Соболев Павел Юрьевич. Как заставить облей думать?: 3.2. Понятия и понятийное мышление

3.2. Понятия и понятийное мышление как способ познания действительности

А. Р. Лурия метко заметил, что в долгое время психологи считали, будто слово - это просто знак, замещающий вещь, что основная функция слова заключается в обозначении вещи, но что такое "вещь"? Что именно замещает слово? Какую часть вещи? Каковы её существенные признаки, чтобы вещь определялась именно как "та самая вещь"? [19]. И действительно, что именно должно обозначать слово, какие именно признаки вещи должно оно в себе содержать, чтобы человек понимал, о чём именно идёт речь? Всё очевидно лишь на первый, поверхностный взгляд, тогда как в действительность всё гораздо сложнее, глубже. В этом можно убедиться, изучив, чем понятие отличается от всех прочих способов обобщения тех или иных признаков действительности, которые и предшествуют формированию собственно понятия.

Дело в том, что язык - это лишь наиболее общее средство для структурирования мира в восприятии человека. Выше уже встречалось слитное упоминание языка, речи и слова, хотя эти термины, конечно, не тождественны друг другу.

Что такое язык? Это система знаковых кодов для обозначения явлений действительности.

Язык не обязательно бывает вербальным (то есть речевым, произносимым вслух), но может быть и жестовым (жестовый язык глухонемых), и сугубо письменным (к примеру, многочисленные языки компьютерного программирования), и сугубо тактильным, то есть осуществляемым только путём прикосновений (азбука Лорма, дактилология, тифлосурдоперевод для слепоглухих).

То есть язык - это родовое понятие по отношению к речи (которая является лишь одним из проявлений языка, так как подвластна лишь слышащим людям). Язык - более обширное понятие, а устная или письменная речь - лишь его частные проявления, более узкие понятия.

Слово же - это ещё более узкое понятие по отношению к речи, поскольку является частным её проявлением.

Теперь же зададимся вопросом, что такое собственно понятие?

В обывательском представлении всякое слово - синоним понятия. Если нечто имеет название, обозначение, то это уже и есть понятие. Но это совсем не так.

Слово и понятие - не одно и то же. Потому что понятие может быть выражено как одним словом (например, "лес"), так и несколькими словами (например, "лиственный лес") и более ("монодоминантный лиственный лес", то есть лиственный лес состоящий из одних видов лиственных как только берёза, а не из многих, типа берёза, осина и дуб). Иначе говоря, для обозначения одного понятия порой не удаётся ограничиться лишь одним словом, а требуется целый их ряд. Но и этим характеристики понятия далеко не исчерпываются. Понятие - очень сложно организованная мыслительная конструкция.

Понятие - это значение слова (или совокупности слов, фразы). Но и не просто значение, а чётко очерченное значение, конкретно определённое, в отличие от значений нечётких (коих в обыденном сознании превеликое множество - наподобие "красиво", "вкусно", "добро", "зло").

Иначе говоря, слово - обозначает, а понятие - определяет границы этого значения. Именно поэтому чёткое определение - один из критериев понятия. Понятие определяет границы значения, тем самым углубляя его, делая максимально чётким.

Слово и понятие часто совпадают, но далеко не всегда. Есть такие слова, которые являются общими, размытыми настолько, что, по сути, не содержат в себе никакого чёткого значения (чёткого содержания) - к примеру, такие слова, как "справедливость", "любовь", "агрессия", "нежность", "душа", "бог", "плохая энергетика", "хорошая энергетика", "добро" и "зло"... Этим словам никто и никогда не смог дать чёткого определения. Причина в том, что каждый индивид подразумевает под ними что-то своё (они имеют для него своё собственное значение, зачастую просто ситуативное, зависящее от его личных целей и мотивов, то есть значения подобных слов для индивида во многом субъективны, наполнены его эмоциональным отношением к действительности), что не совпадает с содержанием этих терминов в понимании других индивидов. Кто бы из читателей сейчас ни попытался вывести своё определение этим терминам, столкнётся с тем, что это попросту невозможно. Не удастся вывести такие критерии "любви", которые бы неоспоримо совпали с представлениями об этом явлении у других индивидов или же бы убедительно отличили её от той же "нежности" или "мягкости" (недаром в легендарном фильме "Интерстеллар" героиня Энн Хэттэуэй вовсе проводит знак тождества между любовью и гравитацией, вполне логично эту операцию обосновывая). Всё дело в том, что есть слова, значения которых настолько размыты, нечётки, что их можно "приткнуть" куда угодно. Понятие же тем и отличается от всяких других словесных терминологических конструкций, что строго очерчивает конкретное явление, не позволяя ему смешаться с каким-либо другим явлением. Понятие - разграничивает понимание явлений.

Иначе говоря, в речи людей есть немало слов, которые, являясь словами, по сути, только словами и остаются - у них нет чёткого значения. Они-то и ложатся в основу различных наивных верований, эзотерических учений, поскольку ими легко оперировать в воображении, но никак не на практике. О них можно говорить бесконечно, а вот применить на деле невозможно, потому как они не содержат в себе сколь-нибудь чётких определений, а следовательно, и чёткого содержания.

К примеру, в Екатеринбурге на набережной Исети стоит камень с высеченной цитатой Николая Рериха, мысли которого легли в основу некоторых распространённых эзотерических течений. Надпись на камне гласит: "Культура объединит человечество"...

Вот о чём это Рерих? Какая культура? Арабская? Латиноамериканская? Славянская? Греческая? Или же речь о таких белковых культурах, как фасоль или соя? Или же речь о культурах бактерий, выращиваемых лабораторно в чашке Петри?

У всякого мало-мальски образованного человека (с расширенным словарным запасом) термин "культура" взывает к жизни сразу множество значений, потому как термин этот поистине многозначен. И ум этого мало-мальски образованного человека начинает попросту метаться от значения к значению, не понимая сходу, о чём же именно речь в данном случае.

Конечно же, всякий адепт теософии и в целом любитель эзотерического словоблудия скажет, что Рерих здесь подразумевал под культурой всё то светлое, что есть в человеке, его образованность, духовность, любовь и повышенную осознанность по отношению к жизни... Но вот с чего они взяли, что Рерих подразумевал именно это, а не культуру возделывания паслёновых? Всё верно, они просто вынуждены ДОДУМЫВАТЬ содержание термина, чтобы как-то здраво его истолковать. И стоит ли потом удивляться, что каждый так или иначе додумывает это содержание по-своему?

