Аннотация: История девственницы принесенной в жертву единорогу.
Даже не мечтай!
Он выступил из-за скалы, чутко пряднул ушами и медленно пошел по линии прибоя, изящно переставляя серебристые копыта. Рассвет окрасил его шкуру нежно-розовым цветом, и Галия облизнулась, представляя на миг, что единорог весь вылеплен из малинового суфле. Или вишневого, трудно сказать, какое лучше.
Между тем магический конь приблизился к озябшей на ветру девушке, подозрительно принюхался и фыркнул.
- Да девственница я, девственница, - усталым хриплым голосом заявила Галия, - специально для тебя кормили, растили и холили.
Зверь фыркнул так, что уставшая девчонка явно расслышала смех. Еще бы. Перед благородным зверем выступала чумазая оборванка светящая тощими боками сквозь прорехи в нижней рубахе. Скаредная Марчана ободрала с нее все до нитки, последнюю рубаху приказал оставить жрец, да и то, чтобы парней не вводить во грех, девка то нужна нетронутая!
Грязные ободранные ноги - тащили по камням, сама от ужаса идти не могла. Исцарапанные мозолистые руки - к солцедару в огороде крапива вымахала в ее рост, да и лозняк недавно резали, самые глубокие ссадины еще не зажили. Пара-тройка синяков, красная щека - от оплеухи, "подаренной" бывшей хозяйкой напоследок. Она-то рассчитывала, что кто-нибудь по-тихому спортит девку и работница за кусок хлеба останется у нее навсегда, ан нет, Галия научилась ловко прятаться, быстро бегать и забираться на самые высокие и тонкие деревья, чтобы не достали озабоченные парни.
Белый конь с рогом во лбу еще раз обошел приготовленную ему жертву, и на этот раз фырк получился брезгливый. Ну да, ну да, - Галия насупилась и едва не заревела вновь. Неделю назад Марчана в гневе отрезала служанке косы, да еще и горшок сусла на голову опрокинула, а мыться не отпускала. Волосы слиплись, на них налетели жучки и мухи, а ночь на берегу моря не добавила им чистоты и красоты.
- Долго ты тут еще кружить будешь? - не выдержала девчонка, - не нравлюсь, убирайся прочь!
Голос предательски дрогнул, а вредный белый конь снова фыркнул и топнул копытом. Галия зажмурилась. Рядом с единорогом она казалась дворовой кошкой, подле волкодава - сожрет и не заметит. И хотя в легендах единороги не питались девственницами, а всего лишь усыпляли навсегда, забирая себе их жизненную силу, девчонке было страшно.
Неожиданно рядом раздался звук шагов, какое-то движение и веревки, на которых ослабевшая от слез и крика девушка буквально висела вдруг поехали вниз, увлекая ее за собой. Упасть жертве не дали. Большие руки в перчатках подхватили, поставили на ноги и придержали:
- Тебя что не кормили? - спросил глубокий низкий голос, эхом отозвавшийся в гудящей голове.
- Нет, - Галия не решилась открыть глаза, но старательно повторила слова Марчаны: - зачем конское мясо кормить?
Рядом вздохнули. Потом зашуршала ткань. На плечи опустилось что-то тяжелое:
- Пойдем, накормлю.
Глаза пришлось открыть, чтобы уставится в спину обтянутую тривиальным коричневым камзолом. Кожаным. Почти такой же был у сборщика налогов, который приезжал в село осенью. Галия шла почти не глядя под ноги, опасаясь выпустить спину из поля зрения. Не бьют, накормят, внутри плеснула надежда - а может, и убивать не будут?
За скалами, откуда появился единорог, обнаружился маленький лагерь. Кострище с котелком, полог, мешок с припасами и оружие.
- Садись! - мужчина, идущий впереди, указал на удобный кусок бревна, а сам снял с котелка крышку.
Над лагерем поплыл аромат мясной каши. Живот Галии загудел, и она покраснела, пряча лицо под растрепанными волосами.
- Поешь, а потом тебя помыть надо, - вздохнул мужчина, вручая ей миску. - Куда я такую замарашку повезу.
Галие было плевать на все - она вцепилась в миску, ложку и сухарь, словно утопающий в последнее корабельное бревно.
- Не торопись, - уговаривал ее незнакомец, - плохо будет, на вот пей! - и сам подносил к губам девчонки кружку, потому как выпускать хлеб и ложку она отказывалась.
