Тиан, великий и ужасный повелитель улья, высший член Совета Пресветлых земель, король Тьмы, посмотрел вниз, улыбнувшись чувству страха. Это действительно сильно забавляло его. Спустя столько лет и столько свершений, он все еще боялся высоты. Естественно, он сумел подавить основной страх перед высотами небольшими. Но сейчас, когда земля скрывалась где-то очень далеко под ногами, страх ожил легким отголоском, напоминая, что когда-то Тиан был чем-то много меньшим, чем он есть сейчас.
Эта башня была его любимым местом. Именно отсюда исходили самые ужасные приказы. Именно здесь произносились самые темные заклинания.
За его спиной раздался шорох, потом звуки возни, а потом сдавленный, приглушенный вскрик.
Эльф обернулся, жестом руки велев стражникам отойти от пленника. Так они и поступили, скрывшись в тенях, постоянно окутывавших башню.
На коленях, связанная и с кляпом во рту стояла эльфийская воительница Исайда. Всего-лишь один из его давних врагов. Более того, один из самых старых. Обычно, никто из его врагов не живет дольше нескольких лет.
Женщина старалась не шевелиться. Только поводила головой, стараясь уловить хоть какие-то звуки, чтобы определить, где они находятся.
Тиан опустил на них полог тишины, чтобы ей это не удалось. Ее глаза были завязаны. Ему это не понравилось. Он сдернул повязку с ее головы. Женщина подняла глаза смело и решительно. Очевидно, она не привыкла пасовать перед неприятностями, или даже перед смертью.
Прекрасные зеленые глаза эльфийки расширились, постепенно ужас завладел ее душой. Она завизжала, ничем не уступая простой деревенской девчонке. Тиан усмехнулся:
- Ну-ну, не настолько все страшно. Смотри внимательнее, Иса. Ты же любила меня. Я не сильно изменился.
Она дернулась, непроизвольно стараясь разорвать путы, даже понимая, что ей это не удастся. Он убрал и кляп, попросив ее:
- Ну, давай. Поговори со мной, душа моя.
Женщина плюнула ему в лицо. Плохой поступок. Он частично трансформировал палец, прижав появившийся коготь к ее лицу. Проткнул кожу, оставив на щеке глубокий порез. Задумчиво пососал окровавленный палец, разглядывая эльфийскую воительницу. Потом досадливо цыкнул, махнув рукой в ее сторону:
- Уведите.
Стража вновь появилась из теней, быстро и молча вернув на глаза женщины повязку. Когда ее волокли прочь, она бросила в темноту:
- Готовься, Тиан. Конец близок, я нашла способ убить тебя.
Повелитель обернулся, задумчиво прищурившись. Потом пожал плечами: нашла способ, значит? Вот и умница.
"Эльф провел рукой по коротким волосам любовницы, разглядывая спящую женщину. Она не была красивой, в привычном для эльфов понимании. Профессия воина вообще не предполагает красоты. В войне и насилии не может быть ничего красивого. Но он любил все, чем она была. Он был рад ей, ждал ее... Женщина открыла прекрасные зеленые глаза, и, наверное, тут же поняла, что за сомнения терзают его посреди ночи. Она провела рукой по его груди, животу, медленным сонным движением погладила его. И снова уснула. Только успела произнести едва слышно:
- Я всегда буду любить тебя, Тиан. Не сомневайся во мне. Я твоя. Вся, какая есть."
Спустя несколько дней, во время очередного совещания со своими доверенными лицами, его начальник внутренней службы сообщил:
- Мои люди принесли мне неутешительные новости. - Орк уставился на свои ладони, сцепленные замком. Хладнокровие редко изменяло ему, поэтому сейчас его волнение было очевидным. Он с силой стиснул челюсти, да и вся его поза была напряженной, будто он готовится защищаться. Ранее в таком состоянии Тиан видел его только во время войны. Эльф спокойно произнес:
- Не представляю, что за новости могли вызвать такие волнения.
- Пленница. Военная эльфийка, которую доставили в тюрьму неделю назад. Припоминаете?
- Смутно. - Тиан усмехнулся про себя. Как ловко Хоган ввернул в разговор старую забаву, понятную лишь им двоим. Всего-лишь пленная, которая и особого внимания не заслуживает. - Так чем же эта пленная заслужила твое внимание?
- Мои люди доложили, что не могут убить ее. И... я тоже не смог.
- Ты? Не смог убить пленницу? Поздравляю, тебе удалось удивить меня.
- Я даже взрывал ее. Не помогает. Она не умирает.
- Очень любопытно. Я заинтригован. Хорошо, оставьте ее пока. Возможно, я когда-нибудь выделю время, и попробую сам. Думаю, мне будет интересна эта загадка. Только представьте, я, величайший правитель этого мира, и вдруг не в состоянии убить простую эльфиечку.
За столом раздались приглушенные смешки. Такая мысль была сама по себе смехотворна. Тиан продолжил забавляться:
- И если я все же не смогу убить ее... что ж, это будет прекрасная практика на последующие столетия. Только подумать - девочку мучают веками, а она никак не может умереть. Такая перспектива заманчива. Возможно, у вашего повелителя появится новая любимая игрушка.
Теперь смех уже не пытались скрывать.
"Тиан готовил этот ритуал на протяжении нескольких десятилетий. Столько трудов, исследований. Теперь он был уверен, что все получится. Расчеты были точными, все было готово. Сегодня - решающий день. Великий день.
Он обновил пентаграмму усилием воли. Исайда задерживалась. Наконец, дверь отворилась, пропуская женщину, устало стягивающую с себя пропитанную потом одежду. Он выкинул руку вперед, произнеся завершающее слово заклинания. Золотые нити окутали их, связав накрепко. Женщина дернулась, и тут же замерла. Когда нити впитались в их тела и исчезли, она вопросительно посмотрела на любимого:
- Что ты сделал? Я чувствую странную, незнакомую магию.
- Это новый ритуал. Я разрабатывал его тридцать лет.
- Боги!.. И что он делает?
- Он связал нас. Теперь ты - неуязвима. Каждая твоя рана - моя. Вся твоя боль - достанется только мне.
- Что?! Ты ополоумел?!
Он схватил разъяренную женщину за плечи и легонько встряхнул:
- Я готов лишиться души за тебя, и умереть тысячи раз! То, что я сделал - слишком малая цена. Ты понимаешь?
Она пока еще не осознала до конца всех возможностей и последствий. Только внимательно посмотрела и сказала то единственное, что пока крутилось у нее в голове:
- Разве я смогу когда-нибудь отплатить за такое?.. Я тоже люблю тебя.
- И это та единственная плата, которая мне нужна.
А ночью они обнаружили, что ритуал не только передает ее боль ему, но и усиливает их взаимное удовольствие. Приятный побочный эффект".
Он уже давно не спускался в свои тюрьмы. Омерзительное место. Брезгливо отряхнув полу мантии, он уточнил у Хогана:
- И здесь ты проводишь большую часть своего времени? Твои пристрастия пугают меня, друг мой.
Орк ухмыльнулся, обнажив клыки. Еще одна старая байка. Тиан прекрасно знал, какое удовольствие доставляют Хогану пытки. Миллиарда жизней не хватит, чтобы орк мог удовлетворить свою жажду. Указав на нужную дверь, и вручив другу ключ, Хоган развернулся и покинул нижний уровень подземелий.
Здесь не было ни факелов, ни окон, чтобы хотя бы редкий для этих земель лунный свет проникал внутрь. Но свет ему не был нужен. С тех пор, как он научился трансформироваться, он приобрел и самое четкое в этом мире ночное зрение. В конце концов, он считался и повелителем вампиров этого мира.
Тихонько скользнув в камеру, он закрыл за собой дверь. Заставил маленький шарик света повиснуть под низким потолком. Исайда была прикована к стене, и спала, усевшись на тухлую солому.
С тех пор, как он отдал Хогану распоряжение оставить ее - прошло уже две недели. Ее оставили в буквальном смысле слова. Не кормили, не снимали кандалы. Теперь в камере воняло не только немытым телом, но и испражнениями. Женщина вынуждена была ходить под себя. Тиан создал вокруг себя легкие потоки свежего ветра, но позаботился о том, чтобы они не достигали пленницы. Свежего воздуха она не заслужила.
Когда помещение озарилось светом, Исайда дернулась и открыла помутневшие глаза. Когда ее взгляд сфокусировался на нем, она хрипло рассмеялась и уточнила:
- Не больно было?
- Когда тебя пытали? Не очень. Это ты у нас обладаешь слабым бренным телом. Я достиг высот несоизмеримо больших. Твоя боль для меня - ничто.
Она презрительно скривила губы:
- Ну, разумеется, Старейшина. Зачем ты пришел? Не думала, что ты уделяешь внимание своим пленникам.
