Смородский Роман Владимирович : другие произведения.

Левиафан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта история вдохновлена множеством загадок, которые таит в себе океан. Выбрасывающиеся на берег китообразные, "голос моря", пропавшие или потерявшие экипаж при невыясненных обстоятельствах корабли - все это реальные явления, окончательного объяснения которым люди не нашли до сих пор. К примеру, летом 1997 года был несколько раз зарегистрирован необычный низкочастотный звук. Его происхождение доподлинно установить не удалось. На этот счет выдвигались различные теории: источником звука могло стать скопление морских животных или сотрясение ледяных полей. Характер звука позволял также предположить, что он мог быть издан одиночным живым существом, однако здесь есть одно "но". По размеру такое существо должно быть гораздо больше самых крупных известных науке обитателей моря. Гораздо больше.
  Восторженно захлебывающийся лай Гретель был слышен от самого входа на придомовой участок. Она каждый день встречала таким образом каждого члена своей человеческой семьи, неизменно вызывая у тех широкие искренние улыбки. Ладвик Фритриксон пригладил на ходу редкие седеющие волосы и вставил ключ в замок двери под табличкой с номером 45.
  - Дорогая! Я дома!
  Аккуратный, но без какой-либо роскоши коттедж, из тех, что все больше покрывали окрестности портовых городков Исландии, встретил его резковатым, но совершенно родным запахом собачьей шерсти. Хлопнула дверь. Громко, но вовсе не от злости, скорее наоборот, из-за благодушно-веселого настроения, которым ему не терпелось поделиться с женой и сыном. Гретель, молодая длинношерстная колли, с лаем скакала вокруг Ладвика до тех пор, пока он не опустился на колено, чтобы уделить ей пару минут почесывания за ушами.
  - А я как раз поставила чай, - прозвучал из гостиной самый любимый на свете голос. - Проходи и рассказывай, Оскар жаждет деталей о твоей новой работе.
  - Ну ма-а-ам, - со смущенным смехом пробасил "жаждущий".
  Парой размашистых движений Ладвик расшнуровал ботинки, поставил их на благообразную металлическую полочку у двери и, посмеиваясь в пышные рыжие усы, направился на голос. Гретель обогнала его и вбежала в гостиную первой, громко и радостно возвещая его приход.
  Берта Фишер конечно же сидела в своем любимом кресле и вязала что-то вроде носка из кислотно-розовой шерсти. Это что-то и впрямь выходило узким, длинным и чуть изогнутым в середине, только вот сама она, когда начинала данное произведение авангардного рукоделия, почему-то называла его шапкой.
  Оскар же с ноутбуком расположился за журнальным столиком. На экране было открыто и поставлено на паузу видео с пареньком харизматичного вида в дурацкой, повернутой набок, кепке. Эм-Джей? Эм-Гей? Оскар недавно называл его имя, говорил, что он "прикольно" рассказывает о мировых новостях. Ладвик дал себе слово позже выяснить, как его зовут, самостоятельно и больше не забывать - ему не хотелось, чтобы сын думал, что отцу плевать на его интересы.
  - Рассказываю, - он дурашливо приставил ладонь ко лбу, изображая американское воинское приветствие. - Меня повысили!
  - Ого, - живо откликнулась Берта. - Поздравляю. Я знала, что не всю жизнь тебе пробирки мыть. Чем же теперь будешь заниматься?
  Гретель наконец угомонилась и устроилась на своей лежанке в углу комнаты, бросая влюбленные взгляды на своих хозяев поочередно.
  - Практически ничем, - Ладвик, хитро прищурясь, выдержал паузу. - Пить чай у себя в кабинете...
  - У тебя будет свой кабинет? - глаза Оскара округлились. - Ого, это так круто!
  - Ну, еще бы, - Ладвик опустил чайный пакетик в свою кружку, размерами напоминающую пивную, и залил доверху кипятком. - Так вот, моя работа заключается в том, чтобы следить за рядом зеленых лампочек, а когда они все загорятся, дернуть за рычаг и убедиться, что лампочки погасли. Только и всего.
  - Звучит ответственно, - по-доброму поддела его Берта, улыбаясь своими теплыми голубыми глазами. - Ты уверен, что справишься?
  - Разумеется, - не растерялся он. - Это же тебе не шапки вязать.
  Оскар, как раз отпивший чая из своей кружки, прыснул и закашлялся, а Берта рассмеялась в голос. Когда она переезжала из Германии в Исландию, то мечтала именно о таких отношениях - легких, простых и искренних. Пускай Ладвик был до этого дня обыкновенным лаборантом в никому не интересном институте на богом забытом краю земли, именно в нем она видела свой идеал мужчины. Пускай ей самой пришлось променять семейный бизнес на скромную работу в магазине, принятое в 2010 году решение остаться здесь и родить Оскара было, пожалуй, лучшим в ее жизни.
  - Интересно, - откашлявшись, подал голос тот. - Как эта работа вообще связана с рыбой? Я хочу сказать, вы же ничего другого в своем институте не изучаете, только глупых рыб. При чем здесь какие-то лампочки и рычаги?
  - Представления не имею. Это для какого-то нового секретного проекта. Только мы в основном изучаем китов, - с легкой укоризной поправил его отец и важно пригладил мокрые от чая усы. - Они не рыбы, а млекопитающие, и очень даже умные. Может быть, и поумнее нас с тобой. Это видно уже из истории их эволюции. Посуди сам: предки человека вышли из моря на сушу, обзавелись хватательными конечностями, освоили инструменты, основали цивилизацию...
  - Но ведь киты и близко не достигли ничего подобного, - возразил Оскар.
  - А ты подумай, что хорошего мы принесли миру? Только горы пластика, способного пережить все живое. Вся планета от него задыхается. Но посмотри на китов. Они в свое время вышли на берег вместе с нами - да-да, не удивляйся - но вместо того, чтобы встать на путь освоения инструментов, ведущий лишь к разрушению, они поступили умнее: стали единственными животными, вернувшимися с суши обратно в океан. Там и места больше, и пищи, а влияние человека напротив, гораздо слабее. Что это, как не эволюционно-стратегическое мышление на два шага вперед относительно всех остальных? И вот еще тебе тема для размышлений. Как ты знаешь, киты временами поют. Например, есть у них брачные песни, но есть и другие, значение которых нам до сих пор неизвестно. Помогают ли они китам ориентироваться в пространстве? Служат ли для развлечения и эстетического удовлетворения? Или имеют совершенно иной смысл, который мы не способны постичь в силу своей недоразвитости как вида? - Ладвик подмигнул сыну и взъерошил его рыжий ежик на голове. - Так-то, Оскар Ладвиксон. Так-то.
  ***
  Оскар высыпал остатки хлопьев в миску с молоком. Надо сходить в магазин, промелькнуло в его голове. Впрочем, подумать было куда легче, чем сделать - когда он решил взять перерыв в учебе перед поступлением в колледж, он не предполагал, что болото расслабления и прокрастинации затянет его так глубоко. Родители давно были на работе, когда он встал, а завтракать в одиночестве Оскар не любил. Гретель спала на своем месте, так что он решил устроиться в гостиной и включить телевизор. По местному телеканалу редко рассказывали о чем-то стоящем траты времени на просмотр, но его приземленные темы дополняли атмосферу безмятежности и беззаботности.
  Талкнафьордур в 2028 году оставался тихим маленьким городком, построенным на основе большой китобойни и возведенного при ней незадолго до рождения Оскара института. До появления последнего он и вовсе был деревней населением всего в несколько сотен человек. Там просто неоткуда было взяться настоящим новостям. Тем не менее, на сей раз взволнованный тон корреспондента, облаченного в строгий деловой костюм, явно слишком душный для хорошо отапливаемого помещения, предвещал нечто, по меньшей мере не совсем обычное.
  - ...таким образом, сегодня мы стоим на пороге выдающегося открытия в области медицины, способного перевернуть с ног на голову привычные стандарты здравоохранения. Верны ли слухи, что учеными наконец найдено "лекарство от старости"? Слово ведущей научной сотруднице института океанологии, Дарине Голдман.
  Оскар разочарованно вздохнул. Медицинские вопросы и в особенности связанные с ними обывательские домыслы его не сильно интересовали, но переключать канал он уже не стал и, не особенно вслушиваясь в диалог на экране, принялся за поглощение завтрака.
  - Спасибо, Ричард, - откликнулась подтянутая женщина средних лет в смешных круглых очках, то и дело сползающих к кончику носа с изящной горбинкой, и белом халате, вероятно, накинутом специально для интервью. - Действительно, этот проект - возможно, самый важный из всех, над которыми когда-либо работал институт. Разумеется, пока рано делать окончательные выводы, но наше открытие вполне может ознаменовать собой новую эру в развитии человечества...
  - Но в чем же оно заключается? - перебил ее корреспондент и потянул ворот своей рубашки, пытаясь впустить под нее хоть немного воздуха. Бедняге, похоже, не терпелось избавиться от костюма. Впрочем, Дарину это не смутило.