Ну а если без шуток, то почему под культурой Рерих подразумевает всё "светлое" и "возвышенное"? На основании какого критерия он обособил эти термины в одну группу? А как же корейская и китайская культуры по разделыванию и поеданию собак? Даже А.Р. Чикатило мог написать труд "Культура свежевания и каннибализма" и был бы прав. Где чётко озвученные Рерихом критерии, почему он один спектр явлений относит к "культуре", а другой - нет? Будто заочно дискутируя с Рерихом, писатель Станислав Лем говорил: "Понятием "культура" [...] я не могу манипулировать совсем уж произвольно, без какого-то ограничения. Ведь, если позволить такое, можно обсуждать что угодно, изменяя присущие предмету обозначения на своё усмотрение" [16].

В этом и заключается беда всех любителей мифологического отношения к действительности, что они привыкли орудовать (и умеют орудовать) только общими словами, настолько общими, что их размытые значения, не зная границ, позволяют приписать им совершенно любой смысл, какой угодно. Конкретика - слово, пугающее заурядного обывателя, который привык плавать в терминологическом тумане, гребя неизвестно чем, неизвестно на чём и неизвестно куда.

Или другой перл Рериха: "Культура есть почитание Света"... Здесь плотность терминологического тумана настолько усиливается, что он уже мешает даже просто идти.

И ещё ряд перлов от Рериха в рубрике "Без комментариев":

"Культура есть любовь к человеку".

"Культура есть благоухание, сочетание жизни и красоты".

"Культура есть двигатель".

Понять всю эту абракадабру способен лишь тот, кто вложит в каждое это слово свой собственный смысл, который, далеко не факт что совпадёт со смыслом, который вкладывал сам Рерих, и уж тем более не факт, что он совпадёт со смыслом, вкладываемым в эти слова другими людьми. В этом и есть секрет успеха всех мифологических учений и мифологического миропонимания вообще: не важно умение понимать что-либо, ведь в любом случае во всё это будет вложен свой собственный смысл, и столь же не важно, насколько это будет согласовываться с объективной действительностью.

Другой яркий пример неправильного понимания, а затем и неправильного же применения понятий - это популярный в последнее время термин "антирекорд". Что кроется за этим термином? В новостных репортажах обычно термином "антирекорд" обозначают нечто отрицательное для общества, неодобряемое, к примеру, возросшее число автомобильных аварий по вине нетрезвых водителей, число убийств и т.д. Но насколько правомочно и обоснованно введение такого термина, как "антирекорд" в отношении всех этих явлений? Чтобы это понять, сначала необходимо разобраться с понятием собственно "рекорда" - что такое рекорд? А рекорд - это наивысшее достижение в чём либо, будь то максимальная взятая высота в прыжках с шестом, максимальное число хот-догов, съеденное за строго отведённое время на каком-то фестивале. То есть рекорд - это, как правило, чётко исчисляемое цифрами наивысшее достижение в чём-либо. В чём угодно. В том числе и в максимальном количестве аварий по вине пьяных водителей - это тоже всего-навсего рекорд. Максимальный результат в чём бы то ни было является рекордом. Даже в числе убитых людей за день в каком-нибудь конкретном государстве - это всё рекорд. Или максимальное число съеденных за месяц детей в каком-нибудь племени Уганды - это тоже именно рекорд.

И какой смысл был вводить термин "антирекорд"? Что за ним кроется? А за ним кроется всё тот же рекорд, только здесь ему уже приписывается субъективное к нему отношение в качестве неотъемлемой же его собственной характеристики - раз рекорд достигнут в чём-то отрицательном, с точки зрения общественных ценностей, то его выделяют в отдельную категорию "антирекорда", хотя, по сути, это всё тот же рекорд и есть. Так мы и можем наблюдать, как одному вполне конкретному понятию ("рекорд") изначально приписывают некие лишние, несущественные для него характеристики (свои собственные эмоции в отношении него, как нечто положительное для общества), тем самым искажая его объективную суть, и вследствие этого вынужденным образом возникает понятие "антирекорд", под которым подразумевают уже нечто отрицательное для общества. Так понятия и искажаются - в силу неумения людей понимать изначальной сути этих понятий и приписывания им несущественных характеристик. Термин "антирекорд" мог придумать лишь человек, не понимающий в полной мере понятия "рекорд". И использовать в дальнейшем термин "антирекорд" также могут лишь люди, не понимающие сути понятия "рекорд". Рекорд остаётся рекордом, в какой бы сфере он ни был совершён.

Определение - есть важнейший критерий понятия. Потому что всякое понятие выводится через его определение, то есть через чёткий, конкретный перечень существенных признаков обозначаемого явления.

Иными словами, понятие - всегда определяется. Понятие - это чёткое значение, отграничиваемое от всех других путём выведения существенных характеристик явления. Если в обозначаемом явлении не могут быть выделены его существенные характеристики, то оно не может стать понятием.

Каковы существенные характеристики, к примеру, у души? Каково определение души?

А их попросту нет - ни существенных характеристик, ни, следовательно, какого-либо чёткого определения. Потому и термин "душа", понятием никак являться не может. Это лишь псевдопонятие (то есть ложное понятие, некий термин, создающий иллюзию понятия, но об этом в следующем разделе). И поэтому никакой человек с понятийным мышлением никак им (псевдопонятием "душа") оперировать не может - поскольку это будут лишь игры с химерой, чем-то неуловимым и непонимаемым или, в лучшем случае, лишь художественным приёмом, поэтическим образом.

Понятие всегда имеет чёткое определение. Потому любая наука как способ объективного познания и стремится к тому, чтобы каждое понятие имело единственное для него значение. Многозначность терминологии, её "размытость", приводит к множеству недоразумений в дискуссиях, к ошибкам как в мышлении, так и в практике. Отсутствие точных определений вызывает неопределенность в мышлении, приводит к смешению понятий и к смешению явлений действительности в представлении индивида. Поэтому вопрос чётких понятий является фундаментальным для всякой науки как объективного способа познания действительности.

Вот, к примеру, что такое вода?