- Изредка. Чтобы развеять скуку. - Он вытянул руку, в которой появилась плеть, сотканная из тьмы и боли ныне мертвых пленников. Он небрежно хлестнул женщину. Она заорала от непередаваемой боли тысячи смертей и мучений, заточенной в этой плети. Тиан даже не изменился в лице: - Вот видишь, дорогая моя. Кстати, как тебе плетка? Это еще одно разработанное мной заклинание. Представь, как я буду смотреться, если мне придется выйти с ней на поле боя? Ведь каждый, кто умирает от ран, нанесенных этой плетью, привязывает к ней и свою боль. Чем больше народу я убью ею, тем эффективнее будет это оружие.
Она, кажется, не слушала его. Женщина болезненно извивалась, прокусив себе губу и поскуливая. Постепенно, когда боль сошла на нет, она затихла. Тяжело дыша, посмотрела на него:
- Ты избавился от связывающего нас ритуала?
- Нет, конечно. Я же говорил, что это невозможно.
- Ты живой! Любое живое существо может с ума сойти от такой боли, а ты даже не поморщился. Я вижу, что ты изменился и физически, но ты по-прежнему живое существо и чувствуешь боль.
- Нет. Я уже нечто большее.
- Неправда. Любой, у кого есть плоть, извивался бы тут вместе со мной. Ты избавился от ритуала. Я могу объяснить это только так.
- Думай, как хочешь. Я пришел сюда не за этим...
- Ты пришел убить меня? Ну, давай! - Она снова смеялась.
Она знала, что это невозможно. После ритуала убить ее мог только он один, но это значило, что, приняв ее смерть, он умрет первым. Но она не верила, что он не может избавиться от ритуала. Тогда, очень давно, он думал, что знал, на что идет. Этот ритуал необратим - такого было одно из условий. Он навсегда повязан с нею. Он задал ей тот единственный вопрос, который его интересовал. Ради которого он спустился сюда:
- Почему ты так испугалась, когда увидела меня там, на башне? Говори правду. - Он сложил пальцы особым знаком, активируя заклинание. Теперь она не сможет солгать.
Женщина заговорила монотонно, механически:
- Ты изменился настолько сильно, что это поразило меня до глубины души. Ты эльф, и родился эльфом очень красивым. Твое лицо и тело изменилось. Твоя душа мертва уже давно. Твоя новая внешность - цена, которую ты заплатил за подчинение злу.
Он почесал щеку, наколдовав перед собой зеркало. Попытался оценить свою внешность объективно. Он помнил, каким он был. Теперь пытался сравнить прошлое и настоящее, разглядывая то, каким он стал. Глаза раньше были миндалевидной формы, чистого, синего цвета. Форма изменилась. Глаза стали абсолютно круглыми. Ресницы выпали. Белок почернел. Радужка обесцветилась, став белесо-голубой. По краям радужки была болезненная розовая каемка. Зрачок стал грязно-желтым. Наверное, другим не очень уютно, когда повелитель смотрит на них.
Волосы были серебристыми, белыми. Красивыми, как лунный свет. Теперь - рваные черные пряди. Нормальные волосы, чего уж тут...
Кожа была золотистой, загорелой. Теперь - желтоватая, местами потрескавшаяся, безжизненная маска. Под кожей угадывались черные прожилки.
Губы - обветренные, обескровленные, с черной каемкой, ближе к внутренней стороне. Вся полость рта, которая раньше была красновато-розовой, теперь черная. Зубы превратились в клыки.
Короче говоря - ничего особенно страшного. Конечно, в мире не существует аналога его внешности. Он - смесь мутаций. Но он же не превратился в облезшее склизкое насекомое... Что же заставило закаленную воительницу кричать от страха?
- Почему ты кричала? Ты встречала существ и пострашнее.
- Потому что я люблю тебя.
- Да? Отлично. Я тебя тоже.
И он снова бил ее плетью. Она не верила, что он не сумел избавиться от ритуала. А он не собирался объяснять, почему он даже не пытался этого сделать. Потому, что когда-то давно он знал, на что шел. И он не собирался отказываться от этого. Тысячи жизней и собственной души было недостаточно, когда речь заходила о ней. До сих пор и навсегда.
Но это вовсе не значило, что он мог простить тот ужас, что она с ним сотворила. Нет, прощения им обоим не будет теперь.
Он бил ее, каждой частицей ощущая ее боль, усиленную ритуалом вдвое. Он даже не морщился. Он привык к боли, за эти годы. И теперь, она в его руках. И он больше не упустит ее. Исайду ждут столетия мучений. И то, что он будет чувствовать всю ее боль, слишком малая плата за то удовлетворение, что он получит. Ведь за предательство надо платить.
"Исайда сходила с ума от ярости. Никогда не думала она, что ненависть может быть настолько всеобъемлющей. Тиан предал не только законы жизни, законы богов, саму их землю, самое главное - он предал их любовь. И она ненавидела его так же сильно, как и любила. Она отказала себе в малейших удовольствиях, чтобы он их не испытывал. Она снова и снова бросалась в гущу боя, получая смертельные раны. Для того лишь, чтобы его мучения не кончались. Она прожила так полторы сотни лет. Она спала на раскаленных углях, она позволяла колоть и резать себя. Однажды она зашла в своей ненависти так далеко, что позволила насиловать себя несколько дней подряд"...
"На протяжении долгих, долгих лет он чувствовал все, что она делала намеренно. Он сгибался пополам посреди собрания вождей, потому что где-то далеко ее проткнули мечом. Он падал в обморок, потому что где-то там ей размозжили голову. Он рыдал ночью, когда спина горела адской болью. Он стал безумен. Солнечный свет причинял острую боль. Он мечтал избавиться от боли, или, хотя бы, научиться ее контролировать. Исайда боролась с ним, как с тираном. Боролась за свободу. А ведь половины его свершений не было бы, если бы не она. Он завоевал вампиров, чтобы они научили его терпеть и контролировать боль. Он завоевал орков, только для того, чтобы лучшие шаманы помогали ему. Он столького добился благодаря ей, и ее мстительности"
...
Он никогда ее не убьет. Слишком сильна проклятая любовь. Но, если ее утверждение о том, что она нашла способ убить его - правда, он благословит тот день, когда это случится. Он устал ненавидеть ее. Он мог ненавидеть и презирать весь мир и всех богов, но он устал ненавидеть ее. Но это вовсе не значит, что он избавит ее от мучений и расплаты. Она предала их любовь. Она сделала его тем, кто он есть. Пытать ее, причинить боль, могли только Тиан и Хоган. И она будет терпеть пытки. Хоган сможет заставить ее испытать весь спектр боли, о которой она уже успела позабыть. И лишь ему Тиан мог довериться, ведь он будет испытывать все, что испытывает она, но это будет усилено десятикратно. Он потерпит, ради того, чтобы она вспомнила, что такое преисподняя. К тому же, она забыла, что помимо пыток физических, есть пытки и психологические. Он унизит и сломает ее. Когда она будет умолять его о прощении и любви, он уничтожит их обоих. Но это не будет просто. Это займет много времени. У него годы впереди. Она будет платить за все. Глядишь, ума наберется. А то, что он будет отчаянно сильно хотеть прийти к ней, и утешить, унять боль... что ж, это он убьет в себе сам. Никакого прощения, никакой жалости, никакой любви. Все мертво. Никакой жизни им двоим.
"Тиан крепче обнял Ису, прижимая к себе. Они вместе уже двести лет, но каждый день только делает их любовь сильнее. Он не представлял себе жизни без нее, не представлял света и радости, если ее не будет в его жизни. Сейчас, слова о любви не казались глупыми или неуместными. Но он не произносил их вслух. Она и так их знала. Навсегда. Вместе. Ты моя радость, и свет, и жизнь. Ты все, чем я дышу. Навсегда.
- Я люблю тебя.
И суровая воительница превращается в простую женщину, которая любит и любима. Красивую, спокойную, счастливую. Мягкая улыбка появилась на губах. Щекой потерлась о его плечо. Подняла лицо для поцелуя:
- Я люблю тебя, Тиан".
История вторая. Проклятая эльфийка.
Годы прошли, боль от предательства притупилась. Теперь она могла спокойно делать свое дело. Ей не мешали ни чувства, ни физические ощущения. Ей не могло помешать ничего. Ради уничтожения королевства Тьмы можно было постараться. И тогда, возможно, солнечный свет вновь озарит эту землю.
Она переживала третью войну с повелителем Тьмы. Она единственная прошла все три войны. Она проклята, обречена вечно видеть смерть тех, кто вместе с ней боролся за свободу.
