Она умела летать. Пускай, у нее никогда не было крыльев, и она не парила под самыми небесами, но этот ангел умел летать. К сожалению, я не смог увидеть это в самом начале. Она умела летать, я не захотел научиться этому у нее.
Ангелы не могут без крыльев - все это знают. Когда небесное создание теряет два своих крыла, оно превращается в самого обычного человека. Мы не верим в чудеса, мы разучились видеть прекрасное в обыкновенном. Мы не замечаем за каждодневной суетой того, что нас окружают до боли красивые вещи; мы разучились видеть цветные сны, пускай это и звучит слишком высокопарно. Мы потеряли что-то, что позволяло нам просто летать, а не волочиться по серому грунту унылой жизни. Мы разучились желать полетов и потеряли свои крылья. А она умела летать, потому что свои невидимые крылья она берегла, никогда не теряя их. Эта девушка умела мечтать.
Мы впервые встретились одним серым дождливым днем, когда улицы наполняются своим особым настроением. Это настроение, дарующее надежду на то, что потерянное вернется к тебе. Объясню проще. Когда мне было лет восемь, я любил дождь - обычный весенний дождь, от которого листья на каштанах покрываются капельками воды (большая часть ее стекает с листьев, но мелкие капельки остаются, буд-то застревая между жилками листиков; стоя потом под деревом и цепляя эти листья, ты словно бы снова попадаешь под небольшой дождик- только теперь он льется не прямо с неба, а с дерева. Одним словом, почувствуй себя богом, создай свой дождь), от которого жестяные подоконники смешно стучат, от которого воробьи превращаются в маленькие чудные комочки пуха... Но самое прекрасное в весеннем дожде это то, что после него улица дышит настоящим воздухом. Машины едут так, словно они только выбрались из мойки, а земля, асфальт, кажется только что уложенным. Несмотря на то, что улица словно теряет большую часть своих красок, такой она нравится мне куда больше, чем знойным днем. Я люблю это время года и подобную погоду. Она напоминает мне детство. И я словно жду его возвращения всякий раз, когда вижу дождь в огромном городе.
Она забежала с улицы, отряхиваясь на ходу. Холодные большие капли полетели в мою сторону, покрывая меня буквально с ног до головы. Знаете, что это напоминает? Собаку, которую бросили в воду, и которая вылезла оттуда. В смысле, девушка, конечно, меньше всего напомнила мне мокрую псину, но вот брызги точно от нее летели таким образом. Наверное, мое выражение лица выразили целую гамму чувств, поскольку девушка, увидев меня, очень грустно улыбнулась, поежилась и прошептала "извините". Бедняжка вся промокла под проливным дождем (это я, наверное, один такой, который любит дождь в прямом понимании этого слова: вплоть до того, что готов ходить по улице, когда льется вода), она трусилась, и губы ее дрожали. Естественно, я не мог не только злиться на нее за ее брызги, но и не накрыть ее плечи своей ветровкой. Не поймите меня неправильно: я не пытался "подмазаться" к этой, без сомнения, красивой девушке (это тоже интересная мысль: много, конечно, той красоты было в первую секунду!), но как вы поступили бы на моем месте? То-то же!
А еще я усадил ее за свой столик и даже купил ей горячего кофе. Как мне показалось, ситуация того требовала.
Свое терапевтическое действие кофе совершил мгновенно. На моих глазах из мокрого утенка, девушка превратилась сама в себя. Ну что еще нужно для полного счастья в холодный дождливый день!
- Спасибо, - сказала она мне первым делом после того, как пришла в себя, - мне это и в самом деле было нужно.
- Да уж, - сказал я,- это заметно.
Она улыбнулась.
- Мне на самом деле, страшно неудобно, что так вышло. Мало того, что взяла и обрызгала человека, так еще и воспользовалась им- стянула курточку, выпила за его счет кофе... Ой! Я сейчас заплачý!..
Я мигом ее оборвал. Еще чего не хватало! Та еще хохма получилась бы!
- Куда? - спросил я, увидев, как она достает кошелек из сумочки. - Что вы в самом деле делаете? Не стоит об этом...
Она посмотрела на меня и снова улыбнулась, сказав "спасибо".
- Ужасная погода сегодня. С утра, вроде, солнце светило, а после обеда... Б-р-р! Не люблю я дождь.
- Почему?
- А вот за это и не люблю, - она показала на воду, которая ручьями стекала с нее, - люблю солнышко...
- А я вот очень сильно люблю дождь.
- Как можно любить дождь?
- Очень просто, - ответил я ей, - точно так же, как можно любить солнце и ненавидеть снег.
- Вы не любите снег?
- Нет, не люблю. Он приносит мне грусть. Напоминает о том, что я взрослею, а я еще в детстве расхотел взрослеть... У меня день рождения зимой. Это самый грустный мой праздник, потому я его и не люблю.
Девушка задумалась на минуту. Она посмотрела прямо на меня своими голубыми глазами, после чего наклонила голову, подложив под подбородок левую ладонь.
- У меня тоже день рождения зимой... А почему день рождения это грустный праздник?
Теперь я задумался. И в самом деле - почему? Мне всего двадцать, и думать о том, что года уходят совсем еще рано. Юность в самом разгаре. Кроме того, я вовсе не боюсь постареть. Хоть и особого стремления к взрослению у меня нет, как я уже говорил. Дело в другом.
- Я никогда его не праздновал - свой день рождения.
- Почему?
- Долго рассказывать...
- Вы куда-то спешите?
А вот это уже интересно! С каждой минутой мне все больше нравилась эта девушка, появившаяся в прямом смысле слова из дождя. Дело вовсе не во внешности (на самом деле- это либо талант, либо большой дар: выглядеть потрясающе даже после того, как с неба тебя облило водой!). Она вела себя абсолютно естественно - так, словно знала меня много лет. Возможно, со стороны это выглядело назойливостью. Но я так не считал. Скорее, это была непосредственность, желание подружиться (вряд ли она клелась ко мне. После такого душа...), я редко встречал таких людей. И такие люди мне всегда нравились.
- Вовсе нет... Я с удовольствием поделюсь своими воспоминаниями. Если это не задержит вас, ведь это вы можете куда-то спешить.
- А как по-вашему: может ли человек куда-то сильно спешить в такую погоду?
- Я думаю, нет.
- Ну и ...
- ...Мне просто не с кем было отмечать свой день рождения. Мои родители до сих пор работают за границей, приезжают редко, навещают меня раз в несколько месяцев, считая, что я сам смогу о себе позаботиться.
- И правильно считают?
- Наверное, правильно. Я к этому привык. Лет с десяти так живу- один в большой квартире в доме на Намыве...
- Звучит, как стихотворение...
- Грустное какое-то стихотворение получилось. Вообще-то, это во многом хорошо, потому что я привык к самостоятельности. А это в наше время многое значит. Одним словом, поскольку дни рождения я не отмечал, девятое января это почти середина зимы, то снег я не люблю. А вот дождь - это другое дело.
Девушка смотрела, как мне показалось, куда-то в сторону. Я подумал, что она меня элементарно не слушает, и чуть не обиделся, но потом понял, что она просто думает.
- Значит, вы козерог. - сказала она.
- Значит - да. - ответил я.
Девушка с большими голубыми глазами ухмыльнулась.
- Блин! Я тоже козерог. И тоже не люблю зиму. Правда не потому, что там мой день рождения (представьте - через два дня после дня рожденья еще и новый год!..). Просто не люблю холод, вот и все.
- И воду, судя по всему, тоже!
Девушка на этот раз не просто улыбнулась- она почти засмеялась.
- Да уж- как та кошка под душем... Меня зовут Виола!
- Фатум. - ответил я, пожимая ей руку. - Необычное у тебя имя...
Наверное, выражения наших лиц достойны были быть написанными на картине великого живописца. Ну и глупость я ляпнул! Нашелся, понимаешь, обладатель распостраненного имени!!! Мы оба громко засмеялись. Комичность ситуации была просто нереальна.
