Но на любовь-то ездить не запретишь. И вот мы едем, и вдруг выскакивают афганцы с автоматами: "Дриш! Дриш! Дриш!", это значит: "Стой!" Стало страшно. Могли убить, изнасиловать. Подбегают, и вдруг один всматривается в меня и, подойдя, расплывается в улыбке: "Ханум артистка!" Узнал. Я тогда по частям и госпиталям выступала с концертами. Так нам еще машину помогли заправить и доехать до места. Пронесло.
  
  В декабре 1979 года "для оказания помощи демократической революции" в Афганистан были введены советские войска. Срочно потребовалось организовать для них госпиталь. И в "добровольно-принудительном" порядке 150 опытных врачей и медсестер были отправлены в Кабул.
  
  - Меня туда отправили, как Лермонтова на Кавказ, - смеется Люба. - Я-то сразу поняла, что еду в Афганистан. Но меня вызвал начальник и говорит: "Вы едете в командировку в ГДР. Все поняли?" В трудовой книжке так и записали. Помню, как нас отправляли. Загружают в вагоны, в которых скот возят, мороз собачий, и военный оркестр играет "Марсельезу" - Родину ж защищать едем.
   В поезде мы с девочкой сдружились, Маргаритой(1). Смотрю, сидит красивая девочка и не ест ничего. Я с ней поделилась, так мы и дружили. Погибла потом моя Маргарита. 11 дней мы тряслись до Термеза. Жрать нечего, все вымотались. Она мне и говорит: "Надо людей расшевелить". Я накинула цыганский платок, у кого-то оказалась гармошка, и мы запели: "Ехали на тройке с бубенцами". С этого момента закрутилась наша самодеятельность.
  
  
Когда воют солдаты
  
  С нуля в степи пришлось организовывать госпиталь. Его создавали на месте бывших английских конюшен. Все медицинское оборудование привезли с собой.
  
  - У нас был центральный госпиталь, раненых свозили отовсюду. Мы работали как сумасшедшие. Очень страдали от желтухи. В Афганистане она и болезнью не считалась. Сидит, например, торговец на рынке, виноградом торгует, весь желтый, зрачки желтые - и ничего, нормально. По сто человек солдат за раз поступало.
  
  Работали девчонки целыми днями. Бывало, пили, бывало, танцевали, но при этом еще и пахали за троих.
  
  - Однажды иду на БД, боевые действия, если цензурно. Ну, ты понимаешь, какие у женщин могут быть боевые действия, - продолжает Юрова. - Вдруг вижу, привезли раненых. Смотрю, а ребята стоят и лбом бьются о стену. Я подхожу: "Что случилось?" Они говорят: "Мы обстреливали участок, нам сказали, что там душманы. А когда спустились и стали осматривать, оказалось, мы сами своих расстреляли". И воют и головой об стену стучат. Вот тебе сейчас это рассказываю, а саму аж дрожь берет.
  
  Слишком много было неоправданных жертв. Ведь на войну отправляли совсем еще мальчишек. Какие из них воины? Перед атакой дадут всем по стакану спирта, и восемнадцатилетние ребята встают во весь рост и несутся, подставляясь под пули. А потом их с оторванными руками и ногами в госпиталь везут. А те, кто постарше, напролом не лезли. Они уже умели вести себя так, чтобы и в бою пользу принести, и в живых остаться.
  
  
Гибель Маргариты(1)
  
  - Через четыре месяца я летела на самолете в Россию. Груз 200. Везла Маргариту, ту самую девочку, с которой мы познакомились в поезде и потом все время вместе держались. Она мне говорила: "В любом состоянии ты меня хоть по морде бей, но не оставляй с тем, с кем я не хочу". А она была очень красивая, могла любого мужчину завлечь. И я ее не отпускала, как она и просила.
  
  Через два месяца медсестер стали разбрасывать по воинским частям, Маргариту тоже перевели. Однажды она ехала на вызов, машина попала под обстрел и перевернулась.
  
  - Я повезла ее домой. Маленький самолет, одиннадцать цинковых гробов с сопровождающими. Летели восемь дней, останавливались в разных городах. Осталось нас трое. Самолет попал в воздушную яму, нас так тряхануло, что гроб врезался в стену и крышка съехала. Один парень сидел весь белый как молоко, второй лежал, казалось, что он умер, а я согнулась и хохотала как сумасшедшая. Такая разная была у всех реакция. Летим дальше, вдруг кто-то из летчиков говорит: "Разлито горючее". Вариантов было два: или взорвемся в воздухе, или при посадке. Меня пилот усадил за штурвал, надел наушники. "Смотри, - говорит, - за самолетиком на экране". А они достали водку: "Все равно в последний раз". Потом меня сменили. Я как начала балагурить, песни пела, стихи читала про любовь. Нам все-таки чудом удалось удачно приземлиться. Приехала домой. А мой любимый муж, который клялся мне, что без меня жить не может, уже с другой. И они даже жениться собрались. Я ему: "Как же ты? Ведь я на войне даже ни на кого не смотрела, а ты не смог дождаться". Мы с ним были вместе пять лет. Только я за порог, четыре месяца всего прошло, а он - уже с другой...
  
  
И пили, и любили!
  
  - Я порвала все связи с ветеранами Афганистана. Они возмущались: "Что это ты рассказываешь, что мы там пили и занимались, как это вы сейчас называете, сексом? Мы же там работали". Да я рассказала то, что было. Как пили, как любили, одно с другим должно сочетаться обязательно. Как же не пили? Прекрасно помню - пили мы кишмишовку. Это была местная самогонка. Ее продавали в полиэтиленовых пакетах. Не зря же нашу сороковую армию называли "сорокаградусной армией". Но при этом никто себя не жалел, все и сражались и работали на полную катушку. Мы же были патриотами, фанатиками, и для нас не существовало ничего большего, чем выполнить свой долг.
  
  Слова "секс" мы тогда не знали. Но, конечно, все было. Ну, как ты сама думаешь - молодые парни, молодые девочки. Одна девочка замуж вышла, другая от хирурга ребенка родила и воспитывала его. Госпиталь - забор, часовые, колючая проволока. Но, несмотря на всю эту ограду, на свидания бегали... Подъезжал танк, мы с девчонками сигали через забор и ехали на любовь. Приходит ко мне как-то, между прочим, начальник нашего гарнизона и говорит: "Советник - в Кабуле, ему сегодня надо бабу". Но советник оказался не по мне. Один солдат чуть не стрелялся из-за меня, жениться хотел. Что мне этот 60-летний? Я его до утра песнями и стихами мучила, пришлось ему моим пением только обойтись. В другой раз приехали мы в часть "на любовь". Наши мужчины: командиру 32 года, замполиту - 28, а мне 41 год, и приятельнице моей 36. У них одна палатка на двоих. И вот лежим на одной кровати мы с командиром, на другой - она с замполитом. И гробовая тишина. Я его толкаю. Он говорит: "Люба, пусть сначала замполит". Так до утра друг друга и прождали. Мы идем обратно, с охапками тюльпанов, часовые нам: "С б:к идете?" Мы гордо: "Конечно". Приятно, что мы еще нужны, что нас еще берут.
  
  
Хочу в Афганистан
  
  - Меня в Афгане забыли. Нас же отправляли на два года. Всех, кто со мной приехал, заменили, а я работаю и месяц, и три, и восемь. Еду в штаб. Они на меня смотрят и не поймут, откуда я взялась? Через два дня посадили на самолет и отправили восвояси. Помню, как меня провожали. Сбежались все, с цветами. Любовничек у меня был молодой. Он на гармошке так играл! Никогда не забуду: "По аэродрому, по аэродрому лайнер пробежал, как по судьбе, и осталась в небе белая полоска, чистая, как память о тебе". Больше я его не видела. А как дома оказалась - не могу, хочу обратно в Афганистан. И на больных смотреть не могу. Они все после Афгана казались мне притворщиками. Только чихнул - и сразу же к врачу бежит! Что это за больной? Вот в Афганистане больные!
  
  Одного из них Люба никак не может забыть. Привезли двоих друзей со страшными ранениями. У парня оторвало ногу, другой был серьезно ранен в живот. Тот, который потерял ногу, находился в сознании. Обезболивающих лекарств тогда не хватало, и он кричал: "Спасите моего друга! Отдайте ему мои лекарства! Все равно я умру". Его никак не могли успокоить. Он все время спрашивал: "Как там мой братишка?" Когда этот "братишка" умер, ему долго боялись говорить об этом. Когда он все узнал, то заплакал так тихо-тихо. И это было самое страшное на войне.
  
  Ольга ГОРШКОВА
  mk-piter.ru/2006/03/01/021/
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - скорее всего речь идёт о КАЛИНИНОЙ Маргарите, данные на которую поставлены в "Список погибших "афганок"
  здесь: http://artofwar.ru/s/smolina_a/text_0030.shtml#28 - А.С.
  
  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Джелалабад, медрота 66-й мотострелковой бригады в/ч пп 93992" с фотографиями бывших сослуживиц Маргариты КАЛИНИНОЙ находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/011.shtml - А.С.
  
  (3) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Любови ЮРОВОЙ находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

41. Я ВСПОМИНАЮ УТРЕННИЙ КАБУЛ...

  
  Прибытие
  
  Маленький город появился из-за гор неожиданно, и невысокая хрупкая девушка, сидевшая возле иллюминатора самолета, плотнее прижалась к стеклу. С одной стороны приятно было сознавать, что скоро завершиться этот долгий и опасный путь, с другой - не покидало чувство волнения: а как там все получится? Не на день, не на месяц ведь сюда, на целых два года. Найля почувствовала, как сжалось сердце.
  
  Самолет так круто пошел на снижение, что заложило уши и перехватило дыхание. По салону прошел недовольный гул, кто-то поморщился, кто-то судорожно вцепился в кресло. И, хотя все знали, что это делается для их же безопасности, чтобы душманы не сбили при посадке, а все равно хотелось сказать пилотам пару ласковых… Отстреливая тепловые ловушки, "борт" все снижался и снижался, опекаемый дежурной парой вертолетов.
  
  Наконец сели, заглушили двигатели. Найля все смотрела в иллюминатор и напряженно прислушивалась. "Там везде опасно, кругом стреляют", - инструктировали ее в Ташкенте, и невольно думалось, что, сойдя с трапа, сразу придется отстреливаться. Однако когда она оказалась на бетонке взлетной полосы, ее встретили улыбающиеся офицеры политотдела.
  
  - Старший лейтенант Талысбаева.., - начала было представляться, но офицеры остановили ее:
  - Потом, Нелечка (Нелей ее называли в течении всего периода службы в Афганистане). Быстро в машину…
  
  Они же и загородили ее своими могучими плечами от взглядов бдительной охраны. Причина этого импровизированного похищения была проста и банальна: все прибывающие в Афганистан проходили пересыльный пункт. Проверка здесь превращалась в долгую и не очень-то приятную, процедуру ожидания. Кто-то здесь ждал самолета в Союз, кто-то "вертушку" в какой-нибудь город Афганистана, где стояла его часть, кто-то попутной колонны или хотя бы машины. А так как Найля прибыла служить в политотдел армии в Кабул, встречающая делегация сочла возможным сразу доставить ее к месту работы.
  
  Была для этого и еще одна причина, выяснившаяся позднее. Дело в том, что собиралась уезжать девушка, на место которой приехала Найля и офицеры надеялись, что та перед отъездом поделиться с заменщицей опытом работы. Однако, как оказалось, предшественница Талысбаевой не собиралась этого делать, ее мучила обида. Дело в том, что она была служащей, а исполняла обязанности старшего инструктора политотдела по пропаганде (подполковничья должность). Со временем ей были обещаны и офицерское звание и эта самая должность, однако что-то изменилось и здесь оказалась старший лейтенант Талысбаева. Но как объяснить человеку, что ты его не подсиживал, да и не рвалась Найля сюда. Тем не менее, осваивать новое дело пришлось самой, без всякой помощи с обиженной стороны. Девушка та, кстати, вскоре уехала и Найле пришлось оправдывать в глазах коллег образ "пропагандиста-профессионала", так как такую рекламу ей сделал генерал Овчинников, начальник политотдела ТуркВО.
  
  Это все было потом, а первый день Найля Каримовна до сих пор вспоминает с легким смущением. Дело в том, что после знакомства ей определили место жительства - модуль, расчитанный на четырех человек. Представляете, четыре женщины в одной маленькой комнате? И в нормальной-то, мирной обстановке две представительницы прекрасного пола не уживаются под одной крышей, а тут - постоянное нервное напряжение, война и ничего, жили.
  
  Найля гостеприимно накрыла дастархан. Один из офицеров - Валерий Зинин, поинтересовался:
  - Нелечка, ты привезла что-нибудь?..
  - Конечно, - Найля извлекла из сумок домашние печенности, конфеты, яблоки, изюм и многое другое, однако Валерий продолжал заинтересованно следить за ее руками.
  - Все, - возвестила она, и у Зинина вырвался негромкий, но отчаянный возглас:
  - А водка!
  
  Найля не пила спиртного вообще и соответственно у нее и в мыслях не было брать с собой спиртное. Только сейчас и вспомнились ей слова людей, инструктировавших ее перед отправкой: "Возьмите с собой обязательно резиновые сапоги, солнцезащитные очки… Ну, и можете взять литр водки или вина".
  
  - Водки нет, - смутилась Найля.
  - Нелечка, ты упала в моих глазах на пятьдесят процентов, - вынес свой приговор Зинин.
  
  Однако все обошлось и вскоре тот же Зинин, забыв о "процентах" рассказывал о местных достопримечательностях и последних новостях. Когда чаепитие закончилось и гости разошлись, Найля еще долго не могла уснуть. Все думала, думала…
  
  Вспоминалось многое… Начало службы в Чимкентском ГВК, когда приходилось поднимать работу одного из самых отстающих военкоматов на должный уровень. И ведь удалось, через полтора года были на первом месте в округе. А сколько приходилось ругаться с руководителями разных рангов, забывавших порой, что они еще и офицеры запаса. Из-за призыва по повестке одного такого слишком "уважаемого" схлопотала свой первый выговор.
  
  А как намучилась, оказавшись в первое время совсем одна в чужом городе, да еще и с ребенком на руках? В гостинице, где они жили, не было горячей воды, да еще и сама весь день на службе, сын в садике. Вечером прибежишь домой, и приступаешь к хозяйствованию.
  
  Погиб муж, офицер милиции. Его убил наркоман, ударил ножом, когда тот совсем не ожидал нападения. Свалившееся горе помогла перенести мама, она приехала на сорок дней и взяла заботы о внуке на себя.
  Впервые Афган вошел в жизнь Найли, когда в Чимкент стали приходить гробы с погибшими, и офицерам военкомата приходилось сопровождать их по домам родителей. Случалось всякое - и оскорбление, и истерики, и угрозы. Однажды во время похорон, когда страсти накалились, к Найле подошла, сжав пальцы в кулаки, мать погибшего солдата. Казалось, сейчас ударит, но Найля не убегала и не защищалась, просто стояла и смотрела на нее полными слез глазами. И материнское отчаяние словно ушло куда-то, женщины обнялись и разрыдались…
  
  А потом мамы приходили в военкомат и просили решить вопрос с памятником на могилку, помочь материально. Что в ее силах - делала, и, конечно же, плакала. Военком не раз говорил ей: "Прекращайте эти рыдания. Вы в первую очередь офицер, а уж после женщина, и поэтому должны быть всегда сдержанной". Не получалось, плакала и вместе с матерями и сама, потому что знакома и близка ей была боль утраты родного человека, страшная пустота, возникающая в душе после этого, и одиночество…
  
  Вскоре после гибели мужа дали квартиру, но толком пожить здесь не довелось - летом 1985 года последовало сообщение из управления кадров округа:
  - Мы хотим вас отправить "за речку".
  - Куда? - не сразу поняла Найля.
  - В Афганистан.
  
  Объяснили, что нужна женщина-офицер, предпочтительно азиатской национальности для работы пропагандистом. Отказ означал бы, минимум, потерю военной карьеры и исключение из партии. А с такими данными найти работу в то время было бы очень трудно. Мама Найли сказала: "Дочка, поезжай. Если поступишь иначе - сама себе потом не простишь. А за сына своего не беспокойся, внук будет со мной".
  
  Затем было несколько поездок в Ташкент, в политотдел на инструктаж, а там сентябрь 1985 года, аэродром "Тузель" и, наконец, Кабул…
  
  Найля незаметно уснула. Так и завершился ее первый день на Афганской земле.
  
