У служанки и её хозяйки начались горячие деньки. Постоянно нужно было следить, чтобы вода в бутылках была горячей. У мархуров не было термометров, а температуру они определяли на глаз и довольно верно. Настя научилась проверять готовность воды своим локтем. Если локтю горячо, но кожа терпит, значит, вода нужной температуры.
Через два дня после родов она сходила во дворец. Как ни мучительно и стыдно ей было объясняться с Джамайеном, Кумбо и Патриком, пришлось сделать это. Гораздо легче прошёл разговор с Повелительницей Айдрис. Она поняла состояние Насти и успокоила, как могла. Насте пришлось, также, рассказать о своей жизни в Йоханнесе. Раз память вернулась к ней, было бы неправильно держать в неведении мархуров.
Этот месяц она безвылазно сидела дома. К детям приходилось вставать и ночью, проверяя, не остыли ли бутылки с водой. Яичная скорлупа затвердела, но Настя всё равно никогда не брала детей на руки, боясь уронить. Их, также, приходилось один-два раза в сутки переворачивать, как велела обиба Элья. Для этого девушки осторожно разворачивали яйца, укутанные в тёплые пушистые одеяльца, чуть поворачивали их на другой бочок и снова закрывали, раскладывая вокруг них бутылки с горячей водой.
Крелл.
Пошёл последний месяц тропических ливней и, временами, среди плотного слоя облаков стали появляться просветы голубого неба. В них заглядывало солнце.
Однажды, когда такой просвет чуть дольше задержался над Настиным домом, из него на дорожку перед крыльцом почти упал совершенно мокрый орёл - воин. Он тут же превратился в такого же мокрого Крелла, который шагнул на крыльцо и осторожно постучал в дверь.
Открыв дверь, Ани от неожиданности пискнула и попыталась её захлопнуть, но венценосный не позволил. Всё же он постарался не напугать девушку и вежливо сказал: - прошу меня простить, но не могла бы ты позвать свою хозяйку?
Видя, что венценосный не собирается растерзать её тут же, на месте, она предложила ему присесть на диван в холле: - прошу тебя, баас, посиди чуть-чуть. Миз Настя с детьми, но сейчас я её позову.
У Крелла натуральным образом подкосились ноги, и он осел на диван, впившись взглядом в лестницу на второй этаж. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем появилась Настя. Она замерла на верхней ступеньке, а он бросился к ней с криком: - Настъя!! - И тут же замер, увидев, как она отшатнулась от него, сухо спросила: - что тебе нужно, Крелл?
Он вспомнил про гипноз, про то, что он не должен приближаться к ней, что она забыла его, и бессильно уронил руки. Собравшись с духом, поднял на неё глаза: - Настъя, покажи моих детей, прошу тебя...
Она не удивилась, кивнула головой, приглашая, и повела его в комнату. Он встал на пороге, оглядываясь в недоумении. Узкий, обитый жёлтым бархатом диван, несколько кресел, невысокий столик, на котором стоит большая, закрытая крышкой, корзина, шкаф во всю стену, у окна ещё один столик для рукоделия. Больше ничего.
Он увидел, что Настя с иронией наблюдает за ним. И тогда он задохнулся от догадки, подскочил к корзине и осторожно её открыл. Откинув одеяльце, увидел блеск скорлупы большого яйца и... упал на колени, обхватив корзину руками замер в благоговении.
Настя смотрела на его склонённую голову, с которой в корзину капала вода, и в её душе шевельнулась непрошеная жалость. Вообще - то, она ждала его, знала, что рано или поздно известие о детях достигнет его ушей. Но она твёрдо решила, что и вида не покажет о том, что память вернулась к ней. Кроме того, воспоминания о перенесённом унижении, позоре, внезапном крахе всех надежд, да что там, его предательстве, терзали её сердце. Теперь она с горечью вспоминала, как искренне любила всю его семью и была совершенно уверена в их взаимной симпатии и любви. И Лукаса она также искренне считала добрым и хорошим другом. Тем горше, тем тяжелее был удар. Нет, она пока не готова принять его и простить. Да он и не просит о прощении. Ещё бы! С его-то заносчивостью и гордостью! Она ожесточилась:
- Крелл, с тебя вода капает в корзину!
