- Постой-постой. Как ты сказал только что? - переспросила Ани.
Какая-то неадекватная реакция для молодой девушки, которая одна-одинешенька проживает в отдельной избушке и к которой в глухую полночь приперся незваный гость противоположного пола.
Да-да, сам гость, видимо, тоже подумал что-то подобное. Поэтому он поудобнее перехватил рукоять меча и повторил мрачно:
- Кровная месть.
- Погоди. Ничего не понимаю, - нахмурилась Ани. - Ты заходи, чего на пороге топчешься, я сейчас свечку зажгу.
Идиот, вот ведь идиот! Сколько раз его предупреждали: не вступай с ведьмой в разговор, оплетет и одурманит одними только словами, и раз будешь, если хоть живым выберешься. Тем не менее, Хенн послушно дождался, пока скупое трепетное пламя не вырвет из темноты острое конопатое личико в облаке растрепанных кудрей.
- А! Глаз кошачий запускает когти в самое тело тьмы, да? - понимающе сощурилась ведьма. - Я же сказала, проходи, сейчас травы заварю. Чай настоящий уж больно дорог, но я умею сделать не хуже...
И вот теперь Хенн обозлился. Право слово, надо было с самого начала рубить негодяйку мечом, а не точить с нею лясы!
- Ты не поняла... - прорычал он.
- Погоди-погоди, - поспешила отступить Ани. - Твой путь - путь воина, но исток его теряется в море крови... что тебе от меня надо?
- Крови! - выдохнул Хенн. - Боли! Страданий!
Как-то давно, еще в детстве, на маленькую Ани в лесу напал большой дикий кот. Под ладной пестрой шкуркой гладко перекатывались мускулы, в серо-зеленых глазах горела лютая ненависть. Когда острые когти впились в худенькое тельце, единственной мыслью в гаснущем рассудке осталась "за что?!"
- Не понимаю, - упрямо отозвалась девушка. - Я тебя, кажется, еще не обижала, отважный воин.
О небеса, что склонились над священными камышами! О Зеленоглазый, чей взор пронзает паутину сущего! Эта девчонка сведет его с ума! Раздался неприятный, змеиный звук - это Хенн вытащил меч.
- У меня ко всему твоему роду счет, - угрюмо пояснил он. - Можешь закрыть глаза, если хочешь.
2.
Что бы там ни говорили - а именно ведьмой, злой ворожеей, какими сплошь и рядом считают женщин, живущих опричь, Ани не была. Кем угодно - травницей, сказительницей, певуньей-плясуньей, но когда по прошлому году к ней заявился худой мужик с волчьей злобой в глазах и предложил мешочек полновесного злата...
- Прости, почтенный, - ответила ему девушка. - Но вот порчу я не навожу.
- А если поразмыслить, девка? - нехорошо ощерился недобрый гость. - Мало, так сразу скажи. Доплачу.
- А если поразмыслить, - медленно промолвила Ани, - то зря ты, почтенный, таишь злобу на соседей. Твоему сыну не стоило задевать их старшого, а тебе не стоит звать зло на их дом.
- Не понимаешь, девка! - рыкнул гость. - На что мне деньги, если единственный сын остался калека, на кого все оставлю, ради чего стараюсь? Так хоть порадуюсь, на их беды глядючи...
- Почтенный! Разве это мальчик волчью яму сладил? По хорошему, так взял бы ты на воспитание одного из соседских детей, глядишь, и твой выправится. Небо, оно над нами, оно все видит - и доброе, и дурное.
- Тьфу ты! - сплюнул мужик и ушел, громко стукнув дверью. Уж неизвестно, как он там дальше поступил...
Ани резко открыла глаза - та же самая ненависть. Будто пластами исходила из глаз позднего гостя, но меньше от того не делалась. Отражение пламени неровно плясало на лезвии меча.
- Ты кого-то очень дорогого тогда потерял, - пробормотала девушка. - И себя заодно.
- Замолчи, - приказал Хенн. - Никогда еще не рубил женщин, твоя болтовня сбивает с толку.
Дикий кот рычал и выпускал когти, но покамест не бросался. Знать бы, что именно его сдерживает.