  Первый выход
  
  По уже сложившейся традиции, прибывавшим в Афганистан, давали месяц-другой на адаптацию к новой обстановке. За это время человек успевал приобрести навыки и знания, необходимые для выживания здесь, а также осознавал разницу между мирными и военными условиями. Только после этого его отправляли на боевую операцию, в рейд или в рейс.
  
  Так было и с Найлей. Первый ее выезд в составе агитотряда состоялся через месяц. На БТРе добрались до Баграма. Там раздавали горожанам гуманитарную помощь - муку, медикаменты, керосин, а, кроме того, показывали кинофильмы о жизни советских республик в Средней Азии. Найля в этот раз больше присматривалась, как работают военнослужащие агитотряда.
  
  Особенно нравилось ей наблюдать за врачом Любовью Ворониной. Стройная, подтянутая, она сноровисто и ловко оказывала медпомощь тем, кто нуждался, узнавая через переводчика недуги и болячки своих пациентов. Ее помощь понадобилась в этом выезде и Найле. Дело в том, что от очень яркого солнца и пыли у Талысбаевой начала трескаться кожа на лице и даже выступала кровь. Приходилось периодически смазывать его жиром.
  
  После Баграма поехали на машине в расположенный неподалеку Чарикар. Едва подъехали к зданию местного обкома партии, как начался обстрел. Найля впервые была в такой обстановке и видя, как все прячутся за машиной, последовали их примеру. Реактивные снаряды с шипением пролетали над их головами и взрывались неподалеку. Душманы по-видимому заметили приехавший автомобиль и старались попасть по нему. Только невысокая точность неуправляемых "эрэсов" позволила избежать потерь.
  Наши пытались было связываться с дислоцировавшимся здесь полком, чтобы прислали бронегруппу и забрали их отсюда. Но тут одна из местных активисток, встречавшая агитотрядовцев, предложила:
  - Пойдемте, посмотрим наш клуб. Там и переждете обстрел.
  
  Причем сказала это так спокойно, ничуть не пугаясь того, что идти предстоит по обстреливаемому пространству. Однако машина - защита хлипкая, а потому решили принять предложение активистки и где быстрым шагом, где бегом отправились к клубу. Когда подходили к небольшому зданию, то увидели, что его стены испещрены пулями и осколками.
  - Нас часто обстреливают, - сказала руководительница клуба, увидев взгляды гостей.
  
  Она открыла двери и пригласила всех войти. Клуб был разделен на несколько комнат. В одной из них стояла школьная доска, столы и стулья. Здесь учили грамотности. Это было очень нужным и важным делом, так как на тысячу афганцев приходилось не более двух грамотных человек.
  В следующих комнатах были устроены кустарные мастерские, где женщины могли заниматься рукоделием с помощью ткацких станков и другого несложного оборудования. Так, за этой своеобразной экскурсией и дождались наши женщины окончания обстрела и, поблагодарив храбрую чарикарку, отправились обратно. Машина не пострадала, и к вечеру в составе агитотряда все вернулись в Кабул.
  
  - Ну вот, Неля, ты и прошла боевое крещение, - говорили ей после этого.
  Правда, один из офицеров добавил:
  - Революцию здесь смогут и сами сделать. А у тебя дома ребенок, так что береги себя…
  А Найля как-то и не помышляла о том, что ее здесь могут убить. В первый раз потому, что испугаться-то толком не успела, а после - некогда было об этом думать, работы было много.
  
  И словом и делом
  
  Шло время. Найля, будучи человеком трудолюбивым и старательным, освоилась со своими обязанностями и справлялась так, что вполне оправдывала ту рекомендацию, что дали ей по приезду - "пропагандист-проффи".
  
  Конечно, не все шло гладко. В одном кишлаке никто из женщин не вышел к нашему агитотряду. А староста, эдакая дама неопределенного возраста с пафосом заявила:
  - Мы не позволим вам развращать наших женщин…
  
  Это "целомудрие" выглядело немного странным, поскольку обычно в этом кишлаке на встречу шли охотно. Причину происшедшего выяснили позднее - оказывается, до приезда агитотряда здесь побывала некая француженка, рассказавшая местным жителям различные небылицы о работе советских пропагандистов и даже более того, заплатившая и старосте и дехканам за то, чтобы они не общались с советскими. Враг боялся наших агитотрядов, хотя те и не воевали с автоматами в руках. Их оружием были слова правды, которые несли они малограмотным людям. Им объясняли, что наши войска пришли сюда не для того, чтобы что-то захватывать, а чтобы помочь построить новую жизнь, такую же, как в советских республиках Средней Азии.
  
  Но многим афганцам это было не нужно, они не были готовы поменять вековой уклад своей жизни. Однажды, на одном из мероприятий, Найля фотографировалась с его участницами, но одна из молодых женщин слишком явно сторонилась фотообъектива.
  - Почему Вы не хотите сфотографироваться? Фото останется Вам на память. Будете потом вспоминать, какой Вы были, показывать детям и внукам. Сфотографируйтесь, в этом нет ничего плохого, это правильно…
  - Почему Вы считаете, что это правильно?! - крикнула та. - Мои мама и бабушка никогда не делали этого, а они были самыми уважаемыми женщинами в нашем кишлаке…
  Найля и не нашлась, что ответить. Против таких простых аргументов было порой трудно возражать, поскольку они опирались не на логику, а на традиции, привычки, устои. Для того, чтобы изменить мировоззрение людей, требовалось время и напряженная работа. И она продолжалась, хотя случались и неудачи.
  
  В некоторых кишлаках люди шли навстречу агитотрядовцам, интересовались событиями, изменениями в стране, в других же - довольствовались лишь гуманитарной и медицинской помощью. Один из таких возглавляла опять же женщина. Она не позволяла своим соплеменникам общаться с "шурави", однако при этом, создав свой отряд самообороны, не пускала к себе и душманов. Эдакий вооруженный нейтралитет. От гуманитарки, тем не менее, староста не отказывалась и принимала участие в различных мероприятиях, проходивших в Кабуле.
  
  Однако было у наших там и немало людей дружественно относившихся к нам. Нередко выручали в трудные минуты, как это было в кишлаке под Кундузом. Только там развернулись, к одному из наших солдат подошел мальчик и незаметно протянул записку. Солдат отдал ее переводчику и тот прочитал: "В четыре часа здесь будут душманы". Срочно собрались, уехали. Иногда не успевали, и тогда приходилось отходить, отбиваясь огнем. Отстреливалась и Найля. Выпуская очередь за очередью из автомата, думала она: "Как жаль, что сорвали работу. Еще один день впустую...".
  И это были не показные храбрость и бравада, просто работы было много и у пропагандистов практически не существовало ни выходных, ни праздников. То есть, красные даты существовали, но отдыхать не приходилось. В такие дни офицеры политотдела устраивали различные праздничные мероприятия, , выступали с концертами, дарили подарки.
  
  Однажды провели в Кабульском мединституте конкурс "А ну-ка, девушки!", в котором наши девушки соревновались с афганками рукоделии, кулинарных и музыкальных способностях. Больших трудов стоило уговорить их принять в этом участие, зато когда втянулись, соперничество было нешуточным. Мероприятие не было сорвано, несмотря на то, что поступило сообщение, будто бы в здании заложено бомба. Саперы проверили, но ничего не нашли.
  
  Запомнилась Найле и волейбольная встреча в Кабуле двух сборных женских команд - нашей и афганской. Как это не печально, одолели хозяйки. Дело в том, что они собрали в столице всех лучших волейболисток, с нашей же стороны выступали лишь желающие, в основном - непрофессионалки.
  
  Много работы было не только в Кабуле. Поездить по дорогам Афганистана пришлось немало. Помимо упоминавшихся уже Баграма и Чарикара, бывали и в Кундузе и в Джелалабаде, а уж сколько кишлаков посетили, да еще и не по одному разу. В Джелалабаде Найля была дважды и оба раза тяжело заболевала редкими инфекционными болезнями. Врачам эпидемиологического отряда едва удалось ее спасти.
  
  Памятные встречи
  
  Найля была занята практически во всех мероприятиях, проводившихся политотделом, будь то торжественные или политические. Помимо значительных физических нагрузок - походить и походить приходилось изрядно, это еще и стоило больших нервов. Благо, что представители командования всегда шли навстречу любым ее просьбам. А уж по поводу того, чтобы достать машину знакомые обращались к Найле до самого ее отъезда. И все же это имело и свою положительную сторону - ей удалось познакомиться в Афганистане со многими интересными людьми.
  
  Памятной была встреча с Героем Советского Союза майором Русланом Аушевым, приехавшим в Кабул на партконференцию. Подтянутый, уверенный в себе, спокойный. Невольно подумалось: "Вот таким и должен быть боевой офицер, который и задачу выполнит и людей сохранит".
  Иосиф Кобзон подарил ей свою пластинку с автографом. Узнав, что ее зовут Неля, сказал: "Я Вас запомню, потому что мою жену тоже так зовут". Кобзон никогда не приезжал в Афганистан с пустыми руками - всегда старался привезти что-нибудь в подарок солдатами офицерам. Однажды привез очень дорогие музыкальные инструменты для самодеятельных военных вокально-инструментальных ансамблей, которые тогда только начали появляться. Что бы про него сейчас не говорили, но Найля запомнили его как человека широкой души, доброго и порядочного.
  
  Кстати, привезенные им инструменты очень пригодились во время поводившегося в Кабуле 1-го слета армейских ВИА. Здесь Найля познакомилась с музыкантами из недавно созданной группы "Каскад" и ее руководителем Юрием Стрельцовым. Это был молодой талантливый коллектив, который с большим удовольствием принимался слушателями.
  
  Найля очень удивилась и обрадовалась, встретив своего земляка - подполковника Болата Закиева. Ныне он генерал-майор, заместитель председателя КНБ РК - Директор пограничной службы, а тогда, в Афганистане, работал по линии разведки. В армии есть поговорка - "Земляка увидеть, что дома побывать". Нашлись общие темы для беседы: поговорили о житье-бытье, поделились новостями, Найля рассказала ему о своей работе, подполковник Закиев, разумеется, о своей особо не распространялся. И все же так было здорово пообщаться с ним на родном языке, ведь здесь это случалось нечасто.
  
  Эти встречи, полные впечатлений, позволяли отвлечься от повседневных будней, отдохнуть душой от трудностей и проблем службы, забыть, пусть ненадолго тяготы войны. Они навсегда останутся в памяти Найли.
  
  Говоря о людях, с кем сводила судьба на недолгое время, нельзя не сказать и о тех, с которыми приходилось делить "все тяготы и лишения". Сколько довелось проездить дорог с медсестрой Клавдией Полторак. И опекала она порой, и советами выручала, а то и делом помогала, если хворь какая приключилась. И делала это все, не дожидаясь просьб о помощи. Видела, что она нужна и выручала.
  Так же поступали и офицеры политотдела подполковники Геннадий Арзуманов и Леонид Блинов. Да и вообще, как вспоминает Найля, там, в Афганистане было особое отношение друг к другу. Его-то и вспоминают до сих пор многие из тех, кто служили в составе ограниченного контингента. Люди старались быть настоящими, какими они есть на самом деле.
  
  Особым было там и отношение к женщинам. Мужчины понимали, что в большинстве своем они приехали сюда, чтобы как-то помочь им взять на себя какие-то обязанности, хоть в чем-то облегчить их повседневный труд. Офицеры и солдаты понимали это и испытывали чувство искренней признательности за то, что они здесь, рядом. В небольших гарнизонах, где все хорошо знали друг друга, женщины провожали ребят на боевые операции и встречали… Только не все возвращались живыми и первые слезы, что падали на их безжизненные тела, это были слезы женщин гарнизона, искренне переживавших и скорбящих…
  
  Соотечественники
  
  В Пули-Хумри, где агитотряды неоднократно бывали, располагалась шахта, на которой работали люди разных национальностей, населявших Афганистан. Были здесь и казахи, которых в Афганистане насчитывалось более 60 тысяч. Места их проживания было легко узнать по той примете, что в казахских кишлаках женщины ходили без паранджи. В городе, тем не менее, паранджу одевали и они.
  Когда Найля приезжала в Пули-Хумри и выступала на митингах перед шахтерами, то, будучи одетой в военную форму, не очень-то удивляла этим местных мужчин. И вот однажды она произвела подлинный фурор, приехав на бронетранспортере в платье. Не то чтобы покрасоваться хотелось, просто не было другого платья в тот момент.
  
  Толпа мужчин с восхищенными глазами обступила остановившийся БТР и лишь суровые взгляды автоматчиков, сидевших рядом с Найлей, удерживали их от более смелого выражения своего интереса. Говорить о чем-то с такой публикой было нелегко, да и Найля, видя такой "теплый" прием, не сразу нашлась что сказать. К возгласам удивления стали примешиваться осуждающие крики. В этот момент подошел старик и стал утихомиривать наиболее рьяных крикунов:
  - Что вы показываете на нее пальцами?! Да, она без паранджи. Но она - казашка, а наши женщины никогда ее носили. Понятно? И нечего глазеть, она приехала сюда, чтобы рассказать нам о своей стране, а вы…
  И, не обращая внимания на слегка сконфуженных мужчин, подошел к БТРу и сказал:
  - Дочка, пойдемте к нам домой. Расскажешь моей семье о Казахстане…
  
  Поделившись последними новостями, поговорили о Чимкенте, откуда был родом хозяин дома. Потом старик рассказал Найле о том, как он оказался здесь. Это было еще в годы гражданской войны. Он работал у бая. Времена были неспокойные, будущее неопределенным и пугающим. Когда в Казахстане стала устанавливаться Советская власть, бай бежал за границу и заставил его, вместе с семьей, уехать вместе с ним в Афганистан. Со временем прижился здесь, открыл свой дукан. Жили не очень богато, но в достатке. А тут новая революция, уже местная, апрельская. Опять неопределенность и беспокойство, только теперь уже под старость лет.
  
  - Послушай, - вдруг оживился старик. - Мы-то как-то уже привыкли здесь и решили оставаться и будь, что будет. Но мне хочется, чтобы внучка моя, Равшан увидела Родину, выросла в Казахстане. Жаль, что мы о нем так мало знаем, ни газет, ни книг нет на родном языке. И все-таки у вас там нормальная мирная жизнь, а что здесь будет неизвестно. Только ты мне не говори о том, что тут будет такая же жизнь как в Казахстане. Не будет, я знаю. Потому и прошу - забери Равшан, пусть хоть она будет в безопасности. И на Родине…
  
  Найля ничего не стала обещать, ведь самой предстояло служить еще больше года. К тому же, как потом она узнала, вывезти афганского ребенка, пусть и казашку на историческую родину ей бы не позволили. Единственное, что можно было для них сделать - это привезти газеты и книги на казахском языке, что Найля и сделала. Будучи в отпуске она вместо отдыха закупала необходимую литературу и даже пробовала через ЦК ЛКСМ Казахской ССР организовать более значительное количество газет и книг, но, увы. Комсомол ей в этом вопросе навстречу не пошел. В Союзе не считались с тем, что в Афганистане приходилось бороться чуть ли не за каждого человека, чтобы он был на нашей стороне. А что уж говорить про десятки тысяч людей, тем более соплеменников. Старший лейтенант Талысбаева не могла не учитывать это, да и чисто по-человечески ей было жаль их. Привезла им то, что удалось достать.
  
  Что теперь с теми людьми, стариком-дуканщиком, его семьей, Равшан? Живы ли они ныне, ведь с той поры прошло почти пятнадцать лет. А в стране по-прежнему идет война…
  
  Политика национального примирения
  
  К середине 80-х годов советское руководство пришло к мысли о том, что необходимо заменить Бабрака Кармаля на более молодого и менее пьющего руководителя. Выбор пал на товарища Наджибуллу, возглавлявшего Министерство госбезопасности Афганистана. С одной стороны он как никто другой знал обстановку в стране и весьма трезво ее оценивал, с другой стороны выдвинув на должность Генсека НДПА - правящей партии Афганистана, главу госбезопасности, Генеральный секретарь КПСС Михаил Сергеевич Горбачев возможно надеялся увидеть эдакого афганского Андропова, который начнет наводить здесь порядок.
  
  Однако уже события вокруг его прихода к власти говорили о том, что не все будет так просто. После ухода Кармаля со своего поста в Кабуле произошли массовые беспорядки, которые устроили… женщины. Не разбираясь в тонкостях его политики, они уважали его ораторское искусство. Это и неудивительно, ведь женщины, как известно, любят ушами. Несколько дней длился этот неслыханный для мусульманской страны "бабий бунт". Женщины считали, что Кармаля лишили власти силой и могут даже убить, как Амин - Тараки. Горя "праведным" гневом, они жгли машины и возводили баррикады. Афганское руководство приняло решение ни в коем случае не применять силу для пресечения беспорядков - это бы от нового руководителя большую часть населения Кабула. Вместо этого многие партийные функционеры и наши офицеры политотдела пошли, что называется, "в народ", к бунтующим афганкам.
  