Тонкие клинки привычно лежали в ладонях, ожидая крови. Снова. Ее знаменосец поднял копье со знаменем. Войска за ее спиной были молчаливы. Они пойдут за ней, и умрут по ее приказу. Они любили ее, так как она была единственным командиром, который не отсиживался за спинами солдат. Она кивнула. Знаменосец указал вперед, на стену тьмы перед ними. Там в вечно черном тумане прятались солдаты врага. Они никогда не покидали тьмы, что наколдовал им повелитель. Они любили его и считали освободителем. Вынужденные проводить большую часть жизни под землей, теперь, благодаря его колдовству, они могли выходить на поверхность земли и посреди дня. Для того лишь, чтобы оживить ужасные предания древности и сеять смерть и разрушение по приказу своего господина.
Вот с этим Исайда и боролась. И будет бороться еще очень долгие годы.
Она колола и рубила, уничтожала, не обращая внимания на раны. Она их просто не замечала. Спустя время она почувствовала легкое неудобство. И только потом поняла, что ее обзор значительно сократился. Подняв руку, она почувствовала, что на месте правого глаза сплошное кровавое месиво. Плохо. Неудобно. Наплевать.
Спустя достаточно многое время она сумела пробиться почти к самым шатрам вражеских командиров. Отличный прорыв! Ее войска, пусть поредевшие, но следовали за ней и даже опережали ее. Она не могла очень быстро двигаться, так как нога тоже была почти отсечена. На нее можно было опереться, но она ее не чувствовала, что так же причиняло неудобства.
Она ринулась к тому месту, где ее солдаты умирали один за другим. Видимо там и есть "самый непобедимый воин" этой армии. Каждый раз у них был новый "непобедимый". Она справлялась с каждым. Трудно быть непобедимым против того, кого невозможно убить.
В этот раз это был орк. Она узнала его. Она даже знала его имя - Хоган. Один из ближайших приспешников короля Тьмы. Этот воин кому угодно мог показаться ужасным. Могучее телосложение, страшные, налитые краснотой глаза, оскаленные клыки и пена у рта. Татуировки, которыми было покрыто почти все тело, неизменно указывали на социальный статус этого орка. Преступник, убийца, палач. И тут же обозначения верховного командования. Маршал армии, адмирал флота. Величайший воин королевства.
Он тоже увидел ее. Что-то странное промелькнуло в его взгляде. Он повернулся к ней спиной, показывая свое презрение. Показывая, что он не находит ее достойной боя с ним. Ну, она сюда пришла не для того, чтобы устраивать битву богатырей. Она пришла убивать.
Перехватив рукоять поудобнее, она метнула нож ему в спину. Он умудрился небрежно отмахнуться от него, даже не развернувшись толком. Только бросил через плечо грубым голосом, с рычащим оркским выговором:
- В спину бьешь, светлая? От самой себя не тошно? Предательница.
Она усмехнулась. Нет, не тошно. Такие как он - благородства не заслуживают.
Но он не дал себя догнать и убить. Уже в который раз он ушел от боя с ней.
"Никогда не думала она, что Тиан сможет собрать такую армию. По какой-то необъяснимой причине она была уверенна, что он тихо сгниет в нищете. И радовалась этой мысли. Гнить и умирать в безвестности он отказался. Он нарушил все возможные законы, и приобрел мощь такую, что никому и не снилось. Но ужасной ценой. И самое страшное было в том, что она знала об этом, но никого не предупредила. Она думала, что одного проклятья ему будет достаточно, чтобы остановиться. Но он уничтожил все, что в нем было светлого, все, что было ценно для мира. Он стал самой тьмой. Жестокой и беспощадной. Теперь и она обязана быть такой же".
В этот раз победа была за ними. Темные войска бежали. Хоган был взят в плен. Его отдали Исайде. Она изучала тактику этого маршала дольше всех. Им нужна была информация о планируемых нападениях темных войск. Если кто и мог допрашивать Хогана, то только она.
Эльфийка старалась, но так и не смогла от него ничего добиться. Сверхсущество. Почти полубог в своем могуществе. Благословенный темным колдовством своего господина, орк почти не обращал внимания на то, что с ним делали. Но он с большим интересом разговаривал с ней. Кажется, ему хотелось изучить ее. Она уступила ему в этом, надеясь постепенно вытянуть из него больше полезной информации. Поэтому, настал вечер, когда они уселись друг напротив друга, болтая, подобно старым приятелям. Разница была только в том, что один из них был связан.
Исайда уточнила:
- Никогда не понимала, что тянет таких талантливых людей к Тиану. Что он предложил такого, что стоило бы собственной души и вечного спасения?
- А у меня есть встречный вопрос - какого жить, понимая, что ты предала хорошего человека?
- И какого же хорошего человека я предала?
- Тиан был хорошим парнем. Ты это знаешь. Что же заставило его стать повелителем ночи? Что заставило согласиться не видеть больше света дня?
- Угрызения совести может быть? Понимание, что кровь на его руках никогда не отмоется, и света он не заслуживает?
- И кого же он убил?
- А он не рассказывал? Хорошо, я сама расскажу. Слушай внимательнее орк, может это предупредит тебя. Он был эльфом раньше. Замечательным представителем нашего народа. Знаешь, что является самой большой ценностью для эльфов? Дети. Любые, даже не свои собственные. Мы живем очень долго, и природа уравновешивает нас. Дети у нас рождаются редко, это настоящая драгоценность. Обязанность любого эльфа в случае опасности - даже не жизнь отдать, а в лепешку расшибиться, но обеспечить безопасность детей. Шестьдесят восемь трупов. Шестьдесят восемь детей. Потомство двух столетий. Он погубил их. Всех разом, в одном месте.
- И вы даже не пытались судить его? Или спросить о причине?
- Мы спросили. Он обвинил каждого ребенка в приверженности тьме. Он обнаружил какую-то заразу, сказал, что все они больны. Что эта болезнь меняет структуру их тел, магии, силы. Он сказал, что это были мутанты. И хотел, чтобы ему поверили. Он обезумел. И сбежал. Он не захотел принять справедливой казни.
Хоган молчал. Тогда она пнула его по ноге, заорав:
- Какие оправдания ты придумаешь себе?! С тех пор он погубил куда больше жизней! И ты ему помогал! Есть у тебя оправдания?! Что может защитить тебя от справедливой казни?!
Она кричала, потому что воспоминания разбередили старые раны. Но его абсолютное спокойствие остудило ее. Он ответил тихо, немного отрешенно, с долей усталости:
- Я ни в чем не должен оправдываться. Меня защитит Тиан от вашей справедливой расплаты. И запомни - казни не бывают справедливыми. Никогда. Теперь исчезни. Я потерял к тебе интерес. - Он слегка усмехнулся. - Ты испортила весь допрос. То-то тяжко будет перед начальством оправдываться, да? - А увидев ее перекосившееся от ярости лицо, он и вовсе расхохотался.
А эти слова... "казнь не может быть справедливой". Он произнес это так, будто его самого неоднократно казнили, и будто он точно знает, о чем говорит.
Да, она испортила допрос. Ошиблась. Позволила эмоциям взять верх над собой. Ничего. В следующий раз...
Пощады не будет никому.
"Она была в числе первых эльфов, что прибыли на место бойни. И она была единственной женщиной среди них. Пусть воительницей, но женщиной. Она рыдала навзрыд, схватив в охапку сразу три тонких детских тельца. Видела сквозь слезы, как воины даже не пытались схватить Тиана, залитого детской кровью с головы до ног. Он не мог сопротивляться. Он потратил много сил на убийство. Его душа была выжжена, так как он завершил ритуал посвящения злу. Он был опустошен, и пройдет какое-то время, прежде чем тьма, которой он отдался, начнет вливать в него силы. Сейчас он был не опасен. И смотрел он лишь на нее. В прекрасных, таких любимых синих глазах тоже стояли слезы. Но раскаиваться в содеянном поздно. Он потянулся к ней:
- Иса...я не делал этого. Это не я.
Он едва не дотронулся до полы туники одного из мертвых юношей. Иса резко оттолкнула его руку, выплюнув севшим от слез голосом:
- Не смей к ним прикасаться!
- Ты должна мне верить. Должна поверить. Я люблю тебя...
- Отойди, проклятый!
- Я люблю...
- Гореть тебе в аду.
Его голова безвольно опустилась, и больше никогда - ни во время суда, ни в тюрьме, ни на допросах, он не смотрел ей в глаза. Это был последний раз, когда взгляд синих глаз был обращен на нее".
Он будет гореть в аду. Обязательно. Они вместе сгорят.
"Тиан, я... любила тебя".
История третья. Предатель орк.
Уделом их народа всегда была война. Борьба. Для того, чтобы выжить. Для того, чтобы когда-то их дети могли быть свободными. Могли путешествовать по миру, не встречая препятствий, не ловя на себе враждебные и настороженные взгляды.
