Вот, как выдумаете, что самое главное в компьютере? Ну, вы, конечно, сразу перечислять начнете, там всякие мониторы, системные блоки, принтеры, клавиатуры и прочее. И представьте себе, не правы будете. А что самое главное в компьютере во веки не догадаетесь. Ну, подумайте! Ладно, не буду вас утомлять, так и быть. Скажу, что в компьютере самое главное это кресло, на котором ты сидишь перед этим чудом современного прогресса.
Ведь вот если ты сидишь не на кресле, а на стуле или на табуретке, что уж совсем не в какие ворота не вписывается, то, как правило, устаёт твоё нижнее место, затекает. Ну, а уж если нижнее место устаёт или затекает, то тогда и мысли все набекрень. Не может наша голова думать, если в нижней части твоего тела непорядок.
А посему, значит, решили мы кресло для компьютера купить специальное, так сказать компьютерное, чтоб работать за компьютером приятно было, и ничего не уставало или затекало. Купили мы кресло в магазине компьютерном за полторы тысячи (деньги, как сами понимаете немалые) и домой притащили. Точнее, я его тащил на своём горбу, а жена моя при этом мне помогала. Охала, ахала и пот с лица своего стирала. (Любит она это дело, спасу нет).
И как только мы его домой притащили, так сразу проблемы у нас начались. Всем охота на этом кресле посидеть, на компьютере поработать. Да оказалось ещё то, что на этом кресле не только за компьютером поработать, но и просто посидеть очень даже приятно, так как действительно заднее место не устаёт, не затекает. И началась у нас война за обладание этим кресло. Первым свои права на кресло сынишка мой предъявил.
-Раз, - говорит, - кресло в моей комнате стоит, то я, сидя в нем, и телевизор смотреть буду, фильмы мордобитские, и уроки даже делать. И, вообще, моё это кресло, а вам родители шиш с маслом.
Однако мне тоже на кресле охота посидеть и, где-то даже телевизор на кухне посмотреть, какую-нибудь спортивную программу. Сразу замечу, что у нас три телевизора, чтобы, так сказать, каждый смотрел то, что ему нравится. Я вот на кухне телевизор смотрю, он у нас там маленький, черно-белый, как раз для того, чтобы спортивные передачи там разные наблюдать. Так вот я говорю:
-Нет, сынулька, кресло это моё, так как я его на горбу своём тащил, так что на нем сидеть буду я на кухне, и смотреть спортивные передачи.
Но не успел я только это сказать, как мама наша, супруга, значит моя, свои права отстаивать начала.
-Поскольку вы мужчины, - так она заявила, - то должны мне место уступать. Да и, кроме того, я ведь тоже в процесс притаскивания кресла домой участвовала, охала и ахала, и пот с лица своего вытирала. А это дело очень даже трудное. Так что тащите кресло в большую комнату и ставьте его перед моим телевизором.
-Ну, во-первых, если ты думаешь, что раз мы мужчины, то должны тебе кресло за просто так отдавать и тем более тащить его в большую комнату, то здесь ты жестоко ошибаешься. Тащи сама. А, во-вторых, охать и ахать, и пот с лица вытирать все мы мастера, не такое уж это трудное дело, - так мы маме нашей ответили.
Однако шутки шутками, но не такое уж это простое дело решить проблему кому в кресле сидеть, кому в нем разные дела делать. А раз дело это непростое, то и действительно до военных действий при решении этого вопроса дойти можно, чего, в общем-то, мы совершенно не хотели. И тогда собрали мы семейный совет. Собрали, что миром все наши разногласия окончились.
И пришли мы к такому консенсусу: раз кресло компьютерное, то, значит, и у компьютера его место. А, следовательно, сидеть в нем будет тот, кто на Насти на нашей (так мы компьютер у себя называем) работает. Ни много, ни мало. А в остальных случаях без кресла обходиться будем, что никому завидно не было. Тем более что, как я уже сказал, кресло - это самая главная часть компьютера. И как только мы это решили, так сразу уют и покой, и идиллия в нашем доме установились. Военные действия закончились, едва только успев начаться.
