Я, СМОЛИНА А.Н.:

  

  1. В чужих газетных статьях ничего не правлю, отсюда иногда одно и то же медицинское учреждение называется по разному.

  

  2. У некоторых героинь не указано место службы, возможно потому, что тогда это считалось военной тайной.

  

  3. У других героинь отсутствует отчество. Там, где я знаю лично или отслеживаю по другим газетным публикациям, - там я отчество ставлю.

  У остальных только те данные, какие дала газета.

  

  4. Красным цветом даю сноски на дополнительную информацию, если она у меня имеется.

  

  

  

  

  

  

  

  Этот раздел собран удивительным человеком. Ольга Анатольевна КОРНИЕНКО, добровольная помощница, изъявившая желание отыскивать информацию об "афганцах" и "афганках", живых и погибших. Она не только добывает информацию, но, когда невозможно скопировать, перепечатывает материал вручную.

  

  И неважно, что Ольга Анатольевна - не ветеран войны, благодаря ей мой военный архив пополнился многочисленными фактами о тех, чьи подвиги упоминаются не так часто - о служащих (вольнонаёмных) советской армии, прошедших горнило афганской войны.

  

  Хотелось бы иметь больше таких помощников, однако, как показал многолетний опыт по сбору архивных данных, серьёзные ответственные альтруисты на жизненном пути встречаются не часто. Можно сказать, моему архиву повезло.

  

  

  

  

  

  191. Елена Ивановна ПАВЛОВА, Кандагар, медсестра,

  госпиталь, хирургическое отделение, 1986-1987

  

  192. Маргарита Александровнa ТЮРНИНА, Джелалабад, фельдшер-лаборант,

  военный госпиталь особо опасных инфекций N 834 в/ч пп 73976, 1985-1986

  

  193. Наталья Петровна АКУДОВИЧ, Баграм, медсестра санчасти,

  авиагарнизон в/ч пп 29121, 1984-1986

  

  194. Светлана Юрьевна КОНОВАЛКОВА, Кандагар, медсестра,

  госпиталь, 1986-1988

  

  195. Людмила Николаевна ДЮКОВА, Баграм, медсестра,

  медсанбат, операционно-перевязочный взвод хирургического отделения, 1982-1984

  

  196. Надежда Васильевнa НИФОНТОВА, Шиндандт, рентген-лаборант,

  госпиталь в/ч пп 94131

  

  197. Татьяна Анатольевна ШАБАЛИНА, Кабул, мл. медсестра,

  реанимационное отделение, центральный военный госпиталь, 1982-1984

  

  198. Ольга Абрамовна ОСТРОВСКАЯ, Баграм, рентген-лаборант,

  инфекционное отделение, госпиталь, 1984-1986

  

  199. Неонила Ивановна ФОКИНА, Кундуз, лаборант-бактериолог,

  инфекционный госпиталь, 1983-1984

  

  200. Гузалия (Гузель) Нургаязовна ЮДИНА (НАЗМУТДИНОВА), Баграм, операционная сестра,

  100-й отд. мед. батальон, 108-я мотострелковая дивизия, 1985-1987

  

  

  

  

  

  

  

  

  

191. "Шилкинская правда" (06.03.2013)

  

  

'ТЫ ДЕЛИШЬ ПО-БРАТСКИ СОЛДАТСКИЕ РАДОСТИ С БОЛЬЮ СОЛДАТСКОЙ...'

  

  

  

  

  Елена ПАВЛОВА

  

  

  Очерк об этой женщине, отслужившей два года в военном госпитале, может быть, стоило писать ко Дню защитника Отечества. Но весь ее облик: нежной и беззащитной, гордой и волевой - это настолько женское умение быть разной и в любых обстоятельствах оставаться женщиной, даже в условиях войны. И пусть военная тематика может быть немного непразднично звучит, но если бы не девушки в белых халатах, этот символ мира в боевой обстановке, то какими бы вернулись воевавшие мальчишки, мужчины?

  

  'На израненную землю мчат девчата и становятся легендами на ней...' (из песни 'Медсестры' гр. 'Голубые береты')

  

  Елена Ивановна ПАВЛОВА родилась в селе Усть-Ага Шилкинского района. После окончания десяти классов Чиронской школы она поступила в Балейское медицинское училище, успела поработать в Краснокаменской медико-санитарной части. В 1986 году по разнарядке из военкомата Елена попала в Афганистан. В 23 года девушка оказалась в жутких условиях - в хирургическом отделении Кандагарского госпиталя, в 50 километрах от Пакистана. В то время, как признается Елена, она еще не до конца понимала, куда попала. Всю трудность выбранного пути она испытала на себе: крови на переливания не хватало, приходилось самим быть донорами. Сдавали кровь и тут же шли на работу. Давление низкое, но все равно необходимо встать в строй, к раненым, успеть спасти еще одну жизнь.

  

  - Работали не покладая рук, выходных практически не было. Было страшно, нас бомбили, кругом раненые, тяжелые, мы их носили в бомбоубежище. Госпиталь хорошо охранялся, так что среди нас, медиков, там потерь не было. Были, конечно, ранения у ребят-медиков, которые выезжали на передовую и огневые точки. Нас на боевые не отпускали, хватало работы и в госпитале, - вспоминает Елена Павлова.

  

  В госпиталь раненых привозили 'вертушками' за раз по 20-30 человек. Помимо работы медсестрой, помощи врачам возле операционного стола и ухода за ранеными Елена Ивановна с молодыми коллегами находила время и для общественной работы. Через полгода службы молодую женщину выдвинули на пост секретаря комсомольской организации. Еще до прилета на афганскую землю уроженка забайкальского села успевала везде: участвовала и в редколлегии, и в различных конкурсах. И здесь, среди выжженных солнцем скал, получалось творить и жить.

  

  - Однажды летели на комсомольскую конференцию в Кабуле. С Кандагара лететь надо было час. На нас надели парашюты, а как ими пользоваться - не рассказали. Был обстрел, я сначала не поняла, что такое. А потом в кабине свет погас, сказали: 'Если что, дергайте за кольцо'. Тогда все обошлось, до места все же долетели, - говорит отважная женщина.

  

  'А сейчас должна ты, нежной оставаясь, быть строга, как мать, к ровесникам в бинтах...'

  

  На той конференции их комсомольской ячейке как самой лучшей вручили награду: грамоты и фотоаппарат. Когда везде все грохочет, рвутся снаряды, и рушатся судьбы, необходимо было возрождать обычную нормальную жизнь. Комсомольцев было много: это и медперсонал, и молоденькие солдатики. Самыми плодотворными были беседы о дальнейшей жизни, особенно с теми, кто падал духом и отчаивался. В хирургическом отделении все словно были семьей, а медсестры там практически жили.

  

  - Мы убегали домой, в свою комнату, в модуль, но ненадолго, раненых привозили снова и снова, и мы возвращались к своей работе, выхаживали их и настраивали на лучшее. Те, кто после госпиталя отправлялся в часть, не унывали. А вот ребята, которых отсылали в Союз, хотели бы еще служить, но их демобилизовывали. Ранения такие, что означали только инвалидность. А как там дальше реабилитация проходила? Мальчишек очень жалко было, молодые же все, - переживает заново за подопечных ребят вчерашняя медсестра.

  

  'День каждый, который тобою здесь прожит, умножится в общей судьбе'

  

  Елена Ивановна рассказывает: 'А еще в госпиталь поступали афганцы: и мирные, и воюющие. Лечили всех: медик есть медик, он должен думать только о здоровье и больше ни о чем'. Когда случился выезд в Кабул, удалось увидеть Афганистан, бедность которого поразила женщину. Равнины, 60 градусов в тени, из растительности одни колючки. Из вертолета только местами была видна 'зеленка'.

  

  - В Кабуле нарыты овраги, а по ним плывут нечистоты. Всегда жара, и мухи над всем этим кружат. С гуманитарной помощью ездили в школу в селение недалеко от Кандагара. Привозили им канцелярские изделия и вещи: колготы, платьишки, кофточки. Они ничего не брали, кидались этим и смеялись. Им не надо было этих вещей, они совершенно по-другому одевались. Школы совсем бедные у них. Но к русским хорошо относились в то время, приветливые были, - задумчиво улыбается Елена Ивановна.

  

  По прошествии двух лет в этой интересной, непонятной и чужой стране истек срок службы. Елене предлагали остаться на дальнейшую работу, но ей уже хотелось домой, к родителям. Вернувшись в Союз, она поступила учиться в Читинский медицинский институт и подрабатывала в хирургическом отделении окружного госпиталя в Чите. После института - интернатура в Краснокаменске. Много писем тогда приходило Елене от тех, кого несколько лет назад она выхаживала в стране непрекращающихся войн. Недавно опять пришло письмо, от 'девчонок'-медсестер. Вот только хлопоты на работе и в семье пока не позволяют написать ответ. Но переживания прошлого, конечно, неизбывны:

  - Я сейчас одного понять не могу, почему на 9 мая женщин-медиков, которые воевали, не вспоминают. Без медиков закончилась бы так Отечественная война? И афганская? Ведь сколько поставили в строй! - говорит Елена Ивановна.

  

  'Юность фронтовая к ней вернется в песнях и стихах...'

  

  С 1994 года моя героиня живет в с. Ононском. Без малого двадцать лет работает в участковой больнице, специализируется в стоматологии. А еще как главный врач решает насущные проблемы вверенного учреждения, вместе с коллективом поддерживает здоровье населения окрестных сел и стоянок. И, конечно, 'болеет' своей семьей: проблемами и радостями мужа и детей. Недавно Елена Ивановна стала бабушкой, дочь Маша подарила внучку. Мужает сын Роман - он третьекурсник Читинского суворовского военного училища, своими успехами радует маму. Возможно, сын выберет военную стезю - родители не настаивают. Ведь кому как не Елене знать, что такое молодость, закаленная войной. Только рядом с теми ребятами, выжившими в афганском аду, была рядом ОНА - добрая, милосердная, нежная женщина в белом халате.

  

  Анастасия АЛЫПОВА

  

  Фото из личного архива Е. Павловой

  

  Отсюда: http://shilk-pravda.ru/?p=941

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кандагар, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Елены находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/5.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

192. "Устюжаночка" (N 30 (592) от 25.07.2013)

  

  

Вспоминая Афган...

  

  

  

  

  Маргарита ТЮРНИНА

  

  

  В нашем городе живет огромное количество людей с необычными судьбами. Они ходят среди нас, работают вместе с нами, а мы порой даже не догадываемся, что пережил наш знакомый, коллега или даже сосед. К примеру, глядя на Маргариту Александровну Тюрнину, никогда и не подумаешь, что эта милая женщина когда-то несла службу в Афганистане в самый разгар военных действий. Свою историю она рассказала 'Устюжаночке'.

  

  В годы войны медики-инфекционисты были востребованы в Афганистане, потому что тиф, гепатит А, малярия, дизентерия были там самыми распространенными заболеваниями среди военнослужащих и местного населения.

  

  'В том далеком 1985 году мой муж, Андрей Николаевич Тюрнин, служил в звании лейтенанта. В Афганистан поехал по замене, гордясь и считая это за счастье. Я же в эту страну попала несколько позднее. По образованию я фельдшер-лаборант. С тульского госпиталя, где мы работали, отправляли медиков на войну. Коллеги - кто с маленькими детьми, кто пенсионеры, следовательно, ехать некому. Вот я и пошла к начальнику, предложила свою кандидатуру. Он спорить не стал - отпустил сразу', - вспоминает Маргарита Александровна.

  

  В Джелалабаде в экстренном порядке формировался 834-й госпиталь особо опасных инфекций, так как в начале сентября во время рейда солдаты 66 мотострелковой бригады 40 армии, входящей в состав Ограниченного Контингента Советских Войск в ДРА, заболели холерой, а там ни инфекционного, ни терапевтического отделений не было, работала лишь медрота.(1)

  

  'Испытания нас ждали повсюду, начиная от вертикального взлета самолета, дабы не подстрелили, и заканчивая неимоверной жарой: практически всегда +50 градусов. Кроме того, вместо двух месяцев, как мы думали изначально, нам предстояло работать в Афганистане практически полтора года.

  

  Согласно карте Джелалабад находится в 80 км от пакистанской границы(2), а это, следовательно, и всевозможные обстрелы, вылазки. Даже для людей в форме война - это стресс, а о нас и говорить нечего, - рассказывает женщина. - Нам еще в самолете строго-настрого запретили куда-либо выходить без сопровождения. Ведь даже базар в городе место опасное, а тем более для русских девушек. Никаких смешков, улыбок, громких разговоров.

  

  В медчасть брали опытных людей, чтобы не растерялись в сложной ситуации, глупостей не наделали, не были легкомысленными, а самое главное - понимали, куда и зачем летят. Мы же с девчонками были совсем молодыми, не осознавали, что за бортом самолета настоящая война, летели интернациональную помощь оказывать. О том, что такое военная часть 73976 особо опасных инфекций, даже не подозревали'.

  

  На мой вопрос о том, как вас встретил местный госпиталь, женщина с улыбкой отвечает:

  'Пустырем. Чтобы не заразить раненых, местный медсанбат соорудил временные палатки, там и лежали больные холерой. Нам нужно было в считанные дни возвести военно-полевой госпиталь особо опасных инфекций. Что мы и сделали. Уже на третий день все начало функционировать. С собой мы привезли не только специалистов, но и оборудование, медикаменты'.

  

  Война - вещь гнилая. Как по содержанию, так и по сути. Война обнажает пороки, ранее дремавшие в человеке, превращая последних в героев или трусов. Но о своих коллегах, даже сейчас, по прошествии стольких лет, Маргарита Александровна говорит с большой теплотой и душевностью:

  

  'В нашей клинико-биохимической лаборатории работало 6 человек. Рабочий день начинался в 7 утра и заканчивался в 7 утра следующего дня. Выполнялись все мыслимые и немыслимые нормы. Но за это время мы стали семьей. Во всем чувствовалась взаимозаменяемость и выручка. Я не помню сплетен, обид, слез. Все были заняты своей работой. Кроме того, мы ехали помогать, а не зарабатывать деньги'.

  

  Супруг Маргариты Тюрниной, Андрей Николаевич, служил начальником 220 автоколонны 66 мотострелковой бригады 40 армии, входящей в состав Ограниченного Контингента Советских Войск в ДРА.

  

  

  

  В центре - Андрей ТЮРНИН

  

  

  'О том, что я приехала в Джелалабад, он не знал, даже не догадывался. Тогда ведь ни телефонов мобильных, ни Интернет не было. Встреча была неожиданной. Его командир сказал, что в госпитале работает блондинка, похожая на ту, что на фотографиях. Вот он и пришел посмотреть на свою блондинку. Дальнейшие подробности опустим. Но хотелось бы сказать, что он понял мой поступок. Чувство долга у людей того времени было очень развито. Мы лучше понимали как себя, так и других'.