Лучшие сыновья и дочери степей, ради этой великой цели, отдавались в обучение лучшим воинам их народа.
Теперь и у него появился ученик. Только вот... Хогану до сих пор приходилось сносить насмешки тех соплеменников, с которыми он виделся. Став правой рукой Тиана, орк очень возвысился, даже над лучшими представителями своего народа. Он теперь редко встречался с простыми степняками. Да и мнение их его мало интересовало. Но насмешки все же были. А и черт с ним! Будто забыли, почему именно так получилось.
Да, у него в обучении был человек, а не орк. Неслыханно! Но это так. Этот мужчина заслужил право обучаться. Своей кровью, болью и преданностью заслужил.
"Преступление. Разве это преступление? Упечь его за решетку, только за то, что он следовал законам предков и мстил? О-о-о... ненависть переполняла его. Но ничем не могла помочь. Ненависть лишь может поддерживать силу воли, силу духа. Но она никак не может укрепить страдающую плоть.
Кто-то подошел к его клетке. А. Уборщик. Человеческий ребенок, которого спасла соплеменница Хогана, бездетная орчанка Риза. Она вырастила мальчика, как собственного сына. По воспитанию он был орк. Но телом - человек. И это значило, что он никогда не сможет быть чем-то большим, чем просто прислуга.
Юноша осторожно приоткрыл клетку, и забрал грязную миску, куда Хогану выливали помои, которыми его кормили. Хоган удивился - юноша, совершенно не опасаясь, что арестант может сбежать, оставил клетку открытой, и мыл миску, вроде как присматривая за ним. Помыв посуду, аккуратно наполнил миску - о, чудо! - вполне нормальной похлебкой. Снова зашел в клетку, и протянул миску с деревянной ложкой Хогану:
- Вы можете выйти и поесть рядом с клеткой. Я пока поменяю солому.
Это откровенное приглашение к побегу просто лишило Хогана дара речи. С другой стороны - это могло быть изощренным издевательством - орк был сильно ранен, и все равно был не в состоянии бежать. Осторожно проковыляв к выходу, он присел на небольшое бревно, валявшееся около клетки. Здесь, обычно, восседал страж, который следил за ним по ночам. Хоган принялся хлебать похлебку, восхитившись знакомым с детства, истинно орочьим вкусом родной домашней пищи. Он наблюдал за юношей, который сноровисто и деловито вымел тухлую солому из клетки, а потом накидал внутрь новую - пряную, свежую.
Хоган тихо задал свой вопрос, когда юноша вернул его в клетку:
- Почему ты так добр ко мне?
- Вы были лучшим из Кир* Ризы. Мне жаль, что вы не смогли помочь ей обрести ее Ки-ро**. Я был бы рад служить вам, как главе рода.
Хоган задумчиво нахмурился. Каждый мужчина их племени обязан был побывать Киром этой орчанки. Не дело, когда женщина не может выполнить веления предков и родить воина. Но он с трудом помнил мальчишку. Просто не обращал на него внимания. А потом малец вырос и вовсе пропал с глаз долой, когда Риза, отчаявшись, вернулась на стезю войны. Как же звали юношу... кажется, Рук. Обычное оркское имя".
Хоган отложил инструмент, и потер рукой шею. Мышцы приятно ныли. Тело было липким от пота и чужой крови. Пленник бессильно обмяк на пыточном столе. Что ж... определенно можно было сказать, что эксперименты Тиана удавались. Пленник был значительно выносливее. Его раны быстро затягивались. Если так... у него самого и у Рука есть шанс. Хоган был благодарен Тиану за то, что он был готов поделиться с ними двумя величием своих ритуалов.
По меркам орков Хоган еще не был стар, но уже перешел границу среднего возраста. Сто тридцать семь лет. Орки, в среднем, доживали до двухсот лет.
Руку было уже сорок. По человечьим меркам это много. Старость уже дышала в затылок мужчине. Пройдет каких-то жалких тридцать лет, и он потеряет свою силу, ловкость, а возможно, такое часто случалось с человеческими стариками, и ясность сознания. Хоган не хотел этого. К человеческому существу он был привязан, как к сыну. Так же, как к Тиану он был привязан, словно брат. И Тиан продолжал свои эксперименты. Даже не смотря на то, что вел войну против вампиров, и старался избегать стычек с войсками Пресветлого Совета. Хоган верил в своего друга. Верил, что когда-нибудь Тиану суждено стать и Повелителем улья, и королем Тьмы, и Правителем всех Пресветлых земель. Но для начала им нужны были вампиры. Этим ночным народом занимался сам Тиан.
Хоган вел партизанскую войну против своего родного народа, по крупицам, годами привлекая оркских воинов на сторону истинной силы. Благодаря этим действиям в молодой и неокрепшей армии Тиана насчитывалось около ста степняков.
То же самое Рук пытался проделать с людьми. Люди - самые ненадежные воины. Их тела слишком слабы, их жизнь слишком коротка. Их молодость скоротечна. Но их было больше. Это единственная раса, которая умела плодиться, словно крысы. Это единственная раса, которой не грозило полное уничтожение. Подобно крысам, они могли восстановить свое племя буквально из ничего. Армия Тиана, пока, и состояла-то в основном из людей. Если сто орков и горстка эльфов, находящихся в армии, считались для всего мира отступниками и предателями, то у людей таких проблем не возникало. На них совершенно невозможно было повесить табличку: "зло". Они были просто наемниками. Вот и все. Просто солдатами, которым больше заплатили. Их женщины не отворачивались от них, их раса и их боги - не проклинали их. Поэтому, успехи Рука были самыми очевидными в этой кампании.
Хоган гордился учеником. И пытал экспериментальных пленников. Он хотел, чтобы Рук жил. И для этого Тиану нужно было найти ту магию, которая сможет победить немощь тела. Новые и новые заклинания практиковались на пленных.
" - Ты предал память наших предков! Ты покусился на священность двойной жизни! Ты отнял Кира у беременной женщины!
- Это была моя женщина! И я уверен, что предки гордятся мной. Никто не смеет отнимать орчанку у ее Кира!
- Но понесла она не от тебя, и ты потерял это право. Боги вернули ей дар Хранительницы*** благодаря Рахану. Ты ей вернуть этот дар не смог. Жизни этой семьи были священны, а сами они - неприкосновенны, до рождения воина. Как ты мог поднять руку на отца?
- Я не стану оправдываться перед племенем, которое обвиняет меня в отступничестве, но при этом, каждый член которого сам отступник! Боги и предки велели слушать своих воинов, ибо устами воина говорят все поколения предков. Я воин! Но мои слова не услышаны. Вы - отступники.
- Ты потерял право слова, и ты потерял звание воина, когда нарушил священный закон. Справедливая кара может быть лишь одна - ты будешь казнен".
Слуга подобострастно склонился перед Хоганом, протягивая ему свиток. Орк почувствовал легкое волнение. Письмо от Ризы! Первое за полтора года. Они успели стать друзьями, пока жили вместе. К тому же, он был учителем ее приемного сына, и она не могла не быть благодарна за такую услугу. О том, что у ее Рука может, как у истинного орка, появиться учитель, она даже не мечтала.
Орчанка писала о том, как ее забавляют войска Совета, в каких условиях приходиться жить их армии, о том, что им удалось изловить в плен еще трех эльфов. И ничего о себе. Думала ли она о сыне? А о Хогане? Скучала ли по ним? Раньше Хогану и в голову бы не пришло интересоваться такими вопросами. Женщина, будь она Хранительницей или Воином, не может быть другом орка. У нее не может быть своего мнения, чувств, желаний. Она должна либо рожать, либо умирать на полях сражений.
Но его родной народ давно признал Хогана предателем, так же, как народ Тиана назвал предателем его. Будучи предателем, он мог не беспокоиться о традициях, ведь он предал их. Поэтому... его интересовала Риза.
Изменения начались еще тогда, когда он нашел свою женщину. Единственную, рожденную для него. Уже тогда, изредка, он задумывался о том, удобно ли ей и счастлива ли она. И даже старался что-то сделать, чтобы ей было комфортнее переносить бремя Хранительницы, если бы им было суждено зачать будущего воина. Но ее отняли у него, ожесточив сердце.
И почему-то, когда его пытали за убийство, перед казнью, когда он страдал от ран, образ его Хены смешивался с образом Ризы. Наверное, потому что он жил с двумя этими женщинами одновременно. Как ни странно он не винил ни в чем Ризу, хоть и должен был бы. Ведь из-за того, что его обязали выполнить роль Кира для нее, он оставил Хену, и ее взял Рохан.
