Смолюк Андрей Леонидович

Часть 1

Снежинск октябрь 2016

Принтер

К

ак я уже где-то кому-то рассказывал, что компьютер мы купили. Настей его назвали. Ну, всем хороша Настя. И формой, и цветом, и содержанием, да и красотой. И пусть эта красота немножко с корейским уклоном, но все равно очень даже ничего. Нам, по крайней мере, нравится.

Одно лишь только плохо. Писать, вот, Настя на бумаге не умеет. Ни по-русски, ни по-английски, ни по-корейски. Научить ее этому письму надо. А чтобы научить, как вы сами догадываетесь, вещь такую как принтер, приобрести надо. Только с этим самым принтером Настя и писать научится, и рисовать, и прочие разные бумажно-карандашные выкрутасы совершать.

А принтер, как вы опять же сами понимаете, вещь довольно дорогая. Платное, так сказать, у всех компьютеров обучение и никуда от этого не денешься.

Так что стали мы думать, где бы принтер нам достать подешевле, так как семейный бюджет он нерезиновый и растягиваться не умеет.

Ну, я по разным магазинам походил, на принтеры прицениваясь, и ничего не находил. Все мне советуют лазерный принтер приобрести, так как он, дескать, самый суперистый, и с ним Настя писать в два счета научится. Да только больно уж дорогой этот лазерный принтер, так что, посоветовавшись друг с другом, мы решили, что такой принтер приобретать не будем. Лучше уж чего-нибудь попроще. Матричный принтер, например, который хоть и печатает медленно, но вполне по нашему карману.

Да тут еще такая оказия выпала: на работе у жены сотрудник один принтер такой матричный всего за пятьсот рублей продавал. Так что, недолго думая, мы этих самых пятьсот рублей выложили и принтер купили.

Принес я этот принтер домой, сынишка мне его к Насте подключил, сам я в этих вопросах не очень разбираюсь, и начали мы учить нашу Настю письму да рисованию всяких там картинок и вставок.

Оказалась Настя очень способным учеником. Вмиг все схватывала и вмиг все нам писала, что надо. Однако это делала она лишь тогда, когда супруга моя дома была. Без нее что-то у Насти не ладилось, ошибки она всякие грамматические и технические совершала.

Но я человек упорный и все нашу Настю к себе приручал.

И вот как-то в понедельник, через три дня как мы принтер купили, сел я Настю грамоте учить. (У меня просто ночная смена была и днем я был свободен). Но без супруги моей плохо это у меня получалось. Я уж и так и этак кнопочки на клавиатуре Настиной нажимал, но писать на принтере никак она не хотела.

Однако, в конце концов, я своего добился. Чего-то нажимал, нажимал, как меня жена учила, сам не знаю чего, и вот слышу, что принтер мой заурчал и в чрево свое лист бумажный задвинул.

А надо сказать, что на экране монитора я стихотворение свое небольшое напечатал.

-Пусть, - думаю, - Настя мое стихотворение напишет мне и себе в радость.

А Настя мое стихотворение напечатала в одном экземпляре, но принтер не выключила. Смотрю, снова следующий лист бумаги принтер себе в чрево задвинул и что-то опять печатать начал. Смотрю, опять мое стихотворение из него выползает. Второй, значит, экземпляр. А за вторым экземпляром третий последовал. За третьим - четвертый, за четвертым - пятый. Чую, что-то не ладно, то ли с Настей, то ли с принтером. Хотел я было этот принтер отключить, а вот как не знаю. Мышкой орудую, кнопочки на клавиатуре давлю разные, а принтер как печатал мое стихотворение, так и печатает. Уже десятый экземпляр.

Питание электрическое, конечно, можно было у принтера выключить, да побоялся я это сделать, не дай бог во время работы нельзя это делать.

А принтер вместе с Настей уже пятнадцатый экземпляр моего стихотворения печатает. Я тогда жене на работу звоню и тревожно говорю:

-Крыша, дорогая, у нашего принтера вместе с Настей поехала. Печатает и печатает, не останавливается, а как это сделать, я и не знаю! Помоги, моя родная, выручай, ведь тебя Настя только и слушает.

Ну, жена мне посоветовала и то нажать, и это. А пока я это делал, принтер уже двадцать пятый экземпляр моего стихотворения напечатал.

Но советы жены моей не помогли. А я в изнеможении, сил и нервов я много потратил, на спинку стула откинулся и просто стал ждать, чем же это все кончится.

В общем, сорок минут принтер урчал от удовольствия. Видно и писать Насте понравилось, и мое стихотворение по душе пришлось. Пятьдесят два экземпляра она мне моего небольшого стихотворения напечатала. Стопка такая внушительная образовалась. И кончил принтер печатать тогда, когда бумага кончилась. При этом на экране Настинного монитора сообщение высветилось, дескать, давай еще бумагу, писать жуть как хочется.

Но когда бумага кончилась, я тут храбрости набрался и питание у принтера выключил. Настя при этом как-то жалобно пискнула, и на экране монитора сообщение высветилось, в котором она, Настя, высказало мне все, что она обо мне думает (сами понимаете, в соответствующих выражениях).

Но принтер при всем при том выключился и успокоился. Включать его еще раз я не решился, вдруг, думаю, еще пятьдесят экземпляров мне моего стихотворения выдаст.

А вечером супруга моя Настю успокоила в смысле писания. Включила она его вместе с принтером. Настя было опять начала мое стихотворение печатать, да жена как-то раз, раз, и принтер замолчал. Видно дар у жены моей учительский.

А у меня теперь такая задача: куда девать пятьдесят экземпляров моего стихотворения, что принтер напечатал? Выкинуть жалко, бумага хорошая и дорогая. И поэтому стал я повсюду и везде, всем и каждому встречному дарить по экземпляру, рассказывая, как я с принтером работал, и как он, этот принтер, меня не слушал. Хорошо, что стихотворение, в общем-то, неплохое было, с интересом его народ читал. Ну, а раз с интересом, так я для себя решил, то не зря видать принтер мой столько экземпляров напечатал. Понравилось оно, это стихотворение, принтеру. Вот он и постарался, а иначе как объяснишь его непослушание, я и не знаю, все ведь делал так, как меня жена и сын учили.

16.02.04.

Смолюк А.Л.

Пообщались

Н

ет, вот вы скажите, дорогой читатель, зачем только этот дурацкий ящик, телевизор, придумали. Ни покоя, ни отдыха от него нет. А передачи бывают такие показывают, что от них тупеешь сразу, сразу вспоминаешь свою, вернее своих родственников, неандертальскую пещеру, мамонта, которого месяц назад забил, и то, что надо идти за новым мамонтом, что совершенно неохота. Мужики ведь они всегда ленивые были, особенно русские, причём это, как я понимаю, от тех же неандертальцев идёт. Неандертальцам русским, тоже лень было мамонта забивать, так же как сейчас мужикам русским лень американский компьютер чинить.

