Дворф устало потянулся, хрустнул пальцами, и снова уткнулся носом в свиток, пытаясь продраться через высокопарный слог своего главного жреца. Поздний ли вечер, или ранний день, здесь в шахтах это не имело значения.
Король почесал бороду, разглядывая темные углы кабинета. Свет двух свечей на столе не мог разогнать все тени, и даже зрение дворфа не могло проникнуть сквозь тьму. Слишком плотную тьму. И непривычную для этого крыла тишину. Келгар откинулся на спинку деревянного кресла, и сложил руки с двумя тяжелыми серебряными перстнями на животе. Глядя прямо перед собой, он проговорил:
- Кто бы ты ни был, тебе, наверное, пришлось очень тяжело. Не так-то просто обойти мою стражу. Но, с чем бы ты ни пришел, ты явился зря. Я предлагаю тебе убираться. Или можешь выйти и побеседовать со мной. - Келгар указал рукой на противоположное, грубо сколоченное кресло.
Из тени выскользнула высокая человеческая фигура, закутанная в плащ. Из-под капюшона раздалось:
- Почему бы и нет.
Келгар наблюдал, как мужчина пододвинул к столу лавку, что стояла у двери, и уселся напротив. Предложенное королем кресло точно не предусматривало размеров человеческого мужчины. Дворф принялся оглаживать бороду, теребя серебряные заколки. Он чувствовал опасность, исходящую от человека. Драчливый дворф, та натура, от которой он никогда не мог избавиться до конца, весь напрягся где-то на задворках сознания, предчувствуя веселье. Но еще он был монахом. Уравновешенным и терпеливым.
Сама фигура и голос человека показались смутно знакомыми, хотя он был уверен, что никогда ранее не встречал его. Келгар нарушил молчание, небрежно поинтересовавшись:
- Хочешь дворфийского эля? Людям редко доводится честь попробовать настоящий эль. У тебя есть уникальная возможность.
- Не откажусь.
Келгар прошел к нише в стене, где стоял бочонок с элем и столик с кружками. Его личное нововведение в этот кабинет. Разлив две кружки, одну из них он поставил перед человеком и уселся на свое место, засунув свитки в ящик стола. Поднося кружку ко рту, он наблюдал, как человек снимает капюшон, не опасаясь показывать свое лицо. Король поперхнулся, едва не выплюнув эль на бороду:
- Ты?!
- Удивлен? - Бишоп скривил губы в подобии усмешки и жадно приложился к кружке.
- Ну и наглый же ты, парень, раз явился сюда. Совсем не меняешься. На что же ты рассчитываешь?
- Мне нужна твоя помощь.
- После того, как ты предал нас? В Мерделейне нам были нужны все. А ты сбежал, струсил. Оставил девчонок драться за твою жизнь в том числе. Ты оставил их, и меня тоже. Разве я должен тебе помогать?
Следопыт криво усмехнулся:
- А злопамятность, это не грех для монаха? Или ты думаешь уже исключительно как правитель? Справедливый, тупой и с гнилой душонкой?
- Тебе ли говорить о справедливости? К тому же, ты путаешь монахов с паладинами. - Келгар снова вцепился в бороду, разглядывая бывшего компаньона. Действительно наглец! Невероятно. И довольно странно. Они никогда не общались толком раньше. Потом следопыт предал их, перестав существовать для Келгара. Если дворф и вспоминал его, то только дурным словом, брезгливо сплевывая.
Может, действительно, настало странное время? В этом году Бишоп был уже вторым из бывших спутников, обратившихся к нему.
Следопыт почти не изменился за те десять лет, что Келгар его не видел. Может, выглядел более потрепанным, следы усталости больше читались на лице, но в остальном - не очень-то переменился. Он сильно загорел, будто недавно вернулся из жарких стран, русые волосы выгорели, еще больше порыжев. Он хмурился, видимо, недовольный необходимостью что-то просить. Оно и не удивительно. Этот человек обладал непомерной гордостью. Хотя, судя по всему, за эти годы он научился немного усмирять ее. Или же - еще лучше лгать, что более вероятно.
Келгар глотнул эля, не почувствовав вкуса. Его настроение порядком испортилось. Наконец, он заговорил:
- Ты просишь о помощи. Бескорыстной. Тогда, в Мерделейне, я может, и прикинулся глухим, но слышал все прекрасно. И после этой истории с Дунканом, мне не очень хочется, чтобы ты считал, что что-то должен мне.
Бишоп с досадой поморщился:
- Дункан - это другое дело.
- А, кстати, что с ним сталось?
- Он умер.
- Мм... Аида, наверно, расстроена.
- Она тоже мертва.
- Что?.. - Момент тишины, в который Келгар попытался осознать услышаное, но основная мысль по этому поводу как-то ускользала. - Откуда ты знаешь? Она пропала пять лет назад.
- Она была со мной.
Келгар недоверчиво, с начавшей проявляться горечью, хмыкнул:
- Ну, надо же. Вы же не ладили.
- Поладили.