Риза ушла вместе с сыном и Хоганом. Сейчас она была вторым после Хогана орочьим представителем армии Тиана. По большому счету, ее можно было назвать заместительницей Хогана. И она ничего не писала о себе...
"Он с трудом разлепил глаза. Хоган даже не мог сказать, что ему плохо. Это слишком слабое определение. "Недобитый" подойдет лучше. Он не мог пошевелиться, его шея была сломана. Он был парализован. К черту такую жизнь! Лучше бы ему дали умереть!
Он увидел склонившееся над ним лицо Ризы. Черные пряди выбились из тяжелых кос, и женщина поправила их нетерпеливым жестом. Она осторожно провела по его разгоряченному лицу влажной тряпицей:
- Мы поймали эльфа. Очень странного. Я хотела приготовить его на ужин, здесь нет дичи, но решила повременить. Он маг, насколько я поняла. Едва не убил Рука. Возможно, он сможет чем-то тебе помочь. - Повернув голову в сторону, она прикрикнула, добавив в тихий голос рычащих ноток: - Эй, ты! Как тебя звать-то?
- Тиан. - Низкий мужской голос, полный уверенности в собственных силах и в своей безопасности."
Но было кое-что в этом письме, что порадовало Хогана. Она писала, что вскоре присоединится к основной армии. Скоро они увидятся. Эта мысль радовала, хоть он и не понимал причин. Тем не менее, он ждал знака Тиана. Если его эксперименты пройдут удачно, то Хоган и Рук будут жить очень долго. И ни одни из них не захочет видеть смерть Ризы, которая наступит рано или поздно. Но для того, чтобы согласиться продлить жизнь с помощью магии, нужно достаточное основание. Проблема в том, что обычная магия практически не действовала на орочьи тела. И это означало, что для продления орочьей жизни Тиану потребуется настоящая мощь. Заклинания, не знающие себе равных. Это может быть опасно, и орчанка может отказаться. Но она пойдет вслед за своим Киром. Поэтому полководец хотел предложить ей продолжить взаимоотношения. Он хотел стать ее Киром снова, но уже навсегда.
Хоган убеждал себя, что собирается сделать это ради Рука, и ради дружбы. Но "дружба" весьма сомнительное определение для орка. У орков нет друзей. Нет любимых. И конечно, его желание не может быть продиктовано любовью. Орки не умеют любить.
Но Хоган очень хотел, чтобы она согласилась. На любых условиях. Он предатель своего народа и своих традиций. Так же, как и Риза. Поэтому он не станет настаивать на исполнении веления предков. Он даст ей свободу, которую не знала ни одна орчанка. Если она захочет принять его, как главу рода, но при этом пожелает делать лишь то, что она сама хочет, он предоставит ей такое право. Это будет ее свобода. И, благослови предки, она будет его Кирой.
Все ради выгоды. Орки не умеют любить.
* Кир - двойственное понятие. Кир, в основном, переводится, как "муж, супруг". Так же, мужчина орк, пришедший к незамужней орчанке в роли Кира - является "охотником за Ки-ро". Это означает любовника, политического мужа. Невольный, политический союз, выгодный главе племени, либо жрецам и шаманам.
** Ки-ро - нечто, сродни нашим понятиям "чакра", "аура". В данном случае имелось в виду, что предки велели выбрать для Ризы постоянного Кира, т.к. долг орчанки, не являющейся воином - родить воина. Если орчанка не может зачать, значит она не поняла послания предков и выбрала не тот жизненный путь, или не того мужчину. Редко используемый, почти ушедший из применения ритуал, когда каждый мужчина племени на несколько месяцев поселяется в доме орчанки, пытаясь зачать с ней ребенка. Таким образом ищется истинный Кир этой женщины. Когда говорится, что Риза вернулась на тропу войны, имеется в виду, что она отказалась от Киров и отправилась искать верный жизненный путь. Т.к. описывается время, когда Тиан только обретал власть вместе с Хоганом, обычаи сохраняются. Позже, когда Хоган стал маршалом темных войск, министром темного королевства, и когда орочьи племена подчинились своему могущественному сородичу, Хоган отменил этот обычай полностью, что являлось большим облегчением для многих бесплодных орчанок.
*** Хранительница - дословно: мать. Та, что охраняет ребенка.
История четвертая. Нелюбимая орчанка.
Риза обхватила рукоять топора обеими руками, и обрушила лезвие на голову распластавшегося перед ней вампира. Черная кровь брызнула в разные стороны. Ей в глаз попал осколок черепа, да так неожиданно и больно, что она резко нагнулась, потирая глаз грязными пальцами. Кто-то убрал ее руку. Тиан усмехнулся, и повел перед ее глазами легонько светящейся ладонью. Боль прошла, а осколок выпал. Женщина удивленно воззрилась на повелителя. На что он небрежно пожал плечами, убрав в ножны красивые вампирьи клинки, и проговорил:
- Хоган просил приглядывать за тобой, как за собственной супругой. Я, конечно, был женат целых две с половиной сотни лет, но что-то мне подсказывает, что у вас, орков, эта просьба несет какое-то другое значение.
Риза рыкнула:
- Да, другое! Ты не смеешь притрагиваться ко мне. Не смеешь заботиться, как о человеческой или эльфийской девчонке. Я воин! Залечи мне отрубленную руку, но оставь в покое мои царапины и ушибы. Не оскорбляй меня. Оскорбив меня, ты оскорбишь моего Кира.
Тиан раздраженно встряхнулся и хмуро глянул на нее искоса. Его голос зазвучал резко, зло и, в то же время, холодно. Он говорил так, как и должен говорить повелитель тьмы, когда отчитывает своих подопечных. Хоть он и сделал скидку на то, что они старые знакомые, и к Ризе нужен особый подход. Он с холодной, злой насмешкой уточнил:
- "Кир", это по вашему "супруг"? Что-то я не заметил, что ты особо стремишься быть поближе к своему мужу. Вряд ли я могу его оскорбить сильнее, чем это делаешь ты.
- Я?.. - Риза даже замерла. Да как он, эльфийский недомерок, посмел?! Посмел высказать вслух то, что упоминаться не должно! Ей до сих пор было неловко оттого, что они с ее Киром вели жизнь отличную от других орочьих семей. Она должна быть рядом с Хоганом, заботиться о нем, защищать его и оберегать. А она пропадает в сражениях. Никогда не стареет, почти не испытывает боли, почти не знает стыда...
- Да, ты. Ты думаешь, к нам во дворец не приходят донесения о твоих похождениях? Мой первый советник был бы опозорен этими слухами, если бы любой, произнесший сплетню вслух не умирал немедленно. Ты неправильная орчанка.
- Именно поэтому я с вами, мой повелитель. - Она опустилась на одно колено, старательно пряча взгляд. Тиан ей этого не позволил. Приподняв ее лицо за подбородок, он заглянул в полыхавшие ненавистью, злобой и отчаяньем белесые глаза. Усмехнулся, погладив большим пальцем орчанку по щеке. С удовольствием провел всей ладонью по ее лицу. Вздохнул глубоко, возбужденно. Ему нравилось касаться ее бронзовой, горячей кожи. Она знала. Ее пухлые, темные губы скривились в полуигривой, полуиздевательской усмешке:
- Ты тоже неправильный эльф.
- И черт с ним. Зато ты красивая. Раздевайся.
Махнув рукой, он велел убраться из тронного зала тем вампирам, что в нем оставались. Они не унесли тело своего сородича вольнодумца. Впрочем, ни эльф, ни орчанка, не обращали внимания на истекающий давно мертвой кровью труп. А потом, неприглядную деталь интерьера и вовсе накрыли шкуры, составлявшие одежду орчанки. Туника Тиана к деталям ее туалета не присоединилась. Он никогда не раздевался с ней.
"Хоган выглядел... нервным. Он расхаживал по комнате, задумчиво хмурясь. Наконец, она нарушила молчание, поинтересовавшись причиной его поведения. Он провел рукой по короткому ежику волос, глубоко вздохнул и заговорил:
- Как ты относилась ко мне, когда я был твоим Киром?
Она удивленно уставилось на него, пытаясь не обращать внимания на екнувшее сердце. Неспроста такой разговор. Она отвечала честно, потому что Хоган был не из тех, кому можно было соврать хотя бы в мелочах:
- Я была рада тебе. И в то же время, боялась, что ты станешь мне постоянным Киром.
- Почему?
- Ты проявлял... заботу. Интересовался моим мнением, моими желаниями. Это недостойно истинного воина. Это неправильно. Это признак слабости. А любая орчанка будет стыдиться, если ее Киром будет слабак.
- А если бы мне пришлось стать твоим постоянным Киром теперь, ты тоже бы стыдилась?