В общем, сидим мы теперь у компьютера в кресле, нижняя часть нашего тела не устаёт, не затекает и голове во всю мощь работать позволяет. Ну, а раз позволяет, то и сынишке моему радость неописуемую доставляют игры там всякие мордобитские, мне стишки да рассказики, что пишу на Насте, а маме нашей общее руководство всем нашим компьютером. Вот так теперь мы и живём с главной частью всего компьютера - креслом.
Девочки
К
походу надо, как известно, готовиться заранее. С чувством, с толком, с расстановкой. А иначе ничего путного не получится, как бы того не хотел. Однако нам однажды вожжа, так сказать, под хвост попала. А дело в том, что в декабре мы решили в лыжный поход сходить, скорее не поход, а так походик. Всего-то двадцать километров да по наезженной лыжне. В избушку туристскую, что под горой Смертельной, что рядышком с нашим городом. Просто хотелось побывать в горах да отдохнуть от города.
Вроде и поход, а значит подготовиться к нему надо, по крайней мере договориться кто и что возьмёт из еды. А мы на дурачка решили, без всякой подготовки. Сегодня вечером сидели, пиво пили, а завтра утром уже в лесу. Одним словом ни о чем не договорились, лишь каждый сам по себе в рюкзак что-то из съестного положил, спальник сунул, лыжи взял и вперёд.
До избушки туристской, что под горой Смертельной, дорога известна. Туда, в эту избушку, по зиме, как говориться, не зарастает народная тропа. Так что мы за четыре часа двадцать километров пробежали, не спеша так пробежали, с разглядыванием всех местных достопримечательностей.
А когда в избушку прибежали, уже по темноте (зимой, всем известно, темнеет рано), то оказалось, что всё-то мы дома позабыли: и хлеб, и тушёнку, и даже картошку. Оказалось, что у нас на два дня провизии-то всего: с килограмм вермишели, одна пачка чая и одна бутылка водки. (Водку, как нестранно, мы не позабыли).
Делать нечего, время уже позднее было, пока мы то да сё благоустраивались. А посему решили мы вермишель сварить (спички мы не забыли, да и то только потому, что курящий один среди нас был), чаем её запить и водкой закусить.
В общем, легли мы спать голодные, что там вермишель для троих мужиков, пьяные (водка, как известно, с ног сшибает, если на голодный желудок) и злые друг на друга. Решили, что утром встанем и разберёмся, что нам делать. Или домой возвращаться, или в настоящих героев поиграть, которые, несмотря на пустой желудок, все равно мужественно покоряют горные вершины, пусть и невысокие.
Утром мы встали рано, опять же голодные, трезвые, но по-прежнему злые друг на друга и начали военный совет держать, что же нам делать. С одной стороны вроде голод не тёзка, а с другой стороны и по горам охота хоть немножко побегать.
На этом военном совете переругались мы все в дым, поскольку злые были друг на друга как черти. Одному желудок был важнее, другому горы были лучше, а третий, вообще, спать хотел.
И вот в тот момент, когда ругань достигла своего пика, в дверь избушки осторожно кто-то постучал. Мы притихли.
-Это, наверное, волк или медведь, - сказал я, совершенно забыв, что медведи зимой спят.
-Не может быть, - хором ответили мои друзья. - Не может волк или медведь так осторожно стучать. Если уж они стучат, то громко и с рычанием. А тут такой нежный и даже где-то приятный стук.
Мы притихли, а как только мы притихли, так снова услышали стук в дверь избушки. Причём опять же стук нежный и где-то даже приятный. Приготовившись к худшему, мы хором сказали: Войдите!
Входная дверь избушки открылась, и мы увидели на пороге двух девушек и, причём, довольно симпатичных. Лица их улыбались и сверкали румянцем.
-Мы ваш шум за два километра от избушки услышали, - сказала одна из девушек. - Вы так тут спорили громко, что мы подумали, не случилось ли у вас чего-нибудь.
Мы, немного остолбеневшие от неожиданности, ведь волка и медведя все-таки ожидали, пробормотали что-то вроде того, что ничего страшного у нас не случилось.
-Вот и хорошо, - вступила в разговор вторая из девушек. - Значит ничто вам не мешает встречать нас как гостей. А поэтому встречайте.