Король потер ладонью лоб, попытавшись выстроить вопросы, теснившиеся в голове, в каком-то подобии порядка:
- Как это случилось? Когда? Где?
- Это никого не касается.
- Ты уверен? И почему я должен поверить, что ты не лжешь?
- Можешь не верить. Считай, что она жива, если тебе так удобнее.
После этих слов Келгар почему-то окончательно и безоговорочно поверил. Он применял все силы, чтобы не показать, насколько сильно он расстроен. Он любил эту беспокойную девочку. Дворфу было жаль, что она погибла так рано, но не был удивлен дурной вестью. На самом деле, он уже давно был готов услышать о ее смерти. Смерть была неизбежна для нее. Тот, кто делает так много, тот и платит много. А она всегда стремилась избежать расплаты. Но от нее не убежать, и она всегда догоняет. Лучше платить сразу и добровольно. Аиду расплата догнала.
Келгар вздохнул:
- Что тебе нужно?
- Аида говорила, что могла с твоей помощью связываться с нашими бывшими дружками. Мне нужен Аммон Джерро. Он жив?
- Да. Властвует в Невервинтере.
- Есть возможность с ним встретиться?
- Не у меня.
Бишоп нахмурился, впервые посмотрев в глаза дворфу. Келгар был впечатлен. Разведя руками, он продолжил вполне спокойно, так как его было трудно запугать даже такими взглядами:
- Спокойнее. Я объясню. Аммон полностью прекратил общение со всеми бывшими спутниками. Возможно, он опасается расплаты с нашей стороны за то, что предал Аиду, и помог разрушить Крепость. Он так и не сумел избавиться от понятий нижних миров. Он отовсюду ожидает дьявольской мстительности и коварства. Но он все еще живет в Невервинтере. Строит какие-то чернокнижьи козни, до которых мне нет дела. Но! Там же живет и Кара, которая занимает не последнее место при дворе и в Академии. Вот кто тебе нужен. Я думаю, у нее найдется возможность добраться до главного придворного мага, с помощью Архимага города - ее отца.
- Значит, ты свяжешь меня с ней?
Келгар прищурился:
- Возможно. Если ты докажешь, что не собираешься причинить ей вред.
- Бездна! Я не собираюсь ничего тебе доказывать. Просто дай мне то, что я прошу.
- Я не понимаю, на что ты рассчитывал, если догадывался о том, что я тебе не доверяю.
- Дело не в твоем доверии. Тебе нравится быть королем?
- Нет, черт возьми.
- Но ты им все же стал. И продолжаешь им быть. Значит, для этого должна быть причина. Ты хочешь лишиться всего этого?
- Уж не ты ли меня собрался этого лишить?
- Я вошел сюда совершенно беспрепятственно. И уйти могу так же. Теперь я знаю, что мне нужна Кара, и не думаю, что до нее будет сложнее добраться, чем до тебя.
Келгар усмехнулся про себя. Этот человек всегда был излишне самоуверенным. И наглым. А с годами его наглость только возросла. Подумать только - угрожать королю в его собственном дворце! И не простому королю. Келгару даже не потребуется звать стражу, чтобы стереть человека в порошок. Дворф наклонил голову набок, пристально глядя на следопыта:
- Угрожаешь?
- Нет. - Бишоп встал на ноги и сбросил плащ. Клинок бесшумно покинул ножны, привычно ложась в мозолистую ладонь. Келгар вздохнул и тоже встал. Дурная встреча. Он давно не убивал. Не было необходимости. Да он и не хотел. После того, как его достали из развалин храма в Мерделейне, в нем что-то изменилось. Что-то, чего он не смог понять за десять лет. Мысль о том, чтобы еще раз обагрить руки кровью, чьей бы то ни было, вызывала отвращение. Но у него и не было в этом необходимости. Не его дело судить человека. Он отдаст Бишопа человеческим властям. Пусть делают с ним, что хотят.
Да и... не дело ему марать руки о следопыта. К тому же, Аида не одобрила бы. Келгар резко отпрыгнул в сторону, увеличив расстояние между собой и следопытом, позвав стражу. На зов никто не явился. Видимо, Бишоп что-то сделал с ними. Значит, придется...
Дворф закружил вокруг следопыта, очевидно удивив мужчину своей быстротой и ловкостью. Видеть настолько подвижного дворфа действительно было непривычно. Бишоп насмешливо выгнул бровь, проговорив:
- А ты с возрастом стал лишь резвее.
- А ты? Не стал медлительнее от старости?
Бишоп хохотнул и пришел в движение, почти сравнявшись с Келгаром по скорости и тягучей плавности движений. Надо признать, в его исполнении это выглядело куда органичнее и правильнее, чем в исполнении тяжеловесного дворфийского тела. Но все же Келгар знал, что Бишоп не сможет с ним сравняться. И все равно получал удовольствие от этого боя.
