"Быстроходный" Гейнц вышел из командного пункта 17-й танковой дивизии в сопровождении офицеров. КП был расположен на западной окраине советского Слонима. В какой-то мере, Гудериан был доволен своими войсками. Продвигались они, конечно, не так стремительно, как планировалось, но все же, чертовски быстро. Местами "красные" вели себя, как испуганное стадо баранов, при первой же опасности задирали лапы в гору, но некоторые части РККА оказывали, более чем, ожесточенное сопротивление, даже в безвыходных ситуациях. Все шло по плану, и мышеловка скоро должна была захлопнуться, закрывая в мешке советские дивизии, корпуса и армии. Легендарный немецкий генерал погладил затылок и, щурясь на солнце, посмотрел в сторону выезда из города.
- Погода сегодня славная, - Словно угадав мысли командующего второй танковой группы, произнес генерал-лейтенант фон Арним.
- Еще бы, наш славный боевой путь освещает само солнце, - Ответил Гудериан.
На эти слова командующего, сопровождающие его подполковники Феллер и Дальмер-Цербе, весело усмехнулись. Русские отступали. Западная часть Слонима была в руках немецких войск, лишь восточная часть города, за Щарой, пока была недоступна. Но вряд ли Советы смогут надолго удержать стальной кулак танковых дивизий Вермахта. Внезапно, чуткое ухо командующего уловило что-то, мгновенно поставившее мозг на боевой взвод. Это что-то, из назойливого шума превратилось в опасность - рычание чужих моторов, моторов русских танков. Даже в страшном сне Гейнц не мог представить такого. Из-за поворота, прямо на КП выскочила пара русских монстров и с ходу открыла огонь. Все что успел сделать генерал, это крикнуть, - Ложись! - И первым нырнул на землю. Именно это спасло ему жизнь. Вокруг раздались взрывы русских снарядов. Разрывы снарядов стихли так же внезапно, как и начались. Рядом с Гейнцем, стонал от боли командующий резервной армией Феллер*, командир 17-й танковой дивизии Ганс-Юрген фон Арним ** был мертв, только Гудериан и командир противотанкового дивизиона Дальмер-Цербе отделались испугом. Только уцелевшие немецкие офицеры стали подниматься с земли, отряхивая форму от пыли, и попытались оказать помощь раненному товарищу, как на дорогу перед КП выскочила целая колонна русских, сразу открывших ураганный огонь.
*Реальный случай, упомянутый в мемуарах Гудериана. Феллер был ранен тяжело ранен.
**В реальной истории был смертельно ранен 27.06.1941 г.
Серега занимал место стрелка в трофейном "ганомаге" и, чувствуя ответственность, а скорее поддаваясь собственной браваде, крутил стволом МГ в разные стороны. Неожиданно впереди раздались взрывы, все напряглись. Кузова машин, словно по команде, ощетинились оружием, бронеавтомобили активно закрутили башнями в поисках угрозы. Фрицы появились перед ними неожиданно, но этого появления все ждали с ожесточенным нетерпением, загнанных в угол, людей которым нечего терять, кроме жизни, с которой все попрощались в минувший выходной. Все страхи, напряжение и ненависть выплеснулись на фигурки, одетые в чужую форму, свинцовыми струями огня. Стрелял и Серега, ствол его МГ мгновенно раскалился от длинной очереди. Именно пули его пулемета, оборвали жизнь командира 17 танковой дивизии, разорвав в клочья грудь фашистского генерала.