  - Мы синтезировали принципиально новый препарат на основе китовьего жира, - ученая поправила очки средним пальцем и задумчиво повела широкой бровью, подбирая слова для объяснения простым языком. - Испытания на лабораторных животных показывают поразительные результаты. Его применение запускает немыслимые прежде процессы омоложения организма, начиная с клеточного уровня. Это сложно описать, не углубляясь в сложные медицинские термины. Самое близкое к истине определение, которое я могу придумать: этот препарат - сама жизнь, материализованная в виде сложного химического соединения.
  - А в чем подвох? - спросил Ричард и быстрым движением вытер рукавом пот со лба. - Не поставит ли производство этого препарата под угрозу популяцию китов, из жира которых вы его добываете?
  - Ни в коем случае, - Дарина широко и даже немного хищно растянула тонкие губы в улыбке. - Метод производства чрезвычайно экологичен и не требует хоть сколько-то значимого повышения объема китобойного промысла. Поверьте, как ученые, мы обязаны быть осторожными, так что все вообразимые риски были проверены и перепроверены.
  - Но я слышал, комитет по этике...
  - О, это всего лишь его работа, - на сей раз перебила собеседника Дарина. - Они и должны беспокоиться о каждом нашем шаге, взвешивать каждое действие с точки зрения его гуманности и целесообразности. Смею вас заверить, правительство уже в курсе ситуации и по его специальному разрешению, мы официально отклоняем жалобу комитета. В ближайшее время будет поднят вопрос о старте испытаний препарата на людях. Затем в наших планах - налаживание промышленного производства в других китобойных портах, переговоры с иностранными коллегами, и тогда...
  - Деньги в государственный бюджет потекут рекой, - перехватил на полуслове корреспондент с натянутой улыбкой. - Не говоря уже о пользе для всего человечества...
  Не в силах больше наблюдать за его мучениями, Оскар выключил телевизор и не спеша отправился мыть тарелку. Он мало что запомнил из репортажа. Просто еще одно "сенсационное" открытие еще одних "британских ученых". У Оскара были дела поважнее. Погулять с Гретель, к примеру. Ему предстоял очередной долгий и ленивый день.
  ***
  Зима пришла в Талкнафьордур по расписанию, с уютной предсказуемостью. Это был вторник или, быть может, четверг где-то в конце октября. Выпал робкий первый снег, выглядевший так, будто вот-вот растает. Сменщик Ладвика отпустил его домой пораньше, чтобы тот успел приготовить для своей семьи кьотсупа. Кто же встречает Гормандур без кьотсупа, верно?
  Аккуратно нарезав сочный кусок баранины с косточкой (и поделившись с Гретель, конечно же), он уложил его в большую кастрюлю с водой, довел до кипения. После снял пену, добавил рис и засек время. Никто не допускался на кухню в этот момент - Ладвик хранил в полушутливом секрете точный отрезок времени, после которого в блюдо добавлялись репа, картошка, морковь и лук. Точность в этом деле нужна была для сохранения ими нужной консистенции. Когда Берта вернулась домой, то сразу поняла, что кьотсупа уже готов - весь дом был наполнен ароматом наваристой бараньей похлебки.
  Они уже успели доесть (Оскар - даже две порции), когда услышали этот звук. Сначала Оскару показалось, что вдалеке сработала сигнализация чьей-то машины. Но звук нарастал, становясь все громче. Не ближе, именно громче. Он свободно проникал сквозь стены, заглушая гудение холодильника и рев проезжающих мимо машин. Он будто распространялся не в воздухе, а в какой-то другой, более звукопроницаемой среде, и шел не с улицы, нет. Он звучал прямо у Оскара в голове. Но глядя на удивленные лица родителей, тот без слов понял: они тоже это слышали.
  Гретель забилась под стол и едва слышно заскулила. Звук теперь больше походил на высокий и чистый переливающийся крик, одновременно музыкальный и очень искренний. От него веяло такой неподдельной тоской, таким невыразимым отчаянием, что весь праздничный уют вечера сдуло словно порывом ледяного январского ветра. С улицы, вторя ему, завизжали тормоза - две машины почти синхронно заскользили боком по тонкому слою мокрого снега. Одна из них въехала колесом в канаву, стукнувшись о соседский забор. И звук оборвался, оставив после себя лишь соленый привкус черной печали.
  Взгляды семейства обратились к окну. Из остановившихся машин вышли водители. Тот, что попал в небольшую аварию, потирал лоб - то ли ударился, то ли просто пребывал в недоумении относительно произошедшего. Берта положила ложку в тарелку и не спеша поднялась, будто в легком трансе.
  - Я уберу посуду, - мягко сказала она.
  - Хорошо, - ответил Ладвик с чуть виноватой улыбкой, оторвав наконец взгляд от окна. - А я... мне, похоже, пора.
  - Куда? - встревоженно спросил его сын.
  Ладвик тяжело поднялся, обошел стол и положил ему руку на голову.
  - Оскар. Мальчик мой. Ты ведь помнишь, в каком году ты родился?
  - Пап? Что с тобой? - в голосе Оскара должна была прозвучать паника, но ее будто что-то блокировало, не давая развернуться во всю ширь.
  - Все хорошо, - в глазах отца было еще больше тепла, чем обычно. - Просто подумай. Если бы мир стал настолько ужасен, что жизнь в нем превратилась бы в ад. В таком случае, разве ты не согласился бы умереть, чтобы это исправить?
  Было в его глазах что-то жутковатое наряду с каким-то полуосознанным сожалением и грустью.
  "Что же это?" - подумал Оскар, когда отец убрал руку и направился ко входной двери.
  "Пустота," - понял он, когда отец вышел из дома - прямо в домашней одежде, даже не прикрыв дверь.
  Папа сделал еще пару шагов, задрав голову к небу. Оскар не видел, но чувствовал его счастливую улыбку.
  "Та самая. Последняя".
  Ладвик Фритриксон, не отрывая взгляда от неба, рухнул на колени. Его тело покачнулось и впечаталось лицом в мерзлую землю. Гретель выбежала к нему с подвизгивающим лаем и стала толкать его носом в плечо, отказываясь верить, что он больше не встанет. С кухни послышался шум воды и неспешный перестук тарелок о раковину. Это был обычный октябрьский день. Зима пришла в Талкнафьордур точно по расписанию.
  ***
  - ...российские и украинские дельфинарии наконец признали общую тенденцию, по поводу которой давно бьет тревогу весь цивилизованный мир. Содержащиеся в неволе дельфины, косатки и белухи массово отказываются от еды и травмируют себя, пытаясь протаранить головой стены мест своего заточения. Экоактивисты требуют немедленно отпустить животных на свободу. Их оппоненты же ссылаются на печальный опыт Германии. Напомним, что отпущенные из Штральзундского "Оцеаниума" афалины были позже найдены мертвыми на побережье острова Рюген среди сотен своих диких сородичей. Как было установлено экспертами, прибывшими на место, все они выбросились на берег еще живыми. Мировая популяция всех известных видов китообразных продолжает стремительно сокращаться. Зоологи до сих пор не пришли к единому мнению относительно причин их суицидального поведения. Наиболее популярной на сегодня является версия доктора Амелии Лоуренс. Она предполагает появление в мировом океане нового вида мозговых паразитов, поражающих лишь китообразных. Причиной этого могли стать мутации, вызванные загрязнением океана. Однако заметим, что эта версия не объясняет заражения животных, содержащихся в неволе, и до сих пор не была подтверждена многочисленными вскрытиями. О других версиях нашим зрителям расскажет профессор Института Океанологии Дари...
  Оскар убавил звук, прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Экологическая катастрофа, которую он наблюдал в новостях последнюю неделю, приобретала все более тревожные масштабы. Поначалу она казалась настолько далекой, что почти не воспринималась как что-то реальное и значимое. Однако со временем, по мере ее разрастания, пришло ощущение ее повсеместности - она будто нагрянула прямо в Талкнафьордур и сжала его своими костлявыми пальцами. Но естественно, в доме под номером 45 главной катастрофой была другая. Та, с которой его обитатели столкнулись непосредственно.
  Оскар не обсуждал произошедшее с матерью. Да и не верил, что они смогли бы сказать друг другу хоть что-то стоящее. Большую часть времени Берта проводила в своем магазине. Когда же она возвращалась домой, то прямо в куртке и в обуви проходила в комнату к сыну и заключала его в холодные физически, но согревающие эмоционально объятия. Несколько минут проходило так, в обоюдно понимающем молчании, после чего она шла наконец раздеваться. Иногда Оскар слышал, как она плачет ночью. Иногда плакал и сам. Но в целом они, все трое, включая Гретель, были скорее траурно спокойны. Да и не только они. Мягкое и тяжелое спокойствие, сквозь которое лишь изредка пробивались нотки тревоги и печали, окутало Талкнафьордур по самые его невысокие крыши.
  Оскар открыл ноутбук. Долю секунды экран оставался темным и из этой черноты на Оскара глянуло чье-то чужое осунувшееся лицо. Впрочем, логика тут же подсказала, что там, внутри, никого быть не может. Что это лицо - его собственное, просто отраженное в стеклянной поверхности. Но почему тогда оно показалось таким незнакомым?
  На экране приветливо высветилась не закрытая в прошлый раз вкладка - канал Майкла Коллинза. Последнее видео, вышедшее 40 минут назад, было единственным, не помеченным как просмотренное. Предыдущее, как помнил Оскар, было несколько тревожным, но в целом бодрая болтовня этого блогера хоть ненадолго отвлекала от всепоглощающей горечи утраты. Дважды с небольшим интервалом щелкнула мышь и видео запустилось в полноэкранном режиме.
