- Снег, снежинки, понимаете? Крошечные частички замёрзшего льда, красивой, симметричной формы. Лёгкие, не причиняют боли, попав на тело. Снежинки слепляются между собой и образуют снежные хлопья, которые ложатся на землю множеством слоёв, один на другой. Так появляются сугробы. В них можно провалиться по колено, но ран не будет: снег мягкий. А хлопья - пушистые, и могут вызвать чих, залетев в нос. Хотя снежинки - та же замёрзшая вода.
Егор объяснял напрасно: дарфы не понимали его. На их планете никогда не шёл снег. Вместо привычного землянам явления, зимой с небес сыпались огромные ледяные глыбы каплеобразной формы, с направленными вниз заострёнными пиками. Попадание под ледопад грозило гибелью живым существам, и потому дарфы не представляли, как можно не бояться чего-то, что падает с неба.
На их языке ледопад звался "бо", коротко и просто.
Коренные жители планеты испытывали священный трепет перед бо, наполнявшим их жизнь постоянной опасностью. Тяжёлые тёмно-синие тучи, несущие лёд, набегали быстро, зачастую - внезапно. Дарфы беспрестанно следили за порывами ветра и движением облаков, пытаясь предсказать наступление бо, но их прогнозы не всегда были точны. Каждая ошибка могла стоить кому-то жизни.
Первое, что сделал бо после приземления гостей с Земли - разбомбил обшивку корабля. Командир и его помощник чудом успели спастись, укрывшись в ближайшей пещере. С ужасом смотрели они, как ледяные булыжники впиваются остриями в корпус, оставляя рваные раны. Каплеобразные куски летели вниз, с грохотом разбиваясь о замороженную поверхность, дробясь на мелкие части и устилая землю крошкой. От повторных ударов та подпрыгивала и разлеталась в стороны. Низко нависшая, темнеющая переливами, синева туч рождала всё новые и новые льдины. Постепенно они мельчали, стихал грохот, и бо сходил на нет. Когда он окончательно прекратился, Егор и Андрей осторожно выбрались наружу и отправились изучать повреждения.
Корпус корабля был пробит и измят. Некоторые булыжники пропороли его насквозь, и теперь медленно таяли, согреваемые теплом изнутри. Подняться в воздух всё ещё было возможно, вот только долететь к оставленной на орбите сверхсветовой ракете теперь не удастся.
Они застряли на этой планете в самый разгар зимы.
Дарфы приютили гостей, но не любезно, а, скорее, смиренно. Местные жители во многом походили на людей. Те же две ноги и пара глаз. Вот только ростом они были пониже, около метра, да кожа хозяев планеты имела неприятный синюшный оттенок. В дополнение к телесной синеве, у дарфов имелся клубящийся шлейф, мерцавший всей палитрой кобальтовой группы. Он тянулся вниз от спины и окутывал короткие нижние конечности. Это был не дым и не свечение. Шлейф, скорее, походил на огонь, но не давал тепла, оставляя лишь лёгкое, обволакивающее ощущение при прикосновении.
Андрей безуспешно пытался разгадать природу дымчатого ореола. Его попытки взять пробы для дальнейшего изучения в лаборатории встречали сопротивление: дарфы ожесточались и убегали прочь.
- Они - не подопытные животные, - строго сказал Егор после очередной попытки.
- С них бы не убыло, - отрезал Андрей.
- Нам следует вести себя повежливее, - продолжал Егор. - Не забывай: мы здесь - гости. Кстати, дарфы просили убрать наш хлам ото входа в пещеру. Мы загораживаем их путь к спасению. Почему наши вещи до сих пор перекрывают половину проёма?
- Потому что весь вчерашний день мы занимались настройкой передатчика! - вспылил Андрей. - Или ты считаешь, переноска вещей важнее установления связи с Землёй?
- Значит, нужно прерваться! Мы проявляем неуважение, игнорируя их просьбы!
- Может, начнём им в ноги кланяться за гостеприимство? Сырая пещера, без удобств и света. Довеском прилагается толпа пауков и затхлая вонь, - и Андрей смачно сплюнул на кромку льда под ногами.
- Скажи спасибо, что есть хоть это, - буркнул Егор.
В одиночестве юноша начал переносить наполовину завалившие вход вещи - короба с едой и питьевой водой, ящики с инструментами и кое-каким оборудованием, спасённым из разбитого корабля - в отведённое гостям пространство глубоко в скале.