Ани рассмотрела и рубаху, неброской бурой расцветки, и светлые волосы, часть которых выбилась из-под стягивающего их ремешка, и широкий кожаный ремень с кованой пряжкой, и обляпанные грязью сапоги. А затем осторожно подала голос:
- Если ты не против, воин... можно я на кровать сяду? Устала стоять, да и спать хочется чего-то.
Гость не ответил, поэтому Ани пришлось аккуратно потыкать его пальчиком в плечо:
- Спать, говорю, буду. Надумаешь рубить - можешь даже не будить, думается - проснусь сама.
- А, - рассеянно откликнулся Хенн. - Да, конечно.
3.
Сам он так и провел остаток ночи - усевшись на колченогий табурет, уткнув своего стального боевого товарища в щель между досками пола и сосредоточенно думая свою думу. Подумать только, Ильданна Райлин, собственной персоной, в пределах досягаемости... а его меч словно налился тяжестью, и рука не желает завершить смертоносную дугу.
- Я проиграл? - прошептал Хенн. - Да?
Конечно же, проиграл. У него изначально ничего не было, кроме честной жажды крови за кровь, но ведь колдуньи играют по своим правилам. Вот она, спит и тихонько присвистывает носом во сне, по впалым щекам рассыпались забавные конопушки, изрыжа-русые кудрявые волосы почти скрыли под своей массой подушку. Интересно, они такие же мягкие на ощупь, как и на вид?
- Я спятил, - тяжко вздохнул Хенн, протягивая левую руку к этим волосам. - Точнее, меня околдовали. Свели с ума.
- Погоди, - услышал он вдруг сонное. - Ты что только что сказал? Ты вообще необычный какой-то, я тебя все время не понимаю.
- Ничего! - от неожиданности резко рявкнул Хенн, поспешно отдергивая руку.
- А, ясно, я тоже иногда сама с собой говорю... - сладко зевнула девушка, переворачиваясь на другой бочок.
Вот птица-синица - летит, не боится. Неужели никогда сюда не заворачивал человек недобрый, у которого рука потверже и дух покрепче, чем у Хенна? Или твое волшебство и такого опутает и задурит?
Когда спустя некоторое время Ани, вполне выспавшаяся, открыла глаза и потянулась, - первее всего она заметила вчерашнего гостя, который умудрился заснуть в крайне неудобной позе. Сидя на жестком табурете, одной рукой оперевшись на воткнутый в пол меч, а другой - распластавшись по дощатому столу.
- Ой, глаз кошачий, затечет же у тебя спина... - посочувствовала девушка, но трогать не стала.
4.
- Эмерхенн, ты не должен капризничать. Будущий правитель Имшера не может себе такого позволять... - Матушка.
- Эмерхенн, это жутко скучная штука, поверь. Но необходимая... - Дядя Кейлин.
- Хени, а мама говорит, что мы с тобой должны пожениться. И еще - чтоб я не смела обзывать тебя прыщавым недомерком, а звала теперь кузеном... - Лисса.
- Эмерхенн... Эмерхенн... Хени... Хенн...
- Выпей? - ворвался в вихрь голосов еще один, смутно знакомый. - Вкусно, почти как чай. Есть еще мед, если покажется горько.
Хенн дернулся подняться - и чуть не свалился прямо на пол. Тело неожиданно заныло во всех местах, правая нога оказалась будто из ваты сделанной. Но чья-то тонкая рука поддержала его.
- Очень негоже так засыпать, - сочувственно промолвила давешняя ведьма. - Потом все болит и жалуется. Это потому, что тот, кто засыпает в негодящем положении, дарит свою силу ночным духам...
- Сними чары, - хрипло проговорил Хенн. - Сними, и я уйду, не трону.
- Да погоди ты, - мягко возразила Ани, - какие еще чары, о чем ты? А ты пей, пей...
В ночной тьме, в неверном свете свечи, она дала бы ему зим тридцать, не меньше. Сейчас - на треть бы сбавила. Как минимум. Без жажды крови в глазах, без этого жуткого выражения лица, он выглядел куда моложе.
- Чары, которые ты на меня наложила, - отхлебнув из глиняной чашки, ответил Хенн. - И отойди, ведьма, не прикасайся ко мне.