Осоловев от съеденного, девчонка свернулась калачиком и прямо сидя уснула, вцепившись в миску с недоеденной кашей. Мужчина вздохнул, снова закутал ее в свой плащ и уложил на мягкие сосновые лапы под пологом. В этом году он пятый раз заступил на пост, чтобы забрать у селян предназначенную "белым богам" жертву, и каждый раз не уставал поражаться людской жестокости.
Пять лет назад это сельцо привязало к столбу древнюю бабку, умершую к рассвету. Гневный единорог потоптал поля, и снес ворота старостиной усадьбы. Больше крестьяне так не шутили. На второй год привязали к столбу девушку в возрасте невесты. Симпатичную, молодую, но хромую. В долине единорогов ее подлечили и, вскоре она нашла свое счастье с одним из молодых самцов табуна.
На третий год была перезрелая по местным меркам дочка многодетного крестьянина. Не красавица, все лицо покрывали оспины, но неглупая и домовитая. В долине она открыла лавчонку и каждое утро выставляла на подоконник свежий хлеб и пирожки.
В прошлом году местные изловили путницу, идущую в дальний монастырь. Перепуганная девушка едва не убежала, но поразмыслив, согласилась пойти с единорогом и сейчас уже нянчила сына. А нынче...
Мужчина бросил взгляд на компактный клубок на его спальном месте. Похоже, кто-то сиротой пожертвовал. По правилам он должен был на рассвете вернуться в долину, но в человеческом обличье он туда не пройдет, а посадить себе на спину эту полудохлую замарашку было выше его душевных сил. Он встал, подкинул веток в костер, поставил на огонь кружку с остывшим чаем. Может навестить обнаглевших сельчан? Постучать старосте в ворота?
Девчонка ворохнулась под плотной тканью и застонала. Мужчина нахмурился. Похоже ее синяки и раны начинают болеть, придется... Он покопался в сумке отыскал склянку с бальзамом - и обезболит и заживить поможет. Потом решительно шагнул к плащу и осторожно раскрыл. Комочек. Сжавшийся так туго, что растрепанные слипшиеся волосы прикрывают кажется половину тела.
Он вылил зелье на руку и подождал, чтобы согрелось. Потом начал втирать лекарство в сбитые ступни, лодыжки, коленки. Разворчивать ее сейчас нельзя - напугается, а вот намазать синие пятна на спине можно и сквозь прорехи в ее так называемой одежде. И щеку чуть-чуть, ничего что мазь смешивается со слезами и грязью, состав магический, соль и пыль ему не помешают. Закончив лечение, мужчина снова укутал девушку. Потом перекинулся и уснул сам.
Проснулся от чего-то острого, впившегося в бок даже через длинную мягкую шерсть. Локоть! Маленький острый локоть! Ночью девчонка озябла и перебралась к нему под бок. Теперь придется купаться обоим. Единорог недовольно фыркнул. Встряхнулся, встал, сбрасывая соню и отойдя в сторону, сменил облик. Девчонка соскочила и остановилась, хлопая глазами:
- Вы кто? - наконец выдавила она, продолжая таращится на мужчину.
- Лорд Иссиэль, единорог, - представился "белый бог". - А тебя как зовут?
- Гали, - пробормотала девчонка, рассматривая того, о ком слышала лишь в страшных сказках.
- Гала? Свет?
- Гали, - девчонка потупилась, - галок в детстве так подзывала, вот и прозвали, а как мама звала, не помню.
- Сирота значит? - забыв про неприятный запах, мужчина принялся хлопотать у костра.
- Сирота, - подтвердила девушка. - Мама только до деревни дошла, тут и умерла, ничего рассказать не успела.
- Ясно. Завтрак будет через полчаса, так что пошли мыться.
К удивлению лорда Иссиэля девчонка обрадовалась купанию не меньше, чем еде. Долго нюхала кусочек травяного мыла, а потом яростно терла себя песком, травой и мылом, смывая даже память о жизни в селе. Единорог за новенькой жертвой не присматривал - сам смывал неприятное ощущение, что выкупался в грязи, приняв такую жертву без виры. Вспоминал слова наставника и крепил сердце, обливаясь ледяной водой.
Когда девчонка закончила купаться. Он сообразил, что надеть ей нечего. Ее лохмотья лучше сжечь, чтобы не оставлять следов, а его плащ требовал стирки. Пришлось вручить ей чистую рубаху, а самому идти к костру в одних брюках. Солнце уже встало, но прогреть лесок, притаившийся среди каменных лбов, не успело, так что Иссиэль шел и поминал всех старост самыми нехорошими словами.