  

  С тех времен в семье Тюрниных остался большой фотоархив. Каждая из фотографий хранит в себе воспоминания:

  

  'Вот розы и автомат - символ Афганистана, а вот дрессированная обезьянка Юлька. Жила она в батальоне с солдатами и очень не любила юбки. Если увидит женщину в юбке - обязательно постарается укусить, будешь в брюках - даже внимания на тебя не обратит.(3) А здесь мальчишки торговцы - бачи. По-русски разговаривают отлично, и очень любят фотографироваться. Неважно, увидят они потом эти фотографии или нет'.

  

  Службу, а по-другому это не назвать, Маргарита Александровна несла практически полтора года, с 15 сентября 1985 года по 20 декабря 1986 года. Уезжать было тяжело, хотелось домой и одновременно не хотелось расставаться с друзьями-коллегами.

  

  'Все время жить в стрессе невозможно. Человек привыкает ко всему. День сменяется новым днем. И то, что вчера было ужасным, сегодня уже таким не кажется. Но даже по прошествии стольких лет я с прежней уверенностью говорю, что Афган - страшное место. Афганцы - люди независимые. Они любое вторжение на свою территорию воспринимают отрицательно. У них нет и никогда не будет понятия 'миротворец'. Даже если ты пришел туда с благой целью, для них - ты враг. По сути, таковыми были и мы. И я считаю, что наши солдаты, офицеры, вольнонаемные, работающие, проходившие службу, воевавшие в этой стране всегда будут достойны памяти и уважения со стороны власти и земляков. Люди свой ДОЛГ исполнили, перенесли все тягости и лишения войны, вот только Государство предпочитает об этом не думать'.

  

  Беседовала Евгения ШЕМЯКИНА

  

  Отсюда: http://ustgazeta.org/2013/07/30/vspominaia-afgan/

  

  Тот же текст здесь: http://www.ustgazeta.ru/2013/ijul/30-592/5736-vspominaia-afgan

  

  _______________________________________________________________________

  

  (1) - военный фотоальбом сотрудников этого госпиталя поставлен

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/011aa.shtml

  

  Рассказы о самоотверженной работе сотрудников этого госпиталя или частичные упоминания о них находятся в текстах:

  

  - "Александp Добриянец. Джелалабадские медики рассказывают. Глава 2-я"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/text_0014.shtml

  

  - "Джелалабад. Bам, вся родная медслужба. Глава 4-я"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/text_0014a.shtml

  

  - "Джелалабад. Подружки-сестрички"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/d.shtml

  

  - "Джелалабад. Kак на войне можно погибнуть из-за глупой обезьяны"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/a.shtml

  

  - "Джелалабад. Соловьиная роща"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/k.shtml

  

  Так же собраны газетные статьи, в которых бывшие сотрудники этого госпиталя делятся своими воспоминаниями. Или найденной информацией делятся журналисты. Конечно же публицистики больше, но я имею то, что имею:

  

  - воспоминания Надежды Ивановны ЛЕВИЦКОЙ в тексте "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 1-я (N 1-18)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_0012.shtml#10

  

  - о погибшей Виктории Вячеславовне МЕЛЬНИКОВОЙ в тексте "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 5-я (N 68-80)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00125.shtml#79

  

  - о ней же в тексте "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 8-я (N 101-110)"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt.shtml#108.1

  

  - о Маргарите Николаевне ПОДРЕЧНЕВОЙ (МУСАЛАЕВОЙ) в тексте "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 7-я (N 91-100)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00127shtmlshtml.shtml#100

  

  - о ней же в тексте "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 8-я (N 101-110)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt.shtml#107.5

  

  - о Марии Ивановне ШУШАКОВОЙ в тексте "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 9-я (N 111-120)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt1.shtml#118

  

  - об Ирине Петровне ТРЕТЯК (ЧЕЛБОГЕШЕВОЙ) в тексте "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 10-я (N 121-130)"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt2.shtml#121.4 - A.C.

  

  

  (2) - героиня статьи выразилась не точно: от нашего Джелалабада до пакистанского города Пешавар расстояние составляет около 25 километров, значит от Джелалабада до пакистанской границы где-то 14-16 км, но никак не 80. Более точные данные можно найти в сети - A.C.

  

  (3) - об этой самой обезьяне-пьянице Юльке у меня есть рассказ, ссылка на который уже дана выше. Но повторить не сложно:

  "Джелалабад. Kак на войне можно погибнуть из-за глупой обезьяны"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/a.shtml - A.C.

  

  

  

  

  

  

193. "Зори" (17.09.2014)

  

  

'Шурави-ханум' остались без льгот

  

  Женщин, работавших в Афганистане, так и не причислили к ветеранам боевых действий, хотя они, как и мужчины, погибали там от огневого налета, попадали в плен, умирали от болезней.

  

  Известно, что на территории Демократической республики Афганистан (так тогда называлась эта страна) погибло более 15 тысяч солдат. А сколько женщин - так никто и не подсчитал. Исследуя эту тему, я узнала, что к ветеранам боевых действий причисляли даже тех солдат, которые не принимали участие непосредственно в боях. И тех военнослужащих, которые пробыли в командировке несколько суток в этой стране. Благодаря стараниям Сахарова и Горбачева, амнистировали и причислили к ветеранам боевых действий совершивших военное преступление. И это правильно. А своих дочерей, которых когда-то подставила под пули, Родина забыла. Они не имеют никаких льгот. Им выдали только удостоверение, свидетельствующее о том, что в качестве вольнонаемных они находились в составе ограниченного состава войск в Афганистане. Не имеют льгот, соответственно, и матери погибших 'афганок'.

  

  В связи с чем я об этом пишу, ведь день вывода советских войск из Афганистана отмечается 15 февраля. В редакцию 'Зорь' пришла медсестра психиатрической больницы ЦРБ Наталья Петровна АКУДОВИЧ, которая с мая 1984 года по май 1986 года выполняла свой интернациональный долг в Афганистане. И сегодня у нее, как у всех 'афганок', нет никаких льгот. Ветераном труда, как мы знаем, практически автоматически становится работник, имеющий министерскую награду. Как меня проинформировали в отделе военного комиссариата по Белгородской области в Старом Осколе, 17 декабря 2013 года вышел приказ Министра обороны N 900 о награждении юбилейной медалью в связи с 25-летием вывода советских войск из Афганистана, и речь там идет о военнослужащих. Наградят ли медсестру Акудович? Вероятность такая есть, но только после того, как награду получат служившие в Афганистане военнослужащие. Когда это будет? Наталье Петровне 57 лет. И даст ли ей эта награда возможность получить звание 'Ветеран труда'?

  

  Их называли вольнонаемными. Насколько выбор был вольным? Девушка из белорусского села окончила Оршинское медицинское училище. Для нее и для ее подруг Ванды, Виктории вызов в военкомат был неожиданностью. Перед жестким работником военкомата стояли девчонки с широко открытыми глазами и полуоткрытыми ртами. 'Вы комсомолки? Комсомолки! Клятву Гиппократа давали? Давали! Вы должны выполнить свой интернациональный долг'. Затем была 'обработка' с красивыми словами в горкоме комсомола. Все это произошло как-то очень быстро. Она ни с кем не успела посоветоваться. Наталья не испугалась. Более того, наивная девушка пребывала в эйфории. Как же! Ее заметили! Ей доверяют! Потом она уже поняла, что их выбрали потому, что они не замужем и у них нет детей. Люди в деревне не очень просвещенные, телевизор редко смотрят, но про Афганистан и про гробы, которые привозили в деревню ночью, слышали. Мама Натальи, конечно, сразу расплакалась. Простая колхозница, она проходила в темном платке два года и каждый раз умирала, когда почтальон говорил: 'Вам письмо'. А тут еще односельчанки подсыпали соль на рану: 'Зинаида, как ты могла отпустить свою дочь туда!'. Некоторые говорили, что ради денег поехала, не каждому же объяснишь, что ей только переводили на книжку зарплату в 70 рублей.

  

  Ташкентский аэродром. Кабул. Авиагарнизон 'Баграм', воинская часть ? 29121. Только там Наталья поняла, что она прилетела 'на войну'. Они прилетели 8 мая, а 9 мая авиагарнизон обстреляли. Как и других военнослужащих, медсестер подняли по тревоге. Потом направили маскировать санчасть солдатскими одеялами и брезентом. Стали поступать раненые, убитые.

  

  'Я три дня ложилась на солдатскую кровать вниз головой и плакала. Девчонки предлагали то поесть, то попить, а мне ничего не хотелось. Я никуда ведь не выезжала из своей белорусской деревни. А здесь все другое, незнакомое, чужое. Я боялась темноты'. Днем афганцы были настроены более миролюбиво, называли советских солдат 'шурави', что означает 'друг', а ночью начинался обстрел. Хорошо, что поддерживали родные, от мамы и сестры каждый день приходили письма. Среди ребят было много больных гепатитом, брюшным тифом, дизентерией. Раненых медсестры с охраной перевозили на БТРах в медсанчасть, заболевших инфекционной болезнью - в госпиталь. Женщин, работавших рядом, женщин, которые сидели у постели умирающих солдат, женщин, которые всегда подбадривали ребят, звали солдаты любовно 'шурави- ханум'. Это уважительное обращение к женщине.

  

  Инструктаж прошли все, но нарушители его всегда находились. Две девушки - медсестры попали в плен.(1) Они пошли в дункан (магазин) за свежей картошкой. Пища была порошкообразной. Вместо молока, яиц, творога - сухие порошки. Сухие пластинки картофеля, моркови, лука. Каши в баночках. Девчонок потом наши солдаты нашли с вскрытыми животами. Попав под афганский излом, некоторые ребята пили. Наркотики можно было легко достать. 'Одного красивого парня отправляли домой грязного, поникшего, с тупыми глазами. А он был таким красивым. Таких красивых васильковых глаз я не видела. Многие, которые пробовали наркотики, не имели представления, во что это выльется'.

  

  Спустя год Наталья немного 'втянулась', стала воспринимать окружающее спокойнее. Спустя год на 'Черном тюльпане', с 'грузом 200', летела в Россию в отпуск. 'Был у меня один знакомый, он тоже из Белоруссии. Парень как-то сразу вбил себе в голову, что он погибнет. Он начинял бомбами самолеты, там произошла какая-то ошибка, и он взорвался. Вчера я с ним разговаривала, а сегодня везла его останки. Часто в гробах был набор костей, и эти кости путали. Но главное - привезти на родину'. После отпуска провожать свою дочь в пекло войны матери Зинаиде Ивановне было еще тяжелее.

  

  Как и на всякой войне, в Афганистане были не только трагедии, но и радости. Нет ничего удивительного в том, что парни и девушки влюблялись. Наталья - симпатичная, свободная, уже через год встретила свою судьбу - Сергея Акудович. Он был из Старого Оскола, один сын в семье. Его родители жили в микрорайоне Парковый. Отец работал в СМУ водителем, мама домохозяйка. 'Чтобы родители не переживали, Сергей писал им, что работает в санчасти, далеко от военных действий, принимает больных. На самом деле был фельдшером, выполнял самую грязную работу, подвергал себя ежедневной смертельной опасности. Представляете, идет бой, и санитарный вертолет тоже вылетает на поле боя. Они опускаются и собирают убитых, с оторванными ногами и руками парней. Он заразился гепатитом, я сама отправляла его в госпиталь в инфекционное отделение. В Афганистане он весь поседел. В 25 лет'. Сергей Иванович Акудович был ранен, но ранение нигде не было зафиксировано.

  

  Самое страшное - попасть в плен. 'Перед тем, как лететь домой в отпуск, мы с Сергеем должны были полететь в Кабул, чтобы получить отпускные листы. Возвращались тем же днем. Уже темнело, когда сели в вертолет - кругом одни афганцы и мы. Я вся сжалась. Сергей шепнул мне 'Если что, я сначала стреляю в тебя, потом в себя'. От Кабула до Баграма на вертолете минут 20-25, но мне показалось, что летели как минимум час или два'.

  

  Вернулись в Тверскую область. На границе из военного билета вырвали красный листок, где было указано, что она направляется в Афганистан.(2) Забрали и заграничный паспорт.(3) Никто не поверит - через некоторое время и Сергею, и Наталье захотелось вновь отправиться в Афганистан. Это было не желание вновь испытать судьбу и получить адреналин. Просто за два года они отвыкли от фальши в отношениях между людьми. Там все было честнее. Была сплоченность. В Афганистане не было белорусов, украинцев, русских, там они были все вместе. По поводу квартиры Сергею Ивановичу сказали: 'Вы же вернулись, нам надо дать срочно квартиры тем, кого будем отправлять туда, их же надо чем-то заинтересовать'. Тогда Сергей сказал, что жена собирается ехать жаловаться в Москву, им дали однокомнатную служебную квартиру. В Тверской области они прожили двадцать лет. У них родилось двое детей. Потом мужу как военнослужащему дали квартиру в Старом Осколе. В Старом Осколе Сергей Иванович Акудович работал охранником на Стойленком ГОКе. Наталья Петровна устроилась в ЦРБ. Сергей Иванович про войну никогда не любил говорить, как у многих афганцев, случалось, нервишки его сдавали, он взрывался. Соседи, знакомые часто спрашивали Наталью Петровну: 'Ваш муж когда-нибудь улыбается?'.

  

  Спустя двадцать лет после возвращения Наталье Петровне перестали сниться сны об Афганистане.

  

  Татьяна Каграманова

  

  Фото Сергея Шершнева

  

  Отсюда: http://belzori.ru/main/?module=articles&action=view&id=7420

  

  ___________________________________________________________________

  

  (1) - в "Списке погибших "афганок" (http://samlib.ru/s/smolina_a_n/00003.shtml) только две медсестры подходят под эти даты:

  1. КРОТОВА Нина Николаевна, погибла 1 августа 1984 года при обстреле автомобиля.

  2. КОРНИЛЕНКО Вера Алексеевна, 1 августа 1984 года машина, в которой ехал медицинский персонал, попала под обстрел и Вера была сражена пулей.

  

  Это о них речь? - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Натальи находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

194. "Городские новости Воронежа" (05.03.2014)

  

  

  

  

  

  

Вспоминается только хорошее

  Медсестра гарнизонного госпиталя Светлана Коновалкова(1) два года отслужила в Афганистане, спасала наших бойцов, была контужена, переболела малярией. Но о том суровом времени в памяти у нее осталось только хорошее.

  

  Ветер странствий

  

  В Афганистан женщины отправлялись по разным причинам: одни из патриотических чувств, другие - выйти замуж или подзаработать. Были девчонки, которые сбегали на войну из дома от неразделенной любви. А вот Светлана Коновалкова поехала в неведомую страну за... романтикой. Таких чудачек было немного.