- Теперь? Нет. К тебе более нельзя применять законы орков. Ты предатель. Так же, как и я. Слабак или нет, ты более не полноценный орк.
- Но и ты больше не настоящая орчанка.
- Возможно. К чему этот разговор?
- Я хочу быть твоим Киром. Всегда.
Риза неверяще поглядела на него. Что-то приятное, тягучее, дрожащее зародилось в животе, мешая ей думать. Она любовалась им. Пусть он не истинный орк более по статусу, но внешность его была великолепна. Темно серая, гладкая кожа. Риза знала, каков он на ощупь. Упругий, горячий. Если его тело покрывается испариной, то его кожу можно сравнить с тускло поблескивающей сталью. Глубоко посаженные, внимательные глаза. Раньше они были совершенно черными. Если глядеть в них, то возникает ощущение, что тебя затягивает в пустоту. У него был взгляд убийцы и манеры слабака. Теперь, после ритуала, его глаза изменились, стремительно потеряв цвет. Они были темно-серыми, как и его кожа, а зрачок был блекло-розовым. Наверное, он теперь видел все как-то по-другому. Но и сейчас его взгляд завораживал ее, как и раньше. Может, потому что смотрел именно он? Впрочем, ее завораживало все. Сильные руки, которые не знают пощады, когда держат оружие, и не знают пощады, когда дарят грубую орочью ласку. Крепкая спина, которая выдержит все, за которой можно укрыться и со спокойной совестью стать Хранительницей, отказавшись от стези Воина и приняв статус женщины. Мощная шея, которую так приятно обхватывать руками, беспомощно цепляясь за него в приступе ослепляющей страсти. Согласна ли она? Что же ей ответить?..
- Но почему ты хочешь этого? Ты же знаешь, я не могу быть достойной женщиной. Я не смогу стать Хранительницей. Я только опозорю тебя. Ни один орк не захочет иметь нездоровую женщину.
- Я хочу этого, потому что желаю назвать Рука не только учеником, но и сыном. Он и его мать должны быть рядом со мной.
- Но зачем?
- Ради него. В нем живут человеческие чувства, которые нам чужды. Он хочет видеть тебя счастливой, потому что ты его мать. У людей это называется любовью. Мне надоело подспудное беспокойство за тебя, что постоянно находится в глубине его души. Я хочу, чтобы он успокоился. Это то немногое, что я могу сделать для него. Долг мужчины. Если орк должен свою жизнь кому-то, он возвращает сторицей. И я отплачу ему, позаботившись о женщине его клана. О тебе.
- То есть, ты хочешь меня, непригодную, неправильную, ненужную своему народу только ради Рука? А тебе самому я не нужна так же, как и всему остальному миру?
Хоган недоуменно посмотрел на нее:
- Ты ведешь странные речи. Будь ты человеком, я бы решил, что ты требуешь брака по любви. Я предлагаю тебе положение, власть и, самое главное, имя и руку оркского мужчины. Ты об этом и мечтать не смела. Твоим уделом была вечная война. Теперь у тебя будет любой выбор. Я предоставлю тебе свободу. Чем же ты недовольна? Зачем тебе быть нужной мне?
- Это долг женщины. Быть нужной своему Киру.
- Мы не подчиняемся более законам предков. Просто согласись.
- Хоган...
Он зашел ей за спину, осторожно убрав одну из тяжелых кос с ее плеча. Чуть отодвинув шкуру, он обнажил небольшой участок кожи. Его руки, которые она так любила, снова, впервые за много лет, дотрагивались до нее. Так же, как горячие, твердые и сухие губы снова касались ее кожи. Низкий, приятный голос, который из-за возбуждения был почти не отличим от чистого рычания раздался у ее уха:
- Соглашайся, хотя бы ради этого. Я хочу, чтобы ты согласилась. Ни ты, ни наш сын не будете знать горя".
Риза устало откинулась на спину. Ее расплетенные, длинные, черные волосы рассыпались по полу. Часть прядей перемазалась в черной крови мертвого вампира. Тиан тоже тяжело дышал, сидя на полу рядом с троном и привалившись к нему спиной. Легко поглаживая ее ногу, он лениво протянул:
- Знаешь, я полжизни прожил, считая, что эльфийки самые красивые женщины. Я и сейчас так считаю, но... эти твои волосы... Встань.
Риза заставила себя подняться, не смотря на тянущую, приятную слабость в перетруженных мышцах. Тиан медленно улыбнулся, глядя на то, как темный водопад волос скрыл ее тело до колен. Он тоже поднялся, приблизившись к ней. Медленно отвел пряди с ее груди, провел ладонями по талии и бедрам. Зашел ей за спину и недвусмысленно потерся своим телом о ее. Глаза Ризы изумленно округлились. Он снова был готов. Женщина хрипло выдохнула:
- Милорд?
- В злоупотреблении некоторыми аспектами магии есть и свои плюсы. Например, этот побочный эффект. Иногда он мешает, но, в общем и целом я доволен. - Тиан чувствовал, что ей тяжело стоять, что слабость сильнее ее воли. Он заставил ее прислониться к его телу, не переставая ласкать и тихо говорить: - Ты красавица. Ты прекрасный воин. И ты будешь царицей, моя орчанка.
- Ц-царицей? Мне нет хода в родные земли, а царить в землях других рас - позор.
- Ну, нет. Я завоюю степняков. И сделаю это для твоего Кира. Он будет царем орков. Первым среди них. И ты будешь его царицей.
- А захочет ли он того? Я плохая женщина. Я - его позор. Как царь, он будет иметь право казнить меня. - Она вздохнула, когда руки повелителя нашли особенно чувствительное местечко. Тиан усмехнулся:
- Ты же знаешь его главный принцип: "Казнь не может быть справедливой". Нет, он не казнит тебя, неверная женушка.
Риза откинула голову на плечо своего короля, полностью отдаваясь его рукам и желанию. Женщина прикрыла глаза, порадовавшись, что всего одна слезинка выкатилась из глаз. Да и она быстро высохла на горячей коже.
"Хоган пристально смотрел на новоиспеченную жену. Она была невероятно красива в наряде орочьей невесты. Лучшие шкуры, ласкавшие мягким мехом ее тело и оттеняющие цвет ее кожи. Ритуальное оружие у бедра. Стройные, сильные ноги, перетянутые ремешками сандалий. Тяжелые браслеты на руках. Распущенные, как у девицы волосы. Она принадлежит ему.
Но она отдавалась ему так, как не сделала бы ни одна другая орчанка. Она не ждала его веления. Не стремилась исполнять лишь его желания. Она брала от него то, что хотела сама. Стремилась к нему. Прикасалась. Сводила с ума. Срывала с него одежду, встав вровень с ним, в этой игре. Сегодня между ними не было повелителей. И так будет всегда. Он обещал ей. И он знал, что был прав. Горькая радость, завладевшая его сердцем, пробуждала плохие предчувствия. Все будет не так-то просто.
Риза же наслаждалась своим новым положением. Мужчиной, которого хотела уже много лет. Ради которого предала свой народ. Мужчиной, которого спасла, за которого сражалась и проливала кровь. Она хотела получить его для себя, и добилась этого. Когда они жили вместе у себя в клане, ей было стыдно за то, что она желает лишь его. Это было неправильно. Орки не умеют любить. А она любила. Отчаянно. Теперь он был ее. Теперь и он мог забыть об орочьих правилах. Но он так и не сказал ей, что она... нужна ему. Как женщина, как любимая.
Сейчас, в эту ночь, когда ее Кир был ласков и внимателен, она верила в лучшее. Верила, что два неправильных орка могут научиться любить.
- Я всегда любила тебя, Хоган. Всегда. Теперь я твоя, и хочу...
Тяжелая ладонь обхватила ее шею, ласково сжав. Ей не было больно, но и слов произносить она больше не могла. Мужчина смотрел на нее с болью. С горечью. Судя по его взгляду, он тоже любил. Но его слова и тон были спокойными и ровными:
- Орки не умеют любить, Риза. Запомни это.
И она плакала, как и положено любой оркской невесте в брачную ночь. Только другие плакали потому, что Кир объяснял им, кто из них главный. Тяжелыми ударами и эгоистичным насилием объяснял. А ее Кир был ласков, и рука его была мягка с ней и нежна. Он объяснял ей, что никогда не будет любить ее. Она плакала, а крепкие, сильные руки укачивали ее. Момент сильнейшего унижения, ведь орчанки не плачут никогда, кроме брачной ночи. И это ее унижение ее Кир пережил вместе с ней, и утешал ее, и своей силой подавил чувство вины ее. У нее замечательный Кир. Самый лучший. Она не смела о таком и мечтать.