  Найля и ее коллеги пытались их успокоить и призывали к благоразумию. Дело это было непростым и опасным. Мало того, что даже одна рассерженная женщина способна очень на многое, здесь их были тысячи. А, кроме того, они подстрекались к беспорядкам провокаторами, мелькавшими то тут, то там в толпе. Отловить или опознать их не было возможности, так как они кутались в паранджу и прятались в самой гуще людей. В иных местах провокаторы даже стреляли, пытаясь вызвать ответный огонь по толпе, но провокаций удалось избежать. Разумные доводы людей выступавших перед бунтарками, дошли наконец до ума, до сердец афганок и волнения пошли на убыль.
  
  К сожалению, с политикой национального примирения, объявленной правительством Наджибуллы в январе 1987 года, все было не так гладко. Был объявлен мораторий на ведение боевых действий и советское командование старалось по возможности беречь своих солдат и офицеров. Инициатива передавалась войскам афганской армии, наши поддерживали их действия авиацией и артиллерией, проводили небольшие боевые операции местного значения.
  
  В этих условиях на пропагандистов ложилась дополнительная нагрузка - объяснение афганцам цели и задачи политики национального примирения. В этих выходах агитотряд Найли охраняла рота десантников. Столь солидный эскорт объяснялся тем, что наши надеялись предостеречь душманов и заставить их отказаться от всевозможных поползновений. Любыми путями старались в тот период избегать столкновений.
  Как-то попали в трудную ситуацию даже на окраине Кабула. Выехали на автобусе, без привычного сопровождения. Машину оставили на перекрестке, а сами отправились по домам, говорить с горожанами. Те и шепнули: "Бегите, здесь душманы!" Найля до сих пор вспоминает эту пробежку между дувалами, когда они выбирались к своему автобусу. Сзади слышались клацанье затворов и крики душманов, собиравшихся захватить их в заложники.
  
  В другой раз Найля запомнила испуганные глаза товарищей, потерявших ее в одном из кишлаков. А дело тут было вот в чем: у афганцев в дувалах между соседскими домами есть небольшие калитки через которые можно пробираться друг к другу в гости, правда едва ли не на четвереньках. Найля зашла в один дом поговорила с хозяйкой, благо язык дари за год освоила неплохо. Та предложила зайти к соседке и они отправились туда через эту маленькую калитку. Затем уже втроем "пошли" дальше.
  Агиотрядовцы и десантники, ждавшие ее на центральной улице, забеспокоились. Вошли во двор первого дома - Найли нет. Подняли шум, начали "зачистку", а причина беспокойства сидела в семи домах от них в кругу афганок, обсуждая свои женские дела - детей, здоровье, ведение хозяйства. Найля старалась узнать, в чем они нуждаются в первую очередь, и удастся ли организовать здесь женскую организацию, клуб, где они могли бы собираться. Услышав переполох, она спохватилась, и, выскочив на улицу, стала успокаивать своих товарищей. Обошлось… Хотя иной раз когда Найля заходила в дом на женскую половину, прикрытую покрывалом, неизвестно, кто мог встретить ее там. Душманы иногда переодевались в паранджу и устраивали вылазки.
  
  Попытки правительства Наджибуллы и командования ограниченного контингента решить все проблемы мирным путем здесь не всегда удавались. Дело в том, что на Востоке и в частности, в Афганистане, больше уважают силу. Но и на боевые операции, даже самые удачные, порой не приносили ожидаемых результатов. Стоило советским войскам разгромить очередную банду или очистить от душманов какой-то район страны, оставить там представителей местной власти и уйти, как мятежники появлялись вновь и никакое "примирение" не срабатывало. Более того, враг становился более дерзким и наглым. Подтверждением тому стала гибель на окраине Кабула восьмерых советских солдат в карьере, куда они приехали за камнем для строительства. Сюда ездили уже не один год и здесь никогда ничего не случалось. Это и расслабило наших ребят. Они приехали в карьер хотя и вооруженными, но совершенно не думая о том, что их здесь может ждать засада. Впрочем, они были из молодого пополнения и, пожалуй, больше был виноват тот, кто отправил новичков без сопровождения опытного сержанта в пусть и "безопасный" район. Солдаты умерли очень мучительной смертью и фото с их истерзанными телами еще долго висели в части и служили наглядным напоминанием всем, что на войне нужно быть начеку, здесь нет места раслабухе и невнимательности.
  
  В октябре 1987 года многим в контингенте стало ясно, что все наши усилия напрасны - народное правительство все теряло и теряло свою популярность. Найля как-то взглянула на карту Афганистана, где были указаны районы, контролируемые правительством и мятежниками. Преимущество было на стороне последних.
  - Знаешь, Неля, а это соотношение за восемь лет нашего присутствия так и не изменилось, - сказал ей тогда один из офицеров. - Зачем мы здесь, непонятно…
  Эти настроения постепенно стали охватывать все больше и больше военнослужащих контингента. И даже офицеры политотдела, которым по должности положено находить на все ответ, иной раз не в состоянии были это сделать.
  
  Виделось два пути выхода из данного положения. Первый - активизировать боевые действия, перекрыть караванные пути, использовать новые эффективные виды оружия и хорошо подготовленные части спецназа и ВДВ, опираться только на данные своей разведки, а не на информацию афганцев, чаще всего неточную, проводить операции без малонадежных войск Наджибуллы. Результаты были бы налицо, но военные успехи породили бы и массу проблем. Это и гибель своих людей, которых к тому времени и так полегло более десяти тысяч, и гибель афганцев. Это и ставшее непосильным финансовое бремя, так как по существу содержание "шестнадцатой" республики очень сильно подорвало бюджет СССР. Это и политическая изоляция и продолжавшееся международное осуждение Советского Союза за ввод ограниченного контингента в Афганистан многими странами мира.
  
  И был второй выход - уйти. Он и был принят. В 1986 году ушли домой первые шесть полков, в 1989 - ушли все. Но о том, что это случится рано или поздно, многие понимали уже в 1987 году.
  
  Женщины Афганистана
  
  О женщинах Афганистана разговор особый. Ведь Найле приходилось работать в основном с ними. Были среди них такие, которых можно было назвать настоящими революционерками.
  
  Одну из них звали Шафика Разменда. Ее отец при королевской власти был губернатором провинции Кандагар и она всю жизнь принадлежала к знати. Тем не менее, порвав отношения с семьей, она пришла в революцию, и являлась одним из самых активных ее участников. Быть может, этому отчасти способствовало ее имя, что в переводе означает "боец". Благодаря стараниям Шафики, появилась Демократическая организация женщин Афганистана (ДОЖА), с которой наши пропагандисты долго и успешно сотрудничали. В стране, где женщины испокон веков были лишены права голоса, было очень важно увлечь их своими идеями, сделать помощниками в деле строительства новой жизни. Шафика вела работу с активистками организации, объясняла им цели и задачи, стоящие перед ДОЖА, служила ярким примером верности идеалам Апрельской революции.
  
  Была в Афганистане и женщина-генерал, которую звали Сухейла Седдык. Она в свое время закончила в Москве 1-й медицинский институт и работала в Центральном госпитале армии страны. Присвоение ей генеральского звания было скорее политическим жестом, чем признанием ее деловых заслуг. По отзывам наших врачей, обучавших афганцев, врачом она была неплохим, но звезд с неба не хватала. Зато они обильно посыпались ей на погоны, когда было принято решение на отдельно взятой даме продемонстрировать провозглашенное в Афганистане равенство мужчин и женщин. Говорят, против этого возражали очень многие генералы афганской армии, но, увы. К чести Сухейлы следует сказать, что несмотря на свое высокое звание она никогда не кичилась им. Она очень активно занималась общественной деятельностью, являлась, по сути дела, соратницей Шафики Разменды.
  
  Во многих мероприятиях Найле приходилось координировать с ними свои действия и всегда удавалось найти общий язык, даже пускай, поначалу и через переводчика. Называя руководительниц ДОЖА, нельзя не сказать и о тех, кто не входил в какие-то партия и организации, но своими поступками немало помогал делу. Например, женщина по имени Нафиса потеряла на войне шестнадцать своих сыновей. Некого стало ждать к домашнему очагу, но она не замкнулась в своем горе. Ей помогли пережить его те женщины, что всегда были рядом. В благодарность, Нафиса отдала свой большой вместительный дом под женский клуб.
  Были и другие, всех, к сожалению, назвать невозможно. Они тянулись к новой жизни, стремились изменить веками сложившиеся устои. Показателен в этом пример с кабульским домом терпимости. Новая власть решила покончить с этим пережитком прошлого и закрыть заведение. Ну а куда было девать "персонал". Решили создать из них ансамбль народной песни и танца. Поговорили с девушками, многие согласились. Они потом частенько выступали на различных концертах, и всегда все обходилось без каких-то эксцессов и неприятных напоминаний. Правда, однажды устроители мероприятия предложили им, танцуя, спуститься в зрительный зал, чтобы посильней "зажечь" публику, но руководитель ансамбля отказался категорически: "Во-первых, это напомнит им их прежнюю работу с "танцами живота и стриптизом, а во-вторых, не исключено, что не все зрителю смогут вести себя достойно, видя такой номер. Последствия будут непредсказуемы. Мы только-только отучили этих девушек от мысли, что они больше не являются игрушками для мужчин". Танцы в зале не состоялись.
  
  Жизнь женщин в Афганистане очень трудна. В 12-13 лет их отдают замуж, они надевают паранджу и становятся, по существу, тенью мужа. Причем, чуть ли не в прямом смысле, ведь и ходить им положено позади супруга, а никак не под ручку. После двадцати определить на вид, сколько лет афганской женщине, практически невозможно. Виноваты здесь не только климатические условия, но и отношение властей. Достаточно привести только один факт. На весь Афганистан был всего один-единственный родильный дом, да и тот в Кабуле. Когда Найля узнала, что там проблемы даже с пеленками и младенцев заворачивают в лоскуты из солдатских одеял, то вместе с агитотрядовцами обратилась к командованию контингента за помощью.
  
  Надо сказать, что командующий армией генерал Родионов и сменивший его вскоре генерал Дубынин и начальник Военного Совета генерал Щербаков всегда с вниманием относились к просьбам агитотрядовцев. Так было и на этот раз. Им пошли навстречу и выделили для роддома 200 метров ткани, да в придачу еще две стиральные машины. А ведь подобные вещи не предусмотрены в тыловом хозяйстве армии и чтобы добыть их, надо было обладать недюжинной пробивной способностью. И агитотрядовцы старались изо всех сил сделать так, чтобы как-то изменить к лучшему жизнь этих людей, и в первую очередь - детей и женщин.
  Помогали детским садам, школам, детдому "Ватан" ("Родина"), общались и играли с детьми. В иных учреждениях приходилось брать раздачу гуманитарной помощи и подарков под свой контроль. Дело в том, что большая их часть порой оказывалась на базарах. И тогда наши делали просто: привозя сладости, устраивали пир, раздавая детям конфеты, пирожное, соки и многое другое. Также "адресно" стали выдавать им одежду и обувь. Как отличались в эти минуты суровые взоры персонала от счастливых взглядов ребятишек…
  
  Хотелось бы несколько слов сказать и о женщинах, которые в Советском Союзе вышли замуж за афганцев и жили в теперь Кабуле. Они организовали клуб "Соотечественница", где могли пообщаться, узнать вести с родины, а некоторые и получить помощь. Как правило, помогали вернуться обратно. Слишком поздно наши женщины узнавали обо всех "прелестях" афганской жизни - это и непривычные условия, и вынужденное затворничество, и отсутствие культурной жизни. А случалось и так: выходила замуж за удачливого коммерсанта, а его караван ограбили "душманы" и он теперь нищий. Мужья, естественно, старались не отпускать своих супруг, не отдавая детей. А без своего ребенка, какая же мать уедет?
  
  Найле запомнился случай, когда она с товарищами помогала выбраться из такой ситуации женщине по имени Галя. Красивая статная женщина, родом из Донбасса, сколько она проплакала, приходя к ним, как просила и умоляла о помощи. Причем не столько для себя, сколько для дочери. Та родилась у нее светленькой, Галя ее всегда чистенько одевала, а на улице ей нельзя было появиться: афганские дети дразнили ее, называя "Белый медведь" и старались измазать грязью. Дочь росла в постоянном страхе. Отец же не вмешивался, хотя к ребенку и неплохо относился. Правда, узнав о том, что Галя надумала развестись и вернуться домой, он повел себя не лучшим образом. Вопрос приходилось решать чуть ли не на уровне афганского правительства. И все же удалось помочь Галине уехать с ребенком в Союз. Справедливости ради следует сказать, что подобные счастливые случаи были единичными, так как ни наше посольство, ни афганское руководство старались игнорировать эти проблемы. Что стало там с нашими женщинами сейчас, подумать страшно, поскольку талибы ненавидят все, что связано с бывшим Советским Союзом.
  
  Оглядываясь назад, невольно думается, как схожи те проблемы, что решала Найля и ее товарищи с тем, с чем придется столкнуться республикам некогда единой страны через каких-то пять-десять лет.
  
  
Боевые подруги
  
  Женщины ограниченного контингента - тема не очень любимая для журналистов. В то время, когда шла война, более популярными были материалы о боях, о политике национального примирения, о ярких подвигах военнослужащих 40-й армии. Женщины же, естественно, в сражениях не участвовали, а потому оказывались, что называется, за кадром хроники Афганской войны. А между тем ведь и они вкладывали свой труд в общее дело - и радиотелеграфистки, и медсестры, и те, кто работал при штабе. Многие из них не только переболели "традиционным" в Афганистане гепатитом и редкими эпидемиологическими болезнями, но и испытали сильное душевное потрясение. Им не понаслышке знакомо понятие - "афганский синдром". Их, как и офицеров и солдат обстреливали реактивными снарядами, они погибали в сбитых транспортных самолетах и вертолетах. Многие знают цифру 14 520 человек - общее число погибших в Афганистане солдат и офицеров Советского Союза, но не многим известно, что более пятидесяти из них - женщины. И еще две цифры: 200 153 человека было награждено орденами и медалями, 1350 женщин в том числе.
  
  Агитотряды, в которых служило немало женщин, делали свою работу не напрасно. И в том, что были у нас союзники в этой стране, есть и их заслуга. Сколько жизней советских солдат и офицеров удавалось сберечь теми или иными гуманитарными акциями, сказать трудно, а вот об отношении врага к пропагандистам врага свидетельствует следующее.
  
  В Файзабадском полку была всего одна женщина - Ляззат, родом из Узбекистана. Тихая, незаметная с виду, благодаря своим познаниям в языке, она легко общалась с местными жителями окрестных кишлаков, среди которых у нее появилось вскоре много друзей и подруг. Душманы неоднократно пытались убить ее, но к счастью, каждый раз безуспешно.
  
  Ее землячка из Ташкента Мавлюда Мансурова была настоящей находкой для отдела пропаганды. Она тоже знала несколько языков, нравы и обычаи афганцев, что очень помогало в работе.
  
  А каково приходилось нашим женщинам, которые служили в составе контингента. Если афганки уже как-то привыкли и к климату и к скромным бытовым условиям, то сколько стоило нервов и трудов, чтобы приспособиться ко всему этому им, приехавшим из благоустроенных квартир. Например, чего стоила одна поездка по кишлакам Афганистана, даже если нигде не обстреляют. Жара, духота, местами пыль по колено, а при езде она поднимается огромным облаком и трудно дышать. Приедешь с рейда, надо умыться, постирать обмундирование, а вода только после шести вечера, да еще и ограниченное количество. Вот и выкручивайся. Приходилось ложиться спать попозже, а вставать пораньше, дабы привести себя в порядок и выглядеть на должном уровне, ведь женщина в любой ситуации остается женщиной. Они не роптали, делали свое дело и командование, да и многие военнослужащие относились к нам с уважением.
  