  

  После окончания медучилища Светлана работала в Ярославле в госпитале ветеранов войны. Но ее манил ветер дальних странствий. Однажды Светлана зашла в военкомат и попросила, чтобы ее отправили, например, в Германию, где находились советские войска. Ей сначала предложили Монголию. А затем спросили: 'А хотите в Афганистан?' И девушка согласилась. Вышла из военкомата в приподнятом настроении. Еще бы! Она едет работать за границу!

  

   - Мама сначала испугалась, но потом успокоилась, стала собирать в дорогу, - рассказывает Светлана Юрьевна. - Папа проводил меня до Москвы, оттуда я вылетела в Ташкент. Там на пересыльном пункте собралось много медиков разных специальностей. Нас посадили в грузовой самолет, в котором везли посылки со всего Советского Союза для воинов-интернационалистов. Мы приземлились в Кандагаре. Спустили трап. По обе стороны стояли солдаты в незнакомой форме с автоматами. Ежась от страха, мы прошли сквозь строй. Прибывшую группу медиков распределили по госпиталям. Меня оставили в Кандагаре.

  

   Переполненный погреб

  

  Во время афганской войны Кандагар, древняя столица Афганистана, превратился в настоящий ад. Боевые действия шли не только на ближних и дальних подступах к городу, но и в нем самом. Госпиталь, куда Светлану определили операционной сестрой, находился на южной окраине Кандагара. Врачи и медсестры практически круглосуточно оперировали, возвращая в строй, а нередко и вытягивая с того света наших парней. Боролись за жизнь каждого. Поначалу было трудно привыкнуть к большому числу раненых. У Светланы при взгляде на искалеченных солдат сердце сжималось от боли. Медсестрам порой приходилось ухаживать сразу за 300 раненых в смену.

  

   - Совсем еще мальчишки, они хотели внимания, тепла, участия, и мы заменяли им матерей, сестер, - вспоминает Коновалкова. - Распорядок дня у медперсонала был такой: подъем в 4 часа утра, с 14 до 16 часов - небольшой перерыв и снова за работу. Когда наши бойцы шли в так называемую зеленку, в горы, разведывать огневые точки 'духов', нам говорили, чтобы мы были готовы принимать раненых. С бойцами всегда отправлялся врач на случай оказания первой помощи. А долечивали пострадавших ребят в госпитале. Однажды на аэродроме приземлился самолет со снарядами. Произошел взрыв. А потом к госпиталю начали подъезжать одна за другой машины с ранеными. Их было 40 человек - с изуродованными, обожженными телами. Раздавались крики, стоны. Мы быстро снимали с ребят одежду. Один парень полностью обгорел, но пытался что-то сказать. Спасти его не удалось. А однажды из 'зеленки' привезли двадцать трупов. Погибших бойцов сгружали в приспособленный под морг погреб. Он был полностью забит, и мы укладывали трупы на землю рядом с погребом.

  

   Никогда не пустовало инфекционное отделение. В Афганистане распространены опасные инфекции - тиф, малярия, вирусный гепатит. Эти заболевания выводили из строя наших солдат и офицеров не меньше, чем душманские пули или мины на дорогах.

  

   Не обошла инфекция и Светлану. Две недели девушка пролежала с малярией в инфекционном отделении. А потом другая беда случилась. Командование решило обучать медперсонал стрельбе из оружия. Привезли врачей и сестер на полигон. А там шли стрельбища. Пальба стояла страшная. На следующее утро Светлана обнаружила, что не слышит. Подумала, ничего страшного, пройдет. На работе общалась с коллегами через записки. Со временем слух восстановился, но лишь частично.

  

   Запретная музыка

  

  Тяжело было привыкать к чужой стране, к ее климату, изнурительной жаре, жгучему ветру под названием 'афганец', поднимавшему мелкий раскаленный песок, который сек лицо, руки. Порой так хотелось домой к маме, к родным березкам! Светлана жила в женском модуле, напоминающем общежитие. В комнате несколько коек, тумбочки, стол и стулья - вот и вся незатейливая обстановка. Питьевая вода привозная. Баня - раз в неделю.

  

   - Когда женщины шли мыться, на заборе появлялись местные мужчины. Они заманивали девчонок, - делится воспоминаниями Светлана. - Однажды приехала новая группа женщин, гурьбой пошли в баню. А нам в целях безопасности строго-настрого запретили выходить за территорию госпиталя. Если мы шли в магазин, нас обязательно кто-то из бойцов сопровождал. Так вот новенькие пошли мыться, а местные с музыкой тут как тут. Играют, улыбаются, заманивают. Одна девчонка, ничего не подозревая, вышла за ворота, и мужчины повели ее в мазанку. Любопытство могло ей дорого обойтись. Слава Богу, девушку вызволили наши солдаты.

  

  Сладости для ребятишек

  

  Советские медики помогали и местным жителям. Для них был открыт специализированный медпункт, где принимали кардиолог, терапевт, хирург, окулист, гинеколог, стоматолог. Сюда приходили целыми семьями, приводили и рожениц.

  

   - Однажды привезли женщину. Муж посадил ее на кол за то, что она, как ему показалось, посмотрела в сторону, - продолжает свой рассказ наша землячка. - Мы принимали и роды. Одна женщина-афганка родила девочку. Когда ребенка поднесли ей, она тут же встала и начала наводить малютке марафет: черным карандашом нарисовала ей стрелки, нарядила в платье. Мы с изумлением наблюдали за действиями матери. Нам объяснили, что здесь так принято.

  

  Посылки, которые шли из Союза, мы распределяли между солдатами, но многое оставалось, особенно конфеты, и мы отвозили их в школу афганским ребятишкам. Здание школы - обычная мазанка. Дети одеты бедно. Они обступали нас, улыбались, говорили: 'Шурави, шурави', 'ханум, ханум'. Мы угощали их сладостями, хотели доставить ребятишкам хоть какую-то радость.

  

  Возвращение домой

  

  За год до вывода наших войск из Афганистана у Светланы закончился контракт, и она вернулась на родину. Из Кандагара вылетала самолетом. Машина взмыла в небо, внизу осталась выжженная, опаленная зноем и войной земля, искореженные дороги, горные ущелья, где гремели взрывы...

  

  И хотя два года в Афганистане прошли в тяжелейших условиях, в памяти осталось только хорошее. А через семь лет вместе с коллегами из военного госпиталя, где Светлана Юрьевна продолжила трудиться после Афгана, ярославская медсестра отправилась спасать наших ребят в Чечню.

  

  Зинаида ШЕМЕТОВА

  

  Фото Сергея ШУБКИНА

  

  Автор: Ольга Скробина

  

  Отсюда: http://www.city-news.ru/news/history/vspominaetsya-tolko-khoroshee/

  

  ___________________________________________________________________

  

  (1) - другая статья о Светлане КОНОВАЛКОВОЙ поставлена в "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 15-я (N 171-180)"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt7.shtml#172 - A.C.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кандагар, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Светланы находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/5.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

195. "Тульские Известия" (20.09.2013)

  

  

Война своих солдат не отпускает

  

  

  

  

  Людмила ДЮКОВА (в центре). Фамилии двух других девушек не указаны

  

  

  Людмила Николаевна ДЮКОВА(1) - самая молодая из советских узников фашистских конц-лагерей. Она родилась 23 марта 1945 года. Появление младенцев в немецком Нойхаусе не приветствовалось: узнав о малыше, надзиратели расправлялись с ним до ужаса просто - за ноги и об стенку. К счастью, нашу героиню эта участь миновала. Через два дня войска союзников освободили заключенных. 'Майне либе медхен!' - плакала о ней старая немка, провожая русскую семью в Советский Союз. А много лет спустя, снова возвращаясь на родину, Людмила слышала вслед искренние слова на ломаном русском: 'Береги себя, хируля-ханум!' Это афганцы, спотыкаясь о сочетание 'хирургическая медсестра', желали ей счастья...

  

  И бабушка, и ангел

  

  - Моя мама попала в концлагерь в четырнадцать лет, - рассказывает Людмила Николаевна. - Она воспитывалась в детдоме, жила в Западной Украине, поэтому очутилась в Германии в первые дни войны. А отец был родом из Орловской области. Еще до нападения гитлеровцев он служил на флоте, но простудился, заболел менингитом, и командование велело родственникам забрать его домой. Мать выходила сына, а тут пришли немцы. Слабых и немощных, старых и малых погрузили в вагоны для скота и отправили на Запад.

  Вся деревня, вывезенная с Орловщины, в том числе мои многочисленные родственники, оказалась в одном бараке. Это не был лагерь смерти - эта было что-то вроде немецкой каторги. Родителей послали работать на электроламповый завод, а бабушку - к местной жительнице...

  Удивительно, но между женщинами быстро наладился контакт. Бабушка выучила язык. Немка встречала ее у ворот концлагеря, вела в дом, а там часто расспрашивала о жизни, о семье, давала продукты, варила кашу родившейся девочке. А когда увидела малышку - светловолосую и голубоглазую, долго уговаривала оставить ей. Но бабушка не согласилась.

  Фрау расстроилась, но своего хорошего отношения к русским не изменила. Провожая их на родину, она подарила девочке красивую коляску. Впрочем, прослужила она недолго. Однажды в небе показались немецкие самолеты и стали бомбить бывших заключенных. Люди бросились врассыпную, юная мама с перепугу тоже кинулась спасаться, и малышка в коляске осталась на дороге. Бабушка увидела происходящее, ринулась к внучке, схватила ее и, едва скатившись в свежую воронку, услышала взрыв... От коляски не осталось и следа.

  

  Гены - вещь упрямая

  

  Пройдя фильтрацию, семья вернулась в Советский Союз только через полгода. - Мы поселились в Белевском районе, - говорит Людмила Дюкова. - Соседка и ее муж, увидев мои белые кудри, сразу понесли по деревне, что я немецкая дочка. Отец долго терпеть не стал, зашел к ним с топором и пригрозил: еще одно слово - и зарубит обоих. Соседи прикусили языки, а когда у меня появились трое братьев, один к одному голубоглазые и светловолосые - пришли просить прощения.

  Удивительно, но наши гены оказались очень стойкими. Сегодня в Америке живут две мои племянницы, отец которых - араб. Поначалу девочки были смуглые и кудрявые, а потом превратились в светлокожих блондинок.

  

  Афган так Афган

  

  Личное лагерное прошлое хоть и составляло всего два дня, не могло не аукнуться Людмиле Николаевне. В начале восьмидесятых, когда она, 37-летняя медсестра медсанчасти N 7, ютилась в общежитии и собралась подзаработать денег в Германской Демократической Республике, ей показали от ворот поворот. Людмила Николаевна искренне удивилась, а военком отвел ее в сторонку и негромким голосом объяснил, что точно так же, как ГДР, ей не светит и ЧССР. Дорога открыта только в Афганистан. Дюкова раздумывать не стала. Семьи нет, мама умерла, братьев она вырастила. Афган так Афган.

  

  Поезд быстро домчал ее до Ташкента. Оттуда улетали в Кабул. А работать пришлось в Баграме. Медсестра операционно-перевязочного взвода хирургического отделения медсанбата.

  

  Самые тяжелые раненые поступали в их медсанбат: в то время шла одна из битв в Пандшерском ущелье. Полгода, выходя из операционной, Людмила плакала. Раненые поступали нескончаемым потоком, многие умирали. Из депрессии ее вывел нагоняй от командира дивизии: 'Ты сюда спасать приехала? Вот и спасай. Рыдать мы все мастаки, а вот ты, к примеру, песни петь умеешь? Тогда слушай мою команду: собери девчат и создай художественную самодеятельность. Вам будет отдушина, а народу - радость'.

  Приказ был выполнен. Концерты давали и своим, и афганцам. Людмила и ее подруги постепенно привыкли к жестокой действительности и в минуты затишья даже умудрялись загорать на пустых гробах, сложенных у морга неподалеку от хирургического отделения.

  

   Война как зеркало души

  

  - Приехав в отпуск в первый раз, я целую неделю отсыпалась, - вспоминает Людмила Николаевна. - А потом потянуло обратно. Оказалось, что я отвыкла от лицемерия и фальши, которыми была насквозь пропитана наша страна. На войне люди раскрываются быстро. Там сразу видно, кто ты. К примеру, если офицер сволочь, в бою его могли и пристрелить...

  Основные ранения, с которыми поступали солдаты, - минно-взрывные. Привезли как-то в медсанбат парня, у которого мина застряла в животе. Обезвреживать ее пришлось саперам и хирургу. Рвануть могло в любую минуту. При этом медики ехали в Афганистан как вольнонаемные, в боевых действиях вроде как не участвовали, а улететь домой в цинковом гробу могли запросто...

  Сколько солдат прошло через их медсанбат, Людмила Николаевна не считала. Запомнить кого-то было трудно: все худые, несчастные. Но один парнишка с раскосыми глазами запал в душу. Лицо его было сильно обезображено, врачи долго вытягивали солдата с того света. А много лет спустя хирургическая медсестра встретила его в Туле на проспекте Ленина:

  - Идет мне навстречу мужчина - красивый, в черном костюме, на груди - Красная Звезда. И вдруг кричит: 'Люда!' - хватает меня на руки и начинает кружить. Прохожие остановились, смотрят на нас. Через мгновенье и я его узнала: 'Саша!' И так рада была, что он вернулся к жизни, что у него все хорошо... Потом я не раз встречала и других своих пациентов, но это уже было на каких-нибудь памятных мероприятиях.

  

   Хоть там Аллах - за каждым камнем

  

  За два года, проведенных в 'проклятом горном диком краю', Людмила Николаевна только раз видела дождь. Привычная картина была другой. Камни, пекло, песок. А еще казалось, что в Афганистан слетелись все мухи мира. Еда тоже была однообразной: тушенка, сгущенка и минтай в масле. Как-то привезли кур, но те оказались 36-го года рождения. Такой вот привет из НЗ.

  За неделю до отъезда в Советский Союз Людмила Николаевна и ее украинская подруга отравились. Подвели те самые консервы из минтая, постоявшие на жаре (в холодильниках хранили только кровозаменители и трупы). Девчат хотели положить в инфекционный госпиталь, но они заняли глухую оборону, понимая, что гепатит и малярия там им точно будут обеспечены. К счастью, отделались легким испугом, но на самолет опоздали. А его, как потом выяснилось, сбили душманы. Погибло человек сорок: медики, строители, электрики, офицеры, солдаты. В Афганистане, конечно, Аллах за каждым камнем, но ангел-хранитель, много лет назад спасший девчонку от авиабомбы в Германии, не дремал и здесь.

  - Возвращаясь на родину, мы попросили летчиков сказать, когда пересечем границу. Те согласились, но сразу предупредили, чтобы не прыгали от радости, а то машину не удержат. Летели долго - а внизу ущелья, вспышки выстрелов. И тут: 'Все, девочки, Союз!' Мы сразу расплакались, обниматься стали, кричать. А когда приземлились и вышли из самолета, первым делом на землю упали, чтобы поцеловать ее.