- Извини,- после этого я просто не мог своей ровеснице, судя по всему, говорить "Вы", - это я к своему имени привык уже, а ты... Так бывает.
- Бывает,- поддержала она меня. И в самом деле- сошлись два несчастья в одном месте.
Пиццерия "Нью-Йорк", возможно, самое идеальное место для таких вот знакомств в нашем городе. Я часто прихожу сюда для того, чтобы посидеть тут за столиком, попить кофе или выкурить сигарету. Прекрасное обслуживание, хорошая кухня за умеренную плату. Студенту большего и не нужно, как мне кажется. Я люблю это место. Помните эмблему "МакДональдса" - Я ♥ М?-
Я ♥ "N.Y"! Вот, что я скажу. Нужно любить свой город и те места, в которых он предлагает тебе побывать. Наш город самый лучший на земле. И я не считал бы себя его жителем, если б не думал так!
Но то, какие этот город дарит встречи! Виола. Красивое и редкое имя. Согласен, что оно встречается куда чаще, чем Фатум, но оно гораздо красивее.
Она соответствовала своему имени. Я мгновенно понял, почему у нее такое имя. Ее глаза. Это глаза цвета фиалок. Пускай, не совсем синего, но при ярком солнечном цвете, они обретали именно такой оттенок- ярко голубого, словно безоблачное небо. Все в этой девушке было необычным. Очень красивая- она совершенно не подходила под каноны современности, предпочитая носить длинную косу за спиной. Не подумайте, что я говорю о старомодности. Совсем наоборот: мне, привыкшему к совершенно идиотским девчачьим прическам (вообще замечательно иногда смотрится- на голове миллиметр волос, и те выкрашены всеми цветами радуги... Может, я не все понимаю в женской красоте), просто приятно было наблюдать за человеком, который заботится о своей красоте. И челка, прикрывающая лоб. Прямо посредине эта челка расходилась надвое... Виолу невозможно описать словами. Ее нужно видеть своими глазами. Она не вписывалась в каноны современности. Ну не могла она быть из этого времени! Либо из недалекого прошлого, либо наоборот- из ближайшего будущего. Она напомнила мне Ингрид Бергман из "Касабланки". Знающий, да услышит и поймет. Для не столь продвинутых, предлагаю вспомнить Лару Крофт (только не Анджелину Джоли из фильма, а рисованную героиню из компьютерной игры), ну, или Аню Курникову, на худой конец. В общем, фигня все это. Виола это Виола, и ни под какое сравнение она не идет.
- Почему Фатум, - спросила она меня, - почему такой фатализм? Кто это так сильно верил в судьбу, что назвал ребенка таким именем?
- Папа с мамой. Фатум значит злой рок, но они не задумывались над этим, называя так меня. Считали, что это просто красивое имя для меня. И оно собой ничего плохого не несет.
- Тебе лучше знать. - сказала Виола. - И что, никогда судьба не шутила над тобой. Все-таки, вы тезки.
- Ты имеешь ввиду, не происходило ли со мной всяких там судьбоносных проишествий, загадочных совпадений и тому подобной мудотени?
- Да.
-Нет, не происходило. Я не страдал от этого. Самый обычный человек, просто имя странное, вот и все. Я не верю в судьбу. Мы сами строим свою жизнь, и говорить о том, что от нас ничего не зависит, я б не стал...
Виола глядела на меня так, словно я говорю абсолютно несусветные вещи. Конечно, ее можно понять- ведь мои слова звучали парадоксально. Всю свою сознательную жизнь я слышал от людей один и тот же вопрос: что это у меня за имя такое странное. С годами я привык к нему и перестал считать необычным. И что самое главное, никогда не считал, что мое имя влияет на меня и мою судьбу. Ведь, назови меня родители Будильником, я должен был бы каждое утро орать не своим голосом, так, что ли? Наше общество привыкло к суевериям и любит их, причем порой это доходит до маразма. Интересно, кто придумал, что вечером нельзя выносить мусор? Как говорил Задорнов, я знаю одну плохую примету: если с вечера не вынести мусор, то утром будет вонять в квартире. Так и моя жизнь. Ее можно было испортить не выкидами судьбы, а постоянным напоминанием об этом. Мне это надоело. Возможно, потому, что я не сталкивался никогда с ее шутками.
- Я считаю по-другому: никогда не знаешь, где тебя ждет удача или разочарование, где ждет приятная встреча или наоборот, - говорила Виола, - в моей жизни много раз было такое, что судьба сама вела в нужное место, определяла мне в друзья замечательных людей. Кажется, минута или даже секунда и мы могли разминуться, а получилось, что мы встретились. Бывало, как я понимаю, и наоборот: я останавливалась в шаге от чего-то такого, что должно было изменить мою жизнь. - она отвела глаза и посмотрела в окошко за моей спиной. - Никогда не знаешь, что ждет тебя в будущем. Я верю в фатум.
Она была права по-своему. Это ее право так считать. И, возможно, мне стоило прислушаться к ее словам. Тем утром я встал с мыслью о том, что хочу непременно погулять по городу, причем я заранее решил не выбирать маршрут. То, что я оказался в этом заведении, было абсолютной случайностью. Я просто шел невдалеке, когда начался дождь, и я решил переждать его в пиццерии. Тем более, как я уже говорил, мне всегда нравилось это место.
Как оказалось в последствии, Виола тоже абсолютно случайно сюда попала. И причем по той же причине - шла мимо, когда ее начало обливать водой. Судьба ли это? Ведь она могла пройти мимо меня, вовсе не отряхиваясь на меня каплями дождя. Тогда бы мы никогда не познакомились. Я до последнего был уверен, что это не более чем совпадение. Виола была иного мнения. Потому она пошла в прорыв. Только чуточку позже.
- Значит, в этом мы с тобой не похожи, - сказал я,- я верю не в фатум, а Фатуму. Такой я человек...
Дождь за окном кончился, и в кои-то веки вышло солнце. Мне захотелось выйти на улицу: я уже представлял себе, насколько хорошо там сейчас дышится. - Ты не хочешь прогуляться, Виола? - спросил я. - По-моему, дождь кончился.
- С удовольствием.
Мы шли по центральной улице города и разговаривали. Можно было бы дословно передать тот разговор, но в этом нет необходимости. Виола оказалась замечательной девушкой, с которой можно общаться о чем угодно. И самое главное, ее совершенно невозможно было предугадать. Я не знал, как ответит на очередной мой вопрос или что сама мне задаст.
- Жизнь вообще странная штука, Фатум, не стоит так пренебрежительно относиться к судьбе. Мне чуть ли не самого рождения вдалбивали то, что я не такая, как все, что я особенная. "Все учат, Виолетта, а ты учи сильнее, больше!"; "Учишься играть на фортепиано, учись играть и на скрипке!"; "Ты встречаешься с этим мальчиком? Не встречайся с ним - он тебе не подходит, ведь ты же особенная, а он самый обычный!" Тьфу! Так несправедливо. Я вовсе не необычная. Я самая обыкновенная, нет во мне ничего такого интересного. Ну с чего все взяли, что меня можно вот так брать и мучить?! Обидно ведь! Нет ничего хуже, чем быть необычной, не такой, как все. Знаешь, иногда хочется выплакаться ночью в подушку...
- Ты плачешь по ночам? - задал я нескромный вопрос.
- Нет, это знак слабости, я себе этого не позволяю. Никто не должен видеть мои слезы, - Виола сделала паузу,- в первую очередь - я сама. Знаешь, мне много лет уже хочется чего-то такого, связанного с моей необычностью.
- Что ты имеешь в виду?
- Не знаю, - ответила она, - если моя необычность существует, то что-то должно произойти такое, что порадует меня - заставит ее любить.
- А что это должно быть.
- Этот вопрос я задаю себе лет с тринадцати...