  - Хей, с вами Эм-Кей, - махнул с экрана рукой парень в желтой толстовке - на сей раз это задорное приветствие прозвучало как-то сдавленно. - Сегодня у меня к вам не совсем обычный разговор, но мне кажется как бы правильным поднять эту тему еще раз. В прошлом ролике я упоминал странную смерть одной моей знакомой. Да, это печально и все такое, но, как выяснилось, это еще не все. Дело в том, что после этого я получил несколько пугающих писем и комментариев от своих зрителей. Мы как бы пообщались немного, подняли несколько официальных документов и, честно сказать, я пришел в ужас. За эти дни только среди ваших друзей и родственников умерло несколько десятков человек. И что хуже всего - почти все они погибли одной и той же смертью, практически в одно и то же время. Каждый из них просто бросил то, чем занимался, буквально на середине дела, и вышел на улицу, не одеваясь. Это в конце октября-то, прикиньте. И в этот самый момент у КАЖДОГО из них как бы отказали одновременно сердце и мозг...
  Остановка сердца и смерть мозга. Так врачи и сказали про отца. Рабочие органы здорового пятидесятилетнего мужчины просто взяли и отказали. Безо всякой видимой причины. Это прибавляло к скорби Оскара какую-то смутную обиду, неизвестно на кого. Почему именно он? Почему Ладвик Фритриксон, счастливый отец, не имеющий хронических болезней и вредных привычек? Почему? Теперь же перед Оскаром замаячили новые вопросы, не менее волнующие: стало быть, он не один? Как это возможно?
  - Понимаете ли, какая штука, - продолжал блогер, понизив голос. - Если я правильно нагуглил, обычно при остановке сердца мозг продолжает жить еще минут 10-15, что иногда позволяет реанимировать человека в этот срок. Мгновенная смерть нетипична, а такое количество одинаковых случаев не может быть совпадением. Я подчеркну: этих людей ничто между собой не связывало, все они из разных стран и социальных слоев. Поймите меня правильно, я не хочу раздувать панику раньше времени, как те ребята, что называли эболу вирусом зомби и началом апокалипсиса. Но мне кажется, что это может быть как минимум новой, неизвестной науке болезнью. Знаю, некоторые из вас думают, что я как бы шучу или гонюсь за каким-то хайпом, но поверьте, это не так. Позвольте напоследок зачитать одну цитату, что я слышал когда-то, - он поднял к лицу руку со смартфоном и четко продекламировал. - 'Пожар начался в театре за кулисами. Клоун вышел на сцену, чтобы предупредить зрителей об опасности. Они решили, что это шутка и начали аплодировать. Клоун с мольбой повторил предупреждение - в зале началась овация. Возможно и наш мир окончится так же: под аплодисменты зрителей, считающих, что это всего лишь шутка.'
  Кьеркегор.
  Некоторое время Оскар просидел перед экраном, уставившись в никуда. Он никак не мог переварить услышанное. Новая болезнь? Значит и мама, и он сам тоже под угрозой? И все-таки, почему? Почему именно папа?
  Всплыли в памяти его последние слова. "Разве ты не согласился бы умереть..." Что бы это могло значить? Отчего мог захотеть умереть такой благополучный и жизнерадостный человек? Связано ли это как-то с болезнью? Говорили ли что-то подобное те, другие пострадавшие?
  Мозги Оскара начали закипать от количества крутившихся в них безответных вопросов. Он почувствовал, что ему срочно нужно хоть немного развеяться.
  - Гретель, - окликнул он свою любимицу.
  Та вопросительно подняла голову и шевельнула хвостом.
  - Хочешь прогуляться?
  Конечно же, она очень хотела. Возможно даже больше, чем он сам.
  На улице было удивительно тихо. Ветер, большую часть года яростно свистевший меж рядов одинаковых домиков новой застройки Талкнафьордура, в этот день явно решил его пощадить. Крупные хлопья снега неторопливо сыпались на крутые крыши.
  "Если это не прекратится до утра, дороги явно придется чистить," - флегматично подумал Оскар.
  Гретель, казалось, тоже думала о чем-то своем. Немного опустив голову, она мягко тянула хозяина вперед, без особого рвения, хотя редкие движения ее хвоста из стороны в сторону говорили, что некоторое удовольствие от прогулки она получает.
  За 10 минут они добрались до окраины городка, сошли с дороги и поднялись на невысокий холм. Оскар любил этот холм за то, что с него открывался вид на весь фьорд в обе его стороны. Встав лицом к воде, он мог практически целиком видеть слева Талкнафьордур, усыпанный теплыми вечерними огнями. У самого берега высилось хищно-модернистское здание Института, самое высокое на всем побережье, поблескивающее зеркальным стеклом и металлом. К нему примыкала низенькая плоская крыша, нависающая над самой водой - китобойная станция. Их общую территорию ограждал высокий металлический забор, недавно выкрашенный в темно-красный. Справа же находилась коса, уютно закрывающая восточную часть фьорда от ярости океана, а за нее, на северо-запад вдоль берега тянулась длинная и пустая дорога в сопровождении редких одиночных строений. Там не было ничего интересного - с настоящей цивилизацией это место соединяла другая дорога, ведущая из городка на юго-восток. У самого конца фьорда она выходила на Бильдудальсвегур - широкое по местным меркам шоссе, а уже оттуда можно было всего за несколько часов добраться на машине до самого Рейкьявика. Противоположный, южный берег покрывали мрачные скалы, такие же, как те, что находились у Оскара за спиной. Они в любое время года выглядели одинаково неприветливо, но именно эта суровость и подкупала в них Оскара. Отчасти этот вид успел утомить его за 17 лет жизни в Талкнафьордуре, но он знал, что будет скучать по нему, когда уедет.
  Он ждал, что Гретель начнет валяться по снегу, как обычно, но та, похоже, была не в настроении. Поняв, что дальше ее сегодня не поведут, она просто уселась на землю и обратила не то обеспокоенный, не то просто печальный взгляд к морю. Оскар присел на корточки и положил руку ей на загривок.
  - Скучаешь по нему? - вполголоса спросил он.
  Гретель тихонько заскулила.
  - Я тоже, сестренка, - по щеке Оскара пробежала одинокая горячая слеза. - Я тоже. Вижу, ты не в настроении играть. Пойдем домой.
  ***
  Берта была уже дома. Когда Оскар и Гретель прошли в гостиную, она поднялась с кресла им навстречу и обняла сына. Слова были излишни. "Ты - все, что у меня осталось," - говорили эти объятия. Гретель ткнулась носом хозяйке в ногу и нерешительно завиляла хвостом - скорее привычное приветствие, чем настоящее выражение радости. Не так уж много в этом доме оставалось положительных эмоций.
  - ...в настоящий момент производство сенсационного нового препарата приостановлено из-за непредвиденных кадровых проблем в Институте, - монотонно бубнил телевизор. - Однако доктор Голдман выражает надежду, что они будут решены в ближайшее вре...
  Оскар и Берта синхронно повернули головы к экрану - очень уж неожиданной была эта запинка. На экране была все та же серо-синяя студия новостей. Ведущая в светло-розовом строгом костюме прижимала к уху микронаушник наклонив голову набок - похоже, напряженно вслушиваясь. Лишь через несколько секунд она обратила несколько растерянный взгляд к камере.
  - Нам поступило экстренное сообщение с научно-исследовательского судна "Тингвеллир". Оно находится в Атлантическом океане, примерно в двух тысячах километров от берегов Исландии. Слово предоставляется капитану Йохану Сванхилдерсону.
  Изображение переключилось на экран видеосвязи. В кадре было широкое мужское лицо, покрытое жесткой на вид щетиной, в обрамлении мехового капюшона. Глаза капитана были расширены и беспорядочно бегали по сторонам, а рот то и дело беззвучно открывался словно в попытке заглотить как можно больше воздуха. Удостоверившись, что связь наконец установлена, он вцепился в камеру двумя руками и выкрикнул срывающимся голосом:
  - Спасите нас! Оно смотрит! Бегите от воды!
  - Что смотрит? - встревоженно переспросила ведущая. - У вас все в порядке? Расскажите, что произошло?
  - Наши приборы...- капитан шумно сглотнул. - Они засекли этот звук пару дней назад. Сначала мы подумали, что это стая рыб или что-то такое, но источник будто стоял на месте. Этот низкий гул, он усиливался. Было похоже на выброс газа или что-то такое, но потом...- он сорвал с головы капюшон и протер вспотевший лоб рукавом. - Потом мы решили послушать его сами. И тогда мы поняли. Он не просто усиливается. Он приближается! Оно движется, поднимается к нам из глубин! - он снова перешел на крик, а по его мясистым небритым щекам потекли слезы. - Оно нас видит! И оно...оно огромное!
  - Давайте немного успокоимся, - ведущая явно не понимала его паники, но начинала постепенно заражаться ею. - В чем дело? Это какой-то кит?