Капитан и Пилипенко, находящиеся в ФАИ во главе колонны, сразу поняли, что дело труба и Андрей крутанул руль, разворачивая старый броневичок, а Петр, распахнув на ходу дверь, суматошно замахал руками, приказывал разворачивать колонну на выезд из города. При развороте, меня кинуло на борт полуторки и я, не удержавшись, кувыркнулся на землю, зажав в руке цевье своей СВТ. Приземлился неудачно, зато мягко, прямо на четыре тушки немецких офицеров. Впрочем, один из немцев был мертв, а еще один был сильно занят своими перебитыми ногами и раной в правом плече. Недолго думая, подскочив как черт из табакерки, я, с удовольствием, саданул прикладом между глаз бравого старикана с золотыми погонами на плечах, который рухнул прямо на руки своего единственного невредимого спутника, не давая ему воспользоваться оружием. Зато мои руки были свободны, чем я и воспользовался, прострелив бок, барахтающемуся под телом начальника, фрицу. Вокруг свистели пули, и я, пригнувшись, рванул в сторону нашей разворачивающейся колонны, но мысль о том, что немецкие генералы валяются не на каждом углу, заставила меня вернуться. В это время, наша развернувшаяся колонна продолжала крошить окрестные дома с притихшими в них гитлеровцами ружейно-пулеметным огнем. Я, закинув "Светку" за спину, подхватил бесчувственное тело фашиста, не забыв подхватить валявшийся рядом портфель, и потащился в сторону наших. На мое счастье, кто-то все же увидел мое бедственное положение и царский трофей. Юркий ФАИ притормозил перед моим носом, из него выскочил капитан и, забрав мою ношу, махнул мне рукой в сторону "ганомага". Не теряя времени, я подскочил к бронетранспортеру и меня втянули внутрь. Наша колонна рванула с удвоенной силой на выезд. Вовремя. В конце улицы появился немецкий Pz - III. Его первый выстрел рванул левее колонны, поторопились фрицы, но вот второй - влетел в корму замыкающего БА-10, который развернуло поперек улицы и мгновенно охватило огнем. Экипаж погибшей бронемашины сослужил боевым товарищам последнюю службу, намертво закупорив улицу. Боекомплект горящей машины мог рвануть в любой момент и немцы благоразумно не стали лезть вперед, отпустив нашу колонну. Немецкий танк, попытавшийся проломить забор и проехать дворами, безнадежно застрял, провалившись в канаву. Мы вылетели из города, как ошпаренные и рванули по шоссе, стараясь уйти как можно дальше от этого места. Нам надо было уходить в лес, так как в любой момент, в воздухе могла появиться вражеская авиация. Со связью у педантичных немцев было все в порядке.
Промчавшись, минут двадцать, по шоссе, мы свернули направо, к лесу, направление выбрали на север. И ежу было понятно, что южное направление для нас закрыто. Только мы, по еле заметной дорожке, въехали в лес, как в небе появилось два BF-109, их своеобразные силуэты мне запомнились по распространенной в начале XXI века компьютерной игре. Они сделали пару кругов над окрестностями, затем низко прошли над шоссе. Но ко времени их появления, слава богу, пыль от нашей колонны, прошедшей по проселку, успела осесть. Мы сидели тихо, как мыши, боясь выдать наше присутствие. Но тут из города появилась небольшая колонна немцев, состоящая из четырех танков, трех бронетранспортеров и двух грузовиков. Разглядев это в бинокль, капитан отдал приказ - осторожно уходить дальше по дороге лес. Проехав с километр, мы заехали в лесной тупик. Посреди открывшейся нашему взору поляны, стоял старый сарай. Мы убрали технику с дороги, загнали в лес и замаскировали, не забыв замести следы на дороге. Единственный БА-10 спрятали в сарай. Бронеавтомобиль обложили найденными тут старыми мешками, которые мы набили землей, и приготовились к бою. Рассмотреть марку немецких танков, при обнаружении колонны, не удалось. Если это были "копейки" или "двойки", то мы могли еще повоевать, но вот против "трешек" "сорокопятка" нашго "БА", вряд ли, долго бы протянула, да и снарядов было всего пять штук, а у немцев еще и бронетранспортеры. Поэтому готовились к столкновению с противником, как к последнему бою. Раненых укрыли в низинке. По центу и флангам установили пулеметы. Андрей собрал у всех противотанковые гранаты, набралось шесть РПГ - 40*. Шансов было мало, но они были, а надежда, как известно, умирает последней, поэтому все хорохорились, хотя и были напряжены до предела. Нам повезло, на нашу лесную дорогу немцы не обратили внимания. Видимо, они нашли более перспективное направление для поисков. Неудивительно. Со стороны Слонима доносилась сильная канонада, вой авиабомб и завывания авиационных моторов. Через некоторое время, практически над нашей поляной, пронесся краснозвездный самолет с двухместной кабиной, которую удалось рассмотреть при вираже. Сначала, мне показалось, что это Ил-2, но обводы самолета, а главное, двухместная кабина, с хорошо различимым пулеметом, защищающим заднюю полусферу, говорили об обратном. Ведь двухместные Ил-2 появились на фронте значительно позднее того времени, в котором мы очутились. Наш самолет преследовало два мессера**. Но им никак не удавалось сбить "нашего", чему в немалой степени способствовали мастерство пилота, маневренность машины и огонь заднего пулемета. С другой стороны, надо отдать должное мастерству немецких летчиков, их машины сидели на хвосте, как приклеенные. Видимо, попадания в наш самолет, все же были, но он упрямо крутился в небе. Вот, на вираже, "краснозвездному" удалось, обманным маневром, выйти в хвост немцам. Скупая очередь, и один "сто девятый" с разбитым хвостовым оперением кувыркнулся и стремительно пошел к земле, пилоту не хватило времени, чтобы выпрыгнуть с парашютом. Через мгновение, невдалеке раздался глухой взрыв. Но второй мессер не упустил своего шанса сровнять счет. Резким маневром через крыло, с набором высоты он ушел из-под огня. Немец вышел в атаку сзади сверху. Злая очередь спаренных ШКАСов*** задней полусферы не смогла остановить или отпугнуть фашистского стервятника. Через мгновение ШКАСы замолчали, видимо, борт-стрелок был убит. Из под кожуха двигателя повалил черный дым, но советский пилот потянул машину вверх. Немец не стал добивать русскую машину, было понятно, что она обречена, к тому же, из-под правого крыла у немца тоже потянулся дымок. Немец, решив не испытывать судьбу, взял курс, видимо, на свой аэродром. Наша же машина, набрав высоту, вдруг камнем пошла вниз, но перед этим от нее отделилась фигурка пилота. Мы всей "ходячей" толпой ломанулись в сторону приземления парашюта нашего летчика. Через двадцать минут, залитый кровью пилот был обнаружен висящим на дереве, купол зацепился за вершину. Со всей возможной осторожностью, мы опустили пилота, находящегося без сознания, на землю.