Он отстранился, потом, нахмурившись, озабоченно пощупал яйца, переворачивая их на другой бочок. Затем поднял голову и посмотрел на нее. Она поразилась, сколько радости, нежности и тревоги было в этих, обычно диких и свирепых глазах: - Настъя, им жарко! Температура немного выше, чем требуется!
Она пожала плечами, сунула руку под одеяльце. В одном месте пелёнка сдвинулась, и бутылка прижалась к яйцу. Настя сдвинула пелёнку на место, укрыла яйца одеяльцем и прикрыла корзину крышкой. Крелл, молча, наблюдал, не в силах расстаться со своим сокровищем.
Она отметила, как сильно он похудел, осунулся, имел болезненный вид. Настя выпрямилась, неприязненно посмотрела на него: - Всё? Посмотрел?
Он отошёл от корзины. На полу с него натекла лужа. - Настъя, не позволишь ли остаться у тебя в доме, пока я не высохну? - Он сконфуженно улыбнулся: - мне не взлететь, я весь вымок.
Они оба посмотрели в окно. Голубые просветы на небе скрылись за тучами. Опять лило сплошной стеной. Она отвернулась: - пойдём на кухню, там Ани разожгла плиту, можно будет высушить твою одежду. - Не дожидаясь ответа, повернулась и вышла из комнаты, слыша, что он идёт следом.
Настя не хотела признаться даже себе, что внутри у неё всё затрепетало, когда она увидела его, в насквозь промокших брюках и рубашке, облепивших сильное гибкое тело. Её собственное живо вспомнило наслаждение от его жарких объятий, нетерпеливых, чуть грубоватых, рук и губ, бессвязных и бесстыдных слов, срывающихся с его языка. Опять нахлынула жалость, к нему, к себе. В глазах защипало. Она отвернулась, чтобы он не заметил, но он всё равно почувствовал, дёрнулся, хотел обнять, но... остановился.
Они пришли на кухню, где топилась плита, и Ани хлопотала над кастрюлькой с маисовой кашей.
- Ани, дай, пожалуйста, что-нибудь баасу Креллу, чтобы он мог переодеться, пока сушится его одежда.
Когда, полчаса спустя, Настя снова зашла на кухню, он скромно сидел на стуле, в уголке. Каша стояла на столе, а над плитой, на верёвке, болтались рубашка, брюки и носки Крелла. Сам он, наряженный в старый Настин хлопковый цветастый халат, выглядел нелепо и смешно. Настя отвернулась, спрятав улыбку. Кажется, он был не прочь посмеяться над своим забавным видом, но она не хотела, чтобы он догадался о возвращении памяти, поэтому с равнодушным лицом принялась накрывать на стол. Разложив по тарелкам кашу, Настя налила из кувшина молоко в подставленные Ани кружки и подвинула одну тарелку в сторону Крелла. Тот пересел за стол и с отвращением уставился на кашу. Девушки, не обращая на него внимания и с удовольствием работали ложками. Он ковырнул содержимое тарелки и, покосившись на Настю, нехотя стал есть.
Ани съела кашу и поднялась из-за стола: - миз Настя, я сбегаю в детскую? - Та благодарно кивнула. Девушка, цокая копытцами, выбежала из кухни, а Крелл неуверенно сказал:
- Настъя, я хотел бы остаться у тебя на некоторое время... , - он вопросительно посмотрел на неё. Она ответила ему неприязненным взглядом. Потом вспомнила о фразе, вдолбленной ей под гипнозом: - я должна держаться от тебя подальше!
