Девушка оглядела зал, проверяя все ли на месте. Ее позабавило то, что Бишоп и Джелбун с почти одинаковыми бесстрастными мордами забились в тень. Не любит лусканец света и открытого общения, да?
Аида кивнула Кане, разрешая начинать. Сенешаль доложила о количестве новобранцев, уровне тренировок солдат и проблемах, связанных с отсутствием хороших руководителей. После чего передала слово Бивилу. Аида впервые видела его в роли более значительной, чем деревенский дурачок, на котором отыгрывались односельчане помоложе, или товарищ, доставляющий ее тело к дому, после очередной попойки. Как ни странно, он почти не запинался, хоть и не отрывал взгляда от поверхности стола:
- Тракты пустуют. Торговцы перестали пользоваться этими путями. Те немногие, что остались, вооружены так, что нам впору обзавидоваться. Они нанимают охрану, которая старается не допустить досмотров с нашей стороны. Мне пришлось пропустить два обоза без проверки. Они были настроены враждебно, а патрули, это всего лишь три солдата и я. Мы бы не справились с десятью головорезами.
Аида постучала пальцами по столу и буркнула:
- А должны были бы справиться. Бивил я отлично знаю, что ты можешь выдержать троих противников, спасибо Георгу. Но десять на тебя одного - это много. Почему же я слышу, что мои солдаты не в состоянии потянуть двоих на одного? Катриона, это к тебе вопрос.
- Потому что мои силы были брошены на разведчиков. Их мало, и они необходимы, как воздух. Каждый из них, извините за откровенность, капитан, бывший убийца. Ваша разведка может наблюдать, шпионить, убивать исподтишка. Но они не в состоянии защитить себя в открытом бою. А война не за горами. Моя задача научить этих людей действовать сообща, чтобы они не побежали с поля боя. Согласитесь, привычка нападать из-за угла предполагает трусость.
- Нет, эта привычка предполагает разумность. Они действовали сообща, когда нападали на обозы и когда мы вырезали их банды. Я не вижу проблемы.
- А проблема есть, рыцарь-капитан. Если разбойничья шайка нападает на обоз, охрана которого превосходит их числом, они отступают. Им дороги их жизни. И я не знаю, чего от них ожидать, когда придет время сражаться за общее благо. Они могут решить, что их личное благо дороже, и бежать.
Аида молчала. Наконец, она спокойно произнесла:
- Эта проблема будет решена. Оставь разведку. Займись патрульными и пехотой.
Катриона пожала плечами и кивнула. Ей было все равно, чем ее заставят заняться. В любом случае, работы меньше не станет. Аида перешла к другой теме:
- Раз уж мы начали о разведке, то мне есть что рассказать. Разведка докладывает, что дальние фермы пылают, земля отравлена прямо перед севом, мои рабочие ограблены и бегут в крепость, под мою защиту. Но никто не может мне ответить, почему именно.
Ответил Бишоп:
- Багбиры.
- А ты откуда знаешь?
- Поспрашивал твоих ребят. Это багбиры.
- Почему же ребята не сказали этого мне?
- А это надо знать, как и что спросить.
- Уж не значит ли это, что ты заинтересовался делами крепости?
- Если они не начнут приносить те сведения, что нам действительно нужны, Гариус окажется у ворот крепости со своей армией так незаметно, что мы даже не успеем подняться из постелей. Нас просто убьют.
- Ты возьмешь или не возьмешь этих людей?
После небольшой паузы он неохотно подтвердил:
- Возьму.
Аида ничего не ответила, но украдкой послала ему благодарный взгляд. Он заметил это, но просто отвернулся, не реагируя. Девушка вернулась к реальности, прервав Кану и Катриону, обсуждавших новую информацию. Она призвала их к молчанию и спросила у Бишопа:
- Их будет сложно уничтожить? Присутствие лейтенантов нужно?
- Не то чтобы сложно... Нетрудно быть хитрее группы багбиров. Но трудно быть сильнее, даже в общей массе. Мы бы справились быстро, но у тебя не так много времени, чтобы устраивать увеселительные прогулки.
Аида подумала, после чего перевела взгляд на Джелбуна. Лусканец подмигнул с ленивой усмешкой. Его отяжелевшие веки и расслабленная поза выдавали состояние среднее между похмельем и трезвостью. Аида уже давно заметила, что он человек дела. Он не может учить ее солдат, просто потому, что это означает терпеливое повторение одного и того же. Это было не для него. Ему нужно было что-то, где он мог принимать самостоятельные решения, применять свой ум и свою силу. Им хватило пары ее слов и улыбки, чтобы они поняли друг друга:
- Возьми столько людей, сколько посчитаешь нужным. Выходи, как будешь готов.
Лусканец поднялся из-за стола и покинул помещение молча. Аида радовалась - пусть медленно, но концентрация разумных людей вокруг нее повышалась.
Последовал еще час скучных обсуждений насущных проблем, после чего она оповестила своих офицеров о дальнейших планах:
- Мне нужно направиться в Хайклиф...
Зджаэв впервые открыла рот:
- Но... мы теперь знаем, как выковать...
- Я еще не готова. Но не волнуйся, тебе не придется скучать. - Повернувшись к волшебнику, она уточнила: - Сэнд, я же правильно понимаю, что ты можешь накладывать заклинания на свитки? - Дождавшись кивка, она продолжила - Ты сможешь заточить в свитки заклинания Зджаэв? Заклинание, которым она воскрешает из мертвых?
Сэнд задумался, после чего неуверенно кивнул и ответил:
- Я не уверен, но можно попробовать. Эта работа займет время, и я не смогу заниматься зельями.
Девушка согласилась:
- Тогда я освобождаю тебя от этой обязанности до моего возвращения. Выясни, возможно ли это. Пусть Зджаэв будет в твоем распоряжении. И изучите, пожалуйста, осколки окончательно. Я не хочу сюрпризов.
- Сколько еще мы будем их изучать? Ты думаешь, мы сможем узнать что-то новое?