Не знаю как моим друзьям, но мне вдруг сделалось неловко. Встречать-то мы, конечно, можем, да вот встречать-то, так сказать, нечем. Одним если только чаем, да и то без сахара, так как другого ничего у нас попросту не было. Поэтому я в душе ещё раз проклял тот момент, когда мы собрались в этот поход.
А девушки, как ни в чем не бывало, прошли в избу и сняли с себя рюкзаки.
-Вы, мальчики, как хотите, - опять же сказала одна из девушек, - но мы в дороге проголодались и хотим сейчас позавтракать.
После этих слов девчата развязали свои рюкзаки и начали выкладывать на стол их содержимое. Чего тут только не было. И хлеб, и колбаска копчёная, и паштет гусиный, и термос небольшой, в котором, как потом выяснилось, был кофе.
Лично у меня от всего этого потекли слюнки, и в желудке подозрительно заурчало. У меня появилось желание выйти на свежий воздух, чтоб не видеть такого богатства из области кулинарии. Думаю, что что-то подобное творилось и в душах моих друзей.
Но выйти на улицу я не успел, так как девушки неожиданно предложили:
-Присаживайтесь, мальчики, к нашему столу, отведайте, что бог послал!
Несмотря на смущение, дважды нас приглашать было не нужно. Голодные наши животы все возражения души отвергали в сторону, и мы принялись за еду. Через пятнадцать минут от съестных припасов остались лишь воспоминания. Это было для нас мгновенье блаженства.
Но блаженство-то блаженство, а девушек мы объели, надо признать. И после этого, как мы это сделали, лично мне стало стыдно. Когда ел, не было стыдно, а когда всё съели, стало. Чувствую, мои друзья испытывают что-то подобное. Поэтому, недолго думая, спасая положение, я заявил:
-Девчата, спасибо вам, но вы уж нас извините, нам пора. Дрова для печки вон там в углу, заварку чая мы вам оставляем.
Слава богу, хоть ещё заварка у нас оставалась, а так бы, вообще, стыдоба была! А девушки, несколько ошарашенные тем, что мы все съели, ничего на мои слова не ответили и лишь только глубоко и с каким-то внутренним сожалением вздохнули.
Так что не успели эти девчата и глазом моргнуть, как мы собрались и выкатили из избушки. Даже познакомиться с этими девушками поближе желания у нас не было, что, конечно же, очень странно. Не сговариваясь, мы пошли по лыжне, которая вела в город, домой. Если честно, то из-за чувства стыда, из-за неуёмного желания наших животов, объевших девушек, изучать местные достопримечательности природы мы уже не хотели. Всю дорогу домой мы молчали и лишь иногда исподлобья посматривали друг на друга и злились непонятно чему.
Одним словом, поход этот, который мы совершили на дурочка , так и остался темной полосой среди всех наших походов. И дали мы себе зарок, что впредь постараемся даже к самым маленьким нашим путешествиям относиться с некоторой ответственностью. Научили этому нас девушки, встретившиеся нам средь Уральских гор, научили, сами того может быть не ожидая.
Две с половиной тысячи
В четыре часа дня у меня была назначена деловая встреча. Причём, если честно, очень приятная, поскольку в результате её я должен был положить в свой карман не много ни мало, а две с половиной тысячи рублей.
От такой суммы, как сами понимаете, никто бы не отказался, тем более я. Мечтал я, что вот положу денежки в свой карман и потом куплю себе приличную гитару. Очень я это хотел. Даже по ночам мне это гитара снилась.
Ну, а раз так, то и готовился я к этой деловой встречи соответственно. Нет, белой рубашки я не одевал, галстук не повязывал, но оделся поприличней и к автобусу, который меня должен был доставить на другой конец города, поспешил заранее. Минут за двадцать до прихода этого автобуса я уже стоял на остановке и ждал его. Народу на остановке было много, но это меня особо не беспокоило, так как я знал, что все равно в автобус я влезу. Пусть кто другой по этому поводу нервничает, а я это делать не собирался. Одним словом стоял я на остановке и изображал из себя бизнесмена средний руки, представляя, как я буду трынькать на новой гитаре.