Он торопливо заговорил: - я обещаю, что не подойду к тебе. Но я могу ночами проверять температуру и, если нужно, менять воду в бутылках. Там, в детской, есть диван, он мне вполне подойдёт.
- Хорошо, оставайся. До тех пор, пока опять не появятся просветы в тучах и дождь не прекратится. - Кто бы только знал, как тяжело ей давалось это демонстративное равнодушие и спокойствие. Она не узнавала Крелла. Куда только делась его резкость и дикость. Смягчилось даже выражение глаз. Настя усмехалась про себя: как будто это он рожал, нет, снёс! - эти яйца! Не показывая виду она, тем не менее, была рада, что он останется, и будет присматривать за детьми. Всё же и для неё, и для мархурки присмотр за яйцами было делом необычным и странным. А вот у Крелла, кажется, эти знания были заложены самой природой.
На ужин у них был фруктовый салат и творог. Когда Настя вышла из кухни, Крелл спросил служанку: - Ани, у вас плохо с деньгами?
Она нерешительно посмотрела на него, потом тихо сказала: - Повелитель Джамайен теперь платит миз Настъе только половину жалованья. Ведь она не работает. Он предлагал ей платить полностью, но она сама отказалась, сказала, что ей стыдно получать не заработанные деньги.
Крелл ругал себя последними словами. Хорош отец! Мало того, что Настъя с ног сбивается с двумя детьми, что и для женщины - венценосной тяжело, хотя у неё всегда рядом муж, так она ещё и живёт впроголодь! Он просто не знал, что делать. Слетать домой за деньгами невозможно, в облаках никакого просвета. Перья мгновенно намокают и крылья совсем не держат. Здесь нет никого, кто мог бы дать ему взаймы немного денег. Не просить же у Джамайена!
Внезапно его осенило. Косо! Он был заочно с ним знаком, потому что Настъя не раз рассказывала ему о своём путешествии на буйволах. У возчика, наверняка, можно попросить немного денег. Он вернёт ему в тройном размере, но чуть попозже, когда закончатся дожди. Вопрос в том, как найти мархура.
Его одежда высохла, и Крелл, переодевшись, отправился на поиски Косо. Обойдя несколько лавок и торговых палаток, он выяснил, где найти возчика. Идти пришлось далековато и он опять промок до нитки, в очередной раз посетовав, как же неудобно ходить ногами на далёкие расстояния.
Косо был дома и, открыв дверь, смертельно побледнел, согнувшись в низком поклоне: - баас... Крелл, что... почему...
Крелл нетерпеливо его перебил: - Косо, я пришёл к тебе с просьбой! Выслушай меня!
Взяв себя в руки, возчик пригласил венценосного в дом. Проходя в комнату, тот заметил приоткрытые двери в кухню, несколько пар блестящих любопытных глаз, наблюдающих за ним в щель, и испуганный шёпот. Отмахнувшись от предложенного стула, Он сказал:
- Косо, мне нужны деньги. - Косо опять побледнел и опустил глаза. Крелл скривился: неудачное начало.
- Нет, ты меня неправильно понял. Я хочу занять у тебя немного денег. Через неделю, максимум, через две, я расплачусь с тобой в тройном размере.
Мархур моргнул, посмотрел на венценосного: - а... сколько тебе нужно, баас Крелл? - Мне нужно пятьдесят медных монет, Косо, - твёрдо ответил тот.
Косо тяжело вздохнул: - это всё, что имеет моя семья, баас Крелл.
- Давай! - Жёстко приказал венценосный. - Да не убивайся ты так, - смягчился он, видя, как слёзы навернулись на глаза Косо, - сказал же - скоро верну!
Он забрал деньги и, довольный, выскочил из дома, оставив растерянного и расстроенного возчика.
