Завтра суббота. Подкатывает тошнота. Опять выходные. Опять наедине с самой собой. Не могу.
Муж ушел семнадцать месяцев назад, а я все еще не в порядке. Ребенка отправила на лето к бабушке, чтобы отдохнул от маминой депрессии. Обещала себе, что использую эти каникулы для восстановления боевой мощи своего организма, а вместо этого бухаю, рыдаю, валяюсь в постели. Надо что-то срочно предпринять, иначе меня точно вырвет. Вырвет из жизни, с корнями, с подоконника девятого этажа. В прошлые выходные чуть было не прыгнула. Слишком много выпила. Слишком грустную музыку включила. Хорошо, что упала не в ту сторону. Обратно в комнату...
Стоп. А это идея. Надо прыгнуть! С парашютом. Это сожрет как минимум один день. А со вторым потом разберемся. Лезу в интернет, нахожу сертификат "Небо в подарок". Моментальная оплата, доставка в течение часа. Прощай, тошнота!
Утром просыпаюсь от ужаса. Мне снилось, что я сижу у открытого люка самолета, ноги свесила, а под ними ничего нет. И нужно прыгать туда, в пустоту, а я не хочу.
Подхожу к окну. В небе услужливые тучки: "Если не хотите прыгать, не прыгайте. Возможно, мы сегодня устроим дождик. Так что решайте сами".
Иду чистить зубы. Размышляю. А может, и правда, не прыгать сегодня? Вдруг сон в руку? Ни к чему рисковать. Все-таки у меня ребенок. Останусь лучше дома. К горлу подкатывает бдительный спазм. Сплевываю пасту. Быстро и тщательно полощу рот. Я все поняла. Повторять не надо. Прыгну сегодня.
До междугородного автобуса добираюсь быстро. Повезло, что есть пара свободных мест. Правда, в пути оказывается, что до аэродрома этот автобус меня не довезет, и нужно будет пересаживаться еще на один. Но ничего. Чем больше приключений, тем меньше места для заупокойных мыслей.
Это ж надо. Променял меня на "принцессу". Новенькую, свежую, на десять лет моложе, чем я. А свою бывшую похоронил под пятнадцатью годами совместной жизни. Притоптал землицу со словами: "Никогда тебя не любил". Придавил камнем: "И в постели ты бревно". Нет, прошу прощения, слово "бревно" не звучало. Звучало "недостаточно темперамента". Черт, опять тошнит...
Автобус неожиданно бросает влево и выносит на встречную полосу. Визг тормозов, крики. Резкая остановка, и я больно стукаюсь лбом о спинку переднего сидения. Нас подрезал какой-то лихач, из-за чего водитель был вынужден уйти на "встречку". Хорошо еще, что та оказалась полупустой. Народ потирает ушибленные места и темпераментно описывает настоящее и будущее "этого кретина". Я тоже старательно тру и хмурю лоб, лишь бы никто не догадался, что иномарка пыталась подрезать не автобус, а мои деструктивные мысли.
Выхожу на нужной мне остановке, изучаю расписание. Ха, следующий автобус до аэродрома будет только через два часа. На скамейке кудахчут две старушки. Спрашиваю, далеко ли пешком.
- Ох, далеко, деточка. Мне нипочем не дойти. Ноги болят и спина ноет.
- Да она ж не тебе идти туда предлагает, Сергевна, - подает голос разума вторая бабка. - Минут за сорок дойдешь, солнышко. Только идти тут неудобно. Все по трассе да по трассе. Обочины почти что нету. И поосторожнее будь. В машины не садись. А то еще изнасилуют, часом.
- Ой, да кому я нужна! - радостно вскидывается Сергеевна. - Скажешь тоже!..
Идти и вправду неудобно. Дорога неширокая, всего в две полосы, зажата вплотную подступившим лесом. Я шагаю по самому краю асфальтового полотна. Мимо проносятся машины, норовя бортануть или принять на капот. Я пытаюсь держаться поближе к кромке, но злобно ощетинившиеся ветки то и дело выгоняют меня под колеса. Ноги в пыли. Жарко. Но я счастлива. Наконец-то опасность, наконец-то жива.
