Аннотация: И да будет так. Амийу! /Про болотных котов/
По кошачьим следам
Пролог
<...> Без веской на то причины да не поднимет ни один из Котов лапу на сородича. <...> А ежели поднимет - и Совет решит найдет в причине вес малый - Преступивший карается не смертью, но лишением Дара и изгнанием с болот. Лишенный Дара Перевоплощения не имеет права вступать на Священную территорию болот под страхом смерти, не считается более Котом и обязан забыть о семье, оставшейся на болотах. <...> Ближайший родственник каждого пострадавшего от лапы Преступившего по решению Совета имеет Право Одной Крови или же Одной Смерти, кое может применить к самому Лишенному либо существу, близкому к Лишенному. Оное Право осуществляется не ранее, чем по истечении недели после Вынесения Приговора о Лишении Дара. Родственники пострадавших могут требовать, дабы Преступившему не сообщали, какие именно Права они получили. <...>
И да будет так. Амийу!
Из Свода Законов и Правил Болотных Котов
Ты, друже, не серчай на наставления старика... но людей уж кушать и рвать зазря не моги. Поверь старому коту, который сточил зубы и когти на общении с этими существами. Думается мне, что некоторые из них могут быть нам полезны. А малая часть этих некоторых, как ни странно, с полным правом может называться нам равной. Так что буде на тропах заплутает кто роду человечьего - сначала разберись, кто, каков, что делать умеет... потом лишь суди да ряди. И не возражай пришлецов оженить, хотя помни и об умеренности, сильно кровь разбавлять не следует, котята худые родиться станут.
Кейлин Ишмерский - Эмрину Болотному
Эх, Ли, Ли... Звезды сулили тебе большое будущее, а ты его самолично перечеркнул. Предупреждал же: не лезь без нужды в политику. Имшерцы народ коварный, что люди, что Одеренные... Что ж я для тебя сделать теперь могу. Разве что попытаться заменить Одну Смерть на Одну Кровь - а потом тебя позабыть, как и надлежит.
Эмрин Болотный, в ночь перед Вынесением Приговора
1. Кривая Шана и котенок-болотник
Котенок был крупный и сердитый. Камышового окраса, зеленоглазый - он все норовил ухватить назойливую девчонку за пальцы, державшие опостылевшую тряпицу-бабочку на нитке. Но пораненная лапка раз за разом подводила - и зверек неизменно взмявкивал и неуклюже заваливался на бок. Мельку это смешило. Шаньку - не очень.
- Это ж рысеныш, - подала голос я. - Или болотник, не легче.
Шана будто бы с трудом оторвала взгляд от кота и откликнулась бесцветно:
- Что с того?
Я даже не нашлась, что ответить. Нашлась Амеля - и не то, чтоб за меня. Звонко заявила:
- А мне теть-Шань уже говорила, что он мне располосует рожу похуже ее собственной! И меня замуж, как ее, никто не станет брать! Только мне все равно, честно все равно. Я, как теть-Шань, травы собирать стану, хороших людей врачевать, а на плохих порчу наводить! Вот.
По правде - на Шанькином месте я бы нахалку выпорола. Чтоб знала впредь - что можно молвить, что нет. А потом поглядела я на Шаньку и сама смолчала. Последнее время она словно сама не своя. Почему - не ведаю.
Шана - лекарка наша. Тутошняя. Травами ведает - а на кого зарвавшегося так зыркнуть может, уцелевшим-то глазом, что не только порча помнится - что похуже.
За последние годы она мало переменилась, что лицом, что фигурой. Это ж меня только разнесло вширь, теперь-то - очень уж вкусно готовит Иллин... а тогда, десять тому зим, похожи были, что родные сестрицы. Обе стройные, как молодые деревца, обе ясноглазые, обе надеющиеся на что-то запредельно лучшее. Мелька тогда еще совсем кроха была.
Ну да не суть.
- Разрешишь оставить? - как бы мимоходом спросила я.
- А куда еще его? - сухо удивилась Шана. - Ишь гордец, хорохорится, будто забыл, что только-только помирать готовился. Ничего, все заживает, и укусы тоже.
Значит, Шанька дозволяет оставить кота...
А к слову, кошек она никогда не любила. Терпеть - да, терпела. Как нечто неизбывное, но несмертельное и порой - небесполезное. А те самые десять зим тому...