А надо сказать, что автобус по расписанию должен был подойти к остановке пятнадцать минут четвертого. Обычно, я это знал по собственному опыту, от расписания в нашем городе автобусы почти не отклоняются. Так что волноваться, что я опоздаю на деловую встречу, мне было не к чему.
Однако в положенное время автобус на остановку не пришёл. Народ, так уж он устроен, слегка пришёл в движение. Даже пронёсся какой-то возмущённый вздох по поводу опоздания автобуса.
-Вот, дескать, - слышалось в этом вздохе, - не можем мы жить строго по правилам, как, например, немчура проклятая. Все-то у нас шиворот на выворот. Как была страна дураков, так ей и осталось, не смотря на всякие там смены социализма на капитализм.
Я, было, тоже сначала поддался общему волнительному моменту, но потом успокоился, подумав, что, в общем-то, ничего пока страшного нет, время у меня пока есть, а автобус просто маленько задержался.
Однако время бежало, а автобус не приходил. Не было его, ни через пять минут после назначенного расписанием время, ни через десять.
Так что примерно, где-то половина четвёртого мне в голову стали проникать несколько странные мысли, о том, что пора давно купить себе машину или, на худой конец, плохенький, но персональный маленький вертолёт. Почему именно вертолёт, а не ракету какую-нибудь, мне лично не очень было понятно, но иногда, надо сказать, наше подсознание выдаёт подобные перлы и от этого никуда не деться.
Одним словом занервничал я, поскольку моя мечта в виде гитары из-за опоздания на деловую встречу, могла перейти в разряд голубых. А я этого, как сами понимаете, совершенно не хотел.
-Придётся ехать на маршрутном такси, - подумал я. - Пусть дорого, зато быстро.
Однако такая мысль пришла не только мне одному. Поэтому, когда к остановке подошло маршрутное такси, влезть в него я не сумел. Даже пенсионеры, которые ездят на автобусе бесплатно, плюнули на шесть рублей и старались отвоевать себе место в маршрутке. Всем, очевидно, надо было куда-то позарез, не только мне.
Я, было, попытался призвать народ к справедливости, прокричав, что мне срочно нужно удалять зуб (на большее у меня фантазии не хватило), но народ мне заявил в ответ, что зуб, конечно, зубом, но пропустит мне вперёд все равно нельзя по причине общей спешки и малости маршрутного такси.
Тогда я решил подождать следующее маршрутное такси. Но оно подошло к остановке таким переполненным, что из него, в нарушение всех прав уличного движения, торчали руки и ноги. Очевидно, народ залезал на предыдущих остановках в такси не только через двери, но и через окна.
А пешком на деловую встречу мне уже было идти поздно. Все равно на неё я уже опоздал.
-Может все-таки мой деловой партнёр минут десять-пятнадцать меня подождёт, - мелькнуло у меня в голове, хотя я знал, что это навряд ли. - Может на следующем автобусе я успею на встречу.
Терять гитару, пусть я повторяюсь, мне не хотелось. А следующий автобус должен был подойти к остановке без десяти четыре. Но и он не подошёл, видно тоже, как и первый пропал, где-то в дебрях подсознания дорог нашего города. Пропал, да и все тут тебе. А вместе с ним пропала и моя мечта. Перешла она, так сказать, в разряд голубых.
Что мне оставалось делать: ругать наше автотранспортное предприятие, ругать наши дороги, а вместе сними наше городское начальство? Все это, конечно, можно было сделать, да только моёе настроение все равно бы не поднялось.
Да хоть заругайся, но только горю моему, это уже не поможет. Хоть в суд подавай на наши автобусы. Впрочем, на западе так, наверное, и сделали бы, и денежки свои вернули. Но это на западе, а у нас такое дело и суд-то, наверное, рассматривать не будет. Так мне кажется. Ну, подумаешь, какие-то две с половиной тыщи! Ну, подумаешь, какая-то гитара! Когда у нас миллиарды пропадают и куда неизвестно.