  - ...больше, - Йохан Сванхилдерсон уже почти не мог говорить, как и удерживать взгляд на камере, его била заметная, даже несмотря на небольшие лаги видеосвязи, крупная дрожь. - Гораздо больше...оно видит...оно смотрит...бегите...беги...
  Изображение переключилось обратно на студию. Ведущая выглядела еще более растерянной, чем до начала видеозвонка.
  - Связь прервалась, - объяснила она. - Мы попытаемся наладить контакт снова и выйдем в прямой эфир, если получится. Не переключайте канал...
  Когда-то Оскар видел документальный фильм об акулах. В нем был фрагмент, рассказывающий о вымершем ныне виде, самом крупном из всех, когда-либо существовавших. Оскару запомнился фрагмент, в котором показывали зуб этого чудовища - острый, зазубренный, размером с немаленькую ладонь.
  Воображение рисовало ему жуткие картины: медленно извивающиеся и переплетающиеся щупальца, бесконечно уходящие в океанскую глубину, становясь все толще и толще. А где-то в самом низу, у их основания, исполинская пасть, наполненная этими огромными зубами, готовая перемолоть все, что бы в нее ни попало. Не от этого ли так отчаянно бегут киты, предпочитая встрече с этим кошмаром медленно задохнуться на берегу? И - совсем уж дикая, но сразу ставшая навязчивой мысль - нет ли здесь связи с этой странной новой болезнью?
  Телевизор работал до глубокой ночи, пока Оскар напряженно прочесывал интернет за ноутбуком. Показывали сначала какой-то дурацкий американский сериал, потом совершенно не страшный ужастик про вампиров. Берта уснула здесь же, прямо в кресле, с вязанием в руках. Уснула и Гретель на своей лежанке. А под утро отключился и Оскар. Прямой эфир из студии новостей так и не состоялся.
  ***
  - ...к другим мировым новостям. Аномальное поведение слонов зафиксировано сразу в нескольких индийских штатах. Животные проявляют сильное беспокойство, отказываясь от воды, реже - и от пищи тоже. Может ли это быть новым витком экологической катастрофы? "Лучше перебдеть," - считают исследователи...
  Покрасневшие, слезящиеся глаза Оскара были прикованы к экрану ноутбука. На нем была развернута карта мира с расставленными по ней флажками - результат его ночных изысканий. В начале этой работы он надеялся, что постепенно события начнут складываться в связную картину. Наивный. На деле каждый следующий флажок лишь сильнее запутывал этот узел. Оскар неоднократно встречал в книгах и фильмах избитую фразу "мир сошел с ума". Забавно, но никакими другими словами описать происходящее сейчас он не мог. За всеми этими событиями проглядывал, но оставался неуловимым призрак некой искаженной, искореженной логики, будто чуждой человеческому сознанию в целом. Или так лишь казалось его воспаленному внезапными трагедиями уму?
  - ...удалось спасти лишь нескольких дельфинов. В настоящее время они содержатся в специально развернутых резервуарах с мягкими стенами. Ведется активная разработка способа обеспечения данных особей питанием но исследователи считают...
  Экология волновала Оскара куда меньше, чем человеческие жизни, но поводов для беспокойства у него хватало и без нее.
  Северный ледовитый океан. Потеряна связь с норвежским ледоколом "Мьольнир". Последним сообщением от его команды было "оно нас видит", повторенное несколько раз, и автоматический сигнал бедствия. Спасательная экспедиция откладывается из-за тяжелых погодных условий.
  Техас, США. Погиб местный фермер по имени Джон Браун. Перед смертью он руководил двумя наемными рабочими, чинившими его изгородь. Последние утверждают: он будто увидел в небе что-то, что назвал "самым прекрасным зрелищем в своей жизни", после чего упал замертво. Ввиду удаленности от ближайшей больницы, рабочие попытались оказать ему помощь самостоятельно. Безрезультатно.
  Венесуэла, река Ориноко. Множественные случаи психоза среди местного населения. Характеризуются паническим страхом перед водой, убежденностью, что в реке "есть что-то громадное". Зачастую симптомы также включают удушье, кашель, головокружение и звон в ушах.
  Республика Конго, одноименная река. То же самое, что на Ориноко. Бред некоторых пострадавших включает упоминания "водяного дьявола".
  Мадрид, Испания. Сотрудник собачьего приюта "Куидадо", Антонио Родригес, найден мертвым на улице, недалеко от своего рабочего места. В ходе расследования полиция выявила в работе организации ряд нарушений. Дело по ним передано в суд. Причиной смерти Антонио была названа остановка сердца.
  Россия, озеро Байкал. Исследовательская база на его берегу перестала выходить на связь. Прибывшие на место спасатели обнаружили ее пустующей. Брошенный открытым, с остатками еды внутри, холодильник и некоторые другие признаки указывают, что обитатели покинули базу в спешке и ушли в неизвестном направлении. Следы их последней активности включали многократные попытки перезаписи и воспроизведения некого аудиофайла. Его финальная версия представляет из себя низкий гул и нечто, похожее на громкое медленное бульканье. На поиски исследователей пустили отряды российских спецслужб в сопровождении собак. Результаты операции засекречены.
  Турция, Диярбакыр. Надзиратель местной тюрьмы, Мустафа Шимшек, был задержан своими коллегами при попытке самовольной отлучки с рабочего места. На все вопросы он отвечал лишь что "его время пришло". Будучи выведенным во двор для передачи турецкой полиции, несколько раз громко повторил слово "спасибо" и умер, не дойдя до прибывшей за ним машины. Причина смерти не установлена, либо скрывается турецкими властями.
  Восточно-Китайское море. Военный корабль "Гуанчжоу" подал сигнал бедствия, сопроводив его бессвязным сообщением, сводившимся к фразе "в воде что-то есть" и самовольно взял курс к берегу. После нескольких неудачных попыток связаться с экипажем, на перехват был отправлен катер береговой обороны. Результат операции засекречен китайскими властями. По неподтвержденной информации "Гуанчжоу" затоплен с использованием дальнобойных орудий других китайских военных кораблей.
  Полная бессмыслица. И это лишь восемь флажков из двух с лишним десятков. Действительно ли в воде что-то есть? Оскар был готов предположить существование неизвестного огромного существа в океане, пусть даже сразу в нескольких. Но в озере, пусть и в глубоком? В реке, чья глубина и вовсе едва достигает сотни метров?
  Ситуация со смертями вырисовывалась нисколько не яснее. Как и говорил Эм-Кей, разные страны, разные социальные слои. Ни малейшего шанса, что они все могли одновременно подхватить какую-либо болезнь. Возникло было смутное и ничего не проясняющее подозрение, что их объединяет концепция лишения кого-либо свободы на рабочем месте погибшего, но в эту и без того неопределенную гипотезу совершенно не вписывался Ладвик Фритриксон, чья работа заключалась в том, чтобы просто следить за лампочками и дергать за рычаг в Институте. А уж связать эти два основных типа происшествий вместе, прибавив вымирание китов, вообще не представлялось возможным.
  - ...возможно, прямо сейчас, буквально на наших глазах, доживают свои последние минуты последние оставшиеся дельфины. Величайшая загадка современности, над которой бьются лучшие умы человечества. Самое стремительное и массовое вымирание из известных науке. Что за загадочная болезнь забрала у нашей планеты целый отряд морских животных, еще совсем недавно радовавших туристов по всему миру? Не грозит ли то же самое теперь и другим видам? Своим мнением поделится...
  - Чем занимаешься?
  Оскар вздрогнул, но тут же расслабился и потер усталые глаза.
  - Так, размышляю. Что у нас на ужин, ма?
  - Я купила сосиски, - тихо ответила Берта. - Извини, я что-то не в настроении готовить что-то более...
  - Да все в порядке, - поспешил заверить ее Оскар. - Сосиски - так сосиски, я не против. К тому же, давненько мы их не ели, верно?
  Берта Фишер не ответила.
  - Знаешь... - Оскар замялся. - Я тут думал о...ну, о том, что произошло. Кажется, папа был не единственным. Есть другие люди, с которыми случилось то же самое. И еще эта тема с китами...хотя что я такое несу, при чем здесь киты и эта новая штука, которая всех так пугает...мам? Мама?
  Оскар повернул голову, чтобы заглянуть себе за спину, но его взгляд моментально приковало к себе происходящее на экране телевизора. Серо-синяя студия, в которой - Оскар вдруг понял - уже пару минут царила полная тишина. Ведущая в строгом бледно-розовом костюме. Улыбается. Медленно встает и выходит из кадра. Ее руки болтаются вдоль туловища как плети. Странно. Противоестественно. Слышны шаги еще нескольких человек, скрип двери и...
  Щелчок ручки. Не в студии. В доме под номером 45.
  - Мама?!
  Оскар вскочил, уронив ноутбук на пол, и бросился следом за матерью. Он догнал ее у дороги. Она смотрела на затянутое зимними облаками небо и улыбалась. Страшной, отрешенно-счастливой улыбкой. Такой же, как у ведущей новостей. Такой же, как у соседа, вышедшего в пижаме из дома напротив. Такой же, как у десятков людей, вышедших на дорогу по обе стороны улицы от них. Из глаз Оскара покатились слезы. Он не замечал мороза, мертвой хваткой вцепившегося в его грудь, несмотря на стихший ненадолго ветер. Гретель выглянула из дома, запрокинула голову к небу и горько завыла.
