Соболевский Александр. Байкер

Агрон Ноли, байкер

2049; зона К-1. Итальянская кампания.

Скорость.

Настолько быстро, что редкие уцелевшие лампы сливаются в бесконечные полосы света, а на забрале шлема отблески сменяются так быстро, что байкер под ним кажется духом огня. Настолько, что тяжело бронированный перед байка опасно подрагивает под давлением рассекаемого воздуха, чей свист пересиливает рокот десятка работающих на износ цилиндров и отчаянные просьбы ИИ сбавить скорость в преддверии сложных поворотов. Спидометр показывает 300 км/час, но, учитывая погрешности прибора от работы в таких-то условиях, можно смело набросить еще десять-пятнадцать километров.

Скорость - последняя страсть Агрона, заменившая ему товарищество, искусство, женщин, вина и наркотики. Даже ударная доза спидбола и отдаленно не приносит ему столько удовольствия, как ощущение себя самым быстрым человеком в мире.

Самый быстрый землянин проносится подобно метеору по сети 15 лет как заброшенных тоннелей Братства, первый и последний их посетитель за столь долгий срок. По дороге, на которой ехать быстрее 150 км/час уже форменное самоубийство, а при 200 км/час сдаются даже искины. Только Ноли, единственный брат из миллионов, мог совершить такое деяние. Никем не увиденный подвиг, все упоминания о котором канут в Лету вместе с самим Агроном. Это было бы печально, не потеряй Ноли останки самолюбия четыре месяца назад, когда впервые прибег к кокаину, повторно изменив своим принципам. Алкоголь уже совершенно не помогал, и даже в забытье обморока пробивались тысячи извивающихся, подобно трупным червям, ростков тиберия, как если, получив полный контроль над телом байкера, они желали еще заполонить собой его разум.

Внезапно пронзительный визг ИИ пробивается даже через двойной вал рева, предупреждая хозяина о препятствии на пути. Ноли нажимает на кнопки пуска и две ракеты, на мгновение дезориентировав Агрона выхлопом, чей жар ощущался даже под надежным скафандром, унеслись вперед, изничтожив преграду - обвал - открыв проход на достаточное время, пару секунд, за которые болид Ноли пронесся под новой волной камня, разбив несколько осколков бронированным носом байка.

Стало слишком светло, к белесому свету светильников и желтоватому фар примешался болезненный зеленый отсвет, а через фильтры шлема пробился запах. С этим запахом Ноли заново знакомился каждое утро, выблевывая легкие или желудок; тяжело понять в мутно-кровавой мешанине с зелеными нитями, что еще на этот раз заклеймил Священный кристалл. Дошло до того, что колеса покрылись зеленой сеткой, а искин, со свойственной машинам педантичностью, уведомил глупого человека, что машину заразил тиберий. В громовой вал звуков вмешался обертон хрустящего под колесами металлического кристалла, с каждой секундой становившийся все громче.

Три с половиной тонны веса, пять тысяч лошадиных сил, тяжелое бронирование, реактивные стабилизаторы. Ноли казалось, что мотоцикл не повалится и от прямого попадания снарядом танка Хищник. Но перспектива угробить мертворожденного монстра Нод об неожиданно толстый кристалл, на такой-то скорости опрокинувшись, леденила пылающие в тибериевой агонии потроха Агрона. Албанец взмолился Кейну, чтобы его миновала столь позорная учесть, и, видимо, его мольба была услышана - всякий кристалл на пути разбивался вдребезги об всесокрушающий таран байка, и чудище о двух колесах в худшем случае едва притормаживало и сбивалось на полградуса в сторону. А вот дребезги, вспарывающие не отличающийся металлической крепостью скафандр Агрона, были проблемой.

В любом случае, слишком много порезов. Ноли осталось жить около сорока минут. Но он все равно планировал уложиться в двадцать, так что албанец порадовался очередной победе над кристаллом.

Тоннели подходили к концу, как и Тирренское море в 25 метрах выше, и Агрон мог наконец расслабиться. Что бы далее не произошло, все будет благом для фактического покойника. С легким неудовлетворением, он сбросил скорость до 180 км/час, в преддверии поворотов и подъемов.

Ноли проехал почти тысячу километров за 3 часа. Обнадеживающе, учитывая что доктора отвели ему сутки, из которых 12 часов ушли на крепкий, последний сон. К счастью, тоннель не обвалился, не затопился и не порос тиберием до состояния непроходимости. Землекопы Нод знали свое дело, жаль только со Второй Тибериевой к их услугам прибегнуть было невозможно. Всему виной разлад между Славиком и Маркионом и последующий раскол, когда множество бесценных специалистов погибли, отреклись от ноддизма или, хуже прочего, продались ГСБ. Продались вместе с картами тоннелей, что привело к разрушению и минированию большей части Сети.