Обыватель скажет, что вода - это жидкость, которой мы моемся и которую можем пить. Но мыться мы можем спиртом и пить его тоже. С точки же зрения чёткого определения, вода - это неорганическое соединение молекул водорода и кислорода, описываемое формулой H₂O, в стандартных условиях имеющее жидкий вид, в отклонениях же от стандартных условий переходящее в твёрдое (лёд) или в газообразное (пар) состояния (кстати, понятие "стандартные условия" тоже является именно понятием [синоним - "нормальные условия"], у которого в физике есть своё чёткое определение с перечислением его существенных признаков в виде конкретной температуры и давления, а не просто же какой-то очередной размытый, туманный термин, которые любит обыватель).

Или, к примеру, что такое ягода?

Обыватель скажет, что ягода - это всякий мягкий плод растения. Но у ягоды есть чёткое научное определение, согласно которому обязательно наличие некоторых существенных признаков, среди которых в первую очередь формирование из цветка (плод - это финальная стадия развития цветка) и плотная кожистая оболочка, и наличие непременно множества семян (больше одного), и формирование плода только из завязи цветка - всё это и есть существенные признаки ягоды. Поэтому ягодой являются крыжовник, смородина, брусника, банан, киви и много других, а вот уже вишня, слива, абрикос - это не ягода, а костянка (отдельная категория растительных плодов, в отличие от ягод, поскольку они имеют в себе лишь одно семечко, одну косточку, а не их множество). Малина и ежевика - снова не ягоды, а костянки (только сборные, то есть совокупность плодов костянки, объединённые в один большой плод). Арбуз же, вопреки некогда распространённому мнению, ягодой также не является - это плод, который в научной понятийной классификации является тыквиной (разница с ягодой в способе формирования этого плода - ягода всегда и непременно образуется только из завязи цветка, тогда как тыквина образуется из завязи и трёх плодолистиков; то есть в отличие от ягоды, тыквина образуется иным путём, хотя в остальном структура этих плодов схожа). Земляника - и вовсе орешек (точнее, многоорешек). В то же время кокосовый орех - далеко не орех, а всё та же костянка, что и абрикос или вишня. Арахис - снова не орех, а боб. И много других подобных примеров, говорящих о том, что в обывательском представлении целая когорта явлений сливаются воедино, хотя реальных оснований для этого нет.

Продолжая эту "растительно-плодовую" тему, можно задаться вопросом, что такое "фрукт" и "овощ"? Эти термины знакомы каждому человеку без исключения, но каковы существенные характеристики фрукта и овоща, которые бы позволили отличать их друг от друга? А дело в том, что, с точки зрения строгой научно-понятийной базы, нет таких явлений, как "фрукт" и "овощ"... Это вообще не понятия, как собственно и не явления. Это просто обыденные термины, скорее даже кулинарные, нежели научные. Хотя в обывательском представлении фрукты и овощи как-то отличаются друг от друга, но никто из обывателей не сможет дать чёткого определения того или другого явления. К примеру, баклажан, в обывательском понимании, является овощем, а с точки зрения научных понятий, это классическая ягода (как крыжовник или смородина). Кстати, каково отношение между фруктами и ягодами? Кто скажет? А никто не скажет, потому что часть так называемых "фруктов" - это ягоды, а часть - не ягоды. Обыватель считает помидор овощем, хотя это опять же ягода (близкий родственник банального паслёна). Тот же огурец - это опять же тыквина, то есть родственник арбуза, тыквы и дыни. А в каком отношении к фруктам и овощам стоят, к примеру, те же орехи? А кедровые шишки?

Коротко говоря, фрукты и овощи - это откровенно вымышленная обыденным сознанием градация растительных культур, которые никак невозможно объединить в две стройные и отдельные друг от друга категории. Термины "фрукт" и "овощ" - это неумелая попытка обывательского сознания обобщить необобщаемое, объединить необъединяемое, в результате чего возникает терминологическая каша. Это не понятия, это именно псевдопонятия. Они равносильны терминам "любовь", "добро", "зло", "плохо" или "хорошо". У них нет никакой классификационной базы, а следовательно, и практической полезности. Эти термины - просто курьёзы, порождённые обыденным сознанием, которое не умеет вычленять главное, не обращая внимания на второстепенное. В попытках объяснить различия между фруктом и овощем обыватель попросту потеряется, как в дремучем лесу, поскольку в объективной действительности нет таких явлений, которые бы описывались этой терминологией. Всё точно так же, как с терминами "душа", "высшие силы", "плохая" или "хорошая энергетика" - обывательское сознание орудует псевдопонятиями (а следовательно, и псевдоявлениями), которых в действительности нет. Всё это всего-навсего плод неумелой классификации явлений.

Так мы видим, что в понимании обывателя представление о том или ином понятии (которое в науке всегда чётко, определённо) всегда неточно, размыто, чересчур обобщено или, наоборот, чересчур заужено (включает в себя какие-либо несущественные характеристики, свойственные уже другим явлениям, или же не включает какую-то часть характеристик существенных, что в итоге уводит его в неверном направлении в понимании того или иного явления). Обыватель редко понимает всё чётко, структурировано, он больше привык орудовать наиболее размытыми терминами (псевдопонятиями, о которых речь позже). Если провести грамотно поставленное тестирование, то можно будет без труда установить, что обыватель очень малому числу понятий может дать чёткое и правильное определение (даже самым, казалось бы, обыденным, с которыми он непосредственно взаимодействует каждый день). Но если человек не может дать чёткое определение тому или иному явлению (то есть отграничить его существенные характеристики от характеристик любого другого явления), то как же он может оперировать представлениями об этих явлениях? Это невозможно.

Попросту говоря, обль не владеет понятиями. И в этом заключается колоссальная трагедия его незамысловатого бытия (о которой он сам, как правило, даже и не знает).

Умение же чётко классифицировать явления, выделяя их существенные характеристики, является тем, что в психологии называется понятийным мышлением. Очень мало даже взрослых и опытных людей имеют понятийное мышление. К примеру, в тесте, где на карточках изображены 2 камня, 3 ведра, 7 собак и 2 лошади, на вопрос, чего здесь больше - живых существ или физических тел, многие взрослые отвечают, что живых существ. Тогда как верный ответ - физических тел, поскольку все перечисленные элементы являются физическими телами [6]. До 70% взрослых отвечают на таком допонятийном уровне мышления [50]. Иными словами, даже взрослые проводят непонятное (даже для них самих) разделение между "физическими телами" и "живыми существами", хотя физические тела - это родовое понятие для живых существ (то есть более общее по отношению к ним, включающее и их).