  - Мама, не надо, - он потянул ее за руку. - Пойдем домой. Я хочу есть. Не надо, мама, пожалуйста, не надо...
  - Все хорошо, - ответила она, не отрывая взгляда от облаков. - Так надо, мой мальчик. Это не я, понимаешь? Я...
  Она подняла руку, будто желая указать на что-то, но в этот момент у нее подогнулись ноги. Оскар обхватил ее тело двумя руками, отказываясь опускать на землю, и хрипло взвыл, заходясь в рыданиях. Но слышали его только Гретель, безжалостно серое небо и десятки мертвых тел, с глухим стуком попадавших на асфальт вокруг.
  ***
  Оскар с геймпадом в руках сидел в гостиной дома под номером 41. Перед ним на большущем экране уродливые демоны один за другим получали заряд дроби в голову и с рычанием падали на землю, разбрызгивая по сторонам литры крови. Оскар давно мечтал о приставке. А эта как раз вчера утратила владельца. Какая удача. Какой невыносимый кошмар.
  Геймпад полетел в телевизор и расколол стекло. Экран погас. Оскар остался сидеть в относительной тишине, вслушиваясь в отдаленный собачий лай. Тишина была не только в этом доме, но и по меньшей мере в нескольких соседних. По телевизору крутились старые фильмы. На некоторых сайтах продолжали выходить посты (должно быть, заранее поставленные на таймер), но на сообщения никто и нигде не отвечал. Как не отвечал никто и по телефону. Родственники, знакомые, экстренные службы - по всем линиям лишь бесконечные гудки. Забавно, но Оскар практически не задавался вопросом "почему все погибли". Все его мысли занимал другой вопрос: "Почему я остался?"
  Он встал с дивана и вышел в коридор. Его локоть задел изящный постамент по правую руку, на котором стояла дорогая на вид ваза с затейливым узором. Оскар повертел ее в руках, провел по орнаменту пальцем, тщательно исследуя рельеф. Да, ваза определенно была произведением искусства. Одним из огромного множества, что оставило после себя человечество. Но какой смысл в искусстве, которое больше некому воспринять? Оскар размахнулся и бросил вазу об угол стены, расколов на множество разлетевшихся по полу осколков. Не было смысла. Ни в чем больше не было смысла. Отчасти, потому что все умерли. Отчасти, потому что умерла мама.
  В конце коридора Оскар увидел роскошную белую дверь с вычурной резьбой и позолоченной ручкой. Нет, он не испытал любопытства. Просто он был еще жив. Живые люди обычно двигаются. Поэтому двигался и он, несмотря на то, что в душе будто умер вместе со всеми.
  За дверью оказалась ослепительная ванная комната. Ванна на позолоченных ножках, стилизованных под львиные, была гораздо шире и глубже его собственной. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, он подошел к ней, открыл краны и вставил в слив пробку с оборванной цепочкой. Закралась робкая мысль, что это поможет расслабиться и хоть немного привести чувства в порядок.
  Медленно, как настоящий живой труп, он стащил с ног тяжелые зимние ботинки, оставившие цепочку грязных следов на светлом кафельном полу. Одежду он просто побросал рядом с ними - незачем больше было быть аккуратным. Вода была еле теплой - он слишком сильно открыл холодный кран - но регулировать ее он не стал, просто сел на дно, сгорбившись, и тупо уставился на свои ноги. Было в них что-то неуловимо неправильное...
  Почувствовал он не сразу, а когда почувствовал, то не вполне понял, что именно. Какое-то едва уловимое давление на барабанные перепонки, вызывавшее постепенно усиливавшийся звон в ушах. Мелкая вибрация в районе грудной клетки. Легкое головокружение. Воздуха будто стало немного не хватать при каждом вдохе. Оскар попробовал вдохнуть поглубже, но внезапно разразился приступом тяжелого сухого кашля, под конец которого его едва не стошнило.
  "Что это? - крутилось у него в голове. - Я умираю?"
  Вода начала переливаться через край. Ее плеск раздражал, отдавался сдавливающей болью в висках. Оскар потянулся вперед и закрыл кран, а затем откинулся спиной на скользкую эмалированную поверхность и прикрыл глаза. Легче не становилось. Что-то было не так. Поверхность воды покрывала мелкая рябь и от нее исходил едва слышный глубокий гул, напоминающий гудение линий электропередач. Движимый внезапным интуитивным порывом, Оскар набрал в грудь воздуха, с трудом сдержав новый приступ кашля, и погрузился в воду с головой.
  Что чувствуешь первым делом, когда ныряешь с закрытыми глазами где-нибудь посреди океана?
  Пустоту.
  Бескрайние толщи воды спереди, сзади, по бокам и, самое страшное, внизу.
  "Если я начну тонуть, то буду тонуть вечно, погружаясь все глубже и глубже в холодную вязкую темноту".
  Ужасная мысль, но следующая еще ужаснее:
  "Нет. Океан не пуст. В воде что-то есть".
  Низкий гул, пробирающий вибрацией до самого костного мозга. Движение водных масс где-то внизу. Что-то поднимается тебе навстречу из тьмы. Что-то огромное. Больше самого большого кита. Больше самого высокого дома. Гораздо больше. И тут приходит ясное осознание:
  "Оно меня видит".
  Оскар с криком схватился за борт ванны и вывалился на холодный пол, сильно ударившись локтем и коленом. Надо было спустить воду, чтобы заглушить этот проклятый гул, но он понял, что не сможет заставить себя прикоснуться к ней. Едва не поскользнувшись, он вскочил на ноги, схватил одежду и обувь, и бросился прочь из ванной. Никогда в жизни он не испытывал такого неконтролируемого первобытного страха.
  В коридоре в его ногу глубоко впился осколок вазы. Оскар резко остановился, тяжело дыша и загнанно оглядываясь по сторонам.
  Дом. Земля. Безопасность.
  Эти три слова ему пришлось повторить про себя несколько раз, прежде чем паника начала отступать.
  Головокружение постепенно проходило. Возвращалась способность мыслить, задавать себе вопросы. Восстановив дыхание, он вытащил из ноги осколок и начал одеваться дрожащими руками. В его голове впервые за последние часы возникло что-то похожее на желание. Ему нужно было узнать причину. Стал вырисовываться хоть и безумный, но все же относительно конкретный план.
  Во всем Талкнафьордуре было лишь одно место, где он мог хоть немного надеяться получить ответы.
  ***
  Ледяной западный ветер, бросавшийся горстями твердых колючих снежинок, был как всегда неприятен, но хотя бы привычен. Опустевший, ставший за прошедшие сутки абсолютно чужим город давил на психику гораздо больнее. Дополнял картину редкий тревожно-визгливый лай, доносившийся с некоторых дворов. Но главным испытанием было не смотреть под ноги. Только наверх, ориентируясь по крышам - к счастью, Институт был виден издалека. Оскар не сдержался дважды и дважды его едва не вывернуло от вида посиневших, наполовину заметенных снегом трупов.
  Он старался не думать ни о своих ощущениях, ни о произошедшем, полностью концентрируясь на своей цели. Только так он мог избежать паники. Получалось не очень хорошо, но он старался. То ли от напряжения, то ли по какой-то другой причине постепенно возвращалось головокружение. Незаметно нарастала мелкая вибрация в грудной клетке.
  Но вот и красный металлический забор. Удачно, что ворота для въезда открыты - а за ними уже видно и центральный вход. Оскар хотел прибавить шагу, но тут же споткнулся и грохнулся обеими ладонями на что-то твердое, покрытое тканью и снегом. Секунду он пролежал, оглушенный, затем поднялся на ноги и хотел было продолжить свой путь, но зацепился взглядом за ткань у себя под ногами. Белая. На ощупь как какая-нибудь простыня или наволочка. Или...
  Оскара согнуло пополам и вырвало желудочным соком. Он лихорадочно тер ладони об куртку, пытаясь стереть с них ощущение-воспоминание об этом прикосновении. Он угадал очертания под снегом. Эта ткань была лабораторным халатом. Он упал на спину мертвеца. Весь оставшийся путь до входа в институт был устлан мертвыми телами. Оскар представил, как все эти люди - а их были десятки - спускаются по лестницам и бредут навстречу своей смерти с этими кошмарными счастливыми улыбками, и его вырвало снова. В считанных сантиметрах от чьей-то головы.
  Отдышавшись, он начал пробираться среди невысоких сугробов-могил. Пару раз под ногу попадались небольшие неровности. "Это камни, - говорил себе Оскар, с трудом сдерживая новые позывы к тошноте. - Не чьи-то пальцы. Просто камни." Стена института, покрытая зеркальными панелями со стальными рамами, была совсем близко. До двери оставалась всего пара-тройка шагов, но взгляд Оскара упал на его отражение.
  Он остановился и прищурился, вглядываясь. Отражение было темным, к тому же обзору мешала метель, но ощущение было отчетливым, хоть и неясным. Оскар дотронулся руками до своих холодных щек.
  "Мое лицо. Какое-то...не такое. Будто чужое, что ли. Оно всегда было таким?"
  Каким?