Ему хотелось драки. Настоящей, с крушением голов о стены, разбиванием мебели в щепки и душевным мордобоем. Но он не мог больше себе этого позволить. А когда Бишоп со всей дури ударил его эфесом меча в лицо, король почти возликовал. Не смотря на боль и брызнувшую кровь, это будто вернуло его на десять лет назад. Он снова почувствовал эйфорию драки, и радовался этому, хоть ему и приходилось сохранять контроль над собой. Да и в любом случае, он не мог бы получить этого от следопыта. Бишоп был не из тех, кто дерется. Он был из тех, кто убивает. И с этим пора было заканчивать. Высоко подпрыгнув, Келгар перелетел через голову следопыта и ударил пальцами по шее раньше, чем мужчина успел полностью развернуться.
Король с некоторой тоской посмотрел на следопыта, парализованного ударом в особую точку. Жаль, это был достойный бой. Мало кто мог так долго и продуктивно выдерживать темп Келгара. Все же следопыт был и оставался отличным бойцом.
Король оперся о стол одной рукой, другой быстро и небрежно корябая указ о передаче преступника человеческим властям. Боль пронзила спину, но быстро прошла, сменившись полным онемением всех членов. Ноги подогнулись, и дворф рухнул на пол, увидев перед носом пару пыльных, крепких сапог.
Бишоп присел на корточки, чтобы видеть выражение его лица. Келгар видел, как из-под собственного тела вытекает и становится больше лужа густой темной крови. Следопыт тихо произнес:
- Ты всегда был глупцом. Я же знал, что ты монах. Ты не подумал, что я приму меры против твоих приемов? Вот и подыхай от собственного идиотизма.
- В Мерделейне... ты говорил про спадающие с тебя цепи... я понял, что ты имел в виду. Я более не король.
Следопыт усмехнулся:
- С освобождением. - Он отошел, чтобы не перепачкать сапог в крови. Келгар медленно закрыл глаза. На губах мертвого короля застыла умиротворенная улыбка.
Невервинтер. Поместье Архимага.
Бишоп.
Проникнуть сюда оказалось значительно проще, чем он думал. Он готовился к тому, что придется едва ли не прислугой наниматься, ведь другого способа попасть в магически защищенный дом с поразительным количеством охраны он просто не видел. Он мог обмануть ловушки и наемников, но не мог обойти магию. Он так и не обучился ей в достаточной степени, хоть Аида как-то и пыталась увлечь его этой идеей, благо, что способности были у обоих. Но не получилось ни у одного из них. Это требовало усидчивости и терпения, которыми они не обладали. Они часами могли выслеживать добычу, не шелохнувшись. Но корпеть над книгами и мудреными описаниями, да еще и мириться с неудачами в практике было для них слишком. К тому же, ему было трудно читать, и раздражение одолевало уже после второй страницы. Аида пыталась ему помогать, но все заканчивалось ссорами и часами угрюмого молчания. В конце-концов он заставил ее отстать от него, а спустя время и она сама отказалась от затеи.
Ему помог случай. Он бродил по поместью, изучая расположение построек и сроки смены караула, на всякий случай, прикинувшись рассыльным. И столкнулся нос к носу с самой хозяйкой, которая какого-то рожна забыла на рабочей территории.
Он ни за что бы не узнал ее. Она изменилась, наверное, сильнее всех их бывших спутников. Блистательная леди, да. Увешанная драгоценностями и облаченная в дорогие ткани так, что смотреть было тошно. Драгоценности на обруче, держащем золотую сетку для волос. Драгоценности на поясе, на перчатках, браслеты, кольца, колье, на сапогах, выглядывающих из-под укороченной мантии, которая тоже была вышита мелкими драгоценными камушками. Раньше она не кичилась так своим положением. Ее фигура несколько раздалась, приобретя, наконец, женственные очертания. В свое время она могла соревноваться в худобе с Аидой, но та, хотя бы была крепкой и гибкой, в то время как Кара напоминала скелет, обтянутый кожей и несколькими килограммами мяса. Ее волосы потемнели, приобретя оттенок темной меди, а лицо покрылось преждевременными, горькими морщинками. Она выглядела как человек, который, не смотря на свое богатство, никогда в жизни радости не видел.
А вот она его узнала. И среагировала довольно странно. Медленно сделала шаг навстречу, будто боялась спугнуть. Надо отдать должное такой осторожности, потому что это было вполне возможно: он еще не был готов к встрече с ней. Не было фактов, повода. Чтобы что-то требовать от нее, сначала надо посадить на крючок. Но она медленно протянула руку, проговорив:
- Не уходи. Я не стану вредить тебе. - Видя, что он насторожился, но не трогается с места, она осмелилась подойти ближе, взяв его ладонь и коротко пожав обеими руками, затянутыми в шелковые перчатки: - Я рада видеть тебя. Ты даже не представляешь как.
Он освободил ладонь, пристально глянув на женщину. Ему было неприятно такое теплое приветствие. Это настораживало. Никто ему не рад. Здесь подвох.
В любом случае, теперь они сидели друг напротив друга в довольно небольшой гостиной, со строгой обстановкой, по сравнению с остальными помещениями поместья, которые он успел разглядеть по дороге сюда. К гостиной примыкала еще одна дверь, должно быть ведущая в спальню.
