- Не получилось, жалко! Вот только бледная тень на фоне кирпичной стены, - Миша протянул мне фотографию. Бледная тень - это я. Там действительно было изображено нечто непонятное, в мистическом ореоле и только кирпичная стена университета выглядела натурально. Как случилось, что стена вышла, а я превратилась в это?
- Да не нужна мне она! - отвергла я глянцевый квадратик бумаги.
- Возьми! - настаивал он. - Она - это ты.
- Я! Ты что издеваешься, не возьму!
- Как хочешь, - вздохнув, проговорил Мишка и одeрнул руку
Мне показалось, что он хотел прикоснуться к моей ладони. Я подняла глаза и увидела его смущeнныe пунцовые щeки.
Прервав разговор, зазвенел звонок. Надо было идти на лекцию: "Немецкая философская идея в литературе 17-19 веков". "Боже, это опять будут подгонять Канта под Гeте. Зачем...".
Миша всем видом показывал, что пора. Он судорожным движением раскрыл свою сумку, сшитую из серой плащeвки и бросил фотку в еe бездонную черноту.
- Идeм, а то на перекличку опоздаем. Эта, Светлана Георгиевна, злопамятная старая дева, всe на зачeте припомнит, - нерешительно наставал он.
"Хорошенькое дело - у меня и так два хвоста. Очень надо от дуры неприятности получать".
- Идeм, идeм, - проговорила я, и мы почти побежали.
У нас на факультете грустновато - настоящее бабье царство. Мальчишек раз два и обчeлся. Почему на филологический одни девки поступают? Да ясно почему, мужики деньги хотят зарабатывать, а училкой или в редакции последним корректором, что заработаешь - гроши. А пахать сколько надо.... Нет, не мужское это дело за письменным столом днями горбатиться. Когда заходишь в аудиторию, противно становится от обилия девичьих лиц и запаха духов. И как в такой обстановке парни выживают? В моде по тем временам было мини, так чтобы повыше колена сантиметров на десять. Народ утверждал - мини это такая длина, что если наклониться, трусики видны только чуть-чуть, можно сказать - совсем не видны, а только край. Вот сидит рядом с голыми коленками несчастный и всe, какие там лекции - экзамены, зачем ему это, когда рядом, то, что вводит в искушение. Вводит, а не даeтся, потому что за стенами девичьего царства живут настоящие мужики.
Мы влетели в аудиторию как раз в ту секунду, когда прозвучало:
"Червилина Галина!". Я выкрикнула: " Здесь!", словно это была перекличка на разводе у военных. Я это в части, где брат служил, слышала. Такое чeткое: "Здесь!" будто по-другому и сказать нельзя. При этом он выпятил грудь и сделал шаг вперeд. Вот, мажьте меня на хлеб и кушайте с маслом. С тех пор я на перекличках всегда кричала: "Здесь!", и преподы почему-то смотрели на меня, несколько смущаясь моему предложению скушать меня, не отходя от кафедры, и умиротворeнно произносили: "Садитесь".
На сей раз - не вышло...
- Опаздываете, молодые люди! - выговорила Светлана Георгиевна, обведя меня и Мишку злым завистливым взглядом.
- А ваша фамилия? - обратилась она к Мише.
- Сафонов.
- Садитесь Сафонов, и Вы гм..., Галина, садитесь, только не рядышком. После лекции миловаться будете.
"Ну, ты и гадина!" - подумала я про себя тогда и пошла на галeрку. Зачeт трещал по швам, ни за что не сдам. Плакала моя стипендия горькими слезами, а тут ещe этот...
Пока я присаживалась, наблюдая оживление и слушая шeпот, напоминающий осуждающий гул пчeл при приближении бортника, список кончился и...
"Гeте утверждал, что борьба добра и зла есть безусловная составляющая прогресса...". Боже..., что она говорит, "и в этой борьбе побеждает человек, так как он и есть носитель добра..." А вот и нет. "Человек слаб,..." - говорил Гeте. Сама читала.
- Милочка, почему Вы не записываете? - обратилась мымра ко мне. "Заметила .... Теперь точно зачeт не сдам". Я достаю тетрадь и делаю вид что пишу. По аудитории прошeл шепоток и добрался до меня маленьким в клеточку листиком: "После пары у памятника!". "Вот тебе у памятника! Мне домой надо...". Я повернула голову и послала в ответ кукиш. Мишка покраснел, опустил голову в тетрадь, да там и остался.
После лекции я, не останавливаясь, прошла мимо пушкинских бакенбард и побыстрее поспешила к автобусной остановке. 32-й резко затормозил, словно споткнулся и с треском развернул гармошку дверей. Хорошо ещe рано - не час пик, в автобусе людей немного. Влетаю вовнутрь, на ходу показывая проездной. Дверь со скрежетом закрывается.
- Следующая остановка - Вокзал, - бесстрастно объявил водитель, и я поехала. За стеклом мелькнуло лицо Мишки. "Так тебе и надо...".
"Он думал, что меня пленят
Его глаза,
В них серый сумрак...
Ну, дальше думай! Нет, не выходит, вдохновение пропало...".
- Партизанский проспект, - провозгласил голос водителя. Пора выходить. Вот я и дома.
Выгружаю из сумки барахло. Ба, фотография! И как она мне в сумку попала? На обороте стихи:
"Ты, в этой пелене тумана
Сокрыта богом от меня,
И в вечность канули слова,
Отвергнешь, я растаю рядом
И в призрак превращусь навек
Преследуя тебя повсюду,
Мой самый милый человек
Я без тебя не существую..."
"Дурак! Нет, настоящий дурак и пишет плохо..."
Я перевернула фотографию. Расплывшееся изображение улыбнулось, распавшись на два силуэта.
"Дурачок!" - рука прикоснулась к холодному глянцу. Почему же мне так хорошо?...