Аннотация: Отрывок из романа. Жанр - романтико-приключенческий с элементами философии :) Возможно, вас заинтересует?
Глава четвертая.
ВОСПОМИНАНИЯ В ДОРОГЕ
Порой мне снится один и тот же сон: в густом тумане теряется причал, где только что я села в шлюпку. И вот я плыву в тумане, едва различая своих спутников и еле слыша всплески их весел. Оранжевое пятно виднеется по правому борту - это маяк барселонского порта.
Нервы мои напряжены, сырость забирается под одежду, плечи сводит от холода.
- Осторожно, - слышится шепот Волонте. - С правого борта...
Я невольно пригибаюсь: справа виднеется широкая корма и несколько тусклых огней - военный корабль. Но нас им не заметить - мы следуем без всяких фонарей, и весла чуть слышно касаются воды. Если оглянуться, едва можно различить в тумане следующую за нами вторую шлюпку.
Заглядевшись на нее, я чуть не падаю в туман - но нет, это только кажется, я сижу низко и крепко держусь руками за борт. Хотя я много раз бывала в этом месте, но никогда прежде не видела барселонский порт туманной ночью. И все же пока не вызрело во мне закономерное продолжение этой мысли: и больше не увижу.
Обернувшись, я чуть не вскрикиваю: нас встречает в тумане зеленый огонек, яркое пятнышко в сером мареве, прямо перед нами - должно быть, его видно только с высоты шлюпки.
- Сушить весла, - слышится шепот, и прежде чем я успеваю что-то сообразить, надо мной нависает высокий борт "Розы Сабаделя". - Все в порядке.
Я встаю во весь рост, хотя шлюпка качается, вода упруго отталкивает ее от борта фрегата.
- Вы сможете подняться по веревочной лестнице? - шепчет Абанель.
Я молча киваю, и вслед за ним карабкаюсь по трапу. Мне впервые всерьез приходит в голову мысль о том, что мне пригодились бы сапоги.
Кто-то кланяется мне, едва я ступаю на борт. Огни потушены, и "Розу" не узнать; слышится какая-то возня на носу. Я шагаю вдоль левого борта, прислушиваясь; вне сомнения, корабль живет своей жизнью, но такой потаенной, что со стороны и не догадаешься.
- С ними нужно потише, - шепотом говорит кто-то незримый, - на крайний случай, их можно будет высадить потом...
- Это понятно, нам сначала надо пройти вот это, - перед самым моим лицом возникает рука Волонте - и указывает за борт. - О, простите, донья Каролина.
Я мельком бросаю суровый взгляд на него и на дона Антонио Матаронезе, стоящего рядом. Дон Антонио на миг прикрывает глаза. Ему больно, и странно, что ему как бы больнее, чем мне. Я вдруг осознаю, что все мы, должно быть, сошли с ума, а может, умерли и попали в какую-то сонную страну, где нет уже ни скорби, ни печали, но и радости тоже нет. И Сабаделя нет - впрочем, с утра я проснусь и обнаружу, что все в порядке. Это же сон, вспоминаю я - и жду его окончания.
Взглянув туда, куда указывал Волонте, я вижу несколько огней, белых и красных.
- Они, конечно, могут подумать, что наши огни не видны в тумане, но верповаться-то без огней мы не сможем, - хмуро замечает Жорди за моей спиной.
- Это мы еще проверим, - почти сквозь зубы бурчит Волонте и бесшумно исчезает, а с ним и дон Антонио.
- А что стало с охраной? - спрашиваю я.
- С какой охраной? - переспрашивает Жорди.
Полминуты я смотрю на красные и белые огни за бортом, а когда оглядываюсь - и Абанеля рядом нет. Исчез в тумане, должно быть. Ну, до утра недалеко, даже если это сон - туман немного светлеет где-то перед носом корабля.
Как будто грохот пушки, сквозь тишину прорывается скрип. Я вздрагиваю - хотя звук этот на самом деле такой тихий, что его едва ли слышат на сторожевых кораблях, мне становится страшно: что сейчас будут делать? Будут верповать "Розу" в море?
Мы ведь здесь зачем-то оказались, вспоминается мне. Ну-ка, сон или не сон, что мы здесь делаем? Огни за бортом незаметно плывут в тумане, за моей спиной проходит Изабелла, и я узнаю ее привычный деловитый, но легкий шаг - она ничего мне не говорит.
Постепенно огни слева смещаются в сторону кормы; мы движемся - или плывут вокруг нас клочки тумана, бегущие от рассвета? Какой-то скучный, тягостный сон. И почему-то болят плечи от напряжения. Я оборачиваюсь: оранжевое пятно маяка остается правее, но уже не кажется таким ярким. Сам туман становится светло-оранжевым, а потом...
- Приготовиться поднять фок и грот, - слышится чей-то голос, непривычно громкий для этого сна.
Как будто второй маяк вот-вот зажжется где-то слева от нас. Нет, его зажгли, но все никак не могут настроить линзы, чтобы свет собрался и - чтобы я проснулась, что ли?!
Я бегу к правому борту и судорожно хватаюсь за планшир. Сердце бьется яростно, совсем не так, как бывает во сне; действительно, справа от нас есть тускнеющий маяк, ну а выше, за неровным полотном тумана, что это?
За моей спиной слышится топот, затем свист и шелест - и падают, раздуваясь на ветру, прямые паруса. А туман над маяком вдруг рвется, как будто разрезанный солнцем, и виднеется вершина горы Монжуик.
- Прощай, Барселона, - произносит дон Антонио.
"Он же умер!" - от этой мысли я обычно просыпаюсь.
Но и в реальности все было точно так же, только этой мысли не было, а было лишь страшное осознание: мы бежим из Каталонии, я бегу из Каталонии, и у меня как будто и нет возможности отказаться.
С этого момента я стала считать, что люди ведут себя иррационально, и что все мы очень зависим друг от друга. Ну а потом я то и дело принималась опровергать оба эти заключения.