Кара протянула ему маленькую рюмку с довольно крепким содержимым. Он хмыкнул, когда признал в содержимом тонкого, богатого хрусталя, банальный и пошлый спирт. Женщина коротко бросила:
- Не чокаясь.
Он удивленно приподнял брови, на что она пояснила:
- Аида мертва. Ты еще не знаешь?
- Я удивлен, что ты об этом знаешь. Я думал, что она ни с кем больше не поддерживает связь.
Настала очередь Кары изумленно смотреть на него:
- Со мной поддерживала. Я знала, что она еще с тобой изредка общается. Больше, вроде ни с кем. С Нишкой точно нет.
Бишоп произнес:
- Видимо, нам надо о многом поговорить.
В итоге выяснилось, что Аида все это время могла связаться с Карой с помощью одного из медальонов, которых у маларитки было значительное количество. Он вспомнил его, когда Кара описала: неприметная штучка, зачарованная десять лет назад Карой, ее отцом и Аммоном Джерро. Магия была завязана именно на Каре, так как Аида только ей и доверяла из этой троицы. Но все же, Аммон тоже уже знал, что Аида мертва. Это значительно упрощало дело. В конце-концов, все чего он хотел, это отдать чернокнижнику меч, и больше ничего. Интриги и таинственность были ни к чему. Тем не менее, какое-то предчувствие заставляло его вести себя осторожнее. Он выяснил, что Кара не знала о том, что они с Аидой последние пять лет провели вместе, разлучаясь с завидной периодичностью, но не дольше, чем на пару недель. Колдунья считала, что Аида просто поддерживала с ним связь, и могла найти его в случае необходимости. Что его удивило больше всего, так это отношение к нему Кары. Она вела себя так, будто в его появлении нет ничего необычного, будто так и должно быть, и заявила о готовности помочь ему во всем, что бы он ни попросил. Вела себя так, будто была ему что-то должна. Это нервировало его, он не понимал ее мотивов. В итоге он прямо спросил о причине такого поведения, готовясь выслушать какую-нибудь милую ложь, и постараться уловить правду между строк. Женщина не стала юлить, и перешла на жесткий, деловой тон:
- Аида могла меня остановить, но теперь ее нет. Я хотела нанять тебя для одной работы еще год назад. Но она сказала, что не станет тебя разыскивать. Наотрез отказала. Я не знала причины. Тем не менее, потребность в таком как ты у меня еще не отпала. Ты мне нужен. Мне нужен убийца. Профессионал. Я пыталась нанять других, но они не удовлетворяли моим требованиям. Все познается в сравнении. Таких, как ты среди них нет.
- Почему же ты не наняла Аиду? Она же стала простой наемницей, и ее тоже можно со спокойной душой назвать убийцей.
- Она отказалась. И отказала за тебя, даже не потрудившись передать тебе послание, хотя я предлагала большую сумму просто за то, чтобы найти тебя.
Бишоп ровно произнес:
- Она не нуждалась в деньгах. Если она отказалась, значит, на то была причина. Значит, был риск. Теперь ты хочешь подвергнуть риску меня, понимая, что мне будет трудно отказаться?
- Да. Примерно так. Я заплачу ту же сумму, что предлагала Аиде, и, помимо этого выполню любую твою просьбу. Ведь зачем-то ты все же явился?
- Мне всего-лишь надо попасть к Аммону Джерро. Думаешь, это будет стоить того? Ведь к нему мне будет попасть не труднее, чем к тебе или Келгару.
Кара позволила себе легкую, довольную улыбку:
- Труднее. Поверь мне. Как бы ты ни был хорош, ты не пройдешь. Даже я не пройду, а ведь я магистр магии.
Полезная информация. Ладно. Бишоп поменял тему:
- Вот кстати интересно, почему ты сама не убьешь того, кто тебе не угодил? Я вижу, что ты больше не в состоянии поднять оружие, так как порядком запустила себя. Но ведь колдовать ты в состоянии.
- Запустила себя? Я просто перестала махать булавами, посохами и арбалетами. Я прекрасно выгляжу. Но мечтаю обрести ту свободу, которую могла бы иметь. У меня есть причины для бездействия.
- И в чем же они?
- Я скажу тебе, если ты согласишься на работу.
Одного хмурого взгляда хватило, чтобы разум вернулся в зарвавшейся колдунье:
- Не играй со мной. Это не к месту. Выкладывай.
Она вздохнула, собралась с мыслями и приступила к рассказу:
- Я хочу, чтобы ты убил моего мужа.
Мужа. Она замужем. Ладно. Бишоп улыбнулся:
- Да ну? Милая ты женушка, я посмотрю.
- Когда нас женили, нашу магию блокировали друг против друга. Мое колдовство не действует на него. Даже не направленное во вред. Я не могу ранить его, но я не могу и лечить его. Я не могу создать иллюзию против него, или обмануть его. Так же и его колдовство не действует против меня. Но он смертен. Против стали ничто ему не поможет.
- И что тебе мешает перерезать ему глотку в вашей супружеской постели? - Он засмеялся бы, ей-богу, будь ситуация иной.