Где спрашивается легендарные прекрасные девы с охотой и лаской идущие к единорогу ради благополучия родной земли? Последние сто лет только крестьяне еще приносят жертвы "белым богам" да и то неимоверно мухлюют. Хотя наставник объяснял, что нагрузка на сельские районы возросла из-за отказа городов приносить дары единорогам, и потому селянам проще смухлевать, чем отдавать по девушке в год:
- Раньше раз в десятилетие гонца присылали, - пояснял пожилой лорд, вставая из-за стола и тяжело опираясь на резную трость, - а теперь каждый год бегаем в надежде, что хоть пару симпатичных девушек получим.
- Но почему города перестали платить дань? - удивлялся Иссиэль, - ведь они живут магией! Если в мире не останется единорогов, не станет и магии!
- Люди редко видят дальше своего носа, дружок, - наставник улыбнулся, и тут же снова стал серьезным, - если так пойдет дальше, нам придется самим искать девушек согласных переехать в долину.
- Наставник, - по коже Иссиэля пробежали мурашки ужаса. Единороги согревали это мир своим светом, но при этом их ранила окружающая жестокость, ложь, предательство. Они практически не появлялись в городах, хотя в человеческом облике их могли вычислить разве что сильные маги, да и то принимали за коллег. Собирать "жертвы" из долины выходили только воины - специально обученные, закаленные не столько телом, сколько духом.
- А для чего я собираю в свой дом мальчишек, и гоняю их до седьмого пота, учу владеть собой и не вмешиваться в людские дрязги? - старый лорд вздохнул, - две трети мужчин в долине не женаты, сколько из них сумеют дождаться девушек, способных произвести потомство? А ведь молодняк подрастает!
- Вы правы, наставник, простите, - Иссиэль склонил голову.
- Значит, когда пойдешь за "жертвой" присматривайся вокруг, девушку расспроси, может где дом сиротский есть, или одинокая девушка-бесприданница.
С той поры прошло пять лет, и Иссиэль неукоснительно выполнял наказ наставника - выбирался из долины пораньше и колесил по окрестностям. Благо ему не нужно было звать повитуху, чтобы понять, невинна девушка или нет, единороги чувствовали это всей кожей.
Увы, "улов" был скромным. Отчего-то невинные привлекательные девицы предпочитали сидеть дома, а не болтаться по лесам. Правда, одну красотку, он все же привез в долину. Девушка из небогатой дворянской семьи просто заблудилась, собирая ягоды. Благородный мифический зверь спас ее и расспросил - нет ли у нее желания выйти замуж? Желание было, не было приданого. Так на спине прекрасного белого коня девушка попала в долину, а уже через месяц вышла замуж за избранного ею мужчину. Порой Иссиэль проходил мимо теплого уютного дома, выстроенного молодым мужем, вдыхал ароматы еды, молока, уюта и чуть-чуть сожалел о том, что не сумел пленить красавицу Суониру.
Под эти воспоминания мужчина довел девушку до лагеря, усадил, вручил миску с кашей и кружку с чаем:
- Извини, каша вчерашняя, к закату если поторопимся, будем в долине.
Галия не отвечала, только дробно стучала ложка. Иссиэль съел немного, и потихоньку потягивал чай, пока девчонка доскребала котелок. Потом встал и начал сворачивать лагерь. К его удивлению "жертва" принялась ему помогать - встряхнула одеяло, вымыла посуду, делала все спокойно и привычно, хотя закопченный котелок в ее руках смотрелся чем-то чуждым.
Распушившиеся после мытья волосы мешали ей, лезли в лицо, попадали в рот, мужчина не выдержал, покопался в сумке, отыскал тесемку и протянул ей:
- Подбери волосы, будет удобнее.
Она покрутила полоску в пальцах весьма неуверенно, словно не знал, что с ней делать, потом пробормотала:
- У меня были косы, хозяйка обрезала, я не умею короткие волосы подбирать.
Если бы Иссиэль был хуже воспитан, он бы непременно закатил глаза, или многословно посочувствовал бедной девочке. Вместо этого он вынул из сумки гребень и встав за спиной Галии принялся разбирать разлетающиеся пряди. Волосы на деле были густыми, упругими и блестящими.
- А у твоей хозяйки дочки были? - спросил лорд, пытаясь уложить упрямую прядь на положенное ей место.
- Две, - кивнула Галия, - постарше меня, одну уже сватали.
- Понятно, - лорд грустно усмехнулся самому себе. Человеческая зависть и жестокость ранила его магическую натуру, но как воин он умел оставлять свои чувства в стороне. - Короткие волосы я тоже плохо умею укладывать, - предупредил он, - да и сестер у меня нет, так что только то что смогу.