Теперь перед ним встала проблема: как заставить Настю взять деньги. К его радости, уговаривать её долго не пришлось. Он сослался на то, что раз ему разрешено немного пожить с ними, значит, он должен оплатить своё проживание и питание. Она не видела, сколько денег он отдал Ани, а он намеренно не стал ей сообщать.
В результате в обед на столе появилась жареная курица, суп из акульих плавников, а на ужин Ани подала стейк из обезьяны. Крелл удивлённо приподнял брови и посмотрел на служанку. Та робко улыбнулась и метнула взгляд на хозяйку. Настя ничего не заметила, мясо как мясо, а Крелл понял, что за большие деньги в Джакаранде можно купить любые мясные продукты. Он удовлетворённо кивнул Ани, и та успокоено вздохнула.
Крелл прожил у Насти неделю. За это время девушки хорошо отдохнули и выспались. Он полностью освободил их от ночных дежурств. Иногда, ночью, Настя сквозь сон слышала, как он тихо ходил в соседней комнате, меняя бутылки с горячей водой или просто проверяя, не холодно ли, не жарко ли птенцам. Кстати, он часто называл яйца птенцами, а Настя не возражала. На самом деле, в яйцах, обычно, птенцы, но ей привычнее было считать их детьми. Он сказал, что они вылупятся через два месяца после окончания сезона дождей или, по иному, через сто двадцать дней со дня, тут он замялся, со дня кладки. Настя фыркнула: ну и кто она теперь? Курица, одним словом.
Заботы Крелла.
Она выпроводила Крелла сразу же, как закончились дожди. Небо ещё было затянуто облаками, но ливни уже не превращали улицы в болото, и солнце всё чаще выглядывало в разрывы туч. Он уходил от Насти неохотно, до последнего надеясь, что останется с нею, но она была непреклонна и выставила его за дверь. Она сделала это потому, что боялась не выдержать, признаться ему, что память к ней давно вернулась и он нужен ей. Но уязвлённая гордость и обида удержали её от признания.
Первое, что сделал Крелл, снова получив возможность летать, это принёс Косо деньги. Он даже не стал оборачиваться человеком, а просто бросил бархатный мешочек со ста пятьюдесятью медными монетами на крыльцо его дома. Он видел, как прилипли к окнам домочадцы возчика и был уверен, что деньги тотчас же заберут.
Второй такой мешочек он понёс к Насте. Обернувшись в человека на дорожке у её дома, он взбежал на крыльцо и постучал. Дверь открыла побледневшая Ани, и по её испуганному взгляду он понял, что она видела, как он прилетел в облике орла-воина.
Насти дома не было, она ушла во дворец. Крелл нахмурился. Он смертельно ревновал её к этим травоядным красавцам, но сделать ничего не мог. Тем не менее, Ани пустила его к птенцам, и он тщательно осмотрел оба яйца, умышленно затягивая время. Он так и не дождался возвращения Насти и, оставив деньги Ани, улетел в Йоханнес.
Он опустился на площадь перед дворцом и быстро вошёл внутрь, не обращая внимания на любопытные взгляды придворных.
Его старший брат поднял голову от бумаг, когда он, постучав, открыл дверь его кабинета.
- Крелл. Я рад тебя видеть. Как ты живёшь? - Он тоже выглядел не лучшим образом.
Младший прошёл по ковру и сел в кресло, с иронией и неприязнью посмотрел в глаза брату: - Повелитель Рэндам, сообщаю тебе, что у нас с Настъей двое птенцов! Они, пока что, в виде яиц, но скоро вылупятся!
Рэндам выпрямился и откинулся на спинку кресла. По его виду Крелл понял, что ему было известно о Настиной беременности, но вот о яйцах Повелитель не знал. Он задумчиво смотрел на брата, не испытывая ни малейших угрызений совести: - я рад за вас с Настъей, Крелл. На самом деле, искренне рад, как бы плохо ты обо мне не думал. Наверное, я ошибался, и она действительно твоя настоящая пара, - он задумчиво посмотрел в окно, побарабанил пальцами по столу: - не думай, пожалуйста, Малыш, что мне легко далось и Настъино беспамятство, и твои терзания. Мне тоже очень тяжело, Крелл... . Прости за то, что я причинил тебе столько горя.