- Мы не спим вместе. И, если я подниму против него оружие, один человек, привязанный к нему магически, умрет. Этого не должно произойти. Этого не произойдет, если оружие будет не в моих руках.
- И в чем же опасность, заставившая Аиду отказаться?
- Он сильный колдун. Но и его можно застать врасплох. Вспомни Гариуса, когда тот еще был жив. Ты мог бы убить такого как он волшебника исподтишка?
Бишоп задумался ненадолго, с неохотой признав:
- Пожалуй, мог бы. Если есть время на подготовку.
- Так вот, Остин не сильнее Гариуса. И никогда не станет сильнее. Я развиваюсь, а он нет. Ему не хватает таланта. Но он достаточно хитроумен и излишне жесток. Это слепая жестокость самодура, который не видит ничего кроме собственных удовольствий. Заметь, не выгоды, а мимолетных удовольствий.
- Так почему ты выбрала такого?
- Частично из-за тебя, частично из-за Аиды. Из-за Короля Теней. Твое предательство было отличным поводом для Нашера заподозрить всех. Имени моего отца не хватало. Мне требовалась защита еще одного знатного рода. У меня не было выхода. Согласись, из меня никогда не вышло бы хорошей наемницы.
- В мире существует много организаций, в которых такую как ты ждал бы почет и уважение. Любое магическое сообщество, Арфисты, наемники богатейших банд. У тебя был выбор.
- Не было. Тщеславие и благородная кровь стали препятствием тогда. К тому же, не так уж плоха была моя жизнь все эти годы. Я не лезла в его дела, а он - в мои. До недавнего времени. Он совсем одурел от разврата, наркотиков и пьянства. Он угрожает тому единственному, что мне дорого.
- А причина такой внезапной ненависти?
- Он считает, что один из его любовников отказался от него из-за меня. Так же он считает, что я повинна в смерти двух его наложниц.
Бишоп насмешливо скривился:
- Чудесное семейство.
Кара грозно глянула на него, но ничего не ответила. Бишоп сменил тему:
- К чему ты обвешалась побрякушками, как курица на выданье?
- Последний год мне приходится выполнять все его требования. Он хочет, чтобы его жена "блистала". В прямом смысле слова.
- Ха. А если он потребует тебя участвовать в одной из оргий, ты и этому подчинишься?
Ее перекосило от отвращения, но она нашла в себе силы ответить честно:
- Подчинюсь, если он потребует. Слава богам, в этом отношении я его не привлекаю.
- Зато его может привлечь возможность унизить тебя. Видимо, он просто не додумался еще до такого.
Тень страха мелькнула в глазах Кары. Видно было, что такая перспектива пугает ее. Бишоп вкрадчиво продолжил давить:
- Не проще ли тебе просто оставить умереть того, кто тебе так дорог. Кто это? Любовник? Друг? Отец? Ничья жизнь не стоит подобных унижений. Ничья жизнь не стоит таких ограничений.
- Я помню. Ты был готов убить кого угодно за свободу. Но... смог бы ты убить собственного ребенка ради своей свободы?
Вот тут Бишопу настала пора искренне изумиться. Дети - это то, о чем он думал в последнюю очередь, и как-то забыл о возможности того, что люди, вообще-то склонны к воспроизводству. Ребенок. Ни один из его бывших спутников не выглядел как человек, который захочет когда-либо обзавестись потомством. А Кара замужем и имеет ребенка.
Он усмехнулся, ответив на вопрос:
- Мне никогда не пришлось бы об этом задуматься, просто потому, что я этого не допустил бы.
Кара взвилась, перестав контролировать то, что говорит:
- А мне не предоставили выбора! И сын у меня есть. Я мать! И удавлю любого, кто будет угрожать ему. Если ты мне не поможешь, я найду другой выход. Ты - далеко не единственный план. Я думаю о многих вариантах.
- Ладно, но с чего ты взяла, что он причинит вред своему ребенку?
- Потому что он считает, что Дарен не его.
Бишоп мог бы много сказать по поводу этого задания, которым не собирался заниматься, но тут двери гостиной распахнулись, пропуская незнакомого, разряженного в пух и прах мужчину. Он был чуть младше Бишопа, наверное, ровесником Кары. Он произнес неожиданно низким для такого расфуфыренного дворянчика голосом:
- Любовь моя, мне сказали, что у нас гости.
Кара злобно глянула в его сторону:
- У меня гости. Тебя это не касается. Это моя половина.
- Ну-ну, дорогуша. Не кипятись. - Он говорил мягко, будто лаская жену одним тоном. В его руках был зажат инкрустированный драгоценными камнями хлыстик. На нем самом драгоценностей было не меньше. Тем не менее, короткий меч на бедре не был простой игрушкой, а статная фигура, движения, выправка, говорили о том, что он в состоянии воспользоваться оружием. Причем довольно неплохо. Он был бойцом. Не просто дворянским отпрыском, которого учили обязательному владению оружием, а профессионалом, посвятившим этому довольно много времени. У него была странная внешность. Коротко остриженные волосы, что было более свойственно простолюдинам и действующим военным, никакого намека на колдовские умения. Пресыщенный взгляд существа, которое творит жестокость ради жестокости. На лице шрамы, оставленные оспой. Сильно суженные зрачки, будто он испытывает смертельную потребность немедленно накуриться опия. Было очевидно, что это обсуждаемый ранее Остин. Судя по тому, что рассказывала Кара, Бишоп ожидал увидеть бесформенного, опустившегося аристократа. Этот был не таким. Он не менее пристально разглядывал Бишопа, который расслабленно восседал в одном из кресел, не стараясь заговорить.