Южный черноморский город был наполнен жизнью. Казалось, она билась отовсюду. Мы сидели на лавочке в замечательном парке, называемом в нашем городе Каштановым сквером, курили и смотрели на маленьких детей, снующих туда - сюда с громким криком. Прямо у входа в Каштановый сквер стоят две статуи львов. Как мне кажется, ни один ребенок, родившийся или живший в нашем городе, не упустил возможности хотя бы раз залезть на одного из львов. Я не был исключением. Точно так же я в свое время лазил по этим львам, бегал по парку и, естественно, любимым моим местом в городе был огромный магазин игрушек - "Детский мир"... Жаль, теперь времена другие.
...Виола летела над землей, громко выкрикивая радостные пожелания, проклятия, призывы к богу и к мамочке. Не знаю, как называется эта штука, на которую она меня потащила, но впечатления от нее остаются те еще. В общем, это два кресла, зажатых между сваями, похожими на качели. Эти "Качели" делают полные обороты вокруг центральной оси, а кресла тем временем, вращаются тоже по оси, но в противоположную сторону. Одним словом, вертикальная центрифуга. Сидя в этих креслах, ты испытываешь целую гамму ощущений. Ты словно летишь над землей, проносишься со свистом буквально в миллиметре от ее поверхности. Кажется, еще мгновение и ты стукнешься головой об асфальт, вылетишь к чертям собачьим из этого кресла. Ты летишь то вверх ногами, то в горизонтальном положении, а то и вовсе вращаясь, словно звездочка на велосипедном колесе. Описать это сложно, гораздо лучше самому испытать нечто подобное. Те несколько минут, что мы вращались, показались мне, как минимум часом. Ей богу!
А началось все с того, что, проходя мимо этой адской машины, Виола хитро подмигнула мне и спросила:
- Ты когда - нибудь катался на этой катапульте?
От одного только взгляда на нее мне стало не по себе. Все-таки, была же причина у тех людей, что сидели в ней орать, словно их режут!
- Не думаю, что это хорошая идея, Виола...
Но она уже потащила меня туда, сказав:
- Это будет весело...
"Святый господи, - повторял я про-себя, когда меня усаживали в кресло и привязывали цепями, чтоб я не вылетел, - прости мне мои прегрешения, избави от лукавого, дай надежду на спасение..." А-а-а-а-а-а-а!
-М-а-м-о-ч-к-а-а-а-а-а-а, - орала Виола изо всех сил, пролетая над землей.
Наверное, со стороны это выглядело смешно и забавно. Но, клянусь, ничего подобного я в жизни своей не испытывал! Выйдя потом из этой катапульты на грешную землю, я первым делом отдышался. Виола чуть ли не припрыгивала на месте от возбуждения.
- Вот это было круто! Ни фига себе! Давай еще разочек!
- Если я еще раз сяду в это кресло, то двинусь умом, Виола, хватит с меня на сегодня. Давай лучше передохнем, а потом еще погуляем где-то...
Это был день нашего знакомства. Как я понимаю, в течении всей моей жизни не было лучшего дня, чем этот. До чего же скучной и размеренной была моя жизнь до знакомства с этой девушкой. И какой же волшебной она стала в тот день!
Виола. Прекраснейшая из девушек. В тот день я влюбился в нее по уши и готов был поверить в судьбу, раз она подарила мне встречу с ней. Правильно ли это, что я так быстро дал себе понять, что эта девушка и в самом деле необычная, что она нравится мне? Не знаю, возможно, я сильно спешил. А, может, и нет. Ведь если б я знал, что произойдет через несколько дней, то не отпускал бы ее ни на шаг от себя и говорил бы ей слова любви каждую секунду. Потому что я влюбился.
Обычно на то, чтобы прийти к осознанию такого чувства, уходят долгие дни и месяцы, а порой и годы. Некоторые говорят, что не бывает любви с первого взгляда, а я полюбил спустя час после нашего знакомства. Она была до неприличия красива в тот день, она была самой непосредственностью. Все те девчонки, что были у меня, и близко не стояли рядом с ней. Они были зажаты, нудные и хотели непонятно чего. А Виола четко это знала. Она хотела просто жить и наслаждаться жизнью. Она брала от нее по-максимуму все, что только можно. Она говорила себе, что она самая обычная. Возможно, она и была права: она была похожа на простую девушку с соседнего подъезда или на соседку по парте. Но в этом была ее необыкновенная красота. Она не пыталась строить из себя бог весть что. Она была сама собой- я видел ее такой, какой она хотела мне казаться. Будь она хоть чуточку сложнее с виду, в нее труднее было бы влюбиться, ведь тогда она являла бы собой загадку. А никогда не знаешь, что за разгадка таится в конце. За эту улыбку можно было бы умереть, если понадобится. Она улыбалась не потому, что хотела что-то этой улыбкой показать, а потому, что ей было весело, и улыбка сама расплывалась на ее лице. Виола была настоящей. Она и не думала притворяться. За это ее можно было не просто любить- ее можно было боготворить.
Тот день прошел самым лучшим образом. То ли Виола подарила мне праздник, то ли наоборот, это не важно. Я не думал о том, что знаю эту девушку первый день, когда мы с ней катались на той центрифуге, мне было плевать, что мы были не знакомы еще вчера; когда сидели на ступеньках одного здания и говорили о судьбе и ее сюрпризах. Впервые в жизни я почувствовал, что знаю человека так хорошо, словно мы знакомы несколько лет. Вообще, по моему глубокому убеждению, взаимопонимание это первый шаг к длительному общению. Мы не просто понимали друг друга с Виолой- мы были похожи с ней буквально во всем. Начиная от знака зодиака, и заканчивая цветом глаз. Это была полная идентичность во всем. Возможно, мне только хотелось, чтобы так оно было, но, черт возьми, неужели это не замечательно, когда ты находишь себе подобного! Нам нравилась одна и та же музыка. Потому у нас появилась дополнительная тема для разговора. Потом мы пришли к выводу, что оба любим поэзию, причем одних и тех же поэтов. И все такое.
У нас с Виолой совпали пины на мобильных. Причем, и она, и я выбрали абсолютно случайные цифры для кода телефона. После этого я готов был поверить не только в судьбу, но и в самого черта! Мне стало не по себе. Слишком много совпадений. Это уже не могло быть случайностью. Я сказал об этом Виоле.
- Я обратила на это внимание, - ответила она, глядя прямо пред собой (мы, как я уже сказал, сидели на ступеньках большого дома, в котором располагалась гостиница. Над городом давно уже сгустился вечер),- мне немного страшно.
- Почему?
Виола замолчала. Она думала.
- Почему, Виола? - повторил я свой вопрос куда настойчивее.
Она посмотрела теперь прямо на меня.
- Ты уверен, что хочешь выслушать это?
- Но ведь я не знаю, что ты скажешь мне. Хотя, сейчас я готов, кажется, выслушать все, что угодно. Говори, Виола.
- Понимаешь, Фатум, - начала она, - мы с тобой целый день говорили о судьбе. Мы спорили и соглашались друг с другом, сходились на том, что ее придумали люди, но она, вполне вероятно, может существовать. Мы говорили о ней так, буд-то она нас не касается. Мы даже могли шутить по ее поводу. Но вот мы провели с тобой целый день, хоть и едва знакомы. Мне было очень интересно, и я рада, что мы с тобой познакомились. Но меня пугает одно.
- Что?
- Ну ладно, - она громко вздохнула. - Не знаю, имею ли я право говорить об этом первой, но ты мне понравился. Настолько, что я вовсе не задумывалась о том, кто ты на самом деле, мне вовсе не было страшно с тобой, наоборот, мне было весело и интересно, я думаю о том, ты замечательный парень.
- Ну так в чем дело? Давай продолжать наши с тобой отношения.
Она задумалась.
- Не в том дело. Посмотри со стороны на сегодняшний день. Все говорит о том, что мы подходим друг другу. Если честно, такого человека я еще не встречала- я имею в виду настолько похожего на меня. Но пойми меня, я много раз ошибалась в парнях и страдала от этого.