Подумать только, Агрон мог в любой момент наехать на мину. Не под морями, ЛЕГИОН был уверен, что туда ГСБ не проникли, но у побережья Алжира - вполне. Слишком много везения. Воистину, Кейн бережет верных последователей. Тем более странно, что Ноли никогда не отличался религиозным рвением, да и религиозностью вообще, обращаясь к Кейну только за отсутствием альтернатив, когда человек готов продаться кому угодно, только бы уцелеть.

Ноли стало жаль, что он начал верить лишь на грани смерти. Что-то подобное говорил его личный исповедник, брат Пелагий, что люди в большинстве своем беспечны и невежественны, и обретают истинное понимание только на пороге смерти, пороге иного мира. Но тогда Ноли рассматривал его речи лишь как способ загнать не самых фанатичных борцов на передовую, не более. Но если Кейн так велик и заботлив, как утверждают исповедники, то он не бросит Ноли после смерти, пускай он и был таким нерадивым верующим.

Тоннель подходил к концу, как понял Ноли по ударившему в глаза сумеречному свету итальянского полудня яркого как солнце, после часов во тьме под морем. Экран шлема тут же затемнился, сберегая глаза байкера. Открывшаяся ему картина навевала воспоминания о прошлом.

Тиберий иссушил землю, обильно укрыв собою русла мертвых рек и обезводив почвы, сведя зеленые луга Лация к каменистым пустыням и такырам. Ни единой травинки, ни единой букашки, слышны лишь завывания ветра и смутный рокот с небес, затянутых плотной пеленой темно-зеленых облаков. Небеса вдали подпираются колоннами тиберия - кристаллами в десятки и сотни метров высотой, а их младшие собратья распластались по низинам, испуская ядовитые пары.

Ну, вы уже поняли, какое было у Агрона прошлое.

Первое знакомство Ноли с тиберием случилось в 2033 году, когда Агрону исполнилось 11 лет. До того, изолированный от большого мира в горной деревне, Агрон успешно пережил Вторую Тибериевую войну и кризис Огненного Шторма. Более того, местные понимали, что где-то там идет война за тиберий, который некоторые из них даже на картинках не видели, только тогда, когда высоко над ними проносилась военная авиация.

В тот летний день отец усадил отпрыска с собой на мотоцикл с целью показать что-то крайне интересное. Ноли навсегда запомнил сумасшедшую езду отца по серпантинам, когда он всеми силами вцеплялся в мотоцикл на очередном повороте, опасаясь, что отец не справится с управлением, и они оба полетят с горы. Настолько силен был страх, что Агрон не заметил как сильно обжег левую ногу об трубу выхлопа, и вообще не чувствовал боли ровно до остановки. Ребенок был готов обделаться от ужаса, но от отца был слышен лишь задорный смех, которым он выражал упоение скоростью и, возможно, пытался подбодрить сына. Фитим Ноли, отец четырех сыновей, из которых Агрон был старшим, решил вплотную заниматься с каждым, воспитывая в них бесстрашие и силу, столь нужные в послевоенном мире. Агрону было искренне жаль подводить отца, ведь он понял смысл его действий только к двадцатилетию, но прошлого не изменить.

Фитим привез Агрона к обрыву, под которым разверзлась земля, изрыгая зеленый яд. Агрон и без того боялся высоты, а уж смотреть на покрытый дурной славой тиберий... Но отец заставил его, силой подтащив к краю.

- Не ссы, - говорил он, - мы слишком высоко, испарения сюда не доходят. Круто, а?

Как ни странно, это возымело некоторый положительный эффект. Ощущение крепкого захвата отца дало уверенность, что Агрон не свалится. Парень посмотрел вниз. Он обладал очень хорошим зрением. Достаточно хорошим, чтобы рассмотреть ползающих между кристаллами существ. Человекообразные, голые и лысые, безликие, слепо тычущие распухшими руками со множеством кривых пальцев, наощупь находя путь. Один безликий поднял голову и, хотя безглазый, словно всмотрелся в пришельцев наверху, издав протяжный стон. Притаившийся в разломе рядом висцероид - аморфная масса мяса и костей, когда-то бывшая человеком - воспользовался ситуацией, чтобы наброситься на мутанта и начать живьем пожирать его.

Ноли сдерживал себя, чтобы не заорать - тогда он точно покинет утес не скоро, при буйствующем отце-то. Но дрожь замаскировать не удалось. Поскольку он был тепло одет, вывод напрашивался один.

- Ну чего бояться? Ну, ползают себе, ну пускай дальше ползают. Тебе-то что? Они безобидны, тем более на таком расстоянии.

Все, что смог выдавать Агрон, было:

- Я хочу домо-о-ой!