Или же в тесте на лишнее в общем ряду испытуемым предъявляли слова "синица", "голубь", "птица", "воробей" и "утка", и до 40% взрослых выбирали утку, объясняя это тем, что она "большая", "водоплавающая", "домашняя" или же, что птица "она маленькая". А тест этот предназначен для детей 6-7 лет.

Вплетение в существенные признаки явления некоторых несущественных ведёт к некорректному пониманию действительности. Равно как и незнание всей совокупности существенных признаков приводит к тем же последствиям. Человек с подобной спецификой мышления (отсутствием понятийного мышления) неспособен проводить адекватную оценку действительности, структурировать воспринимаемые им явления в целостные системы, способствующие дальнейшему непротиворечивому познанию мира.

Автор этих строк вспоминает такой разговор со своей бабушкой... (Наши бабушки - это кладезь обыденного сознания, неструктурированного допонятийного мышления). Речь зашла о её сыне, дяде автора этих строк... Дядьке было уже около 40 лет, и был он человеком, так сказать, безалаберным, совершившим в жизни много необдуманных поступков, включая и многочисленные приводы в милицию по малолетству, и даже недолгий срок отбывания в колонии за разграбление продовольственного магазина (хотели с друзьями "покушать пряников").

Уже в который раз дядька пытался создать семью с какой-то невразумительной женщиной, и бабушка очень за него переживала - так ей эта женщина не нравилась. После недолгой тирады на тему глупости своего нерадивого сына, бабушка сказала:

- Вот женится опять, и опять проблем не оберётся...

- Ну что ж поделать, - отвечает автор этих строк, - пусть попробует, второй раз в жизни - почему бы не попробовать, раз первый раз не был уроком.

Бабушка оборачивается, меряет скептическим взглядом с полуулыбкой и говорит:

- Да как же это "второй раз"? Уже далеко не второй...

Вот тут становится интересно. Потому что вся наша семья всю жизнь считала, что наш дядька Антон лишь единожды бывал в браке, который развалился несколько лет назад с определёнными перипетиями.

- Подожди, - говорит автор этих строк, - так Антон разве не один раз был женат?

- Да уж конечно, - отвечает бабушка, глядя со снисходительной улыбкой, как на человека с отклонениями в развитии. - Далеко не один раз.

Вот это уже чертовски интересно! Неужто наш дядька был женат далеко не единожды?! Это было невероятно!

- Расскажи, я чего-то не знаю? Когда Антон ещё успел побывать женатым? Почему никто из нас этого не знает?

Бабушка снова смотрит на автора этих строк, как на человека с задержками в развитии, и с улыбкой отвечает:

- Да конечно же... Не смеши. Он ещё лет в шестнадцать впервые женился...

- Но мы-то почему этого не знали?!

Это действительно звучало, как гром среди ясного неба, совершенно неожиданно. Мы ведь дядьку нашего знали, как облупленного, - наша семья постоянно с ним "нянчилась", вытаскивали порой из разных ситуаций.

- Ой! - бабушка отмахивается рукой в смысле "я тебя умоляю, прекрати", - да всё вы знали... Ты и сам помнишь, хоть ещё в школу ходил, всех его подружек... Ленку Шмидт, Настю Березину.

- Погоди, так он был на ком-то из них женат?!

В это было просто невозможно поверить. Мы ничего такого даже думать не могли!

Бабушка смотрит на автора этих строк уже, как на откровенного имбецила, и оттого улыбается ещё шире.

- Да он в молодости почти со всеми девчонками в районе переженился, - отвечает бабушка с улыбкой.

Конечно же, мы помнили всех тех молодых девчонок, которые "бегали" за нашим тогда ещё юным дядькой Антоном - всех этих ленок, насть и маш... Мы, совсем ещё дети, с братом даже дразнили их и потом убегали от них по закоулкам нашего маленького городка со школьными ранцами на спине. Плейбоем наш дядька был тем ещё. Но женат он был лишь однажды и на протяжение многих лет. И мы об этом прекрасно знали.

Вот тут-то в голову и приходит сомнение... Сомнение не в том, что мы чего-то не знали о нашем разудалом дядьке, а в том, что бабушка говорит не совсем о том, о чём и автор этих строк. Под словом "женитьба" она подразумевает нечто другое, более простое.

Автору этих строк уже 25, и стесняться в выражениях ему нечего и некого.

- Погоди... Секс? Ты говоришь о сексе?

Бабушка смотрит со снисходительной улыбкой.

- Говоря, что он был "женат", ты имеешь в виду, что у него был секс уже с шестнадцати лет?

- Ну а о чём же ещё? Конечно,- отвечает бабушка, продолжая улыбаться. - Как впервые женился в шестнадцать лет, так всё никак остановиться не может...

И вот тогда у автора этих строк действительно отвисает челюсть. Он не в силах сказать ни слова дальше. Это шок.

Под термином "женитьба" бабушка понимала не только сам обряд, сопровождающий заключение брака, но даже и явление секса. Это было уму непостижимо. Ведь это чисто детское мышление - считать пару, которая даже только поцеловалась, "женихом и невестой, тили-тили тесто"... В обыденном доисторическом представлении бабушки только один факт секса был равносилен понятию "женитьбы", послебрачного ритуала. Она не различала понятий "секс", "брак" и "семья"... Для неё всё это было слито воедино, в один термин, в одно псевдопонятие.

Тогда стало чётко понятно, что у бабушки нет понятийного мышления, нет определения тем или иным понятиям, что она всё сплетает в один неразрывный клубок, не разграничивая по существенным характеристикам. Говорить и спрашивать дальше точно было не о чем.

Разве только одно...

- А собаки? Когда у них случка по весне происходит, они тоже как бы... "женятся"?

(Забавно то, что даже в некоторых современных научно-популярных работах вместо тезиса о скрещивании кроманьонцев с неандертальцами встречаются упоминания о "межвидовых браках").

Тестов на владение понятиями (понятийным мышлением) существует множество, хотя все они в целом и довольно однообразны и преимущественно ориентированы на детский возраст. Всем известные простейшие тесты на исключение лишнего элемента в ряду предъявленных, где необходимо сначала обобщить максимальное число предметов по какому-нибудь одному существенному признаку и на этом же основании исключить из ряда тот предмет, которые не соответствует выбранному критерию.