- Возможно. В любом случае, уделите этому время. После Хайклифа я пойду в крепость Айронфистов. Ниваль привез необходимые документы. Хоть один союзник в войне у нас появится. Я надеюсь. Это дело и так слишком долго откладывалось, это необходимо. - Она повернулось к Зджаэв, и насмешливо уточнила: - Ну, как? Хватит тебе этих доводов, чтобы смириться, и отпустить свою Калак-Ча? Я достаточно оправдалась перед тобой?
Жрица ровно произнесла:
- Знай, я не пожелаю другому неволи. А с твоей волей тягаться на могу, Калак-Ча. Лишь ты принимаешь решения. Я могу указать тебе путь, но не вести тебя.
- Вот и запомни это. И напоминай себе каждый раз, когда захочешь вмешаться в мои планы, или перебить меня, когда я говорю о своем решении.
Нишка прятала улыбку, с хитрецой поглядывая на Зджаэв. Бишоп откровенно забавлялся, наблюдая за происходящим. Аида снова взяла слово, обратившись к паладину:
- Касавир, я поставила тебя перед выбором, когда уходила. Ты принял решение?
- Да. Я уже говорил тебе когда-то - ты можешь рассчитывать на меня. Я искренен, когда говорю такие вещи.
Девушка не могла принять его решение просто так и не съязвить:
- "Такие вещи"... значит, ты все же бываешь и неискренен? Со мной? Интересно, в каких случаях?
Бишоп слегка улыбнулся, переведя вопросительный взгляд на паладина. Касавир явно напрягся, но не смог скрыть легкой насмешки, прозвучавшей в его тоне:
- Я бываю неискренен, когда молюсь за тебя.
Аида рассмеялась, оценив такое откровенное, но завуалированное признание в том, что он ее терпеть не может. Девушка уточнила с любопытством:
- Ты молишься за меня? Я не знала. За каждого из нас?
- Это мой долг. Да, за каждого.
Бишоп подал голос:
- Паладин, хватит откровений. Меня и так коробит при мысли о том, что твои ночные мысли обо мне.
Касавир кивнул и серьезно подтвердил:
- О тебе мои молитвы особенно долгие.
- Чтоб я провалился. Аида, давай дальше, а то я сейчас расплачусь от благодарности.
Девушка заметила, что лицо паладина приняло подозрительно отрешенное выражение. Так он выглядит, когда сильно старается не смеяться в голос. Аида бросила ему:
- Ты сам на это подписался. Пойдешь со мной. Никаких споров и сомнений. Келгар, ты тоже.
- Да, девочка. Эти монахи уже в глотке сидят. Мне нужно расколоть пару черепов, просто чтобы расслабиться.
- Мы не будем колоть ничьи черепа. Мы едем заключать союзы.
- Это-то да. Только ты не можешь пройти и пары метров, чтобы не вляпаться в какую-нибудь историю. А я буду рядом, чтобы присоединиться к драке. В этот раз тебе даже не придется напрягаться. Я все сделаю сам.
Аида устало махнула:
- Как хочешь.
Распустив офицеров, она направилась в свой кабинет. За время ее отсутствия накопилось много дел. Нишка, Кара, Зджаэв и Бишоп, скорее всего, пошли отдыхать после трудного пути. Их всех порядком потрепало. Ей бы тоже хотелось отдохнуть.
Ей снова удалось выспаться. В последнее время сны сами собой отступили. Или это просто были другие сны? По крайней мере, ее перестали преследовать кошмары. Теперь все было по-другому. Когда она засыпала, ей казалось, что ее окутывает черное марево абсолютной пустоты. Как кокон бабочки. Темно, тепло, пусто. Нет ничего - ни тревог, ни забот. Только кровь и чужие крики. Она к этому уже привыкла. Это даже доставляло удовольствие.
В общей зале, кроме Касавира и Келгара ее ждали Бишоп и Кара. Какое-то щемящее чувство, которому она не знала определения, поселилось внутри. Образно она могла описать это ощущение, как маленький комочек тепла в груди, прямо рядом с холодом осколка. Девушка понимала, что она была тронута. Ведь они оба устали не меньше нее. Но по каким-то своим причинам все же шли с ней. И неважно, что эти причины могли бы ей не понравиться, если бы она знала их. Они оба все же были рядом. И она понимала, что это ощущение, что-то большее, чем просто "тронута". Но она нашла это чувство приятным. Но, разумеется, никак не дала понять, что ценит их решение. Они отправились в путь молча.
Касавир.
Никаких споров и сомнений. Никаких сомнений в ней и ее решении. Она была права. Это было правильно. Именно так и должен действовать лидер, даже если сам сомневается в своей правоте. Сомнения - предвестник поражения. Они должны быть только у того, кто взял их груз на свои плечи. Кто может с ними справиться. И как бы ни хотелось помочь и облегчить эту ношу, он не имел на это права.
Аида должна переживать все свои сомнения в себе, внешне оставаясь уверенной в своих силах, и силах ее союзников. Только так можно побеждать. Если же он попытается вытащить наружу эту тщательно скрываемую неуверенность, это будет началом конца.
Только как же жаль ее! Никто не заслуживает такого напряжения. И как жаль всех, кто ее окружает, но не представляет для нее ценности. Тот жесткий контроль, что происходит в ее душе, должен как-то реализовываться вовне. Она должна хоть как-то расслабляться. И она делает это так, как умеет. Убивает, калечит. Не всегда физически. Иногда, несколько злых слов и отказ в помощи могут ранить и искалечить сильнее, чем любое действие.
Он все же сомневался. Он не мог ничего с собой поделать. Он сомневался в ней, переживал за нее, хотел ей помочь, хотел спасти ее душу, хотел тем самым спасти всех их. Он хотел жизни для нее, подставить свое плечо, поддержать.
И чувствовал, что тем самым предает ее. Ему было тошно от самого себя и от нее. Хотел ли он остаться, когда она предложила выбор? Нет. Но это был его долг. И именно она научила его, что от долга убежать нельзя. Никакие горы и никакая борьба за свободу крестьян не спасут его от самого себя. От того, как он предал себя первым делом, когда бежал из Невервинтера. Он должен был искупить эту вину. И это значило, что он останется рядом с ней. Выполнит свой долг. Но он снова был предателем. И чувствовал, как в сердце зарождается ненависть. То самое чувство, которое застило глаза и заставило предать себя в прошлый раз. В этот раз он этого не допустит.