Хотя речь я сейчас совсем не о неандертальцах поведу, а о любимых своих героях Свете и Анатолии. Так вот, приходит как-то Анатолий вечером с работы и говорит супруге своей ненаглядной:

-Хочешь полуматерный анекдот?

-Хочу, - ответила Света, - но только полуматерный!

Света как культурная женщина матерных анекдотов не любила, но как русский человек к народному творчеству относилась с уважением, пусть даже и к словесному, а посему полуматерные анекдоты вполне переваривала.

-Ну, тогда слушай! сказал Анатолий. Каждый раз когда муж домой возвращался с работы, то между ним и женой всегда происходил один и тот же разговор: Пожрать, - говорил муж, и жена ставила перед ним тарелку супа. - Рюмашку, - продолжал глава семейства, и жена наливала ему сто грамм. - Закусить, - дальше продолжал муж, и жена давала ему огурчик маринованный. - А теперь У койку!!! - требовал хозяин, и на этом день земной для него и жены заканчивался. И так происходило изо дня в день, из года в год. В конце концов, жене это надоело и она говорит: Милый мой, хороший, ну, что ты всё только у-койку, у-койку, ты бы хоть поговорил бы со мной. О чём? - поинтересовался муж. Ну, о чём-нибудь возвышенном, о литературе, об искусстве! Ладно, - согласился глава семейства, - но это завтра, а сейчас у-койку! На следующий день муж как всегда пришёл с работы в половине шестого. Пожрать! сказал он жене, и жена дала ему тарелку супа. - Рюмашку потребовал он, и жена налила ему как всегда сто грамм. - Закусить, - и жена подала ему огурчик. А теперь, милая родная, ответь мне: ты Рембрандта читала?!!! Нет?? - в изумлении ответила жена. Ну, тогда, у-койку! - заявил супруг и на этом трудовой день жены и мужа кончился!!!

-Да ну тебя, - так сказала Света, после того как прослушала анекдот. У вас мужиков все анекдоты как сто китайцев на одно лицо.

Хотя надо признать, что где-то в глубине души этот анекдот Свете понравился. По крайней мере, он её развеселил и запал в её душу. А посему вечером лёжа в кровати, она так сказала Анатолию:

-Что-то мне сегодняшний вечер показался как в анекдоте твоём полуматершинном. Да же поговорить толком с тобой, Толя, не удалось. Ты как всегда к компьютеру убежал, где у тебя встреча с твоей ненаглядной музой была (и что ты с ней нам делал не очень-то и понятно), а я вот всё по хозяйству да от скуки телевизор посматривала. Надо это кончать, тебе музу твою суперкрасавицу, а мне всё домашние дела. Давай-ка мы завтра точно о чём-нибудь возвышенном поговорим, хотя я Рембрандта тоже не читала!!!

-Давай, - согласился Анатолий, - а то мне сегодня муза эта тоже поднадоела, хоть и супермодель. Капризная зараза, а я капризных не люблю!!!

На этом наши герои и порешили, а после чего отошли ко сну.

На следующий день Анатолий пришёл домой с большим желанием пообщаться с женой. Он даже свою музу попросил не мешать и не вмешиваться. Муза поняла и обещала, что мешать не будет, поскольку она, муза, понимает, что мужчине нужна не только духовная женщина, но и телесная. Без телесной женщины духовные женщины, как известно, мужикам совершенно ни к чему.

Ну, Света и Анатолий, как всегда, поужинали, прибрали посуду и пошли в большую комнату с явным желанием обсудить там, какого-нибудь Рембрандта.

Анатолий сел в кресло, крякнул и начал:

-А ты знаешь

Но закончить он не успел, Света как-то ойкнула, посмотрела на часы и вся, покрывшись краской от смущения, произнесла:

-Миленький мой, хорошенький Толечка, я совсем забыла, что сейчас по СТС начнётся мой любимый телесериал Моя прекрасная няня. Пропустить его, ну, никак невозможно! Так что ты потерпи минут сорок, помолчи, а как сериал кончится, то мы с тобой про Рембрандта и поговорим!

-М-да, - подумал Анатолий, - общение начинается.

Однако вслух он сказал:

-Хорошо, как знаешь. Но телевизор этот я бы всё-таки выключил!

Однако тут Анатолий ощутил, что к нему сейчас придёт муза, а она женщина такая, что если видит, что женщина телесная отворачивается, так сразу и приходит. А посему он крякнул с досады, всё-таки женщины телесные они тоже штука неплохая, и пошёл к компьютеру на свидание с музой. Свидание у него длилось ровно сорок минут, пока шла очередная серия Моя прекрасная няня!

-Толечка, - услышал Анатолий голос жены, - можно нам и поговорить!

Анатолий оторвался от монитора компьютера, причём даже с некоторым удовольствием, и пошёл в большую комнату. Он сел на диван и посмотрел на жену. У Светы глазки светились, чему Анатолий обрадовался. Он крякнул от удовольствия и произнёс:

-Начнём! А ты знаешь, Светлана, что Рембрандт жил

Дальше произнести он ничего не смог, так как Света неожиданно опять ойкнула, посмотрела на часы и залилась краской смущения.

-Что с тобой? произнес встревожено Анатолий.

-Толечка, миленький, ты уж меня извини, но сейчас по НТВ начнётся сериал Параллельно любви. Его я никак не могу пропустить. Там сейчас главный герой Саша главную героиню Машу обнимает и мне интересно, что они друг другу после обнимания скажут!!! Потерпи часочек, а потом ты мне про Рембрандта и расскажешь!

-Понятно, - подумал Анатолий, - общение продолжается. Пойду-ка я снова за компьютер к музе.

А вслух он сказал:

-Хорошо, как знаешь, но телевизор я этот скоро выкину на улицу!!!

Муза посещала Анатолия ровно час. Она просто знала, как своему возлюбленному нужна была земная женщина Света.

-Толечка, - услышал он. Параллельно любви кончилось. Иди сюда, миленький, и про Рембрандта мне расскажи.

Анатолий оставил компьютер с музой и опять пошёл в большую комнату к жене.

-Рассказывай, что же там такое этот Рембрандт сотворил.

-Дело всё в том, моя милая, - начал Анатолий, - что Рембрандт, как это нестранно жил в прекрасной Голландии, в Нидер

Тут Анатолий прервался и с опаской посмотрел на телевизор, который ему на какое-то время подмигнул, хотя, впрочем, Анатолию это могло и показаться. И как только телевизор ему подмигнул, так Светлана сразу и произнесла:

-Господи, Толечка, я же совсем забыла, сейчас же начнутся суперэпохальные серии сериала Перпендикулярно сексу. Нет, пропустить это творение американской действительности я не могу. Там Майкл так набросился на Джулию, что я аж вся задрожжала

Анатолий не стал выяснять, почему же от этого задрожала его жена и что из этого следует. Он просто произнёс:

-Не знаю как ты, а лично мне пора у-койку, причём, как нестранно, не с тобой, а с моей ненаглядной музочкой. А на счёт телевизора, то я его точно завтра распилю пилой пополам!