0x01 graphic

Это и есть тесты на владение понятиями, хоть и в простейшем их проявлении, и имеющими в себе много всяких "но", поскольку ориентированы в первую очередь на оценку сугубо детского развития. Но самое же прискорбное то, что зачастую даже и взрослые люди совершают ошибки в этих детских тестах. Это, конечно, не является просто каким-то забавным курьёзом и на деле говорит о многом. И это "многое" - весьма печально.

0x01 graphic

Если взять для рассмотрения ту же юриспруденцию, то данная отрасль человеческого знания представляет собой один из самых ярких примеров орудования строгими понятиями, где каждый термин имеет строгое содержание, чёткое определение. В различных кодексах и правовых актах все термины определены максимально конкретно, так, чтобы не возникало никаких разночтений. К примеру, в обывательском понимании понятия "кража" и "грабёж", скорее всего, сольются во что-то общее, в созвучные термины, почти в синонимы, тогда как в Уголовном кодексе РФ чётко прописаны их существенные характеристики, что позволяет легко отличить два этих явления друг от друга. Кража - это тайное хищение чужого имущества (статья 158 Уголовного кодекса РФ), а грабёж - открытое хищение чужого имущества (статья 161 Уголовного кодекса РФ). То есть в определении этих двух преступных деяний сразу содержатся их существенные (отличительные) характеристики - тайное или открытое совершение хищения. И это деление принципиально важно, поскольку от него зависит и уголовное наказание за них - в первом случае срок заключения будет меньше, а во втором больше.

Примерно та же картина и с понятиями "изнасилование" (статья 131 УК РФ) и "насильственные действия сексуального характера" (статья 132 УК РФ), которые в представлении обывателя зачастую сливаются воедино. Под изнасилованием в российском праве понимается половое сношение с потерпевшей с применением насилия или же угрозой его применения (или же с использованием беспомощного состояния потерпевшей). То есть изнасилованной, согласно российскому законодательству, может быть только женщина, а субъектом преступления может быть только мужчина (насильник). "Под объектом изнасилования имеется в виду половая свобода женщины" (Комментарий к статье 131 УК РФ).

Насильственные же действия сексуального характера (статья 132 УК РФ) - это уже несколько иные действия и в так называемой извращённой форме (а не в естественной, как в случае с изнасилованием) и уже в отношении более широкого круга лиц (включая и мужчину). "Основной объект насильственных действий сексуального характера аналогичен объекту изнасилования, но потерпевшим от этого преступления может быть лицо и мужского, и женского пола" (Комментарий к Ст. 132 УК РФ).

То есть изнасилование может быть осуществлено только мужчиной, только по отношению к женщине и только с применением мужского полового члена и влагалища. Тогда как насильственные действия сексуального характера могут быть осуществлены уже представителями обоих полов по отношению друг к другу (насильственное принуждение к тому же анальному сексу, оральному или с любым другим использованием половых органов, кроме собственно введения полового члена во влагалище, так как это уже будет просто изнасилование).

В то же время в новостных сообщениях, где репортёры демонстрируют обывательский подход во всей красе, изнасилованием часто именуется то, что по сути является насильственными действиями сексуального характера (к примеру, женщину или мужчину путём побоев склонили к оральному или анальному сексу, тогда как изнасилование - это непременно и только вагинальный секс). Но это две разные статьи, описывающие разные по форме типы преступлений.

Или, к примеру, само понятие "незаконного" - что подразумевает под этим обыватель?

Автор этих строк никогда не забудет случайного спора, возникшего в дружеском кругу в пору праздной студенческой юности, когда речь вдруг зашла об алиментах. Тогда один из друзей сказал, что выплата алиментов предусмотрена не только со стороны родителей своим детям, но и со стороны совершеннолетних детей по отношению к их родителям, по тем или иным причинам оказавшимся на их иждивении. То есть дети, согласно действующему закону, в некоторых случаях обязаны содержать своих родителей. Для части присутствующих друзей это оказалось шокирующей новостью. Возникла дискуссия, в ходе которой упоминались тезисы в духе "А если отношения между ребёнком и родителями были чрезвычайно плохими в его детстве? Если они его регулярно унижали? В таком случае он не обязан ничего платить таким родителям!". И дальше звучал чисто обывательский вердикт - "Такое обязательство - это незаконно!". Тот же друг, который и завёл этот разговор, учился в Уральской Государственной Юридической Академии, легендарной кузнице правовых кадров России, и он чётко знал, о чём говорит. Он смотрел на всех удивлённо и говорил: это-то как раз законно. Но прочие друзья рьяно спорили и в пылу выкрикивали о незаконности этой меры.

А суть же данного спора была в том, что ребята, имевшие образование "так себе", под "незаконным" подразумевали всякую несправедливость вообще: что казалось несправедливым, то и называли незаконным. "Несправедливое" и "незаконное" для них попросту были синонимами друг друга. Тогда как, вдаваясь в чёткие определения, конечно же, это были совершенно разные понятия. Законное - это то, что соответствует законам данного конкретного государства. А незаконное же - это то, что противоречит этим законам. Всё просто и ясно.

Но в голове же ребят царил откровенный обывательский хаос, и понятие "законного" и "незаконного" в их представлении сливалось с понятиями "справедливого" и "несправедливого", что было, конечно же, полной ерундой. То есть в данном споре весь нюанс был в том, что люди попросту говорили на разных языках - те, кто не владел строгими понятиями, говорили о своём, более размытом, а те же, кто понятиями владел, говорили о другом, весьма чётко очерченном. Понятие - это не тот собственный смысл, который человек вкладывает в тот или иной термин, а строго определённое содержание, выведенное из объективной действительности.

Кстати, тут же можно и разобрать обывательские представления касаемо понятия "алименты". Что это? Большинство скажет, что это выплата родителями средств на содержание своего ребёнка (а кто-то и вовсе скажет, что это выплата только со стороны отца). На деле же, согласно законам Российской федерации, алименты - это и таковые выплаты со стороны родителей своим детям, и выплаты супругов друг другу, и выплаты взрослых детей своим пожилым родителям. То есть в представлении обывателя алименты опять же - не совсем то, чем является на самом деле. В обывательском понимании понятие алиментов очень узкое, сокращённое, из него выпадают некоторые существенные характеристики, тогда как в действительности, с точки зрения Закона, это понятие гораздо шире.