Минут через тридцать послышался звук самолетных моторов. Задираю голову и собираю взглядом рассыпавшиеся в небе парашютики. Рядом тормозит машина:
- Девушка, вас подвезти?
- Спасибо, я уже почти дошла. Скажите лучше, как к аэродрому пройти.
- Садитесь! Довезу всего за пару минут.
Вспоминаю радость Сергеевны. Сажусь.
- Прыгать едете или самолетом управлять?
- А что, еще и самолетом управлять можно? - у меня перехватывает дыхание от новой перспективы отключить мозг.
- Отчего нет? За деньги сейчас все можно.
Подъезжаем. Маленькое двухэтажное здание оккупировано машинами.
- Ого, сколько народу! - удивляюсь я.
- Да, желающих поиграть с жизнью здесь всегда достаточно, - ухмыляется мой водитель. - Обратно соберетесь ехать, подойдите на "манифест" и попросите, чтобы кто-нибудь взял попутчицей до Москвы. Здесь это обычное дело.
- Манифест? Что это?
- Центральный пункт управления прыжками. Вы прямо туда сейчас сразу и идите. Удачи!
"Манифестом" оказалась высокая стойка ресепшен, за которой восседает женщина, вооруженная телефонами, рацией и недовольно поджатыми губами. Показываю сертификат. "Царица манифеста" тяжело вздыхает:
- Девушка, у нас сегодня очень много желающих. Ждать придется не менее двух часов.
- Ничего страшного. Подожду, - я невозмутимо принимаю еще один подарок судьбы. Сидеть на аэродроме в предвкушении прыжка улыбается мне гораздо больше, чем оперативно прыгнуть и снова зависнуть наедине с собой.
Иду на улицу, выбираю место для дислокации. Погода отличная. Тучки предпочли остаться в Москве, вынашивая план по снижению уровня ее черствости. Сажусь на одну из скамеек. Прямо передо мной летное поле, на которое время от времени приземляются парашютисты. Чуть справа - взлетно-посадочная полоса с курсирующими вверх-вниз самолетиками, доставляющими в небеса порции любителей падать. Вокруг меня тусуются еще несколько десятков человек. Многие в специальных комбинезонах, в руках шлемы, очки. Большинство спортсмены, но есть и такие же "чайники", как я, готовящиеся к прыжку в тандеме с инструктором.
Я расслабленно наблюдаю за происходящим, грею лицо мягким солнечным светом, а уши - потусторонними разговорами своих новых соседей.
- А он, прикинь, спрашивает меня, считается ли парашютист, у которого не раскрылся парашют, самоубийцей?
- Совсем охренел?
- Ну типа он же знал, что рано или поздно парашют может не раскрыться.
- Это что ж получается? У меня десять тысяч прыжков. То есть типа я десять тысяч раз пытался покончить с собой, но пока у меня ни хрена не вышло?
Раздается дружный гогот.
- Леха, а еще ты попадаешь под категорию наркомана.
- Это почему?
- А потому что каждый раз кайфуешь от адреналина.
- Да ну вас! Кайфуешь... Сегодня я буду кайфовать, если Татьяна наконец-то сжалится надо мной и даст мне симпатичную девчушку весом не более пятидесяти кило.
- Издевается над тобой?
- Не то слово. Сначала дала мне стокилограммового мужика. Затем парня на искусственных ногах. Парень, конечно, герой! Прыгать с протезами - это я вам скажу... Но я не железный, тоже хочется отдохнуть, получить удовольствие. Кайфануть, как ты говоришь.
Из динамиков раздается голос Татьяны:
- Алексей Полонский, просьба подойти на "манифест", просьба подойти на "манифест".
Я предвкушаю, как стану сегодня пятидесятикилограммовым подарком для кого-то из инструкторов. Всегда знала, что быть худенькой приятно, но облегчить этим жизнь другому - приятно вдвойне.