После этих слов Анатолий поднял Свету с дивана, взяв на руки, и перебросил её в кресло. Сам он стал стелить постель, а что касается его жены, так та просто не заметила, что её перебросили с дивана на кресло, так как вся была поглощена телевизионными событиями. После того, как Анатолий лёг в постель и отвернулся к стенке, Света тоже залезла под одеяло, очевидно, так смотреть страсти-мордасти на экране было лучше.

Очередная серия Перпендикулярно сексу кончилась где-то в районе двенадцати ночи, когда Анатолий уже крепко спал, обнимая во снах свою ненаглядную музу, которая никогда его не подводила. Света, оторвавшись от экрана, безжалостно ткнула Анатолия в бок и, зевнув, произнесла:

-Ну, теперь, мой миленький, хорошенький, я уж точно готова слушать про твоего Рембрандта!!! А то у тебя, как я вижу, у-койка в самом разгаре!!!

-Дудки, - на это ответил сквозь сон Анатолий. Насколько я знаю, у тебя сейчас в двенадцать по ТВЦ серия По диагонали от поцелуя начнётся. А это значительно привлекательней какого-то там Рембрандта По диагонали ведь!!!

-А ведь и точно же, - мелькнуло в голове у Светы, - только не По диагонали от поцелуя, а Биссектриса чувств! Придётся чтение Рембрандта оставить на завтра!!!

Успокоилась Света со своей геометрией, как всегда, лишь к часу ночи, после чего у неё тоже началась у-койка. Сил читать Рембрандта уже не было.

А на следующий день, который был, кстати, субботой, Анатолий отключил этот ящик под названием телевизор. Причём не просто отключил, а вытащил из него предохранитель, чтобы весь субботний день супруга его математикой не занималась, и чтобы обсудить с ней, чего же там такого сделать умудрился Рембрандт Ван Рейн.

И только после двухчасовой беседы, когда они всё обсудили и когда пришли к выводу, что Рембрандта всё-таки иногда нужно почитывать, Анатолий вновь вставил предохранитель в телевизор и два часа его смотрел вместе с женой. Даже муза в этот день его не посещала!

Так что вот сами, дорогие читатели, видите, что телевизор это злейшее изобретение человечества, пусть даже иногда и с математическим уклоном. Любовь, она, конечно, много для женщин значит, но превращать её в у-койку совершенно не к чему, да и мужики иногда любят потрепаться, есть у них такое. Так что учтите вы это всё, милые женщины, и иногда забывайте этот дурацкий ящик под названием телевизор.

11.12.2004 19:28

Смолюк А.Л.

Комиссия

Н

у, как всем известно доверяй, но проверяй, а посему комиссии всякие на производстве случаются. А комиссии они разные бывают: бывают из главка, бывают из области, а бывают внутриинститутские.

Ну, если комиссия внутриинститутская, то тут ничего такого страшного нет. Просто начальники вместе соберутся, чайку попьют, лясы поточат и всё! Если комиссия областная, то тоже она в себе кошмара не таит. Просто те же мужички начальники вместе опять же соберутся заодно с областным руководством, водочки на природе попьют (если лето) или в баньке попарятся (если зима) и всё опять же будет о кей.

А вот если из главка комиссия, то тут всё значительно сложнее. Нет, мужички из главка водочку и баньку тоже любят, но и любят они также в суть производственную нос свой сунуть, даже пусть они в этом производстве мало что понимают. А это не всегда хорошо, поскольку абсолютно всё замечательно никогда не бывает. Недостатки везде есть и всегда их отыщешь, если захочешь. А из главка комиссия очень даже хочет недостатки эти найти, чтоб всем показать, что она работает и не зря хлеб народный ест. С недостатками, как все понимают, в Москве перед президентом и Думой нашей государственной отчитываться о проделанной работе очень даже великолепно.

А всё началось почти что, как по Николаю Васильевичу Гоголю! Вызывает меня к себе мой начальник Семён Семёныч и сообщает мне пренеприятнейшее известие:

-Едет к нам, Андрей Леонидович, комиссия из главка. На первом заводе она уже шмон навела, теперь за нас возьмётся!!!

Если честно, то у меня особого ужаса это сообщение не вызвало. Пусть там начальники всякие наши дрожат по поводу комиссии из главка, а моё дело маленькое. Мне главное, чтоб станки мои работали без сбоев и поломок, а это в настоящий момент так и было. Поэтому Семён Семёнычу я так ответил:

-Ну и что?

Семён Семёныча от такого моего заявления аж передёрнуло.

-Как это что? заявил он. Ты что, ничего что ли не понимаешь? Из главка ведь!!!

-Да нет, - говорю, - Семён Семёныч, всё я понимаю. Но поскольку вся техника у меня работает и причём исправно, то особо бояться комиссий, пусть даже из главка, мне совершенно не к чему.

Однако Семён Семёныч мне на это сказал:

-Ничегошеньки ты и не понимаешь! Вот инструмент у тебя, скажем, вместе с приборами помечен или нет? Есть ли на всём этом метка, что это твоё и ничьё другое!

-Нет, - отвечаю, - метки ни у меня, ни у моих коллег такой нет. Да вроде она нам и ни к чему. Нас тут инженеров-то на участке три человека, и мы и так знаем, какой у кого инструмент.

-Во-во! На первом заводе так тоже народ считал, незачем вроде метить и за это незачем клизму ведёрную от комиссии из главка получил!!! Чуть премии всех не лишили!!!

-Да?! удивился я, ведь совершенно, как сами понимаете, не хотел, чтобы меня премии лишили. И что же теперь делать?

-А делать тебе и твоим орхаравцам вот что надо: раз у нас вы со всякой бякой дело имеете, ну, там ВВ или ГСМ, не говоря уж о станках с ЧПУ, то всё вам надо красной полосой отметить, начиная от ваших осциллографов и авометров и кончая молотками и отвёртками!!! Даже поперёк столов ваших рабочих вы должны полосу, лучше красную, краской намалевать!!! Чтоб все знали, что это ваше и чтоб стащить не смогли!!!

-Ну, на счёт всяких там осциллографов, авометров и отвёрток это мне в принципе понятно, - заметил я, - хотя как метить эти осциллографы вдоль или поперёк, это ещё вопрос, а вот относительно столов рабочих, которые, кстати, к полу болтами привинчены, чего-то я не допонимаю! Зачем их кому-то отрывать от пола, тем более, что они тяжеленные, и, тем более, что дальше нашей заводской проходной их всё равно не утащить? Никто на такие столы и не позарится, никто их и не сопрёт.