Остин повернулся к жене, заговорив еще мягче:
- К тому же, любимая, неужели ты думаешь, что я бы не встревожился, узнав, что моя жена увела на свою половину неизвестного мужчину? Раньше ты не позволяла себе такой дерзости. Все твои любовники никогда не осмеливались тут появляться.
Кара вздернула подбородок, но промолчала. Разряженный хозяин дома продолжал, не повышая тон, но заговорив с явным презрением:
- Я пытался сделать все, чтобы привить тебе хороший вкус. Но ты продолжаешь благоволить низкородной грязи. И подумать только! Мать моего сына опустилась до того, что привела на свою половину какого-то крестьянина! Рабочего, от которого воняет доками. Это отвратительно. Зря я не послушал леди Глену, когда она предупреждала меня, что ты всегда предпочитала грязь доков. - Он приблизился к Бишопу, уперев конец хлыстика ему под подбородок, приподняв его лицо и пристально разглядывая. Через пару секунд он снова заговорил: - Надо отдать тебе должное, неплохой экземпляр. Но как ты, чернь, мог подумать, что тебе будет позволено прикоснуться к леди?
Бишоп подумал, что Каре не стоило уговаривать его приняться за работу. Достаточно было познакомить его со своим муженьком. Пожалуй, он даже не потребует особой платы.
Между тем, повернувшись к Каре, ее супруг снова заговорил:
- Ты выбрала скромного, молчаливого человека. Мне даже интересно, что за извращенное удовольствие в таком можно найти? Может, мне стоит и самому попробовать? Ты не возражаешь, любовь моя? Я думаю, если его отмыть, побрить и приодеть, из этого может выйти толк. Ты даже можешь присоединиться к нам, дорогуша. - Он развернулся к дверям, царственным жестом поманив Бишопа за собой: - Вставай, я забираю тебя. Думаю, что смогу окупить твое расположение лучше.
Кара наблюдала за Бишопом расширившимися от ужаса глазами, с побелевшими губами. Правильно, она не могла не догадываться насколько ему могло не понравиться такое обращение.
Нож скользнул из рукава и удобно лег в ладонь. В простой одежде много оружия не спрячешь, но уж вряд ли Бишопа можно застать вовсе безоружным.
Видя, что крыса из доков не торопится бежать следом, Остин обернулся как раз вовремя, чтобы нож вонзился в горло.
Маг пошатнулся, упал на колени. Одной рукой зажал рану, а другую вытянул в сторону следопыта. С дрожащих губ, на агонизирующем выдохе, сорвалось незнакомое, тяжелое для восприятия слово.
Кара среагировала мгновенно, поставив щит. Предсмертное проклятье колдуна, которое должно было убить Бишопа, просто отшвырнуло того к противоположной стене. Следопыт с треском стукнулся о стену, взвыв от невыносимой боли, пронзившей всю спину, и тут же следом за ним прилетело кресло, на котором он до этого восседал, еще раз болезненно приложив.
С коротким стоном и тягучим матом Бишоп поднялся на ноги. Кара метнулась к нему, то ли желая помочь, то ли еще что. В любом случае, все так же была похожа на озабоченную клушу. Бишоп отмахнулся от женщины и открыл рот, чтобы потребовать платы за внезапно выполненную работу, когда двери снова распахнулись, являя на пороге расхристанную девицу. Малявка увидела окровавленный труп Остина, взвизгнула и убежала. Из уст Кары вырвалось совсем не аристократичное: "Блядь", после чего она выскочила следом за девицей.
Колдунья вернулась почти сразу, гневно выдав:
- Быстро бегает, сучка маленькая.
На пороге, следом за ней появилась еще одна женщина. Тоже изрядно помятая, в одной ночной сорочке, явно только что поднявшаяся с постели. Она окликнула Кару:
- Что за шум?
- Остин мертв. Малира увидела и унеслась на его половину. Она же сейчас поднимет всех его приспешников. Они же устроят мне настоящую войну в собственном доме! А мой сын все еще у них!
- Остин... - Женщина прошла в комнату, с изумлением уставившись на труп хозяина. - Но кто?.. Как?..
Кара указала на следопыта, привлекая внимание компаньонки:
- Смотри, кого я нашла.
Женщина резко вскинула голову, отбрасывая длинные пряди с лица. Узнавание мелькнуло в ее глазах, так же, как Бишоп узнал ее. Он устало плюхнулся в кресло, пробурчав:
- Прямо день встреч.