Так что в суд я, конечно, не подал, постеснялся (может и зря), а в автобусы веру потерял. И решил я с той поры, что на деловые встречи буду я ходить пешком, надёжнее так. Раз личной машины у меня нет, да и вертолётик захудалый не имею, то лучше уж пешком, тем более что расстояния в городе у нас не такие уж и большие.
Иван Кузьмич
Мужичок у меня есть знакомый, пятидесяти двух летнего возраста. Несчастный, в общем-то, мужичок. Инвалид он второй группы. Попал он лет двенадцать назад в автомобильную аварию и слегка повредил себе черепушку. Нет, не в том смысле, что крыша у него поехала, нет, а в том смысле, что поранил он сильно головушку свою и болит она у него теперь, да так, что от этой боли лезть готов Иван Кузьмич на стены. И ничего ему не помогает, ни врачи, ни таблетки, которые, надо сказать, он пригоршнями пьёт.
Жена от Ивана Кузьмича ушла, не все женщины готовы переваривать, так сказать, то, что муж инвалид второй группы, не работает, а посему и денег в дом никаких особо не приносит. Так что живёт Иван Кузьмич один и один с бедами своими инвалидными справляться пытается.
Так вот. Встречаю я как-то намедни этого Ивана Кузьмича на улице, и захотелось мне, хоть как-то, этого мужичка морально поддержать. А посему завёл я с ним разговор, так сказать, за жизнь.
-Дескать, так и так, - говорю, - как дела Кузьмич, как твоя головушка?
-Да ничего, - Иван Кузьмич мне отвечает, - легче сейчас стало. На стены, по крайней мере, не лезу.
-Ну, и, слава богу, - на это отвечаю. - Я даже рад, что полегче тебе стало.
И тут Иван Кузьмич посмотрел на меня немножечко, как-то странновато, да и говорит:
-Знаю я, Андрей, что ты рассказики да статеечки разные в газете пописываешь. Читал я их, и мне они даже очень неплохими показались.
-Спасибо, - ответил я, - за добрые слова, но что есть, то есть. Пописываю иногда.
-Ты бы вот тогда про нашу жизнь инвалидскую, да пенсионерскую взял бы и написал. Про то, как маемся мы в этой жизни, как концы с концами, едва сводим.
-А что такое, Иван Кузьмич? Если какой сюжетик подкинешь, так я только рад этому буду и написать что-нибудь смогу.
-Да вот, понимаешь, Андрей, такое у меня ощущение последнее время в голове возникать стало, что все правители нашего царства-государства, всякие там государственные Думы, кабинеты министров, да и президент наш, все делают, чтоб мы инвалиды-пенсионеры поскорее концы свои отдали, померли, чтоб без лишних слов. Нет ведь человека и, значит, проблем никаких нет, а значит хлопот меньше.
-Что ж, - отвечаю, - вполне очень даже возможно. Сам знаю, что государство наше все делает, чтоб простым людям хуже жилось, не говоря уж о вас инвалидах-пенсионерах.
-Ну, ты вот сам посуди. Пенсия у меня всего-то тысячу сто пятьдесят рублей. Как ты думаешь, можно нормально на эту пенсию жить?
-Нет, Иван Кузьмич, на такую пенсию жить в наше время в нашем царстве-государстве невозможно. Абсолютно это точно, - так ответил я на вопрос Ивана Кузьмича, а сам подумал, что, дескать, как же он живёт вообще?
-А вот ты дальше посуди. За квартиру я плачу четыреста рублей в месяц. Льготы у меня тут есть небольшие. Но ведь остаётся после уплаты за квартиру от моей пенсии всего-то семьсот рублей. Что на них я могу купить, чтоб и с голода не умереть, и чтоб не голым ходить. Я вот, например, что такое мясо и колбаска уже забыл, все каши ем, от, которых меня порой мутит. А вот на улицу, если честно, то выходить мне стыдно, поскольку выхожу я почти босой, все мои ботинки давно каши просят, а рубашки приличной тоже у меня нет. Все вон латанные перелатанные. Хорошо свет не без добрых людей, выручают они, эти люди меня иногда. То картошечки ведёрко подбросят, то морковочки мешочек полиэтиленовый дадут, а то и одежонку какую-нибудь старенькую, но годную ещё подкинут. Так вот только и живу.