-Ну, сопрёт, не сопрёт, а пометить надо. Тем более не такая уж и тяжёлая эта работа. И вот что ещё, Андрей, про всякую мелочевку вы тоже там с ребятами не забудьте. Всякие свёрлышки, надфилёчки, пинцетики, скальпели, ну и т.д.!!!

-Семён Семёныч, - говорю, - а как же быть с супермелочёвкой?

-С какой ещё супермелочёвкой?

-Ну, вот у меня в столе штук двадцать свёрл лежит от 0,5 до 0,8 миллиметров в диаметре для микросхем. Их что, тоже метить?

-А они у тебя в коробочке или россыпью?

-Россыпью!!!

Тут Семён Семёныч на мгновение задумался и после раздумий произнёс:

-Меть все, хуже не будет!!!

-А вдоль или поперёк? не унимался я.

-Знаешь что, Андрей Леонидович, ты институт, как я знаю, с красным дипломом окончил, вот и примени свою инженерную смекалку, как свёрла метить, вдоль или попёрек, - заявил на мой коварный вопрос начальник.

-Понятно, - сказал я, - обязательно применю. А ещё вот, Семён Семёныч, у меня штук пять наборов игл швейных, по десять штук в каждом наборе, я ими металлизированные отверстия в платах проковыриваю, и ещё, правда, не знаю зачем, штук двести шайб эбонитовых диаметром пять миллиметров для крепления транзисторов, их что, тоже метить?

В ответ на мой вопрос начальник мой Семён Семёныч потряс головой и схватился за неё руками. Я понял, что переборщил, и стало мне начальника жаль. В конце концов, комиссии из главка на меня ровным счётом наплевать, а вот Семёну Семёнычу может и достаться! Поэтому скоренько я покинул кабинет своего начальника, оставив его в одиночестве рассуждать о пренеприятнейшем известии.

Все мои мужики инженеры в количестве двух штук сидели в комнате на своих рабочих местах и раскладывали пасьянс на компьютере. Не подумайте, пожалуйста, что на работе мы бездельничаем и ничего не делаем. Просто у нас работа такая: что если её нет этой работы, то значит работаем мы преотлично. Раз мы ничего не делаем, то станки все наши в исправности, все работают, что от нас, собственно говоря, и требуется. Ну, а раз так, то и пасьянс, в принципе, разложить можно. По крайней мере, я на это смотрю спустя рукава.

-Всё, - говорю, - мужики, хана. Кончай компьютер обнимать, тем более что он мужского рода, и пора приниматься за работу!!! Принёс я вам, как сказывал товарищ Гоголь, пренеприятнейшее известие!!!

Мужики мои, люди образованные, с высшим образованием, сразу всё поняли, а мы, надо сказать, понимаем друг друга с полуслова, и от компьютеров оторвались.

-Едет? - дружно спросили они.

-Едет, - ответил я, - причём из самого главка, а это, как сами понимаете, не шутки. Как сказал Семён Семёныч, надо готовиться, а иначе премии никакой нам и не видать. А без премии нам нельзя никак.

Ну, мужики мои со мной согласились, что без премии никак, и стали расспрашивать: что, где и почему.

И тут я рассказал им всё, что поведал мне начальник наш Сёмен Семёныч. Мужики мои от моего рассказа сразу ощутили душевный подъём и трудовой энтузиазм, а посему выключили свои компьютеры и уставились на меня!!!

-Что уставились? - сказал им на это я (а что я ещё мог им сказать). Вот вам краска красная, я её по дороге от начальника на складе взял, и кисти. Всё бросайте и начинайте вспоминать начертательную геометрию. И смотрите у меня, но чтоб линии были прямыми в стиле кубизма, а не синусоидальными как у абстракционистов. Абстракцию на военном заводе, сдаётся мне, комиссия из главка просто не поймёт!!!

Ну, столы наши, к полу прикрученные, мы пометили быстро. Да и инструменты, всякие там отвертки, молотки, тоже от нас особых трудностей не потребовали. А вот когда дело дошло до осциллографов, то мы остановились и задумались. А дело всё в том, что осциллографы эти самые у нас импортные, американские, своими отечественными мы принципиально не пользуемся, а это значит, что сверкают они и сияют, а посему мазать такую красоту красной краской у нас рука не поднималась. Да и, кроме того, как думаю, ясно всем, метить иголки, шайбы и свёрла в полмиллиметра в диаметре, пусть даже не вдоль, а поперёк, нам совершенно не хотелось. Это дело требовало вдохновения, музы, которая, как известно, женщина своенравная, со всеми отсюда вытекающими последствиями.

Но народ наш русский, то всем известно, горазд на всякие выдумки и хитрости. А поэтому сели мы на свои размалёванные стулья, за свои разрисованные в стиле кубизма столы и стали думу думать, как нам это пренеприятнейшее известие, в виде комиссии их главка, обмануть да обхитрить. Комиссии они приходят и уходят, а нам на этом заводе ещё долго работать придётся. В общем, так сказать, консилиум у нас состоялся.

После долгих и жарких дебатов вперемешку с чаем (сами понимаете, консилиумы без чая невозможны) была выдвинута идея, которая всем очень даже понравилась. А дело всё в том, что рядом с нашим зданием заводским имелся полигон для всяких там небольших испытаний изделий, а рядом с этим полигоном (скорее полигончиком), в лесочке у нас была сараюшка, где лежал всякий шурум-бурум. Ну, шурупчики, гвоздики, гаечки и т.д. И ключ от этой сараюшки находился в нашем веденьи.

И, недолго думая, все мы свои осциллографы, авометры, иголочки и свёрлочки взяли и оттащили в эту сараюшку, поскольку были абсолютно уверены, что комиссии из главка про эту сараюшку ничего не известно.

А для полноты счастья взяли в КИПе наш родной, дубовый, корявенький осциллограф и на его корпусе изобразили красный квадрат (почему бы нам его не изобразить, раз некоторые чёрные квадраты рисуют, и все это за шедевр считают!). Кроме того, все свои паяльники (их нам не жалко) тоже красными полосами размалевали. В общем, одним словом, к комиссии мы приготовились основательно.

После всего этого я пошёл к Семён Семёнычу и доложил, что всё в ажуре, что все помечено и можно за результаты комиссии не беспокоиться. Премий нас за то, что инструменты не помечены, не лишат.

Ну, Семён Семёныч, как положено, к нам в комнату после моего доклада заглянул (доверяй, но проверяй), восхитился нашим кубизмом, но заметил, что можно было для приличия и синусоиду где-нибудь изобразить! Однако в целом он остался всем доволен и даже успокоился, в результате чего пожал мне руку.

Но про сараюшку нашу мы всё-таки умолчали. Кто знает, как на это посмотрит начальство, ведь неизвестно: могут ли храниться американские осциллографы под почти открытым небом в нашем уральском климате!!!

