*Медлительный, выверенный почерк. В каждой букве чувствуется усталость писавшего *
Вот чего мне не хваталлллллло на пути, так это фанатика-еретика. И я его получила. Я запишу подробнее, ты все поймешь.
Все все все все все
Все идет своим чередом и у меня судьба такая - соббббббрать вокруг себя тех, кто будет либо пугать меня, либо ежеминутно доказывать, насколько я оттттттсталый и никчемный человек.
Пусть так. Пускай. Главное, чтобы они мне помогали.
ЗЗЗЗ зз
З-на-ешь...
Знаешь, во что я верю? Это очень забавно, ноя верюююю, что когда-то я найду человека, для которого буду равной, сильной, который будет понимать меня, и не будет пугать. И я смогу на него положиться. И что-то мне подсказывает, что если я не смогу вернуться ииииииии и найти папу, то... то такого человека я не встречу больше никогда.
И мне стыдно за это, да. Запомни это. Этот стыддддддддд - часть меня. Поэтому ты должен запомнить это чувство.
Мне стыдно за то, что я ххххххх хочу к нему вернуться и заставить быть со мной. А он и таааак потратил на меня ддддддвадцать три года жизни. Я доллллллжна освободить его. Возможно, именно поэтому я и не вернусь. Но моя вера не гаснет. Я верю.
Возвращение в город, ккккккккккосые взгляды, ужасссссс в глазах людеййййй... Они выросли на ээээээтой легенде. Лишь двое не торопились сссссбежать. Темные и светлые, ррррасколотые. Их глаза, как темные провалы в ад. И улыбки, как слллладкие обещания ангелов. Очень поэтично, да? Но дддддаже этого мало, чтобы описать их. Не знаю, ннннне могу...
Брат с сестрой. Сьюзан Ворона и Ефрем Олень. Непривычные имена, странные выражения лиц. Ониииии были не из этого мира. И просили за свою сессссстру - такую жжже.
Найти ее.
Поймать
ее
Поймай! Ату! Х-ха!
Лови! Лови! Лови! Лови! Лови!
Привести ее назад. Привести ее к ним. Не где-нибудь! Нет! План тени и храм мертвого бога. Что там понаддддобилось бывшей жрице Кккккелемвора - мне было непонятно.
Но я ссссссссогласилась. Тень я знаю. С Тенью я уже боролась. Лучше спрятаться под крылом своего злейшшшшшшего врага, чем сталлллкиваться с новввым. Я не могу. Не могла тогда, и точно не ссссмогу сейчас. Не так сразу. Не так скоро.
Я же не герой. Ддддд для других это проще. Даже если ссссс страшно. Для меня - невозможно. Ввво имя богов! - я не могу без страха пройти дверной проем! Как мне бороться?
Ганн.
Захара провела их к порталу на теневой план.
Он сам еще никогда не бывал на этом плане. Что его удивило больше всего, так это некоторая двоякость всего, что там находилось. Странное эхо, отголоски страхов и темных помыслов.
Ведьмак с интересом наблюдал за их больной предводительницей. Хорошенько прислушавшись к ней, он понял, что болезненный страх, постоянно живущий в ней, не является следствием какой-либо травмы или чертой пугливого характера. Слово "болезненный" описывало ее состояние в полной мере - она была больна. К такому выводу он пришел, и это напрягало его, ведь Ганн понимал, как опасны в таком случае все ее приказы и действия. Опасны для группы.
На план тени она прошла, вцепившись в шкуру папочки Окку. Внешние проявления страха не давали о себе знать. Всегда застывшее лицо и в этот раз не поменяло своего выражения. Как обычно плотно сжатые челюсти, прищур глаз и вздрагивающие движения чутких рук. Но все ее существо выло и металось, сжавшись внутри в маленький комочек. Правда, было в этом страхе и кое-что необычное, чего не было раньше - что-то... он был другим, пах по-другому. Но Ганн даже самому себе не мог объяснить, что именно привлекло его внимание.
Мрачное место не располагало к беседе, поэтому продвигались они молча и быстро, стараясь ничем не привлекать к себе внимание.
Это было сложно, если учитывать, что "духовное" здесь обострилось. Если говорить простыми словами: все самые светлые и темные помыслы были видны четче. По крайней мере ему - точно. Возможно, папаша Окку тоже видел больше, чем остальные.
Страх Захары витал над их группой, как зловонное облачко, божественная сущность Окку светилась, прогоняя темень и сплетаясь с нудными, математически выверенными помыслами Сафии. Сам Ганн был подобен маяку, обозначающему присутствие сильной сущности. Возможно, его присутствие и присутствие Окку было здесь излишним и опасным для девушек. С другой стороны, они двое были при этом и самым сильным оружием здесь.
Где-то впереди угадывалась еще одна сильная аура, несколько потускневшая от усталости. Скорее всего это и была женщина, за которой они шли.
Храм, который они искали, обнаружился там, где и советовали искать странные родственнички. Там, где в привычном им мире находился храм Келемвора, стояло мрачное сооружение, поражавшее своим величием. Огромное, он еще никогда не видел таких больших строений, заключенное в объятья еще более громадного скелета. Все, что было темного, страшного, злого и сильного - взметнулось в душе, сметая многие благие достижения. Как тошнота, подкатившая к горлу и как слезы, готовые брызнуть из глаз. Мерзкое чувство. И неприятное место.