Нишка разглядывала его так же, как он с любопытством рассматривал ее. Широкая рубаха прикрывала ее до середины бедер. Нишка изменилась сильно, но явно в положительную сторону. Она и раньше была красивой девкой. Но та красота не бросалась в глаза. Теперь она превратилась в женщину с действительно красивой фигурой, из тех, на которые приятно смотреть, а еще приятнее... Он не думал, что когда-либо вообще сможет оценить Нишку именно в этом смысле. Длинные пряди наполовину скрывали чуть увеличившиеся и еще более загнувшиеся рожки. На лице лежала печать горя.
После пристального разглядывания, Бишоп задал тот единственный вопрос, который казался логичнее всего:
- А куда хвост дела?
Женщина усмехнулась, ответив:
- Долгая история. Мне его заметно укоротили.
- Вижу.
Не смотря на усмешку, ситуация была невеселой. Если Кара права, и вся кодла колдунов и магов, что здесь обитают, учинят бойню, не факт, что ему удастся выбраться в одиночку. Судя по всему, обитатели поместья любили хозяина, а не хозяйку.
Нишка упорхнула в соседнюю комнату одеваться. А его Кара потащила в свою личную оружейную. Чтобы он нашел себе оружие по руке. В принципе, его участие в намечающейся заварухе даже не обсуждалось. Следовало как можно быстрее убить всех, кого успеют, пока они не начали бежать, как крысы с тонущего корабля. Если по городу расползутся истеричные маги-богатеи, ненавидящие Бишопа за убийство своего вожака...
Следопыта передернуло. Еще ему этих проблем не хватало.
В общем и целом, присутствие Бишопа и Нишки, сопровождающих Кару нужно было лишь для того, чтобы добивать тех, кого Кара не убила на месте. Она заметно оправдала себя в глазах Бишопа. Со смертью мужа ее руки были развязаны и женщина доказала, что следопыт разочаровался в ней раньше времени. Маги, воины, прислуга Остина умирали, даже не успев понять, что происходит.
Когда они добрались до лаборатории мага, обстановка вызвала у него отдаленные воспоминания о том, как они когда-то давно нападали на убежище Аммона Джерро. Правда, забившаяся сюда кучка выживших магов, не смогла устроить им такой радужной встречи, как в свое время устроил чернокнижник. Оно и чудно. Бишоп не был уверен, что сейчас смог бы выдержать такой напор.
Кара отодвинула его с Нишкой в сторону и вошла в лабораторию в одиночку. Она была... зла. Ей хватило одного слова. Бишоп помнил, что раньше это заклинание удавалось ей с трудом. Теперь слово Смерти сорвалось с губ легко, свободно. Несчастные идиоты распрощались с жизнями за секунду.
Лаборатория была расположена в подвале. Единственная дверь, расположенная в этом помещении привела их в комнатушку, где они обнаружили мальчишку. Он вцепился в Кару так, будто она могла вот-вот куда-то деться. Бишоп не понял, почему Остин не считал пацана своим. Малец был как две капли воды похож на отца - те же светлые глаза, темные волосы, черты лица. Ладно, это не его дело.
Мальчишка, между тем, с любопытством разглядывал перекрученные в агонии трупы. Дернув мать за подол, он уточнил:
- Это же слово силы? Так действует Слово Смерти?
Кара только потрепала его по плечу, не в силах пока заговорить. Дарен же продолжал радостно лепетать:
- А я убил тетю Жаэль. Она хотела меня наказывать, а я разозлился и случайно не смог контролировать, как ты учила. И тогда ладоням стало горячо, и глаза горели, и в голове больно. Я зажмурился, и слышал крик, и очень плохо пахло. А когда я открыл глаза, тетя Жаэль больше не шевелилась. Я случайно, мама. Не наказывай меня, я больше не буду. Но папа смеялся, и сказал, что я молодец. А где папа?
Кара прикрыла глаза, присела перед сыном на корточки и произнесла:
- Он умер, Дарен.
Мальчик понимающе кивнул и погладил ее по щеке, успокаивая:
- Ты тоже не смогла сдержаться? Он опять ударил тебя, и ты не смогла? Ты не переживай. Ты не будешь ругать меня, а я не буду ругать тебя. Хорошо?
Она вздохнула, уткнувшись лбом в плечо сына:
- Хорошо.
Бишоп посмотрел на Нишку, и нарочито округлил глаза:
- Милый ребенок.
Нишка чуть отвернулась, пряча улыбку от воссоединившейся семьи, и сжала руку следопыта, шепнув ему:
- Я рада снова видеть тебя.
Ну-ну. Конечно.
Но руку он освобождать не стал.
Наконец, Кара увела всех из этого места. Как-то за этой суетой и баловством полдня пролетели незаметно.
Хозяйка исчезла, отправившись устраивать сына и раздавать распоряжения о том, чтобы Бишопу были приготовлены комнаты. Он согласился остановиться в ее доме, когда она попросила его.
Пока же он прикрыл окровавленную одежду плащом и направился в таверну, где остановился.