Комиссия прошла без сучка и задоринки. Более того, как мы поняли, нашу комнату представители главка покидали с некоторым сожалением. Просто недостатков они не нашли, хотя очень даже пытались. Мы включили наш родной, отечественный осциллограф с красным квадратом на корпусе, изобразили на его экране синусоиду (как просил Семён Семёныч), а помеченные инструменты, в виде двух пальников и одного пинцета, разложили по помеченным столам.

Так что нас комиссия, ещё раз скажу, покидала с некоторым разочарованием. Раз недостатков не обнаружено, то и докладывать президенту и Государственной Думе было не о чем. Правда потом, как выяснилось, в цеху комиссия всё-таки кое-какие непорядки к радости для себя нашла (видать, какой-то токарный станок был помечен не красной полосой, а зелёной) и поэтому улетела в Москву вполне очень даже довольная. Есть что доложить президенту!!!

Так что в радости были все!!!

Семён Семёныч после всего этого даже всем нам троим по отгулу дал, чтобы мы видели, что оно, начальство, о своих подчиненных печётся. Правда он при этом попытался выяснить (заподозрил ведь чего-то!!!), куда поисчезали все американские осциллографы и авометры, но мы ему втроём, сделав честные глаза, сказали, что никуда они не делись, просто мы оттащили их в цех, где как раз сломался один станок.

Вот на этом всё, собственно говоря, и кончилось. Мы притащили из сараюшки всё наше снаряжение, разложили его в рабочем беспорядке на столах и опять подсели к компьютерам раскладывать пасьянс, поскольку работали мы все очень даже замечательно и делать поэтому ничего особо было не надо, раз всё работало.

Семён Семёныч, позднее, как-то заглянул к нам и, увидев американские осциллографы без полосы, очень удивился, почему этой полосы нет! Но мы ему сказали, что всё отмыли скипидаром, потому что краска стала на осциллографе облупливаться (не принял корпус американский нашей красной краски) и портить всю, так сказать, икебану!!!

Так что теперь никакие комиссии нам не страшны. Главное, чтоб сараюшку за полигоном не снесли. Но здесь мы, если что, грудью встанем на защиту нашей сараюшечки и постараемся её отстоять в любом случае. Она ведь нас выручила от принуднейшей работы при пренеприятнейшем известии, за что мы ей очень благодарны. И ещё хочу сказать, что не зря у нас троих высшее образование. Развивают всё-таки наши институты и университеты со студенческой жизнью смекалку, а она, эта смекалка, очень даже нам и помогала, и помогает, и ещё много раз (по крайней мере, мы на это надеемся) поможет.

04.11.04. 15:43 Смолюк А.Л

тел. (35146) 2-48-58

Смолюк Андрей Леонидович

Часть 2

Снежинск октябрь 2016

Каратыш

Н

у, что мои дорогие читатели, вот всё говорят инженеры, высшее образование, умов полна палата. Правда, если этих умов одна только палата полна, то это, извините меня, уже не высшее образование, а шизофрения, которую лечи, не лечи, а фиг вам. Так, по крайней мере мозговеды говорят, хотя и добавляют при этом, что пути господни неисповедимы и с шизофрении фиг вама может и не получиться!

Да ладно, чёрт там со всеми мозговедами, я не про шизофрению я, про инженеров, которых высшее образование у нас штампует, как прям пресс прокатный на Челябинском металлургическом заводе. А про этих инженеров, к которым и себя приплюсовываю, так скажу:

-Будь ты хоть самый умный, но всего никогда предугадать невозможно. Ошибиться, чего-нибудь перепутать ведь может каждый, пусть и опыт у тебя есть, да и знаний человеческо-производственных полно. Но с другой стороны в ошибках этих я, честно говоря, не вижу ничего ужасного, так как считаю, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Ну, какие тут могут быть ошибки, если целый день ничего не делаешь, а лишь на диване каком-нибудь лежишь и телевизор смотришь!

Я вот свои первые дни на производстве вспоминаю. Поскольку институт я закончил достаточно хорошо, то направили меня работать в наш вычислительный центр, причём не просто тебе так, а в группу внешних запоминающихся устройств. Были в мою бытность такие. К ним относились магнитофоны и магнитные диски. Если, конечно, сейчас вспоминать, что это за диски были да магнитофоны, так только улыбка у рта появится. Но тогда это было вершиной человеческого прогресса, причём довольно сложной вершиной и приходилось держать на этих магнитных дисках семь человек инженеров, не считая группы механиков.

И вот на третий или даже четвёртый день моего пребывания в должности специалиста по внешним запоминающим устройствам (должность эта у меня была, как сами понимаете, тогда лишь на словах), подходит начальник нашей группы Владимир Петрович и говорит:

-Леонидыч (почему-то, не знаю почему, меня сразу стали на работе по отчеству звать, хотя, если честно, я этого ещё не заслужил), мы сейчас вот с Эдуардом Васильевичем пойдём в зал, где машины вычислительные стоят, и будем там чинить дисковое устройство. Пошли с нами, уму-разуму набираться будешь!!!

Я, естественно, не возражал и выразил готовность учиться уму-разуму, поскольку за три дня чтение инструкций о том, что можно и нельзя, мне поднадоели до чёртиков (если, как я понял, следовать всем инструкциям, то на работу можно не выходить, так как делать ничего нельзя, всё опасно для жизни). Правда, мне сразу поручили нести в зал здоровенный осциллограф и не менее здоровенную сумку с различными инструментами. Очевидно, таскание тоже входило в планы обучения. Что поделаешь это участь всех новоиспечённых инженеров.

В машинном зале, как всегда, стоял шум. Трещали алфавитно-цифровые печатающие устройства и переливались всеми своими трелями здоровенные шкафы вычислительных машин БЭСМ-6.

Мы прошли в закуток, который назывался аквариум и где стояли дисковые устройства. Я при этом довольно здорово стукнул осциллограф об один из дисков, за что сразу получил подзатыльник от начальника. Но диск удар переварил, лишь слегка жалобно пискнул.

-Во, - заметил Владимир Петрович, - видишь, Леонидыч, диск он как малое дитя, чуть что так и обидиться может.

Я после этих слов нежненько погладил дисковое устройство, ему видать это понравилось и он ответил на мои ласкания усиленным дёрганьем кареткой головок.

-Во, - опять заметил Владимир Петрович, - видишь, а я что тебе говорил!

Диск, который сломался, находился примерно где-то в середине нашего аквариума, и здесь я, наконец, освободился от тяжеленного осциллографа и сумки с инструментами.

-Значит так, - заявил Эдуард Васильевич, - ты, Леонидыч, стой вот здесь и смотри, уму-разуму набирайся. Вот, например, как ты думаешь с чего надо начинять чинить дисковое устройство?

Я сделал очень умное лицо, поскольку ещё даже не знал с какой стороны к этому дисковому устройству подходить, но в глазах своих новых коллег выглядеть ничего непонимающим не хотел. Кроме умного лица я ещё пробубнил что-то невразумительное, вроде, что диск чинить надо с его отключения из сети питания (это я вычитал из инструкций).