А в ещё более ранней нашей юности возникла дискуссия по поводу понятия "практика". Часть ребят понимали под этим термином всякое действие, ведущее к изменению действительности, а часть ребят - только "хозяйственную деятельность", которая обыденно подразумевалась в школе после окончания того или иного класса (перетаскивание парт, покраска стен и т.д.). И только открыв словарь, мы нашли чёткое определение практики, которое совпадало с первым описанным выше пониманием (всякая деятельность, ведущая к изменению действительности).

Иными словами, представления обывателя о тех или иных понятиях фрагментарны, отрывочны и зачастую попросту не совпадают с их реальными существенными характеристиками, которые выведены в строгом понятийном (научном) мышлении. В итоге обыватель оказывается не в состоянии отличить одно явление от другого, они сливаются в его представлениях воедино, и орудовать ими он становится совершенно неспособен. Говоря одно, он может подразумевать нечто совсем другое. Отсутствие навыка владения строгими понятиями (или попросту отсутствие понятийного мышления) накладывает неизгладимый отпечаток на способность обывателя познавать окружающую действительность, чётко структурировать её, классифицировать, а следовательно, и овладевать ею в полной мере.

"Когда имена неправильны, суждения несоответственны;

когда суждения несоответственны, дела не исполняются"

("Лунь юй", философский трактат, 500 г. до н.э.)

Чисто на бытовом уровне неспособность владения понятиями может приводить к разнообразным последствиям. К примеру, при опросе больного врач может спросить о возможных "болях в плече", и получит отрицательный ответ, но не потому что болей нет, а лишь по той причине, что пациент неправильно определяет термин "плечо": до 37% людей полагают, что плечо - это участок, где рука присоединяется к туловищу, тогда как плечо в действительности (по анатомической терминологии) - это верхняя часть руки от лопатки до локтя [13].

Если спросить взрослого о существенных характеристиках металлов, то, конечно, многие ответят, что среди таковых числится "твёрдость", "прочность". И не важно, что при таком сокращённом определении сразу же выпадают из общего списка металлов всем известная ртуть и менее известные галлий, цезий и франций, которые при температуре, близкой к +30 градусам Цельсия, пребывают попросту в жидком состоянии. Да даже пресловутые золото или свинец - это довольно мягкие металлы. Всё потому, что твёрдость - не является существенной характеристикой металлов. Хотя в представлении очень многих людей это не так. Здесь даже можно не упоминать о том, что для некоторых "металл" (родовое) и "железо" (видовое) вовсе являются синонимами (в речи людей действительно "металлическое" и "железное" зачастую отождествляются).

Если же брать уже упоминавшееся фиаско взрослых людей в прохождении детского теста на "четвёртый лишний", где 40% тестируемых выбирали утку в качестве "нептицы", то здесь мы видим типичную картину с несформированным понятием "птица", где вместо него выступает "птица" псевдопонятийная, то есть с некоторыми излишними характеристиками. Иными словами, если провести опрос среди взрослых людей о существенных характеристиках понятия "птица", то наверняка многие ответят что-то в духе "крылья", "перья", "клюв", "яйца", "летает". Хотя вот именно способность к полёту существенной характеристикой понятия "птица" и не является, а об обратном люди привыкли думать именно по причине своего ограниченного и в силу этого не показательного "личного опыта" (потому что мы живём в такой части планеты, где преимущественно все птицы - летающие). Птица - не обязана летать. Это лишь заблуждение обыденного сознания, которое просто привыкло видеть птиц именно летающих, и в силу привычки и распространённости посчитавшего эту характеристику существенной.

Итак, перейдём к строго научному разбору структуры понятия и понятийного мышления (мышления при помощи понятий).

Понятийное мышление - это мышление при помощи понятий.

Понятия - это форма мышления, в которой отражены существенные признаки явлений.

Существенные признаки - это те признаки, без которых явление не может существовать (следовательно, и мыслиться).

В наиболее общем виде существенных признаков в понятии всего два - признак рода и признак вида (видовое отличие).

Родовой признак есть понятие класса, в который мы вводим другое рассматриваемое нами понятие.

Видовое отличие - признак, который служит для того, чтобы выделить понятие из ряда ему подобных.

Пример:

Часы. Родовой признак - измерительный прибор. Видовое отличие - определяет время.

Таким образом понятие часов звучит как "измерительный прибор, предназначенный для определения времени".

Весы. Родовой признак - измерительный прибор. Видовое отличие - определяет вес.

Таким образом понятие весов звучит как "измерительный прибор, предназначенный для определения веса".

То есть в понятии непременно сформулирован родовой признак (признак класса определяемого явления - так называемую вертикальную или восходящую составляющую, которая включает явление в больший класс подобных явлений) и видовый признак (признак именно этого вида, отличающий его от прочих явлений этого же класса - так называемая горизонтальная составляющая, которая отграничивает явление от смешения с прочими видовыми явлениями этого же класса). Здесь можно видеть, что содержанием понятия является совокупность существенных признаков явления (родовое и видовое), которые обозначают существенные признаки явления и, тем самым, отличают его от других подобных явлений. Иными словами, структура понятия такова, что одновременно включает явление в некий большой класс подобных явлений (род, вертикальная составляющая), но одновременно и отделяет (определяет) его от других явлений этого же класса (вид, горизонтальная составляющая), чтобы они не сливались воедино. Общее для ряда явлений ложится в основу рода, а различия ложатся в основу видов внутри этого рода.

К слову сказать, в феномене так называемых "говорящих обезьян" (когда в конце прошлого века ряд обезьян обучили жестовому языку глухонемых, и они смогли довольно терпимо на нём изъясняться) для некоторых исследователей поначалу показался настоящим фурором тот факт, что в итоге обезьяны смогли употреблять слова и в переносном значении (к примеру, употребляли термин "грязный" не только в отношении испачканных вещей, но и в отношении смотрителя, который их недолюбливал) [12]. Но более же вдумчивый анализ показывает, что данное применение терминов не является свидетельством развитого мышления, а скорее наоборот - более примитивного. Суть данного взгляда хорошо обозначил Глебкин В. В., заметив, что владение понятийным мышлением требует как раз умения "не употреблять [слово] там, где это не требуется, чётко удерживать границы понятия", что понятийное мышление состоит в умении "не употреблять слово в "провокационных" ситуациях, то есть осознавать его семантические границы. Степень осознания этих границ и является одним из важных показателей способности к понятийному мышлению" [9].