  Другое дело, что не все женщины вели себя подобающе. Жизнь есть жизнь, кто-то из них искал здесь свою судьбу, кто-то продолжал доафганский не больно праведный образ жизни. Одних понимали, другим приклеивали соответствующие ярлыки - "чекистка", но не от слова ЧК, а от слова "чек". Никто не показывал пальцем на соседку Найли, холостячку, жившую через стенку, несмотря на то, что она каждый вечер водила к себе молодого лейтенанта. Найля до сих пор со смехом вспоминает, как во время любовных баталий у соседей у неё падали с полки книжки. Наутро Найля пыталась устроить разнос соседке, но та обнимала и с виноватым видом просила прощения у Найли:
  - Зайчик, ну извини, я в последний раз, я больше не буду.
  
  "Послeдний раз" был не последним, но подобные пары нередко уезжали из Афгана мужем и женой. А была одна дама - любительница зам. по тылу. Она сошлась с одним из них сразу по приезду, не обращая внимания на то, что он был женат, и что в глаза и за глаза говорили ей о ее корыстности. Не обременяя себя муками совести, дама в полной мере пользовалась благами, которые предоставляло положение "друга" до той самой поры, пока он не уехал по замене в Союз. Когда в их бывшее "семейное гнездышко" вселился новый зам. по тылу, женщина не удосужилась даже забрать оттуда свои вещи и лишь для вида пожила первое время отдельно. На вопросы подруг, почему она не переезжает на старое место, та отвечала отговорками. А вскоре она завоевала сердце заменщика и вернулась на прежнее место.
  
  Рассказываем мы об этом с целью показать, что женщины в контингенте были разные, но нельзя по некоторым, не самым лучшим из них, создавать мнение для чего они ехали туда. Не так много их было и не они определяли облик женщин-военнослужащих 40-й армии. И не о них хочется вспоминать, а о тех, кто ехал не за приключениями, а чтобы помочь своей работой нашим мужчинам в их нелегких ратных буднях.
  
  
Прощай, Афган!
  
  И снова Кабульский аэродром. Хотя за спиной два напряженных года, а вот сейчас у трапа самолета, который увезет домой, казалось, что пролетели они как один день. Друзья и подруги, ставшие за это время родными, кишлаки и города, памятные поездки, обстрелы, праздники и торжественные мероприятия и многое, многое другое, все это проносилось сейчас перед глазами ярким цветным калейдоскопом.
  
  Душа переполнялась противоречивыми чувствами. И радовалась - ведь смогла, выдержала, не подвела, справилась! Работала, как могла, старалась. Ее ценило руководство, уважали товарищи по работе, с ее мнением считались. А ведь нелегко было этого добиться, начиная работу едва ли не с нуля, с более чем скромной подготовкой, состоявшей из нескольких инструктажей. Приятно было сознавать, что тебе по плечу любая задача, что ты оказалась достойна высокого доверия. Было радостно и легко - бремя ответственности больше не давлело, она осталась жива и возвращалась домой - что могло быть прекрасней?
  
  А с другой стороны - необъяснимая грусть. Хотя почему необъяснимая? Каких-то два-три часа полета и ты покинешь эту страну, где остались два самых ярких года в твоей жизни; людей, с которыми пришлось перенести немало тягот и лишений, города и кишлаки, которые помнишь по тем или иным событиям. Жаль было расставаться со всем этим, лишаться тех особенных человеческих отношений, сложившихся здесь, терять это привычное чувство единой команды. Казалось, что-то не доделала, что-то очень важное, но, перебирая в памяти свой ежедневник, исчерченный надписями "Что сделать сегодня", все вроде выполнено, ничего не переложила на свою заменщицу. Ей, кстати, в отличие от Найли, было полегче, так как ее около года серьезно готовили в Москве. И, тем не менее, начальник Талысбаевой майор Марков очень просил:
  - Нелечка, передай ей все свои связи...
  
  Легко сказать - "передай". Это же не документы - сдал-принял, расписался, а живые люди. К каждому был нужен особый подход. Нельзя же привести человека, которого ты знаешь всего неделю к своему товарищу и сказать: "Дружи и общайся с ним, как со мной. Он такой же, как я". И все же Найля старалась всеми силами помочь своей заменщице, дабы та поскорей вошла в курс дела. Отчасти это было и в ее интересах - быстрее научишь, быстрее вернешься в родной город Алма-Ата. А, кроме того, это было ее привычкой - доводить любое дело до завершения. И вот даже сейчас, за несколько минут до взлета нет-нет да и мелькала мысль: "А все ли сделал, не забыла ли чего?".
  
  И видя ее встревоженный взгляд, друзья и подруги говорили:
  - Неля, не переживай, все будет нормально. Спасибо тебе за все...
  - И вам спасибо... Я вас никогда не забуду...
  
  А дальше - слезы, прощальные объятья и долгожданный путь в Союз.
  
  
Д о м а
  
  Еще в Кабуле Найле предлагали должность подполковника в Москве. В связи с продолжавшейся в Афганистане политикой национального примирения нужны были специалисты по контактам с местным населением, тем более имеющим опыт службы в этой стране, чтобы готовить кадры пропагандистов для политотдела 40-й армии. Предложение было заманчивым, но Найля после четырех с лишним лет службы вдали от дома предпочла вернуться в Алма-Ату. Тем более, что отслужившим в Афганистане предоставлялась возможность выбора места, где бы они хотели служить дальше.
  
  И вот вместо Москвы она приезжает в Алма-Ату. Радостная встреча с сыном, не отходившим от нее весь вечер. Мама, утирая слезы, сказала:
  - Найля, как ты похудела. Прямо прозрачная... Ну ничего, мы это поправим.
  И, будучи человеком слова, принялась откармливать ее домашними вкусностями.
  
  В управлении кадров КСАВО, куда Найля прибыла для дельнейшего определения, ей не очень обрадовались:
  - Алма-Ата - не резиновая! Что вы все сюда рветесь?
  Напоминание о том, что у нее за плечами Афган только подлило масла в огонь:
  - Да вас, "афганцев", тысячи! Где здесь всех разместишь? Езжайте в Талды-Курган, тут недалеко...
  - Но я имею право служить, там, где выбрала...
  - Здесь не базар. Не нравится - увольняйтесь!
  
  Почти четыре месяца ходила старший лейтенант Талысбаева в кадры, но ответ был отрицательным. После одного из разговоров на повышенных тонах она вышла в коридор и не сдержала слез.
  - Что с вами? - остановился рядом с нею незнакомый генерал.
  - Ничего, все в порядке.., - смутилась Найля и хотела пройти, но генерал спросил:
  - А Вы откуда?
  - Из Кабула...
  - Пойдемте со мной...
  
  Оказалось, этот генерал был членом Военного Совета округа. Спустя минуту, в его кабинете Найля рассказывала о своих проблемах, а через десять минут здесь стоял кадровик.
  - Надо помочь старшему лейтенанту, - со значением в голосе сказал хозяин кабинета и неприступный кадровик сдался:
  - Найдем что-нибудь, товарищ генерал-майор.
  - Не "что-нибудь", а приличную должность. Человек справлялся с подполковничьими обязанностями, а вы ему - "что-нибудь"... Найдите и доложите мне о результатах.
  - Есть, товарищ генерал-майор.
  
  Проблема, решение которой затянулось на четыре месяца, была решена за несколько минут. Генерал расспросил ее о службе, о семье и, прощаясь, пожелал удачи в дальнейшей службе.
  А Найля, выйдя от него, подумала: "Сколько разных людей доводилось видеть за годы службы, а все же хорошие встречались чаще. И встречались они в тот момент, когда больше всего были нужны. Что это, простое везение? А может счастливая судьба?"
  
  Ей нашли должность в Московском районном военном комиссариате города Алма-Ата. Правда, исполнив это, кадровики отыгрались в другом, задержав Талысбаевой присвоение звания "капитан" на два срока. Да это ладно. Главное, удалось устроиться в родном городе, где в воспитании сына очень помогала мама. Позднее устроила личную жизнь, выйдя второй раз замуж и родив дочь. Муж тоже военный и не удивительно, что и сын избрал профессию военнослужащего, ныне учится в военном училище.
  Афган отпустил Найлю не сразу. Долгое время не покидало чувство, что кто-то крадется сзади, были очень неприятны пристальные взгляды. Просыпалась среди ночи и долго не могла уснуть от нахлынувших воспоминаний. Тяжело это было переносить: и сама мучилась и близкие очень переживали.
  
  В 1989 году Найлю направили в госпиталь в Солнечногорске, что под Москвой. Хорошие условия, надлежащее лечение, особенно сеансы гипноза, позволили ей в большей степени избавиться от того состояния, именуемого "афганский синдром". Невольно подумалось, что пройди реабилитацию в подобных заведениях все, кто возвращался из Афгана с ворохом местных экзотических болезней, ранениями и увечьями, расшатанной нервной системой, то многие из них смогли бы найти успокоение и свое место в нашей жизни. Может, тогда не гибло и не умирало бы "афганцев" сейчас больше, чем во время войны. Для сравнения, наша республика Казахстан в 1979-1989 годах потеряла в Афганистане 749 человек погибшими и 26 пропавшими без вести. За одиннадцать лет, прошедших после войны, погибло и умерло от болезней и ран более тысячи "афганцев". Такая вот грустная арифметика...
  
  Найле в этом отношении повезло больше. Помогли те люди, что были рядом, а главное - был и есть в ней тот внутренний стержень, что позволяет держать себя уверенно, не взирая ни на какие невзгоды. Плохо, когда в человеке этого нет - он сразу сгибается, сникает под ударами судьбы, а иные уже и не находят сил, чтобы распрямиться. Найле помогла любовь близких людей - детей и мужа, уважение и поддержка со стороны сослуживцев.
  
  В 1988 году ее пригласили принять участие в передаче "Солдатские дороги", проходившую 23 февраля во Дворце имени Ленина. Здесь произошла одна интересная встреча. Дело в том, что сюда была приглашена еще одна женщина, служившая в Афганистане. Найля читала о ней в газете "Труд". Материал был очень громким - его героиня утверждала, что она была едва ли не единственной женщиной-военнослужащей в Афганистане. Найля хотела поговорить с нею, расспросить о том, где она служила, но та отвечала неохотно и односложно, путалась в названиях афганских городов и кишлаков. Это насторожило.
  
  Неприятное впечатление усилилось после того, как она, напросилась выступать перед собравшимися на казахском языке, стала говорить с ошибками. По залу прошел недовольный гул, который не стихал до самого завершения выступления. Периодически стали раздаваться крики: "Хватит!", "Не позорьтесь!". Скомкав свою речь, она уступила место за трибуной Найле.
  
  Поначалу ей было тяжеловато говорить перед раздраженной аудиторией, но постепенно люди прислушивались к тому, что она говорила, а Найля замечательный рассказчик, и завершила она свое выступление под настоящие овации, которым позавидовал бы и иной генеральный секретарь. Простые искренние слова человека, который хорошо знает все, о чем рассказывал, были понятней и ближе для людей, чем выдуманные сказки. Народ, который не обманешь, сразу понял, кто есть кто...
  Позднее выяснилось, что женщина, выступавшая перед Найлей, никогда не была в Афганистане. Правда, благодаря своей настойчивости и саморекламе, ей удалось пробить себе льготную квартиру, в то время, как настоящие ветераны войны по прежнему стояли в бесконечной очереди на жилье. Но не только за это не любят "афганцы" подобных "оборотней", а еще и потому, что люди, присваивающие себе чужие заслуги, минимум непорядочны. Чаще всего это мошенники, не пойманные в свое время за руку. Порой это люди, отсидевшие за различные преступления и пытавшиеся поднять свой социальный статус "липовыми" заслугами. Проблема в том, что они вновь "отличались" какими-то неблаговидными делами, только грязное пятно ложилось уже не только на их имя, но и на всех "афганцев".
  
  Последним особенно ярким впечатлением от событий, связанных с Афганистаном, стало для Найли вручение ей афганского ордена Славы III-й степени в 1989 году. Награда нашла ее на родине спустя два года после ее возвращения.
  
  Прошло более десяти лет. Ныне майор Талысбаева Найля Каримовна служит в Бостандыкском районном военном комиссариате. И когда у нее спрашивают, жалеет ли, что была в Афганистане, она отвечает: "Hет. Да, порой было невыносимо трудно и очень страшно, и все же это были два самых ярких года жизни. Это была пора больших и интересных дел, пора значительных событий и встреч, пора искренних дружеских отношений, которых так иногда не хватает в повседневной жизни."
  
  И еще. Так уж получилось, что она была в Афганистане в штабе 40-й армии единственной женщиной-офицером казашкой по национальности. Без ложной скромности стоит сказать, что свою работу выполняла на должном уровне, поведением своим не уронила чести женщины и офицера. Она гордится тем, что, представляя в Афганистане свой народ, не подвела этого высокого доверия!
  
   afgan.kz/vet/nailja4.htm
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - другая газетная публикация о Найле (Неле) ТАЛЫСБАЕВОЙ поставлена в "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 20-я (N 221-230)"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt9c.shtml#221 - А.С.
  
  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Найли (Нели) ТАЛЫСБАЕВОЙ находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.
  
  (3) - фотоальбом "Файзабад, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Ляззат находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/7.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

42. Газета "Марийская правда" от 11 мая 2010

  
  
Жаркие афганские дни
  
  
  
 []
  
  Вера ПАВЛОВА
  
  
  30 лет назад Вера Павлова работала в Афганистане главной медсестрой госпиталя.
  - При слове "Афганистан" сердце не замирает?
  - Да как же! Нынче специально поехала к дочке в Йошкар-Олу, когда была премьера фильма "Кандагар". На три часа дня билетов не достали, так разве не пошли аж на 11 вечера! Очень хотелось увидеть знакомые места.
   - Фильм понравился?
   - Как вам сказать... Сказка! Я прекрасно помню очень красивый аэропорт в Кандагаре - американцы строили. А увидела совсем не то. Ну, сказки тоже нужны, наверное...
  
  После Йошкар-Олинского медучилища Веру Павлову распределили в Параньгу. Там она работала и вакцинатором в детской консультации, и в медпункте, и в поликлинике, и в инфекционном и терапевтическом отделениях больницы. После семи лет в должности главной медсестры ЦРБ решила вернуться на родину - в Трехречье Килемарского района. А главврач не отпускает - виданное ли дело такими ценными кадрами разбрасываться?
  Вот Вера Петровна и надумала "схитрить" - отправиться в Килемары через ... Афганистан, где к тому времени уже год находился ограниченный контингент наших войск. В военкомате заявление приняли - в афганских провинциях разворачивались военные госпитали, медперсонал был нужен.
  - В январе 1980-го прибыли в Куйбышев, - вспоминает Вера Петровна. - Там формировали коллектив госпиталя, распределяли должности. Меня назначили главной медсестрой. Потом 10 суток ехали эшелоном до Кушки, где пересели на санитарные машины и отправились в Шиндан - одну из основных баз наших войск. Конечно, мы знали, что там - война, знали, что погибают, но об этом тогда почему-то не думалось.
  Практически на пустом месте развернули палаточный госпиталь и первый год жили в таких походных условиях - в палатках и лечили, и оперировали, и спали. На второй год построили здание госпиталя.
  - В страшной жаре, к которой мы не привыкли (до 60 градусов в тени!), - рассказывает Вера Петровна, - наши солдаты очень страдали от дизентерии, малярии, гепатита, трехдневной и тропической лихорадки - по 600 человек лечилось в инфекционном отделении! С февраля до ноября - ни капли дождя. Так что когда меня потом спрашивали, что было самым сложным в Афганистане, я говорила: климат! Операции, перевязки, лечение воспринимались как трудная, но обычная работа, а вот эта невыносимая жара, перепады температуры, когда днем ходим в платьях, а ночью - в зимнем пальто...
  
  Случалось, медики не выдерживали - уезжали домой, остальные приспосабливались. Расположение госпиталя, видимо, так хорошо охранялось, что никаких боевых действий на этой территории не велось, риск для жизни персонала сводился к минимуму, никто из тех, с кем вместе работала Вера Павлова, не погиб.
  
  - Через два года я вернулась из Афганистана в Союз, приехала к маме в Трехречье, и она мне сказала: "Больше я тебя никуда не отпущу!", - улыбается Вера Петровна. - С тех пор я здесь. Месяц отдохнула после войны, два месяца поработала в Килемарской больнице и ушла в декретный отпуск. Замуж? Нет, замуж так и не вышла. Отец моей дочки не знает, что она родилась. Война...
  