Рассказывала я или нет - но приграничье самое злое место. Свом - не подмога, а чужие - не надежа. Мы тут с малолетства приученные - чуть что, собирать нехитрый скарб, да прятаться на болоте. А уж там-то нас только дурень достать попытается... так что, завидев чужака, мы уже думали опять - с места сниматься.
Отговорила старейшины жена. Мать Шанина. Один, да с мечом - не луком, да хромый малость - непохоже, что пакостник перехожий. Будто не никто не видел, о чем думала мудрая старостиха - отродясь в нашей деревеньке был недостаток мужиков. Ввечеру путник устроился на ночлег близ деревни - и к нему говорить направили старшого старостиного, да Кириана-Лучника, да еще саму Шану. Чтоб не подумал - со злом к нему идут.
- Шаня... пар... парлу... партумурлан?
- ???
- Слово такое городское, мудреное. Забыла, - смущенно бормочу я. - Когда кого-то с недругом болтать посылают.
- Парламентер! - резко отзывается Шана и вновь - следит, следит неотрывно за пестрым котом. Странно.
Ну вот. Парламентером она и пошла. А уж чем оно закончилось...
Был чужак собой очень хорош. Хотя - почему это "был"! Есть, и надеюсь, еще немало зим будет. Мне, конечно, немного стыдно перед Шаной, хотя ничего дурного я ей не делала... Оказалось, он воевал с соседями-имшерцами, да был в плену, да сбежал, хорошо хоть погони вроде не было - не той величины шишка. Но в деревню нашу он все равно от греха подальше не стал проситься. Да и вообще, не планировал он на болотах задерживаться... ой, даже страшно бывает подумать - не будь тех переговоров, мой Иллин был бы сейчас далеко и не со мной!
- Долю, тебе не пора?
Не иначе как мои быстрые мысли успели отразиться на моем лице...
- Никак выпроваживаешь? - притворно обижаюсь я.
- Не обессудь, - суховато усмехается Шана. - Чай, не хуже меня понимаешь: муж, да хозяйство... Негоже пренебрегать ими ради болтовни со старой ворожеей. Короче - вали отседова. Ну да не мне тебя учить - я замужем не была.
Вот так мы и дружим.
2. Доля-Долюшка накликала, злая Шана приключилася
Доля-Долюшка - вот так меня и зовут.
Есть в моем имечке что-то такое, далекое, вольное, лесным духом пахнущее - это я только недавно поняла. И во многом это Иллин мне помог. А девчонкой я имя свое принимала, как и все остальное в жизни - как хворостинка принимает волю реки. Что есть, то есть, рыпаться бесполезно.
Дом у старейшины был большой. Сейчас - того больше, но ведь сейчас и староста у нас другой. После того, как Шанин батя в трясинах сгинул - сообща выбрали на его место Кириана - он и умный, он и смелый, и достаточно на свете пожил, чтоб говорить за других, но и не стар еще... Понятное дело, мне, любопытной девчонке, нечего было там на ночь глядя делать. Так не утаишь ведь в мешке шила! Хотелось отловить Шаньку да порасспросить - каков?! О чем говорили? А как оно, в других землях? И многое другое еще.
Иначе вышло. Меня, слоняющуюся перед окнами, углядела старостиха - и живо припрягла к делу. Оказалось, надо было помочь - там да сям. Я, конечно, помощница невеликая, но ведь главное - участие.
А потом... Потом вся старостина семья уселась за стол, я тоже - с краешку. Гостя посадили в середине - это почетное место. Несмотря на то, что никого мы не ждали - еда вышла знатная. Правда, я все равно почти не ела, а если ела - так больше глазами. Он оказался светловолосый и зеленоглазый - у меня в миске лежал кусок рыбы, я бросала на чужака осторожный взгляд, заливалась краской и принималась ковырять рыбу... пока не набиралась мужества бросить следующий взгляд.
В беседу я не лезла - она и без меня хорошо текла. Слегка разомлевший от еды, да от вина, да от разговоров Иллин перестал наконец так цепляться за свой меч. Видно, захотел поверить, что кругом все же не враги. И я только тогда поняла, что он же совсем молодой, самое большее на пять зим меня старше. Вот оно как, война-то старит...