- Ты считаешь, что я могу причинить тебе страдание? - это мне совсем не понравилось. Какой-то гнилой разговор получился.
- Нет. Я считаю, что ЭТО Я могу причинить тебе страдания.
- Почему?
- Мне всегда говорили о том, что я не такая. Я к этому привыкла и вела себя с парнями не так, как они ожидали. Они ждали какой-то стандартности, а я всегда поступала совсем не так, как нужно. Я могу ляпнуть что-то не впопад, от чего парень может обидится. Я устала от этого.
- От чего именно?
- От слишком быстрого развития событий. Парни, не разобравшись во мне, как следует, считают, что я полностью принадлежу им. А это не так. Я хочу любить, но не хочу никому разбивать сердце... Тем более тебе. Ну как мне объяснить? Я боюсь слишком быстрого развития событий.
- А причем тут судьба и то, что мы с тобой о ней говорили?
- То, что эта встреча не была случайной. Тот дождь начался именно в тот момент, когда я была рядом с пиццерией. Я забежала в нее лишь потому, что мне было холодно. Входя в нее, я и не думала о том, что могу там с кем-то познакомиться. Понимаешь, если говорить на чистоту, то мы с тобой можем и дальше встречаться, а можем и никогда больше не увидеться.
- Но у нас есть мобильные телефоны. - возразил я. - Обменяемся номерами и даже если мы потеряемся, то сможем найти друг друга.
- Это все правильно. Но мне нужно время для того, чтобы подумать...
Я все понял. Виола попыталась мне объяснить, но когда она сказала мне о необходимости подумать, я разгадал ход ее мысли. В общем, если коротко, то это можно сформулировать так: она должна была принять решение как себя вести, подумать про козни судьбы и всякое такое. Зная, что у нее есть мой телефон, она будет мысленно возвращаться ко мне, у нее будет возникать желание позвонить мне- тем самым ее решение будет зависеть от меня. А она хотела бы сама принять решение. Чем меньше у нее будет таких вот ниточек со мной, тем точнее она сможет принять решение. Глупо, конечно, но и в этом есть логика. Она хотела независимости и уважения к себе, и я не мог не дать ей этого. В связи с этим у меня возник один вопрос:
- Как мне найти тебя, Виола, когда ты примешь свое решение? Ведь адреса ты тоже своего не дашь...
- Мы увидимся с тобой. Тут- на этом месте. Через три дня. Если я приму решение, то появлюсь на этих ступеньках в это же время. Если же нет...
- А если я не приду? - мне не хотелось задавать этот вопрос, но я не мог не спросить ее об этом.
- ... Я пойму это. Если судьба существует, мы оба примем решение, и ничто не помешает нам встретиться...
Я смотрел на нее, словно в последний раз. Боже! До чего же глупая мысль, ведь все можно сделать гораздо проще... Но что я мог ей тогда сказать? Я просто не мог ее тогда удержать. Любил, потому и не мог удержать.
- Хорошо, - сказал я наконец, - это твой выбор, я не буду тебя держать- иди...
Мне было горько и грустно отпускать ее от себя. Никогда раньше я не испытывал ничего подобного. Так, словно я осознанно что-то терял, зная, что дорогая мне вещь.
- Можно я только задам один вопрос? Ты читала Ричарда Баха и его "Единственную"? Всего одна фраза: Судьба, конечно, есть, но она вовсе не
тащит тебя силком туда, куда ты не хочешь идти. Ты сам делаешь выбор. Судьба зависит только от тебя...
Виола посмотрела на меня.
- Я никогда не читала эту книгу. Извини ... Прощай!
Она ушла, оставив меня одного на ступеньках того здания. Это было слишком сложно для меня- терпеть в себе все это. Меня сначала бросили в огонь, а потом облили холодным дождем. Мог ли я подумать тогда, что отпускаю от себя свою судьбу, что теряю Виолу. Хоть моей вины в этом не было нисколечки. Она сама того захотела. Надеялся ли я на то, что она примет положительное решение? Естественно, я ждал этого всей душой. Я ждал того, что снова увижу ее, что смогу быть с ней... Но непонятная тревога закралась в меня и не хотела отпускать меня. В принципе, тревога-то была понятной- я боялся, что Виола элементарно не придет в назначенное время в нужное место и все мои надежды пойдут прахом. Но я не понимал, почему это должно произойти. Почему Виола должна передумать, ведь не видно было, чтобы она во мне сильно разочаровалась. Ох уж эти мысли по поводу судьбы! Ладно, успокаивал я себя, все будет нормально, она обязательно придет, нечего переживать: ты и не думал терять ее, а она и не думала уходить из твоей жизни навсегда. Все еще будет хорошо. Судьба существует и она связала вас навсегда...
Три дня прошли в диком тумане неведения. Меня посещали такие разные мысли, что уму непостижимо! То мне казалось, что я неправильно расслышал дату и время нашей предполагаемой встречи; то я вдруг вбил себе в голову, что Виола на самом деле ничего особенного во мне не нашла, а вся наша встреча была четко разыгранной игрой, и впереди меня ожидал жестокий обман... Вечером второго дня ожидания я понял, что не могу думать ни о чем другом, кроме Виолы. Мне показалось даже, что я заболел- настолько непонятным было то состояние, которое я ощущал.
Я давно уже жил к тому времени один в большой квартире. Родители редко навещали меня, приезжая в лучшем случае раз в несколько месяцев. И хотя мне не очень нравилось жить одному, ничего поделать я просто не мог. Мама с папой не работали в этой стране. Папа был военным и служил в каких-то там секретных войсках за границей. Насколько я понимаю, это была миротворческая миссия в Ирак. Он уехал туда почти сразу, когда наши солдаты начали отправляться в эту страну. А вообще, большая часть его жизни прошла вне родной страны. Он помнил Афган, Сьерра- Леоне, Чечню и тому подобные страшные места. К тому, что родного отца я видеть не могу, я давно привык. Мама входила в совет директоров крупного завода, и в ее обязанности входило подписание договоров с иностранными инвесторами. Так, как некоторые поставки требуют серьезной проверки на месте, то мама часто отправлялась в командировку в разные части Европы. На ней лежала ответственность по подписанию разных договоров. Вроде бы она была в те дни в Швеции...
Так проходило все мое детство и вся мою юность. Не то чтобы родителям было плевать на меня. Скажем так, они предпочитали обо мне не сильно беспокоится. В десять лет мне наняли няньку. Но через два месяца нянька сбежала от меня. С тех пор я жил один, справляясь абсолютно со всем, что на меня выпадало. Можете не смеяться и не расплываться в скептической улыбке, поскольку это именно так. Самостоятельность - замечательная вещь, если к ней приучиться с детства.
И все мне нравилось в такой моей жизни кроме одного. Я никогда не любил одиночество, и это единственное, к чему я так и не привык. Меня не страшили самые ужасные штуки вроде возможности спалить квартиру, быть ограбленным злобными соседями, избитым пьяными мужиками, приходившими к соседям снизу. Я ничего этого не боялся и не считал, что мне что-то грозит. Но засыпать самому мне не нравилось. Когда я был маленьким, я элементарно боялся темноты. Но, вырабатывая характер, никогда не оставлял свет включенным- считал, что это будет трусостью. Потом страх темноты исчез, но боязнь одиночества осталась. Вернее, это была даже не боязнь. Я не любил спать один. Не обязательно спать с кем-то в одной постели (хотя, с определенного времени, я стал все реже ночевать один в пустой постели), но хотя бы под одной крышей. "Лучше быть одноногим, чем одиноким"...