К компании присоединяется невысокий усач. В руках у него каска с прикрепленной к ней небольшой видеокамерой. Похоже, это оператор, сопровождающий прыгающих в тандеме и оплативших видеосъемку. Интересно, мой прыжок будет снимать он или кто-то другой?
- Ребята, вы бы видели эту картину маслом, - оператор прыскает в усы. - Полонский чуть не выдавил сок из Татьяны.
- Опять мужика дала?!
- Опять! Парня, высоченного, под два метра, наверное.
- Бедняга Полонский.
- И не говори. Сгреб Танюху в охапку и кричит, мол, сейчас тебя раздавлю, если девчонку не дашь. Но та ни в какую. Кремень-баба.
- Не кремень, а сухарь. С ней такой номер не пройдет. Ее задабривать надо. Лучше бы шоколадку ей купил.
Мимо проходит Полонский в сопровождении высокого парня. Компания добродушно подшучивает, но делает это тихо, чтобы клиент Полонского ни о чем не догадался.
Ко мне подбегает какой-то мужик. Тоже в парашютном комбинезоне.
- Вы Наташа Луговая?
- Нет, - я несколько ошарашена.
- А где она, не знаете?
- Нет, понятия не имею, кто это.
- Да что ты будешь делать! - горестно вскрикивает мужик. - Сегодня и так сплошные накладки, еще и "перворазников" этих разыскивай.
Мне очень хочется оказаться Наташей Луговой, чтобы помочь ему, но все, что я могу это растерянно пожать плечами. Мужик бросается дальше прочесывать отдыхающую на поляне публику женского пола, снова и снова озвучивая пароль: "Вы Наташа Луговая?".
- Сегодня и правда все сикось-накось идет, - вздыхает оператор. - А все из-за поломки "Финиста". Два часа потеряли, пока починили.
Я поднимаю глаза к небу и беззвучно произношу "спасибо". За сломавшийся самолет, за возможность сидеть здесь, растворившись в чужих проблемах.
Правда, часа через три начинаю слегка волноваться, не слишком ли долго не называют мою фамилию. Иду на "манифест". Татьяна все в том же состоянии духа. Ровно-недовольном, что, в принципе, даже удобно. Знаешь, чего ожидать.
- Ох, девушка, до вас еще восемь человек.
- Но я точно успею сегодня прыгнуть?
- Успеете. Не волнуйтесь. Идите пока комбинезон наденьте. И ждите.
Ну хоть какой-то сдвиг в сторону цели. Отправляюсь облачаться в комбинезон.
- У тебя прыжок с видеосъемкой или без? - полная пожилая женщина, ответственная за выдачу формы, внимательно осматривает меня с ног до головы.
- С видеосъемкой.
- Значит, надо что-то покрасивше выбрать, - женщина задумчиво перебирает комбинезоны, висящие на перекладине. - Вот только где ж я на тебя, такую тощую, комбинезон найду? Вот этот, что ли, попробуй.
Ух, ты, черный! Мне нравится. Я уже успела заметить, что многим новичкам достаются весьма нелепые комбинезоны в широкую поперечную черно-желтую полоску. Этакие пчелы-мутанты. А тут стильный черный вариант. Надеваю поверх джинсов и футболки. Сидит идеально. Я похожа на шпионку. Гардеробщица тоже довольна.
- Отитом болеешь?
- Нет, - постепенно утрачиваю способность удивляться неожиданным вопросам.
- Значит, без шлема прыгай. Вот тебе очки. Померяй. Плотно сидят? Ну и прекрасно. С богом!
Идти в комбинезоне непривычно. Штанины широкие и сшиты из плотного материала. Приходится шагать, расставляя ноги, как моряк во время качки. Сосредотачиваюсь на попытках придать походке хоть какой-то шарм, как вдруг на меня кто-то налетает. Это Полонский. В руках у него плитка шоколада. Он бормочет извинения и несется дальше, в сторону "манифеста".
Примерно через полчаса из динамиков наконец-то раздается моя фамилия. Бегу на "манифест".
- Снигирева? Так, сядьте здесь, подождите.