Они уже приближались к Хайклифу. Даже миновали замок, в котором Аида повстречала одного из жрецов Тени. Аида, нетерпеливая и нервная, пустила лошадь рысью. Ее одолевала жажда действия.
Когда они поворачивали за очередной холм, им навстречу выскочили два человека, несущихся так, будто за ними гнались все черти ада. Им не удалось избежать неожиданного столкновения. Они едва сумели удержать лошадей, чтобы людей не затоптали.
Это были мужчина и женщина, которые узнали Келгара и Аиду. Женщина перевела дыхание и воскликнула:
- Это вы! О, благослови вас боги. Вы же всегда появляетесь там, где больше всего нужны.
Аида нахмурилась, но ничего не сказала, предоставив слово оживившемуся Келгару. Он глянул на женщину, заговорив в своей обычной манере:
- Здравствуй, девушка! Ты опять попала в историю? И мужа за собой потянула?
- Я... Там люди-ящеры! Они захватили деревню, и держат людей внутри. Мы еле вырвались, но они догнали наш обоз и напали. Мы хотели сообщить кому-нибудь, чтобы пришли на помощь Хайклифу. Вы же поможете?
Аида резко спросила:
- Они далеко?
- Мы бежали от них.
- Блядь, а сразу сказать?
Спешились все, кроме колдуньи, оставшейся в седле. Аида и Бишоп приготовились стрелять, а Касавир и Келгар встали плечом к плечу, успев снять щиты. Времени на то, чтобы вытащить хотя бы кольчугу уже не было.
Группа людей-ящеров появилась беззвучно, неожиданно. Они передвигались тихо, не переговаривались. И не выказали удивления, встретив вооруженный отряд. Среди них были и лучники, которыми занялись следопыты. Келгара и паладина окутали прозрачные сферы. Защита, которую обычно использовала Кара. Спустя время появились и сферы, похожие на соты, которые отклоняли стрелы.
Десять человекоподобных рептилий умерли, даже не успев их потрепать. Благодаря Келгару, в основном. Да, со всеми заданиями, которые тренируют выдержку и терпение в храме, у него будут проблемы. На взгляд Касавира, дворф не был готов к духовной службе. По крайней мере, сейчас он выпускал пар, практически справившись с бойцами в одиночку. На долю Касавира достался только один из нападавших, да следопыты убили троих лучников.
Снова раздался голос женщины, которая вместе с мужем удерживала их лошадей:
- Благодарю вас. - Она повернулась к Аиде: - Вы спасли моего мужа, моего сына, а теперь и всех нас. Нет таких слов, которые смогут выразить мою благодарность.
Девушка выдернула стрелу из одного трупа, пожав плечами:
- Денег давай.
- Но... я понимаю, что это ужасно с моей стороны и вы заслуживаете любых богатств мира, но у меня просто нет денег, и...
- Тогда проваливай.
Женщина хотела сказать что-то еще, но муж потянул ее за локоть. Они ушли, больше не сказав ни слова.
И снова треклятые сомнения, не дающие ему покоя. Ведь они помогли! Совершили доброе дело, выполнили свой долг. Тогда почему такое поганое ощущение, будто они только извалялись в грязи сами и унизили этих людей. Почему Аида не может проявлять милосердие, не принижая величия этого чувства? Только из-за нее он чувствует себя так. Из-за того, что она выставляет милосердие отвратительным и глупым действом, а жестокость делает милосердной. Причем так, что ее правота не вызывает сомнений. У нее почти получилось доказать, что он никогда в жизни не был ни добрым, ни милосердным, ни справедливым. Ей почти удалось доказать, что он зеркально отражает зло с которым борется. Это неприятно, после стольких лет уверенности перестать чувствовать твердую почву под ногами.
Аида мрачно смотрела на дорогу, готовясь к тому, что ожидало их в Хайклифе. Она снова умудрилась появиться в самый разгар проблем. Ей снова придется принимать решения и бороться за свою правоту. Она снова не имела права отступать. Понимала ли она это?
Аида.
Старейшина поглядел на нее едва ли не с ненавистью, когда узнал. Ну, да. Это ведь из-за нее они начали более тесно общаться с племенами людей-ящеров. Придурок. Она не в ответе за те глупости, что их деревенька могла наговорить старейшинам племен.
Тем не менее, старейшина был вежлив. Он понимал, что ему необходима их помощь. Слабовольные скоты. Их здесь около тридцати человек. Пусть истощавших и слабых, но это уже толпа, а толпа это хоть какая-то сила. И вся эта толпа надеялась на пятерых человек. Даже не задумываясь о том, что можно было бы и помочь.
Из путного старейшина смог сообщить лишь две вещи - люди-ящеры держали деревню в оккупации не просто так, а ожидая появления Носителя осколка. Стоило старейшине это произнести, как Кара и Бишоп расхохотались. Причем следопыт не удержался от комментария:
- Ну, прям девка нарасхват.
- Придушу. Давайте дальше, Мейн.
А вторым полезным сведеньем оказалось то, что этим хилым трусам каким-то образом удалось пленить одного человека-ящера. И они не знали, что с ним делать. Рептилия была полумертва от ран и содержалась в коровьем загоне. Аида довольно кивнула:
- Ну, сведения я извлечь из него умудрюсь. Пошли-ка навестим пленника.
Старейшина поморщился, поняв ее так, как и следовало понять. Бишоп одобрительно усмехнулся, но промолчал. Касавир сделал странное движение. Будто хотел отрицательно помотать головой, но остановил себя усилием воли.
Пленник сдался быстро. Ей даже не пришлось стараться. Она всего-лишь помусолила его сломанную руку подошвой сапога, а он уже взвыл. Тогда она вежливо попросила его поговорить с ними. Но обессиленное создание не могло этого сделать. Келгар вынес предположение, что рептилию следует подлечить. Касавир взялся за это дело с видимым облегчением, да еще и напоил раненного из своей фляги.