Пришлец принял приглашение остаться, видно, что без большой охоты, но начало было положено, и Шаин-староста с облегчением передал слово жене - он больше был по части дела, не по части болтовни... Да, но тогда война сильно нас проредила, и нам действительно крайне нужен был этот парень со строптивым выражением во взоре. Старостиха гладко повела речь - мы поможем, мы научим. Иллин внимательно слушал - не то положение, чтоб воротить нос, но все равно - читается на лице "а жаль, что не то положение".
Эк я заболталась. Ну да я быстро закончу.
На середине материной речи слегка захмелевшая Шанька, с умыслом или нет усаженная после гостя, брякнула невпопад:
- Сейчас она невест предлагать станет. Так ты Нальку не бери, у нее ноги больно тощие, как-нибудь ночью до смерти напорешься.
В ту пору она, Шана, совсем другая была. Бойкая, на язык быстрая да острая. Уж не знаю, о чем они там после говорили - меня домой отослали, по причине позднего времени, но спустя пару дней Иллин назвал Шану своей невестой.
Назавтра Амеля встретила меня с опухшими глазами.
- Мелька, ты чего, никак ревела?
Мелька хлюпнула носом и гнусаво отозвалась:
- Теть-Шань Брыську на болота унесла... я ей говорю, он хворый еще, а она знай талдычить: мол, сон мне был и сон мне был. Теть-Доль! Ну поговори ты с ней! Ну...
Вот ведь балованный ребенок! По правде - не совсем уже ребенок, но все равно - эх, Шанька, Шанька, построже бы ты с ней.
- Тете Шане знать лучше. Даже спорить не моги, - строго отзываюсь я.
- А, все вы такие, - гнусит нахальная девчонка и скрывается в маленькую комнатушку - там Шана травы держит.
Мелька - она Шаниной сестры дочь. В тот раз батя-то Шаньки вместе со старшей своей и пошел в болота. Зачем - не ведаю, но ни один из них не вернулся. И это при том, что оба слыли хорошими знатоками здешних топей...
Наши-то погоревали, маленько поискали старейшину - потом выбрали на его место Кириана, вдова так и осталась при нем - кухарить да дельные вещи советовать, а подруга моя Амельку забрала. Мол, за девчонкой едино смотреть некому, а она, Шана - травница безмужняя да бездетная.
Из травной комнатки раздавались глухие всхлипы да подвывания. И жалко вроде Амелю - но ведь и уважение надо бы к старшим иметь... Эх, Шаня, на твоем бы месте я не единожды ее прутиком попотчевала.
Так вот - не рассказала я, почему Шана кошек стала ненавидеть и почему женой Иллина стала-таки я...
Свирепо хлопнула дверь.
- Мелька! Почему пол не выметен! Для чего, спрашивается, я тебя держу, такую безрукую! - с порога загремела Шанька. - Долю, а ты чего тут делаешь, ну-ка иди восвояси, у меня к племяшке своей разговор будет. И без обид.
Ой. Неужто накликала на девку? Средь ясного неба собралась гроза... горе тому, на чью голову она обрушится. Я незаметно просочилась из дома.
Да, и вот так мы тоже дружим.
3. Солнышко побаловало, а на душе тоска
Солнышко нас нечасто баловало. Сегодня вот - побаловало. Под вечер.
Я из лесу шла, с ягодами в тряпице - когда углядела под деревом Шану. Но не подошла. Она не одна была - с мужчиной. Это Шаня-то?!
Жаль, хоть и любопытно, но ближе не подобраться - зашуршит под ногами, услышат. Я насколько могла тихо - скрылась за ближайший ствол и вся обратилась в слух.
- Я ведь еще... не все тебе рассказал, - говорил мужчина. - Не от людей я тогда бежал... я до сей поры виноватым себя чувствую.
Шаниного ответа я, как ни силилась, не расслышала.
- ... поверь, я действительно... полюбил тебя. Потому и... женился не на тебе, а на Доле... избежать большей беды... кого и терять, так ее, не тебя... я-то сначала думал, за мною придут...
Что?! Иллин? Солнышко, предательское, било в глаза - вот и не узнала по первому взгляду.
А эти двое бесстыдники - рука об руку так и стояли, и беседу свою вели!
Я уже не боялась шороха - напролом ринулась к ним, сунула Иллину узелок с ягодами и запыхавшимся голосом велела:
- Домой идем.