- Ух ты какой! - усмехнулась девушка, но отошла от него, послушалась. - Меня Ани зовут, а тебя?
- Тебя не Ани зовут, а Ильданна Райлин, - буркнул гость, со стуком ставя на стол чашку. Пустую, отметила девушка. - И не прикидывайся добренькой, вам, Райлинам, это не идет.
- Ой, больно надо было прикидываться! - злая ведьма фыркнула, забавно сморщив остренький носик. - Ничего я не добрая, очень даже наоборот. И еще мстительная. Могла, например, тебя на кровать перетащить, но не стала.
Рыжевато-русые кудри были теперь заплетены в две длинные косы, обе очень пушистые и слегка лохматенькие.
- Ну ладно, я Ильданна Райлин, - через плечо бросила хозяйка, выставляя на стол две тарелки, - но разве не следует человеку вежливому представиться в ответ?
- Почему бы нет, - отозвался гость. - Меня зовут Эмерхенн Иленх.
Серые глаза девушки округлились.
- Иленхов же всех перебили? Разве нет? - слегка усомнилась она. - Хотя - я, наверно, тебе все-таки верю. Истина не обязательно должна блистать правдоподобием.
- Хочешь - верь, не хочешь - не верь, - равнодушным тоном сообщил Эмерхенн Иленх. - Больно мне нужно доверие девчонки Райлин.
Впрочем, суп он скушал.
5.
- А почему последний из Иленхов пришел по душу бедной девушки?
- А почему единственная дочь Райлина живет в лесу в гордом одиночестве? - парировал Хенн.
- Ну... я первая спросила, - нашлась Ани. Заметно было, что ей не очень-то хочется отвечать на подобные вопросы.
- Решил отомстить, - помедлив, ответил Хенн. - К самому Райлину соваться было глупо, да и сейчас - тоже глупо. Зачем? Чтобы гордо погибнуть, забрав в собой парочку каких-нибудь стражников, которые тут точно ни при чем? После побега я переждал, зализал раны...
- А потом решил укокошить бедную, совсем юную и исполненную непередаваемой прелести деву? - уточнила ведьма, в глазах ее плясали чертики.
- Тощую, конопатую и вредную, - добавил Хенн.
Девушка моргнула - ресницы у нее были такого же цвета, как и брови, медно-золотистого.
- Фу, - хмыкнула она. - Видимо, такой предмет, как галантность, вычеркнули из программы обучения принцев?
- А мой вопрос, - напомнил Эмерхенн.
Ани чуток замялась.
- Ну... понимаешь, ведьмы - они должны жить одни. Останься я дома - и меня слегка бы не понимали, например, когда я стала бы варить лягух или вылетать голышом из окна своей спальни.
- Кстати. Чары-то свои сними, - вспомнил Хенн.
Ани поглядела в окно, где торжественно догорал закат, и печально сказала:
- Понимаешь ли. Не могу. Это слишком сильные чары. Никогда не было и нет под этими небесами чар более сильных, чем те, которые человек накладывает на себя сам и добровольно.
- Теперь я не понимаю, - обиделся Хенн. - Ты что, за дурака меня держишь, ворожея?
- С чего бы. Просто поиск проблемы начинай с себя. Раз не поднялась рука рубить мое неповинное белое тело - значит, человек еще не потерянный, с чем и поздравляю...
6.
А ночь была необычная.
Когда Хенн наконец-то привык к неровному и жесткому полу и более-менее ухитрился задремать, как со своей кровати свесилась Ильданна и громким шепотом поинтересовалась:
- Не спишь ведь, правда?
- Уже нет, - огрызнулся Хенн, переворачиваясь на бок. - Поспишь тут. На таких холмах да долинах.
- А, вот оно что, - спокойно ответила девушка. - Тут низинка, болота близко, вот и затапливает временами. Пол вспучился малость, да только я уже привыкла. Потом, не мне же на нем спать...
- Тощая, конопатая язва.
- Ну, извини, если что не так, - фыркнула Ани. - Хочешь, можешь ко мне идти спать, я не сильно толстая, поместимся. Только учти, не пущу в сапогах.