  

   На выбор: алкаш и сумасшедшая

  

  Людмила Николаевна оказалась единственной из тулячек, получивших за работу в Афганистане обещанную государством квартиру. Впрочем, и за нее пришлось повоевать. В военкомате женщине предложили не ждать понапрасну, а найти мужа с жильем. Дюкова показала комбинацию из трех пальцев и пошла в 'белый дом'. Пузатый чиновник за дубовым столом таинственно намекнул, что обещанного можно прождать тридцать три года. Людмила Николаевна схватила с его стола увесистую пепельницу и отрезала: 'Мой отец чуть соседей не зарубил, а я тебе голову проломлю - мало не покажется. Мне терять нечего, я контуженная'.

  Поняв, что в родном городе ей в любой организации скажут привычное: 'Мы тебя туда не посылали', Людмила Николаевна по совету друзей написала письмо в партийную комиссию ЦК КПСС. Через месяц из Москвы пришло распоряжение обеспечить медсестру жильем. Дюковой предложили на выбор две комнаты с подселением: в одной - непробудный алкоголик, в другой - сумасшедшая старушка. Людмила Николаевна отвесила чиновникам поклон и пообещала, что больше не будет писать писем в столицу, а поедет туда сама. Через два дня перед нашей героиней лежали ключи и ордер на квартиру...

  

   Долгое эхо

  

  ...Война своих солдат не отпускает. Долгие месяцы Людмила Николаевна не могла уснуть, пока на тульском полигоне не раздадутся выстрелы. А заслышав в ночи самолет, вскакивала и будила мужа: 'Раненых привезли!' Со временем афганское эхо утихло. Но бередить старое все равно больно...

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  Людмила ИВАНОВА

  

   Геннадий ПОЛЯКОВ

  

  Отсюда: http://ti71.ru/articles/society/voyna_svoikh_soldat_ne_otpuskaet/

  

  _________________________________________________________________

  

  (1) - ещё одна статья о Людмиле находится в "Медики-"афганушки" Тульского края"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/iz.shtml#2 - A.C.

  

  Фотографии взяты здесь: http://www.rsva-tula.ru/photo/fotoalbomy_123__vremya_vybralo_nas/

  

  Фотографии так же перенесены в "Баграм, фотоальбом N 4",

  поставленный сюда: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/43.shtml - A.C.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Людмилы находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

196. "ГАЙВА плюс" (26.08.2015)

  

  

Братство на всю жизнь

  

  

  

  

  Надежда Васильевнa НИФОНТОВA

  

  

   В ее военном билете написано: 'В вооруженных силах не служила'. Между тем за плечами этой жизнерадостной женщины - настоящая война. Каждый медик, получая военный билет, знает, что в случае суровой необходимости Родина обязательно призовет к исполнению долга. Была ли необходимость нашим войскам входить в Афганистан - в этом историки до сих пор не пришли к единому мнению. Но если солдаты уже воюют, медики должны быть рядом - это точно...

  

   Когда рентген-лаборанта Надежду Нифонтову вызвали в районный военкомат, никаких тревожных мыслей у нее и в помине не было. На дворе мирное время - начало восьмидесятых, вроде никто ни с кем не воюет. Наоборот, как-то даже воодушевилась. Некоторое время назад она подала заявление на отправку в Германию для работы в Группе советских войск. Условия, что скрывать, там были хорошие. Почему бы не поработать по специальности! Тем более, что муж сестры, офицер, давно там служил. Вот она и подумала поначалу, что вопрос ее решился положительно, сейчас-то она к сестре и поедет. Ан, нет. На деле оказалось совсем не так. Сообщение, что предстоит отправиться в Афганистан, ее ошеломило. Но на руках был не только военный билет, но и партийный, а с коммунистов спрос был особый. Да, собственно, спрашивать никто особенно и не стал, надо ехать и - точка.

  

   Из военкомата она вышла в волнении. Что ждет ее в чужой стране? Какая обстановка там в действительности? Выезжать нужно было практически немедленно. Военком так и сказал - срочно! Пока собирала чемодан, перелистала в памяти все странички своей скромной биографии.

  

   Вспомнила, как, оставив теплые волгоградские степи, перебралась на таежный Урал. Родители, труженики полей, стремились дать своим детям хорошее образование. В итоге, трое из шести - закончили вузы, трое - получили среднее специальное образование. Один из братьев служил кадровым военным, женой офицера стала старшая сестра. К ней-то и приехала молоденькая девушка. В их семье было принято поддерживать друг друга. Родственники помогли устроиться на новом месте.

  

   А местом тем была Губаха, где и стояла воинская часть, строившая железную дорогу для ракетной дивизии. В уральском городке было медицинское училище, в него и поступила наша героиня. Получив диплом медицинской сестры, по распределению прибыла в Пермь. Здесь, в Заозерье, в линейной поликлинике и началась ее трудовая биография. К тому времени, как призвали в Афганистан, Надежда уже успела пройти специализацию и несколько лет отработала в рентгенологическом кабинете. Многое пришлось повидать ей, даже роды однажды принимала, но военной странички в ее биографии не было.

  

   Афганистан открыл новый этап ее жизни. Поначалу дивизионный госпиталь был развернут в палатках. В одной из таких палаток расположился и ее кабинет. Жара под пятьдесят сводила порой на нет все ее труды. Сделает снимок, а проявить его невозможно - эмульсия сползает, не держится на пленке. Начинается все сначала.

  

   Через ее руки проходили все раненые. А их было много. Очень много. Госпиталь рассчитывался на 400 человек. В дни эпидемий наполнялся до 600. В ту страшную войну солдат косили не только пули, но и брюшной тиф. Ей никогда не забыть криков молодых пацанов: 'Доктор, спасите, сделайте же что-нибудь, так жить хочется'. На ее глазах умирал молодой лейтенант, который до последней минуты надеялся, что выздоровеет.

  

   Бывали и комичные случаи. Солдатик, подхвативший простуду, наотрез отказывался от госпитализации, потому что боялся уколов.

  

   Совсем скоро условия в госпитале улучшились. Выстроили мобильный комплекс, установили кондиционеры. Суровые военные будни сменялись иногда праздниками. За два года службы и Новый год пришлось отмечать на чужбине, и профессиональные конкурсы проводить.

  

   Особенно радостными были приезды звезд советской эстрады и киноартистов. С удовольствием слушали Пьеху, Зыкину, Зельдина. Особенно понравился Кобзон. Артист расположил к себе своей простотой и веселостью. Дав обычный концерт, он сам поинтересовался, а есть ли такие, кто не смог попасть на концерт, из госпиталя, например. Такие, конечно, были. И Кобзон спел специально для них прямо в столовой. Солдаты принимали его очень тепло. А один вдруг сказал: 'А моя мама училась с Вами в одном классе'. На что певец тут же пошутил: 'Так ты мог бы быть моим сыном!'. Перед отъездом Иосиф Давыдович сфотографировался с медперсоналом. Опять же сам предложил: 'Знаю-знаю, наверное, сфотографироваться хотите на память'. 'Хотим!' - ответили ему хором. Фотография с Кобзоном стала частью семейного архива Нифонтовой.

  

   Какими бы трудными ни были два этих военных года, но показалось, что пролетели они мгновенно. К слову сказать, средний медицинский персонал служил два года, врачи - год. Служили. Конечно, они служили. Хотя официально считались вольнонаемными. И потом, когда по возвращении наведывались в военкоматы, при отправке были обещаны кое-какие льготы, от них отмахивались, мол, с военными не знаем, что делать, вы тут еще.

  

   Награды же боевой медик получила. Правда, тут не обошлось без казусов. Как-то сосед по даче говорит, мол, Надежда, там какие-то медали афганцам дают, сходила бы, узнала. На что она резонно ответила: 'Если мне полагается медаль, значит, пригласят, вручат'. Не пригласили. Пришлось все-таки пойти самой. 'Где ж вы раньше были? - всплеснул руками военком. - Все медали уже раздали, больше нет'. Но обещал что-нибудь сделать. В списке награжденных она, действительно, значилась. Медаль 'Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа' она, правда, так и не увидела, но удостоверение к ней получила. Это было в мае 1988 года.

  

   Вторую свою награду - медаль 'Воину-интернационалисту за мужество и воинскую доблесть' она получила в декабре того же года. Хотя и ее сохранить не удалось. Однажды попросили Надежду Васильевну прийти с наградами на встречу с ребятишками из приюта. Как маленьким сорванцам удалось выкрасть медаль, она до сих пор не может взять в толк. Ну, будем думать, что из добрых побуждений ребятня украла боевую награду.

  

   Юбилейная медаль к 25-летию вывода советских войск из Афганистана вручена ей 17 декабря 2013 года. Чуть позднее, 15 февраля 2014 года, вручили героине боевых действий орден 'Ветерану Афганской войны'.

  

   Она часто встречается с афганцами, буквально на днях вернулась с очередного слета. Медицинская сестра на войне делит все тяготы наравне со всеми, это сплачивает людей, делает их родными. И это братство на всю жизнь.

  

  Яна НИКИТИНА

  

  Отсюда: http://gayva-plus.ru/bratstvo-na-vsyu-zhizn/

  

  * * *

  

  

  

"Книга 'Советский Союз в Афганистане' 2019 год, Пермь. Воспоминания"

  

  

Документы Н.В. НИФОНТОВОЙ - медсестры 704-го военного госпиталя

  

  

  

  

  

  

  

  Воспоминания Н.В. Нифонтовой

  

  Я работала в Заозерской линейной больнице г. Перми в хирургическом отделении, потом получила специализацию по рентгенологии и была переведена в 20-ю детскую больницу рентгенлаборантом. Работала там долго, но зарплата была маленькая (65 рублей), хотелось куда-то уехать за границу. Старшая сестра, к которой я приехала в Губаху, с мужем-военным были направлены в Германию, и я подала заявление в военкомат, чтобы поехать в Германию работать.

  

  Прошло какое-то время, и меня вдруг вызывают в военкомат; когда я туда приехала, мне говорят: 'Есть направление в Афганистан, не можем найти рентгенлаборанта. Не хотели бы вы туда поехать?' Это был 1982 год, об Афганистане мы тогда вообще ничего не знали, т.е. знали, что он есть, но какое там положение, какая обстановка - это нам было неизвестно. Мне было 42 года, у меня дочка уже в техникуме училась. Я говорю: 'Надо еще подумать...', мне говорят: 'Не забывайте, что вы член партии'. А я еще была секретарем партийной организации больницы. Пришла домой и сестре говорю: 'Предлагают Афганистан'. Она говорит: 'Надежда, ты не знаешь, что это такое, там жара, а у тебя пониженное давление. Да ты там не сможешь'. Когда я пришла на работу, главному врачу - Федоткин у нас был - сказала, что мне предлагают поехать в Афганистан. 'Да ты пролетишь над Кабулом, и если ты вернешься и скажешь, что там была, то это уже все...'

  

  Ну ладно, в общем-то, я решилась ехать, вызвала сестру, потому что у меня была дочка, за которой нужно было смотреть, и в марте 1982 г. я отправилась в Афганистан. Сбор был в Ташкенте, там есть какой-то закрытый аэропорт, мы там трое суток были, пока не набрали нас на самолет, чтобы полностью его загрузить. Прилетели в Кабул, где на пересылке были три дня, нам там сделали прививки, чтобы не заболели, потом распределились, кто куда едет. Я с одной девочкой из Лысьвы попала в Шинданд - ее в медсанбат, а меня - в госпиталь. Прежде чем туда поехать, я прошла обучение по всем - всех новейших марок - рентгеновским аппаратам, я же не знала, на чем я там буду работать: ТУРы, [диагномаги], РТСы, - писала экспозиции... ну, чтобы я смогла там работать. Но когда я приехала, то узнала, что рентгеновский кабинет - это обычная армейская палатка, что для меня было удивительно, и когда я зашла туда, там оказался военно-полевой аппарат РУМ-5-Й - самый старый аппарат. У меня на той работе был РУМ-5-Й, только стационарный, а этот - военно-полевой. Но это оказался настолько надежный аппарат, снимки были просто оригинальные...

  

  С чем я там столкнулась... Во-первых, Афганистан - это жара: в апреле уже была неимоверная жара, на моем рабочем месте, в этой палатке, было 50 градусов жары. И когда я сделаю снимок и начинаю его опускать в проявитель, вынимаю - у меня вся пленка сползла, начинаю повторно снимать. Вот это было самое сложное, и так было больше года, а потом организовали поликлинику, кондиционеры привезли, и условия стали уже совсем другие... Очень хотелось пить, и если ты с утра начнешь пить - за день можешь полведра воды выпить, все время хочется, хочется. Если ты дотерпишь где-то до 12-ти часов, не напьешься, тогда уже ограниченно пьешь, уже такой жажды у тебя нет, надо было терпеть.

  

  Перед отправкой было совещание в областном военкомате, там сидели пожилые люди, и они объяснили, что надо очень беречь этот зарубежный паспорт, который нам дали: 'На трусиках сделайте карманы и туда зашейте, потому что в Ташкенте надо себя вести очень осторожно, там воруют эти документы'. Никакого отдельного инструктажа по Афганистану - как там себя вести - не было.

  

  В Шинданде у нас была своя в/ч полевая почта N 94131 - это военно-полевой госпиталь. Коллектив был прекрасный, отношения очень хорошие. Люди через два года менялись - и военные, и мы. Все раненые проходили через мои руки.

  

  Жили в модулях, мужчины и женщины отдельно, по шесть человек в комнате. Выезжали из части на прогулку в горы на танках, в сопровождении вооруженных офицеров, но это было нечасто, скорее, редко, на какой-нибудь праздник - например, 9 Мая, - мы ездили компанией человек двенадцать, вольнонаемные: медицинские работники, работницы столовой...

  

  Питались все в общей столовой, больше всего запомнилось, что если давали консервы рыбные в томатном соусе, то это была красная рыба, а если в масле, то белая рыба (это мы сами придумали так называть). Многие продукты были в сухом виде: творог, морковка, лук - приходили сухими, из этого готовили пищу. Был у нас один день - пятница, джума по-афгански - у них это выходной день, а у нас в поликлинике был прием афганского населения, но чтобы к нам попасть, они приносили целую портянку, росписи всех их командиров, кого они прошли, что это человек надежный и его можно пустить на территорию госпиталя. Вокруг госпиталя было три кольца охраны, о которых мы, конечно, не знали. Шинданд был километрах в трех, это поселок, потом недалеко был Адраскан, но в населенные пункты мы не ходили, в Адраскан ездили дважды, там дуканы были - что-то хочется же купить - но там работало что-то вроде сарафанного радио, тогда же не было сотовых телефонов, но, допустим, мы соберемся куда-то ехать, а там уже знают, что мы приедем. И когда я первый раз туда приехала, захожу в дукан, а мне говорят: 'ханум-акс', - что я работаю в рентгенкабинете, там уже меня знали, хотя я их ни разу никого не видела.