   Вера Петровна только год на пенсии, а до этого много лет отработала в хирургическом отделении Килемарской больницы. Каждый день пешком или на велосипеде - три километра от своей деревни до райцентра и обратно - отличная зарядка! А шесть лет назад она еще начала обливаться холодной водой: утром в любую погоду бежит к колодцу и - хлоп ведро ледяной воды на себя! Уж не знаю, что тому причиной, но Вере Петровне ее возраста точно не дашь.
  Односельчане свою "фельдшерицу" уважают за отзывчивость: никогда не откажет в медицинской помощи. Живет она сейчас одна - мама умерла четыре года назад, дочка Галина с семьей в Йошкар-Оле.
  Воспоминания о той войне уходят все дальше и дальше. Близкие подруги по Афгану оказались за границей: одна - в Украине, вторая - в Таджикистане. Писем не шлют. Но слово "Афганистан", произнесенное с экрана телевизора, заставляет отложить дела - такую память не сотрешь навечно.
  
  Автор: Ольга Бирючёва (Килемарский р-н)
  
   marpravda.ru/news/society/2010/...
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Веры находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

43. Газета "Советская Чувашия, 18 апреля 2006 г.

  
  
Афганский синдром
  
  "Где я? Что я здесь делаю?" - первое, что пришло тогда в одурманенную лекарствами и горячкой голову 22-летней Алевтины. Еще несколько недель назад она спокойно работала медсестрой инфекционного отделения одной из чебоксарских детских больниц, по выходным ездила к маме в деревню Кудеснеры Урмарского района, ходила на танцы. А сейчас слышит далекое грохотанье "Града", шум вертолетов, рев машин, вдыхает раскаленный воздух Кабула.
  
  Девушка осмотрелась: в большой армейской брезентовой палатке тесными рядами стояли двухъярусные кровати. На них лежали люди: не военные, обычные, гражданские. Такие же, как и она, простые советские труженики - медики, строители, инженеры, повара, - рванувшие в 80-е годы в Афганистан помогать нашим воинам-интернационалистам.
  
  Что толкнуло ее на такой шаг? Ответ прост: первая любовь. "Я рассталась с парнем, - вспоминает Алевтина Петрукова. - Шла, не глядя, по городу и плакала. А когда, наконец, подняла глаза, увидела, что стою перед военкоматом. На двери объявление: "Проводится набор специалистов для работы в военных частях". Заявление написала не задумываясь".
  
  Вот только романтикой в чужой стороне и не пахло. Чебоксарскую девушку сразу же направили в военный городок на окраине Шинданда – в инфекционную реанимацию. Нагрузки, говорит, были неимоверные. “Если на гражданке на одну реанимационную медсестру по правилам полагается трое больных, то там я выхаживала по пятнадцать. Работали без сна. Держались на кофе”, – рассказывает Алевтина Петровна. Тиф, малярия, гепатит, гнойные осложнения огнестрельных ран – вот с чем боролась она в Афганистане. Благо лекарств у советских медиков было достаточно.
  
  Однако от опасных инфекций не уберегся почти никто. Был случай, когда дежуривший врач, заметив, что Алевтина что-то очень бледна, после беглого осмотра заявил: “Дорогая, еще два часа, и вы умрете. Брюшной тиф. Срочная госпитализация!” Но девушка упрямо отказалась: “Я должна еще больным процедуры доделать, документацию сдать. Тогда и лечите”.
  
  Сделав последний укол, она, наконец, сама легла под капельницу и тут же потеряла сознание. На пять суток. Прошел не месяц и не два, прежде чем Алевтина встала на ноги. Пышущая здоровьем девушка превратилась в тростинку. Но контракт, несмотря ни на что, продлила. Многое в чужой стране ей пришлось по душе. Особенно весна в горах. “Это эйфория красок! Один склон ярко-лиловый от диких ирисов, другой – алый от маков, третий желтый. Зелень буйствует. На календаре 23 февраля, а мы с девчатами уже загораем. Но с мая начинается настоящее пекло. Все живое превращается в камень и песок. Воздух нагревается до 75 градусов”, – вспоминает Алевтина Петровна.
  
  Листая старый фотоальбом, она остановилась на одном снимке: в вечернем платье она стоит в окружении загорелых мужчин в военной форме и с гитарами. Это гарнизонный ВИА “Сюрприз”. Алевтина была его солисткой. “Попала в ансамбль случайно, буквально через неделю после приезда в Шинданд. Просто когда я нервничаю, начинаю мыть полы, ну и напевать что-нибудь под нос. А на новом месте я жутко переживала, – улыбается собеседница. – Моя соседка по комнате рассказала о поющей новенькой руководителю “Сюрприза”. Через месяц мы уже выступали на городском стадионе перед афганцами. Что интересно, у них женщины сидят на одной стороне трибун, а мужчины на другой”.
  
  Поразили нашу землячку и другие особенности национального быта. В одном доме роскошь могла соседствовать с глубокой нищетой: нет электричества, но на глиняных полах дорогие ковры; на очаге варится рис “без ничего”, а рядом играет настоящий японский магнитофон на батарейках. Впрочем, в афганском городе она бывала лишь два-три раза – с разрешения коменданта гарнизона и в сопровождении вооруженной охраны. Хотя пользоваться оружием умела. Каждый житель городка, будь то пекарь или парикмахер, проходил занятия по стрельбе. “Тренировались в горах. Все мы были предупреждены о том, что душманы крадут людей. Поэтому за пределы госпиталя почти не выходили”, – говорит Алевтина Петровна.
  
  Вернулась на родину только через два с половиной года. "Багаж" привезла тяжелый: почти 4 тысячи рублей, ослабленное болезнями здоровье и ночные кошмары. Деньги, предназначенные для учебы в вузе, почти сразу же “сгорели” во время дефолта. Здоровье за эти годы лучше не стало. А кошмары преследуют до сих пор. “Реанимация есть реанимация. А “афганский синдром” не просто медицинский термин”, – задумчиво произносит собеседница.
  
  Любимая работа и комната в коммуналке – все, чем богата сегодня Алевтина Петровна. Она врач-инфекционист детской городской больницы N 2. Создать семью ей пока не удалось. Но одинокой она себя не считает: “Мои дети – это мои маленькие пациенты. А свою вторую половинку я обязательно еще встречу”.
  
  Н. ТИТОВА
  
  Отсюда: http://www.liga-press.ru/news/history/1145373375
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Алевтины находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

44. Газета Ren TV Киров, 15 февраля 2012

  
  
В день 23 годовщины вывода советских войск из Афганистана памятные медали нашли своих героинь
  
  Надежда Симонова(1) уехала в Афганистан по комсомольской путёвке. Работала лаборантом в госпитале под Кабулом. В свои 22 года она прекрасно понимала, как нуждаются русские бойцы в помощи. Перед отлётом раздумий не было ни на секунду. Афганистан никому не дался просто, даже вольнонаёмные ощутили суровость той войны.
  
  К сожалению, три года назад, когда выдавали юбилейные медали, Надежда и другие вольнонаёмные остались без заслуженных наград. Они проходили не по спискам военкоматов, поэтому их имена и фамилии разыскали не сразу.
  
  По словам награждённых, весьма приятно, что их труд по достоинству оценили. И пусть работа вольнонаёмных женщин была не на линии огня, они также с лихвой отдавали долг Родине на чужой и враждебной земле.
  
  
   []
  
  
   []
  
   Автор - Роман Фоминых
  
  Новости
  No Гранд ТВ
  При полном и частичном использовании материалов ссылка с указанием адреса www.rentv-kirov.ru - обязательна!
  http://www.rentv-kirov.ru/news/show/3255
  
  
  Прислала ветеран афганской войны Анна МОРОЗОВА (МИЩЕНКО) из г. Киров(2)
  
  ___________________________________________________________________________________
  
  (1) - военные фото Надежды СИМОНОВОЙ (ТИТОВОЙ) поставлены в фотоальбоме "Кабул, фoтоальбом N 4"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/23.shtml#61 - A.C.
  
  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Надежды СИМОНОВОЙ (ТИТОВОЙ) находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - A.C.
  
  (3) - Надежда СИМОНОВА (ТИТОВA) упоминается в "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 27-я"
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt9n.shtml#293b - A.C.
  
  
  
  
  

45. БезФормата.ру Киров, 15 февраля 2012

  
  
В Кирове отметили День памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества
  
   15 февраля 1989 года последняя колонна советских войск была выведена из Афганистана. Через эту войну прошли более 2,5 тысяч воинов-кировчан и 200 вольнонаемных граждан нашего города. Многие их них удостоены наград Родины и Демократической Республики Афганистан. С достоинством и честью это суровое испытание выдержали и женщины
  
  15 февраля в клубе ветеранов состоялось чествование женщин - ветеранов войны в Афганистане. Кировчанок поздравили глава города Владимир Быков и председатель Кировского областного отделения всероссийской общественной организации ветеранов 'Боевое братство' Владимир Мышкин.
  
  
   []
  
  
  'Говорят, у войны не женское лицо, - сказал Владимир Быков. - Но на вашу долю выпал Афганистан. Вам удалось выжить, выстоять, сохранить в сердцах доброту и участие, остаться красивыми. Ваша работа, ваша служба - это подвиг. Наверное, еще больший, чем мужской подвиг на войне'.
  
  В этот день нашли своих обладателей и юбилейные медали '20 лет вывода советских войск из Афганистана'. Их вручили тем женщинам - ветеранам войны в Афганистане, кто по тем или иным причинам не смог получить их в юбилейный год.
  
  Война в Афганистане унесла жизни 86 кировчан, но их имена не забыты. На зданиях учебных заведений, в которых учились ребята, устанавливаются мемориальные доски, их именами называют улицы, для подрастающего поколения проводят спортивные состязания, посвященные их светлой памяти.
  
  Вот и сегодня у памятника воинам-кировчанам, погибшим в войнах и локальных конфликтах, кировчане вспомнили своих навернувшихся товарищей, мужей и сыновей и почтили их память минутой молчания. 'Каким бы ни было отношение общества к сложным периодам истории нашей страны, никто не вправе ставить под сомнение доблесть, верность присяге, готовность к защите интересов Родины, проявленные советскими солдатами, офицерами и вами', - отметил глава города Быков.
  
  http://kirov.bezformata.ru/listnews/pamyati-o-rossiyanah-ispolnyavshih-sluzhebnij/2929805
  
  
  Прислала ветеран афганской войны Анна МОРОЗОВА (МИЩЕНКО), Шиндандт, жена советника, бухгалтер вертолётной эскадрильи, 1986-1988; в/ч пп 65235 (302-ОВЭ) 1986-1987 (1)
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - военные воспоминания Анны МОРОЗОВОЙ (МИЩЕНКО) поставлены в "Пoчeму мы пoехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 1-я"
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/0011.shtml#2 - A.C.
  
  (2) - Анной МОРОЗОВОЙ (МИЩЕНКО) написан текст "С автоматом над кроватью, патронами под ней и с гранатой в сумочке", поставленный
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/0012.shtml - A.C.
  
  
  
  
  

46. Газета "Волжская комунна" N 150 oт 17.08.2002

  
  
Очень трудное счастье
  
  
  
 []
  
  
  
 []
  
  
   ...Они всегда вместе. Застенчиво улыбающийся великан. Костя и решительная, волевая Татьяна - она кажется маленькой и хрупкой рядом с мужем. Они всегда вместе - с того самого памятного 1982, 'афганского' года, положившего начало их счастью.
  
  Таня родилась и провела детство в Белоруссии. Окончила химико-технологический техникум. По распределению уехала в г. Солигорск, работала инженером отдела оборудования электро-технического бюро.
  
  Однажды Татьяне предложили поехать РАБОТАТЬ в Афганистан. О войне она не знала. По телевидению показывали сюжеты только о нашей помощи братскому народу: строим детсады для афганских ребятишек, школы. И потому Таня поинтересовалась: 'Где же мне среди восточных людей жить в юрте, что ли?' В ответ: 'Будешь жить в воинской части'. Интересно получалось: наших солдат там нет, а воинская часть - есть. Но Таня восприняла это как само собой разумеющееся, слишком велико было доверие ко всему, что происходило с дозволения партии и решений советского правительства.
  
  Вскоре пришла и на неё разнарядка: должность начальника дизельной электростанции. Документы оформили в кратчайшие сроки, деньги на дорогу выплатили. Не насторожил даже звонок матери: 'Нас проверяет КГБ! Что случилось?'. Воспринималось как должное: все-таки за границу ехать...
  
  От Минска до Ташкента Таня летела самолётом. В Ташкенте - пересыльный пункт. Запомнился надрывно кашлявший солдат, топивший 'буржуйку'. 'Он из Афгана, вот сюда служить и послали', - говорили. Почему Афган из географического названия превратился в диагноз, размышлять было некогда: прибыл самолёт на Кабул.
  
  Самолёт оказался грузовым. Среди бочек жира и говядины разместились Таня и целый ансамбль ПриВО, в котором не оказалось ни одной женщины. Первое, что увидела при приземлении Таня, - горы и песок, много песка и... тишина.
  
  Таня ждала своей участи в палаточном городке. Сначала, если не считать льда в умывальниках вместо воды (был декабрь), все шло неплохо. Даже фильмы привозили, на большом экране показывали. Иллюзии Тани растаяли, когда по этому самому экрану однажды открыли стрельбу...
  
  В городке появлялись незнакомые люди. Перекидывались страшными фразами: 'Сегодня пятерых ребят потеряли...' 'Из рейда', - объясняли Тане умудрённые опытом местные. Что такое рейд, становилось понятно без слов. Так прошла неделя, показавшаяся годом. Наконец объявили: 'В Кандагар'. Вместо 'до свидания' услышала 22-летняя девушка горячие слова сочувствия. Поняла: там ещё страшнее.
  
  В Кандагаре Таню привезли в лётную часть и определили в женский модуль. Там уже жили другие молодые женщины: повара, продавцы, бухгалтеры. 'Солдат мало было, все офицеры, - рассказывает Таня. - Были 'Ми-24, Ми-6', 'Ми-8', истребители 'Су'. Рядом десантно-штурмовая бригада, пехота, госпиталь... И все время обстрелы. Раз миной подорвали наш модуль, одна девушка погибла, двум лицо изуродовало, им пластические операции делали. Погибали, а ведь все молодые. Стариком считали командира полка - ему 50 было'.
  
  Однако люди есть люди. Опасность перестаёт ощущаться, если угрожает постоянно. Молодёжь работала, ходила в клуб - к ним приезжали выступать Л. Зыкина, И. Кобзон, Э. Пьеха. Общались, дружили. Таниным лучшим другом стал Костя Павлов. Ему она могла доверять, могла поделиться радостью и спросить совета в трудной ситуации.
  
  ... Самарец Костя окончил Самарский речной техникум, после чего его и призвали в армию. Прошёл обычный тогда для многих военный маршрут: учебка в Уфе - Ташкент - Кандагар. В Кандагаре Костя охранял аэродром и другие объекты. Чинил машины, электроплиты, кондиционеры. Ездил в командировки в Шинданд, Кабул. Прослыл прекрасным механиком, и командир уговаривал его остаться после 'срочной'. Рядовой Павлов наотрез отказывался. Он ещё не знал, что через какие-то полгода изменит своё решение. Что среди треска постоянных обстрелов он услышит нежный голос с лёгким белорусским акцентом. И останется, чтобы сначала вдвоём с Таней обрести своё счастье, а затем - также вдвоём - лицом к лицу встретить беду.
  
  ... Однажды неприступная красавица Таня в шутку спросила: 'Костя, за мной двое ухаживают, кого же мне выбрать?' 'Третьего', - ответил ей Костя. Так оно и вышло!
  
  В 1984 году у Кости закончился срок службы. У Татьяны оставался по контракту ещё год Взяли отпуск, уехали сначала в Самару. И в загс: распишите нас! Но в загсе придрались: был бы, мол, у вас отпуск на три дня - пожалуйста, а так - ждите месяц! Ждать не стали, уехали в Белоруссию, там не придрались. В том же году вернулись в Афган.
  
  Последний 'афганский' год во время обстрела аэродрома Костя был контужен. После этого здоровье стало резко ухудшаться, мучили постоянные головные боли. К врачам во время службы практически не обращался: 'Там ребят без рук-без ног привозят, а я что?' Перенёс микроинсульт. Держался.
  
  Как ни старались молодые, вместе уехать из Афгана не удалось. Таню отправили в Союз на полгода раньше. Костя писал письма каждый день. Если почта задерживалась, Таня получала до десяти писем в один день. Позднее Костя изобрёл ещё один способ преодоления границ и расстояний. Он записывал свой голос на магнитофонную плёнку, тщательно сворачивал её и отсылал в конверте. Ровно через полгода он постучался в дверь Таниного дома: с чемоданчиком в одной руке и огромным букетом в другой.
  