Хенна будто со всей мочи ударили в живот, не до смерти, но до потери дыхания.
- Ну так что? - поинтересовалась Ильданна. - Чего там себе надумал?
- Твои волосы... они распущены? - каким-то странных, не своим голосом спросил гость.
- Да, а что? - удивилась Ани. - Всегда их распускаю на ночь, иначе к утру будет колтун, они у меня такие.
И вот тут Хенн вскочил на ноги.
Метнулся к порогу и оттуда закричал-зарычал:
- Нет, нет и нет! Никакие чары не заставят меня опуститься до того, чтоб спать с дочерью Райлина!
Утром Ани нашла на кустах, что росли по краю уютной лесной полянки - рубаху неброской бурой расцветки, кожаные штаны, в траве рядом с сапогами лежал ремень с кованой пряжкой, а подле всего этого богатства, чутко поводя ушами, спал большой кот камышового окраса.
- Молока нету, жаль, - пробормотала девушка. - А то я бы не отказалась посмотреть, как ты его станешь лакать... кошки ведь любят молоко?
7.
Эмерхенн Иленх так и не вернулся в маленькую лесную избушку. Похрустел в кустах, одеваясь, затем нашел Ани и бросил короткое:
- Благодарствую за суп, - а после ушел.
И почему-то Ани сделалось очень грустно, будто оторвали от нее маленький кусочек. Такой маленький, когда он есть - и не заметишь, а стоит его лишить - и потеря разрастается почти до размеров вселенной.
Иными словами, юная дочка нового владетеля Имшера осознала, что впервые влюбилась.
- Он же еще мальчишка, - взывала к логике Ани. - Тем более, без будущего.
Логика неизменно оказывалась бессильна. Тогда девушка напоминала себе:
- А еще он хам.
Да, хам, грубиян, и вообще - нехороший человек... кот... но пускай он вернется!
Через неделю острая боль сменилась тупой, тянущей - а еще пришла весточка от отца. Пока гонец неловко переминался с ноги на ногу, не решаясь сесть на грубый табурет, дабы не попортить вышитых штанов, девушка быстро пробежала глазами свиток.
"Непокорное мое детище!" - писал Регмон Райлин. - "Даю тебе последний шанс исправиться и получить мое прощение вместе с благословением. Сейчас, когда ты повзрослела и осознала тяготы жизни в одиночестве, называю тебе имя твоего нового жениха, моего верного генерала..."
Ани медленно опустила руки - и выпавший свиток мягко зашуршал по дощатому полу.
- Ответ будет, моя госпожа? - осведомился гонец.
- Да, будет, - бесцветным голосом отозвалась Ани. - Запомни его хорошенько. "Нет".
- Хорошо... моя госпожа, - гонец, модно подстриженный юноша с белыми, холеными руками, окинул ее жилище последним взглядом, исполненным болезненного любопытства, и торопливо вышел.
- Говорит "нет", сир, - отчитывался посыльный несколькими часами позднее. - А еще там просто жутко! Не удивлюсь, если по ночам возле этой хибары воют волки.
- Я дал девчонке повторный шанс, - с раздражением ответил Райлин. - Это ровно на один шанс больше, чем ей полагалось. Все, не желаю больше говорить о тупоумном отродье... передай-ка мне последние донесения.
- Это те, в которых говорится об Иленхах? - уточнил юноша.
- О них самых, - Регмон устало потер виски. - То, что уцелел котенок, меня мало тревожит... но появление из ниоткуда старого Кейлина - это опаснее.
8.
Осень - щедрая хозяюшка, но обыкновенно, приветив обильными урожаями, она начинает дурить - то ушатом проливных дождей одарит, то корыто слякотей на землю, прямо под ноги вытряхнет.
Ани решила нести свои тяготы не склоняя головы и не унижаясь до сетований.
- Я ведьма, я все выдержу, - убеждала она себя. - Я ведь жила так раньше, и долго же жила. Почему именно сейчас сделалось невмоготу?
Не из-за непогоди, и не из-за того, что живет в крохотной избушке. Как только начали облетать листья - желтые да красные, пришла к ворожее-травнице женщина из деревни, и не просто так, а за лекарством для заболевших мужа и сына. Ани споро сготовила требуемое, и посетительница, боязливо косясь на большой сундук, стоящий у стены и расписанный диковинными животными, расплатилась и поспешила уйти. Ани приглашала посидеть, выпить травяного взвара - но та отказалась.