И надо сказать, что это невразумительное наповал сразила моих коллег.

-А ведь соображаешь, - заявили мне они. Вот с этого мы и начнём. Надо просто проверить, не сгорел ли блок питания на пять вольт, что микросхемы и прочие штучки-дрючки подкармливает.

После этого из кармана халата Эдуард Васильевич вытащил небольшой такой приборчик, явно нероссийского происхождения. По цифрам и буквам на лицевой панели я сразу определил, что это авометр (я всё-таки не такой уж и лопух). А посему поинтересовался, откуда он к нам прибыл.

-Во-первых, - заметили мне коллеги, - это не авометр, а тестер, а во-вторых, прибыл он к нам из славной и очень далёкой страны восходящего солнца. Просто их там, тестеров, в этой стране столько развелось, что не знают, куда и деть. Вот нам один и подсунули, причём, конечно, не бесплатно!!!

-Понятно, - ответил я, - надеюсь я там в этой стране восходящего солнца ток в амперах меряют, напряжения в вольтах, а сопротивление в омах. А насчёт тестера, так это всё же авометр, так меня учили.

Коллеги мои людьми сговорчивыми оказались, а посему согласились со мной на счёт тестера-авометра и добавили, что всё на нём латинскими буквами написано, а не иероглифами. В общем, что и где перевести на наш великий и могучий удалось

-Вот мы этим авометром-тестером, - сказал Эдуард Васильевич, - сейчас и проверим напряжение на блоке питания. А ты, Леонидыч, смотри, как это делать надо!

С этими словами Эдуард присел на корточки и повернул переключатель рода измерения авометра. И причём самое удивительное, поставил он этот переключатель на измерение тока!

Я сразу удивился, как это можно амперметром напряжение измерить и хотел даже об этом сказать. Но Эдуард Васильевич уже схватил щупы авометра-тестера и лихо подключил их к ножкам разъема блока питания, так что я даже не успел вставить своё слово.

Как вы сами понимаете, раздался треск, и сверкнула ослепительная вспышка. Коротыш значит по нашему, по инженерному, вышел. Я несколько секунд стоял, ничего не соображая. В таком же состоянии были и мои коллеги.

Ну, а что касается диска и всего машинного зала, то диск наш жалобно-прежалобно пискнул и перестал крутиться, а в самом зале наступила тишина и, вообще, погас свет. Стало темно, как в Кунгурской пещере.

Эдуард Васильевич, отошедший от шока, зажёг зажигалку для того, чтобы хоть маленько что-то увидеть, и пробормотал что-то примерно такое:

-Леонидыч, так измерять напряжение, как сам понимаешь, нельзя. Это тебе первый урок, так сказать для ума-разума!!! Мы тебе показали, как работать не стоит!

А Владимир Петрович сурово-страдальческим голосом заявил:

-Что теперь будет!? Мд-а-а-а!!!

Я тоже сказал: Мд-а-а-а!, потому что мне тоже интересно стало знать, что же теперь будет.

А было следующее: первое работу вычислительного центра восстанавливали целых два, причём все подразделения, отвечающие за работу ЭВМ, второе всю нашу группу лишили, как сами понимаете, премии, в том числе и меня, так сказать за компанию, и в третьих, что было самое скверное, нас заставили писать объяснительную, как это мы сожгли прибор из славной и далёкой страны восходящего солнца.

А объяснительную нужно было написать обязательно, так как могли заставить нас выплачивать стоимость этого авометра-тестора, причём в долларах, которых у нас, как сами понимаете, не было. Поэтому вся наша группа из десяти человек несколько дней была занята тем, что пыталась сочинить некое подобие литературного произведения, причём правдоподобного по своей сути. Просто так взять и написать, что прибор сожгли по невнимательности, по обыкновенной человеческой ошибке, было, естественно, невозможно.

Пришлось откровенно сочинить что-то вроде того, что наши советские батарейки вот к этому прибору из славной и далёкой страны восходящего солнца просто не подошли. В результате прибор перегрелся, и его схватила кондрашка.

И самое, что интересное, это объяснение всех вышестоящих лиц очень даже удовлетворило, так как все знали, что такое наше советское и что это наше советское вполне могло оказаться и не по нутру прибору из далёкой страны восходящего солнца!

Но со временем всё это забылось, все со временем стали со смехом вспоминать, как меня учили, как нельзя работать, причём смеялся чуть ли не весь наш вычислительный центр. А если сказать честно, то начальство не так уж и очень наказало нас за это, потому что все мы люди, пусть даже и инженеры, у которых ума палата. А раз мы люди, то и ошибиться можем, а ошибки надо прощать, так как на них, все мы то знаем, учатся. По крайней мере я после этого за всю свою инженерскую деятельность ни разу напряжение в устройствах амперметром не измерял.

27.11.2004 21:53

Смолюк А.Л.

Таблетки

Я

вот всё радио слушаю, телевизор посматриваю, да похихикиваю над разной рекламой. А иначе без похихикивания и нельзя, поскольку без смеха рекламу это смотреть и слушать невозможно. Особенно, когда лекарства разные рекламируют, где всяких старушенций говорить науськивают, что только с этим препаратом они вновь как бабочки запорхали. Этакий мотылёк лет семидесяти-семидесяти пяти. Впрочем, если тебе энную сумму заплатят, то ты и действительно, как мотылёк, запорхаешь и удивляться тут, в общем-то, нечему.

А вот про то, что все эти таблетки побочные эффекты имеют, никто, конечно, и не скажет. А зачем? Раз ты эти таблетки купил, чтоб здоровье своё поправить, то обратно их в аптеку не отнесёшь и деньги не вернёшь, пусть они и побочный эффект у тебя вызвали, и цену бешенную имеют. Раз купил, то всё: или пей их до конца, или выкидывай, как хочешь!!!

Так вот. Заболело как-то у Семёна Гвоздичкина колено. Вроде он это своё колено нигде не брякал, не стукал, да вот всё равно заболело. Видно просто время пришло этому колену поболеть (случается такое иногда с коленами).

Ну, день Семён Гвоздичкин ковыляет, ели ходит, ну, два, ну три, ну, четыре. А на пятый день понял он, что вполне естественно, что надо к врачу идти, к хирургу. Делать ему этого, как сами понимаете, не очень хотелось, но колено болит, ходить невозможно, ну, и т.д.

В результате он попросил свою жену сбегать в поликлинику к шести часам утра, чтобы талончик к хирургу получить. Причём обязательно надо к шести часам, так как если придёшь в половине седьмого, талона тебе не видать, как собственных ушей. Ну, жена Семёна, как верная спутница жизни, в поликлинику сбегала, причем даже не к шести, а к полшестому, поскольку мужу своему добра желала, и в результате этого талон к хирургу достала. Правда, согласно этому талону Гвоздичкин должен был явиться к врачу аж через три недели, но это всё-таки лучше, чем ничего.