Пленник поведал им о Бате. Великом вожде всех племен, которые знает все и видит все. Он ждет Носителя осколка. С какой именно целью - непонятно. Но осада будет продолжаться, пока не явится носитель осколка.
Аида поблагодарила пленника за сотрудничество и перерезала ему глотку. Специально для Касавира пояснила, что сделала это ради его же блага. Долго бы это существо не протянуло. Кажется, паладин не очень ей поверил.
Лагерь людей-ящеров находился на окраине деревни. Впечатляющий лагерь. Они заметили около двадцати рептилий вооруженных до зубов. Аида неуверенно повела плечами, но больше ничем не выдала свой страх. Двадцать против пятерых. Плевое дело.
Некоторое облегчение она испытала, когда увидела смутно знакомую фигуру. Слаан тоже был рад видеть ее. Миролюбивый ящер все так же хотел избежать кровопролития. Он обещал замолвить за них словечко перед великим Батой. Здорово.
Воины племени едва не в открытую возликовали, когда она назвалась Носителем осколка. Дикари шипели на нее и ее спутников, потрясали оружием в нетерпении. Она нутром чуяла беспричинную ненависть, направленную на нее. Если бы она была животным, у нее бы вся шерсть дыбом стояла.
Бата явился в величии славы своего народа, ага. И тут же ошеломил ее. И остальных. Чужой голос раздался прямо в голове, говоря о ее предназначении. Этот голос говорил о том, что она должна умереть, во имя свободы его народа. Она была злом, что несет за собой тень, и только избавившись от нее, его народ будет свободным, сможет выжить.
Она сопротивлялась, пытаясь вытеснить его из своей головы. Это причиняло острую боль. Видимо, то же испытывали и остальные, так как каждый морщился и кривился, как от зубной боли. Бишоп не выдержал, рявкнув:
- Убирайся из моей головы.
Судя по тому, какое облегчение отразилось на лицах остальных, ящер-телепат ослабил свою хватку. Он полностью переключился на Аиду, убеждая ее, что Носитель осколка должен быть уничтожен, что ею руководит зло, что сам осколок является средоточием зла. Попытка в пять глоток переубедить его - не помогла. Каждый из них был крайне убедителен. Даже Бишоп не остался в стороне, уверяя Бату, что он собирается совершить глупость, уничтожив тем самым свой народ, который тщится спасти.
Но все же, какое-то действие их слова возымели. Бата задумчиво протянул:
- Я не знаю чему верить. Духи предков ведут меня, а они не могут ошибаться. Нет, слова смертных не будут решающими.
Аида попыталась еще раз:
- Это не духи. Это видения, которые тебе посылает Тень. Она и так уничтожила ваши дома, заставила страдать ваши племена. Теперь она хочет полностью уничтожить вас. И меня, последнюю надежду этого мира. Не поддавайся ей. Я вижу, что ты велик. Но настоящая мудрость заключается в умении распознать ложь посреди мрака. Ты мудр?
Бата покачал головой, произнеся вслух:
- Нет, ты не убедишь меня. Умри.
Двадцать... двадцать людей ящеров на пятерых. И Бата, оказавшийся сильным колдуном. Шаманом, как назвала его Кара. Только Слаан лишь делал вид, что самозабвенно сражается. Но и он не мог сильно ослушаться приказа вождя. Не помогло заклинание кожи коры. Не помогала ловкость и сила. Их трепали как котят. Слишком много.
Положение спасла удаль вырвавшегося на свободу Келгара. Дворф вопил от счастья. Он снова не был зол. Он никогда не злился в драках. Они приносили ему лишь радость. Его секира мелькала в воздухе, отражая мечи и копья ящериц.
А вот Кара разозлилась. По яростной силе ее магии всегда можно было угадать ее настроение. Чем разрушительнее заклинания, тем сильнее ее злость. Укрепления, земля лагеря людей-ящеров, воины-рептилии - все пылало. Аида и Бишоп буквально вжались в недоступные пламени холмы. Оттуда и расстреливали лезущих к ним воинов почти в упор.
В конце концов остался только Бата, принявший форму земляного голема. Такого же громадного, как они встретили недавно в ущелье Нолалота. Но тот был магическим созданием, а этот, где-то глубоко в центре оставался Батой, живым существом. Следопытам пришлось присоединиться к Келгару и Касавиру, кромсая голема на отдельные камни. Лучше всего здесь помогал молот Касавира, выбивающий целые куски породы из земляного чудища. Аида орудовала саблей, как серпом, отсекая те места, где была земля, а не камень. Келгар прикинулся дровосеком, орудуя своей секирой на манер простого топора.
Такого не мог долго выдержать даже Бата, потому что он, из-за огромных размеров, не мог тягаться с проворностью людей. Им удавалось уворачиваться из-под ударов его рук и ног, хоть и едва-едва.
Когда ей показалось, что победа в их руках, когда Бата рухнул к их ногам в своем естественном обличье все пошло еще хуже. Из-за холмов показалось еще тридцать воинов. Она спокойно опустила руки, стиснув рукояти оружия сильнее. Конечно, она не умрет без боя, но... умрет. Без вариантов. Краем глаза она видела, как Бишоп отступил к холмам. Да, у него получится сбежать. Пожалуй, она сумеет дать ему форы. Касавир и Келгар в то же время так же спокойно встали по бокам от нее. Так же стискивали оружие, но были спокойны. Кара извлекла из карманов мантии свитки. Ее собственные заклинания закончились. Она побледнела сильнее обычного, отчего пятна крови на лице выделялись особенно ярко. Аида припала на здоровую ногу, стараясь не обращать внимания на боль. По икре вскользь задело мечом, но этого хватило, чтобы едва не перерубить ей ногу. В сапоге все было влажно и хлюпало от крови. И она продолжала хлестать, даже не смотря на то, что девушка успела глотнуть зелья. Артерии просто так не затягивались. Ей нужно сильное зелье. Где-то кружку. Она же носила на поясе всего несколько прочных колб на пару глотков каждая.
Бишоп тоже был ранен, но в руку. Стрелять он сейчас не сможет, но ногами перебирать эта рана не помешает. Сможет сбежать. Хорошо.