  

  Вот, допустим, объявили, что где-то собираются душманы, и наш танковый полк или мотострелковый полк собирается туда разгромить этот... Пока наши построились, пошли, там их уже встречают с оружием - уже знали, что наши туда идут. Разведка у них хорошо работала.

  

  Но народ благодарный, меня очень любили афганцы, потому что я старалась... У меня был знакомый, он сказал: 'Ты с ними не спорь, старайся угодить'. И вот они придут... А ренгенолог, который работал до меня, говорит: 'Ты что с ними возишься, пошли их подальше'. Я говорю: 'Владимир Иваныч, я сама знаю, что мне делать'. Я их отведу, кому-то к хирургу надо, покажу 'иди туда-то и туда-то'. Был такой случай, я его запомнила: привез дед - сам он старый-старый, у него зуб торчал, - молоденькую жену, беременную, она не могла разродиться уже второй день, он ее на ишаке привез к нам. Вышел хирург и говорит: 'Буду смотреть я'. Он говорит: 'Нет, Аллах не разрешает'. И он разворачивается и едет с ней назад домой. Она кричит, а он ее увозит. Наутро он c ней приезжает, ребенок уже вклинился в малый таз, он уже согласен - этот дед - хоть на что, хирург говорит: 'Нет, я уже оперировать не могу'. Ну и что - она умерла, увез мертвую.

  

  Потом был еще один, когда-то учился у нас, - он без конца возил жену на аборты. Я говорю: 'Аллах же!', он: 'Так потолок, он не увидит'. Потом еще один дед из Герата проглотил челюсть, его возили ко мне три раза, я делала снимок: где же эта челюсть. И я никак не могла ему сказать, что 'иди в туалет и следи, что эта челюсть выйдет или нет'. Но, видимо, ему перевели. Вышла эта челюсть. Он мне привез два отреза шелка - японский, красивый, я говорю: 'Нельзя', он: 'Приди в Герат, я тебе вот сколько дам'. А там, в Герате, бои-то какие были! Потом еще один был случай: один отца своего привез - голова болит. Я ему сделала снимок, а у него очень большая голова была, огромный череп, - и говорю сыну: 'Смотри, какой умный твой отец, смотри, какой у него череп!' Потом он приехал и рассказывает, что отец по всему аулу носился: 'Ханум сказала, что я самый умный'.

  

  Мы не выезжали в места боевых действий, потому что в медсанбате был рентгенкабинет в машине, они выезжали, а я на месте была.

  

  О зарплате: какая-то часть оформлялась тут, на книжку шла, а 250 чеков (т.е. 250 руб. чеками, купюры разного достоинства) ежемесячно на руки давали - я могла купить две пары импортных сапог, для меня это было много по сравнению с моей зарплатой в Союзе. В Москве, в Свердловске были магазины 'Березка', туда ездили, отоваривались. В дукане мы расплачивались чеками или афгани - афганские деньги, которые мы меняли через кого-то на чеки. У меня был знакомый - начальник учебного центра, он мне помогал в этих делах.

  

  Ко мне афганцы хорошо относились, потому что я к ним хорошо относилась, и был какой-то праздник, меня даже отправили к ним в госпиталь, чтобы я розы привезла оттуда...

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  ПермГАСПИ. ВПД

  

  Отсюда: https://vk.com/wall-139222551_5449

  

  _____________________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

197. "Край Сернурский" (31.01.2014)

  

  

Романтики хватило с лихвой...

  

  

  

  

  

  С 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года в войсках на территории Афганистана прошло военную службу 620 тысяч военнослужащих. Кроме того, на должностях рабочих и служащих (вольнонаемных) в советских войсках в этот период находилась 21 тысяча человек. Из нашего района на необъявленной той войне побывали Лидия Толстухина и Татьяна Шабалина...

  

  Был 1982 год. Татьяна Шабалина работала на заводе полупроводниковых приборов в городе Йошкар-Ола. Ей 24 года. Каждый день одно и то же: завод - общежитие - завод. Скучно. В то время к заводчанам не раз приходили представители городского военкомата и агитировали на службу в армию по контракту в качестве медсестер. Она решила испытать романтики. И отправилась в военкомат, где ей предложили поехать в ГДР, но она попросилась в демократическую республику Афганистан. Просьбу удовлетворили. Татьяна, конечно, тогда и не предполагала, что романтика, которой ей хотелось, сопряжена будет с гуляющей рядом смертельной опасностью...

  

  Сборы были короткими. Плачущая мама Алевтина Васильевна Марьясова только и успела подъехать к поезду, чтобы проводить дочь, узнав о ее решении чуть ли в последний момент...

  

  Как-то Татьяна Анатольевна, вспоминая то время, стенографировала на листочке: 'Слякоть. Весна. Все тает. Проблема, что с собой брать? Поезд тронулся, все, поехала. Ташкент. Пересыльный пункт. Жара! Красивый город. Все цветет, кругом зелень.

  Прошли таможню. Огромный самолет. Нас размещают на втором ярусе, на первом погружены БТР. Да! Это все-таки не шутка, начала понимать я. Но пока не страшно. И почему-то все два года службы не было страшно...

  

  Летим. Под нами - горы. Не помню, сколько мы летели. Приземлились. Только начали выгружаться, обстрел. Даже не поняли, что палят это по нам. Летчик тащит меня, кричит: 'Беги от самолета, бросай чемодан, с собой на тот свет не возьмешь! Что ты сюда приперлась, такая красавица, в Союзе парня не нашла?' 'А я не из-за парня, - кричу в ответ.- Романтики не хватало...'. Стреляли сверху - аэродром находился между гор. Наши быстро отбились, сильно испугаться не успели. Первое, так сказать, боевое крещение. Опять летчик мне: 'Что, летим обратно?'. 'Да нет уж, буду до конца'.

  

  Разместились в огромной палатке. Ночью холодно. Кормили кашей с мясом. Ничего, есть можно. Через два дня перевели в общежитие на этом же аэродроме. Столовая в ангаре. Пока все ново, интересно. Вскоре распределили в Кабул в центральный госпиталь. Мы - второй заезд. Первый - из Ленинградского госпиталя. Они еще не уехали. Сначала работала в качестве младшей медсестры, типа санитарки. Потом уже их роль выполняли сами выздоравливающие. А мы, подучившись на ходу, и уколы делали, и капельницу ставили, и перевязывали, и врачам помогали. Сначала нас возили до госпиталя туда и обратно. Везде военные патрули. Ездили с зашторенными окнами, чуть что, падали на пол. Всякое бывало. Опасность подстерегала на каждом шагу.

  

  Оперировали сначала прямо на аэродроме в палатках. А затем разместились в бывшей английской конюшне. Ничего, все аккуратно. Есть фонтан, арык. Душ на улице из емкости. Вода нагревается на солнце. Баня в неотапливаемом вагончике...'.

  

  Работа у Татьяны Анатольевны была не для слабонервных - она выполняла свои обязанности в реанимации, куда попадали и с оторванными руками-ногами, и с пробитыми головами. Дежурили сутки через двои, но когда шли бои, тогда уже не до отдыха - были на ногах все операционные, реанимационные врачи и медсестры. А Татьяне приходилось летать еще и на экспериментальном самолете 'Летающая хирургия' в Гaрдез, Кандaгар и другие районы непосредственных боевых действий. Медики забирали оттуда самых сложных раненых, и хирурги оперировали их прямо в полете, а потом доставляли в госпиталь. Не раз попадали под обстрел, однажды самолет спасся чудом - пули пролетели в нескольких сантиметрах от бензобака.

  

  Хотя госпиталь стоял в городе, но и там было небезопасно. Его тоже обстреливали, и поэтому круглосуточно охраняли. Татьяна Анатольевна вспоминает один случай, когда уже заканчивался срок ее службы. Их, реанимационных и хирургических сестер, перевели в отдельный модуль. А в ту комнату, где жила раньше, поселили новичков, которые прибыли им на замену. Так вот туда кинули гранату и девчонки пострадали. Вот так их встретил Афган...

  

  - Татьяна Анатольевна, а раньше срока домой вернуться не хотелось?

  - Нет. Знаете, там между служащими была очень дружественная обстановка, сплоченность, все относились друг к другу бережно, с уважением. В комнате нас было восемь человек, почти все разных национальностей, но жили как одна семья.

  

  - Что в письмах родным писали?

  - Жива-здорова, такая-то погода. Писали мы часто, почти каждый день. А как писем-то от родных ждали!

  

  - Какая там была погода?

  - Летом очень жарко, особенно недели две. Ползали огромные тараканы. Уснуть было невозможно, так мы заливали пол водой и спали без постельного белья. А на работе жару мы не ощущали - всюду стояли кондиционеры. Была там и зима, но недолгая и нехолодная.

  

  - Как кормили?

  - С этим все было нормально. Если чего-то хотели, то покупали в своем магазине. Когда ходили в увольнение в город, там закупались, меняя наши рубли на афгани.

  

  - Каким было медицинское обеспечение?

  - Госпиталь был обеспечен всеми необходимыми медикаментами. При мне работали хирурги из Москвы и Ленинграда, потом из Молдавии прилетели, и все были очень ответственными, строго спрашивали с младшего персонала за выполнение всех необходимых процедур. И уход за бойцами велся самым тщательным образом. Медики делали все, что могли, для восстановления раненых солдат. Когда нужно было, мы сдавали для них свою кровь. У меня, видимо, была легкой рука, потому что часто раненые просили ставить уколы именно меня. Пока служила в Афганистане, некоторые, поправившись, даже письма мне писали, благодарили за внимательное отношение и хороший уход.

  

  - Чему посвящали свое свободное время?

  - Смотрели кинофильмы. Учеба гражданской обороны была. Приезжали артисты, ставили концерты прямо в госпитале - ансамбль 'Самоцветы' выступал, пели Роза Рымбаева, Иосиф Кобзон, помню, как Эдита Пьеха пела песню 'А город подумал: ученья идут'.

  

  - А как относилось к вам местное население?

  - По-разному. Были такие, с которыми общались по-дружески, другие готовы были пустить пулю в затылок. Многое еще зависело от того, как себя поведешь, даже во что оденешься. Я смуглая, поэтому на меня особо не обращали внимания. Посещая магазины, мы покупали там качественную джинсовую одежду, натуральные кожаные куртки, плащи, дубленки, обувь, ткани. Такие вещи в Союзе продавались только в 'Березке'. Что интересно, продавцы в магазинах, торговцы на рынке почти все говорили по-русски.

  

  - Говорили, что в Афганистане наши служащие часто болели различными вирусными заболеваниями?

  - Всякое бывало. И эпидемии вспыхивали. Заразиться могли и врач, и любая медсестра, если оперировали уже зараженного каким-то вирусом солдата. Меня пронесло, потому что иммунитет был хороший, да и думать об этом было некогда.

  

  - Война войной, а жизнь есть жизнь. Наверное, были среди ваших подруг такие, которые нашли там свое счастье?

  - Да, было такое, прямо там выходили замуж, регистрируя брак в посольстве.

  

  - И Вы тоже там встретились со своим первым мужем?

  - Так получилось. Он был из Молдавии, служил по призыву в Гaрдезе, был контужен и попал в наш госпиталь. Поженились мы уже в Союзе, но семья наша продержалась недолго...

  

  После возвращения в 1984 году с афганской войны, Татьяна Анатольевна успела воспользоваться льготами - при поступлении в Марийский педагогический институт и при получении жилья. Около года получала денежные выплаты. А потом с них, вольнонаемных, все льготы сняли, словно забыли, что рисковали жизнью и те, кто обслуживал военные действия в Афганистане.

  Из наград у Татьяны Анатольевны только юбилейная медаль '40-ая армия'.

  

  - Татьяна Анатольевна, а Вам никогда в жизни не было жалко те два года, отданные Афгану?

  - Нет. Кто-то же должен был служить там. Очень жаль было наших мальчишек, ведь их совсем юными отправляли под пули - парней разных национальностей со своим менталитетом, со своим отличительным характером. Кого-то только от мамочки оторвали, особенно городских, деревенские самостоятельные были, сибиряки, да и ребята с нашей республики отличались терпением. Делаешь перевязку, зубы сожмут до скрипа, но звука не издадут, другие кричали от боли во весь голос.

  

  - На ваших глазах умирали парни от несовместимых с жизнью ран, как это все переносили?

  - Это бывало, ведь в реанимацию доставлялись самые тяжелораненные. В одно мое дежурство за ночь четверых умерших оттуда вынесли. Старший у нас был, так он после первой же операции весь поседел, не мог даже говорить, так его всего трясло от увиденного. Первое время и среди нас, медсестер реанимации, были такие, кто падал в обморок от вида изуродованных тел. Потом к этому привыкали, а как иначе можно было работать? Мы-то ладно, не так много видели смертей, а парням было очень тяжело: утром сидят вместе, завтракают, разговаривают, улыбаются, а вечером кого-то уже нет в живых - под пулю попал или снарядом его разорвало. Какая психика у них была... Я тогда молодая была и легче все переносила, а сейчас вот не могу смотреть фильмы про ту войну, как вспомню тех погибших мальчишек, слезы застилают глаза. Ведь у самой два сына...

  

  Нужна ли была та война и такие огромные потери? Более пятнадцати тысяч наших безусых мальчишек отдали свои жизни, многие даже не встретив своей первой любви.

  

  * * *

  

  Как отметила Татьяна Анатольевна, ее поколение было воспитано на патриотизме и интернационализме: с гордостью носили октябрятские звездочки, потом - пионерские галстуки, как часть Красного знамени великой страны, комсомольские значки и были готовы на призыв 'Надо' ответить: 'Есть!'. Сейчас про молодежь разное говорят, но коснись чего, и тот же сорвиголова-мальчишка первым встанет на защиту интересов своей страны. Вот так и мы в Афганистане честно выполнили свой интернациональный долг, не думая о том, а кому это надо?

  

  Алевтина ВШИВЦЕВА

  

  Отсюда: http://gazetasernur.ru/obshestvo/romantiki-hvatilo-s-lihvoy-31-01-2014.html

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

198. "Аргументы и факты" N 8 (22.02.2017)

  

  

Особое воспитание. Родину можно защищать и в белом халате

  

  

  

  

  Ольга Абрамовна ОСТРОВСКАЯ

  

  

  Накануне 23 февраля журналист 'АиФ-Иркутск' пообщался с потомственной женщиной-медиком, которую наравне с мужчинами можно назвать защитницей Отечества. Во все времена - женщины-медики стояли в одном строю с мужчинами.