Попытка подавить вспышку ненависти ко всем живущим не увенчалась успехом. Сама суть мертвого места манила, обещая настоящий пир духа. Здесь стоило заснуть, наслаждаясь, смакуя подробности прошлых кошмаров. Здесь стоило провести множество своих лет, заново выпивая замученные души, остатки надежд, разбитые жизни. Наслаждаясь всем тем, чего он сам не смог принести в этот мир.
И не хотел. Ему пришлось напомнить себе об этом. Он не хотел и не должен был нести разрушения и разбивать мечты.
Захара покосилась в его сторону, облизнув губы и продемонстрировав острые зубки. Как хорек. Этим она походила на хорька. Крысу по сути.
- П-почему ты з-злишься?
- Злюсь? Вряд ли. Но мне приятно, что ты наблюдаешь за мной, пытаясь сделать выводы о моем состоянии. Я не безразличен тебе? - Постаравшись сделать свой тон как можно более беззаботным, он добился успеха. Почувствовал ее вспышку раздражения, хоть маска ее лица не треснула ни на секунду, а мертвый, остановившийся взгляд так и продолжал сверлить его. Противная черта - не моргая смотреть в глаза человека! Все, что раньше просто раздражало, теперь приносило неудобство и бесило.
Ганн незаметно вздохнул, сосредотачиваясь на самом себе. Чтобы не чувствовать и не видеть этого места. Он слишком тяжело шел к тому, кем он стал, чтобы это все было разрушено какой-то древней магией, навевающей ненависть и притягивающей порок.
Храм готов был приветствовать его, и спертый воздух его внутренностей манил в мягкие объятья смерти и разложения. Но Ганн не радовался этому зову.
Захара спокойно шагала по проходу, когда они наткнулись на бассейн, пересекавший главный холл. Обойти его было невозможно, а их путь пролегал дальше - вглубь храма. Мерно струящаяся по стенам кровь наполняла его, но кровь в самом бассейне была неподвижной, будто темно-багровое заледеневшее озеро.
Командирша осторожно притронулась мыском сапога к поверхности бассейна, и кровь дрогнула, пошла кругами. Великолепная иллюзия! Даже пахло от нее тяжело, с металлическими нотками. То, что кровь совершенно неправдоподобно текла, не застывая и не сворачиваясь - не сбивало с толку. Здесь так и должно было быть.
Захара пожала плечами и присела на край бассейна, погрузив в него ноги. Нащупав под собой ступеньки, она опустилась в мрачную жидкость. В центре бассейна она оказалась по пояс в крови. Когда остальная группа собралась последовать за ней, девушка неожиданно дернулась и застыла. Группа застыла так же, с каким-то затаенным, животным ужасом ожидая чего-то... Казалось, что Захару кто-то укусил в воде, и она сейчас с криком кинется обратно, или неведомое чудовище начнет мотать ее под толщей текущей крови, разрывая свою жертву.
Но Захара лишь постояла немного, а потом с решительным и сосредоточенным выражением лица направилась обратно. Через несколько шагов ее лицо исказила мука и она, тоскливо, но тихо взвыв, направилась обратно. Она прошлась туда-обратно четыре раза, прежде чем Ганн, подавив невероятную вспышку раздражения, уточнил:
- Что ты делаешь?
Ответа не последовало. Она даже не посмотрела в его сторону. Только упрямо шагала к противоположному краю бассейна, протягивая к каменному краю руку, словно в мольбе. Наконец ухватившись, она подтянулась и с облегчением растянулась на покрытом пылью полу. Что примечательно, лишь одна дорожка кровавых следов нарушала вековой слой пыли. И она вела вглубь храма. Должно быть, найти потерянную голубку не составит труда. Но что за глупости, право слово! Голубка, ворона и олень. К чему детские клички?! Ганн ничего не имел против животных в целом, но терпеть не мог тех, кто притворялся не тем, кто есть и стремился показать другую природу. Сам он понимал, что, скорее всего, эта ненависть основана на том, что он сам искусно использует притворство, как любимое оружие. Тем не менее, его мнение о голубке, что ожидала их впереди, заранее было отрицательным. Пусть он и понимал, что все это изменится, стоит им покинуть это место.
Захара шагала по темному коридору, почти скрывшись в черноте холла, а он наслаждался ощущением мокрого от крови исподнего.
Запись шестая.
*во всем тексте, как и в манере письма сквозит легкая, немного игривая снисходительность*
Маленькккккая, запятнанная голубушшшшшка. Нежное, невввинннннннное создание с заляпанными кррррррровью крылышками. Возвышенная красота и ссссссстрадание голодающщщего в черных, непрррроницаемых глазах.
Милллллая птичка, попытттавшаяся дажжжже без передышки втянуть меня в сссссвои проблемы. Красссавица, увереннннная в торрржестве добра и справедливости. Уввверенная, что любой, встретившийся у нее на пути должен возжелать воссссссстановить правду.
Бедная девочка, проглотившшшшая мою ложь не поморщившись. Я буду с тобой, да. Но лишь после тоггггго, как выведу тебя отсюда и накормлю. Ведь ты так устала!
Она скккказала, что пойдет со мной потому, что видит, что я страдаю так, как она давно не встречала. Она буквально готова была пппплакать надо мной. Она сказала, что мне, покалеченннной и стррррадающей, нужен Ильматер. Она сказала, что поможет мне, что это ее долг.
И бббббрату с сссестрицей заявила так же. Мне нужна помощь Ильматттттера, потому что я страдаю. И точка. Уперлась. И у меня новый спутник.
Ззззззззздравствуй, голубушка. Добро пожаловать. Ты отттмыла свои крылышки от крови, но практика поккказывает, что в моей компании остаться чистым долго - не получится. Ссссколько ты протянешь, птичка?