И вот появилась Виола. Буквально на один день. Если судьба существует, то она сделала мне роскошный подарок в виде общения с этой девушкой. Никогда до того я не встречал подобного собеседника. Я уже говорил, что девчонки мои были слишком глупыми для того, чтобы просто о чем-то с ними говорить. Может, я многого требую от них, но видеть пару себе ни в одной из них я не мог. Я был слишком независимым для них. Встречаясь с девушкой, я ставил то условие, что всегда, в любой момент я могу оставить ее. Многим это не нравилось. А еще я привык часто покупать девушку самыми разными способами. Мол, раз ты так сильно от меня зависишь, то соизволь быть моей- я купил тебя... Кошмар. С Виолой было все по-другому. Я не только не покупал ее красивыми словами или подарками (в первый день знакомства?!!), но и не пытался это сделать. Я не мог ее купить, потому она и понравилась мне сразу. Такой девушке нельзя купить целый мир, поскольку это обидит ее. Но это мир можно ей подарить. Это разные вещи. Впрочем, как фраза из одного фильма, целого мира для Виолы было мало. Она достойна была много большего.
Возможно, в этом месте читатель задаст вопрос: откуда такие мысли по поводу малознакомой девушки, с которой я виделся всего лишь раз?
И я отвечаю. Тот день был на самом деле маленькой жизнью. Мы прожили его вместе. Иногда случается так, что совсем не обязательно знать человека годами для того, чтобы звать его родным и близким. Говорите, что влюбляться так сильно сразу же нельзя? А вы влюблялись когда-то, любили хотя бы раз? А я полюбил. Теперь я понимаю, что это сильное чувство. И оно будет со мной до конца жизни.
Я не выдержал и на следующий день после того, как мы разошлись, снова оказался в "Нью-Йорке". Я и не думал надеяться на то, что она придет сюда. Нет, это было бы слишком просто. Это место напомнило мне о ней. Я представил ее прямо пред собой. Я закрыл глаза на несколько секунд. Так, словно бы, если б я открыл, то увидел бы ее перед собой.
Я открыл глаза, но Виолы предо мной не было. И не могло быть.
Я заказал себе кофе, пачку сигарет и не ушел из пиццерии до тех пор, пока из пачки не исчезла последняя сигарета. Это произошло лишь в самом конце дня. Домой возвращаться мне не хотелось. Я не хотел в очередной раз засыпать один.
Прошло два дня и наступила дата нашей предполагаемой с Виолой встречи. Ночь пред тем я не спал- сон не думал идти, я так и провертелся в холодной постели до самого утра. А за сутки до того мне приснилась Виола. Это был самый обыкновенный сон, но ни один кошмар не смог бы сравняться с ним. Мне приснилось, что я не обнаружил Виолу на тех ступеньках...
День начался не самым лучшим образом. Мало того, что я совсем не спал, так еще и погода совсем не располагала к тому, чтобы куда-то выходить из дому. Это был не дождь, это было обычное пасмурное утро. Но оно намного подлее, чем проливной дождяра, поскольку не знаешь наверняка, будет ли дождь, брать ли тебе с собой зонт. Как всегда случается, дождь застает тебя именно в тот момент, когда зонта при тебе нет. Естественно, когда ты берешь зонт, с неба не упадет ни капли. Целый день прошел в ожидании. Сказать, как я провел его? Я пролежал на кровати, уставившись в одну точку. Эта точка была на потолке где-то возле люстры. Вечер наступал настолько медленно, что я буквально по секундам прожил целый день. Когда ждешь, время всегда тянется медленнее.
События, произошедшие в тот день, наталкивают меня на мысль о том, что все в нашей жизни предопределено. Ведь, не сядь я в ту маршрутку...
А я вполне мог не сесть в нее. Предо мной был выбор- либо оказаться в этой серой "Газели" с восьмеркой на лобовом стекле, обозначающей номер маршрута- либо сесть в другую машину, точно такую же, но отходящую на пять минут раньше. Теперь я спрашиваю себя, почему я решил не спешить? Ведь несколько дней я считал каждую минуту перед тем, как встретиться с Виолой, подгонял время, а тут посчитал, что пять минут ничего не решат абсолютно, я спокойно успевал ко времени свидания. И не думал о том, что в дороге может что-то случиться (самым страшным для меня было тогда просто опоздать, попасть в "пробку" и не приехать вовремя). Откуда у меня было такое спокойствие? Может, я перенервничал перед тем слишком сильно? Впрочем, что теперь об этом думать?
Я сидел на переднем сидении возле водителя. На самом деле, я намного больше люблю сидеть именно так- чтобы видеть дорогу. Мне нравится смотреть на проезжающие мимо автомобили, на то, как движется передо мной белая полоса разделительной линии. Я попросил водителя что-то включить. Он поймал какую-то радиостанцию, где звучала старая музыка. Не скажу, что я сильно люблю такие песни, но слушать можно. В тот момент звучала песня "Девочка моя синеглазая". По-моему, когда она появилась, мне было года три или меньше, но в последние годы ее стали крутить почти не всех попсовых радиостанциях. Эту песню я знал очень хорошо.
Надо ли говорить, о ком я думал в ту минуту, когда звучала песня?! Я вспоминал глаза Виолы. Они были почти синего цвета, очень красивого фиолетового оттенка...
... Он влетел в нас с такой скоростью, что я ничего не понял. Как мне теперь кажется, эта скорость не позволила даже моей улыбке сойти с лица- ведь я все еще вспоминал цвет Виолиных глаз. Это был "Краз", почему-то решивший ни с того, ни с сего тормозить посреди мокрой улицы. Идиот, по такой погоде, вообще не стоит ездить на столь тяжелой машине. Тут идешь по лужам и чуть ли не скользишь, а на десятитонном грузовике... Хотя, причины для такого торможения у него были. Мальчишка выбежал на дорогу прямо под его колеса, не сверни грузовик, он раздавил бы парня, а так он поехал прямо на нас. Мы как раз стояли на остановке, набирая и высаживая людей.
Ужасное зрелище, видимо. Водителя маршрутки буквально разорвало на две половины а меня только зацепило кразовским бампером, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы весь мой левый бок был содран, а левая рука оказалась сломана в пяти местах. Все остальные свои повреждения я получил уже не в маршрутке, а при падении на землю. Меня выбросило из машины, словно пробку от шампанского. Я летел, кувыркаясь и цепляясь за землю. Когда я оказался в неподвижном состоянии, то только мог поднять голову и посмотреть на то, в чем еще несколько минут назад, я добирался к девушке на свидание. Машину поделило ровно пополам. Разрыв пришелся как раз на место прохода межу рядами. Какой-то парень погиб во сне, прижавшись головой к стеклу. Могло показаться, что он просто не просыпался- оставаясь в состоянии сна. Как я понял, на месте той аварии не погиб я один.
Перед тем, как отключиться, я успел подумать кое о чем. Я подумал о том, что "Виола" в переводе с итальянского- фиолетовый. Глаза Виолетты не были ни синими, ни фиолетовыми. Они были просто голубыми. Почему я видел и представлял их совсем не такими, какими они были?..
Наверное, прошло много времени, прежде чем открыл глаза. Я ничего не чувствовал, пока был в бессознательном положении. Потом, не приходя в это самое сознание, я попал в кому. На то были причины, раз в коме я пребывал два с половиной месяца.
Я плохо помню сам момент, когда я открыл глаза, но знаю, что это было глубокой ночью. Я совсем ничего не видел в той темноте, в которой очутился. Я лежал на кровати, в мягкой постели, укрытый теплым одеялом. Мог ли это быть мой дом, спрашивал я себя. И тут же отвечал в уме, что вряд ли. Я догадался об этом по запаху, витавшему надо мной. Нигде, кроме больницы такого запаха быть просто не могло. Это был запах эфира- тот запах, который я возненавидел еще в раннем детстве. Больницы всегда навевали мне тоску. За это я их ненавидел.
Я попытался позвать кого-то, но голосовые связки мои словно онемели, я утратил полную способность к разговору. Голова моя судорожно пыталась что-то сообразить. Воспоминания упорно не хотели складываться в единое целое. Перед глазами, помимо темноты, я видел развороченное маршрутное такси, из которого вываливались люди. Я точно вспомнил, что ехал куда-то... Куда-то. Я ехал к Виоле. Хоть это-то я вспомнил!