Но все пошло не так, как она ожидала. Она приготовилась умирать в неравной схватке, измотанная предыдущим боем. Но Бата поднял руку, останавливая своих воинов. Его голос снова звучал прямо в голове, но звучал для каждого:
- Нет. Стойте дети. Если я не смог победить их, никто из вас не сможет.
Аида почувствовала облегчение. И даже краем глаза уловила, как Келгар едва заметно перевел дух. Касавир тоже испытал облегчение, но это выразилось в его обычной попытке показать себя не тем, что он есть на самом деле. Он только крепче стиснул зубы, а его взгляд стал жестким. Лицемер неблагодарный.
Девушка приложила все силы, чтобы выглядеть уверенной и спокойной. Чтобы так же лицемерно показать то, чего не было на самом деле:
- Ну, и что мы будем делать?
- Ты можешь делать все, что хочешь Носитель осколка. Мы не сможем тебе помешать. - В голосе звучала неподдельная горечь. Аида рычала про себя. Как же она это все ненавидела! Слабаков, которые не в состоянии принимать решения, не в состоянии достойно жить и даже достойно умереть! Это было выше ее понимания. Как можно так жить? Быть слабым, и оставаться слабым, даже не пытаясь стать сильнее. Это не трогало бы ее так сильно, если бы вся эта слабость не тянула к ней умоляющие руки, не пачкала, не оскверняла ее самое. И снова у нее нет иного выхода, как эту самую слабость поощрить, чтобы самой стать еще сильнее. Она попыталась говорить тихим, успокаивающим тоном. Так она говорила со зверьми:
- У тебя есть выбор. Ты зря думаешь, что ты проиграл. Ты можешь обернуться против обманувшей тебя тени, тем самым отомстив. Присоединись к нашей войне. Король Теней не ожидает этого. И он больше не сможет иметь власти над тобой.
В глазах вождя ящеров мелькнуло сомнение, но и надежда. Он проговорил:
- Я уже не знаю чему верить. И точно не могу верить словам. Но я могу увидеть искренность, если ее показывают. Ты говоришь, что не обманешь нас. Ты говоришь, что поможешь отомстить и обрести свободу. Но готова ли ты доказать это?
- Готова. Скажи как, и я докажу.
- Просто открой мне свой разум. Покажи мне свою искренность. Ты согласна?
Черт. Черт, черт... С-сука. Но она не видела выхода. Совсем.
- Я согласна.
Это было чертовски больно. Больнее, чем попытки сопротивляться его вторжению. Это была перевернутая с ног на голову душа. И сердце, и разум.
Из глубины сознания, перевернутого вторжением, выплывали самые разные картины - она вдруг отчетливо увидела перед собой Дейгуна, с отчаяньем на лице качающего на руках верещащую двухлетнюю девочку. Увидела Уорда Мосфелда, двенадцатилетнего подростка, ударившего в спину темноволосую, худенькую семилетнюю девочку. Увидела Фейдха еще щенком, радостно вилявшего низко опущенным хвостом. Увидела малышку, ревущую над рассеченными в кровь коленями, и спокойное, каменное лицо Дейгуна, готовящего примочку из трав. Увидела Ретту, беседующую с тринадцатилетней девушкой за чаем. Увидела склонившихся над младенцем белокожего мужчину с черно-красными волосами и зелеными глазами, и блондинку с серыми глазами и забавными веснушками, покрывавшими прямой нос.
Она чувствовала, как давно забытые обиды всплывают наружу и жалят, как в первый раз. Она чувствовала, что эти мужчина и женщина рады ей. Она знала, что все могло бы быть по-другому.
И она видела то воспоминание, которое видеть не хотела. Блондинка прижимала к груди младенца. За ее спиной вспыхнул ослепительный свет. Серые глаза распахнулись в ужасе и агонии смерти. Она кричала, падая на землю и придавливая младенца своим телом. Девочка истекала кровью, но кричать не могла, наполовину придушенная телом мертвой матери. Она лишь видела, как слабые, смуглые, тонкие руки потянули девочку. Женщина, эльфийка с волосами цвета самого красного заката, красивая до слез, вытащила ребенка. Но это было последнее, что она сделала. Она умерла рядом с подругой, умерла, спасая девочку, которую ее муж потом обвинит в смерти жены и воспитает в затаенной ненависти.
А дальше память понеслась вихрем через душу и разум. Дункан, рассказывающий об осколке. Дейгун отправляющий их с Бивилом в развалины на болотах. Бишоп, лечащий ее в убежище Зийери. Новые Тени-Пожиратели. Новые осколки. Алданон, Зджаэв. Бишоп всегда рядом в каждом из этих осколков памяти.
И разом, тут же, вся злость, обида и ярость, когда-либо испытанная ею. И как маленький лучик утешения, воспоминания о радости, азарте, о душевном тепле, что выпали ей в жизни. И невероятное желание жить. Победить, чтобы жить без всего этого. Чтобы избавиться от этого раз и навсегда. Просто жить.
Она плакала. Бесилась, но не могла остановить слез. И ей было стыдно за этот рефлекс. Она не испытывала желания плакать, слезы текли сами по себе, как если бы ветер бил ей в лицо. Было больно и тошно. И внезапно все прекратилось.
Она не могла ничего сказать. Ощущение было такое, будто ее вывернули наизнанку. Девушка нахмурилась, и просто вытерла рукавом глаза. Сумела выдавить из себя лишь хриплое:
- Ну?
- Твои намерения чисты, Носитель осколка. Я не знаю, к чему это приведет, но мы будем сражаться с тобой. За жизнь.
За жизнь. Твари...
Она ушла. Просто ушла. Говорить она не могла.
Благодарность слабо шевельнулась внутри, когда она услышала позади голоса спутников:
- Распределите ваших воинов на сопровождение жителей деревни.
- Создайте несколько вооруженных отрядов.
- Пусть в каждом отряде будет маг, дороги небезопасны.
- Обеспечьте провиант охраной...