Фитим подавил гнев и пытался объяснить сыну максимально вежливо, насколько позволяли ему сдерживаемые злость и презрение:

- Ты и я родились в тяжелые времена. Перед тобой будущее нашего мира, и ты должен быть готов к этому. Десять лет назад надо было очень постараться, чтобы найти тибериевое поле. Сейчас во всей Шкиптарии его полно, встречается по штуке за десять миль. Еще через десять лет, когда ты будешь старшим в семье... тебе придется искать нам новый дом. Что-то мне говорит, что Шкиптарии не станет, как и меня. И тебе придется присматривать за семьей, матерью, если она доживет, братьями и сестрой.

Детское сознание, до того относительно безмятежное, насколько позволяла жизнь в удаленной деревне фиктивного государства, отказывалось принять факт смерти отца и матери, смерти вообще, согласно наивной детской вере в бессмертие. Но смерть была прямо перед ним, пронзала землю зелеными кольями, воплощаясь в безумных мутантах.

На следующий день Фитима пронял странный кашель. Бора, мать Агрона, хотела было отправить мужа к врачу, но тот отмахнулся от нее фразой "Глупая женщина, да как ты можешь полагать, что какая-то простуда способна свалить самого Фитима Ноли?!" Но жена была не дура, носом чуяла, что сухой кашель мужа и его поездка к тибериевому полю связаны между собой. Простой народ имел довольно смутные познания о тиберии, зачастую неверные или намеренно искаженные, а потому, хотя в минерале и признавал опасность, редко мог ее распознать и, тем более, предотвратить. Но Фитим указывал на Агрона, здорового как молодой хряк. Мол, раз его не свалило, то и со мной все в порядке.

- Я всего лишь простудился в горах. Бывает. Завтра уже все пройдет.

Ночью отец семейства начал задыхаться прямо в постели, до полусмерти напугав Бору. Телефона в доме не было, а на мотоцикле никто другой из семьи ездить не умел. Троюродный брат Фитима вызвался ехать за врачом в ближайший город, но прибывший медик заявил, что это тибериевой заражение. Спасти Фитима еще можно было, но никто в такой бедной стране, тем более в такой провинции, не обладал нужными умениями и оборудованием. Кроме Братства Нод. Которое около года назад развалилось, покинув Албанию.

Врач запретил закапывать Фитима, угрожая заражением кладбища. Сжигать тело тем более запрещалось - следовало вывезти его в тибериевое поле и там бросить. Детей выгнали из дома, чтобы они не услышали чего лишнего, но Агрон сидел под окном и услышал многое.

Даже того, в момент наивысшего страха, парень давал отцу еще 10 лет жизни. А все закончилось за сутки. К страху за будущее семьи присоединился страх за себя. Ведь он тоже был на том обрыве, значит слова отца о недосягаемости испарений были ошибкой, и он тоже надышался. Что если он заразит родственников и односельчан?

Когда днем деревня повезла бесчувственного родича к тибериевому полю, которое того сгубило, Агрон оставил записку, в которой объяснял свой побег нежеланием заразить кого-либо еще, и бежал из дому, направившись к тому же самому полю окольными путями.

Пока деревня сходила с ума от его сумасбродства, Агрон уже прошел большую часть пути. Но не дошел до поля, повстречав по пути мутанта. Обезумевшее от боли и изоляции существо, наполовину превращенное в кристалл, тянуло к нему руки и звало к себе отдаленным подобием человеческой речи, при речи изрыгая смрадный ихор. По громкому крику насмерть перепуганного Ноли его заметила группа охотников, поспешившая пристрелить мутанта и оттащить парня в безопасность. Через три дня было установлено кто он и откуда, и Агрона вернули односельчанам.

Но уже никогда к будущему ноддисту не относились как прежде. Мать, чье здоровье основательно подточили смерть мужа и бегство старшего ребенка, уехала к родичам, и детей Фитима перепоручили дядьям и дедам. Но деды в тибериевом мире долго не жили, а у дядек и свои дети есть. Вдобавок подрастающие братья стали презирать Агрона как труса, на которого повесили смерть отца и потерю матери. Один против трех, острее остальных переживая отчужденность и смерть отца, в котором начал винить себя после упреков окружающих, Ноли не вытерпел и бежал из деревни повторно, в возрасте 16 лет, когда ко всему прибавилось отрочество. Украв мотоцикл дяди, Агрон уехал в ночь, решив обустроиться в городе Шкодер... хоть кем-нибудь. В таком молодом возрасте, да еще в деревне, плохо представляешь реальный мир и его законы.

Предполагалось, что там он сможет быть разнорабочим, и займет одно из покинутых зданий - по слухам, многие албанцы покидали страну из-за угрозы тиберия, переселяясь в соседние страны. Ноли сам убедился в этом, наблюдая караваны вьючных животных и автотранспорта, двигавшихся из внутренних регионов страны к границам.