Послушно сажусь на диванчик. Пытаюсь пробудить в себе волнение. Скоро буду падать с высоты четырех тысяч метров! Почувствовать ничего не успеваю. В комнату вваливаются Полонский и еще двое. Они окружают ресепшн и нависают над Татьяной. Та невозмутимо распределяет, кому с кем прыгать. Двум инструкторам достаются молоденькие девочки, розовощекие, перманентно хихикающие. Мужики, радостно потирая руки, удаляются с поля боя. Полонский по-прежнему висит у Татьяны над душой и тихо что-то ей втирает. Мне кажется или я слышу слово "сладкая". Наконец Татьяна сдается:
- Ох, Леш, ну и достал же ты меня! Кому еще, как не тебе, я мужиков давать буду? Ты сильный и опытный. Вот тебе все сложные случаи и достаются. Ну ладно. На, держи тебе девочку. Напоследок. На сладкое. - Татьяна на секунду переключается в ехидный режим. - Пойдете в последнем заходе.
Она показывает ему листок с именем и фамилией десерта. Полонский набрасывается на щеки и макушку своей благодетельницы, щедро орошая их поцелуями. Устремляется из комнаты.
- Куда ты, чумной?! Вот она, на диване сидит.
Полонский застывает в дверях, разворачивается, и мне становится слегка не по себе. Он изучает меня с ног до головы и обратно, да так тщательно, что я начинаю сомневаться, насколько была права насчет своего веса, а может, даже и пола. Но нет, все в порядке. Полонский расплывается в улыбке, распахивает руки:
- Моя ты хорошая!
Он обнимает меня за плечи и ведет на подготовку к прыжку.
Надевая на меня систему ремней, которыми я буду пристегнута к нему во время прыжка, Полонский интересуется:
- Как обратно думаешь до Москвы добираться?
- Не знаю пока. Буду к кому-нибудь в машину напрашиваться.
- А куда ехать?
- Далеко. В Бутово.
Полонский понимающе хмыкает и спрашивает:
- Улица какая?
Я немного медлю, но все же решаю выдать часть персональной информации, поскольку, похоже, машина до Москвы уже найдена.
- Адмирала Лазарева.
- А дом?
- Шестьдесят первый.
- Ясно, - кивает Полонский, приступая к затягиванию ремней на моей груди. - Красная семнадцатиэтажка, на первом этаже библиотека.
Я удивленно поднимаю брови.
- Ты так хорошо знаешь Бутово?
- Ну, как тебе сказать, - Полонский не спешит с ответом, повышая градус моего интереса. Он затягивает оставшиеся ремни и только затем выдает:
- Я живу в соседнем доме.
- Да ладно?! - я еще не верю.
- Да, Мариша, это судьба, - Полонский доволен проделанной работой и произведенным эффектом. - Так что поедешь со мной.
Он оборачивается и кричит:
- Серега!
Со стороны "манифеста" появляется уже знакомый мне усатый оператор.
- Где тебя носит? Инструктаж снимать пора.
- Я готов. Ого, какая красавица!
Если бы я умела краснеть, залилась бы румянцем по самые пятки. Вместо этого уголки губ расползаются в разные стороны с явным намерением встретиться на затылке.
Полонский начинает инструктаж. Несложный. Перед прыжком руками взяться за ремни на груди. Поскольку в этот момент я буду уже пристегнута спиной к инструктору, нужно будет на нем повиснуть. Для этого ноги оторвать от пола и отвести их назад, просунув между коленей инструктора, прогнувшись в спине. Забавная поза. Выпав из самолета, по команде открыть руки в стороны, согнув в локтях. Перед открытием парашюта по команде руки снова убрать на грудь, взяться за ремни. Перед приземлением ноги подтянуть к груди, зафиксировать их, сцепив руки в замке под коленями.
- И это все?! - удивляюсь я.
- Почти. Остается еще одно, самое сложное.
- И что же?
- Улыбаться на камеру.