Галия отмахнулась:
- Только что б в лицо не лезли, дома я их платком повязывала, да ... - тон упал, в голосе послышались слезы, не то об утраченном платке, не то об оставленной за спиной жизни.
Иссиэль присел на корточки и стер пальцем пару слезинок:
- Не бойся, ничего плохого с тобой не случится. В деревню ты больше не вернешься, но если бы тебя выдали замуж, ты бы все равно уехала, ведь так?
- Не знаю, - Галия удивленно хлопнула глазами, - сирот взамуж не берут, только в работницы...
- А ты замуж хочешь? - единорог попытался зайти с другой стороны, зная по опыту, что для многих женщин слово "замужество" звучит лучше всякой магии.
- Нет! - девчонка насупилась и спрятала лицо в худые коленки.
- Почему? - удивился единорог.
Ему еще не встречались женщины, не желающие замужества.
- Да чего там хорошего? - удивилась Галия, - подай, принеси, пошла вон, да еще и работай с утра до ночи. Вон Марыська пока в девках бегала и пела, и плясала, и ковры ткала лучше всех! А как замуж вышла, ходит как тень - грустная, серая.
Лорд прислушивался к речи "жертвы" и удивлялся. Говорила девчонка чисто, и в речи причудливо мешались длинные правильные слова, принятые в городской речи и деревенские.
- Сколько тебе было, когда мама умерла? - спросил он, начиная подозревать, что Галия не так проста, как ему показалось сначала.
- Не знаю, - пожала она плечами, - меня Марчане отдали, потому, что я тоже заболела, вместе с мамой, а как поправилась, ничего не помнила, даже ложку держать учить пришлось.
- Так ты ничего не помнишь о себе? И бумаг никаких не осталось?
- Может что-то и было, не знаю, - Галия съежилась, когда длинные пальцы мужчины дернули какую-то особенно спутанную прядь.
- Интересно.
Иссиэль задумался. Девушка кажется очень маленькой, на вид лет двенадцать, но похоже это просто последствия голодания и тяжелых условий жизни. Костное строение у нее очень легкое, "птичье", в деревне таких хрупких не встретишь - слабые просто не доживают до репродуктивного возраста. Да и речь. Само построение фраз. Было что-то еще... Ну конечно! Мужчина усмехнулся, затягивая тесемку, она отламывала кусочки хлеба, как это принято в городах. Не кусала. Стоит послать разведчиков выяснить ее происхождение.
- Все! Не уверен, что получилось хорошо.
Галия подняла руки, осторожно касаясь подобранных вверх волос.
- Жаль, нет бочки с водой.
Мужчина замер. Пожалуй, этот жест был первым движением, говорящим о том, что перед ним девушка, а не парень-подросток. Красиво округленные руки, неуверенная, светлая улыбка и ощущение прикосновения к чему-то доселе неизвестному.
Собранные в "корону" волосы открыли то, чего он не сумел разглядеть под толстым слоем грязи и синяками - изящную лепку скул, правильную посадку головы, длинную шею и маленькие ушки. Глаза девушки, оказались большими и светлыми, а кожа тонкой и нежной. Удивительно, как этот цветок выжил в таких суровых условиях!
Лорд принял решение - нужно срочно возвращаться в долину и отправлять шпионов в это село. Быстро упаковав вещи в сумку, он спрятал все под большим камнем, а потом проинструктировал девчонку:
- Я сейчас снова стану единорогом. Сядешь мне на спину и будешь держаться за шерсть. Не бойся, не упадешь, я привяжу тебя магией.
- Куда мы поедем? - личико Галии снова стало серьезным.
- В долину единорогов. Тебе не надо ничего бояться. Если станет страшно не кричи, просто закрой глаза, - скривившись попросил он, вспоминая прежние путешествия.
- Хорошо.
Мужчина отошел в сторону, поднял руки, миг и на его месте стоит прекрасный белый единорог! Галия замерла, любуясь удивительным животным, но красавец требовательно топнул копытом и мотнул головой, призывая ее поторопиться. Замирая от восторга, девушка подошла ближе и ... сесть на волшебного коня не смогла! Недовольно фыркнув зверь подвел ее к высокому камню с которого ей удалось наконец взобраться на мягкую спину. Единорог потоптался на месте, давая ей сесть удобнее, потом Галия ощутила что-то похожее на пояс на талии, и волшебный конь сорвался с места!