Вечером Кара лично проводила его в комнаты, предназначенные ему. Хм, давненько он не проживал в богатых домах. Женщина переоделась, с видимым облегчением поснимав с себя цацки. Из драгоценностей осталась лишь сетка для волос, да пара колец на пальцах. Наверное, и на шее что-то висело, но это не было видно под мантией, ворот которой был наглухо застегнут под горло. Она вырядилась в траур, вызвав у него приступ веселья. На его вопрос, она пояснила:
- Мой супруг трагически погиб, преданный своими приближенными. Он сопротивлялся, сумев убить всех их, но последний, предательский удар сразил моего лорда. Убийцу ищут.
- Найдут?
- Разумеется. Мы приложим к этому все силы. У меня есть на примете пара неугодных.
- Надеюсь, я не вхожу в их число?
Кара поглядела на него, спокойно ответив:
- Не входишь. Ты, мой почетный гость. Вернувшийся друг. Тебя считали погибшим в битве у Крепости-на-Перекрестве десять лет назад. Имя выбери себе сам. Кто ты на самом деле лучше сохранить в секрете, ведь предатель-следопыт давно мертв.
Бишоп усмехнулся. Другое имя...
- Эйс Сигель.
- Это имя что-то значит?
- Эээ... не знаю. Вряд ли... не припоминаю ничего особенного.
- Хорошо. Будешь Сигелем. Если что-то понадобится, мои покои через три двери. Нишка в соседней комнате справа. Завтра мы поговорим. Сегодня нам надо отдохнуть. Спокойной ночи.
Бишоп кивнул. Спокойной, да.
Нишка.
Тяжелая ночь. Как и каждая в этот год. Она не думала, что когда-либо сможет привязаться к кому-то так сильно. Она была уверенна, что демоническая половина блокирует все ее человеческие чувства. Но девять лет подряд она была более человеком, чем когда-либо в жизни.
Через несколько недель будет ровно год, с тех пор, как погиб Свен.
Она запрещала себе об этом думать, особенно перед сном. Но ничто не могло ее избавить от дискомфорта. Нет, она научилась нормально засыпать. Но все равно знала, что во сне ищет рядом родное тело, и не находит ничего. Иногда, она буквально чувствовала, как хвост тянется, чтобы обвить его ногу или руку. Но не было ни хвоста, ни его.
Она привычно расслабилась, вытянувшись на кровати. На кровати в поместье Кары, на простынях колдуньи, в ее доме. Что бы Нишка делала без ее поддержки? Кара вылечила ее, терпеливо ухаживая за ней. Но больше ран было внутри. В душе. Впервые Нишка не испытывала воли к жизни. Не хотела жить. Никогда она не думала, что может так сломаться. Это было неожиданным открытием.
Кара вытягивала ее потихоньку. Просила приглядеть за Дареном. Нишка привязалась к мальчику. Это был очень странный ребенок. Спокойный. Но он заставил снова полюбить жизнь. Наверное, потому что Нишка была женщиной, и что-то в ней реагировало на малыша. Когда Остин забрал его, ярость Нишки была почти такой же сильной, как у Кары.
Полукровка снова почувствовала, что посмеивается. Полгода борьбы, планов, которые Остин рушил, их жизнь, постепенно превращаемая в ад. И все решилось всего-лишь за полдня! Из-за появления Бишопа, который все сделал так легко, будто тут и думать не о чем. Нишка подозревала, что Остин погиб даже не успев удивиться.
Боги! Она едва не легла в его постель, желая отравить! Она уже почти готова была даже на это. Но Бишоп появился очень вовремя.
А ведь когда-то, кстати, она умела чувствовать его. Интересно, получится ли это сейчас? Его линия крови в ней так и осталась. Она до сих пор чувствовала эту чужеродную кровь. Знала, что он жив. Но не пыталась узнать что-то на расстоянии, да и не вспоминала о нем, если честно.
Теперь же он был совсем рядом, буквально за стенкой.
Нишка расслабилась, настраиваясь на эмпатическое восприятие. Что угодно, лишь бы не вспоминать снова о своей потере.
У нее получилось. Это были чужие эмоции и воспоминания. Не ее. Он спал, не контролировал себя и свой разум. Видимо только поэтому у нее все получилось с такой легкостью.
Она промучилась полночи, так и не сумев заснуть. Она хотела отрешиться от своей потери. Но то же самое получила в чужих эмоциях. Интересно, а когда просыпается, он помнит, что во сне ему было так... горько, и что он испытывал такую злость?
Бишоп.
Его разбудило чье-то прикосновение. Черт, может он и правда стареет? Как он мог не услышать, что кто-то вошел в комнату?
Приоткрыв глаза, он увидел склонившуюся над ним женскую фигуру, чьи очертания терялись в окружающей тьме. Она легонько трясла его за плечо, длинные волосы падали на грудь, щекоча кончиками кожу.
Он не понял по началу, кто перед ним, и шарахнулся от женщины, как от призрака. Память, спросонья не задавленная усилием воли, услужливо подкинула ему с десяток образов, когда другая женщина так же склонялась над ним, задевая его кожу длинными прямыми волосами.