  

  Как-то незаметно из Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота превратился в мужской аналог 8 Марта. Но ведь это не просто 'День всех мужчин', это праздник людей, которые защищают или защищали Родину. В их числе не только военные: оберегать свою страну можно и без оружия в руках. К тому же, среди защитников есть немало женщин. Хотя об этом часто забывают.

  

  Патриотизм в генах

  

  Глядя на Ольгу Островскую, женщину с тёплым взглядом и мягким голосом, трудно представить, что больше тридцати лет назад, будучи молодой медсестрой, она по собственному желанию отправилась в жаркий Афганистан в самый разгар военного конфликта.

  

  В семье у Ольги Абрамовны все медики: и мама, и две сестры. Сама она десять лет работала медсестрой в хирургическом отделении, а потом стала рентген-лаборантом. Всего - 44 года работы 'на гражданке' и два - в 'горячей точке'. Кстати, 15 февраля ветераны боевых действий в Афганистане отметили очередную дату вывода наших войск из этой республики.

  

  Первый вопрос моя собеседница предугадала прежде, чем я успела его озвучить.

  

  - Начну издалека, потому что знаю, вы непременно спросите, почему я добровольно отправилась на войну, - рассказала она. - Мои родители - люди военные, мама с первых дней войны попала в пекло Великой Отечественной: окончила харьковское медучилище, и весь курс сразу отправили на передовую. Она прошла украинский, белорусский, прибалтийский фронты, была на Курской дуге и закончила войну в Праге. Папа был коммунистом, по-настоящему болеющим за партию человеком, а не просто ради карьеры получившим 'корочку'. Мы, послевоенные дети, росли в особой 'комсомольской' атмосфере. Наверное, только жившие в то время могут понять, что для нас значили призывы Родины. Это не пафосные слова, как может показаться. Поэтому, когда мне было 35 лет, я без колебаний отправилась в военкомат и сказала, что хочу поехать в Афганистан, потому что знала: военного медперсонала не хватает, нужна поддержка гражданских. В то время шли большие комсомольские стройки, прокладывали БАМ, повсюду царил дух общности, единства и патриотический подъём, а я на стройки почему-то не попала, хоть всегда была активисткой. Вот и подумала: 'Как же так? Почему я осталась в стороне? Дочь родителей, которые прошли фронты Великой Отечественной, сижу здесь...'

  

  Ничего героического

  

  Корреспондент 'АиФ-Иркутск': Ваши родители прекрасно знали, что значит война. Как они вас отпустили?

  Ольга Островская: К этому времени была жива только мама, которая спокойно приняла моё решение. Она понимала, что никто не заставляет меня, но от внутреннего убеждения 'Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!' никуда не денешься. Когда вернулась из Афганистана, я сама говорила, что добровольно попала в заключение за колючую проволоку на два года. Там провела 1984-86 годы. А до этого ни я, ни мои знакомые ничего не знали об этой войне - совершенно ничего. Только в кулуарах шёпотом говорили о закрытых гробах, которые присылают оттуда.

  

  Первое впечатление от Афганистана было плохим. Я ведь приехала из лесной и речной Сибири, а там всё жёлтое, только песок, обжигающая жара. Из Иркутска ехала одна, сибиряков вообще было немного.

  

  - И после первых ощущений не захотелось сбежать?

  - В самом начале был шок, приходили мысли об отъезде, но потом привыкла. Я попала в госпиталь Баграма, в инфекционное отделение рентген-лаборантом. Там меня 'встретили' брюшной тиф, гепатит, малярия, дифтерия. Все удивляются, когда рассказываю о своём афганском прошлом как об обыденных вещах. Но в этом и правда не было ничего невероятного и героического - мы просто работали. Я и в Иркутске полностью отдавалась любимому делу, слишком была им увлечена. Когда работала в отделении хирургии, не могла даже на выходные доверить своих пациентов дежурному персоналу, прибегала и смотрела, как они себя чувствуют.

  

  В Баграме мы дневали и ночевали в госпитале. Он был рассчитан на 400 мест, а лечилось там в три раза больше человек. Эпидемии не отпускали почти круглый год, Четыре часа меришь у всех вечернюю температуру, а когда заканчиваешь, уже время утренней проверки подходит. Спали по паре часов в сутки.

  

  'Как сжатый кулак'

  

  - Не обидно, что 23 февраля обычно принято поздравлять мужчин?

  - Да, народ сотворил 'мужской' праздник. (Смеётся.) Но жаловаться не буду, не такая уж я тщеславная. Тем более что на работе меня всегда поздравляли, все же знали, что я 'служила', да и ребята-афганцы не забывают. А вот когда поздравляют поголовно всех, даже тех, кто к армии никогда и близко не приближался, - не одобряю.

  

  - Радикально поменялось ваше мировоззрение после двух лет, проведённых на войне? К мирной жизни пришлось привыкать?

  

  - Ещё как! В афганском госпитале мы были как один сжатый кулак, делали всё вместе, делили и радость, и горе в одинаковой мере. Хоть я и была рентгенологом, но это не означало, что не бралась за работу медсестры. Вообще не было такого понятия - 'обязанности', просто делали всё. Когда вернулась в Иркутск, меня поначалу ошарашила отдалённость людей друг от друга, разобщённость коллег. В родной коллектив вливалась с трудом. И объяснить это окружающим было сложно.

  

  - Вы уже сказали, что у старшего поколения совершенно иные представления о долге перед Отечеством. Как думаете, сейчас молодые люди готовы также добровольно отправиться на 'чужую войну', туда, где, возможно, нужна их гражданская помощь? И насколько патриотична нынешняя молодёжь?

  - Такого чувства долга, который жил в людях старой закалки, у молодёжи, конечно, нет. Да и откуда бы ему взяться? Поэтому, я думаю, заставить обычного человека поехать в 'горячую точку' сейчас может разве что какое-то особое воспитание... или жажда адреналина. Хотя, ситуация должна измениться: всё-таки сейчас вновь стали уделять внимание патриотическому воспитанию на государственном уровне. За последние годы в лучшую сторону изменилось отношение к военным людям и к Российской армии, которую в одно время опустили очень низко: закрывали военные училища и институты, сокращали военные госпитали. По судьбам моих знакомых ребят, прошедших Афганистан, знаю, как они теряли работу и становились ненужными. Правда, наша ветеранская организация никогда не забывала о тех событиях. Через музей афганской войны прошли, по-моему, все иркутские школы, и, возможно, именно это помогло сохранить остатки былого патриотизма.

  Досье:

  Ольга Островская родилась в 1948 году в Чите. Активный член Иркутской областной общественной организации ветеранов Афганистана. Ведёт патриотическую работу со школьниками. За активную общественную деятельность награждена медалью Российского фонда ветеранов.

  

  Юлия ВЯТКИНА

  

  Отсюда: http://www.irk.aif.ru/society/osoboe_vospitanie_rodinu_mozhno_zashchishchat_i_v_belom_halate

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Ольги находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

199. "Ф А К Т Ы" (14.06.2008)

  

  

"Я каждый день вижу тебя в оптический прицел..."

  

  

  

  

  Неонила Ивановна ФОКИНА

  

  

  Накануне Дня медицинского работника участник боевых действий Неонила Фокина,бывшая лаборант-бактериолог госпиталя, рассказывает некоторые подробности службы в Афганистане и исцеления от тяжелой болезни после работы в Чернобыле.

  

  Хотел помочь Неониле Ивановне передвинуть стол. 'Ничего, - отмахнулась Фокина. - Раненых таскала на себе. Хотя сама весила - тьфу вместе с сапогами, на чем та юбка держалась... Правда, и солдатики были, как скелеты. Это мужики постарше, офицеры, успели тело наесть. Но самые тяжелые - мертвые. Их каждый день мы выносили и клали на голую землю в тенечке каменной ограды... '

  

  Сфотографировать женщину-ветерана на кухне, где она готовила обед, тоже оказалось непросто. Седые волосы сливались со стеной. 'Это там... ' - сказала она.

  

  'Тюльпаны весной в пустыне цветут очень красивые - словно кровь с хорошим гемоглобином... '

  

   - В Афганистан меня нищета загнала, - вспоминает Неонила Ивановна Фокина. - Старшая дочь не поступила в институт - не было денег на взятку. Надо было долечивать младшую, она переболела сепсисом. Девочек растила сама.

  

  Я работала в районной санэпидстанции. Ставка маленькая. Втихаря подрабатывала - на дому лечила сифилис, гонорею. Но, когда болела дочь, пришлось продать шубу, мебель, остальное. В квартире остались две раскладушки.

  В военкомате сказали, что в Афганистане тройной оклад, никакой войны нет, пальмы, рестораны, экзотика...

  

  Из Ташкента в Кабул я, одна женщина, и человек восемьдесят мужиков-военных, летели на военно-транспортном самолете 17 мая 1983 года. Сидели на жестких деревянных скамьях вдоль бортов. Часа через полтора наш 'Ил' неожиданно сделал резкий вираж и круто пошел вниз. Я думала, два БТРа, которые стояли посреди полутемного салона, сорвутся с креплений. За стеклом иллюминатора в темноте мы увидели вспышки летящих от самолета ракет. Это, как объяснил офицер, специальные термические бомбы, создающие в воздухе тепловые поля для обмана зенитных ракет противника. Противника? Но здесь же войны нет! И без того хмурые лица офицеров напряглись. Я начала догадываться...

  

  Пока ждали в штабе назначения, один полковник предложил мне провести с ним вечер. Наверное, и ночь. Мне после трех месяцев стояния под дверью реанимации, где едва не умерла моя девочка, ничего не хотелось. 'Я отправлю тебя в такую дыру, что ты всю жизнь попомнишь!' - побагровел полковник. И я очутилась в Кундузе, одном из самых жутких мест в Афганистане, рядом с Пакистаном, откуда снабжались душманы, и ближе к экватору, где жара чуть ли не под пятьдесят градусов. А землетрясения там такие случались, что змеи в горах летали! По территории нашего медсанбата ползали кобры, щитомордники, гремучие змеи... Однажды кобра укусила солдатика в горло. 'Если ты не трус - поезжай в Кундуз' - придумали поговорку армейские остряки.

  

  Зато какие там красивые пустыни весной! В феврале зацветают тюльпаны. Чашки огромные, как горшки, цвет яркий, насыщенный, словно кровь с хорошим гемоглобином. Тюльпаны растут вперемешку с маком. Тоже цветки огромные, и головки потом огромные - стакан мака из одной можно насыпать. Когда все цветет, на целый месяц в природе наступает тишина, покой, умиротворение. Невозможно передать!

  

  Над горами и пустыней кружат огромные с метровыми крыльями птицы, расцветка перьев удивительная - девяносто восемь цветов. Это рассказывал один офицерик, лечившийся у нас в госпитале, по образованию орнитолог. И так поет эта птица, что плакать хочется!

  

  Иду как-то в дивизионный магазин за соком. Гляжу: солдатики сидят в тенечке и что-то шьют. Из патронов пули вынимают, вытряхивают порох, вместо него в гильзу вкладывают писульки со своими данными, адресами родственников. Отверстие снова закупоривают пулей, и патрон зашивают в брюки в районе пояса. Чтобы, если тебя разорвет мина, можно было опознать останки.

  

  Однажды в горы ушел разведбат. На обратном пути его встретила засада. И всех положили! Раненых дорезали. Немногие уцелели. Командир был ранен в голову, лежал бездыханный, подумали, что мертв, и не тронули. Остальных резали и раздевали. Они же, афганцы, нищие! Прихожу брать анализ крови у комбата, а хирург спрашивает: 'У тебя какая группа? Третья? Ложись!' У меня уже вен нет, все исколоты. Лежу и вижу: прозрачный поллитровый пакет надулся от моей крови. Тут же подключили второй. А пишут пятьсот миллилитров! Больше за один раз не положено. Коньки можно откинуть. Встаю - операционная плывет перед глазами. Официально в Афгане я сдала семь с половиной литров крови. Фактически же - четырнадцать литров. Больше нормы нельзя было писать. А всего почти за полвека работы я сдала 190 литров крови, стала почетным донором СССР.

  

  Да. Но вот благодаря моей крови комбат очнулся. И застонал: 'Пить хочу... ' Я взяла кружку и набрала воды. Не успела поднести, как хирург вырвал и той кружкой хрясь меня по голове! 'Зачем дерешься? Это же женщина!' - прошептал комбат. 'Здесь женщин нет! Здесь война!' - отрезал хирург.

  Я вышла и в коридоре упала. Знала, что нельзя давать воду при ранениях в живот. А что и при ранениях в голову - как-то упустила. Комбат ночью умер. Мне его до сих пор жалко - перед смертью человеку воды не дали...

  

  'Я там ничем не болела, только писалась и заикалась восемь лет... '

  

  

  

  

  

  - Наш медсанбат был единственным в провинции Кундуз инфекционным госпиталем, - продолжает Неонила Ивановна. - А я - единственным на 28 тысяч размещенных здесь советских солдат и офицеров лаборантом-бактериологом.

  На юге Афганистана свирепствовали эпидемии малярии, дизентерии, тифа, лептоспироза, гепатита. Страна отсталая, бедность, антисанитария... Начинает дуть ветер, знаменитый "афганец", так пыль с инфекцией летит на все - на воду, на посуду. Или пробурили, например, скважину для воды - снова люди начали болеть. Оказалось, на месте старого кладбища. С водой там была настоящая беда. Из-за боязни эпидемий ее усиленно хлорировали. Многие из тех, кто пил ее, страдали поносом, обезвоживанием. Там практически никто не писал. Чуть ли не у всех афганцев больные почки.

  

  Нам в медсанбат привозили "Боржоми". Но она же щелочная, убивает необходимую для борьбы с поносом кислотность кишечника! Надо бы давать больным 'Поляну Квасову' или 'Лужанскую'! 'Ну неужели вы, вояки, такие тупые?' - спросила командира медсанбата. А он, бугай килограммов 120 весом, ответил: 'Не умничай'.

  Солдатикам нужны овощи, фрукты, витамины... А им с утра - перловка, тушенка, чай, масло из железной банки. Солнце жарит, сливочное масло становится жидким, как постное масло, есть его невозможно. На обед - гречка, тушенка, компот из кишмиша. На ужин - снова гречка, кусочек "красной"(1) рыбы и чай. Свежей пищи никакой. Поэтому ребята, по существу дети, часто болели. Идет такой, видно, что с температурой: глаза желтые, лицо коричневое. У кого глаза голубые - белки красные, налиты кровью. Смотрит на тебя безучастно. Кажется, повернешь его и скажешь: 'Иди туда' - и он молча пойдет, не спрашивая. Он рад свалиться на койку, накрыться с головой одеялом, потому что в 50-градусную жару его знобит, и спать. Или тихонько скулить: 'Пить, пить, пить... ' И: 'Мама'... Невозможно!