- Чего же ты хотела, дурында? - попыталась утешить себя девушка. - Куда ей посиживать, чаи распивать, дома больные, душа к ним рвется, не может ни о чем другом думать. В другой бы раз точно посидела.
В другой раз! Какое там. Не ходят к ней "в другие разы".
9.
Тяжелые мысли перетекли в тяжкий же сон. Сначала темнота отцовским голосом злорадно интересовалась - как, мол, живется, не надумала ли выходить замуж за генерала? А если и надумала - все, ушел караван, иди теперь без проводника в болота. А потом кто-то подхватил Ани на руки и куда-то понес, что-то тихо приговаривая.
- Погоди... ты что только что сказал? Я не поняла.
- Кто засыпает в негодящей позе, дарит свою силу ночным духам, - ответил такой знакомый голос. - Не твои ли слова, ворожея?
- Так мне можно, я ж ведьма, - автоматически отозвалась Ани, еще не успев толком проснуться. - Только ты зажги свечу, а то я начинаю верить в то, во что верить не должно.
- Почему же не должно? Хотя это смотря во что верить. - Ярко занялся фитиль, и спустя миг из темноты выступило лицо Эмерхенна. Такое же, как и в первый раз - только выражение его не зверское, а насмешливо-ласковое.
- Уй! - восторженно вскрикнула Ани, подпрыгнув на кровати. - Должно верить, должно! Ты действительно вернулся!
Она покрыла поцелуями его глаза, щеки, лоб и нос, но когда очередь дошла до губ, Хенн отстранился и попросил:
- Повремени, котенок, я ж не каменный.
Тяжелые капли воска скатывались по телу свечи на блюдечко и там застывали причудливыми силуэтами невиданных зверей.
- Просто я по-прежнему не хочу спать с девицей Райлин, - тихо объяснил Хенн. - Но мы с тобой скоро поженимся... если ты, конечно, захочешь, и вот тогда...
Серые глаза в золотистых ресницах смотрели серьезно.
- Понятно, - кивнула девушка. - Мы с тобой поженимся, и я не буду против... Слушай! - И в ее взгляде опять затанцевали чертики. - А может, ну его, а? Он меня уже давно не считает своей дочерью, равно как и я его - отцом...
- Нет, так негоже, - усмехнулся Хенн. - Род амийу благороден и известен своими твердыми принципами. Правда, ты до сих пор не сняла с меня свои чары - быть может, окажутся сильнее моих незыблемых убеждений?
- Но как?
- Распусти волосы...
Эпилог
На следующий день бывший принц Иленх вместе со своей невестой и двумя назваными братьями, отпрысками боковых ветвей королевской фамилии и такими же жертвами Регмона Райлина, как и он сам, оставили Имшер, чтобы на болотах основать новое государство. Пройдет много лет, и к тому времени только самые близкие и доверенные лица будут знать настоящее имя своего правителя. Для всех остальных он будет - Эмрин Болотный.
А Регмон Райлин неосмотрительно ввяжется в войну с соседним королевством, в результате чего лишится сначала трона, а затем - и жизни, после чего на престол взойдет самый законный из всех вероятных наследников - чудом выживший дядя пропавшего принца, Кейлин Иленх.
Но все это будет много после...
А сейчас дорога впереди кажется светлой-светлой, несмотря на то, что разлапистые ели, кажется, выпили из воздуха весь солнечный свет.
- Хаспаренс...
- Что-то ты только что сказал?
- Я имею в виду, неплохое имя для дочки. Надежда.
- А не рано ли ты начал об этом думать, а?
Да, и это тоже будет. Но не много после, а всего лишь через два года.
- Кажется, я сообщал вам, моя госпожа, что питаю к вам некоторые нежные чувства? - скажет он незадолго до этого счастливого события.
- Нет, мой господин, именно в такой формулировке - нет, не сообщали... но я всегда об этом догадывалась, кис ты мой камышовый! Несмотря на все намеки на некие чары...