Но ожидания Агрона оправдались куда больше, чем хотелось бы - город оказался полупустым, мотоцикл Ноли интересовал местных куда больше, чем он сам, да и местные были ожидаемо (для взрослого человека, лишенного иллюзий) озлоблены и отчаянны.

Уже на третий час пребывания в городе Агрон остался с разбитым лицом и без мотоцикла. Без денег, да и кому они нужны в городе, где все продавцы бежали с товаром либо пали жертвами мародеров, и ценится лишь еда, чистая вода и оружие?

Вечером, мучимый голодом, Ноли совершил первое преступление - кражу, ночным татем прокравшись в случайный дом и тихо вынеся оттуда все съестное.

Очень быстро свыкаешься с мыслью быть преступником, если желудок грозит переварить самого себя, а полиция практически отсутствует.

Уже через неделю он прихватывал не только на поесть. Ему все же удалось приобрести место на фабрике, благо подтянувшиеся в этот регион ГСБ восстановили пару, но отделаться от "приработки" он не хотел. На чем однажды был пойман, на четвертом месяце "карьеры", ведь с ГСБ прибыли не только гражданские специалисты. Агрон был без суда, по факту, осужден за воровство и заключен в тюрьму на Аллах знает сколько лет. Ноли просто не сказали, сколько лет его жизни было решено вычеркнуть.

Ну, в "тюрьму" - слишком сильно сказано. В подземелье с решетчатыми дверьми, расположенное под участком. Если бы не присутствие ГСБ, местные власти предпочли бы просто вешать и резать пойманных уголовников, но раз "цивилизованные" где-то рядом, пришлось следовать приличиям. В тюрьме же Агрон в одиночестве отпраздновал семнадцатилетие, в компании убийц, насильников и воров, в тесноте, духоте, полутьме и голоде.

Тиберий все больше и больше расползался по стране, Албания как государство уже и формально перестала существовать, став регионом под непосредственной властью ГСБ. Весьма непрочной властью. Местная реальная власть одним днем месяца октября 2034 года решила отделаться от обузы заключенных с выгодой для себя, втихую продав их часть работорговцам. Ноли пошел второй партией, через три недели после первой. Его затолкнули в автобус-"скотовоз", всю ночь везли куда-то на восток и сдали сербским работорговцам в обмен на три обоймы 7-миллиметровых патронов и пятнадцать литров чистой воды, украденных прямиком с водоочистителя ГСБ. Агрон до сих пор помнил цену себе, и часто сравнивал отношение к себе на каком-либо этапе жизни с тем торгом. Командиры Ноли в будущем всегда поражались его исполнительности и смирению.

Восемнадцатый день рождения Агрон встретил в болгарской угольной шахте, где работал за еду и гарантию того, что его будут не сильно бить. От чего бежал, к тому вернулся спустя два года. Как там жила его семья? Покинули ли деревню, принеся в жертву тиберию, или продолжали выращивать коров и овец? В любом случае, тот мир остался в сотнях километрах от Болгарии, в столь далеком прошлом.

Через два месяца после памятной даты шахтеры пробили, на свое несчастье, галерею к подземной жиле тиберия. Кто-то, сделав хорошие затяжки летучей смерти, погибли на месте, кто-то в течение недели. Остальные пережили в бараках рабов, изредка в бешеной панике выбрасывая зараженных, когда их недуг становился очевидным. Агрон Ноли настолько свыкся со скотской натурой людей, что к тому моменту равнодушно наблюдал за массовым помешательством, когда обезумевшие от страха рабы не рвали на части больных только из страха заразиться самим, но с радостью выбрасывали их под ноги угнетателям, опасливо озираясь на всех, кто имел контакт с раскрывшимся больным.

Как потом узнал Агрон, всех зараженных сбросили в яму достаточно глубокую, чтобы человек не мог из нее выбраться своими силами. Чтобы они кристаллизовались с ходом дней и дали залежь чистейшего тиберия.

Выжившая двадцатка рабов рано радовалась. Им вручили в руки кирки-лопаты, вагонетки и два десятка видавших виды противогазов и под дулами автоматов заставили собрать бывших товарищей на продажу. Без какого-либо защитного оборудования. Стражи, в упертой из ограбленных складов Нод пехотной броне, и те держались на безопасном расстоянии от ямы и работников-смертников.

Пятеро пытались бежать, но лишь получили очереди в спину. Четыре трупа и одного полуживого раба заставили сбросить в яму тиберия.