Когда слезы прошли, и слабость прошла, ее сердце ожесточилось. Как и происходит со всеми орчанками невестами. Как и они, Риза, подобно истинной орочьей женщине, произнесла свои холодные, мстительные обещания. Другие женщины холодно обещали почитать Кира, слушаться, рожать ему Воинов и ненавидеть до конца дней. Обещания Ризы были другими, но не менее холодными:
- Ты сказал, что даришь мне свободу выбора. Вот мой выбор: ты больше никогда ко мне не прикоснешься. Я все еще выбираю путь Воина. Я не нужна, как женщина. Я буду воевать. Я буду сама выбирать себе сражения, и мужчин, которые помогут мне расслабиться после них. Я буду носить твое имя, но это все, что будет нас связывать. Все, как ты хотел. Я защищена твоей властью, и Рук может быть спокоен. - Это было сильнейшее оскорбление, которое можно нанести орку. Отказаться от его силы и защиты. Она очень старалась.
Хоган устало потер лицо ладонями, даже не потрудившись хотя бы приподняться с постели. Он глухо проговорил, не глядя на жену:
- Когда-нибудь ты поймешь, почему я так поступил с тобой. Когда-нибудь ты поймешь, что значили мои слова и мои поступки. До тех пор - иди. Уходи, выбирай свой путь сама. Я не откажу тебе в имени. Я не откажу тебе в моей постели и моем доме. Я твой Кир. Как я и говорил - это навсегда. Когда ты решишь, что не хочешь жить вдали от Кира - возвращайся и я буду рад тебе. Как Кир я отдаю тебе только один приказ - явись к Тиану и пройди тот же ритуал, что прошли я и Рук. Подчеркиваю - это приказ, Риза. А теперь уходи".
Теперь у нее не хватило сил даже на то, чтобы слезть с коленей своего короля. Тиан перебирал пряди ее волос. Наконец, когда дыхание выровнялось, он произнес:
- Ты поняла меня? Я хочу, чтобы ты вернулась к мужу и стала его царицей.
- Это вы не поняли, мой лорд. Ему это будет неприятно. Я его позорю. Я буду только отвлекать его. Ему будет тяжело.
- Глупая очанка. Ему это будет лишь в радость. - Неожиданно Тиан сильно вздрогнул, и поморщился, словно от боли. Риза, поскольку была третьим лицом королевства тьмы и одним из приближенных генералов Тиана, прекрасно понимала, что означает эта его гримаса. Женщина обеспокоено заглянула в глаза королю:
- Эльфийская шлюха снова лезет на рожон?
Он глубоко вздохнул, и улыбнулся сквозь боль:
- А, ты же еще не знаешь. Твоему супругу удалось взять ее в плен. Сейчас Хоган пытает ее. А ты - скрасишь мою боль.
- Снова? Нет, Тиан, я больше не могу, я устала...
- Тихо. Это приказ. Ты сама это выбрала. Если хочешь принадлежать лишь одному мужчине, вернись к мужу. До тех пор я могу делать с тобой все, что захочу. К тому же - тебе понравится. Повернись.
Больше они не разговаривали ночью, так как дошли до полного изнеможения. Но на утро Тиан возобновил разговор о "царице". Риза, заплетающая волосы в косы, раздраженно дернула плечом и резко бросила другу:
- Я уже сказала, что думаю по этому поводу.
- Как и я сказал, что думаю я. А тебе - просто напросто стыдно, потому что ты трусливо убежала от него, и мучилась со своей любовью, с который ты не знаешь что делать почти тридцать лет. И его мучаешь. Я говорю - он будет рад тебе. Ведь и он, придурок, тоже не знает, что делать со своей неверной любовью.
Пальцы Ризы замерли, перестав переплетать пряди. Она поглядела в зеркало на Тиана. Правитель даже изумился, как разительно его подруга переменилась. Взгляд стал жестким и непроницаемым. Нижняя челюсть чуть выдвинулась вперед, демонстрируя нижние клыки. Крылья тонкого носа раздулись, резко втянув воздух. Она стала похожа на истинную орчанку. Воин, не знающий иных чувств, кроме ненависти и жажды крови. Женщина проговорила с сильным оркским акцентом, который появлялся у нее лишь в моменты волнения:
- Запомни раз и навсегда Тиан. Одна единственная вещь, которая поможет тебе в общении с моим Киром. Да и со мной тоже. Нерушимый постулат. Орки не умеют любить, Тиан. Никогда.
История пятая. Бессердечный человек.
Рук стянул с себя одежду, с удовольствием растянувшись на свежей постели. Едва не застонав от облегчения, и от боли в теле. Переход был тяжелым, изматывающим. Его людям пришлось и того хуже. Но это уже не его проблемы.
В дверь тихонько постучались. Вампирша прошла в комнату, даже не дождавшись его разрешения. Красивая, зараза. Рук повидал многих женщин, в том числе и эльфиек. Вампиров он полагал самой красивой расой, хотя многие с ним были не согласны, почитая в эстетическом плане эльфов.
Вампирша прошла в комнату, поманив за собой слуг и по прежнему не обращая внимания на мужчину. Немедленно была наполнена бадья с горячей водой и парой капель душистого масла. Рук фыркнул, но ничего не сказал. Ему не нравилось, когда от него пахло, как от бабы - цветами и пряностями. Но это частично отбивало аромат его кожи и крови, что могло обезопасить его от вампиров. Своеобразный акт вежливости - чтобы хозяевам было легче выносить присутствие человека.
Вампирша лично наклонила над бадьей пузырек с маслом и капнула в воду несколько капель. Крылья ее носа раздулись, а алые глаза нервно пробежались по полуобнаженному мужскому телу. Рук многозначительно вскинул брови, усмехнулся и приглашающе похлопал ладонью по постели. Вампирша оценила шутку, глухо застонала от досады и буквально заставила себя покинуть комнату. Слуги удалились вслед за повелительницей.
Рук закинул руки за голову, даже не думая вставать, и ожидая своего посетителя. Все повторялось одинаково в вампрьих резиденциях. Интересно - кто будет на этот раз?
В комнату проскользнула женская фигура. Рук заинтересованно поглядел на наложницу, которая останется с ним в этой резиденции. Любопытно. Конечно, она была человеком, но очень интересным.
Обычно, когда он останавливался у вампиров, ему предлагали большеглазых, перепуганных и чертовски юных человеческих девчонок. Война длится почти столетие. Ресурсы земли, и людские ресурсы их противников - выжаты почти досуха. Они дошли до того, что позволяют сражаться человеческим детям. Лицемеры. Ни одного эльфийского, оркского или тритоньего ребенка он не видел на полях сражений. Сражались только дети людей.
И вот, девочка, совсем недавно половшая грядки и сажающая свою редиску, вдруг получила в руки меч, с которым не знает что делать, и отправлена на бойню. Большинство из них умирали. Те, кто выживал - попадали в плен. Преимущественно к вампирам, так как эта раса испытывала потребность в крови, а люди были самым неиссякаемым ее источником.
Некоторым девчонкам, тем, что посимпатичнее и посговорчивей, везло больше остальных. Их делали служанками, наложницами. Некоторых даже обучали кое-какому ремеслу.
Но Рук устал от этой запуганной молодости. Ему было сорок пять лет, когда Тиан провел ритуал. Сейчас ему семьдесят восемь. И тело тридцатилетнего. Когда Рук начал молодеть, после ритуала, около десятка лет он нервничал, что это необратимо и ему предстоит превратиться в младенца. Но последние двадцать лет его тело никак не меняется, если не считать новых и новых шрамов. Скоро вообще живого места не останется. Чем дольше живет, тем уродливей становится, не смотря на свою вечную молодость. Хотя вечность - понятие относительное. Насколько понял Рук, а в магии он не понимал ни черта, его жизненный срок просто продлили, растянув до эльфийских возможностей. Пара веков. Потом магия выветрится, и он постареет. Но эти размышления были и вовсе ни к чему, потому как Рук был уверен, что его убьют раньше. Он был силен, он был отличным, опытным воином. Но он был вполне смертен. И радовался этой мысли. Психика у него осталась человеческая. И она начинала уставать от очень долгой жизни. Слишком много крови и потерь.
Он вернулся мысленно к своему необычному подарку. Эта женщина была заметно старше уже привычных юных дев. Около тридцати, плюс-минус пару лет. Зрелая, спокойная, благородная красота. Женщина встала в изножье кровати, ожидая его указаний. Рук приподнял ногу, уперев стопу в ее бедро. Женщина среагировала мгновенно, принявшись осторожно мять и тянуть, даря расслабление и покой его мышцам.
Спустя некоторое время, когда ему надоело, он отдернул ногу, слегка пнув ее по руке. Женщина снова замерла. Хорошо ее вымуштровали. Обычно до таких лет люди не доживали. Если они нравились хозяевам, их превращали в вампиров. В противном случае - их просто выпивали. Эта женщина вампиршей не была.