  

   - Сколько у меня хватало денег, я покупала минералку, кислые соки, лимоны, - продолжает рассказ Неонила Фокина. - Этого было мало. Тогда я договорилась с нашими ребятами и санитарами из морга, что будем гнать самогонку. Хлопцы смастерили аппарат. На хлебопекарне нам дали дрожжей. Сахара тоже было завались.

  И в яме на территории морга, предназначенной для хранения тел умерших, мы начали гнать самогон. Он создает кислую среду в организме, которой не любит инфекция. И так лечили больных.

  

  Я потом приехавшему к нам генералу Юрову - начмеду армии - чертей давала. Многим инфекционным больным надо было принимать горький порошок-антибиотик левомицетин. Гадость ужасная! А запивать нечем. Солдатик попробует и в следующий раз прячет пакетики под подушку, а потом выбрасывает в туалет. Он, бедный, не знает, что это спасение! И у него вскоре начинается некроз (омертвение) кишечника. Потом морг, вскрытие...

  Господи, как убедить этих непослушных мальчишек? Попросила у патологоанатомов фотографии разрезанного трупа. И пошла с ними по палатам (в нашем госпитале лежали более двух тысяч человек): не будете пить лекарство - вас ожидает то же. Вот так и воспитывала.

  

  Часто случались самострелы. Один солдатик выстрелил себе в живот. Говорю: 'Дурачье, не стреляйте в живот! В руку, в ногу стреляйте!' 'За такое ведь - трибунал!' - возражают мне. 'Так не расстрел же!' - отвечаю.

  

  Зимой, правда, таких эпидемий уже не было. Боевых потерь - тоже меньше. В это время года у них там постоянно Рамазан, воевать нельзя. Подходили солдаты, офицеры: 'Осталось три месяца, заразите чем-нибудь. Я уже буду мишенью. Потому что воевал, убивал. А у них обычай кровной мести'.

  И я заражала. Дам водички - через день у человека температура и прочие симптомы. Его кладут в госпиталь. А там и дембель.

  

   - Себя не хотелось заразить?

   - А кто бы их спасал? Я была одна лаборант-бактериолог.

  

   - Не боялись заразиться?

   - Нет. Это нас боялись мужики, желающие приударить. А я ничем там не болела. Только начала писаться по ночам и заикаться. Восемь лет страдала.

  Видите шрам над бровью? Однажды так наработалась, что уснула прямо на стуле, склонившись на стол. И не почувствовала, как вот здесь, над бровью, меня укусила муха и отложила яйца. Личинки пошли в мозг, началось воспаление. Пришлось вскрывать. В ту яму палец залезал.

  

  'После встречи с душманом я откусывала края стаканов - зубы стучали'

  

   - Работы у лаборанта-бактериолога было невыносимо много, - продолжает Неонила Фокина. - По 20 часов в сутки, начиная с четырех утра, сидела за микроскопом, исследуя кровь поступивших на малярию, гепатит, тиф. Однажды поздно вечером вот так сижу, уже в глазах рябит. Стол возле окна. Окно открыто, веет прохладой. Вдруг вижу и думаю, что это мне снится: за белый подоконник цепляется черная, грязная рука с ужасными корявыми ногтями. Затем появляется голова: лицо, как у цыгана, темное, худое, белки глаз светятся. Из-за спины торчит ствол автомата.

  Я так и застыла. Душман! Но он схватился обеими руками за подоконник, а влезать в комнату не стал. Вроде бы улыбнулся, приложил палец к губам и сказал по-русски (они чуть ли не все там русский знали): 'Я каждый день наблюдаю за тобой сквозь снайперский прицел. Ты хорошая. Только много плачешь. Не плачь!.. '

  И попросил вату, бинты, йод, еще что-то. Я трясущимися руками достала все это из шкафчиков, завернула в бумагу и протянула сверток пришельцу. Он поблагодарил и исчез. Как он смог проникнуть через колючую проволоку, мимо постов и патрулей в расположение госпиталя, до сих пор не пойму. Когда моджахед растворился в темноте, все ждала, что услышу стрельбу. Сейчас, думала, его поймают или подстрелят, обнаружат при нем медикаменты, и тогда мне труба, трибунал.

  Потом успокоилась: ведь не оружие ему отдала (у нас были такие, что приторговывали!)... А раненый - он везде раненый, его надо лечить.

  Теперь думаю: каким мужеством должен обладать человек, ради спасения другого рисковавший своей головой!

  

  Я же после того случая стала заикаться, края стаканов откусывала стучащими зубами. Но кошмары никогда не снились. Видать, только души умерших ребят, которых не смогла спасти, видели, что мой потенциал душевности иссяк и мне нужен покой.

  

  Снился лишь умерший мальчик-казах, которого кобра укусила в шею. Что лежит на земле под забором. Господи, думаю, бедолага, на голой земле, даже проводить по-человечески не можем, нечего подстелить, нечем накрыть...

  

  Как-то зимой весь персонал госпиталя собрали в зале: кто хочет полететь на Новый год в отпуск в Союз? Офицеры сидели безучастно, молчали. И тут я высунулась. Оказалось, надо сопровождать так называемый "груз 200". То есть гробы.

  

  Привезли мы такой ящик в село на Украину. Убитый горем отец погибшего солдата бросился с палкой на меня, военкома и солдат, выгружавших гроб. 'Мы с тобой еще хорошо отделались, - сказал военком. - Были случаи, когда в сопровождающих стреляли!'.

  

  Сказала знакомому священнику: 'Говорите родителям, чтобы не пускали детей в армию. Пусть бегут куда угодно, только не в Афган'. 'Хорошо. Иди с Богом', - сказал священник.

  

  Через два дня ко мне пришли из КГБ: 'Вы же давали подписку о неразглашении!' В ту же ночь меня вытурили обратно в Афган.

  

  'Людмила Зыкина посмотрела на раненых, и с ней случился обморок... '

  

   - Чтобы мы там не одичали, командование иногда организовывало для нас гастроли известных артистов, - вспоминает Неонила Ивановна. - Первой во время моей службы к нам приехала Людмила Зыкина с ансамблем русской песни. А там же жара. Как потекли с артисток румяна, черная тушь... Как начали они, бедные, бегать в туалет умываться... Зыкина посмотрела на раненых, и с ней приключился обморок - петь не смогла.

  

  А пацаны, видя, как гости мучаются, сидели с виноватыми лицами, словно нашкодившие дети. И молодые офицеры переживали. Хотя пережили столько, сколько другой за всю жизнь не переживет.

  

  Потом приехала Эдита Пьеха с ансамблем 'Дружба'. Она видела, как над аэродромом душманской ракетой был подбит самолет, который вез бензин. Он совершил вынужденную посадку, дверь заклинило, экипаж не мог выбраться, и самолет взорвался уже на земле. Так Эдита Станиславовна спела пару песен - больше не смогла, расплакалась.

  

  Уж насколько, казалось бы, сильный мужик Иосиф Кобзон! Но и ему у нас было очень тяжело.

  

  На второй год только фильм 'Чапаев' крутили. А я его с детства не любила. Воспитывалась в детдоме, очень рано поняла, что в Советском Союзе много лжи и показухи. Как, впрочем, и сейчас, особенно в отношении бывших воинов-интернационалистов и чернобыльцев.

  

  Родителей своих я не помню. Где и когда родилась, тоже не знаю. В свидетельстве о рождении - везде прочерки. Посмотрев его, работник органов, которого я лечила от триппера, сказал, что, скорее всего, родителей репрессировали, имя и фамилию дали другие. Так, говорит, делали со многими маленькими детьми. Чтобы не нашли родственников и не узнали правду.

  

  Родителям мужа не понравилось мое детдомовское прошлое. Они называли меня 'немецким выблядком'. Мы и разошлись.

  

  Говорят, когда умер Сталин, все плакали. А мы, маленькие детдомовцы, не плакали. Нас били по жопе. Выбивали слезы. Так что я рано научилась чувствовать фальшь...

  

  Второй отпуск я, уже наученная горьким опытом, провела в Союзе нормально. Правда, тоже не обошлось без горьких моментов. Когда улетала, один офицер, семья которого жила недалеко, в Ивано-Франковске, попросил меня передать жене и детям гостинец - пару коробок восточных сладостей.

  

   - Приехала, дверь открыла жена - в красивом халатике, в вырезе кружева выглядывают, вся взбудораженная, раскрасневшаяся, - рассказывает Фокина. - Смотрю, а на стуле в комнате висит китель другого офицера, который через пару месяцев должен был заменить ее мужа в Афгане. Но не в постели же!

  Я к ней: 'Где дети?' - 'У бабушки', - ответила. 'Где бабушка? Говори, б..., а то по морде схлопочешь!' Она дала адрес. Я отвезла гостинец. А женушке записку оставила: такого-то числа привезти во Львов пять бутылок водки, пять блоков сигарет, еще что-то...

  

  Привезла. Смотрит на меня умоляющими глазами: 'Не говорите... ' - 'Бог с тобой, - отвечаю. - Ему там и так несладко'.

  

  'Излечиться от лейкемии мне помог будущий министр обороны России Павел Грачев'

  

  Всякое случалось. Мужьям было нелегко на войне. А женам - дома. Я их понимаю. Афган разрушил многие семьи. Некоторые офицеры ехали туда с военнослужащими или гражданскими женщинами, как муж и жена, потом женились. А знаете, что такое синдром войны? Это вечный стояк! Как медик вам говорю. Ну не коз же заводить! Афганцы с козами трахались... У них свои обычаи.

  

  Видела я и порядочных офицеров, и порядочных женщин. Конечно, некоторые штабные мужики не просыхали и не пропускали ни одной юбки. И бабы некоторые были готовы с каждым, лишь бы чеки с них содрать, там зарплату чеками платили.

  

  Я получала в месяц 230 чеков. Поллитровая бутылка воды стоила два чека. Большую часть заработка тратила на больных и раненых. Когда вернулась, привезла 600 чеков, в Москве в магазине 'Березка' накупила одежды дочерям и внучке. Себе же купила японскую кассетную магнитолу 'International Panasonic'. В те годы в Союзе это была большая редкость. Она до сих пор работает.

  А на себя... Приехала в той же юбке и кофте, что и уезжала. И весила 42 килограмма, вся седая была. В апреле 1984 года после неудачной армейской операции (накануне к духам сбежал с картами и планами начальник разведки) валом пошли убитые и раненые. Везли просто куски людей!

  На меня как-то странно посмотрел офицер. Думала, прическа не в порядке. Зеркала у меня не было, обычно вынимала из микроскопа. Побежала в операционную, где зеркала. Сняла свою белую шапочку. И увидела, что все волосы у меня белые.

  

  Через год после того, как я вернулась из Афганистана, бабахнул Чернобыль. Снова понадобились лаборанты для исследования крови. А у нас в тубдиспансере, больнице и вендиспансере все лаборантки - молодые, беременные. Мне же скоро сороковник. 17 июня 1986 года я вместе с врачом и водителем уже работала в Иванковской районной больнице, не раз мы ездили в Чернобыльскую зону.

  

  Второй раз работала там в октябре. Тоже месяц. А в 1990 году почувствовала себя плохо, начало трясти. Уколола себе палец, взяла кровь и увидела, что дела плохи. Лейкемия началась.

  Написала в Москву генералу Павлу Грачеву, будущему министру обороны России. Он в Афганистане, когда был еще полковником, комдивом, лежал у нас в инфекционном отделении с гепатитом. Нормальный мужик, лежал, как все.

  

  Спасибо, Грачев откликнулся. В трехдневный срок мне были выправлены документы на выезд в Группу Советских войск в Германии. Там я работала в нашем госпитале и лечила у немецких медиков свою болезнь. А также училась у них. Четыре месяца лечилась. И вылечила лейкемию!

  

  Потом уехала в Грецию лечить щитовидку. По четыре часа сидела в море - в сентябре-октябре в морской воде много йода. Даже, я вам скажу, если на теле сетку обычным аптечным йодом нарисовать, он впитается через кожу. Надо также есть много морепродуктов и апельсинов, они очень хорошо выводят радионуклиды. Словом, излечившись сама, теперь других лечу. Я ведь медик.

  

  ... За обедом Неонила Ивановна научила меня афганским тостам. Первый - за друзей. Второй - за любимых. Третий - за тех, кто погиб. Четвертый - чтобы за нас не очень скоро пили третий.

  

  Владимир ШУНЕВИЧ 'ФАКТЫ' (Рогатин-Киев)

  

  Отсюда: http://fakty.ua/28856-ya-kazhdyj-den-vizhu-tebya-v-opticheskij-pricel---skazal-mne-tiho-v-otkrytoe-okno-chernyj-kak-cygan-modzhahed---ty-horoshaya-tolko-plachesh-mnogo-ne-plach

  

  _______________________________________________________________________

  

  (1) - "красной рыбой" мы называли рыбные консервы в томате - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кундуз, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Неонилы находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/6.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

200. "Казанский медик" N 7 (8333, стр. 5) (23.09.2011)

  

  

Афганские дороги

  

  

  

  

  Гузалия (Гузель) Нургаязовна ЮДИНА (НАЗМУТДИНОВА), (крайняя справа).

  В ee день рождения

  

  

  О работе в военный период в Афганистане к.м.н., ассистента кафедры ортопедической стоматологии КГМУ ГУЗЕЛЬ ЮДИНОЙ.

  

  В Афганистане Гузель встретила своего любимого Игоря, который подарил ей яркие минуты жизни и фамилию до боли знакомую по произношению в наших краях...

  

  Сплетали радость как могли

  

  - В Афганистане у нас были не только 'серые будни', но радости, праздники, которые мы сами себе устраивали, и настоящее счастье. Я отвечала за культмассовую работу, была в составе женсовета медсанбата.

  

  Организовывала для раненых, военнослужащих и медперсонала тематические мероприятия.

  9 мая с девчонками и солдатами представляли 'Реквием ко дню Победы', проводили викторины 'Затейный калейдоскоп' и 'Когда жены нету дома', а также конкурсы 'На лучшую медицинскую сестру', вечера 'Юмора и смеха', на которых исполняли нами сочиненные частушки.

  

  - Ой, как хочется покушать,

  Мы в столовую идём.

  Только как бы с аппетитом

  Не расстаться нам потом.

  

  - Как-то в баню мы собрались

  Женским модулем своим,

  Командиров вспоминали

  Мы под душем ледяным.

  

  - Вечер синий наступает,

  За окном темным-темно.

  Книжки в руки не берите,

  Свету нету всё равно!

  

  Кроме того, с делегацией жен-советов всех частей в Баграме мы встречались с учениками и учителями афганских школ, рассказывали им об образовании в СССР и, конечно, потом пили с ними чай...