Хозяин шахты поздновато понял, что добывать тиберий без специальных комбайнов - очень плохая идея. Когда он это понял, двое рабов ослепли (и были сброшены в яму), трое потеряли нюх и кашляли зеленоватой кровью (отправились туда же), а один остался без пальцев. Заметив зеленые ростки на указательном и среднем пальцах правой руки, в безумном страхе он отсек их черенком лопаты. Лопаты, которой копал тиберий, так что позже стерильной (от тиберия, а не чего-либо другого) пилой пришлось еще отделаться и от кисти. Отчего по руке и плечу распространилась гангрена. В конце концов, неработоспособного намучавшегося раба сбросили в ту же яму.

Тибериевую жилу тремя дня позже вычистил непонятно кому принадлежащий комбайн. Хозяин явно получил с такого предприятия выручку достаточно большую, чтобы в том числе купить новую партию рабов, почти двое больше старой. Выжившую девятку присоединили к ним. Ни Ангрон, ни его товарищи не признали в новой партии ноддистов. Они вообще не видели Нод, кроме как на призывных листовках или граффити, до сего дня.

Среди десятков безмолвных скотов, бывшими людьми, затесалась четверка теней Нод, чьим заданием было прикрыть гадюшник в центральной Болгарии. Братство медленно, но верно возвращалось на исконную территорию, и оно не потерпело бы на своей территории такого произвола.

Агрон не знал, как четверо мужчин без брони и оружия, в одном рванье, способны победить восемь головорезов в довоенной броне Нод со скорострельными автоматами - он был слишком занят спасением собственной задницы во время хаоса. Но это произошло.

Когда за укрывшимся в казармах Ноли пришли, поместье неофеодала горело, как и сам он, его слуги и члены семьи. Надзирателей насадили на их же боевые ножи. Доспехи их и оружие ноддисты оставили себе, ненужные аккуратно сложили в отдалении. Построили рабов и проводили допрос на румынском, болгарском, сербском и греческом (по одному языку на тень, видно что интернациональная команда) - как звать, откуда, как стал невольником. Пока что любые ответы удовлетворяли ноддистов, которые просили отпущенных подождать транспорта, который заберет их "в лучший мир" или валить на все четыре стороны.

Ноли радовался ровно до момента, когда в ответ на фразу "был пойман ночью на улицах Тырново" один из теней не бросил "лжет" и молниеносным движением свернул тому шею. По рядам рабов прошел клич негодования, на что один из теней безапелляционно заявил, что с лжецами в Нод не церемонятся.

Порою узнавались очень интересные подробности - вроде "был пойман с чужой женой" или "был спутан с убийцей Милошем Сабиничем" (тень задумался на пару секунд, но во лжи двойника не обвинил). Один честно сказал - "убил человека" - за что кончил так же, как и первый лжец. Пока дошла очередь до Ноли, у того уже сердце грозило разорваться, так уж сильно обуял его страх за тщедушную и бессмысленную в общем-то жизнь раба.

Агрон честно сказал тени-греку по-албански:

- Продал начальник тюрьмы. В тюрьму попал за воровство.

Десять секунд размышления тени, из которых пять ушли на осмысление фразы на полупонятном языке, были вечности подобны. За это время Агрон успел вспомнить всю жизнь, попросить Фитима на том свете не очень зверствовать за сыновью непочтительность, трижды приготовиться к болезненной смерти и обнадежиться мыслью, что грек не понял албанский, и Агрон проживет еще немного времени.

- Свободен, - с сильным акцентом, но на албанском, произнес тень. Двойная удача. Тройная, учитывая неожиданный конец рабству. Агрон предпочел не думать, чем именно был занят разум тени в те бесконечные секунды - пытался понять албанский или размышлял, стоит ли убить его - и просто занял место в рядах ждущих пересылки.

Позже, гораздо позже Ноли узнал, что комбайн принадлежал Братству, и тиберий закупали у кого только могли, чтобы пометить новые месторождения и выгнать старых хозяев с залежей ценнейшего ресурса мира. Рабовладение, становившееся нормой жизни в областях покинутых и Нодом, и ГСБ, давили постольку-поскольку. Впрочем, счастливчику было не до размышлений о несчастьях рабов там, куда сверхдержавы не дотянулись.

Так как еще в брюхе кериола спасенных уведомили, что теперь они будут сражаться за Нод. Казарма Нод, конечно, куда лучшее место, чем барак рабов... и все же, в шахтах рабов жилось хоть и плохо, но именно жилось. Избежать смерти там, по мнению вчерашних невольников, было куда легче, чем на передовой.

Эта нервозность появилась уже на второй день. В возводимом за темными, толстыми стенами храме кипела жизнь, в хаотичном при взгляде со стороны перемещении солдат, рабочих и техники военный (которых среди вчерашних невольников не было) углядел бы порядочное развертывание. Но Агрона обилие солдат на квадратный метр площади угнетало, ибо ежеминутно напоминало об его участи. Все же он остался тем самым трусом, каким его клеймили братья, если не желал сражаться за того, кто его освободил, дал ему новую жизнь и может освободить еще миллионы таких, как он.