Ах, да! Нас же снимают... Я так увлеклась принятием разных поз, что забыла про Сергея. Посылаю в камеру воздушный поцелуй. Полонский обнимает меня и картинно поднимает большой палец, подмигивая объективу. Мне явно повезло с инструктором. Мало того, что опытный, так еще и симпатичный. Одна улыбка чего стоит.
- В свободном падении улыбайся как можно шире, - инструктирует меня Сергей. - Тогда щеки не будет полоскать на ветру...
Объявляют пятиминутную готовность нашему борту. Идем на стартовую площадку. Сергей нарезает вокруг меня круги, одновременно умудряясь делать и видео, и фото. В роли звезды чувствую себя слегка неловко.
Садимся в самолет. Вместе с нами загружаются еще человек восемь. Все одеты в странные комбинезоны. Между руками и туловищем тканевые перепонки. Такие же между ногами. Похоже на летучую мышь или на белку-летягу. Полонский замечает мое удивление:
- Это "бэтмены". Мы с тобой полетим вниз, а они - вперед. Как птицы. За километр спуска могут три километра вперед пролететь.
Я восхищенно ахаю.
- Тебе повезло оказаться с ними в одном самолете. Это бывает крайне редко.
Знал бы он, как мне сегодня везет весь день. Как будто кто-то там, наверху, вдруг заметил меня, узнав о моем намерении приблизиться к нему. Заметил и решил наградить за попытку вырваться из засосавшей меня депрессии. Я поднимаюсь в небо, окруженная сильными и смелыми мужчинами. И абсолютно уверена, что главный приз еще впереди.
Тем временем Полонский обсуждает с предводителем "бэтменов", как сделать так, чтобы я смогла увидеть "летяг" в полете. Судя по их разговору, это довольно рискованно. Скорость "бэтменов" настолько высока, что если они налетят на нас в воздухе, случится беда. Но Полонский настроен решительно. Они вырабатывают сценарий полета, кто на какой высоте что делает, проговаривают его несколько раз и ударяют по рукам.
В салоне раздается сигнал к высадке. Полонский пристегивает меня к себе, подводит к отрытой двери, командует: "Повисай!" - и вываливается из самолета.
В лицо ударяет воздух. Первые секунды я ничего не соображаю, а затем меня накрывает восторг. Я пытаюсь кричать, но захлебываюсь от ветра. Это действительно кайф - падать свободно, в свистящем, рвущим тебя на части воздушном потоке! Как я могла жить без этого?! Как смогу жить дальше?! Кажется, я подсела с первого прыжка и спрыгнуть с воздушной иглы будет нелегко.
...Откуда-то к нам подлетает Сергей. Руками показывает мне: "Улыбайся". Я изо всех сил пытаюсь растягивать губы, помня его инструкции, но щеки все равно полощет на ветру, как паруса. Пытаясь хоть как-то спасти положение, я подключаю руки, поднимая большие пальцы и посылая воздушные поцелуи.
Мой кайф продолжается всего минуту. Полонский хлопает меня по плечам, это команда. Берусь руками за ремни на груди. Сильный рывок, и я повисаю вниз ногами. Все замедлилось. Теперь можно оглядеться. Над головой - крыло парашюта. За спиной и чуть выше меня висит Полонский. Далеко под ногами аэродром. Вокруг пятна полей, лесов, деревушек. Красиво, хотя я все же чувствую легкое разочарование. Падать было прикольнее. Кстати, куда-то делся Сергей.
- Смотри! - кричит Полонский, указывая рукой чуть пониже и в сторону от нас.
Я поворачиваю туда голову и вижу стайку "бэтменов". Они стремительно несутся вперед по горизонтали, раскинув руки как крылья, без парашютов. Невероятно!
- Увидеть "бэтмена" в полете - это к счастью! - снова кричит Полонский. - Как ты?
- Отлично!
- Покружимся?
- Давай, - я не очень понимаю, на что соглашаюсь, но попробовать надо все.
Полонский тянет вниз стропы слева. Парашют делает резкий вираж. У меня кружится голова и пустеет в желудке. Да это похлеще любой карусели! Делаем вираж вправо. О, боже!