Как Гвоздичкин жил, эти три недели я рассказывать не буду, это не очень интересно. Замечу только, что у него периоды были, когда он литературным языком выражаться был не в состоянии, а посему молчал и только выл от бессилия. Семён, было, попробовал сунуться к врачу без талона, надеясь на великую клятву Гиппократа о милосердии, но у хирурга, как у всякого нормального российского врача, была такая зарплата, что в неё клятва Гиппократа никак не вписывалась. А поэтому принимать врач без талона никого не собирался, со всеми отсюда вытекающими последствиями. Так что все три недели Гвоздичкину пришлось периодически выть, а всему его семейству это вытьё терпеть. В результате все дошли до ручки и ждали того момента, когда надо было главе семейства идти к врачу.

Но всё когда-нибудь кончается, а следовательно и эти три недели прошли, и Гвоздичкин, к всеобщей радости всех домочадцев, наконец-то пошёл на приём к врачу!!!

А врач Гвоздичкину попался хороший и грамотный. Не такие у нас и врачи плохие, надо сказать, им бы ещё зарплату нормальную, так совсем было бы неплохо и все бы они, врачи наши, про клятву Гиппократа тогда помнили. Ну, а раз врач попался хороший, то он Гвоздичкина внимательно выслушал, колено пощупал и сразу диагноз поставил: воспаление коленной чашечки. Даже рентгена делать не пришлось, поскольку у врача опыт большой в этих коленных чашечках был.

-Пропишу я вам таблеточки, - сказал доктор Гвоздичкину, - пропишу я вам мази, и ваша чашечка коленная через неделю-другую пройдёт!!!

Гвоздичкин, конечно, чрезвычайно обрадовался, что с ним ничего такого энтакого не случилось, и вновь обрёл дар литературной речи, поблагодарил доктора и поковылял в аптеку.

Цены на лекарства, которые прописал доктор, оказались не очень кусачими. Всего шестьдесят рублей за таблетки и сто десять за мазь, так что домой Гвоздичкин вернулся в хорошем расположении духа.

Но лекарства не помогли. Лечился Гвоздичкин недели полторы, в результате чего опять потерял дар литературной речи и стал протяжно подвывать. Колено болело, и Гвоздичкина не покидала мысль, за чем эта коленная чашечка вообще нужна? Вполне можно было и без неё обойтись. Надо было опять идти к хирургу. Ну, а поскольку все домашние опять же осатанели от подвываний главы семейства, то жена Гвоздичкина без всяких лишних слов сбегала в поликлинику за талоном, причём теперь уже к пяти часам утра. В результате она достала талон на следующую неделю.

-Мда, - сказал врач-хирург, когда опять увидел Гвоздичкина в своём кабинете. Не помогает, значит. Тогда вот, что мы с вами сделаем. Я пропишу вам супер таблетки, их сейчас во всю и по радио и по телевизору рекламируют, которые называются Болею хрена-то. Они как раз от всех суставов, в том числе и от коленной чашечки. Думаю, что они вам обязательно помогут. Курс лечения этими таблетками составляет четыре упаковки. Но должен вас сразу предупредить, что препарат этот Болею хрена-то очень дорогой.

Гвоздичкин у которого, как всем ясно, дара литературной речи не было, процедил сквозь зубы, не обращая внимания на то, что в кабинете у хирурга сидела женщина-медсестра:

- Мать вашу Черт с этими ценами, не в деньгах счастья, Лишь бы помогло и был толк.

Цена за упаковку этих самых Болею хрена-то оказалась действительно сногсшибательной. Пятьсот двадцать пять рублей за упаковку.

-Чем товар дороже, тем товар лучше - подумал Гвоздичкин, опять же не очень литературно, и в результате этого выкупил сразу все четыре упаковки.

Жена Гвоздичкина узнав цену лекарств, впала в состояние полной прострации, поскольку накрылась люстра для их комнаты, которую они собирались купить. А люстра, как сами понимаете, дело для женщин наиважнейшее. Не могут женщины без этих люстр существовать, хотя та, которая сейчас была в комнате, вполне была ещё очень даже ничего. Однако жена Гвоздичкина мужа любила, потому лишь горестно вздохнула, решив, что коленная чашечка всё же важнее всяких там люстр.

Две упаковки таблеток Гвоздичкин сожрал без всяких проблем. И, что самое интересное, коленная чашечка стала действительно болеет поменьше, по крайней мере, выть Гвоздичкин перестал. Воодушевлённый этим он принялся за третью упаковку.

И тут с нашим героем стали происходить странные вещи. Сначала у него, что-то потекло из носа. Сопля не сопля, вода не вода, но что-то неприятное! Пришлось Гвоздичкину накупить носовых платков, распихать их всех по карманам одежды и ежеминутно пользоваться ими.

Сообразив, что это какая-то побочная реакция на таблетки Болею хрена-то, Гвоздичкин внимательно изучил инструкцию к препарату. А там чёрным по белому было написано, что всё, что сейчас происходило с ним, вполне очень даже может быть! Однако поскольку коленная чашечка болеть стала меньше, то Гвоздичкин решил курс лечения не прерывать, а сходить к врачу и проконсультироваться, что, дескать, делать дальше!

За талончиком Гвоздичкин нынче сходил сам и опять ему достался талон на две недели вперёд. Это было, конечно, прискорбно, но ничего тут не поделаешь, тем более, что выть он теперь не выл, домашних до состояния абстракции этим не доводил, ну, а сопли можно было и потерпеть. Сопли, как все знают, это не коленная тебе чашечка!!!

-Сопли, значит? спросил врач, когда к нему на приём пришел наш герой. Ну, что же, придется вам потерпеть. Курс лечения прерывать нельзя, поскольку коленная чашечка, как вы, наверное, сами понимаете, дело не пустяковое, можно сказать жизненноважное. Купите себе Нафтизин или Галазолин, капайте их в нос и тем самым давайте себе облегчение!

Если честно, то Гвоздичкин из кабинета врача вышел немножко расстроенным. Сопли его ему уже порядком поднадоели, платки носовые всё время находились в стирке, да и вообще, что за жизнь с соплями. Но делать было нечего, и Гвоздичкин сбегал в аптеку и накупил Нафтизина и Галазолина.

Нафтизин и Галазолин немного помогли. Только закапывать их приходилось через каждые полчаса, что для слизистой носа было не очень замечательно. Но делать было нечего.

Однако дальше Гвоздичкин начал замечать, что у него что-то стало хрипеть и сопеть в бронхах, вызывая неприятное покашливание. Тогда Гвоздичкин опять же внимательно изучил инструкцию к Болею хрена-то, где и вычитал, что возможен аллергический кашель! Это, как сами понимаете, привело его в состояние восторга, да ещё какого!