  

  Ласточки Родины

  

  Нас воодушевляли приезжие артисты, они были частичками нашей Родины, которые несли домашнее тепло. В нашей части выступал Иосиф Кобзон, приезжала труппа артистов из кинофильма 'А зори здесь тихие', выступали фокусники и иллюзионисты. Запомнилось, как Ларису Полякову 'заставили' танцевать в качестве балерины, было очень смешно.

  Помню, как мы ждали Розенбаума, когда он был в Афганистане, но он так и не приехал к нам. Его песни, особенно 'Черный тюльпан', для нас стали как бы музыкальным символом войны в Афганистане.

  

  А самое яркое впечатление было от концертной программы Валерия Леонтьева, это непередаваемо! Было много народу, видимо, пришли и из соседних частей. Концерт проходил в столовой. В первых рядах сидели наши больные и ходячие раненые.

  В столовой один угол был огорожен, люди сидели и на этих ограждениях. В середине концерта кто-то упал, комментарии по поводу 'пилотажа' и концертная программа была записана на магнитофонную ленту. Я её храню как память об этом дне.

  

  Леонтьева обожали, он и по сей день остается для меня идеалом артиста. На войне ходили байки, что после выступления в Кабульском госпитале, Леонтьева завели в реанимационное отделение к полностью перевязанному раненому, которого спросили: 'Кто это?'. Он ответил: 'Валерий Леонтьев'. В момент этих слов, якобы артист упал, потеряв сознание от боли за солдата.

  

  Ю д и н

  

  

  

  

  

  Там, на войне, мы были молодыми и, конечно же, влюблялись до головокружения, и нас красиво любили! Там я и встретила своего Юдина. Это настоящая судьба. Приехать за тысячи километров в Афганистан и встретить практически в женском коллективе отличного красивого и доброго парня, да ещё офицера, тогда было дано не каждой.

  

  Мы познакомились с Игорем на комсомольской свадьбе, в столовой части. Наша медсестра, грузиночка, выходила замуж за офицера из другой части, тоже грузина. Расписались они в посольстве в Кабуле.

  

  Свидетелем жениха был мой Игорёк, они вместе служили в союзе. Наш командир разрешил нам во время свадебного ужина включить музыку и устроить танцы.

  Когда я танцевала, заметила, что свидетель жениха, улыбаясь, смотрит на меня, не сводя глаз. Я подумала, что просто ему нравится, как я танцую, размахивая руками и кружась, потом я всех своих подруг научила так танцевать.

  Я пригласила его на танец и спросила, как его зовут. Он ответил, что Игорь Юдин. Я сказала, что в нашем городе есть поселок и железнодорожная станция 'Юдино', завязался разговор. Тот день выдался спокойным, раненых не привозили, а тяжелораненых эвакуировали.

  

  У меня, на удивление, в тот вечер не было работы - донорскую кровь никто не заказывал, и я могла со всеми вместе повеселиться, тем более, что свадьба за два года была единственной.

  Когда мы С девчонками вышли на улицу, то тут уже ко мне подошёл Юдин и попросил разрешения проводить меня 'домой', до следующего модуля. Так мы 'провожались' до рассвета и нам ничего не мешало!

  

  Ночи в Афганистане очень красивые, всё небо усыпано звёздами и можно было видеть много 'падающих' звёзд и загадывать желание. Да и дышать становилось легко - лёгкий ветерок, и не так жарко как днём, когда в тени температура воздуха зашкаливала за 50 градусов. Небо красивое - голубое, в чистых белых облаках. Казалось, что лежат облака на макушках гор. которые от этого становились невысокими, и что до них можно было достать руками...

  К тому же собеседником Игорь был очень интересным - я безудержно говорила, он молчал и внимательно слушал, не прерывая меня, тактично задавая вопросы. В наших дальнейших взаимоотношениях я была ревнивой и 'взрывоопаснои', а он такой терпеливый и спокойный. Говорил, что я всегда разная и ему это нравится.

  

  Когда я капризничала, он молчал, и только потом спрашивал у меня: 'Права ли я была?', и оказывалось, конечно - нет! Игорь никогда не уходил спать, если я уезжала за территорию части, всегда ждал меня, переживал. Сидел у приёмного отделения около нашего медсанбатового фонтанчика.

  А в дни его дежурства по части, когда у меня не было работы, я 'дежурила' с ним, мы обходили посты, и меня не ругали. Мы старались всегда быть вместе, а когда нас никто не видел, трепетно держались за руки, как бы чувствуя, что каждый наш день на счету, что наше счастье - быть вместе - короткое...

  

  П р е д л о ж е н и е

  

  Перед выводом войск из Афганистана, я уехала раньше, он остался выполнять свой служебный долг. Я каждый день писала ему письма, иногда даже по два послания. Как я ждала его ответов, которых иногда не было целыми неделями.

  Тревожные представления, что с ним может что-нибудь случиться, мне не давали покоя. Ожидание писем и проверка почтового ящика - стали главным в тот период в моей жизни. Эти лестничные 'пролеты' с девятого этажа на первый и наоборот. На лифте ехать не хотелось, думаю, что я так снимала психоз. Как Игорёк говорил, если он подолгу не получал мои письма, то он знал, что получит их сразу по 4-5 и больше.

  

  В это время я обучалась на рабфаке нашего института.

  

  Игорёк в письмах писал, что скучает и уверен - что жду его. В конце апреля 1988 г. приехал в отпуск в Союз. Из Ташкента полетел в Тбилиси на место последней службы до новой отправки в Афганистан. Забрав свои нужные документы, прилетел в Казань.

  И в первый же день предложил выйти за него замуж, сказав, что хочет, чтобы дома его ждала уже - жена и что жена офицера должна уметь ждать! Заявление в Загс мы подали 4 мая, хотели 3 мая - в день моего рождения, но были праздничные дни и у Загса. Я так была горда, что у меня такой жених и он будет моим мужем!!!

  

  Вот строчки из первого после моего отъезда в Союз и единственного из сохранившегося письма, которое носил Игорь всегда с собой, написанное 11 сентября 1987 г.: 'Игорёк, милый мой, здравствуй! Как ты там? Страшно скучаю по тебе, хочу видеть, слышать тебя. В толпе людей ищу тебя, но вижу только твои очертания. Игорь, мне даже не верится пока, что мы уже расстались, не могу пока это осознать полностью. Видимо, и на это нужно время. Игорёк, пишу тебе из Ташкента. Заранее прошу извинения за почерк, так как пишу на коленях на сумке. Как мы добрались до Кабула, ты, наверное, уже знаешь, я просила Славу Зимбулатова рассказать тебе... Девчонки уехали. Забрал ли ты всё, что хотел из Пиши, милый. Обо всём пиши, мне всё интересно. Всем от меня большой привет... Родной мой, пиши. Крепко целую и обнимаю. Гуля'.

  

  От Игоря Юдина я получила 39 писем, которые трепетно храню. Люблю перечитывать его первое ко мне письмо: 'Здравствуй мой зайчик, Гуля! Я очень рад твоему письму и тому, что дорога домой для тебя выдалась удачной! Не могу пока полностью со всей ответственностью говорить о своих чувствах, но без тебя, без твоей близости, твоих глаз мне очень тяжело, ты можешь понять, что словами трудно передать мои переживания твоего отъезда. Несколько дней хожу как не свой, не могу поднять глаза на людей, вообще не могу и не хочу никого видеть, все мысли и думы о тебе. Было два дня, когда я немного отвлёкся, с мужиками, немного посидели, выпили, сама знаешь. Но потом опять тоска по тебе. Не могу зайти в твой модуль и не хочу, знаю, что тебя там нет и делать мне там нечего. Очень тяжело стало в карауле... Тянется время, сижу на скамейке возле роты и жду тебя! А тебя нет!!! Гуля, обо мне не волнуйся и не переживай, отдыхай, забудь Афганистан, здешние заботы и тяжести. Смирнова улетала плохо, виза была до 13 числа. Из медсанбата выехала только 12 вечером с Алексеем. 11 числа у них не получилось, сорвалось и с самолётом и с БТР-ом до Кабула... Медсестры новые пока не подъехали, все работают на пределе. Получил от своей бывшей исполнительный лист на алименты. Она всё-таки вышла замуж за него, регистрация была 26 июня. От мамы пока писем нет, жду на днях, волнуюсь, как бы они не узнали, что я в ДРА. Гуля, очень рад твоему письму, целый день хорошее настроение, всем привет от тебя передал. Пиши из Ялты... Надеюсь, что письмо это получишь в Казани. Крепко целую тебя, мой зайчик. Пока, твой Игорь! 16.09.1987 г.'

  

  4 июня 1988 г. мы с Игорем поженились. А через 9 месяцев - 12 марта 1989 г., я стала вдовой. Прошло уже 22 года, я всё та же Юдина, но чаще уже обращаются - Гузель Нургаязовна. Я получила в 'награду' и в 'наследство' от него так полюбившуюся когда-то и познакомившую нас фамилию. Только вот мучает один вопрос: 'Зачем нужно было судьбе нас соединить. А ему, не вернувшемуся окончательно с войны, так срочно жениться на мне?'

  

  Тогда вроде бы было всё как в сказке, - дождалась любимого из Афганистана. Командир дал неделю отпуска. Мы поехали к его родителям в Барнаул, простились в Новосибирске - он улетал обратно в Ташкент. Мой рейс был через час - в Казань. Тогда казалось, нет счастливее меня никого на свете...

  Последний раз видела Игоря вступающим на трап самолёта. Через несколько дней он погиб в Ташкенте, когда поехал сдавать на медицинский склад вывезенное из Афганистана дорогостоящее оборудование медсанбата. Причем делал работу другого офицера, которого командир также отпустил на неделю домой, а он не вернулся.

  

  'Зачем покинул ты меня? Закрыл на веки ты глаза. Ушёл ты в мир совсем иной, оставив в сердце скорбь и боль. Не сбывшие мечты и планы. Свой голос, взгляд, свою любовь. Как жить теперь с такою ношей? Судьба! Зачем ты так жестока? Пройти Афган, в числе последних выйти, а в мирной жизни разлучить! О Боже, ты не справедлив!!!'. Эти строки я повторяла тысячи раз... в числе последних выйти, а в мирной жизни - разлучить! О Боже, ты не справедлив!!!'. Эти строки я повторяла тысячи раз...

  Помните, как в фильме 'Титаник' главная героиня топит алмаз и 'свою' 'Слезу Океана' на дне пучины. Вот и мой алмаз из застывших слёз утонул где-то в глубине души или сыпучих песках... Но мы должны помнить о людях, которые отдали свой долг Родине, охраняя сё границы...

  

  Благодарность

  

  Сегодня хочу сказать спасибо всем тем, кто помог не озлобиться на судьбу, не потеряться в жизни и осуществить мечту поступить в медицинский институт.

  Говорю с опозданием БОЛЬШОЕ СПАСИБО Наилю Хаббуловичу Амирову, без которого я могла бы не поступить сразу в КГМИ после возвращения из Афганистана по причине бумажных неурядиц.

  

  СПАСИБО всем своим преподавателям, сотрудникам нашего института и родной кафедры ортопедической стоматологии, а также моему учителю и наставнику Марселю Закеевичу Миргазизову, благодаря которому я сформировалась как специалист.

  

  

  

  

  7 декабря 2012 года Гузалия Нургаязовна Юдина была приглашена на съемки передачи "Прямой эфир с Михаилом Зеленским", посвященной творческому юбилею народного артиста РФ Валерия Леонтьева

  

  

  

  

  Гузалия Нургаязовна Юдина на съемках передачи "Прямой эфир с Михаилом Зеленским",

  посвященной творческому юбилею народного артиста РФ Валерия Леонтьева

  

  

  

  

  Гузалия Нургаязовна Юдина на съемках передачи "Прямой эфир с Михаилом Зеленским"

  посвященной творческому юбилею народного артиста РФ Валерия Леонтьева

  

  

  

  

  7 декабря 2012 года Гузалия Нургаязовна Юдина была приглашена на съемки передачи "Прямой эфир с Михаилом Зеленским", посвященной творческому юбилею народного артиста РФ Валерия Леонтьева

  

  

  

  

  

  Автор статьи: Вера Фролова

  

  Отсюда: http://www.lvkgmu.ru/udina.html

  

  * * *

  

"Лига Выпускников КГМУ"

  

  

ВЫПУСКНИКИ КГМУ (КГМИ), ПРОШЕДШИЕ ДОРОГАМИ АФГАНИСТАНА

  

  

  

  

  Гузалия (Гузель) Нургаязовна ЮДИНА (НАЗМУТДИНОВА)

  

  

  34 года прошло с того февральского дня 1989 года, когда последний советский солдат покинул землю Демократической республики Афганистан.

  

  В Татарстане, по традиции, 15 февраля пройдут митинги и мероприятия, посвящённые воинам-интернационалистам, исполнившим свой долг перед Родиной. У времени есть своя память - история. Сегодня, как никогда, мы не должны забывать о чести и подвигах, жертвах и человеческих трагедиях, оставивших глубокие следы в душах и сердцах. Не забыть - значит знать и помнить...

  

  Многие из тех, кто прошёл Афганскую войну, и сегодня продолжают трудиться в самых разных профессиональных сферах, в том числе в системе здравоохранения.

  Об Афганской войне, её участниках написано и много, и мало... Красноречивее всего о тех событиях рассказывают немногочисленные фотографии, которые бережно хранят ветераны-интернационалисты...

  

  Гузалия (Гузель) Нургаязовна ЮДИНА (НАЗМУТДИНОВА)

  

  В ДРА с 12.10.1985 по 15.10.1987.

  Рядовой, операционная сестра 100-го Отдельного медицинского батальона 108-й мотострелковой Невельской дважды Краснознаменной дивизии.

  Награждена медалью 'За боевые заслуги'.

  

  Выпускница стоматологического факультета КГМИ (1993 г.).

  Доцент кафедры ортопедической стоматологии КГМУ.

  Кандидат медицинских наук, врач высшей категории, отличник здравоохранения РФ.

  

  Председатель Правления региональной общественной организации семей ветеранов боевых действий, погибших в Афганистане, член Координационного Совета Республики Татарстан по вопросам ветеранов боевых действий в Республике Афганистан, участников вооружённых конфликтов и контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона.

  

  

  

  

  Гузалия (Гузель) Нургаязовна ЮДИНА (НАЗМУТДИНОВА)

  

  

  

  

  Гузалия (Гузель) Нургаязовна ЮДИНА (НАЗМУТДИНОВА) слева

  

  

  

  

  

  

  

  

  Отсюда: https://ok.ru/liga.kgmu/statuses

  

  ____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Гузель находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.

  

  

  

Продолжение "Дай cвoй адрес, "афганка" (Часть 18-я)"

  находится здесь:

  http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt9a.shtml

  

  

  

  

  

---

Комментарии: 1, последний от 31/03/2021. © Copyright Смолина Алла Николаевна Размещен: 21/09/2017, изменен: 07/04/2024. 142k. Статистика. Глава:

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"