Виола. Я закрыл глаза и чуть не заплакал. Я ехал на свидание, которое все должно было решить, но так и не увидел ее. Боже! Почему такая несправедливость? За что? Вот тебе и фатум... Не помню, чтобы я испытывал больший удар в своей жизни. Самая прекраснейшая из девушек, она одна была нужна мне. Я встретил ее именно в тот момент, когда все, по-видимому все было позади. "Что ж, наверное, это правильно, - думал я, - кто его знает, смогу ли я теперь ходить, - это был хороший подарок от судьбы". Это был красивый самообман...
Я снова попытался позвать. На этот раз успешнее- голос, хоть и очень хриплый, начал возвращаться ко мне. Не скажу, правда, что это были членораздельные звуки, но хоть что-то я мог издавать.
Сколько я ни звал, так никого и не дождался. Видимо, я был совершенно один. Голову я повернуть не мог, поскольку шея очень сильно затекла. Боковым зрением я обнаружил, что откуда-то справа исходит слабый свет. Наверное, это было окно. Посмотреть я туда не мог.
Постепенно голова стала наполняться тяжестью, глаза сами собой закрылись. И я уснул. Впервые за какое-то время (когда я очнулся, то не имел понятия не только о том, какой сегодня день, но и с трудом догадывался какой сегодня год!) мне приснился сон. Это была, естественно, Виола. Я увидел ее, стоящей на тех ступеньках в ожидании меня. Из ее глаз лились слезы. Во сне я тоже заплакал. Я понял, что больше не увижу ее.
На следующий день, когда проснулся, ярко светило солнце и больничная палата заливалась теплом и светом. Я мог разглядеть разные любопытные штуки. Оказалось, что это комфортабельная палата со всеми необходимыми удобствами: холодильник, телевизор (интересно, кто смотрел его, пока я был без сознания?), всякая медицинская аппаратура, похожая на ту, что часто показывают в американских фильмах. Интересно, все же, сколько я так провалялся?
И тут я обнаружил самое главное, что хотел обнаружить: отрывной календарь на стене. 21 июня. Что ж, прошло не мало времени - в аварию я попал в самом начале мая. По крайней мере, я жив. А все остальное не важно- сам узнаю. Кто-то должен был мне об этом рассказать...
Впрочем, я обо всем узнал буквально через несколько минут. Как оказалось, я проснулся именно в тот момент, когда нянечка (сестричка, сиделка- не важно, в общем) вышла из палаты. А придя в нее, увидела, что я открыл глаза. Она наклонилась ко мне и сказала:
- С возвращением, Фатум, как ты себя чувствуешь? Говорить еще не разучился?
Я очень легко повернул голову, показывая, что не разучился, но говорить ничего не стал.
- Отдыхай, Фатум, приходи в себя, все уже хорошо. Потом придет доктор, он все тебе расскажет. Попробуй уснуть.
Но я не засыпал. Сестричка включила телевизор, и стала его смотреть. Мне же никакого дела до того, что было в экране, не было. Я слишком плохо еще соображал. Так что не подумайте, что я вот так сразу, после комы пришел в себя, начал чувствовать себя суперменом и чуть ли не танцевал по палате. Это только в идиотских индийских фильмах такое бывает. Моя же жизнь, как следует понимать, была далека от счастливой сказки.
Прошло несколько дней, прежде чем я начал чувствовать себя настолько нормально, чтобы услышать свою собственную историю. Вот, как это было на самом деле.
... Через несколько минут после того, как меня выбросило из горящей маршрутки, я потерял сознание. Скорая помощь, приехавшая почти мгновенно, отвезла меня в центральную городскую больницу. Как оказалось, больше никого из того такси везти не пришлось- все погибли. Первое, что у меня определили, был тотальный отек мозга и многочисленные повреждения внутренних органов. На этом фоне открытые переломы рук кажутся легкой царапиной. Состояние мое было стабильно тяжелым и была необходима срочная операция. Но, поскольку в нашем городе таких операций просто не делали, меня очень быстро, на вертолете, отправили в Киев в центральный невропатологический центр, где меня и прооперировали спустя всего три с половиной часа после аварии. После этого начался коматозный период, вызванный изменениями в коре головного мозга и слишком долгим периодом, в течении которого мозг оставался без кислорода (приток крови к моему серому веществу, был нарушен). Я не уверен наверняка, что это было на самом деле- врач, рассказывавший мне все это, мог и приврать- говорили, что я пережил клиническую смерть. От одной только мысли об этом, меня теперь передергивает. Не думаю, что кто-то согласился бы услышать подобное в свой адрес!
Родителям моим сообщили за границу, что я попал в аварию и они следующим днем были в Киеве. Через две недели после того, как стало понятно, что коматозное состояние- всего лишь временное явление, родителям позволили отправиться назад. Если честно, я не думаю, что в любой другой семье произошло бы то же самое. Слишком уж заняты были они своей работой даже для того, чтобы быть со мной в такое время. Обидно. Мне не хотелось бы иметь таких родителей. Хотя, к подобному я уже привык. Я снова остался один. Меня никто не навещал все это время. Что ж, бывает и такое. К одиночеству меня давно приучили.
Что происходило за то время, что я был без сознания, я не знал и просил не говорить мне. Я сам ко всему должен был прийти.
- Какая степень сложности моей травмы головы? - спросил я у доктора через несколько дней после того, как пришел в себя.
- Степень сложности мы давно определили, - отвечал мне он, - ничего серьезного тебе теперь не угрожает. Я думаю, что ты идешь на поправку.
- То есть я выздоравливаю?
- То, что ты пришел в себя уже говорит о том, что ты выздоравливаешь. Твой организм очень крепкий, будь ты старше, ты мог бы не выкарабкаться из этой ситуации, а так я могу уже говорить, что начинается реабилитационный период.
- Что мне нужно делать для того, чтобы восстановиться?
Он подумал.
-По большому счету, пока что ничего. Лежи, отдыхай, смотри телевизор, читай книги, когда придет время выписывать тебя, мы сделаем это.
- А когда это произойдет, доктор?- спросил я.
- Пока что об этом речь не идет. - сказал он, еще раз подумав. После чего вышел, закрыв за собой дверь. Я остался в палате один.
Так я узнал, что жизни моей ничего не угрожает, и я иду на поправку. Если честно, я и сам это чувствовал уже какое-то время. Гипсов на мне не было, говорил я прекрасно, аппетит тоже никуда не пропал. Самое главное, кислородное голодание никак не повлияло на мою мозговую деятельность. А то остался бы я идиотом на всю свою оставшуюся жизнь! В общем, как для бывшего коматозника, я пребывал в отличном состоянии души и тела.
Конечно, многое меня беспокоило. И первой в этом списке, естественно, была Виола. Я так сильно боялся того, что она не придет на ту встречу, переживал из-за того, что она обманет меня, а вышло так, что это я ее обманул, и не явился к ней. Какая разница, что со мной произошло, ведь она не знала про аварию и подумала, что мне до нее нет никакого дела. Я подумал бы на ее месте точно так же. Винить ее не было смысла ни в чем. Сам виноват- нужно было брать номер ее телефона.
Меня волновала учеба. Конечно, в универе поймут, выгонять меня не станут, но и пропускать столько мне не хотелось. Теперь придется, думал я, переносить все на зимнюю сессию. Просто замечательно!
Мне не нравилось то, что я один в большом городе, который был совсем не похож на то место, где я жил. Мама с папой очень давно купили себе квартиру в Киеве, а ту, в которой жил я, оставили и записали на меня. Только вот в своей киевской квартире они почти не появлялись. По крайней мере, какое-то время мне будет где жить. Не до самой же старости мне торчать в этом центре! Это как золотая клетка: роскошная палата, за которую вместе с лечением родители хорошо заплатили, но как же мне не хотелось в ней быть! Ни один человек в мире не мог представить себе этого томления.