Зимой пещеры становились единственным возможным жильем для дарфов. Дома, которые они могли построить, бо с лёгкостью уничтожал. Поэтому летом дарфы спускались в предгорья, грелись на солнце, растили и собирали урожай. По осени начинали поднимать свой нехитрый скраб с запасом провизии в горы и укрывать в пещерах. Затем перебирались туда всем селением, опасаясь не успеть до начала раннего бо.
Находиться в пещерах постоянно дарфы не могли. Без солнечного света существа слабли и теряли подвижность, их шлейф тускнел и уменьшался в размерах. Поэтому, доверяясь ненадёжным предсказаниям и рискуя жизнью, они вынуждены были покидать пещеры и гулять в примыкающей к скалам небольшой горной долине.
В тот день ветер резко усилился, и клубящаяся синева в одно мгновение заволокла небо. Дарфы ринулись к пещерам, но из-за вещей гостей с Земли проём сузился, создалась давка. Небо переливалось темнеющими всполохами, раздался зычный грохот в вышине. Воздух со свистом рассекли первые льдины, когда задержавшиеся дарфы всё ещё вбегали внутрь.
Оказавшийся последним мужчина внезапно с силой толкнул вперёд женщину с маленькой девочкой на руках. Те пошатнулись и откатились точно под свод. Раздался приглушённый хруст, и дарфы замерли. Им не требовалось оборачиваться, чтобы понять произошедшее. Этот звук они узнали бы из тысячи.
По ледяной крошке у входа в пещеру разлетелась брызгами небесная лазурь, минуту назад наполнявшая тело упавшего ничком дарфа.
В тот день земляне впервые увидели, как местные обитатели хоронят погибших. Тело, истерзанное бо, занесли внутрь и уложили в одном из просторных внутренних залов. Женщина с девчушкой на руках - жена и дочь погибшего - сидели возле тела. Они плакали тонкими голосами, словно звенели крошечные серебряные колокольчики. Из их глаз медленно текли вязкие слёзы, походившие на остывающее жидкое стекло. Они собирали густую жидкость в ладони и бережно опускали в округлую чашу. Другие дарфы стояли чуть поодаль и тоже плакали, переливая в чашу свои тягучие слёзы.
Осиротевшая семья просидела возле погибшего всю ночь, а наутро тело вынесли в долину и передали в вечное пользование голубому огню. Остатки белой золы, смешанные с оплавившейся и вновь застывшей ледяной крошкой, опустили в слёзную чашу. Затем каждый дарф взял в руки по капли смеси и принялся долго, старательно выпрямлять вязкий прозрачный ком в продолговатые полосы. Полосы слепили вместе, расположив по кругу, а из остатков смеси выкатали ладонями округлую плоскость. На ней, словно на широком листке, поместили получившийся цветок.
В мареве шлейфа дарфов его прожилки мерцали синевой. Каждый лепесток - дань памяти, любви живых к отобранному бо мужу, брату, другу. Вдова бережно взяла его в руки и пошла прочь от пещер. За ней семенила маленькая дочь и двое сородичей.
Любопытство разобрало гостей. Они отправились следом. Дарфы поднимались вверх по узкой горной тропе. Их ноги с острыми когтями цепко впивались в подвижную ледяную крошку, позволяя выстоять там, где ноги обутых в ботинки землян скользили вниз. В вышине, на том же склоне, имелась ещё одна пещера. Она простиралась вглубь всего на десяток метров, и потому не подходила для жизни. Дарфы нашли ей другое применение: внутри, на сотворённых вечной высокогорной зимой сталагнатах, они крепили созданные цветы. Прозрачные бутоны сплошь устилали ледяные колонны, стены и потолок.
Дарфа прикрепила свой цветок с краю, нагрев ладонями лёд и вплавив основание внутрь. Затем опустилась на пол, обняла дочку, и эхо разнесло по пещере переливы тонких колокольчиков.
Андрей и Егор любовались необычным погребальным залом. Тысячи прозрачных цветов преломляли отражения их фигур, поражая гладкостью при прикосновении.
- Каждый - память о ком-то близком, отнятом падающим льдом, - негромко сказал Егор.
- Материал близок к горному хрусталю, немного мутному, - заметил Андрей.
- Хрусталь застывших слёз, - медленно произнёс Андрей. - А ведь цветы и правда похожи на земные кувшинки...