Тут я невольно перевел свой взгляд на одежду, в которую был одет бедняга Иван Кузьмич и пришёл к выводу, что да, вид у него прямо скажем неважнецкий.
-А работать не можешь? - спросил я. - Хоть маленько, пол ставки.
-Да какой там! Пробовал, даже место себе, можно сказать, блатное нашёл, да вот ничего из этого путного не вышло. Здоровье не позволило! А ты вот ещё глянь. Говорят, что правители наши хотят лишить нас инвалидов-пенсионеров всяких там льгот. Дескать, денежную компенсацию, давать будут. А я знаю эту компенсацию! По радио передали всего-то сто-двести рублей. Но это по радио, а на самом деле пятьдесят рублей мне добавят, а льгот на пятьсот заберут, если не больше. Вот хорошо у меня сейчас лекарства бесплатные, а то бы за них в месяц я четыреста рублей платил. А теперь все это отменят! Как я без лекарств жить буду, да с добавкой в пятьдесят рублей? Так что сам видишь, как о нас заботятся все наши правители!
-Да, - глубокомысленно заметил я, жалея Ивана Кузьмича, так как он был, в общем-то, не плохим мужичком. - В общем, проблем у тебя Кузьмич выше головы, как их тебе помочь решить я и не знаю.
-Так вот и я говорю, - отреагировал на мои слова Иван Кузьмич, - уважь инвалида-пенсионера, да заметочку про наших правителей, про то, как они о нас заботятся, напиши. Как желают они, чтоб все инвалиды-пенсионеры поскорей бы богу душу отдали.
И от этих слов, надо сказать, злоба у меня в душе на наших избранников народных, что в Думе сидят, в правительстве правительствуют и даже президентствуют, возникла. И сказал я Кузьмичу:
-Напишу, Кузьмич, ей богу, напишу. Не знаю вот только, опубликует ли какая газета в нашем городе такую вот антиправительственную заметку!
-Напиши, а вдруг и опубликуют. А закончи свою заметочку так примерно, что, дескать, хоть и жаждут все наши правители, что мы инвалиды-пенсионеры помрём, да только не дождутся они этого. Выживем мы, пусть даже и назло всем руководителям нашей державы. Причём не только выживем, но даже и улыбаться от счастья жизненного будет. Жизнь ведь она, как не крути, а штука замечательная!
Ну, вот на этом собственно и закончился мой разговор с Иваном Кузьмичом, инвалидом второй группы по общему заболеванию. Попрощались мы, и пошли по своим делам: я заметочку писать, так как рассказ моего знакомого меня взволновал, а Кузьмич, наверное, пропитание себе на день добывать.
А заметочку, как и обещал, я написал. Нетрудно мне это. Не знаю вот только, в какую газету мне его отнести. Не все ведь редакторы решаться такую правду-матку в газете своей опубликовать.
Маршрутка
Что ни говори, а частное предпринимательство не такая уж и плохая штука. Лично мне даже нравится. Ну, почему бы ни заняться какой-нибудь деятельностью, если у тебя к этой деятельности душа, так сказать, расположена. А уж если она, эта деятельность ещё и доход приносить будет, так совсем замечательно. И тебе хорошо, да и людям польза.
Вот, к примеру, стали у нас в городе маршрутные такси появляться, маршрутки по нашему, по простому. И должен я заявить, замечательной штукой это такси оказалось. По крайнем мере для меня. Впрочем, и от других людей, какое-либо недовольство по поводу этих маршруток, я не слышал. А дело все в том, что идиллию эти маршрутки в мою семейную жизнь внесли. Вы, конечно, спросите: какое это отношение маршрутка к семейной жизни имеет? Да самое, отвечу, непосредственное. Я, можно сказать, мужчиной себя в семье почувствовал, когда эти самые маршрутки появились. Ощутил себя главой в своём доме. А так бы, наверное, и закис бы в дебрях этого самого дома, не почувствовал радости от того, что я, можно сказать, мужик в некоторых местах.