Рассудок уже красной пеленой замутился, а ушки чуткие все еще отстраненно докладывали:
- Шана, запомни имя: Лейвин, брат мой средний. Он за спасение сына тебя благодарит. Так что ежели решилась, его и спрашивай, он поможет... но старшему, Эмрину, лучше не хвастайся знакомством со мной.
- Сны не сны, вещие не вещие, - дернула плечом Шанька, - только мне и самой так жить надоело. А насчет вины - не терзайся, квиты. Это ведь я тебе на шею Долю повесила.
- Моя Доля - уже моя забота, Шань. Гладкой дороги и легких шагов тебе.
Да что же, они меня совсем не слышат?! Я с силой дернула мужа за рукав.
Смехотворная уловка - узелок тот и ребенок унес бы. Но Иллин ничего мне не возразил - взял ягоды и направился к дому. Лицо не выражало ни гнева на дуру жену, ни досады, что помешали встрече с полюбовницей. Зато мое, наверно, выразило слишком многое - потому что Шана смотрела на меня с явной насмешкой.
- Ну что пялишься! - в конце концов я позорно проиграла поединок молчания. - Змеюка! Думаешь, раскрасотка нашлась - кривулька старая!
На месте левого глаза Шанька носила черную повязку, делавшую ее похожей на бандита, что на дорогах промышляет. А вот правый ее глаз сейчас ехидно сверкнул.
- Почему б не раскрасотка, хоть и кривулька, - лениво отмолвила Шана. И - подбоченилась! И - подбородок вскинула! Фигурка у нее была и осталась ладненькая, да и лицо, чего таить, - тоже. Вот тебе и старая ворожея! Бывают такие моменты, когда она видится мне впрямь старой... тем больнее бывает потом осознавать, что Шанька до сей поры меня ярче и красивее.
- Чтоб тебе... - начала я - и смолкла. Не надо. Последнее дело - темные силы себе в подмогу звать. Так что развернулась я и пошла прочь. К дому. За неверным Иллином вослед. Я не уверена была, что найду в себе силы с ним поговорить.
По идее, мне надо бы сейчас уходить упругим, легким шагом, гордо расправив плечи. Я же пошла переваливаясь, тяжело - мы с мужем уже надеялись, долгожданное дитя мальчишкой народится.
- Эй, слышишь, - где-то позади крикнула Шаня, - не дури, Долю! Иди домой, успокойся, с мужем поговори...
Некоторые вещи век бы не знать. Может быть, и зря я сорвалась. Впрямь, на что я Иллину сдалась? Мельку браню - а сама такая же, безрукая. И безрукая, и ленивая, завидущая и ревнивая... Ярость стремительно сменялась черным унынием.
Вот, как там дальше-то было.
Иллин объявил Шану своей невестой, а спустя неделю ее матери потребовались новые корзины. А где есть лучший материал для корзин, как не на болоте. Трава да деревья, что растут там - с виду хлипкие да чахлые, на деле же - крепости и гибкости несказанной. Уж не знаю, куда в тот раз забрела Шана - только вернулась она без коры и без камыша, в рваном платье, с залитыми кровью лицом и боком. Злой болотный кот порвал...
Иллин, преданный жених, с ней всю ночь просидел. А поутру пришла я - как-никак, моя лучшая подруга ранена, стало быть мой святой долг быть рядом.
Пол-лица у Шаны скрывалось под повязкой. Другая повязка уходила вниз, под вязаное одеяло.
- А, хорошо, что ты пришла, - хрипло сказала мне Шаня. - Ну что, Долю, пойдешь за Иллина?
Не скрою, какая-то часть меня обрадовалась. А спустя миг - остальная моя часть заткнула этой первой, подлой части рот и хорошенько ее взгрела.
- Шанька, ты чего? - перепугалась я. - Все будет хорошо, ты выздоровеешь, вот увидишь... Шанька...
- Нет, ты меня не поняла, - возразила мне она настолько сердито, что я тут же оставила всякие сомнения. Нет, Шана совершенно точно будет жить. - Просто Иллин передумал на мне жениться. Ему нужна жена с двумя глазами. Так что - пойдешь?