Младший брат встал, прошёлся по кабинету, заложив руки в карманы брюк. Остановившись напротив стола и, в упор глядя Рэндаму в глаза, со сдержанным бешенством сказал: - а как же Настъя? Самая пострадавшая сторона - это она! Именно ей пришлось пережить позор, унизительное изгнание из Йоханнеса и потерю памяти! Я уж не говорю о том, что я предал её и нашу любовь, поверив не своему чувству, а твоим убедительным доводам, тебе, старшему брату - Повелителю! - Его голос прерывался от гнева, яростные глаза с ненавистью смотрели на Рэндама.
Тот выдержал его взгляд, ровно сказал: - я извинюсь перед Настъей, Крелл, попрошу у неё прощения.
Крелл хмыкнул, но ничего не сказал, вернулся в кресло, где сидел. Они помолчали, потом младший, уже спокойнее, спросил: - ты хочешь меня уверить, что полетишь к мархурам, чтобы извиниться перед Настъей?
Рэндам пожал плечами: - мне ничего не остаётся, как навестить её во Фрикании. Она... я надеюсь, она меня простит. Я думаю, она всё поймёт правильно. Никто не может похвастаться тем, что не делает ошибок. - Он вздохнул, - не обижайся на меня, Крелл, прошу. Я был уверен, что поступаю верно. - Он помолчал: - Крелл, тебе надо подумать о том, на чём везти Настъю и птенцов. Как она себя чувствует? Как яйца? Как она их греет? И проходят ли последствия гипноза?
Крелл поднял голову и с неприязненной усмешкой слушал Повелителя: - ты опять за своё? С чего ты взял, что Настъя с птенцами куда-то поедет? И нет, память к ней не вернулась, хотя, мне кажется, она уже не так агрессивно меня воспринимает.
Рэндам с недоумением посмотрел на него: - но раз она твоя пара, она должна жить с тобой, в Йоханнесе... . Тот жёстко ответил: - решать это будешь не ты, это точно. А теперь скажи мне, когда ты отправляешься во Фриканию и сколько воинов сопровождения намерен взять?
После ухода Крелла Повелитель вызвал к себе сангому: - Лукас, я ошибся. Настъя родила от Крелла двух птенцов. Я намерен извиниться перед ней за свою ошибку. Мы летим через десять дней, как только я закончу некоторые срочные дела. Ты летишь со мной, потому что память к ней не вернулась. Может быть, ты сможешь снять свой гипноз.
- И она немедленно спустит нас с ближайшей лестницы, Повелитель, - продолжил Лукас.
- Может быть, и спустит, - холодно согласился Рэндам, - и будет права, но я скорее соглашусь на лестницу, чем на то, чтобы не попытаться вернуть ей память.
- Повелитель, ты будешь просить у Настъи прощения? - Да. - А как же я? - А что - ты? Ты выполнял мой приказ, и только. - Лукас покачал головой: - скажи это баасу Креллу, Повелитель Рэндам. Он ненавидит меня и пообещал убить...
Рэндам передёрнул плечами: - Крелл никого не убивал исподтишка. У вас будет поединок и равные шансы на жизнь.
Сангома попытался улыбнуться: - у меня? С Креллом? Равные шансы?? Ты смеёшься надо мной, Повелитель Рэндам!
Тот досадливо дёрнул головой: - иди, Лукас, не отнимай у меня время.
Настина радость.