А все дело в том, что в обычные дни, в рабочие, любим мы с женой по вечерам в сад наш ходить и всякие там мелкие дела делать. Для крупных дел время по вечерам маловато, для этого суббота с воскресеньем есть, а вот для мелочёвки (полить, пополоть, дощечку какую-нибудь приколотить) в самый раз. Я и жена моя работу в пять часов вечера заканчиваем и сразу в сад спешим, благо он рядом, особо ехать никуда и не надо. И работаем мы в саду, как правило, до восьми, до восьми тридцати вечера, а после, довольные трудовым днём, домой спешим.
И вот до того момента, когда маршрутки у нас в городе появились, домой из сада ехали мы на автобусе, причём на том, какой попадётся. Или на городском маршруте, или на маршруте, который народ возит в дальние сады. И надо сказать, что процедура эта была не из очень приятных. И дело даже не в том, что автобусы эти были полны народа. Дело тут в другом.
А я, надо сказать, льготы имею на проезд в автобусе. Не плачу я за проезд. Доработался я до того уже, что ветераном стал. А ветераны, они, как известно льготы на проезд имеют. Так что за проезд на автобусе только жена моя платила, пять рублей, как и положено.
Ну, так вот. Автобусы они недостаток один имеют: уж больно редко они ходят. Вот, например, у городского маршрута интервал в рабочие дни аж пятьдесят минут. Если его ждать, так от тоски помереть можно.
Да и, кроме того, а это самое главное, вместе мы с женой из сада домой приходили. Ну, а раз вместе, то всякие там ужины приходилось мне готовить. Так у нас уж в семье повелось, исстари, что ужины я готовлю. А когда мужчина ужины там всякие готовит, что, в общем-то, женской работой всюду и всегда считалось, то кошки у него на душе скребутся. Хоть как люби жену, а хочется, чтоб она тебя кормила. Такова сущность мужская и никуда от этого не деться.
А тут, значит, маршрутки стали появляться. И что самое главное: цена проезда на этих маршрутках такая же, как в автобусе - пять рублей. Значит жене моей, что на автобусе ехать, что на маршрутке все без разницы. Да и интервал движения этих самых маршруток десять-пятнадцать минут. Так что жена моя автобуса ждать перестала. Оставляет меня на остановке одного, а сама в маршрутку садится и домой едут.
Я поначалу было, загрустил. В одиночестве автобус ждать дело уж совсем тоскливое. Я бы тоже на маршрутке поехал, да там и мне пять рублей платить надо. Не распространяются на маршрутку льготы. А пять рублей жалко. На эти пять рублей я лучше сигарет хороших куплю.
Но с другой стороны, что оказалось. Пока я автобус жду, супруга моя дома ужин-то приготовит, да стол накроет. И приезжаю я домой, а там настоящим мужиком себя ощущаю. И на душе кошки не скребутся, и, даже, радость в руках какая-то. Так и хочется мужским делом по хозяйству заняться, и жену свою приласкать да обнять сильнее, чем прежде желание есть. Идиллия, одним словом.
Вот и полюбил я эти самые маршрутки и душу теперь в них не чаю. А раз так, то даже стихотворение, оду, можно сказать, по поводу этих самых маршруток написал. Пишу иногда, есть грех такой.
Так что сами видите: частное предпринимательство не такая уж и плохая штука. По крайней мере, для меня. Польза от неё есть, и даже довольно большая. А по сему, после того, как маршрутки ввели, да я идиллию в семье ощутил, то теперь я руками и ногами за капитализм. И никакие коммунисты меня в этом не разуверит, пусть даже и твердят, что раньше, в советские времена, народу легче жилось.
На Ташкуле
Прекрасно озеро Ташкуль, что рядышком с нашим городом Снежинском находится. Лес, воздух, солнце и тебе всего лишь двадцать лет. Как говорится у тебя самый большой недостаток в жизни - молодость, который, как нестранно, с возрастом проходит.
Каждую субботу и воскресенье я с друзьями провожу на этом небольшом озере. Отдыхаем мы здесь от проблем и городских забот (хотя, какие это заботы в двадцать лет не очень и понятно). Разжигаем костёр, варим себе обед, загораем и купаемся. Ну, а кто жаждет добычи, тот стремится на рыбалку, благо на озере Ташкуль рыбалка отменная.