Девушка приметила неподалеку ферму, где вполне мирно сушились какие-то крестьянские тряпки. Она оторвала кусок от женской юбки и высморкалась, выкинув тряпку на дорогу. До гостиницы, где они оставили лошадей, надо было пройти целую улицу. Она волокла за собой ногу, которую уже не чувствовала. Вторая нога ощутимо дрожала, угрожая вот-вот подогнуться. Она упрямо продолжала идти на ногах, сосредоточившись на этой задаче. В голове, сквозь туман, продиралась мысль о том, что это было бы ужасным унижением - ползти до гостиницы на четвереньках.
Неожиданно ее оторвало от земли. Высоко. В нос ударил терпкий запах земноводного. Так пахнут змеи, ящерицы. Она едва успела узнать Слаана. А потом благодарно пристроила голову на плече... человекоподобного мужчины, и провалилась в темноту, где было так хорошо, и так ужасно.
Почему-то, перед глазами запечатлелся мельком замеченный из-за плеча Слаана мужской силуэт. Он наблюдал, как человек-ящер уносит ее на руках.
Дорога до клана Айронфистов показалась долгой и трудной из-за гнетущей обстановки. Никто не осмеливался заговаривать с ней. Девушке казалось, что все несколько удивлены ее поведением. Никто из них не видел ее до этого плачущей. Никто из них не понимал, чем это вызвано. А она не могла пока заставить себя общаться со всеми так, как раньше. Не из-за великой трагедии своего детства или невероятно тяжелых воспоминаний. Нет, она никогда не считала свою жизнь или судьбу несчастной. Ни о чем не жалела. Она считала себя счастливым ребенком. Она не тосковала по родителям, ведь она их не знала. Она была равнодушна к Дейгуну. Она лишь немного злилась из-за осколков и истории, в которую ее втянули против воли. Но она была очень смущена. Вот она поливала про себя грязью слабаков, и вот сама оказалась не меньшей слабачкой. Ей было стыдно. И именно с этим чувством она боролась всю дорогу. В итоге, когда они прибыли в дворфийскую крепость, это вылилось в жесткое, деятельное, энергичное поведение. Она была таким лидером, что сама себе поражалась.
Керос Айронфист.
Он рассматривал пришлую компанию, поглощающую свой обед за одним из столов в обеденном зале.
Сумасшедшие. Даже внешне. Каждый претендует на лидерство в той или иной степени. Ненормальный паладин. Взгляд каменный, равнодушный, немного исподлобья. Усталый. Небольшой шрам на носу придает какой-то дикости этому человеку, который должен казаться благодушным, располагающим и добрым. Но нет, его внешность и манера держать себя была отталкивающей. Но стоило ему заговорить, к нему буквально притягивало. Хотелось слушать этот резкий, низкий командный тон, который произносил слова с такой убежденностью, будто это была неоспоримая истина.
Рыжеволосая девушка. Самая цивилизованная. Но надменная и высокомерная настолько, что это кажется ненормальным. Нет, она вполне вежлива при общении, но сами движения... Например, как она ела. Она не отщипывала мясо от кости, нет. Она элегантно расчленяла. Она не просила что-то подать. Она повелевала. И, вместе с тем, из нее рвалась дикая необузданность стихии. Машет руками несдержанно, за волосами нечесаными не следит. И совсем странно в этих спутанных патлах выглядят драгоценные заколки.
Мужчина, неприметный, загорелый и рыжеватый. Взгляд бегает, будто он преступник, который опасается погони. Взгляд исподлобья наглый, цепкий, лютый. В его глазах столько же милосердия и сочувствия, сколько в глазах маньяка. Мельком усмехнется - сверкнут белые зубы. И тут же удивишься, что они ровные и человеческие, а не острые, как у хищника. Ни подходить, ни говорить с ним не хочется.
Еще одна молодая девушка. Тяжелые черты лица. Нервная, как пугливый зверь. Не дергается, не бежит, не вздрагивает. Но как глянет, так хочется умолкнуть. Глаза светлые-светлые. Серебро жидкое. И такая дикая энергия в них бьется, что ожидаешь, будто она начнет сейчас крушить мебель, бить посуду, вопить и бесноваться, просто чтобы дать выход той энергии, что глубоко внутри похоронена. А движения у нее резкие, какие-то птичьи. Волосы наполовину из косы выбились, падая на лоб, на плечи. И смеется, смеется. Непонятно чему и от чего. Но улыбка редко сходит с лица. Улыбка страшная, горечь и злоба в ней такая же сильная, как жизнь в ее взгляде.
И Келгар. Предатель, чье присутствие под этими сводами причиняет почти физическую боль. Среди этих психов он кажется своим. Борода топорщится клочьями. О походный кожаный доспех вытирает перемазанные жиром пальцы, любовно смотрит на секиру, где появилось еще больше зарубок. И тоже смеется со своей жуткой подружкой. Громко, резко, хрипло. Оскорбляет предков, когда веселится в залах, в которых должен со слезами умолять о прощении родичей.
И оскорбления на Келгара не подействовали. Керос помнил, что должен благодарить эту тварь, этого рыцаря-капитана за возвращенное его народу достояние. И прогнать их не мог. Но он ответил отказом на просьбу о возобновлении союза. Он думал, что эта девушка его проглотит со злости и не подавится. Так она смотрела на него, когда выслушивала о том, что она должна притащить сюда Нашера и заставить умолять о прощении.
А теперь они все смеялись. Кроме паладина. Лицо мужчины оставалось непроницаемым. Лишь изредка он бросал на темноволосую девушку взгляд полный беспокойства. Только была в этом взгляде и ненависть. Желание прекратить этот смех, заткнуть, уничтожить. Так Керосу казалось.
Новые сплетни о грозящей миру опасности. Лишь сплетни. Нашер, должно быть, хотел посмеяться над ним, прислав такого дипломата сюда. В этом рыцаре Невервинтера не было ни капли должного уважения или умения строить беседу. Он отказал им. Ну а если это правда... что ж... умереть бок о бок с солдатами Нашера, или умереть, защищая свои залы - разница невелика. Они расписывают угрозу, как непреодолимую. И тут же говорят о том, что вместе смогут победить. Нет. Победить такое, если их рассказ хотя бы вполовину правдив, совершенно невозможно. Он предпочтет умереть в доме, который обрел лишь недавно.
