Гномик изумленно отшатнулся, с опаской глядя на птицу. Каждое перышко было видно на ее металлическом тельце, каждая морщинка на лапках. Странное животное продолжало нежно курлыкать, успокаивая ребенка. Мама взяла птичку в ладонь, поднеся к глазам сына:
- Видишь? Она хочет играть с тобой, не навредит.
- Она не настоящая!
- Нет. Но она может быть тебе другом какое-то время.
- Как ее сделали? - Взгляд мальчика серьезен. Он повелительно положил ладонь на плечо младшего брата, который едва научился ползать, и теперь тянул пухлую ручку к опасной игрушке. Его надо было оберегать, пока не разберется со всеми странностями.
Мама, которая пахла молоком и немного папой (углем и шахтами, если быть точным), рассмеялась, посадив малыша на колено:
- Гномы - великие мастера. А их игрушки считают волшебными во всех королевствах! За них готовы отдать любую цену, так они удивительны! Я расскажу тебе...
Бофур устало потер шею. Мозоли на ладонях, давно покрывшиеся коростой, снова треснули и немного кровили. Недавно они примкнули к маленькому гномьему клану, путешествовавшему по городам. Их женщины хорошо готовили, а мужчины были надежны. Семейный очаг. То, чего они давно не знали, и то, что скоро бросят. Но пока отдохнут, понежатся в семейном тепле.
Гномик, маленький Эдин, стукнул по его кирке палкой:
- Поиграй со мной!
Детям здесь действительно нечем было заняться. Брат, возникший рядом, утробно рассмеялся, подхватив малыша на руки, и спасая уставшего Бофура от ребенка:
- Играться!? Смотри, что у меня есть! - И достал из кармана металлическую птичку, которая нежно закурлыкала, завидев ребенка.
Когда Эдин умчался демонстрировать подарок другим детям, Бомбур говорит:
- Каждый раз в шахте я завидую тому, что ты всегда находишь жилы. Будто они открываются тебе, и стремятся к тебе. Сами собой.
- Глупости! Это я завидую тебе! Никакая жила не откроется мне так, как тебе открывается еда! - Бофур смеется, игнорируя неприятный холодок внутри. Он и не знал, что младший сохранил ту птичку. Он и не знал, что младший видит, как металл откликается. Он не знал...
Бомбур смеется, гладя бороду. Металлическую заколку, если точнее. Было время, когда они проходили по землям, где нельзя было найти работы в шахтах и каменоломнях. В кузницы их не брали. Они зарабатывали искусными поделками. Каждый гном может выстругать что-нибудь: трубку, заколку, украшение, игрушку. Но с металлом это могут сделать не все. Бофур мог. Тогда он делал много заколок, колец, застежек, пуговиц. Бомбур, удивительно тонко работавший с деревом, мастерил кукол.
Брат, только что отдавший ребенку настоящую драгоценность - гномью заговоренную игрушку! - бросил:
- Мне нужна птичка взамен этой. Через неделю принесешь.
- Что?..
Бофур никогда не делал игрушки, но у брата остались заготовки. Бофур умеет работать с металлом - шептать ему. Бомбур любит детишек и доброту вокруг. И Бомбуру очень жаль видеть детей этого клана - он давно говорил. Бомбур не делал игрушки уже десять лет, с тех пор, как сломал пальцы в шахте. Они уже не могут заставить резец слушаться.
И если брату нужна самая настоящая, чудесная гномья игрушка, Бофур ее сделает. С металлом можно договориться, можно нашептать. Брат помнит мать, ее наследие. Брат думает, что игрушками гномов хранит память матери. Бофур понимает, что это не так.
Но... не многие гномы могут шептать металлу. А его брат... заслужил память. И он получит чудесную птичку. Рано или поздно.