Он толком не ел, хотя предоставленный ему солдатский обед был стократно вкуснее и полезнее рабской баланды. И сон его в казарме был беспокоен. Из восьми часов, положенных им для сна, он проспал только три, остальные проводя в размышлениях бежать или нет. Когда же до Ноли дошла маловероятность бегства, еще несколько часов он убеждал себя в правильности выбора.

На построении, когда исповедник - воитель во внушающей почтение черной броне, так похожей на доспехи тяжелого рыцаря далекого прошлого (в том числе ноддических рыцарей, но Агрону еще нескоро будут преподавать историю Братства) - спрашивал об умениях и талантах "возможных братьев моих", Агрон заикнулся, что умеет водить мотоцикл. О том, что он был вором и умел работать быстро и бесшумно, албанец предпочел умолчать.

Исповеднику-сербу перевели, и тот легко (насколько применимо слово "легко" к броне, навевающей мысли о боевых шагоходах ГСБ) махнул рукой в сторону ангаров. Его и еще пару новобранцев, из сотни собранной по всей Болгарии, отделили ото всех, и повели к байкам. Монструозные, сверхмощные мотоциклы, которые ранее за свою жизнь Ноли видывал лишь в редких журналах, тревожили албанца - сможет ли он приспособится к ним после сельского драндулета? Но, несмотря на разницу в мощности и размерах, Агрон показал себя с лучшей стороны. Он понял только отдельные слова из речи турок-наблюдателей (и то не факт, что понял, а не спутал), но, судя по интонациям, они остались довольны. Троицу байкеров, в которую помимо Агрона входили аромун и болгарин, две недели гоняли как шавок по мототрекам, полям, а вскоре и по руинам соседнего города, чье имя все то ли забыли, то ли игнорировали, который Нод не захотел ни восстанавливать, ни сносить. Там Агрон впервые в своей жизни нанес разрушения больше разбитой кружки (сбив самонаводящимися ракетами беспилотник-цель и взорвав покинутое строение), а также обрел некоторое удовлетворение своим будущим.

Кормят достаточно и вкусно, средства развлечения и свободное время есть, бесплатно выдан боевой мотоцикл мощнее десятка "байков", известных Ноли по детству. Жизнь налаживается? Для Агрона - очевидно. Наблюдая во время учений за новобранцами-пехотинцами, албанец размышлял, испытывают ли они то же самое.

Момент истины настал зимой 2035. Новобранцев напустили на "свежее мясо" - флот ГСБ с гуманитарной помощью городу Бургас, население которого сверхдержава хотела склонить на свою сторону, чтобы из этого порта двигаться дальше на Балканы.

До спешно собранной армии из десяти байкеров, трех сотен пехотинцев и двух танков донесли, что они не столько грабят, сколько карают "неверное Кейну" население. Но все из новобранцев еще имели понятие, кто такой Кейн и чего он добивается, но перспектива отстреливать гражданских в его имя... да в чье угодно имя их уже не радовала. Практически все новобранцы были родом их желтых зон и понимали, что отказаться от любой помощи в желтой зоне смерти подобно. Значит, если помощь не от Нод, это тоже смерть? Безумие!

Тем не менее, чтобы гарантировать исполнительность, к отрядам приставили исповедников.

Цель Агрона была достаточно простой, и убийство там было весьма неочевидным, что снимало с совести албанца большой груз - доехать до порта, выпустить боезапас в один из трех катеров, охраняющих контейнеровоз, уехать прочь из города, избегая иных столкновений с противником. К счастью, никто не требовал от байкеров вдалбливания некомбатантам того, насколько они заблуждались насчет Нод. Стремительность и внезапность были его козырями, и Ноли был весьма спокоен на момент начала операции, молнией проносясь по полупустым улицам, слово болгары заранее учуяли нехорошее и предпочли укрыться в домах. Плохая идея, учитывая выданные пехотинцам зажигательные гранаты.

Удовольствие от скорости оставалось незамутненным ровно до момента, когда к мерному реву двигателя примешались звуки выстрелов и крики, взрывы гранат. Агрон пропустил все действо и был тому несказанно рад, но ложка дегтя все равно испортила бочку меда.

Катер Ноли едва заметил (годы во мраке тюрьмы и шахт не лучшим образом сказались на его глазах) - система самонаведения взяла цель в захват метрах в пятидесяти от доков. Байкер, выпустив все двенадцать ракет в цель, поспешил развернуться и валить из города. Но по пути не смог избежать убийства - на пути он заметил отряд ГСБ, вооруженные люди в характерной желтоватой броне. Разворачиваться или вообще обдумывать ситуации было слишком поздно, потому Агрон просто протаранил их, сбив одного. Тяжелый байк пошатнулся, но не повалился, Ноли выровнял его и пошел прочь, на память о первом убийстве, кроме кровавого пятна на лобовом стекле, словив жгучую боль в спину - пара пуль до него дошли, но были задержаны бронежилетом.