Употребление слова путём "размытия" границ его значения по отношению к более широкому спектру явлений представляет собой именно более примитивный способ мышления, нежели высшее из них - понятийное. Потому что понятия - чёткие, строго ограничены, и в этом и содержится вся их сила. И Глебкин В. В. совершенно прав, говоря, что самое важное - это не применять понятие там, где этого не требуется.

Но о допонятийных уровнях мышления и о вредоносном использовании слова в более его "размытом", нечётком значении - уже в следующем разделе.

К примеру, понятие "тигр" определяется через следующие существенные признаки: (2) хищное (1) млекопитающее (3) семейства кошачьих (4) подсемейства большие кошки (5) полосатого окраса (и возможный ряд других, существенных именно для тигра, признаков, позволяющих отличить его от прочих представителей рода пантер (леопарды, львы и ягуары), помимо специфики окраса (к ним относятся и такие существенные признаки, как ареал обитания, тип охоты, особенности размножения и некоторые морфологические характеристики строения скелета). Таким образом понятие обязательно заключает в себе целую иерархию явлений, в которую конкретное явление включено.

Схематически понятие "тигр" выглядит так (схема упрощена, намеренно пропущены некоторые группы):

Родо-видовые отношения, что ложатся в основу понятия "тигр", выделены красным.

На обывательском уровне попытка определения тигра звучало бы примерно так: большая кошка с полосатым окрасом. Но данное определение не было бы исчерпывающим, поскольку под него подходили бы и такие представители семейства кошачьих из подсемейства малых кошек, как барханный кот, степной кот и отчасти манул (что касается обывательского термина "большой", то за ним стоит неизвестность в силу его относительности; к примеру, как можно будет увидеть чуть дальше, научная категория "большие кошки" существенным признаком содержит совсем не размеры, а способность рычать). Именно поэтому в определение понятия и должны входить категории рода (или даже нескольких родов по возрастающей иерархии), поскольку это значительно уточняет определяемое явление.

Дальше важно понимать, что каждый из тех классов (родовое), в которые включено явление, что отражено в определении понятия, являются не просто лишь названиями собственно классов, но несут в себе и конкретные существенные характеристики определяемого явления. К примеру, в понятии "тигр" такой родовой признак, как "млекопитающее", означает: (1) вскармливание детёнышей молоком, (2) наличие молочных желез, (3) наличие потовых желез, (4) четырёхкамерное сердце, (и ряд других существенных для млекопитающих признаков).

Дальше в понятии "тигр" такой признак, как "хищный", означает: (1) приспособленный к питанию животной пищей, (2) зубы чётко дифференцированы на резцы, клыки и коренные, (3) имеет так называемые хищнические зубы - последний ложнокоренной зуб верхней челюсти и первый истиннокоренной зуб нижней челюсти оснащены острой режущей кромкой для наиболее удобного разгрызания животной пищи, (4) наличие когтей, (5) ключи-цы рудиментарны или отсутствуют, (6) костная орбита (глазница) незамкнута, (и ряд других существенных для хищных признаков).

Такой признак, как "кошкообразные", означает: 1) способность мурлыканья (урчания) (функция, обеспечиваемая особым строением подъязычной кости), (2) наличие слухового барабана (мембрана из костной ткани, разделяющая среднее и внутреннее ухо), и ряд других анатомических особенностей, не характерных для соседнего подотряда псообразных.

Такой признак, как "кошачьи", означает: 1) укороченная тупая морда (обусловлено редукцией носовой полости и челюстей), (2) 28-30 зубов (против 32-40 у соседних виверровых и мангустовых и против 40-42 у чуть более отдалённых псовых), (3) пальцеходящие, (4) втяжные когти.

Такой признак, как "большие кошки", означает: 1) способность рычать (издавать рёв; что обусловлено несколько отличным строением подъязычных костей, нежели у малых кошек, которые рычать неспособны), (2) способность мурлыкать только на выдохе (тогда как малые кошки способны мурлыкать как на выдохе, так и на вдохе).

Можно видеть, как всякое слово, использованное в определении понятия "тигр" несёт в себе перечень своих особых объективных характеристик, которые при желании можно разворачивать, как огромный веер, и затем сворачивать обратно в несколько сжатых слов. За сухими словами определения всегда кроются реальные и существенные признаки явления, играющие важную отграничительную роль одного явления от других, может, даже и очень похожих.

Схематически структуру понятия можно представить следующим образом:

(понятие)

В представленной схеме по определению понятия ABCDF буквами ABC обозначены все существенные признаки условного явления (без любого из которых явление существовать не может), это явление и является родовым по отношению к нисходящим рядам других подобных явлений, имеющих в себе все эти существенные признаки и плюс ещё некоторые, существенные уже именно для этого вида (дополнительные существенные признаки, обозначенные уже новыми буквами, которые присоединяются к исходным существенным признакам). Таким образом, понятие с признаками ABCDF непременно "вбирает" в свои признаки и признаки родового понятия ABCD и родового понятия ещё более высокого уровня ABC, и через всю эту совокупность признаков понятие ABCDF и определяется, что схематически и обозначено.

Для более же удобного понимания схемы можно прибегнуть к предметному его наполнению и воспользоваться понятием "стул", которое мы и обозначим итоговыми буквами ABCDF (это и есть стул). Таким образом изначальный набор признаков ABC - это "предметы мебели, предназначенные для сидения". Это родовое понятие условно распадается на две категории - "предметы мебели для сидения со спинкой" (ABCD) и "предметы мебели для сидения без спинки" (ABCJ). Далее эти две категории уже распадаются на две подкатегории каждая: первая - на кресло и стул (ABCDE и ABCDF соответственно как предметы мебели для сидения со спинкой, но один с подлокотниками, а другой - без них), а вторая - на табурет и банкетку (ABCJE и ABCJF соответственно как предметы мебели для сидения без спинки, но один с твёрдым сидением, а другой - с мягким).