Настя лихорадочно собиралась во дворец. От Кумбо прибежал мальчишка - посыльный. Колдун ждал её, чтобы попробовать перенести её мать. Сердце девушки трепетало в радостном возбуждении. Сегодня с утра был, пожалуй, первый по-настоящему солнечный день. Она торопливо забежала в детскую, сунула руку в корзину и погладила яйца. Ей было смешно признаться даже самой себе, что она уже любила их. Она представляла, как младенцы, её и Крелла, сломают скорлупу и выберутся наружу. Интересно, какие они будут? И смогут ли потом летать? А кто вылупится, мальчики или девочки? И на кого будут похожи? Она немножко боялась, что Крелл предъявит на них свои права, но про себя решила, что ни за что их не отдаст. В конце концов, здесь не Йоханнес и он не имеет тут никакой власти. Пусть ищет себе свою единственную пару, как решил Рэндам, а дети останутся с ней. Она не доверяла больше Креллу, несмотря на то, что продолжала его любить.
Она в последний раз наказала Ани следить за бутылками с горячей водой и не забыть перевернуть яйца на другой бочок. После этого торопливо выбежала из дома и направилась во дворец.
Её уже ждали. Посредине лаборатории колдуна, на столике, на подставке красовался принесённый Настей хрустальный шар. Солнце играло на его полированной поверхности, отбрасывая радужные блики на стены и пол. В отдалении, в кресле, сидел Повелитель Джамайен. Он радостно привстал навстречу Насте, но был остановлен недовольным окриком колдуна:
- Джамайен, сиди и не дёргайся! Если ты только ещё раз пошевелишься, я тебя выгоню! Я бы и Настю не пустил! Один вред от вас и никакой пользы!
Джамайен замер в кресле, хитро подмигнув Насте. Она засмеялась: - баас Кумбо, но как же без меня - то? Ты ведь не знаешь мою маму!
- То-то и оно, что не знаю, - недовольно пробурчал колдун, - хватит прыгать, Настя, пока опять что-нибудь не сломала, и садись сюда.
Хотя Настя вовсе даже не прыгала, а боялась пошевелиться, чтобы, не приведи Создатель, что-нибудь не задеть, она послушно села на стул напротив шара и спросила: - баас Кумбо, а в тот раз для шара нужен был самый первый солнечный луч, рано утром. А сейчас почти полдень... Это ничего?
Кумбо важно устроился в стоящее рядом с ней кресло и сказал: - Настя, я хочу испытать своё умение управлять шаром в любое время дня, лишь бы было солнце. Вот если не получится, тогда попробуем завтра на восходе. А теперь помолчи. Сосредоточься на своей матери, а когда увидишь, представь, что тянешь её сюда, к себе. Я буду тебе помогать. Готова?
Настя только кивнула, не отрывая взгляда от шара. Кумбо чуть двинул его вместе с подставкой, и прямой солнечный луч ударил в него, вызвав вспышку света. Крепко стиснув руки на коленях, Настя вглядывалась в сияющую глубину и оттуда, ей навстречу, медленно всплыло лицо матери. Она сидела за столом, в офисе. Справа туманно расплылись силуэты папок на её письменном столе, какие-то бумаги. Мать работала бухгалтером в небольшой фирме, которая дышала на ладан и где всё время задерживали зарплату. Её лицо было печальным, глаза смотрели в пустоту.
Настя совсем было открыла рот, чтобы позвать её, но Кумбо схватил девушку за руку, и она вспомнила, что нужно молчать, принялась мысленно, со всей силой своего одиночества звать, а потом представила, что вытянула руки далеко, туда, к маме, обняла её и тянет, тянет к себе!
Вдруг шар вспыхнул алым, нестерпимым для глаз светом, окутался розовым туманом, и... Настя непроизвольно откинулась на спинку стула. Сзади Джамайен издал какой-то странный звук. Не то икнул, не то захлебнулся воздухом. Настя обернулась и... мама!!! Её мать стояла у стены и испуганно смотрела на Джамайена. А он - на неё. Настя вскочила со стула, бросилась к матери:
- мама, мамочка, у нас получилось!! - Она со слезами обнимала её. Мать тоже расплакалась, обнимая Настю, шептала: - Настенька, доченька, ты жива, жива! Или мне опять только снится, нет, не может быть, кровиночка моя родная!