  В Солигорске прожили до 1989 года, родились Андрей и Женька ('мои телохранители!' - гордо заявляет их отец). Несмотря на тяжкую болезнь, Костя решился, как и многие тогда, уехать с семьёй на Север, в Якутию, заработать на кооперативную квартиру. Таня устроилась начальником смены дизельной электростанции. Костя работал на бульдозере.
  
  Константин в те годы увлекался фотографией. Перебираем огромные 'полотна', потрёпанные, пожелтевшие. Виды родной Самары. Из нескольких больших фотографий составлена целая панорама самарской набережной. Афган: Костя с оружием, Таня что-то шепчет на ухо местному лохматому Тузику. А вот и унылые картины Севера: тундра, посёлок, бараки. 'Нехитрая! География жизни советского человека. Мирно, тихо, застывшие, слегка отчуждённо. Приятие того, что дано. С философской уверенностью: и это пройдёт. С надеждой: будет лучше, светлее. Фотографии в ожидании счастья. Как оказалось - накануне беды.
  
  Не суждено было сбыться мечтам Тани и Кости. Страшно напомнила о себе афганская рана: внезапно Костя, кормилец, глава семьи, свалился с инсультом. Почти полная потеря возможности говорить, постоянные приступы... Инвалидность второй группы, причём 'по общему заболеванию'. С Афганом, о котором к тому времени уже говорилось открыто, врачи произошедшее с Костей не связывали.
  
  Семья уехала в Самару. Поселились в маленькой квартирке Костиных родителей. Жить на нищенскую пенсию по инвалидности семья не могла - Таня стала браться за любую работу. Решили собирать документы, подтверждающие 'афганскую' контузию. На запросы им не отвечали, из Солигорска даже заявили, что Костя 'никогда не состоял на учёте'... Об этих мытарствах узнал Андрей Мастерков, председатель Самарской региональной организации общероссийской общественной организации инвалидов войны в Афганистане. Вплотную занялся проблемой. И дело, которое длилось 10 лет, завершилось в неделю! Позднее Павловы вошли в Совет организации, чтобы помогать другим 'афганцам', попавшим в аналогичные обстоятельства.
  
  ... Я смотрю на людей, научившихся преодолевать все невзгоды. На страдающего от летней жары Константина. На измученную тяжёлой работой Татьяну. На их подросших сыновей. И понимаю, что они... счастливы. Потому что они - вместе. В горе и в радости. Они умеют радоваться, в их тесном доме уютно, а ребятишки возятся с разной живностью 'Зверья у нас всегда куча', - смеётся Татьяна. Вот по ковру гордо гуляет водяной черепашонок. Кроха есть ягоды и терроризирует несчастного красавца-кота: любит подкрасться и укусить его за ухо.
  
  ... В шкафу за стеклом - четыре иконы. Святых Константина, Татианы, Андрея Первозванного и мученика Евгения. Берегут четырёх людей, которые смогли сохранить своё счастье, несмотря на беду.
  
  Юлия Кулакова. Пресс-секретарь СРО ОООИВА
  
  Фото из архива семьи Павловых
  
  Текст перепечатала и прислала ветеран афганской войны Лера (Лидия) ТУР (КУРЫЛЕВА). В Афганистане - Кандагар, 280-й отд. вертoлётный авиaполк в/ч пп 17668, 1987-1988
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кандагар, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц героини повествования Татьяны ПАВЛОВОЙ и приславшей статью Леры (Лидии) ТУР (КУРЫЛЕВОЙ) находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/5.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

47. Из книги Вадима Бичикова 'На изломах истории'

  
  ...Ещё в детстве Валентина Кудрявцева грезила комсомольскими стройками. Мечтала быстрее вырасти, окончить школу и... сколько в стране ударных строек! Есть где приложить свои силы, поработать для общества! А что? Чем она хуже комсомольцев тридцатых, шестидесятых годов? Те возводили Днепрогэс, поднимали целину. Нынешняя молодёжь начала восьмидесятых строила БАМ, осваивала Крайний Север. В конце концов она должна доказать, прежде всего себе, что и она не боится трудностей, что и она все сможет.
  
  Желание поменять рутинную городскую жизнь на полевую романтику крепло год от года. И окончательно созрело, когда Валентина, уже после школы, работала на заводе 'Металлург'. Кто-то из знакомых подсказал, что это желание можно воплотить в жизнь, если обратиться в военкомат. Там и направят туда, где особенно трудно, где нужны молодые руки. Решилась, пошла. Офицер, посмотрев документы Кудрявцевой, пометил что-то в журнале, произнёс:
  - Идите, когда потребуется, мы Вас вызовем.
  Спустя полгода Валентину пригласили к телефону. Мужской твёрдый голос сообщил, что её ждут в военкомате. Сможет ли она подойти?
  - Да, могу, - ответила девушка.
  
  А ещё через две недели, оформив документы, она летела в Ташкент, ликуя в душе, что теперь-то её ждёт настоящая, нужная для страны работа, и не где-нибудь, а в Афганистане. Она выбрала Афган сама. Хотя и были другие предложения, в Германию, например. Все дни до отъезда ходила в состоянии эйфории, гордости оттого, что начинает сбываться давняя девичья мечта. Слышала, правда, что там идёт война. 'Тем более проверю себя', - твёрдо решила девушка.
  
  ... Кабул несколько дней неё принимал самолёты из Союза. Говорили, была повреждена взлётная полоса. Кем? Она об этом не думала. Не знала, что на подразделения и военные объекты русских солдат регулярно делают вылазки моджахеды, что гремят взрывы, льётся кровь. Ощущение реальности войны пришло в вертолёте, когда её и вновь прибывших на замену офицеров отправили из Кабула на место постоянного пребывания, в Руху, что в Баграмском гарнизоне. Вертолёт обстреляли, и звук, похожий на шум градинок в весенний ливень, был вызван попаданием свинца в борт 'вертушки'.
  
  Вокруг войсковой части безмолвствовали горы. Довольно часто оттуда по городку производили обстрелы. И тогда Валентина впервые поняла, что значит смертельная опасность, о чем она когда-то читала в книгах. Она, как и другие девушки из России, медсестры, штабисты, жила в брошенных, полуразвалившихся саманных домах, покинутых в результате войны местным населением, и частыми гостями в комнатах на земляных полах были скорпионы и крысы, невесть откуда взявшиеся, шуршащие и попискивающие за деревянными панелями, сбитыми бойцами из досок от пустых ящиков с боеприпасами. Эти панели, прибитые к стенам, оберегали жильцов от внезапных оползней стен. Подобное случалось после обильных ливневых дождей. Рядом со штабом, где работала Кудрявцева, находился колодец, воду из которого пить запрещалось - тиф или гепатит обеспечены.
  
  Нет, не отсутствие комфорта угнетало на первых порах девушку из Куйбышева. Работая в штабе, ей приходилось писать письма на Родину родителям погибших воинов, производить опись личного имущества тех, кого повезут в 'чёрном тюльпане' как 'Груз - 200'. Многих из этих ребят она знала лично. Только вчера она разговаривала с ними. А сегодня, нет то одного, то другого. Горько. Больно. К горю привыкнуть трудно.
  
  Ещё горше приносить письмами беду в семьи, проживающие в Советском Союзе. Это угнетало больше всего. Наверное, поэтому перешла работать в столовую. Работа труднее физически, чем с бумагами, но все же...
  
  Шёл 1985-й, пожалуй, один из самых сложных для ограниченного контингента советских войск в Афганистане, год. Ни дня не обходилось без обстрелов. Бойцы ежедневно вели бои с бандформированиями. Но, несмотря на войну, в Рухе появился свой вокально-инструментальный ансамбль, инициатором создания которого стала Валентина. Командование одобрило идею девушки, из Союза с оказией привезли инструменты, появились и участники, настоящие любители и знатоки музыки. Вечерами в свободные минуты репетировали, оттачивали репертуар. Чуть позже состоялся первый в части концерт, принятый на 'ура'. Слух о группе облетел весь гарнизон. Их стали приглашать в другие войсковые части. Пренебрегая опасностью, молодые музыканты без оружия ездили на точки охраняемые лишь бронёй БТРа...
  
  Через год Валентина уехала в отпуск. Казалось бы, счастье побывать дома. Но защемило сердце тоской. Там, за тысячи километров от Куйбышева, были ставшие настоящими друзьями люди, ставшая родной воинская часть, отношения, исключающие фальшь. Она там - своя. Она доказала, что может, что не струсила, не сбежала от трудностей. Состоялась, как личность. И вновь ещё год жила напряжёнными афганскими буднями.
  
  В 1987 году, после двухлетней командировки в ДРА, вернулась на Волгу. Работала в управлении кадров штаба ПриВО, в администрации Советского района. Ныне Валентина Геннадьевна является помощником депутата Самарской городской Думы. А в память об Афгане бережно хранит медаль 'Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа'.
  
  
  
 []
  
  
  
 []
  
  На фотографиях - "афганцы" города Самара. Ну, а единственная девушка - это и есть Валентина Кудрявцева
  
  
 []
  
  ИФА-ПРЕСС, 2004 г.
  
  Текст перепечатала и прислала ветеран афганской войны Лера (Лидия) ТУР (КУРЫЛЕВА). В Афганистане - Кандагар, 280-й отд. вертoлётный авиaполк в/ч пп 17668, 1987-1988(2)
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц героини повествования Валентины КУДРЯВЦЕВОЙ находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.
  
  (2) - фото и выдержки из печатных изданий о Лере (Лидии) ТУР (КУРЫЛЕВОЙ), приславшей статью, поставлены в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 3-я"
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_0012.shtml#5 - А.С.
  
  
  
  
  

48. Парламентская газета databasebank.ru/124/152 oт 23.04.2004

  
  
Пароль хлебнувших лиха: держимся вместе
  
  
  
 []
  
  Людмила СОКОЛОВА (стоит в центре в комбинезоне)
  
  
   Врачу Людмиле Соколовой из Краснодара жизнь много испытаний преподнесла. Самое суровое, самое незабываемое - Афганистан, куда она отправилась добровольно и работала в военном госпитале в экстремальных условиях наравне с врачами-офицерами.
  
  В детстве Заполярье представлялось Людмиле холодным, большим, очень далеким, которое где-то там, "за"... Во взрослой жизни оно и вправду оказалось холодным и далеким. Но ее Заполярье, а вернее, закрытый город подводников Североморск-7, куда она, выпускницa Башкирского мединститута, приехала с мужем-военнослужащим и годовалой дочуркой Леночкой, оказалось совсем не большим. И участковая больница, где она работала, - тоже. Помнит, как ехали в Североморск. Мурманск, потом Карелия, Кольский полуостров. Августовское Заполярье с его ласковым солнцем, экзотической для Люды лесотундрой, где столько морошки, грибов, сразу же в себя влюбило. Но до поры до времени, пока не наступила полярная ночь. Долгая-долгая, которая, казалось, не кончится никогда. И ночь этa была в тягость: по гороскопу она - Овен, родилась под знаком Огня и, понятно же, никак не могла без солнца. Ежедневно включала свое "солнце": больничную кварцевую лампу, но солнце это было неживым.
  
   Более тридцати вызовов в день. Разные-разные больные, разные отдаленные участки. Потом терапевтическое отделение военного госпиталя, где врача Людмилу Соколову, такую внимательную и грамотную, несмотря на молодость, пациенты сразу же стали считать своей. Ситуации частенько были сложными и необычными. Иной раз приходилось даже опытных врачей оспаривать. Как-то в отделение привезли молодую женщину. Элла была "тяжелой". Бредовое состояние, температура под сорок. Военврач только руками развела: "Потеряем... Инфекция неизвестной этиологии".
  - Какая там этиология! Менингит у нее! - горячилась Людмила. - Видела я, как без шапки на лыжах она каталась. И не раз. Военврач - свое, Людмила - свое... Настояла, сделала пункцию, диагноз подтвердился: менингит. К тому же гнойный. Правильно назначила лечение - и смерть отступила.
  
  Четыре года в Заполярье. А потом сложилось так, что Людмила с Леночкой вернулись в Краснодар к маме. Пошла участковым врачом в одну из районных поликлиник. Работа любимая, но после Заполярья больно уж пресная. Когда в 79-м зазвучал Афганистан, Людмила сама туда вызвалась: медиков не хватало. Не боялась: война издалека казалась не страшной.
  
  Как будто вчера был отъезд - настолько Людмиле Леонидовне запомнился тот день. Вокзал. Она в модном пальто, кокетливом красном берете, легеньких модельных туфельках. Настроение приподнятое, взбудораженное, как и у всей команды из восьми человек. До Баку - поездом. Паромом - до Красноводска, оттуда опять железной дорогой: Ашхабад - Ташкент. Путь долгий, и все по пустыне. Трое суток ожидали в Кабуле военный самолет.
  
  Было 16 марта, а за бортом - 50 градусов, суховей. 'Афганец' - так его местное население называет. Приземлились в провинции Шинданд, что в ста километрах от иранской границы. Ни малейшего признака цивилизации, здесь даже крестьяне-кочевники останавливались редко. Сушь. Не земля - голый раскаленный камень.
  
  
  
 []
  
  Людмила СОКОЛОВА с подругой
  
  
  Воды не было. Ее привозили, и надо было беречь каждую капельку. Людмила работала наравне с военными врачами, а поскольку врачей не хватало, была и терапевтом, и хирургом, и инфекционистом в одном лице. В отсутствие начальника отделения подполковника Никитина исполняла его обязанности. Кондиционеров не было. Жара страшная. Да еще как затянет 'афганец'... А ночи без света - беда похлеще суховея. Приходилось поднимать весь госпиталь, чтобы движок включить.
  
  Недавно в военкомате Людмиле Леонидовне сказали: "Ходили в военной форме - есть у вас нынче льготы. Ежели не военнослужащая, не обессудьте".
  - Я ходила в белом халате, - с достоинством ответила. - Как и все офицеры-медики. В 50 градусов было невозможно надевать форму под халат, который по нескольку раз в день меняли.
  
  Ежедневно самолеты доставляли 50-150 раненых: военнослужащих и местных жителей, отродясь врачей не видавших. Брюшной тиф, малярия, гепатит. Да еще с осложнениями: перфорацией кишечника, малярийной комой. Многие врачи сами тяжело болели, но все равно работали. Замполит железным был, ни жалости, ни поблажки: "Вас сюда никто не звал!" Буквально падали, но боролись за жизнь каждого, даже врага. Однажды в госпиталь привезли пятерых тяжело раненных моджахедов с командиром, подорвавшихся на минах. Под охраной наших солдат врачи сделали им сложнейшие операции и выходили.
  
  Тяжело было и страшно, но старалась о худшем не думать и вслух не говорить. И как успокоение - концерт артистов, прилетавших оттуда, из той, прошлой, жизни, куда так хотелось вернуться. И вернулись. Прошлое, как дурной сон, до сих пор ночами приходит. И все-таки прошлое "афганцы" с благодарностью вспоминают и, встречаясь, приветствуют друг друга: "Шинданд!" И звучит это как пароль. Шинданд - братство, мужество, воля и стойкость. Все это и в обычной жизни необходимо. А в нынешней - особенно.
  
  ...Мирная работа вновь началась в терапевтическом отделении Краснодарской поликлиники N 1. Нынче она для ветеранов войны и труда, а раньше там обслуживалась элита. Многие пациенты были не из самых больных, зато из самых капризных и привередливых. В общем, к концу 80-х медицинская биография Людмиле Леонидовне была через край, хотелось оседлости. И она нашла свое. Вот уже 17 лет работает в поликлинике N 17 Карасунского округа. Поликлиника новая, с хорошей базой, обслуживающая не только Комсомольский микрорайон, но и пациентов других краснодарских поликлиник и близлежащих станиц. Людмила Леонидовна Соколова - заместитель главного врача по медико-социальной экспертизе. Хлопотная работа, конфликтная даже. Вопросы надо решать оперативно и гибко. И за все и за всех голова болит. А больше душа болит. Из-за жестокости, бессердечия и несправедливости нашей жизни.
  
  Есть у нее пожилой пациент, тоже "афганец". Не военнослужащий - во время войны просто работал, где рабочие руки требовались. После перенесенного в Афганистане гепатита у него тяжелейший цирроз печени. Для ежемесячных капельниц больному требуется 1500 рублей в месяц. А пенсия - лишь 1300. На глазах мужик погибает. Льгот никаких, потому что инвалид по общему заболеванию. Поехал в Афганистан добровольно, не военнослужащий. Людмила Леонидовна возвратилась из Афганистана тоже отнюдь не блещущей здоровьем, и тоже - никаких тебе льгот, никакой поддержки.
  