- Мариш, а давай поцелуемся.
Меня разбирает смех. Поцелуи я не оплачивала. Но раз уж решила пробовать все, то чего уж.
- Давай!
- Вставай мне на ноги!
Полонский поднимает свои стопы и напрягает их, делая для меня этакие ступеньки. Я забираюсь на них, оказываясь выше, чем была, поворачиваю голову назад, насколько могу, и встречаюсь губами с губами своего командира. Вот это улет! Мы целуемся еще пару раз, а затем готовимся к посадке.
Группируюсь, как учили. Приземляемся мягко. Полонский, скользя, укладывается на землю, я оказываюсь лежащей сверху. Подбегает Сергей. Фотографирует, снимает. Протягивает мне полевой цветочек. Как мило!..
- А я решила, что вы улетели вслед за "бэтменами".
Сергей смеется:
- Я спустился ниже, чем вы, чтобы раньше приземлиться и снять вашу посадку.
- То есть, как мы снижались и кружили, вы не видели?
- Нет. А чего там интересного?
Я не разубеждаю его. Пытаюсь встать, но меня "штормит". От полета или чего-то другого.
- Ты молодец! - Полонский помогает мне обрести вертикальное положение, а затем наклоняется и шепчет:
- Только не говори никому про поцелуи, а то меня уволят.
...Минут через пятнадцать я прощаюсь с комбинезоном, взамен получая диск с фото и видео, а также сертификат о сделанном прыжке. На сертификате стоит автограф Полонского. Ого, да он десятикратный чемпион мира! Понятно, почему Татьяна награждает его сложными случаями.
- Ну что? Поехали? - Полонский уже успел переодеться и принять душ.
Несемся по трассе. Водитель искоса изучает пассажирку.
- Мариш, а тебе сколько лет?
- Тридцать шесть.
- Не может быть! - он удивленно присвистывает. - Я думал, тебе лет двадцать пять от силы. Хорошо выглядишь. А мне нынче сорок стукнуло. Муж, дети?
- Сыну шесть лет. С мужем разошлись.
- Ясно. Вот и я тоже. Правда, дочке девять. А жена уже снова замуж вышла.
Он морщится, как будто открылась старая рана, но быстро стряхивает с себя хмурое выражение лица:
- Ну так что? К кому в гости пойдем - к тебе или ко мне?
- А с чего ты решил, что я пойду в гости?
- Отлично. Значит, к тебе.
Ну и нахал. Наловчился, видать, целовать девок в полете.
Полонский расшифровывает мое молчание совершенно точно:
- Мариш, ты не думай. Я еще ни с кем в воздухе не целовался. Даже в голову не приходило. А сегодня что-то нашло. У меня сегодня такой день был тяжелый, ты бы знала!.. А тут ты. Прям подарок с небес. Еще и живешь рядом. Знак как будто.
Я понимаю, о чем он. И мне очень хочется сказать ему "да". Даже если завтра пожалею и снова полезу на подоконник.
- Не знаю, у меня бардак, посуда не помыта, - чувствую, что несу чушь, но больше ничего не несется.
Полонский привычно берет управление полетом в свои руки:
- Значит, решено. Идем к тебе. Наводить порядок в твоей жизни.
..В квартире я сразу сбегаю в душ. А когда выхожу, обнаруживаю Полонского на кухне, моющего посуду. На столе открытая бутылка вина, нарезанные персики, дольки шоколада. Я сажусь, беру бокал и наблюдаю. Он уже нашел, где лежит губка и средство для мытья, легко определяет, где стоят тарелки, кружки, лежат столовые приборы... Такое ощущение, что он здесь уже был, что он отсюда.
Я встаю, открываю настежь окно, высовываюсь и ловлю свежий ночной воздух. Сзади подходит Полонский, обнимает:
- Могла ли ты подумать, что судьба сведет тебя с парашютистом?
- Нет, - смеюсь я.
- Конечно. Ты и мечтать о таком не могла, - уверенно произносит Лешка и увлекает меня прочь от открытого окна...