Разумеется, само родовое понятие "мебель для сидения" наравне с "мебелью для сна" и "мебелью для процедур" (различные столы) входит в ещё более общую категорию под названием "мебель", в свою очередь, уже "мебель" будет входить в "предметы обихода", в которую вместе с мебелью будет входить и категория "бытовые приборы". И подобную "раскладку" понятийной иерархии можно продолжать если не до бесконечности вверх, то очень долго.

Таким образом, отдельное понятие может существовать только по-средством системы понятий, в которую оно непосредственно включено. Определение одного понятия неизбежно влечёт за собой определение другого (более общего, родового) понятия и т.д., за счёт чего и формируется иерархия понятий или так называемая "решётка понятий", "понятийная сеть". В понятийном мышлении мысль человека движется от частного к общему и от общего к частному - это непременное движение вниз-вверх, в ходе которого место одного явления в картине мира необходимым образом очерчивается путём соотнесения его с другими понятиями, стоящими выше, ниже или по горизонтали (видовое) по отношению к нему. Любое отдельное понятие находится в системе связей с другими понятия-ми. В этом заключена особая сила понятийного мышления, поскольку в итоге, стоит только начать овладевать понятиями, эта познавательная цепочка автоматически и естественным образом всегда будет продолжаться, формирую даже потребность в этом (что в народе называется термином "любопытство"), так как возникает самая настоящая необходимость "вклинивания" каждого нового понятия в уже начавшуюся формироваться иерархическую структуру всех прочих понятий, в "решётку понятий", описывающих картину объективной действительности.

"Определить объект и определить понятие об объекте - одно и то же"

(Зиновьев А.А., "На пути к сверхобществу", 2000).

Определить понятие - значит чётко определить искомый объект, строго выделить его из окружающей действительности, чтобы дальше субъект мог о нём ДУМАТЬ. Чтобы субъект мог думать только о нём и ни о чём другом, насколько бы оно ни было похоже на этот объект (что говоря о птице, человек говорит именно о теплокровных пернатых яйцекладующих, а не об отряде рукокрылых в лице летучей мыши). Именно так понятийное мышление делает восприятие мира чётким. Благодаря понятиям человек не только чётко знает, о чём говорит, но и чётко знает, о чём думает, иными словами, владение понятиями позволяет мыслить максимально чётко, отсекая в мыслимом явлении всё несущественное.

Если какое-то явление описывается посредством простого набора слов, без выделения его существенных характеристик, то это явление так и остаётся лишь пустым набором слов, оперируя которым невозможно построить картину объективной действительности и, следовательно, овладевать им, преобразовывать по своему усмотрению. То есть при руководстве такой терминологией становится невозможным сформировать адекватную практику.

Оперирование понятиями - это как перекидывание мяча между людьми. Если мяч оптимально твёрд и упруг, то его легко и бросать, и ловить. А если же вместо мяча использовать некую аморфную массу, то вязнущие в ней по локоть руки не позволят его ни бросить, ни поймать. Вот именно так и происходит при оперировании псевдопонятиями, где нет чётких границ. Совершенно бесплодное занятие.

Обывательские допонятийные представления вполне годятся для овладения несложной бытовой действительностью, тогда как сложные теоретические системы, объясняющие действительность во всей её сложности и позволяющие овладеть ею на более глубинных уровнях и в более внушительных масштабах, им уже напрочь неподвластны.

Понятие - это орудие мысли.

Понятие - средство познания действительности.

Как грубый инструмент не сможет обработать кусок камня в изящную скульптуру, так и всякое псевдопонятие неспособно послужить точной обработке воспринимаемой реальности. В отличие от этого филигранно устроенное понятие предназначено именно для цели наиболее скрупулёзной работы с явлениями действительности. Каждое слово в определении понятия несёт в себе чёткий смысл, описывающий картину объективной действительности, каждое слово в определении за счёт вычленения существенных признаков явления углубляет понятие, делая его не просто чётким, но и позволяя субъекту чётко мыслить описываемое явление, не допуская никаких "размытостей" и неточностей. Таким образом, изначально кажущийся простой метафорой речевой оборот "понятие - это орудие" является описанием самого что ни на есть реального положения дел. Понятие - это орудие, которым мысль дробит воспринимаемую действительность на реальные явления, отсекая от них всё лишнее, и оставляя лишь существенное (сущность), дабы уже с этой сущностью и можно было работать, осваивая её по своим потребностям.

В одном из разделов выше говорилось о необходимости адекватной практики для построения образа объективной действительности. Адекватная практика вычленяет существенные признаки явления и отсекает все несущественные, тем самым формируя образ объективной действительности.

Так вот дальше полученный образ объективной действительности "запечатывается" в понятии.

Все полученные в ходе адекватной практики существенные признаки явления (его сущность) ложатся в основу понятия, формируя его определение; то есть в понятии заключена сущность явления. Таким образом, понятия представляют собой "запечатанный" в словах плод адекватной практики (как правило - практики общественно-исторической, поскольку самостоятельно исследовать исчерпывающим образом какое-либо явление одному человеку почти не под силу, но только лишь на основании множества предыдущих исследований других авторов), многократно и целенаправленно перепроверенной поколениями людей, ложащийся в основу всякой науки (как единственного способа познания действительности), и в силу чего всякий учебник, всякая научная энциклопедия являются собраниями орудий по овладению и изменению действительности, коими понятия и являются в полном смысле этого слова.

В итоге определение понятия "понятие" будет выглядеть следующим образом: понятие - форма познания действительности, заключающаяся в выделении всех существенных характеристик определяемого явления.

"Они ведь все, учёные, такие. Им главное - название придумать. Пока не придумал - смотреть на него жалко, дурак дураком. Ну а придумает, тут ему словно всё понятно становится. Словно жить ему легче" (А. и Б.Стругацкие, "Пикник на обочине").

Дальше: Как заставить облей думать?: 3.3. Виды допонятийного мышления (и их препятствование познанию действительности)

Оставить комментарий © Copyright Соболев Павел Юрьевич (tyfoon@inbox.ru) Размещен: 10/11/2016, изменен: 13/11/2016. 72k. Статистика. Статья: Философия Теория познания объективной действительности, или Как заставить облей думать? Иллюстрации/приложения: 4 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:

Соболев Павел Юрьевич : другие произведения.

Как заставить облей думать?: 3.2. Понятия и понятийное мышление