  "Не знаю. Таким... плоским. Таким... странным. Кажется, что глаза посажены слишком близко. Что нос какой-то неправильной формы. А руки..."
  Отдалив от лица руки, он уставился на них с ощущением, будто видит впервые.
  "Какие длинные пальцы. Как я раньше не замечал? Это же должно быть так неудобно..."
  Оскар встряхнулся и вполсилы шлепнул себя по щеке ладонью. Стекло не создает картинку само, оно лишь отражает ее. Его тело таково, каким должно быть, и все тут. Не время для таких глупостей. Он не знал, что точно рассчитывает найти в Институте, но оно явно было уже буквально в двух шагах.
  Вот и дверь. Наконец-то. Оскар дернул ручку.
  Заперто. Электронный замок. Защелкнулся, когда за последним вышедшим закрылась дверь. Ну конечно же.
  Оскар оглянулся на цепочку собственных следов среди занесенных снегом мертвых тел. У кого-то из этих людей должен был быть при себе ключ. Но от мысли, что придется лазить по их карманам, его чуть не вывернуло снова. Должен был быть другой путь.
  И другой путь нашелся. Незапертая калитка, ведущая с институтского двора на китобойную станцию. Оскар толкнул металлическую дверцу с кричащей надписью "ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА" и оказался внутри.
  Первым по его восприятию ударил запах. Тяжелый, липкий запах крови и несвежего мяса. Вторым ударом была открывшаяся взору картина. Мало что может поразить человека, пережившего апокалипсис. Но вот она смогла.
  Над тихо плещущейся водой, мгновенно вызвавшей новый приступ удушья и паники, была растянута огромная китовья туша. Снизу ее поддерживала крупная сеть, заметно впившаяся в плоть.
  Сверху же туша была распорота вдоль всего тела, а широкие лоскуты его толстой кожи натягивали прикрепленные к потолку крюки. В пасть кита, а также куда-то в оголенное мясо на спине, вели прозрачные трубки, по которым циркулировала прозрачная жидкость, шланги и провода, другими концами уходящие в стену, отделявшую станцию от Института.
  Ноги Оскара будто приросли к земле. Все его чувства и мысли велели ему бежать, но он не мог отвести взгляд от гротескной картины - свидетельства человеческой жестокости. А ведь это было еще не самое плохое.
  Туша дернулась и на секунду прогнулась чуть сильнее, чем была, издав громкий стонущий вздох. Оскар упал на колени - его снова безудержно рвало.
  Вскрытый и подвешенный на крюках кит был еще жив.
  ***
  Оскар бездумно брел по пустому белому коридору. Неприметная дверь, отделявшая китобойню от Института, также оказалась незаперта. Но добравшись наконец до своей цели, юноша понял, что не имеет ни малейшего представления, что конкретно хочет найти. Затея теперь казалась откровенно глупой. С другой стороны, никаких альтернатив у него не было. Оставалось лишь придумать быстрый и безболезненный способ...
  Что-то звонко грохнуло парой этажей выше. Оскар замер, прислушиваясь, но в здании снова стояла мертвая тишина. Тем не менее, в его сердце неожиданно ожила слабая надежда. Ведь такой звук вряд ли мог родиться без участия живого человека. Оскар бегом бросился к лестнице. Наверх, перепрыгивая через ступеньки. Один пролет, другой - кажется, отсюда. Со скрипом поддалась тяжелая металлическая дверь и он, тяжело дыша, вывалился в коридор, такой же белый и пустой, как на первом этаже. Но не успел он пройти по нему и пары шагов, как раздался самый прекрасный, самый желанный звук во всем мире:
  - Руки вверх.
  Из глаз Оскара брызнули слезы счастья. Он приподнял руки над головой ладонями вперед и развернулся на голос.
  Белый халат. Смешные круглые очки. Широкие брови. Нос с изящной горбинкой. Тонкие губы. Где-то он ее уже видел.
  - Дарина? - вспомнил он слышанное по телевизору имя. - Дарина Голдман?
  - Да, это я, - осторожно откликнулась женщина, не опуская пистолет. - А кто ты? Не похоже, чтобы ты здесь работал.
  - Я Оскар. Оскар Ладвиксон. Здесь работал мой отец до того, как...как...
  - Ладвиксон, - задумчиво повторила Дарина. - Стало быть, Ладвик Фритриксон - твой отец?
  Теперь дуло пистолета смотрело в пол. Сдерживаться от того, чтобы броситься вперед и обнять настоящего живого человека, стало еще труднее. Слова полились из Оскара сплошным потоком:
  - Да, Ладвик Фритриксон. У него был свой кабинет, где он следил за лампочками и дергал за рычаг. А потом у него отказали одновременно сердце и мозг. И не только у него, таких смертей были десятки по всему миру. А еще эти массовые психозы и сообщения о чем-то большом в воде. Да я и сам это видел. Ну, не совсем видел, но ясно почувствовал. И...
  - Стоп-стоп-стоп, - Дарина положила пистолет в карман халата. - Скажи для начала, не видел ли ты других выживших?
  - Нет, - мотнул головой Оскар. - Все мертвы. Я звонил и писал многим людям. Никто не отвечает.
  - Так и думала, - вздохнула ученая. - Ладно, давай обо всем по порядку. Думаю, времени у нас теперь предостаточно.
  ***
  - Стало быть, головокружение, тошнота, ощущение вибрации, удушье... - Дарина достала из пачки тонкую сигарету и чиркнула зажигалкой. - Не смотри так, все, кто могли запретить мне курение в кабинете, умерли еще вчера. Так вот, то, что ты описываешь, похоже на симптомы поражения инфразвуком. И мы, и наши коллеги с большой земли уже несколько дней фиксировали его повышенный уровень над морскими водами. Но в ванне? Похоже, все еще хуже, чем я думала. Впрочем, это лишь подтверждает мою гипотезу.
  - Гипотезу? - Оскар закашлялся и помахал рукой перед лицом, разгоняя дым. - Так вы знаете, что происходит?
  - Что происходит? - исследовательница с мрачной насмешливостью приговоренного к смерти выдохнула еще порцию дыма в сторону собеседника. - Происходит конец света. Странно, что ты не заметил.
  Оскар только кашлянул еще пару раз, игнорируя выпад. Дарина вздохнула и развела руками.
  - Естественно, до нас доходили сообщения об этом ужасном существе в океанах. Хотя, стоит отдать тебе должное, поискать новости с пресных водоемов мы не догадались. В противном случае мне возможно удалось бы убедить коллег в своей правоте. Видишь ли, у этих сообщений есть одна характерная особенность. Во всех известных мне случаях убежденность в существовании этой твари строится лишь на звуке, который она якобы издает. Никто не определил ее внешний вид или хотя бы примерный размер. И это очень интересно сочетается с паническим страхом, который она вызывает у всех, кто ее слышал. Кстати говоря, я думаю, тебе еще повезло - ты окунулся всего лишь в большую ванну и только на пару секунд. Искупайся ты хотя бы в воде нашего фьорда, твой рассудок, скорее всего, был бы потерян безвозвратно.
  - Но что все это значит? - Оскар напряженно почесал переносицу. - Я не понимаю.
  - Я изучаю океан последние восемь лет, - Дарина затушила окурок прямо об столешницу и щелчком пальцев отправила его в полет к углу кабинета. - В нем до сих пор много неизведанного, но я могу с полной уверенностью сказать одно. В нем нет и не может быть существа, которое представляло бы угрозу для большого современного корабля. Повторяю: нет и не может быть.
  - Не понимаю, - сконфуженно повторил Оскар. - Было столько сообщений. Столько людей его слышали...
  - Да-да, - отмахнулась ученая. - Ты и сам его слышал, верно? Услышал, сидя в ванне, и всерьез уверовал в его существование. Взгляни на это со стороны. Да всего неделю назад я бы решила, что ты попросту спятил. Впрочем, возможно, это так и есть. Возможно, спятила и я, но раз уж ты сюда пришел, я поделюсь своими соображениями.
  Она достала из пачки еще одну сигарету и протянула ее Оскару, пальцем другой руки толкнув к его краю стола зажигалку. Тот на автомате принял этот маленький подарок и замер, чуть сжимая ее пальцами - табак его никогда особо не интересовал.
  - Я думаю, - вновь заговорила Дарина после паузы. - Что в воде нет того существа, которое рисует нам воображение под воздействием звука. Оно - лишь идея. Смутная, неоформленная идея о чем-то, что живет в воде и видит каждого, кто в нее погружается. О чем-то непомерно большом. Не только по размеру - ведь мало кто боится, к примеру, тех же китов - но и по своей силе в широком смысле, по некой глобальной значимости. Ведь ни один свидетель не называл данную сущность агрессивной. Этот страх - нечто большее, чем банальная боязнь быть съеденным. Улавливаешь?
  - Всевидящее, всесильное, вездесущее... - Оскар поднял на ученую расширенные глаза. - Это...
  - Это бог, - кивнула доктор Голдман. - Только этот, в отличие от нашего, существует.
  Несколько секунд прошли в полной тишине. Затем чиркнула зажигалка. Оскар судорожно втянул в себя едкий дым и зашелся в приступе кашля.