Хотя у этой ненормальной компании есть один единственный шанс. Если они каким-то образом докажут, что для них невозможное вполне осуществимо, он рассмотрит их предложение. Пусть попытаются повернуть реку вспять, или заставят лес расти вниз, а не вверх. Тогда он будет их слушать. Не раньше.
Аида.
Странный план. После того, как глава клана ответил недвусмысленным отказом, блондинистый Келгаров приятель рассказал им древнюю небылицу их рода. Что-то о том, что один из их древних королей носил латные рукавицы, пояс и молот, которые были частью одного целого, и вместе были символами королевской власти. Молот нельзя было поднять без перчаток и пояса. Аида посмеялась. Тогда ее отвели в зал, где при раскопках обнаружили постамент с молотом. С теми же рунами, что были и на рукавицах, которые Аида нашла при зачистке крепости от багбиров. Девушка попыталась поднять молот, получив разрешение обоих дворфов. Он не сдвинулся ни на миллиметр. Она попросила Бишопа. Но и он не смог его подвинуть. Касавира она не просила, а Келгар даже пробовать не стал. И тут второй дворф, который и привел их сюда, выложил им свой план - найти пояс. Поднять молот. Утвердить свою королевскую власть. Тогда Керос не сможет ослушаться приказа короля. И даже рассказал о том, где этот пояс можно найти. Ведь он пропал во время последней войны с огненными великанами. Предположительно, они этот пояс и похитили.
Аида хотела отказаться от этой затеи, но потом передумала. Не потому, что Келгар загорелся поисками, не потому, что этот союз был жизненно необходим, а потому, что она предпочтет лазать по горам и гоняться за артефактом столетней давности, чем возвращаться в Крепость. Хоть глоток относительной свободы. Еще немного. Совсем чуть-чуть, прежде чем она отдастся на растерзание Зджаэв.
Поэтому сейчас она находилась в горах. Странные горы. Здесь не было холодно. Это был сплошной вулкан. Тут и там из-под земли вырывались гейзеры или протекала лава. Было даже теплее чем там, внизу, посреди весны.
Девушка потерла вспотевшую шею. Она смотрела вниз, крепко стоя на ногах у обрыва. Залеченная нога ныла, и Аида старалась дать ей нагрузку, чтобы быстрее прийти в норму. Правда, ее в четыре глотки заставляли отдыхать. Точнее в три. Бишоп о ней особо не заботился. И на том спасибо. А остальные... трогательная забота. Действительно, их главное оружие должно дойти до финального боя в целости и сохранности.
Бишоп.
Он понаблюдал некоторое время за трясущимися в загоне людьми и решил повернуть обратно. Ничего нового он не увидел.
Пары от гейзеров, постоянное марево жара, окутывающее эти горы помогали оставаться незаметным без усилий, поэтому он шел, практически не таясь. Когда он прошел сквозь очередное облако пара, вытер покрывшееся испариной лицо, только тогда заметил, что рядом с ним вышагивает босоногая женщина. Едва не подпрыгнул от неожиданности.
Вампирша улыбнулась ему, сверкнув рубиновыми глазами. Бишоп продолжил шагать, заговорив вполголоса:
- И как вы мне предлагаете извернуться и помочь нашему делу, если так долго не выходите на связь? Я связан по рукам и ногам и мало что могу сделать. Лишь предупредить. Или вы так хотите потерять меня?
Она проигнорировала почти все его слова, отреагировав только на одно:
- Нашему? Ты сказал "нашему делу"?
- У тебя плохо со слухом? Здесь не может быть двух решений. Остаться сразу на двух сторонах не получится. Я выбрал более сильную. Можешь передать Гариусу.
- Это окончательное решение?
- Да.
- Хмм... Конечно, я передам. Это радостные вести. Но ты определенно хотел сообщить что-то еще.
- Что бы Гариус или Король не сделали с людьми-ящерами, их затея не удалась. Этот союз на стороне рыцаря-капитана.
- А вот это плохие новости. Что-то еще?
- Да. Багбиры. Каким-то образом они выдали себя. Я больше не мог выходить с ними на связь и давать поручения. В итоге нам удалось уничтожить лишь два поселения на окраинах. А потом разведка капитана доложила ей о племенах багбиров. Туда отправлен карательный отряд.
- Но ведь старший офицер разведки в крепости - это ты!
- И я сделал все, что мне оставалось. Я послал карателей по ложному следу. Нам только остается надеяться, что эти медведи додумаются уйти раньше, чем солдаты Аиды их настигнут.
- Да, больше от тебя ничего не зависело. Жаль, это был прекрасный план.
- Я уверен, Гариус придумает что-нибудь новенькое.
Она мягко хохотнула, подтвердив:
- Конечно. И мы снова встретимся.
- Я не стану прыгать от радости, ладно? А теперь - свалила бы ты отсюда.
- Боишься, что капитан взревнует, увидев тебя со мной?
"Если бы..."
- Пошла вон.
Аида вздрогнула, когда он подошел со спины. Обернулась, спросив:
- Ну, как?
- Их тут развелось, как блох. Слушай сюда...
Келгар.
Он сильно переживал. Эта история выбила его из колеи.
Когда они пробились к правителю шайки великанов, он сказал, что король Лаудрем был трусом и предателем. Что он бежал от великанов, откупившись жизнями своих воинов и поясом, одним из символов королевской власти. Все истории о героизме его короля этот великан обернул ложью. Келгар впервые за очень долгое время впал в настоящую ярость. Его удержала Аида. Она никак не отреагировала на эти откровения, решив договориться с шайкой по-хорошему. Великанов было много, они были вымотаны борьбой с их патрулями, по пути к правителю. Они просто не могли драться с ними. И им предложили выбор. Их попросили убить красного дракона, обитавшего в этих же краях. Девушки о чем-то пошептались, потом заулыбались, после чего Аида согласилась.