Спустя несколько минут собравшиеся стали торопливо спускаться вниз, в долину, опасаясь стать застигнутыми врасплох новым бо. В тот же день все вещи людей были убраны ими прочь от входа в пещеру.
Передатчик вскоре заработал, сигнал бедствия улетел в космическую пустоту. Теперь гостям планеты оставалось только ждать.
Шли дни, чередовались искристые морозы и новые ледопады. За три месяца бо забрал ещё двоих. После очередной цветочной церемонии дарфы принесли с собой разбитые кувшинки: часть ледяного покрывала сползла, и лёд раздробил хрупкий материал цветов. Жители пещеры собрали новую партию вязких слёз, нагрели жидкость и аккуратно склеили отколотые части кувшинок.
- Стоит ли так носиться с цветами, - ухмыльнулся Андрей.
- Люди тоже носятся с тем, что им дорого, - возразил Егор.
На что его напарник заметил:
- Слишком много времени уходит на заботу о прошлом, не находишь? Мёртвые не скажут "спасибо". В отличие от живых.
Егор немного помолчал.
- Думаю, эти цветы для дафов - нечто большее, чем память. Они - некое напоминание о хрупкости жизни. Бо приносит смерть, держит всех в постоянном страхе и напряжении. Посуди сам: если жить только горем, можно сойти с ума. Кувшинки похожи на лёд, но этот лёд - красив и не опасен. Выходит, бо приносит горе, которое рождает красоту. Такая связь позволяет найти силы пережить боль от гибели близких. Переменить скорбь на успокоение. И примириться с бо, над которым дарфы не властны.
- Умеешь же ты всё перевернуть, - и Андрей дружески похлопал Егора по плечу. - Пойдём, поможем им закрепить цветы.
Пещера встретила гостей радостной тишиной. Хрустальные кувшинки переливались, отражая в своих прозрачных лепестках залитое солнцем небо. Дарфы принялись за работу. Люди помогали им, подплавляя лёд небольшой горелкой. В какой-то момент Егор вскинул взгляд в небо, и, увидев обрамляющую горизонт синеву, бросился к одному из мужчин.
Дарфы встрепенулись и ринулись к выходу. Егор остановил их:
- Нам лучше переждать здесь!
Но обитатели пещер не слушали юношу: ледяная усыпальница казалась им ненадёжным убежищем. Наспех приладив оставшиеся цветы, они поспешили вернуться домой.
Компания из шести дарфов и двух людей бежала вниз по скользкой, петляющей горной тропке. Дарфы двигались медленнее гостей с Земли. От быстрого бега они запыхались.
- Ну же, скорее! - подгонял их Егор.
Тучи набухали темнотой, быстро затягивая небо. Спасение было совсем близко, и успевшие спрятаться сородичи издалека кричали бегущим. Андрей и Егор влетели первыми, и, успокаивая лёгкие, глядели, как дарфы пересекают последний этап пути. Один из них, пожилой мужчина, бежавший дальше остальных, вдруг замедлил ход и побрёл, шатаясь и путаясь ногами. Его шлейф едва мерцал.
В небе громыхала и готовилась к бою ледяная канонада.
- Чтоб тебя! - процедил сквозь зубы Егор и выбежал из пещеры навстречу отставшему дарфу.
Синева разверзлась первыми глыбами, которые, ускоряясь, ринулись вниз. Егор поравнялся с едва стоявшим на ногах дарфом, подхватил его на руки и рванул назад. Первые мелкие льдины вонзились пиками в землю.
Осталось не более десятка метров. Егор, словно мячик, подбросил лёгкого дарфа. Тот пересёк пространство и кубарем скатился по полу пещеры. Сородичи подняли его на руки и увели вглубь.
Средь замерших на миг громовых раскатов раздался приглушённый удар, и у Андрея зашлось сердце. По ледяной крошке разлетелись брызги не виданного здесь прежде, алого цвета.
...Бо угомонился и исчез, оставив после себя шлейф оцепенения и горы битых льдин. Тело его новой жертвы подобрали и укрыли под тёмным сводом пещеры.
Дарфы безмолвно собирали вязкие слёзы в ладони, и вместе с ними Андрей сбрасывал в чашу редкие крупицы солёных капель. Потом долго мял в руках тёплый шарик, всё не решаясь преобразить его в тонкий, изогнутый внутрь, лепесток.
Через две недели он поднимал на борт принявшего сигнал бедствия корабля прозрачный, похожий на кувшинку, цветок, словно выточенный из куска нетающего льда.