Дни проходили за днями и я все сильнее чувствовал, что мне стает лучше. Уже через две недели я впервые смог побывать на свежем воздухе. Эта прогулка многое для меня значила, поскольку в последний раз я был на улице еще весной! Во время этих прогулок я старался ни с кем не говорить, полностью погружаясь в свои мысли. Мне приходило на ум лишь одно- то, что я потерял Виолу, хотя мог провести с ней остаток своей жизни. Я смотрел на цветущие деревья и думал про нее, про то, что она тоже любила лето:
- Я не люблю зиму. Лето нравится мне гораздо больше. Летом ты чувствуешь ту свободу, которой нету ни весной, ни зимой. Это свобода красоты. Возрождающаяся природа, это, конечно, тоже красиво, но мне приятнее наблюдать за тем, как она уже в полном разгаре, эта природа. Весной даже птицы не поют на рассвете так, как они делают это летом. Кроме того, речка, море, горячий песок- все это возможно только летом. И босиком тоже можно ходить исключительно летом. А весной все только начинается. Ты просто в ожидании тепла. Я не люблю ждать. Я люблю наслаждаться тем, чего так долго ждала... Лето. А зима это препаскуднейшая вещь. Я прекрасно тебя понимаю в том, что ты ее терпеть не можешь. Это знак смерти, нет ничего хуже, чем смерть. Это ужасно, когда впереди один лишь холод. Многим нравится снег. Тебе вот нравится дождь. А я люблю солнце и тепло. Летнее солнце и летнее тепло. Почему они так нравятся мне, я объяснить просто не могу.
Пришла ее пора, но ее не было рядом со мной. День за днем мне становилось все грустнее, потому, что Виола вытесняла из моей головы любую другую мыль не о себе.
А потом однажды пошел дождь, и мне просто не чем было заняться. По телевизору не было абсолютно ничего, за окном падали холодные большие капли, громко отбиваясь от жестяного подоконника. Когда-то мне нравился этот звук, теперь же он навевал на меня тоску.
От нечего делать я поднялся этажом выше по больнице и зашел в больничную библиотеку. Меня спросили о том, что я хочу почитать. Что читать, я не знал, а потому сказал женщине, которая заведовала этим местом:
- Мне немного грустно.
- Ты хочешь развеселиться? - спросила она.
- Нет, просто хочу что-то под свое настроение.
Книгу, которую она мне дала, занес сюда, видимо, сам бог, по крайней мере, видеть в больнице книгу китайского философа... Книга, которую я держал в руках, называлась "Дао де Дзин" и написал ее какой-то Ле-Цзы. В общем, для меня, что название книги, что имя автора... Не все ли равно! Не скажу, что я так уж сильно увлекся этой книгой, скорее, я читал ее от того, что просто нечего больше было читать. И скучал я над этой книгой до одного определенного места. До того, где автор говорит: "Ваша жизнь вам не принадлежит: это гармония жизненных сил, дарованная вам на время Небом и Землей. Ваша природа и судьба вам не принадлежат: это Путь, предначертанный вам Небом и Землей".
Я несколько раз прочел эти строки. Глава, из которой они взяты, называется "Небесная доля". Связав все это воедино, я понял, о чем они. Это та мысль, о которой говорила мне Виола:
- Единственное, во что я по-настоящему верю, -говорила она, - это судьба. Я верю в то, что все в ней предначертано от начала до конца. Только небо сможет вмешаться в мою судьбу. Небо подарило мне мою жизнь, оно управляет мной. Зачем сопротивляться ему? Я просто хочу пройти свой путь. Это фатализм, и от того, буду ли я сопротивляться небу, или нет, ничего не зависит. Судьбу переписать невозможно. Она одна.
Я стал читать дальше. И среди всего прочего, я нашел слова об истине. После того, как я прочел эти слова, я понял для чего я живу и что я буду делать дальше: "И все же я понял, где истина. Эти "радость" и "знание" - не те радость и знание, о которых говорили древние. Радоваться без повода и знать без умысла - вот подлинная радость и подлинное знание. И тогда не будет ничего, что бы тебя не радовало, чего бы ты не знал, чего бы не свершил. К чему отбрасывать "Песни" и "Предания", ритуалы и музыку? Зачем искать что-то им на замену?". Я понял, что самое главное для меня- найти Виолу. Если судьба подарила мне ее однажды, она подарит мне ее снова, а нет- так я сам найду Виолу, потому что именно она- Виола- и есть моя судьба. Ни одна девушка в мире не достойна того, чтобы я променял ее на Виолу.
Мое существование обрело смысл в тот момент, когда я прочел строки об истине. Я поклялся себе, что обязательно выздоровею и найду Виолу. Чего бы мне это не стоило.
Выздоровление шло очень быстро. Во много раз быстрее, чем я себе представлял. Вначале мне вообще казалось, что остаток лета так и пройдет на больничной койке, но две недели спустя после того, как я вышел из комы, я совершал пешие прогулки, а еще через неделю я начал потихоньку приступать к легким пробежкам по больничному парку. Иначе, думал я, мне никогда не выйти из этого места. Доктор, каждый день делавший мне анализы, вначале не одобрял моего рвения, но потом, осмотрев меня, дал добро. Когда-то давно я серьезно занимался футболом, но в семнадцать лет я серьезно повредил ногу, разорвав крестовидные связки. Это самая страшная травма в футболе, после которой возвращаются, как правило, только спустя несколько месяцев. Я же на поле уже не возвращался, забросив игру. Теперь пришло время восстанавливать силы. Слава богу, это не отнимало много энергии.
Проведя в больнице столь долгое время, я начал по-другому смотреть на некоторые вещи. Китайская философия увлекла меня настолько, что не только прочел Ле-Цзы, но и все, что было в библиотеке. Потом пришел черед других умных книг. Меня стали увлекать романы и рассказы и судьбе. Вначале как-то подсознательно, а потом вполне осознано, отдавая себе отчет, я искал на каждой страничке хоть что-то о человеческих судьбах, об играх случая и всяком таком. Найдя мало что полезного для себя в библиотеке, я решил начать поиски в другом месте.
На весь реабилитационный центр оказалось великое множество вполне даже бесхозных компьютеров, которыми можно было свободно пользоваться. В числе прочих достоинств, они обладали самым полезным своим качеством- выходом в интернет. Это было именно то, что мне нужно.
До аварии я очень часто пользовался интернетом, но делал это исключительно для развлечения- сидел в чате и перебрасывался ничего не значащими фразами с разными ребятами, которым, как и мне, просто нечего было делать. Я, знал, конечно, что всемирная сеть- это уникальный источник самых разнообразных знаний, но вряд ли подозревал, что эти знания могут мне пригодиться.
Какое-то время я не совсем хорошо понимал, что ищу в интернете и для чего это делаю. В смысле, я не знал, как какие-то знания могут мне помочь отыскать Виолу. Я просто читал то, что мне казалось интересным. Первую книгу в интернете я прочел за несколько часов. Это был "Алхимик" Коэльо. И вот что мне запомнилось больше всего: "А что это за величайшая на свете ложь?
Звучит она так: в какой-то миг нашего бытия мы теряем контроль над своей жизнью, и ею начинает управлять судьба. Ничего более лживого нет". Как же сильно это контрастировало с тем, что я перед тем прочел в книге китайского философа. Это были мысли из той моей прошлой жизни, когда я не верил в существовании судьбы. Раньше я мог согласиться с Коэльо в том, в чем он пытался убедить читателя, но теперь все было по-другому.
Я не мог так быстро прийти к тому, что полностью перешел на сторону фатализма, но отрицать теперь его я просто не мог. У меня было такое ощущение, что судьба только начинает со мной какую-то игру. Правил этой игры я не знал, но принял бы лишь одно из них, если они есть: не сопротивляться, ибо будет хуже. Как оказалось, я был прав с самого начала. В тот миг, когда я впервые включал доверенный мне компьютер (дело, как я уже пояснил, происходило уже не в невропаталогии, а в реабилитационном центре, куда меня перевели после положительных анализов), судьба уже играла со мной в игру.