  Нашим федеральным законодательством предусмотрены лишь льготы "афганцам"-военнослужащим, а она была просто служащим Советской армии с военным билетом при звании старшего лейтенанта запаса. Да еще добровольцем! А сколько таких! Спасали с врачами-офицерами одних больных, работали в одинаковых условиях, болели одними болезнями, ели одну кашу. А теперь...
  
  Впрочем, льготы и преимущества, установленные для работников и служащих, направлявшихся в Афганистан, есть, но еще согласно удостоверению 1991 года, действительному на территории СССР. Какие это льготы? Внеочередная установка телефона, приобретение дачного участка и санаторно-курортной путевки - кому они нужны нынче такие? Были б деньги...
  
  В общем, никто о людях этой судьбы не заботится. После окончания войны Правительство ни разу не попыталось устроить хоть одно мероприятие для "афганцев"-госслужащих. В конце 90-х годов было сообщество воинов, врачей-интернационалистов, которое держалось на энтузиазме Элеоноры Анисимовой, да, не имея поддержки, распалось. Обидно... А сколько ее, этой обиды, забот, стрессов и трудностей в жизни, и все пережить нужно. В этих случаях Людмила Леонидовна говорит сама себе тихонько: "Шинданд!"
  
  Наталия БЕРШАДСКАЯ, соб. корр. Краснодар
  http://databasebank.ru/124/152
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Людмилы находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

49. "Волжская коммуна" oт 16 февраля 1999 г.

  
  
Тень 'Aфгана'
  
  
Сильнее войны - только любовь
  
  
  
 []
  
  
  
  Случайность ли иль все же вмешалось провидение, но 10 лет назад кануном вывода советских войск из Афганистана было 14 февраля, день святого Валентина - праздник всех влюбленных.
  А война, остававшаяся за спиной, как и любая бойня, была концентрацией нелюбви. Мы поддались ей, не найдя в себе силы отринуть зло. И вот, войдя в политический раж, не слышим уже ни Христа, ни Аллаха и сотрясаем воздух призывами, будто не знаем, что нить ненависти обычно раскручивается кем-то и искусно, и хитро. А люди - они уходят в вечность, далеко не всегда понимая: за что?
  
  
И г о р ь
  
  Был призван в армию в 1985, после медучилища. Три месяца 'учебки' в Термезе: подготовка шла 'на выживание'. Потом - 'Мост Дружбы', Хайратон уже на афганской территории, инфекционный госпиталь в Кабуле.
  
  С другим медперсоналом сопровождал наши колонны: все месиво этой войны было перед глазами. А в госпитале - те же окутанные пятидесятиградусным маревом руки, ноги, головы, которые надо собрать... Рядом с госпиталем - аэропорт, откуда отправляли 'груз-200'. А с дороги на Джелалабад все везли и везли тяжелобольных и умирающих.
  
  Его медицинской епархией были приемная, реанимация, морг. За год через инфекционный госпиталь прошли не меньше 14 тысяч наших. Сначала умирали нещадно: в советских больницах брюшной тиф, гепатит, 'афганские' кишечные инфекции были редкой экзотикой. Со временем к персоналу пришел опыт, а в сам госпиталь - о чудо! - струйка почти горячей воды.
  
  Сводки о прибывших и умерших он носил в штаб части. Принимала те сводки девушка-кадровик. А через некоторое время увидел ее вновь: на носилках, в тифозном бреду. Только он знает, сколько времени провел у ее постели. Когда она очнулась - Игорь был рядом.
  
  Ангел ли? Похоже, да, только земной.
  
  
Л ю б а
  
  Она, военнообязанный работник военно-учетного стола одного из самарских заводов, первую повестку получила очень даже интригующую: командировка за границу, скорее всего в Германию. Согласилась. И только после этого пришло прозрение: не Германия, a - Афганистан. Отступать? Но уже начали давить на совесть. А дома отец, ветеран Великой Отечественной, преданный долгу, как большинство из его поколения, вздохнув, произнес: 'Люба, раз посылают - значит, достойна'.
  
  Она была отчаянной тогда. Сказала подругам на заводе: 'Девчонки, или будет грудь в крестах, или голова в кустах'. Дали 24 часа на сборы и прощания, и - в Ташкент.
  
  Через границу летели в гробовой тишине: вот где-то тут... или там... самолеты сбивают чаще всего.
  Кабул. Пересылка. Всех разогнали по модулям. А воздух, казалось, раскалился градусов до 60, если такое вообще бывает. Вода - капает из трубы жалкими мутными каплями. Вши - страшные. Еда - еще страшнее. А рядом на полу лежат, умирая, парни. До этого она не боялась в жизни никогда и ничего. А здесь началась истерика: домой! Я хочу домой! Офицер, выстрелив над ее ухом, прокричал: 'Остановись! И забудь...'
  
  И она на годы забыла о том, как может плакать женщина. Только несколько лет назад научилась вновь, когда по ночам, уложив спать детей, записывала на листах бумаги рождающиеся строчки:
  
  "...Родные парни, помните ли нас,
  Которых сестрами вы называли?
  Мы кровь свою вам отдавали,
  Жалели, как родная мать,
  Когда вы тихо умирали..."
  
  Началась работа. Кадровиком в штабе части. Почти каждый день - на колесах. К обстрелам стала привыкать. В одном из сопровождений ее контузило. Надели две не могла произнести ни слова. А потом начался тиф.
  
  "...Что ж вы, властители мои,
  Не женщины ли вас рожали?
  Мужчины вроде, а девчат
  На растерзанье посылали..."
  
  Рядом с нею было немало женщин 'за 40'. Многие ли знают, что тогда матери соглашались ехать в Афганистан, лишь бы туда не послали сына-призывника?
  
  Когда тиф отступил и она открыла глаза - рядом был он, Игорь.
  
  
В м е с т е
  
  Он приходил и каждый день, и много раз в день. Писал письма. Эта пачка хранится до сих пор. Для детей и неумирающей памяти. Она уже его ждала, сразу выделяла из толпы, а когда вновь стала ездить в сопровождении, ждал и встречал ее он. Как-то командир пошутил: 'Любаш, тебя сватать приходили'. А ей уже сердце подсказывало: она встретила человека, которому доверит свою жизнь.
  
  На войне свадьбы слаживаются быстро. За сто дней до приказа 'домой!' они расписались: белое платье, черные туфли, букеты горных тюльпанов и три дня отпуска, в которые вся часть перебывала у них в гостях.
  
  А потом - вновь тиф у Любы, во второй раз. И он вновь два месяца выхаживал ее.
  
  Он спасал ее и любовью, и тем, что увез из того ада. Она признается: больше не выдержала бы, сломалась или окаменела навечно. А когда у Игоря в руках раскололась, обжигая горячим мозгом, голова умирающего, на самом краю пропасти помешательства его остановила она, Любаша. А ведь сколь многие улетели в ту пропасть. Их родным телеграфировали: 'Ваш сын пропал без вести'. А сын в то время безучастно смотрел на серые стены кабульской 'психушки'. 'Военная тайна' не отпускала его домой, к матери, к любимой, где его выходили бы слезами, лаской и горячими деревенскими щами.
  
  12 лет Игорь и Люба вместе. Теперь уже рядом с ними пятиклассница Лиза и первоклашка Ванечка. Вот оно, в семье, и счастье. А то, что несколько лет пришлось ходить по чиновным кабинетам и объяснять, что семья живет в квартире с вечно текущими потолками, так это все оттуда же, из нелюбви. Ну да не будешь же рассказывать чиновнику всю эту историю, о которой мы сегодня поведали.
  
  Впрочем, Бог с ним, с чиновником. В его должностных обязанностях не записано сочувствие обожженным душам. И они, 'афганцы', учатся справляться сами. Выходили дочку, рожденную мамой, прошедшей через войну. Пережили распад районной организации ветеранов 'афгана' и уход Любы.
  И учат детей жить так, как им кажется честнее: не лгать и не прятаться. И любить, конечно, все, что прекрасно, а в страданье делаться чище. Трудно. Но иначе всем нам не выжить.
  
  И. Шабалин
  Фото Ю. Рубцовой
  
  
  Текст перепечатала и прислала ветеран афганской войны Лера (Лидия) ТУР (КУРЫЛЕВА). В Афганистане - Кандагар, 280-й отд. вертoлётный авиaполк в/ч пп 17668, 1987-1988(2)
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц героини повествования Любови находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.
  
  (2) - фото и выдержки из печатных изданий о Лере (Лидии) ТУР (КУРЫЛЕВОЙ), приславшей статью, поставлены в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 3-я"
  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_0012.shtml#5 - А.С.
  
  
  
  
  
  

50. Газета 'Экстра-реклама', 24 июня 2009

  
  
Афганская командировка
  
  Зоя Александровна Темербаева(1) посвятила медицине 28 лет своей жизни. Но два года из практики запомнились ей на всю жизнь. Это время, проведенное в Афганистане в момент развернувшихся там боевых действий.
  
  
После медучилища
  
  В 1980 году, после десяти лет работы на читинском комвольно-суконном комбинате, Зоя Темербаева поступила учиться в медицинское училище. В тот момент ей было 34 года, и она собиралась устроиться на работу в поликлинику N 1 (КСК), поэтому медицинское образование было просто необходимо.
  
  - Накануне выпуска в 1983 году в училище пришли сотрудники военкомата и предложили нам работу в Афганистане. Пообещали хорошую зарплату. Я долго думала, согласиться ли на это предложение. В итоге в 1986 году я приняла решение поехать, - вспоминает Зоя Александровна.
  
  В апреле этого же года она сдала документы в военкомат. В октябре ей пришел вызов, и уже четвертого ноября Зоя Александровна отправилась в Афганистан.
  
  
К а б у л
  
  Перед тем как попасть в Афганистан, Зою Александровну и других добровольцев задержали в Тузели. Это ташкентский военный аэродром, где проходили проверку все, кто отправлялся служить или работать в Афганистан.
  
  - Обычно проверка длилась не больше двух-трех дней. Но мы просидели в Тузели целых восемь суток, а все потому, что перед самым нашим приездом в Афганистане, под Кабулом, 'духи' сбили самолет, в результате чего погибло около 200 человек, - рассказывает Зоя Александровна.
  
  После тщательной проверки она наконец-то прибыла в Кабул, где и осталась работать в инфекционном госпитале.
  
  
Лечили генералов и душманов
  
  Медики-инфекционисты были востребованы в Афганистане, потому что тиф, гепатит 'А', малярия, дизентерия были там самыми распространенными заболеваниями среди военнослужащих и местного населения.
  
  - Мы трудились без выходных, каждый день к нам поступало по 20-30 пациентов. Работали по пять-шесть медсестер в смену, - рассказывает Зоя Александровна.
  
  Местное население относилось к советским медикам очень хорошо и было благодарно за бесплатную помощь.
  
  - К нам попадали разные люди. Мы лечили даже душманского командира. Поначалу боялись его, думали, поубивает нас при удобном случае, но на самом деле он оказался хорошим человеком, и после того, как выздоровел, подарил больнице большую сумму денег, которые главный врач потратил на питание для пациентов.
  
  А однажды мы были подняты по тревоге в два часа ночи. Оказалось, что генерала Валентина Варенникова укусил клещ, и ему потребовалась помощь инфекционистов, - рассказывает Зоя Александровна.
  
  Кроме этого, она лично была знакома с будущим президентом Ингушетии Русланом Аушевым, которому составляла лечебную карту. В то время Руслан Султанович был в звании полковника советской армии.
  
  
Война войной, а веселье по расписанию
  
  Инфекционный госпиталь находился вблизи военного аэродрома. Он был огорожен высоким бетонным забором и рвом. Охраняли госпиталь военные - пехота и БТР. Но это не спасало медиков, живущих на территории медучреждения, от периодических обстрелов. 'Духи' постоянно обстреливали взлётку, пули и снаряды долетали до инфекционного госпиталя.
  
  После года напряженного ритма работы здоровье подвело Зою Александровну. Видимо, сказался еще и местный климат. К ежедневной жаре в 45-50 градусов по Цельсию мало кто мог адаптироваться. В итоге начальник госпиталя перевел Зою Темербаеву в санэпидотряд, работая в котором она побывала в разных районах Афганистана.
  
  Несмотря на тяжелую работу, медики находили время и на веселье.
  
  - Рядом с нами базировалась часть десантников, и мы очень с ними сдружились. Особенно с руководителем знаменитого на всю Россию ансамбля 'Голубые береты' Сергеем Яровым. Мы часто ходили к ним в клуб, где, кстати, я впервые увидела Иосифа Кобзона, Эдиту Пьеху и Александра Розенбаума, - добавляет Зоя Александровна.
  
  Коллектив, в котором она работала, был очень дружным и по-настоящему интернациональным. В госпитале работали медики из Беларусии, Украины, Азербайджана и других стран Союза. Из Забайкалья Зоя Александровна была единственной.
  
  
'Черный тюльпан'
  
  В августе 1988 года Зоя Александровна поехала в отпуск в родное Забайкалье. Из Афганистана она вылетела на печально известном 'Черном тюльпане', который перевозил погибших бойцов.
  
  - При взлете мы попали под обстрел, к счастью, все обошлось, и нас не подбили. На память о том перелете у меня остался чемодан с дыркой от снаряда и погнутая железная банка из-под чая. Ну и, конечно же, тревожные воспоминая о тех цинковых гробах, в которые зачастую медики клали деревянные чурки. Когда я спросила работников морга, зачем они это делают, они ответили, что очень часто солдат разрывало снарядами. Собрать тела было невозможно, и в цинковый гроб клали останки, форму и чурки для веса, чтобы родные не знали, что тело их сына изувечено, - вспоминает Зоя Александровна.
  
  После отпуска она хотела вернуться в Кабул, но в военкомате ей отказали, так как уже готовился вывод советских войск из Афганистана.
  
  
Универсальная медсестра
  
  Сегодня, Зоя Александровна Темербаева уже пять лет как на заслуженном отдыхе. После командировки в Афганистан она вернулась в родную поликлинику N 1, где работала до 1992 года участковой медсестрой. После опытная медсестра устроилась работать в Центр психолого-медико-социального сопровождения Читинской области, откуда в 2004 году ушла на пенсию.
  
  - Если бы не проблемы с сердцем, я бы работала и по сей день. За годы, проведенные в Афганистане, я получила колоссальный профессиональный опыт и смогла бы работать медсестрой в любом отделении, - говорит Зоя Александровна Темербаева.
  
  Несмотря на два перенесенных инсульта и инфаркт, она выглядит здоровым и жизнерадостным человеком, полным энергии и положительных эмоций.
  
  P.S. 26 июня у Зое Александровне Темербаевой исполнится 63 года. Пользуясь случаем, автор и редакция газеты 'Экстра' поздравляют ее с днем рождения и с прошедшим профессиональным праздником, желают счастья, семейного благополучия и здоровья.
  
  Коптеев Андрей Владимирович
  
  chita.ru/info/clients/view/?ed=...
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - eщё одна публикация о Зое ТЕМЕРБАЕВОЙ находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/text_00124.shtml#56 - А.С.
  
  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Зои находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.
  
  
  
  
  

51. Вести.ру

  
  
Награды нашли своих героев только спустя 20 лет
  
  
  
 []
  
  Валентина СОЦКОВА (ВОЛЯНЮК - ?)
  
  
   http://www.vesti.ru/videos?vid=187444 - видeо
  
  Заслуженные ордена получили пятеро военнослужащих, которые участвовали в боевых действиях в Афганистане. Именно в этот день, 14 февраля 1989 года, последний советский бронетранспортер покинул Кабул. Но даже спустя 20 лет многие из участников тех сражений вздрагивают от воспоминаний.
  
  У стенда "Дороги Афганистана" медсестра Валентина Соцкова вспоминает свой путь домой из Баграма. Это всё, что осталось от головного БТР в колонне. Их машина шла следом.
  В 1987-1988 годы Валентина Соцкова была медсестрой 100 отдельного медицинского батальона 108 мотострелковой дивизии. Ценой своей крови она спасла не один десяток жизней. За год сдала почти 6 литров. На литр больше, чем во всем организме человека. Когда зачитывался приказ о её награждении медалью "За трудовую доблесть", Валентина прошептала: " Я боюсь". Потом пояснила, что боится воспоминаний.
  
  По словам Валентины, ранения, полученные в Афганистане, "больше душевные, чем физические. Есть несколько снов, которые снятся на протяжении 20 лет с очередностью 2-3 дня".
  