Правду молвить - я готовилась сказать "нет". Теперь я под его красивой внешностью словно червячка заметила. Но Иллин крепко взял меня за локоть и вывел на крыльцо. И сказал мне там:
- Нет, Долю, погоди меня гнать. Это ведь тебя я видел в тот, в первый раз, в доме у старейшины. Жаль, что ты так мало на меня смотрела, а то бы поняла, что мой взгляд устремлен на тебя одну.
- А Шана как же? - все еще непримиримо стояла на своем я.
- Так ведь старостина дочь - без основания как откажешься, - печально откликнулся Иллин. - К тому же Шана сама не хочет замуж. Ей дороже свобода да ведовское дело. Ты знай, Долю, Шана хочет нашего с тобой брака и желает нам счастья.
"И жили они долго и счастливо". Некоторое время...
4. Шаны нет, а мы ссоримся и миримся
- Дядя Иллин, а у вас неправильно получается!
Мелька? Эта-то что тут делает?
- Что именно неправильно?
- А крайчики плохо заделываете. Поставите печься - а крайчики разойдутся, ягода посыплется и поуглится. Вот как надо, смотрите.
- Никогда еще не расходились. Но спасибо, я учту.
Как можно догадаться - Иллин впрямь с утра пораньше пек ягодный пирог. Я гордо проигнорировала крадущийся из печи аромат, прошагала мимо мужа, к Амеле, и спросила ее строго:
- Мелька, ты почему не дома? Помнится, тетя твоя на беспорядок жаловалась.
- А я все подмела, - глядя на меня честнющими серыми глазищами, отозвалась девчонка. - Даже травы разобрала... частично.
- Да неужто? - справедливо усомнилась я.
- Правда, теть-Доль, - затараторила Мелька. - А еще мне сегодня теть-Шань сказала, что если с ней что-то случится, то мне надо идти жить к вам.
Тут меня и передернуло немного. Одно дело злиться на предательницу подругу, но чтоб правда с ней чего-то случилось!
- А что с ней?!
Мелька шлепнулась на лавку принялась болтать ногами:
- Так вчера под вечер на болота ушла. До сих пор не вернулась. Это считается?
Меня опять передернуло - на сей раз сильнее:
- Амеля, неужели ты совсем не думаешь о своей тете? Может, ей где-то там далеко плохо, может, она где-то там далеко помирает! Откуда такая бесчувственность, Амеля!
Русая головка энергично замоталась туда-сюда.
- Не-а, теть-Доль, скорее всего, где-то там далеко она уже померла. Она ж давно уже ушла...
Эх, Шаня-Шаня, чего ж так плохо ты воспитывала свою племяшку?
- Иллин! - кровожадно рявкнула я, даже позабыв, что мы с ним вроде в ссоре. - Найди мне какой-нибудь прут! Сейчас я в эту нахалку буду вдалбливать некое подобие родственных чувств!
В темноте ночи мы примирились окончательно.
И это было замечательно. Потому что предыдущая ночь прошла хуже некуда - в ней плясали тени, мысли и призрачные голоса, но не было рядом его, чтоб обнять, поцеловать, а это безобразие - прогнать прочь. Но если и жаловаться, то только на себя. Сама пожелала спать одна...
- Не жалко Мельку? - прошептал он мне на ухо.
- А чего ее жалеть, - удивилась я.
- Так перепугала бедного ребенка до полусмерти, - хмыкнул он. - Будто впрямь собралась ее лупить.
- Почему "будто"! - возмутилась я. - Я на самом деле хотела отлупить нахалку! Шана преступно пренебрегала ее воспитанием.
- Тише, тише. Будем воспитывать девочку вместе. Есть одна черта, которая в ней очень напоминает мне Шану, я бы хотел, чтоб эта черта сохранилась... ты чего, Долю?
- Ты правда любил Шану, - серым голосом произнесла я.
- Любил, - помедлив, признался Иллин. - Два года. Но теперь тебя полюбил, Долюшка. А вчера... мы просто говорили. Как чувствовали, что прощаемся. Ну что, все - никаких больше сомнений?
Сомнения-то были - но я подумала и решительно от них избавилась. А затем отправила в самый дальний уголок памяти и Шану вместе со странным вчерашним вечером.
Вот так. Пожалуй, это и будет конец этой моей истории. Наверно, хорошо, что он именно таков.
Эпилог
Зачем люди ходят в болота?
Все по разным причинам.