  - Китовый бог, - исследовательница фыркнула, дернув плечом. - Подумать только. Однако это единственное возможное объяснение. Жаль только, что венцом его творения оказались не мы. Я не специалистка в области психологии, но думаю, человеческим идеям свойственна конкретика. Расплывчатость этого образа и те немногие его особенности, что нам известны, указывают на то, что он принадлежит не человеку.
  - Так это киты создали образ бога? Или все же бог создал китов? - Оскар затянулся снова, менее глубоко.
  - Это уже философский вопрос, - пожала плечами Дарина. - В таком я не сильна. Но заметь, как в эту концепцию вписываются массовые самоубийства китообразных. Это постоянно происходило и раньше, просто не в таких масштабах. Выдвигались разные теории - о болезнях, об оглушении гидролокаторами, но доподлинно причины так и не были выяснены. Сейчас я думаю, что это их способ общения со своим божеством. Чем больше жизней принесено в жертву, тем отчетливее проявляется образ. Тянет на нобелевскую премию по биологии, черт возьми, а? Жаль, присудить мне ее больше некому.
  - Но почему? - Оскар попытался стряхнуть пепел, но выронил окурок и не стал за ним нагибаться. - Почему они все одновременно решили выброситься на берег? Зачем им приводить своего бога в наш мир? Какая тут связь с гибелью человечества? И почему не умерли мы?
  - Ах да, - ученая легонько хлопнула себя по лбу. - Я же так и не сказала, с чего все началось. Впрочем, ты мог бы уже догадаться. Все началось со звука. Не с того, который слышен из-под воды теперь, с другого звука. Его зафиксировали, помнится, даже наши японские коллеги. Один мой знакомый физик говорил, что это может быть связано с четвертым измерением пространства - я сама в этом мало что понимаю. Так вот, источник этого звука был здесь, - она ткнула пальцем куда-то вправо и вниз. - Его издал тот кит, что содержится на станции все это время. Думаю, ты тоже это слышал, не так ли? Прекрасная, чарующая песня, от которой на несколько минут сошли с ума военные эхолокаторы по всему миру, а большинство моих знакомых, да и меня саму захлестнула волна мягкой, но явно неестественной апатии.
  - Да, - кивнул Оскар и шумно сглотнул. - Я слышал. В тот день, когда мой отец...
  - Как ты уже выяснил, Ладвик Фритриксон был не единственной жертвой в тот день, - Дарина поставила локти на стол и сцепила пальцы. - Но знал ли ты, что вместе с ним погиб его сменщик? Опять забыла, как его звали... А, впрочем, неважно. Он тогда как раз вышел покурить - и назад уже не вернулся. Суть моей гипотезы в том, что этот звук послужил сигналом всем китообразным планеты. Сигналом к самоубийству - как способу попросить своего бога о мести. Мести всему человечеству.
  - Мести? За что?
  - О, вот на этот вопрос я могу ответить практически с полной уверенностью, - тонкие губы доктора Голдман исказила горькая усмешка. - Дело в препарате, который мы синтезировали. В том, что вызывал у испытуемых омоложение организма сразу на нескольких критических уровнях. Эликсир жизни, чтоб его. Едва ли не вечной жизни, заметь. Сколько добра мы могли совершить с его помощью... - исследовательница неопределенно махнула рукой. - Точнее, дело не в нем самом, а в способе его производства.
  - Из китовьего жира?
  - Первоначально да, но как мы выяснили позже, в крови концентрация вещества больше. Когда все...ушли, я подняла кое-какие бумаги в поисках подтверждения своих догадок. Условий выделения вещества всего три. Во-первых, кит должен быть жив. Во-вторых, он должен испытывать боль, близкую к порогу смерти от болевого шока. В-третьих - и здесь начинается самое интересное - боль ему должно причинять живое существо. Эксперименты с автоматическими системами провалились. Не думаю, что это можно объяснить рационально, как, впрочем, и само существование препарата "воплощенной жизни". С осуществлением первых двух пунктов у нас не возникло серьезных проблем, хоть и пришлось творчески подойти к разработке системы жизнеобеспечения. А вот третий поставил под угрозу все мероприятие. Человеческая психика - хрупкая штука, знаешь ли. Никто из всего нашего научного персонала не хотел бить беззащитное животное мощными разрядами тока. Сотрудники, назначенные на эту работу, вскоре отказывались от участия. Ни поощрение премиями, ни угрозы увольнением не могли нас замотивировать. И тогда была разработана та часть плана, которая делает его поистине дьявольским, - Дарина опустила глаза и взяла паузу - казалось, ей тяжело об этом говорить. - Она, эта часть, предполагает вовлечение в процесс людей, имеющих минимальное представление о назначении вверенного им механизма. Просто следить за лампочками и дергать за рычаг. Справится даже простой лаборант, правда?
  Оскар не ответил. Он был раздавлен словами исследовательницы. Вот, почему Ладвик Фритриксон по воле китов погиб в числе первых. Его использовали. Использовали и подставили.
  - Знаешь, что забавно? - в тоне Дарины не было ни единой нотки веселья. - Винить за этот садистский план нам практически некого. Руководство Института знало его лишь в общих чертах. Исследователи же... Я, например, в основном просто общалась с журналистами. Кто-то просто выделил интересное вещество из предоставленного материала. Кто-то просто разработал систему жизнеобеспечения. Кто-то просто проложил электрические кабели. Каждый занимался своей узкой частью схемы. Лишь единицы знали ее во всех подробностях. Сам же ее создатель не предлагал ее для практического применения - только в качестве теории, упражнения для ума. А когда узнал, что ее все же планируют осуществить, тут же оповестил комитет по этике. Но мы отклонили все их жалобы, даже не разбираясь толком в их причинах. Ведь это было ради всего человечества, понимаешь? - ее голос и взгляд были исполнены отчаяния и неизвестно к кому обращенной мольбы о прощении. - Мы делали хорошее дело. Мы делали великое дело. Нас нужно было остановить.
  С пола потянуло горьким химическим запахом паленого лака. Оскар наступил на тлеющий окурок, впечатав его в уютный бежевый паркет, и поднялся на одеревеневшие от напряжения ноги.
  - Этот кит, - его голос стал глухим и хриплым, так что юноша едва его узнавал. - Его надо освободить.
  - Не выйдет, - горестно покачала головой Дарина. - Ты не сможешь отсоединить систему жизнеобеспечения. Она спроектирована с ориентацией на максимальную надежность и полностью управляется автоматикой. А если каким-то чудом и сможешь, без нее он быстро умрет.
  - Значит, пускай умрет, - Оскар сжал кулаки. - Он не должен больше так мучиться.
  - Вот значит, как... - ученая достала из пачки последнюю сигарету и потянулась за зажигалкой. - Знаешь, мне тоже это приходило в голову. И Хакану тоже. Ты не находишь это подозрительным?
  - Хакан? - в который раз за день Оскар почувствовал, что ничего не понимает. - Кто это? Где он?
  - Хакан - охранник, ему принадлежал пистолет. Мы двое - или трое, считая тебя - похоже, единственные пережили все остальное человечество. Мы прошерстили все доступные радиочастоты, множество интернет-ресурсов, десятки телефонов. И когда мы поняли, что никого не найдем, он...выбрал другой путь.
  - Другой путь? - переспросил Оскар. - Что это значит?
  - Подумай сам, - Дарина глубоко затянулась, закатив глаза, будто пытаясь прочувствовать горечь дыма всеми своими внутренностями, и выложила оружие из кармана на стол. - Если эта божественная сущность захотела и смогла в одночасье уничтожить практически все человечество, то какое наказание она приберегла для остальных? Я лично не хочу выяснять, как киты представляют себе ад. То, что нас троих посетила одна и та же странная мысль, а также поведение большинства других людей перед смертью указывают на то, что мы не можем даже доверять собственному сознанию. К нашим конечностям уже привязали нитки, просто пока не начали за них дергать. Поэтому сейчас я добью эту сигарету и покончу с этим сама. И если у тебя есть хоть капля мозгов, ты последуешь моему примеру.
  В голове Оскара царил полный хаос. Его глаза беспорядочно метались между серьезным лицом доктора Голдман, шкафами, забитыми ничего уже не значащими книгами, роскошным кожаным диваном в правом углу и столом, на три четверти заваленным бумагами. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что имеет лишь одно стремление, которое способен связно изложить:
  - Как мне убить кита?
  - А ты упорный, да? - исследовательница стряхнула на пол порцию пепла. - Ладно, мне уже все равно. Если ты уверен, что хочешь это сделать, тебе нужно в комнату управления током. Это этажом ниже, помещение под номером 302. Заодно посмотришь на отцовское рабочее место. Если дверь осталась открытой, конечно. Код на нее ставил сам Ладвик, я его не знаю.
  - Спасибо, - выдавил юноша.
  Нужно было сказать что-то еще. Столько всего узнать, о стольком рассказать. Уговорить подождать, поискать других выживших. Уговорить не бросать его одного в этом городе, в этом мире. Хотя бы пожелать чего-то хорошего, сказать, что она ни в чем не виновата. Но он просто стоял, как истукан и следил за быстро, слишком быстро тлеющим концом сигареты, а с его губ сорвалось лишь глупое сдавленное:
  - Мне очень жаль.
  - Иди уже, - с горечью бросила Дарина. - Я хочу побыть одна напоследок.