Рук произнес хрипловатым после долгого молчания голосом:
- Раздевайся.
Женщина кивнула, но сначала прошла к столику, налив и протянув ему кубок вина. Когда она избавилась от туник, он понял, что воображение подвело его. Удивительное тело. Он изучал ее из-под полуприкрытых век, сам удивляясь своему возбуждению. Видимо, он слишком устал от почти детской юности своих наложниц. Эта женщина казалась ему много красивее их.
"Девушка задорно поглядела на него, видимо, чего-то ожидая. Рук почувствовал, как у него начал подергивать глаз. Он нервничал. Во-первых, он впервые видел девушку своей расы. Честно говоря - он не был особо впечатлен. Она постоянно капризничала и все ждала от него чего-то. К тому же, что его и вовсе раздражало, она постоянно трогала его. У нее не было вообще никаких понятий о том, что ему это может не нравиться.
Во-вторых, ей следует быть аккуратнее. В свои тридцать четыре года он не знал раньше женщины, и его инстинкты... заставляли его задумываться о вещах, которые могли ей не понравиться. Он уже четыре года как воевал бок о бок с представителями своей расы, и теперь мог с уверенностью сказать, что он необычный человек не только потому, что получил оркское воспитание, но и по своим физическим данным. Он был крупным мужчиной, по сравнению с остальными людьми. А он-то привык считать себя хлюпиком и коротышкой, по сравнению с орками и эльфами! Но нет.
А эта девчонка и вовсе росточком едва доходила ему до груди, да и была в два раза тоньше и легче. Нехорошо получится, если он не выдержит, и проделает с ней то, о чем не может не думать в последнее время".
Оказалось, что эту наложницу зовут Рагана. Она была представительницей человеческого дворянства, но, как она сама сказала: "Это было давно". Он хотел узнать, как она попала к вампирам и как давно она живет с ними, но она ловко отвлекла его, так ничего и не рассказав о себе. Чем лишь подстегнула его любопытство.
Когда он проснулся, Раганы рядом уже не было. И не было ничего, что доказывало бы, что она здесь была. Ему предстояло уезжать, продвигаясь вглубь вампирских земель. Он стремился к улью. Там пройдет коронация его родителей. Насколько он понял из весьма сумбурного письма отца и учителя, эти двое безумцев, его приемные мамаша и папаша, решили сделать его оркским принцем. Неслыханно. Да их собственный народ поднимет бунт и свергнет его родителей за такое кощунство. Рук был уверен, что если родители попытаются короновать его, как царевича, зал поразит молния, или произойдет еще что-то в том же духе. Но его угнетала мысль о том оскорблении, которое ему предстоит нанести родителям.
В любом случае... они, возможно, даже не заметят этого. Они порою слишком увлечены неверностью и ненавистью друг друга. Настолько, что перестают замечать что-либо вокруг. Рук знал наверняка, как они поступят. Отец будет пребывать в основной царской резиденции, которая будет находиться в нынешней столице орочьих земель. Да-да, была у степняков и пара-тройка городов. А мамаша отправится в восточные степи. Таким образом, весь степной народ будет под контролем царской четы, а киры спокойно смогут продолжать изменять и ненавидеть друг друга. Ну а Руку предстоит носиться и разрываться между обеими резиденциями царской четы, ульем и столицей Тьмы. Он же, черт возьми, сын великого Хогана!
А между тем, Руку вполне хватало и того, чему его обучали. Тиан хотел сделать из него своего наместника в людских землях. При этом Тиан имел весьма смутное представление о воспитании, жизни, быте людей. А уж Рук имел об этом понятия и того меньше. Хотя сейчас, ближе к восьмидесяти годам, он начал неплохо ориентироваться в человеческих обычаях. И все равно ему казалось, что этого мало.
Местный протектор, вампир Доушар, провожал Рука с едва заметной ухмылочкой. Не нравилось Руку, когда вампиры так улыбались.
Рядом появилась Рагана, чем ввергла Рука в крайнее изумление. Он пристально, неверяще посмотрел на женщину сверху вниз. Может, она была слишком ценной, для этой вампирской семьи, чтобы ее терять?
"Девчушка так и продолжала виться вокруг него. И теперь, даже он не мог не понять, чего она добивается этими своими улыбочками, прикосновениями, смехом. Солдаты Рука уже начали в открытую подшучивать и над ним, и над ней. С людьми он общался всего-то четыре года. Но, насколько он научился разбираться в их мышлении, эти мужчины не будут его уважать, если он не покажет этой девке свою... власть над ней. По крайней мере, Рук так думал.
Он велел ей явиться вечером в его шатер, чем вызвал радостный смех и у нее и у нескольких солдат, которые были неподалеку и слышали этот приказ.
Девчушка была красива. Тоненькая, ладненькая и довольно крепкая для своего хрупкого тела. Он никогда не испытывал раньше таких ощущений. Что-то среднее между благоговением, когда он просто боялся причинить этому телу вред своими большими руками, и острым желанием мять, стискивать, дотрагиваться и брать все, на что может быть способно это тело. С его разумом произошло что-то похожее на то, что происходит с ним на поле боя. Разум покрылся легкой кровавой дымкой, кровь барабанила в ушах, дыхание было тяжелым и сбивалось. А она смеялась, не останавливаясь. Ее забавляла его реакция, она дразнила его, доводя до помешательства. И он взял то, что хотел.
На самом деле, он почти не помнил происходящего. Точно знал, что не испытывал раньше ничего подобного. Точно знал, что кричал, как ненормальный, и что...
Когда он проснулся наутро, его едва не стошнило от осознания того, что он натворил. Что удручало его больше всего, так это то, что он не помнил, умерла ли она до того, как он начал ее избивать, или нет. Он все же надеялся, что успел свернуть ей шею раньше".
Он отвел волосы с шеи Раганы. Все правильно. Следы его пальцев на месте. Скорее всего, она некоторое время не сможет говорить, так как придушил он ее прилично. Но на лице и теле не было ни следа того, что он с ней делал. Он помнил, точно помнил, что ближе к утру, она перестала шевелиться и откликаться на удары, подарив ему удовлетворение, после которого он мог спокойно уснуть. Сейчас он смотрел на нее, не веря своим глазам и чувствуя, что в душу закрадывается восхищение. Она выжила! Она сумела вытерпеть его и выжила. О! Он хотел ее для себя! Ему просто напросто надоело постоянно менять женщин, наблюдая как выносят трупы из его постели. Повернувшись к Доушару, он заявил:
- Считайте это подарком, милорд. Она действительно стоит того. Когда-нибудь вы выразите мне благодарность.
- Кто лечил ее? Я хочу, чтобы этот лекарь присоединился к моей свите.
Доушар рассмеялся:
- Я так и думал. Олан, иди сюда!
Из-за угла появился странный вампир. В нем было что-то не то. Глаза. Его глаза были не алыми, а темно-фиолетовыми. Рук недоуменно поглядел на Доушара. Вампир охотно пояснил:
- Он может проводить какое-то время на солнечном свету. Поэтому, он сможет отправиться с вами даже в человеческие земли.
- Отлично. - Повернувшись к Рагане, он взял ее безвольную руку и поднес к губам: - Надеюсь, вы сможете собраться быстро, леди. Я тороплюсь, поэтому вам следует взять только самое необходимое. Все остальное, что вам может понадобиться, мы купим позже.
Она отрицательно покачала головой, глядя на него с отчаяньем. Рук мягко произнес:
- Не противься мне. Ты теперь моя.
Благородное воспитание этой женщины сыграло свою роль, и слезы, стоящие в глазах, так и остались непролитыми.
Рук был рад. Спустя столько лет в его странной жизни, которая должна была оборваться давным-давно, появилось хоть какое-то постоянство, к которому хотелось возвращаться. Единственный минус был в том, что и Рагана не вечна со своим слабым человеческим телом. Интересно, если Рук попросит отца, а тот обратится к Тиану, согласиться ли Величайший провести для Раганы тот же ритуал, что он провел для Рука? Это вполовину снизит ее мучения. И продлит ее жизнь. Жизнь, которая принадлежит ему. Ее он ни за что не упустит. Так хорошо и спокойно ему не было еще никогда. Он чувствовал себя почти нормальным! Уже несколько месяцев из его покоев не выносили трупы. И он даже начал замечать, что его недуг слабеет. По крайней мере, пару раз его сознание прояснялось, и у него получалось контролировать себя. Да и увечий на теле Раганы становилось поменьше. Не намного, но для него это была существенная победа над собой!
Прошел еще один месяц. Ему доложили, что Рагана пыталась покончить с собой. Рук еще никогда за почти восемьдесят лет не знал такого бешенства и горечи.