Знаете, а ему есть за что завидовать. Нет, правда. Власть, богатство - не то. Да их и нет у него сейчас. Хотя есть, но скоро не будет. Его не будет. И при этом он до неприличия спокоен. Этому и надо завидовать. Я тоже выгляжу спокойным, но внутри меня бушуют эмоции и мысли никак не хотят выстроиться по важности. Он же полностью спокоен. Будто контролирует ситуацию, и это я заключенный.
Великий заключенный! Как же его поймали? Смогли ведь довести до такого состояния, что не смог сопротивляться. Вон бинты из-под горла водолазки выглядывают. А ведь долго продержался, зараза! Сколько лет он смеялся всем своим противникам в лицо? Примерно половину. Долго, учитывая теоретическую продолжительность его жизни. Их жизни.
- Присаживайся, не стесняйся. - Он усмехается. Я спохватываюсь. Действительно, чего это я замер на пороге?!
Я прохожу и сажусь в глубокое мягкое кресло, напротив своего... собеседника. Он продолжает усмехаться, чуть прикрыв глаза.
В комнате царит полумрак. Едва уловимо пахнет табаком и какими-то благовониями. Ну да, он курит, но откуда другой запах? Тут же еще и духи женские... Разве к нему пустили кого-то еще?
- Считаешь, я бы стал спрашивать чьего-то разрешения? Или она? - Он действительно видит всех насквозь, как и говорили. Или я совсем разучился скрывать свои эмоции? - Ты слишком предсказуем. Странно - сейчас меня это не раздражает.
- Приступим сразу к делу. - Я нервничал в его присутствии.
- Я знаю как меня... м-м... накажут... убьют.
- Откуда?
- В этом мире мало оригинального.
- И что же?
- Ничего. - Он улыбнулся. Будто ему сообщили о великом празднике, а не об убийстве. Его убийстве. Но не знаю, ему может все известно заранее, а я при своей жизни такого наказания раньше не встречал. И не думал, что его можно применять. Слишком это было... жестоко, что ли? Или бесполезно?
А ведь его не просто убьют. Полностью уничтожат его самого: тело, душу (если она, конечно, у него есть); и сотрут все воспоминания о нем. Абсолютно все. До единого. Чтобы больше никто и никогда даже не подумал о нем. Действительно не слабо.
- Кого-то уже приговаривали так?
- Нет. - Он улыбается. - Это применяется впервые.
Интересно, как они собираются стереть все воспоминания о нем? Они найдут способ, я уверен, но зачем? Он не из тех, кто делает что-то, чтобы привлечь к себе внимание. Ему плевать на других, и знание того, что его не вспомнят, его не беспокоит... И как они заполнят возникшие пробелы? Впрочем, это не мои проблемы. Пусть делают, что хотят!
Я внезапно разозлился.
- Вам правда все равно, что о вас никто не будет помнить?
- Знаешь, действительно. И, кажется, даже лучше, если будет так. Никто не сорвется на поиски смерти, не натворит непоправимых дел и не будет воспитан неправильно в погоне за моей тенью. - Он усмехается и театрально разводит руками. - Так что получается даже лучше, чем ты мог себе представить.
И ему смешно. Развлекается. Стирая память о нем, они расписываются в своей беспомощности. А у него нет тех, кто бы с удовольствием о нем вспоминал. До обычной серой массы ему нет дела. Ну, был великий, ну нет его теперь. И что с того?
- Не справедливо... - Тихо шепчу я.
- Мир вообще несправедлив. - С сочувствием смотрит он на меня.
Я понимаю, но... Но что делать, если он - мой герой с детства?! Если на него равнялись все мальчишки в моем дворе?! Кто-то о нем уже забыл, кто-то забудет... А он... он...
- Глупый ребенок. - Тихо шепчет он. - В такие моменты я жалею, что не родился человеком. За такую короткую жизнь, как у вас, я бы не успел зачерстветь.
А я всхлипываю. Такой великий, а они... несправедливо. Я все понимаю... обидно.
- Не забывай.
- Что?
- Не забывай.
Он встает. Дверь за моей спиной открывается, ослепляя отвыкшие глаза. Он идет к этому яркому пятну света. Спокойно. Уверенно. На казнь. Которой, если понадобится, и сам будет командовать.