Факт убийства до него дошел лишь часы спустя боя. Когда во время перегруппировки в условленном месте, наблюдая за пылающим городом и колоннами грузовиков, вывозящими помощь ГСБ для нужд Братства, Агрон узнал, что половину потерь среди новобранцев обеспечили исповедники. Прямо на поле боя расстреливая подопечных, проявивших "недостаточное рвение, чтобы быть ноддистом".

Если бы был способ раздобыть в храме спиртное, Ноли впервые за жизнь попробовал бы напиться, желая забытья, о котором рассказывают алкоголики. Но рядовому, да еще столь зеленому, не полагалось, так что он был один на один с ужасом.

Позже, много позже он привыкнет к убийству, привыкнет к царящей в Братстве атмосфере боевого безумия, а отрицанию большей части человеческого культурного опыта и человечности вообще ради Возвышения, к боязливому, почти религиозному почитанию тиберия, много позже.

Но он никогда не забудет первый бой. В котором недавние освободители угнетенных и защитники несчастных в одночасье превратились в беспощадных палачей.

Он заразился тиберием два года назад, в Египте. Желтая зона как пустыня, он был форменной красной зоной в течении, и особенно дельте, Нила. Издалека, как и с орбиты, Нил выглядел почти как раньше - все та же зеленая полоса, окруженная песками. Но чем ближе к нему подъезжал Агрон, уже лучший байкер Братства, тем все более угрожающими выглядели зеленые берега великой реки, пока иллюзорные тропические заросли не уступали место реальному лесу пик, беспорядочному нагромождению тибериевых кристаллов. Так много кристаллов, что едва слышный звук роста одного, резонируя об тысячи ростков тиберия вокруг и сливаясь с миллионами братьев, сливался в один громкий хруст, от которого, казалось, вибрируют кости.

Нод как раз потеряли Каир, и местные жалкие останки Братства, что не могли эвакуироваться в Европу (Александрийский порт ГСБ предусмотрительно взяли под свой контроль), должны были на колесах одолеть Ливийскую пустыню. Вот только колес на всех не хватало. Потому командиры решили уменьшить число эвакуируемых, заодно хоть немного загладив свою вину перед Кейном, натравливая ноддистов, волна за волной, на укрепленные позиции ГСБ, в попытках нанести максимально возможный урон и искупить неудачу мученической смертью. Ноли явно был не тем ноддистом, которого можно так просто списать в графу потерь "умерли за веру", но руководство явно отдавало предпочтение элитной пехоте Братства - черной руке, теням, саботерам - а простую пехоту, также как байкеров и налетчиков, гнали на убой словно стадо баранов. Чего уж говорить о фанатиках, настолько обдолбавшихся тиберием и ноддизмом, что буквально умоляли начинить их взрывчаткой и бросить на врага. Но Ноли был очень хитрым и опасным бараном, просто супербараном.

Но все равно бараном. Исполнителем чужой воли в чужой войне, на которую нехотя подписался после инцидента в Бургасе. У него ведь были колеса. Конечно, на каждом байке стоит маячок, чтобы командиру было легче отслеживать их положение и руководить боем, и за дезертиром наверняка отправили бы истребитель или команду теней, в назидание. Но можно было хоть попробовать.

Но Ноли не стал. Таков большой мир вне примитивной сельской идиллии. Есть большие люди, которые ради своих целей гонят на убой миллионы. Есть маленькие люди, которых большие люди, по прихоти судьбы или тщательному планированию, подчинили. Агрон не был гениальным стратегом, не был и обласкан судьбой, а потому роль барана ему была предрешена.

Оставалось лишь надеяться, что Кейн действительно так велик и рачителен, как о том твердят исповедники, и, как добрый пастырь, не оставит своего барашка на произвол судьбы в ином посмертном мире.

Ноли, как герой Братства, имел полное право на байк личной конфигурации, наверняка самый смертоносный мотоцикл на планете. В немалой степени поэтому он был в числе тех десятков (из сотен), кто пережили отчаянно-бессмысленные атаки на укрепленные базы ГСБ.

Феноменальный успех - один байк сбил два штурмовика ГСБ "касатка", не пострадав в процессе, как и ожидалось от ветерана. Но столь успешному солдату полагается адекватная доля нездорового внимания противника, и от друзей сбитых пилотов пришлось отчаянно давать деру. К сожалению, в пустынях мотоцикл Агрона неважно держал скорость, а потому оставалось вопросом времени, когда его возьмет в прицел и собьет самонаводящаяся ракета. Более того - две штуки ему уже пустили вдогонку. Единственное спасение - за оставшиеся секунды добраться до Нила. Электромагнитные аномалии в областях тяжело зараженных тиберием должны помочь ему сбить наводку или хотя бы укрыться за сложным рельефом. И помогли - сбившиеся ракеты снесли пару тибериевых колонн, а сам Агрон исчез из поля зрения даже утонченной системы наведения касаток. Конечно, его собственные системы управления начали барахлить, но Агрон был не из тех, кто полагался во многом на автопилот.