Келгару еще не доводилось сражаться с драконами. И после этой встречи он твердо решил, что больше не доведется. Если бы не колдунья... И все равно, даже с ее магией это было страшно. Страшно было шагать сквозь открытое пламя, будучи защищенным сомнительным человеческим колдовством. Но это колдовство оправдало себя. Пламенное дыхание дракона не вредило им. Тысячи голубых магических стрел вывели зверюгу из строя, после чего они всей компанией накинулись на оглушенную тварь, дружно и со страху очень сильно молотя по голове. Когда первый страх схлынул, оказалось, что они впятером превратили прочный череп бестии в мягкое крошево.
И... теперь они были богачами! За долгую жизнь драконица накопила целые горы сокровищ. Кара, Аида и Бишоп, не сговариваясь, набили несколько мешков приглянувшимися богатствами. Кара наложила на узкий вход в ущелье дракона иллюзию и отталкивающие чужаков чары, после чего они убрались. Было решено зачистить это место как можно быстрее.
Они вернулись к великанам, но, разумеется, были преданы. Огненные твари не собирались выполнять условий сделки. Аида ожидала этого, попросив Кару заранее подготовиться. Не успел правитель договорить свои издевательские речи, как колдунья закончила нашептывать заклинание, и все вокруг покрылось колдовским льдом. Аида хохотала, когда разбивала ледяные статуи.
Там же они встретили пленную торговку дроу. Сейчас эта женщина сидела неподалеку. Пламя костра отражалось в щурящихся красных глазах. Аида предложила дроу работать на нее, и женщина согласилась, странно усмехнувшись.
Теперь Келгар сидел у костра, перекладывая свой дорожный мешок так, чтобы и обычные вещи поместились, и те сокровища, что он унес с собой. Взгляд постоянно натыкался на пояс и латные рукавицы, что он завернул в шелковую тряпицу. Было горько. Он не знал, и уже никогда не узнает правды. Неужели он действительно был воспитан на лжи и восхищался ложью?
С другой стороны - что не ложно? Трусость ли, или смелость. Вот, хоть посмотреть направо. Там, у отвесной скалы находился загон, сейчас открытый. Из-за крепкой двери можно было разглядеть лежащую на земле, окровавленную руку. Это были лусканцы. Их компания встретила этих пленников еще по дороге к правителю великанов. Аида немного нажала на них, и они признались, что они шпионы Лускана. Что они присланы сюда посмотреть, как на самом деле силен Король Теней, и в чем Лускан может помочь, для скорейшего уничтожения Невервинтера. Келгар испытывал что-то вроде тошноты, вспоминая, как они все поступили. Точнее, как они отреагировали на приказ Аиды. Они знали ее. Каждый из них понимал, что означает именно эта улыбка их капитана. И, тем не менее, когда она велела им всем отойти, а сама направилась к загону, никто ее не остановил. Когда оттуда раздавались звуки борьбы, никто не сделал ничего. Пленники были избиты и связаны. Она пошла убивать беззащитных, но ее не остановили. И все же, одного убийства девочке было мало. Она мучила их. Намеренно заставляла вопить громче и громче. Касавир мучился, заставляя себя слушать и смотреть. Он стоял прямо перед загоном и видел, что творит Аида. Рядом с ним, небрежно облокотившись о забор, стоял довольный по уши следопыт. Он посмеивался, вставляя комментарии. Наконец, Касавир не выдержал и рявкнул на парня:
- Закрой пасть! Здесь нет ничего смешного.
Следопыт не стал этого терпеть или комментировать. Неуловимым движением он приставил клинок к горлу паладина. Тот тоже схватился за оружие. Разгоряченная Аида вовремя встала между ними, упершись окровавленными ладонями в грудь обоих мужчин. Бишоп приветливо ухмыльнулся, вызвав у девушки ответную улыбку. Касавир оттолкнул руку капитана. Непроизвольно дотронулся до перепачканной кровью куртки, поглядел в глаза капитана, но... ничего не сказал.
Теперь паладин боролся с собственными ощущениями, заставляя себя сидеть неподалеку от этого загона. А Келгару остались свои переживания.
Аида плюхнулась рядом и вытянула ногу, слегка похлопывая ее ладонью. Она тихо заговорила:
- Я хочу отправить Кару и торговку в крепость. Колдунья возьмет солдат и вернется за сокровищами. Нам необходимы эти деньги. Касавира попрошу остаться в горах и сторожить сокровища. А мы с тобой отправимся к твоим родичам.
Келгар кивнул, затянув мешок и принимаясь чистить секиру. Девушка немного помолчала, а потом спросила:
- Ты сильно расстроен из-за этих небылиц?
- А ты уверена, что это небылицы? А если это правда?
Она пожала плечами, ответив:
- Ну и что? Лаудрем давно мертв. Не наше дело знать, как он жил и как он умер. Наше дело жить за себя, а не за прошлые грехи предков.
- Ты не понимаешь. Я воспитан на этом...
- Келгар, каждый из нас на чем-то воспитан. Даже я в детстве сказки читала. Но это не значит, что я верю в радужных гномиков и бабочек-поспелок. Лаудрем прежде всего был живым существом, который умел чувствовать, бояться и на котором лежала огромная ответственность. Не наше дело его судить. Мы только можем не повторять ошибки. В любом случае - ты, не он. Его я не знаю. А в тебя верю. Если ты будешь королем, то не откажешь мне в помощи. Не станешь бояться и показывать врагу спину. Ты мне нужен. Ты, а не король прошлых лет.
Келгар снова провел тряпкой по лезвию, не отвечая. Девушка подождала немного, а потом поднялась, крякнув от боли, и направилась к своему лежаку, слегка прихрамывая. Келгар окликнул ее:
- Аида! Я буду у тебя. Клянусь честью. Спасибо.
Она улыбнулась, заставив его порадоваться. Улыбнулась той улыбкой, от которой они все успели отвыкнуть. Открытой, искренней, солнечной и по девичьи привлекательной. Сейчас ему улыбался друг и соратник, а не темный страж.
Аида.
Келгар поднял молот. Поднял! Даже не верилось, что это сработало. Теперь новоиспеченный король давал свои первые указания. Девушка переглянулась со следопытом. Парень уточнил:
- Куда теперь?
- В Невервинтер. Есть кое-что, с чем нужно разобраться. Ты со мной?