Некоторые ищут клады. Некоторые - ягоды. Кто-то - новые тропки. Кто-то там спасается, кого-то туда просто тянет непонятно, сосущее темное чувство. Вот как меня иногда.
Но об одном случае, со мной приключившемся, я хочу рассказать особо. Хоть я и помню все - словно в тумане.
Рассказывала я или нет - но бытует такое поверье, будто далеко, в сердце топей, скрывается остров. Надежной тверди остров. И на острове том есть клад - но охраняют его злые-презлые болотные коты, сами окраса камышового, с глазами презелеными, с когтями преострыми!
Минуло мне пятнадцать зим, и вскоре я крепко поругалась с теть-Доль. Как водится, из-за ерунды - но крепко. Она мне на самом деле не тетя, моей настоящей тетей была теть-Шань, но только она тоже сгинула в болотах. Помнится, я долго тогда ревела, а потом - твердо решила убежать из дому и найти этот клад. А уж с кладом-то я смогу уехать из этих ужасных мест... скажем, в столицу! А если, допустим, не найду - добре, сгину вослед тете. А теть-Доль так и надо! Пускай ее убивается, что вынудила меня на такое! Вот.
Только мне не довелось в тот раз добраться до топей. Потому что совершенно неожиданно на меня выскочили сразу несколько болотных котов! И я - вот позор - впервые в жизни потеряла сознание! Успев, правда, подумать: надо же, все - как один, мой Брыська. Ну, тот самый болотный котенок, которого теть-Шань давным-давно искусанным с болот принесла...
Очнулась я в опрятной, но темной комнатушке. Рядом сидела женщина - во всем сером, тонкая. На лбу у меня лежала холодная примочка. А вокруг кровати, на полу, расположилось несколько мальчишек - все очень серьезные и тихие. И время от времени один из них бормотал покаянным тоном что-то вроде:
- Ма-ам, ну извини.
- Да, мам, извини. Мы так больше не будем.
- Мам, мы же не знали, что она так перепугается.
- Ма-ам, мы же ее даже рвать не хотели, только поиграть.
Высокий мужчина подошел к кровати:
- Шань, не переживай, с девочкой все хорошо. Сейчас придет в себя.
А незнакомка сказала, по-прежнему негромко:
- Похоже, она уже пришла в себя. Подай воды, Лейв.
А потом эта женщина вывела меня из болота. Интересно, как я смогла зайти так далеко и сама того не заметить? Но мысль мелькнула и пропала. Женщина привстала на цыпочки, ибо дылда я вымахала преизрядная, и поцеловала меня в лоб. И я только тогда поняла, что на лице - вернее, на глазу, у нее была повязка. Аккуратная, серой тонкой ткани.
- Прощай, - сказала женщина. - И знаешь, пореже сюда ходи... не ровен час.
За деревьями меня ждал дядя Иллин - это муж теть-Доль. Спокойный, собранный, как всегда. И ни капельки не удивленный. Он не стал меня ругать. Просто сказал:
- Так я и знал, что ты на болота пойдешь. Ну как, цела-здорова?
Я была цела-здорова. Вполне. Перепачкалась, правда, малость - ну да ничего странного, на болотах-то!
- Пойдем домой скорее, - велел дядя Иллин. - А то Долю проснется, переживать станет... Придем, уборку будем делать.
И мы пошли домой. По дороге я рассказала ему, что же со мной произошло. По правде, я ожидала презрительной насмешки, поэтому заранее заготовила ехидную ухмылочку, дескать "ага, я соврала, а ты купился?" Но дядя Иллин выслушал меня очень внимательно. А потом заметил задумчиво:
- Шань, значит...
- Ну или "Ань"... не помню точно, - отозвалась я. - А что, дядя Иллин, вы мне поверили? Вот если честно?
- Ну, все на свете случается, обо всем может привидеться, - противным тоном всезнающего взрослого заметил дядя Иллин. - Конечно, верю. Надеюсь только, ты эту историю придержишь при себе, идет?
Вот такой он и есть. Вообще он неплохой - но тогда я так на дядю Иллина обозлилась, что не стала рассказывать, что он сам жутко похож на того высокого, то ли из сна, то ли из яви. Разве что высокий был волосом куда темнее.
Вот такой случай у меня вышел. Хотите верьте - хотите нет. Но расставаться с мыслью о кладе было жалко. Может, как-нибудь попробовать вновь?