Я, если честно, небольшой любитель рыбалки. Тоску она на меня наводит. Ещё хорошо, если клёв есть, а если нету, то от скуки помереть можно.
Однако в этот день взыгралось, что-то внутри меня мужское. Захотелось добычи, да не просто так, а чего-нибудь посущественней. Например, подлещиков (до больших лещей я тогда ещё не дорос). Ну, а раз подлещиков, то значит, на водное пространство Ташкуля выезжать надо. С берега, конечно, тоже можно рыбки половит, да только мелочь. А она эта мелочь, надо признать, поднадоела. Что там окуньки длинной с палец или такие же чебачки. Вот подлещики - это да!
Решил я, одним словом, вечерком на лодочке резиновой съездить порыбачить. Собрал все снасти, подготовил лодку, накопал червячков. Конечно, подлещики лучше клюют на раков, но раков ловить мне было лень. Так что я решил без них обойтись. Днём ведь раков не поймаешь. Сидят они в своих норах на глубине и ждут вечера, чтобы вылезти поближе к берегу. А вечера ждать я не мог, так как невтерпёж мне было чего-нибудь поймать энтакого. Так что решил я обойтись червячками. Приготовил только немножко подкормки в виде кусочка старого засохшего хлеба и стал ждать вечера.
Ну, всем известно время на Ташкуле летит незаметно, и вот наступило время для рыбалки.
Собрался я ехать и для поднятия собственного духа сказал друзьям:
-Ну, мужики, без подлещиков я не вернусь!
Друзья не стали надо мной по этому поводу смеяться, а только как-то сочувственно, с жалостью на меня посмотрели и сказали:
-Прощай, Андрюха!
Но я был полон как всегда оптимизма и поэтому на это улыбнулся и подумал:
-Из принципа наловлю!
И, в общем-то, надо сказать, что этот мой оптимизм меня и не подвел!
И вот сижу я в лодке и выбираю место для рыбалки. А время-то уже позднее, припозднился я, так что солнышко уж скоро за горку уральскую безымянную зайдёт и надо мне поторапливаться.
Знаю я заветное место, где в глубинах озера скрывается яма. А глубину и яму (причём, чем ямистее яма, тем лучше), как известно, очень обожают всякие там лещи, не говоря уж о подлещиках (как я уже говорил, но до лещей я тогда ещё не дорос).
Встал я на якорь, бросил подкормки и опустил удочку.
Сначала у меня совершенно не клевало. Минут тридцать я сидел в тоске и ожидании на одном голом оптимизме. Даже мыль в голове промелькнула, что может, правы были мои друзья, когда прощались со мной.
Но оптимизм меня не подвёл. Клюнуло. Подсек я и тащу. Чувствую, что-то большое и сильное, не мелочь пузатая. Подлещик, да не просто так, а довольно крупный. Прав я был, что без рыбы не вернусь, оптимизм - штука хорошая.
А за первым подлещиком последовал второй, третий. Да вот беда, солнышко уже совсем за горку безымянную зашло и кивка, то я на удочке почти не вижу. Только каким-то шестым чувством угадываю, как он дёргается.
А подлещики клюют и клюют. Поднялось у меня настроение, сижу и с некоторым злорадством представляю, как друзьям улов свой покажу. Однако света все меньше и меньше. И вот, наконец, солнышко совсем ушло за горку. Посмотрел я на часы, благо у них циферблат светящийся, а время-то уже половина одиннадцатого. Надо возвращаться. Если бы не ушло солнышко за горку безымянную, то я бы ещё порыбачил.
А друзья меня встретили с удивлением. Дескать, думали мы, что пропал ты, где-то в дебрях подсознания славного озера Ташкуль, смыло тебя волной. Я ж потрясывал садком, где лежало пять довольно крупных подлещиков.
А на следующий день была уха. Да не просто так, а тройная. Сначала мелочь сварили, а затем и подлещиков моих. Так что обед удался на славу. И надо сказать, что рыбалку эту я так и не забыл. Тридцать лет уже прошло, а помню. Утёр я тогда всем своим оптимизмом нос и себе удовольствие доставил.