  В Афганистан она приехала, чтоб потом поступить в медицинский. В армии считалась гражданским лицом, от того и награда не боевая. Она не раз попадала под обстрел, но участником боевых действий её не признали.
  "У меня нет никаких льгот по Афганистану. У военных врачей год шёл за три, а у нас при тех же условиях - год за полтора. Хотелось бы, чтоб это было пересмотрено", - говорит Валентина Соцкова.
  
   vesti.ru/doc.html?id=253514
  
  
  
  

52. kunduz.ru/kabulskiy_gospital

  
  
Эссе раненного солдата из Кундуза о Кабульском госпиталe. Незабываемое
  
  
  Сражённым, но не поверженным - выстоявшим и не сгинувшим, посвящается
  
  Волею судеб, занесенный тяжёлым ранением в Кабульский госпиталь, в бесконечной череде хирургических операций, не способный заснуть от неотступной физической боли, доносившихся стонов и тяжких дум, я проникся увиденным, ставшим для меня истинным откровением стойкости и силы духа наших воинов, неизменно хранимых скупой солдатской памятью.
  
   Во тьме полуночной госпитальной палаты, десятки огоньков бледно тлеющих сигарет, вытянулись в длинной цепочке больничных коек, на которых не спящие, искалеченные войной молодые парни, в угрюмом молчанье, устремлённые взором в бездонный потолок, мучительно искали ответ: на сверлящее "Как мне теперь жить?"
  
   Всеми нервными окончаниями, я чувствовал гнетущую ауру, парящую в воздухе, переполненном большим человеческим горем, куполом, нависшим над каждым, кто остался один на один со своей личной бедой, утраченной верой и смыслом - начать жить заново. И всё же:
  
  Обессилевшие, но крепкие волей, мы поднимались. За шагом шаг, побеждая боль и немощность, на костылях и плечах медсестёр, мы вновь учились ходить, приближая путь домой.
  
  За нашими спинами оставался, ставший уже родным, наш госпиталь, его священное братство единимое войной, где в забытьи от случившегося, мы лишь на подступе к точке не возврата: не принят последний бой, мы в полушаге от рокового щелчка мины, в мгновенье от вылетевшей из БУР-а зловещей пули.
  
   Не парадным коридором, а 'грузом-300' в 'спасателе' Ил-76, в назначенный срок, лежащими на носилках, укрытые солдатскими шинелями, мы в крайний раз поднимимся в афганское небо и, взяв курс к родным зарницам, полетим навстречу новой судьбе.
  
  Сражённым, но не поверженным, прошедшим коридорами афганских госпиталей, впереди предстоят серьёзные испытания - чужая среда, другая страна, где повторно сражённые, мы будем обмануты, отвергнуты и забыты. 'Незабываемое' - Кабул, Афганистан, 20 октября 1986г.
  
  
  
'Ранение и смерть - неизменные спутники всех сражений и войн'
  
  Путь в Кабульский госпиталь, опустив описание события, тому предшествующего, начинался с аэродрома, куда с разных концов страны, мест проведения войсковых операций, доставляли военнослужащих получивших ранения различной степени тяжести, с целью - срочного проведения сложных хирургических операций и дальнейшей эвакуации в Союз.
  
  Скромный вид приемного отделения 650-го Центрального клинического военного госпиталя 40-й Армии ТуркВО МО СССР г. Кабула, совершенно не соответствовал внушительному, по разным меркам масштабу, армейского военного госпиталя и поражал своим разбитым состоянием. На холодный бетонный пол, с редко сохранившейся, керамической плиткой, не заморачиваясь на психологический аспект, в будничной спешке был разгружен десяток брезентовых носилок с лежачими тяжело раненными воинами, прибывшими последней партией из госпиталя г.Шинданда.
  
  По окончании процедуры приёма документов и внешнего осмотра раненных их распределили по соответствующим отделениям, где каждый обрёл новое "место службы", круг боевых товарищей, заветное койко-место, госпитальную робу и новую веру. Веру, в возможность переломить судьбу.
  
  Госпитальная палата - огромное помещение, некогда служившее королевскими конюшнями офицерской гвардии короля Захир-шаха, было плотно заставлено установленными в три ряда, - железными двухъярусными кроватями, с узкими проходами, стоящим на входе столом, дежурной медсестры и аккуратно сложенными в углу, сопутствующими медицинскими атрибутами - капельницами, утками, суднами и т.д.
  
  Широкий коридор госпиталя, являлся транспортной артерией, сообщённых с ним - хирургического, терапевтического, офтальмологического, ряда травматологических и других отделений, операционных, перевязочных и столовой, доступ многих к которой по причине тяжести полученных ранений и связанных с этим трудностей с передвижением, часто был не актуален.
  
  Первый ярус коек был законно закреплён за тяжело раненными - ампутантами, незрячими, полосниками - раненными в брюшную область, позвоночника, головного мозга и т.д. Было много воинов с двойной ампутацией нижних конечностей, лишившихся одновременно верхней и нижней, одновременно двух верхних с полной потерей зрения. Много всего было....
  
  Подавляющим большинством среди раненных, как представлялось, были так называемые носители аппарата Илизарова, воины, получившие сквозные пулевые, или осколочные ранения, с повреждением костей конечностей. Громоздкие аппараты, состоящие из массивных стальных дисков и специальных спиц, засверленных в оба конца кости, были призваны нарастить, отсутствующий участок костной ткани. У некоторых было установлено по два таких аппарата. На двух ногах, либо на одной из ног и руке, и т.д. Не редко, в силу частой нехватки мест, данную категорию можно было увидеть на втором ярусе.
  
  Дефицит койко-мест, в условиях непрерывного потока раненных, носил штатный характер, однако при возникновении сбоев со своевременной эвакуацией их в Союз, и одновременным массовым притоком новых раненных, ситуация становилась критической. Серьёзные осложнения с койко-местами были вызваны началом крупномасштабных войсковых операций. В такой период поток раненных геометрически возрастал, госпиталь с трудом справлялся с объёмом работы. В случаях, когда происходило нарушение графика прибытия "Спасателей" - самолётов-эвакуаторов - Ил-76, дважды в неделю, убывающих в Союз, командование госпиталя до предела уплотняло пространство в палатах. Используя также, широкий госпитальный коридор, устанавливало в длинный ряд десятки двухъярусных коек.
  
  Отряд врачей, медсестер и санитаров госпиталя, добросовестно выполнявших свои профессиональные задачи, постоянно был перегружен. Во время ежедневных утренних перевязок, они не имели реальной возможности уделить всем раненным необходимого внимания. На выручку приходили - воинская дисциплина и личное самосознание. Многиевоины, считали своим долгом не отвлекать медсестёр, загруженных уходом за тяжело раненными и осуществляли лечебно-профилактические мероприятия самостоятельно. Ежедневно утром, у входа в перевязочные выстраивалась приличная очередь, из тех, кто самостоятельно обрабатывал собственные раны и менял повязку. Носящие аппарат Илизарова, по коррекции врачей, самостоятельно, освоив данную технику, собственноручно затягивали спицы на дисках, и меняли марлевые шарики.
  
  Операционные и перевязочные госпиталя, функционировали слаженно, - как хорошо отстроенный часовой механизм. Принцип конвейера, обеспечивался регулярной коррекцией графика хирургических операций, и чётко выстроенной текущей деятельности, - своевременного подвоза и отката каталок с ранеными. Два ввезённых на каталке раненных, ждали своей очереди оказаться на одном из 3-х хирургических столов, на которых одновременно, полным ходом орудовали ассы афганской полевой хирургии и поднаторевшие опытом бесперебойных потоков, медбратья.
  
  Особой категорией в среде раненых, считались воины, получившие осколочные или пулевые ранения в область позвоночника. Физические боли, при таких случаях, относили их в разряд исключительных. Даже самое сильное обезболивающее, часто было бесполезным в своем предназначении. Не в силах выдержать адскую боль, такие - "тяжёлые" не оглядываясь на воинское звание, возраст, стыд и упрек, ночами напролёт орали, наводя ужас на всех остальных.
  
  Ежедневная обработка обширных открытых участков ран и ампутированных конечностей, в череде ежедневных перевязок, в следствии крайне болевых ощущений и сложности справиться с эмоциями, часто сопровождались громкими криками с гневной ненормативной лексикой, в адрес медицинской братии. Для локализации этого шума, мудреные опытом перевязок раненные воины, использовали обычную госпитальную подушку. Лежа на операционном столе, крепко сжимая руками, они плотно забивали ею рот, чем нечеловеческий крик сменялся на гулкий стон.
  
  Утро обычного рядового дня начиналось с утреннего обхода врачей, важным составляющим организации лечебного процесса. Во время данного мероприятия, группа врачей вместе с начальником отделения обходила палату, останавливаясь перед каждым из раненных воинов. Ответственный дежурный офицер, зачитывал перед коллегами историю болезни, характер ранения, показывал рентгеновские снимки, комментировал выбранный курс и результаты пройденного этапа лечения. В промежутках между профессиональными обсуждениями, врачи всегда находили минуту, чтобы объяснить раненному воину суть выбранного ими курса лечения, спросить о его внутреннем волевом состоянии, о житейских проблемах и планах на гражданке. Это были постоянные, взаимоуважительные и доброжелательные контакты.
  
  Военные доктора, всегда пользовались у раненных воинов огромным уважением. Отвечая им взаимностью, врачи-офицеры, также отдавали должное их стойкости, воли и духу. Верные воинскому уставу и клятве Гиппократа, они совмещали в себе служебную субординацию и человеческую гуманность, позволяя подчиненным чуть больше, чем мог это позволить, полевой офицер.
  
  Длинными, вечерами, в свободные от операций минуты, младшие врачи-офицеры, частенько усаживались у больничных коек, в кругу раненных воинов, рассказывая какую-нибудь байку, свежий анекдот или яркую жизненную историю. Единство воинов, как в масштабе близкого круга лежащих рядом, так и в масштабе всей палаты, неизменно помогало преодолевать тяготы госпитальной жизни. Все предстоящие хирургические операции, от простых до самых сложных, заблаговременно, становились предметом общего обсуждения.
  
  Проводы товарища на операцию носили подлинно торжественный характер. Каждый, считал своим долгом поддержать товарища, напутствовать, скрепить искренние пожелания братским рукопожатием.
  
  Выезд процессии из палаты сопровождался свистом, выкриками, хлопаньем, стуком костылей и другими знаками шумовой поддержки.
  
  Бывало, вымотанный хлопотной госпитальной службой, санитар, увлечённый своими мыслями и, забыв о народных суевериях, непредусмотрительно начнёт выкатывать на предстоящую операцию, лежащего на каталке воина, "вперёд ногами". Он мгновенно становился опасной мишенью, залпом обстрелянным летящими со всех коек костылей, тростей, суден, графинов и других подручных средств и предметов.
  
  Возвращение с операции являлось безусловным фейерверком и кульминацией. Об окончании операции вещал громко поющий голос, изредка прерываемый словесной перепалкой новоиспечённого маэстро, с толкающими каталку возмущёнными санитарами. Использующий весь имеющийся арсенал не цензурной брани, в богатых традициях русского воинства, был слышен ещё далеко от пределов палаты, при выезде из операционной - в удалённой части госпитального коридора.
  
  Палата замирала в ожидании предстоящего шоу. Экспромт выдаваемых шлягеров, громко поющего вокала, обретал коллективную поддержку, увлечённых дурачеством, развеселившихся товарищей. Независимо от жанра произвольной программы, всем становилось очень весело. Поэтому, накануне проводов товарища на операцию, ему предварительно заказывался предпочтительный концертный репертуар.
  
  Однако анестезия, плодоносно обогащающая энергией, талантом и бескомпромиссностью, свободного артиста, часто скромного в жизни человека, постепенно шла на убыль. На смену ей подступали - ломка, депрессия и физическая боль.
  
  Наиболее дорогими воспоминаниями у каждого воина, на долго лишённого возможности передвигаться, останутся его первые шаги, головокружение, немощность и скорая потеря сил.
  
  Не уверенно, делая шаг за шагом, медленно - передвигаясь на костылях, с тростью или опираясь на плечи медсестёр, движимый верой, мобилизовав силы и превозмогая боль, он уверенно идёт к заветной цели. Цели - дойти домой.
  
  Не парадным коридором, а 'грузом-300' в 'спасателе' Ил-76, в назначенный срок, лежащие на носилках - укрытые солдатскими шинелями, они в 'крайний раз', поднимутся в афганское небо и, взяв курс к родным зарницам, полетят навстречу новой судьбе.
  
  
  
 []
  
  
  
 []
  
  Отсюда: http://kunduz.ru/kabulskiy_gospital
  
  
  
  

53. "М А Я К" (15.02.2007)

  
Война глазами женщины
  
  
  
 []
  Людмила РОМАНОВА
  
  
  Людмила Романова — одна из тех, кто поехала в воюющий Афганистан по своей воле. И хотя официально СССР не был в состоянии войны с южным соседом, а лишь оказывал «братскому афганскому народу интернациональную помощь» силами «ограниченного контингента» — это была настоящая военная операция, затянувшаяся на долгие десять лет...
  
  Из гражданских лиц в Афган ехали обычно медики, повара, различные технические специалисты — все те, кто помогал солдатам и офицерам нести тяжелую и опасную службу даже в относительно спокойном тылу. Людмила к 1986 году была уже опытным журналистом, и как сотрудник печати, имевший военно-учетную специальность, подала заявку в областной военкомат на службу в группу советских войск в Венгрии. Но свободной вакансии не оказалось, и Людмиле Александровне предложили поработать в Афганистане, в армейской газете Туркестанского военного округа. Она согласилась сразу. Страха не испытывала, скорей профессиональный интерес. Дома остался 13-летний сын.
  
  ...4 августа 1986-го Людмила прибыла в Кабул, в штаб 40-й Армии. Ее начальником оказался будущий министр обороны Павел Грачев, в то время — полковник, командующий воздушно-десантной дивизией. В редакции газеты «Гвардейская доблесть» служили также два корреспондента и редактор, все кадровые офицеры. Поскольку они часто выезжали на задания в воинские части, в служебные обязанности единственной женщины входили, кроме подготовки статей, секретарские и корректорские функции.
  
  Репортажи о наших воинах печатались также в «Красной Звезде» и газете «Фрунзенец». Версталась газета в части, но гранки надо было возить на вертолетах в Ташкент, а оттуда — тираж. Людмила летала туда и обратно через границу раз в неделю. К риску постепенно привыкла. К бытовым неудобствам тоже, хотя к жаркому сухому климату за два года так и не получилось — пить хотелось всегда.
  
  Военный городок располагался на окраине Кабула, рядом с аэропортом, в окружении гор. Самое первое впечатление — как здесь мало земли и много камней. Недостаток пресной воды. Крайне бедное, но довольно дружелюбно настроенное население, за исключением «духов» — воинственных душманов. Эти могли днем торговать в дуканах, а ночью обстреливать из гранатометов наши военные базы. Однажды прямо на глазах у Людмилы снаряд попал в столовую, унеся жизни нескольких людей... Это была классическая партизанская война. Враг невидим, опасность подстерегает повсюду, смерть прячется в темных жилищах и пыльных закоулках тесных улиц. Случалось, что некоторые сослуживцы из числа гражданских пропадали насовсем, уйдя в город за покупками. Поэтому все передвижения за воротами базы жестко регламентировались военными. Но контакты с местными все же случались.
  
  Людмила вспоминает, как к забору постоянно приходила одна и та же семья афганцев, которую наши подкармливали из жалости. И это при том, что в эти годы отношение мирного населения к русским (шурави) поменялось к худшему. Слишком уж затянулось «освобождение». Душманы стали регулярно обстреливать из ракетных установок даже штаб армии, чего не осмеливались делать в начале войны. Приходилось укрываться в вырытых капонирах.
  
  За два года работы в Афганистане случалось много интересного, запомнились разные люди и события. Однажды президент страны Наджибулла подарил Людмиле Романовой часы с украшениями из аметиста. Через восемь лет разъяренная толпа настигнет его в брошенном американском посольстве и повесит без суда...
  
  27 декабря 1988 года Людмила Александровна вернулась в Сосновый Бор. Через полтора месяца советские войска ушли из Афганистана.
  
  С. Зотов, военный комиссар г. Сосновый Бор и Ломоносовского района, полковник
  
  Отсюда: http://mayaksbor.ru/news/society/voyna_glazami_zhenshchiny/
  
  _____________________________________________________________________________
  
  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Людмилы находится
  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.
  
  
  
  

Продолжение "Дай cвoй адрес, "афганка" (Часть 4-я)"
  находится здесь:
  http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00124.shtml

  
  
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список