Я дочитывал Коэльо и собирался в тот день больше ничего не читать, поскольку глаза мои довольно сильно уже устали. Внезапно, как это часто случается, компьютер "завис" и, потому, задержал меня. Пока я выключал и включал его, то совсем не обратил внимания на то, сколько времени у меня это заняло. В итоге, когда я посмотрел на часы, то обнаружил, что опоздал к обеду. Потому мне пришлось отказаться от того, чтобы есть со своей сменой, и дожидаться следующую- минут сорок. Таковы были правила в этом пансионате, называемом центром реабилитации.
У меня был выбор: либо посидеть еще какое-то время в сети, либо выйти прогуляться по замечательному парку. Я с удовольствием выбрал второе, компьютер мне на сегодня уже осточертел.
Я шел по парку и почти ни о чем не думал. Собственно, для того такие места и созданы- для расслабления и успокоения, чтобы ничто не тревожило мыли. Необычайная тишина царила в этом месте, ничто ее не нарушало, ни один крик, кроме криков птиц. Тропки уводили все дальше в густоту деревьев, там, где царит вечный полумрак, вызываемый тенью от деревьев. Казалось, что солнце в такие места просто не попадает. В какой-то мере, так оно и было.
Белый футбольный мяч неожиданно для меня выскочил откуда-то из-за деревьев и остановился прямо у моих ног. Видимо, кто-то играл в футбол и случайно выбил мяч за пределы поляны. Но это слабо вязалось с моими представлениями об этом месте. Поскольку, во-первых, я не слышал голосов поблизости (поверьте мне, когда кто-то, если их больше одного человека, гоняет мяч, то не закрывают рот ни на минуту, постоянно что-то выкрикивая), а во-вторых, я решительно не мог себе представить откуда этот мяч мог вылететь, ведь поблизости не было ни одного подходящего места для игры. Не в кустах же, в самом деле, кто-то спрятался!
Я взял мяч в руки и стал ждать, что за ним кто-то явится. Но моим ожиданиям не суждено было сбыться, поскольку минут пять я так простоял на одном месте, никого не дождавшись.
Наконец мое терпение лопнуло, и я решил сам отправиться на поиски владельца мяча. Раз он вылетел со стороны кустов, значит там за ними что-то должно быть. Так оно и оказалось. Это была замечательная поляна, скрытая со всех сторон от людских глаз деревьями и кустами. Каждый день я проходил мимо этого места, но и не подозревал о его существовании. Для игры в футбол это было просто идеальное место, так как четыре дерева, посаженые по углам поляны, образовывали естественную рамку ворот. О таком месте я мечтал когда-то, когда мне было лет двенадцать.
К моему изумлению, на поляне вовсе не было ни футбольной команды, ни стоптанного поля. Вместо этого на траве сидела девушка лет семнадцати и читала книгу. У девушки были смешные кучерявые волосы. Почему смешные? Да потому, что они из всех сил не слушались свою хозяйку, сколько б она их не укладывала, это я знал наверняка. Волосы были песочного цвета, а глаза выдавали в ней натуральную блондинку. Имя Виола, наверное, больше подошло бы ей, чем объекту моего будущего поиска. У этой незнакомой девушки они тоже были голубыми, но глубина их, насыщенность были куда сильнее, чем у Виолы. Она решительно кого-то мне напоминала, но только спустя какое-то время после знакомства с ней, я понял, кого именно. Может, вы смотрели когда-то один замечательный фильм с Мег Раян и Николасом Кейджем - он назывался "Город ангелов". Именно главную героиню мне и напомнила эта девушка - голубоглазая блондинка с круглым приятным лицом и короткими кучерявыми волосами песочного цвета. Со временем я понял, что сходство между ними просто поразительное. Так, будто-то это она играла в том фильме...
Я смотрел на нее несколько минут и думал о том, может ли принадлежать ей футбольный мяч. С одной стороны, с чего бы- ведь она прекрасно гармонирует с книгой, не похоже, что она когда-то бегала с мячиком; а с другой- там больше никого не было, кроме нее и гонять-то некому было. Странно, одним словом. Что-то тут явно не то.
- Простите, - сказал я не уверенно, - может, это ваш мяч... Он вылетел отсюда.
Она подняла на меня голову, смотрела несколько секунд, слабо въезжая в то, что я говорю, а потом улыбнулась.
- Ой! А как он там оказался? Вроде и не выбрасывала его так далеко, думала, что он покатился куда-то к кустам...Спасибо.
- Да не за что, в общем. А что вы читаете?- поинтерисовался я, подойдя чуточку ближе.
Она показала мне обложку книги. Айзек Азимов, рассказы.
- Хорошая книга?- спросил я.
- Замечательная. Фантастика, про роботов,- сказала она все так же улыбаясь,-это мой любимый писатель... Один из любимых.
- А кто еще нравится?
- Разные, вообще-то, - она призадумалась на мгновение, - из фантастики: Бредбери, Азимов, Стругацкие, из другого- Ремарк, конечно же, (прочитала его всего!), Диккенс... А самый любимый...
Я думал, она сейчас скажет: Леон Фейхтвангер. Только его не хватало в эту компанию.
- ... Пауло Коэльо. Жалко, у нас не часто выпускают его книги. А так, я уже все перечитала.
- И много у нас его книг?
- А почему вы спрашиваете? Хотите почитать?
- Вообще-то, да. - сказал я.- Я буквально только что прочел "Алхимика" в интернете.
- И как?
- Здорово. Хотелось бы еще что-то прочесть.
-Хорошо, - сказала она, - сейчас подумаю. Так, - она начала загибать пальцы и смотреть куда-то в небо. - "Алхимик", "Пятая гора", "Книга воина света", "Дьявол и сеньорита Прим", "Вероника решает умереть", "На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала", "Одинадцать минут", "Заир". Итого восемь. Плюс еще можно найти некоторые непереведенные вещи - "Валькирии", например...
Девушка, судя по всему, хорошо разбиралась в литературе, особенно в Коэльо. По крайней мере, она знала названия книг, а в том, что она все их прочла, я, почему-то, не сомневался.
Она смотрела на меня и улыбалась. Мне показалось, что она улыбается всегда, что улыбка никогда не сходила с ее лица. По большому счету, так оно и было: спустя какое-то время, через несколько недель, я уже в этом не сомневался. Конечно, иногда она грустила и становилась похожа на маленькую тучку, но это происходило не часто. Просто, такой у нее был характер - ей нравилось жить с улыбкой на лице.
- А как вас зовут? - спросила она.
- Меня зовут Фатум.
- Какое интересное имя, - сказала она, - никогда такого раньше не слышала. Это какое-то восточное имя?
- Нет, оно обозначает, что я просто нахожусь во власти судьбы. Фатум в переводе с латыни...
- ...Значит "Злой рок"... Никогда такого не слышала, - повторила она. - а меня зовут Александра. Саша. Но мне не нравится это имя.
- Почему?
- Оно самое обычное, в нем нет ничего таинственного, загадочного, как в вашем имени.
Где-то я уже это слышал. Еще один человек, который говорит об обычности и необычности. Помнится, Виола все хотела быть такой, как все...
- По-моему, - ответил я ей, - твое имя не так уж и часто встречается. Оно довольно редкое...
- Мы перешли на ты?
- Это плохо? - я поднял вверх брови в вопросительном выражении.
- По-моему, это замечательно.
Итак, ее зовут Саша. Она попала сюда после того, как в марте прошлого угодила в похожую с моей, аварию. Причем похожесть была просто поразительной. Под Киевом разбилась маршрутка, столкнувшаяся с "Уралом". Я слышал о той истории, когда несколько людей были изувечены настолько, что их нельзя было узнать. Были поданы иски, но ни один из них, по-моему, не был удовлетворен. Саше повезло, что она осталась не просто жива, а и почти полностью выздоровела. Особых повреждений у нее не было, просто шок, из которого ее выводили в этом месте. С большим, к слову, успехом, чем меня.