  Оскар добрался до лестницы на плохо гнущихся ногах, когда за спиной прозвучал выстрел, гулким эхом прокатившийся по пустому коридору. И в этот момент он понял, что раньше и близко не мог представить себе, что такое настоящее одиночество. Хотелось кричать, ругаться, петь песни, царапать стены, топать ногами. Хотелось, чтобы тишину нарушало хоть что-то кроме его собственных глухих шагов. Но эти истерические позывы постепенно замолкали. По телу разливалось спокойствие, похожее на едва колышащиеся океанские воды в штиль. А где-то в самой его глубине, на самом дне его сознания, медленно покачивалось смутное ощущение: "по крайней мере, я делаю что-то правильное".
  Найти комнату 302 оказалось легко. Коричневая металлическая дверь, такая же, как те, что под номерами 301 и 303, на первый взгляд не выделялась в общем ряду ничем. Оскар потянул обтянутую липкой черной резиной ручку. Заперто. Конечно же. Чуть правее ручки к стене была привинчена панель с блестящими металлическими кнопками - видимо, не так уж давно установленная. Юноша присел и сощурился, силясь разглядеть на части из них следы частых нажатий, но нет, кнопки различались только выгравированными на них строгими цифрами.
  Какой код мог поставить папа? Зная его, это должно быть что-то простое, что-то такое, что он точно не забыл бы.
  1234
  Над панелью мигнула красная лампочка. Естественно, это было бы слишком просто.
  Может, что-то важное для него? Например, последние цифры домашнего телефона?
  7832
  Нет. Последние цифры мобильного?
  3910
  Нет. Год рождения?
  1985
  Тоже нет. А не называл ли он код в домашних разговорах? Маловероятно, но все же...
  "Моя работа заключается в том, чтобы следить за рядом зеленых лампочек, а когда они все загорятся, дернуть за рычаг и убедиться, что лампочки погасли".
  "Мы в основном изучаем китов. Они не рыбы, а млекопитающие, и очень даже умные. Может быть, и поумнее нас с тобой".
  "Есть у них брачные песни, но есть и другие, значение которых нам до сих пор неизвестно".
  Оскар наморщил лоб. Отец. Он ведь говорил что-то еще. Как раз перед тем, как...
  "Мальчик мой. Ты ведь помнишь, в каком году ты родился?"
  Странный вопрос. К чему он мог относиться? Не может же...
  2011
  Раздался писк и над панелью загорелся зеленый диод. Ну да, точно - что-то простое и важное. Возможно, самое важное число в его жизни. Оскар застыл у приоткрытой двери, сжимая ее ручку побелевшими от напряжения пальцами. По его щекам пробежало несколько горячих слез. "Отец, - подумал он с отчаянием во внутреннем голосе. - Ты хотел, чтобы я попал сюда. И я пришел. Помоги мне, пожалуйста, помоги мне поступить правильно".
  
  Помещение было отделано так же добротно, как кабинет доктора Голдман, но в отличие от него казалось очень пустым. У дальней стены стоял стол с рядом зеленых лампочек (горели все кроме средней и крайней правой), дешевым электрическим чайником и парой кружек. Рядом с ним - стул с мягкой, но простенькой обивкой. На стене прямо над столом висел стеклянный ящичек с вращающейся рукояткой внутри, установленной примерно на среднее значение, и табличкой "НЕ ВСКРЫВАТЬ БЕЗ СПЕЦИАЛЬНОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ". Подойдя ближе, Оскар увидел на столе и неприметный рычаг с ручкой из той же резины, что покрывала ручку двери. Он был совершенно не похож на пыточный инструмент. Провода от каждого из этих элементов были уложены в аккуратную шину и уходили по стене куда-то под плинтус. Юноша замер, оглядывая пространство в поисках подсказки, но больше никаких табличек или чего-то подобного в комнате не было. Отцу действительно не оставили возможности догадаться о смысле его работы.
  Медленно текли секунды. Нужно было сделать хоть что-то. "Импровизировать," - вспомнил Оскар красивое слово. Он шумно вдохнул сквозь зубы, в три щироких шага пересек комнату и впечатал локоть, покрытый толстым рукавом пуховика, в стекло. Со второго раза оно треснуло по краям. С третьего разбилось, открыв доступ к рукоятке. Оскар осторожно просунул руку между торчащих осколков и выкрутил ее на максимальное значение, помеченное красной черточкой. Оставалось надеяться, что это убьет животное, а не просто добавит ему мучений. Так или иначе, других вариантов не было. В голове крутилась лишь одна мысль: "хоть бы это сработало, хоть бы это сработало, хоть бы..." Он положил руку вспотевшей ладонью на рычаг. Перед глазами встала яркая картина: улыбающийся своим мыслям отец, сидящий на этом стуле, раз за разом одним простым движением причиняя жуткие мучения живому существу в нескольких десятках метров от себя. Снова зашевелилась в груди глухая обида. Чем эти чертовы киты лучше людей? Они тоже заставили страдать маму, заставили страдать его самого. Мелькнула мысль оставить животное, являющееся причиной уничтожения человечества, медленно умирать на автоматической системе жизнеобеспечения. Но ее тут же подавил стыд.
  "А сколько видов уничтожили люди? Что хорошего мы сделали для других? Что оставили после себя, кроме гор пластика, способных пережить все живое? Кит не виноват. Люди во всем виноваты сами".
  Оскар вздохнул, закрыл глаза и рванул рычаг на себя. Откуда-то снизу раздалось натужное электрическое гудение. Лампочки на столе погасли. Юноша не видел этого, но отчетливо ощутил: сработало. Последний на Земле кит мертв. Оскар улыбался. Никогда прежде ему еще не было так хорошо.
  "Я все сделал правильно, - неторопливо проплыла мысль. - Теперь все хорошо. Нет, с самого начала все было ровно так, как должно было быть. Я просто не хотел признавать. Но это неважно. Главное, что теперь я знаю".
  Он развернулся и медленно, будто по морскому дну, сквозь воду, побрел к выходу. В его голове наконец, возможно впервые за всю его жизнь, все встало на свои места. Все было просто, ясно и справедливо. Как же он раньше не понял? Жаль было только Гретель, но что поделать. Им не слишком хорошо знакомо понятие о домашних животных.
  Что такое человек с точки зрения кита? Несуразное, суетливое существо, отчаянно сражающееся с самой природой. Готовое на любое зверство ради порции лишнего времени в этом мире. Ради разноцветных бумажек с цифрами. Ради такого количества мяса, что половина просто сгниет на помойке. Ради красивой шубы, ради рабочей силы, просто ради развлечения.
  "Если бы мир стал настолько ужасен, что жизнь в нем превратилась бы в ад. В таком случае, разве ты не согласился бы умереть, чтобы это исправить?"
  Эти слова относились не к людям. Люди никогда не проявили бы такого единодушия в подобном вопросе. Кто-то продолжал бы бессмысленную борьбу. Кто-то бы струсил. Большинство же скорее всего просто проигнорировало бы призыв. Киты не такие. Ни один из них не смог бы жить, зная о том, что своей смертью мог бы поспособствовать избавлению мира от самого страшного зла. И это прекрасно.
  Сначала самых несчастных - тех, кто был вынужден мучить других. По чужой ли воле или вследствие определенного формирования личности - неважно. Потом, когда Великий явился практически полностью, всех остальных. Оставить лишь нескольких, тех, кто мог бы прекратить тот противоестественный кошмар, что стал причиной для столь радикальной меры.
  Киты не хотели мстить людям. Концепция мести понятна только извращенному страхом и злостью человеческому сознанию. Нет, киты не хотели мстить. Они хотели помочь несчастным, запутавшимся существам, напуганным осознанием собственной смертности. Сделать подарок. Величайший, на какой только были способны.
  Что до Великого... Естественно, что человеческий разум ломался, как тонкий лед при столкновении с божественным, с истинно трансцендентным. Очевидно, это не его вина. Также очевидно, что вода неспособна создать такую сложную картину сама. Очевидно...
  Раздался писк электронного замка и на крыльцо Института вышел Оскар Ладвиксон, последний человек на Земле. На его лице застыла блаженная улыбка, а взгляд был обращен к небу. Там, среди низких зимних облаков, беззаботно резвились изящные дельфины. Их щелкающий смех был так заразителен, что и Оскар, сам того не замечая, начал смеяться вместе с ними. Но вот между ними из облаков показалась огромная округлая морда с умными маленькими глазами по бокам. Кит проплыл над фьордом, с удивительной для своих габаритов грациозностью развернулся другим боком и двинулся обратно. Было что-то знакомое, что-то естественно и несомненно родное в его мощных плавниках, массивном хвосте и широкой пасти. Он издал длинный утробный зов и свое место занял последний кусочек паззла. Юноша бросил взгляд на свое отражение в стеклянной стене Института и рассмеялся снова. И как только он мог отождествлять себя с этим смешным тонким и угловатым телом? Где-то далеко внизу едва заметная фигурка обмякла и распростерлась на каменных ступеньках. А тот, кто совсем недавно еще считал себя Оскаром, неспешно взмахнул плавниками и поплыл прочь от Земли, вслед за скрывшимися за облаками дельфинами, навстречу всепрощающей любви своего нового бога.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"