Но чтобы убраться из зоны боевых действий невредимым, если пришлось еще немного проехать по тибериевому руслу. Ноли честно старался не дышать и покинуть реку смерти как можно скорее.

Но следующим утром, совсем как его отец Фитим 16 лет назад, Агрон начал выкашливать свои легкие. Символично, как судьба албанца совершила полный круг.

Почетное самоубийство. "Смерть истинного воина и подвижника за веру!" - с невыразимым пафосом и гордостью твердило священство. Ноли смиренно позволил им поскакать вокруг себя с кадилами и песнопениями, вставить пару его цитат в книги-наставления для ноддистов, в том числе священные, и при всеобщем построении алжирского гарнизона объявить собравшимся, что они имело дело с живым богом Агроном Ноли. Мелким, малозначительным по сравнению с Кейном и большинством религиозных иерархов, но богом.

Албанцу было все равно. Пускай делают что хотят. Он только хотел умереть в бою, буквально убиться об противника. Только не агония, только не постель, только не как отец...

Ноли не знал, что его действия ничем не помогут защитить Римскую вышку пришельцев. Что Братство, и без того жестоко пострадавшее в Третьей Тибериевой войне, станет тенью прошлого, изолировавшейся в Калабрии. Да ему было все равно. Он пришел сюда не сражаться за что-то или во имя кого-то, а умирать.

Похожие на монстров морских глубин, корабли пришельцев, величаво рассекая небеса умирающего мира, игнорировали букашку-Агрона под ними. Их ждали иные цели - составляющие всесокрушающего Джаггернаута ГСБ солдаты. Который, окончательно пробудившись от спячки и осатанев от бесчинств пришельцев, пришел страшно мстить за потерю Нового Эдема. Уже ничто, даже ноддическая двухсотмегатонная ядерная ракета, даже две, не смогли бы его остановить. Даже материнский корабль пришельцев - величавое, изящное в иномирских формах, непревзойденное в смертоносности порождение далеких, чуждых звезд, спрятанных за пеленой тибериевых облаков - ничто перед слепой яростью ГСБ. На глазах Ноли десятки ракет разнесли утонченное орудие разрушение на уродливые, искореженные куски.

Албанец бросил взгляд на строящуюся вышку. Он не знал, что ее вскоре изничтожит смерть с небес, сверхмощная молния ионной пушки. Но он надеялся. Надеялся, что за ней Братство ждет иной мир. Мир лучше того, что умирал под тибериевыми войнами. Где новые люди - Возвышенные - не будут ложиться на алтарь войны миллионами безмолвных жертв.

Символическая атака - шесть ракет, четыре сбитых "огненных ястребов". И разгон, бешеный, безумный разгон прямиком в танк "мамонт", уже раздавивший наземное сопротивление пришельцев. Ноли выдавил все из легендарного байка, в предсмертном желании набрать 300 км/час за рекордно короткое время, благо он ехал с крутого спуска.

За миг до смерти он старался улыбнуться. Последняя мечта его сбылась.

Оставить комментарий © Copyright Соболевский Александр (-) Размещен: 27/02/2011, изменен: 27/02/2011. 37k. Статистика. Рассказ: Фантастика		Ваша оценка:
Аннотация: Фанфик по вселенной C&C. Описание многих особенностей мира опущено как само собой разумеющееся для причастившихся к серии. Будьте осторожны при прочтении. За последние два дня мне стало интересно, какова жизнь простого ноддиста. Как люди могут уверовать в Кейна? Что приводит их в Нод? Как они относятся к (навязываемой) роли религиозных фанатиков и ревнителей-палачей? Наконец, что из себя представляет простой ноддист, которых в роликах мы не повидали? Пророк, глава отдела разведки, генералы, искусственные интеллекты-сверхразумы... кто-нибудь видел простого, обычного солдата в ролике? Я только репортера, но он может быть ноддистом по религии, но не по профессии. Размышления на эту тему подтолкнули меня к написанию серии рассказов о различных солдатах Братства - пехоте, байкерах, тенях, исповедниках, черной руке... несколько ноддистов, каждый из которых по каким-либо причинам ввяжется в Третью Тибериевую войну и умрет на ней. За что он умрет? Амбиции пришлось поумерить ввиду болезни, но один рассказ я все же породил. Не исключаю появление иных, о других членах Братства, но и не гарантирую.

Соболевский Александр : другие произведения.

Байкер