Девушка плакала и смеялась, её радости не было границ. Усадив растерянную женщину в кресло, она бросилась обнимать колдуна: - баас Кумбо, спасибо, спасибо тебе! Получилось, баас Кумбо! Ты великий волшебник, самый могущественный в Азании!
О, Настя сказала именно то, что было просто необходимо! Надувшись от гордости, колдун не спеша встал с кресла и сделал несколько шагов к женщине. Та вжалась в спинку, испуганно глядя на него. Настя подскочила, взяла её за руку: - мама, не бойся, это мои друзья! Познакомься, пожалуйста, это Повелитель государства мархуров Джамайен, - тот встал, с достоинством поклонился. При этом его длинные острые рога угрожающе нацелились на женщину. Та побелела. Настя сжала её руку: - Джамайен, познакомься, пожалуйста, с моей мамой. Её зовут Ирина!
Мархур опять вежливо поклонился: - миз Ирина, я рад знакомству с тобой! - Та смогла только что-то прошептать.
Настя повернулась к колдуну: - мама, ещё познакомься с самым могущественным волшебником этого мира, баасом Кумбо. Тот величественно кивнул, с любопытством разглядывая женщину.
Девушке не терпелось увести мать из дворца. Наскоро попрощавшись с мархурами, она, всё также за руку, потащила её к выходу.
Пока они шли по городу, Настя вкратце рассказала матери об Азании. Та не могла поверить в существование какого-то иного мира и в то, что её дочь жива и здорова. Кое-как они добрались до дома. У Насти всё сердце изнылось от тревоги за детей. Всё же она впервые так надолго оставила их. Встретившая их на крыльце Ани успокаивающе улыбнулась хозяйке и с любопытством посмотрела на Ирину.
- Мама, это моя служанка и подруга. Её зовут Ани, познакомься. Ани, это моя мама, Ирина.
- О-о! Миз Ирина! Значит, у колдуна получилось тебя перенести!
Мать беспомощно посмотрела на дочь, но Настя решила, что объяснения подождут: - Ани, как они?
- Всё хорошо, миз Настя, не беспокойся. Воду я недавно меняла.
Весь оставшийся день Настя непрерывно говорила. Ирина потихоньку приходила в себя, хотя ещё смотрела недоверчиво. На фоне всех, постигших её потрясений, она спокойно восприняла сообщение дочери о том, что вот в этих яйцах находятся её дети. Она была поражена, но не испугалась и не отшатнулась. Наоборот, внимательно выслушала сбивчивые объяснения Насти о том, что она влюбилась в мужчину, который ещё бывает орлом, поэтому родились вот такие дети. Она дотошно выспросила, как за ними ухаживают, и кто вылупится из яиц: птенцы или младенцы? Настя уверила её, что вылупятся обычные детки, хотя сама не толком не знала. Она была благодарна матери, что та не стала расспрашивать её об отношениях с Креллом.
Они проговорили до поздней ночи. Ирина совсем успокоилась. Хочешь - не хочешь, а ей пришлось поверить, что когда - то в древности, кусок южной оконечности Африканского материка был оторван и переброшен в иной мир, где получил название: Азаниа. Она даже вспомнила, что у коренного населения Африки так называлась мифическая страна.
Умничка Ани пообещала ночевать в детской, на диване, поэтому Настя со спокойной душой переехала в спальню к матери и, как когда-то в детстве, забралась к ней на кровать. Теперь, когда прошло первое потрясение от встречи с дочерью, которую Ирина считала погибшей, она смогла задавать вопросы и даже посетовала, что те мужчины с рогами, с которыми её знакомила дочь, сочли её, конечно, странной. Настя посмеялась и сказала, что они ещё не раз увидятся.