Однако коленка болела с каждым днём всё меньше и меньше, все-таки таблетки помогали, и отказываться от них Гвоздичкин не хотел. Поэтому он решился бороться и с этим аллергическим кашлем. Он не пошёл к врачу, поскольку это беганье уже ему порядком поднадоело, а просто сам решил, что надо от кашля попить Бромгексин! Про этот Бромгексин он случайно услышал в рекламе, которую поведала по телевизору очередной божий одуванчик семидесяти-семидесятипяти лет.

Бромгексин помог. Если учесть, что жена Гвоздичкина настояла на том, что надо и Супрастину попить, то кашель у Семёна несколько поуменьшился, до вполне терпимых пределов. Но тут случилась следующая напасть.

Гвоздичкин начал чувствовать, что во рту у него становиться так, как будто он наелся красного жгучего перца. А запах изо рта стал напоминать запах гнилых пищевых продуктов, который бывает на мусорной свалке. Но Гвоздичкин, помня слова доктора о том, что курс лечения надо довести до конца, терпел. Однако, как известно, человек не железка, которую можно гнуть до бесконечности, а посему терпения у Гвоздичкина хватило не надолго, на неделю. И вот после того, как из его рта стало извергаться пламя, а из ушей пошёл пар, как от запаха изо рта главы семейства все домашние не знали куда деться, Гвоздичкин плюнул на всё неудобно и неприлично побежал к врачу, причём без талона.

-Будь, что будет, - подумал он, - но так дальше жить нельзя. Чашечка чашечкой, но это Болею хрена-то, как-то дальше полёт фантазии не вызывает.

Самое удивительное, что Гвоздичкин к врачу попал сразу, хотя и без талона. Просто все жаждущие попасть на приём к хирургу, поразбежались кто куда, когда увидели, что у Гвоздичкина изо рта идёт пламя, а из ушей валит пар. Кроме того, у посетителей не было в наличии противогаза, а вкушать запах гнилой мусорной свалки занятие, прямо скажем, не очень замечательное. В общем, Гвоздичкин к врачу попал сразу.

-Мда, - сказал врач, слегка отшатнувшись от извергающегося пламени и пара, при этом заткнув себе нос. А вы, что думали Болею хрена-то - это вам не просто так. Коленная чашечка болеть у вас меньше стал?

-Да, - ответил Гвоздичкин, извергнув столб дыма, - что есть, то есть!

-Вот и пейте этот препарат дальше до самого конца. Кстати, сколько упаковок вы съели? поинтересовался доктор.

-Две с половиной упаковки, - опять извергнув столб огня и дыма, сказал Гвоздичкин.

-Так вам осталось совсем немного! Потерпите! А если, что, так купите бутылку газводы, лучше Пепси-колу и пламя ваше во рту этой водой и гасите.

После этого врач отвернулся от Гвоздичкина и смачно чихнул. Мусорная помойка рта пациента его видать доконала окончательно.

Гвоздичкин не стал говорить врачу Будьте здоровы, поскольку понял, что если он откроет рот, то врач может пасть смертью храбрых на своём рабочем месте, причём его не спасёт даже и клятва Гиппократа. Гвоздичкин чисто по-английски встал и ушёл не прощаясь.

Теперь Гвоздичкин если куда-то шёл, то тащил с собой целую сумку спасательных, так сказать, предметов. В сумке были носовые платки, Нафтизин с Галазолином, Бромгексин с Супрастином и, как правило, две полуторалитровых бутылок минеральной воды или лимонада. Правда вода или лимонад эта не очень спасала, но всё-таки некоторое облегчение приносила.

-И то хлеб, - думал, поэтому поводу Гвоздичкин.

Ну, в конце концов, третья упаковка Болею хрена-то с грехом пополам была выпита. Гвоздичкин хотел, было больше не пить этих таблеток, поскольку начал в них сомневаться, но коленная чашечка болела всё меньше, и он решил всё-таки двести курс лечения до конца.

Но тут его ждала новая напасть!!! Проснулся он как-то прекрасным рабочим утром, встал с кровати и вдруг его жена с нескрываемым волнением и тревогой в глазах, спросила:

-Семён, зачем ты ночью свои уши вымазал зелёнкой?

-Чего? не понял Гвоздичкин.

-Ну, посмотри себя в зеркало и всё увидишь!!!

Гвоздичкин с ужасом побежал в ванную комнату и стал изучать себя в зеркало. Уши его имели очень даже красивый зелёный с голубым оттенком цвет, причём в полосочку!!! Это ввело нашего героя в состояние шокового экстаза. Он сразу понял, что с Болею хрена-то пора кончать. Правда, в инструкции к препарату ничего про зелёные уши сказано не было, но тем нимение, что это реакция организма, Гвоздичкин понял сразу. Тогда ни слово не говоря, он на виду всего своего семейства выкинул оставшуюся одну коробочку лекарства в мусорное ведро. Даже пятьсот с гаком рублей ему не было жалко. И, надо сказать, все облегчённо вздохнули, в том числе и сам Гвоздичкин. Коленная чашечка болела у него вполне терпимо, можно было говорить вполне литературно, а ходить, извергая пламя, дым и пар, да ещё с зелёными ушами, везде и всюду было как-то стеснительно. А к врачу Гвоздичкин не пошёл, поскольку подумал, что врач может посоветовать ему зелёные с голубым полосы на ушах замазывать тональным кремом, каким пользуются женщины, чтобы поднять свою красоту, а это Гвоздичкину делать совершенно не хотелось. Тональный крем для женщин, поскольку гомосексуализмом он не страдал, накладывать себе на лицо ему не хотелось! Одним словом курс лечения коленной чашечки на этом окончился.

Нормальный цвет ушей у Гвоздичкина восстановился через две недели. Потом постепенно он перестал извергать огонь изо рта и пар совместно с дымом из ушей. Затем исчез запах мусорной свалки. А через месяц исчез кашель и потоки непонятно чего текущего из носа. Гвоздичкин, надо сказать, пришёл в себя. Ну, а что касается коленной чашечки, то она тоже прошла, причём сама по себе. Видно время болеть у неё вышло и она, эта коленная чашечка, успокоилась (случается, надо сказать, с коленными чашечками и такое).

С тех пор, когда по радио или по телевиденью, какой-нибудь божий одуванчик лет так семидесяти-семидесятипяти, начинал расхваливать очередное средство от всяких там напастей, Гвоздичкина передергивало, и он это радио или телевизор просто отключал. Вспоминал он своё Болею хрена-то со всеми отсюда вытекающими последствиями.

Так что вот, дорогие читатели, реклама рекламой, да только слепо ей верить вряд ли стоит. Может быть, где-то, кому-то, что-то и помогло, причём с энной суммой за хвалебные речи, но верить этому я совсем не рекомендую. Послушаешь, так съел таблетку, и всё у тебя прошло в одно мгновение. А на самом деле, в действительности нашей, не всё так ладно, да не всё замечательно, причём, может быть даже, и к великому сожалению!

15.11.2004 21:35

Смолюк А.Л.