*РПГ - 40 -ручная противотанковая граната образца 1940 года(Ворошиловский киллограм)
**Мессершмитт Bf.109 ( традиционное для СССР написание Ме-109) - одномоторный поршневой истребитель Люфтваффе
Первым делом мы осмотрели раны. У летчика была перебита правая нога, да и предплечье правой руки было повреждено. Перевязав его раны, мы осторожно, но с максимальной возможной для этого скоростью, перенесли его в наш лагерь. Ведь немцы могли заявиться на поиски сбитого пилота. Уже в нашем лагере, пилот пришел в сознание. Он назвался лейтенантом Иванцовым из 97 БАП.
Ефрейтор Ганс Рессель катил на своем мотоцикле по шоссе. Вечерело. Залетные русские умудрились напороться на КП 17-ой танковой дивизии и покрошить при этом много немецких солдат и офицеров. Самое печальное, что генерал - полковник Гудериан пропал без вести с весьма ценными документами. В этом столкновении русские потеряли два танка и бронеавтомобиль, но часть их, все-таки, умудрилась улизнуть. В небе кружил Шторьх, пытаясь обнаружить беглецов. Ему бы раньше появиться, а теперь, в сумерках, найти след русских будет нелегко. По округе рыскал поисковый отряд, но особого толка от этого не было.
В животе неприятно заурчало. Черт бы побрал этих русских свиней, и тех, и других! Ганс усмехнулся своему каламбуру. Если бы он слушал своего командира, то сейчас не страдал от поноса. Говорил же Шнитке, что воду надо пить кипяченой, а продукты сначала проверять у врачей. Теперь же он вынужден постоянно спускать штаны, чтобы не запачкать. Наверное, это сало. В животе снова заурчало. Нет, так он не доберется до поисковой команды. Все же придется остановиться и справить нужду. Как не хотелось бравому ефрейтору поскорее закончить с поручением, но пришлось заняться собственными делами. Он свернул с шоссе, остановил мотоцикл и присел под кустами, судорожно сжимая в правой руке цевье карабина, а в левой - лист бумаги, вырванный из блокнота. Кишечник все не успокаивался, а ноги уже стали подрагивать от напряжения. Наконец, Ганс закончил свои дела и попытался натянуть штаны. В этот момент по затылку что-то сильно ударило, и Рессель провалился в темноту.
Я, с Пилипчуком, наблюдал за шоссе. Мы пытались прикинуть варианты прорыва на юг, а для этого нам нужно было знать, насколько хорошо охраняется дорога, есть ли патрули и какова насыщенность движения. Вдруг, в надвигающихся сумерках, мы увидели одинокий мотоцикл. Все бы ничего, но он стал останавливаться. Мы уже подумали, что немец почуял недоброе и засек наш НП. Неожиданно для нас, этот вояка присел в кустах, спустив штаны. Видимо, немец слишком резко перешел от армейского рациона на русскую халяву. Пилипчук похлопал меня по плечу, показал, чтобы я продолжал наблюдение, а сам пополз в сторону этого "швейка". Немец сидел достаточно долго, чтобы сержант незаметно подобрался к нему вплотную. Движение по шоссе затихло. Лишь изредка, сгущающуюся тьму пронзал свет от фар. Когда немец закончил со своими делами, Пилипчук, удостоверившись, что на шоссе никого нет, вырубил незадачливого вояку. После этого мы быстро ретировались в лес. Сержант нес пленного на плече, я же катил трофейный мотоцикл. Оставлять его было нельзя. Немцы быстро бы вычислили наше местоположение.
Когда мы добрались до нашего лагеря, капитан с помощью Маринки допросил пленного. Он то и рассказал, какое счастье нас ожидает. Капитан и остальные бойцы были рады, даже Маринка светилась от счастья. Как же, теперь, если живые останемся, наградят. Только я, с Сергеем и инструктором, сидели, угрюмо набивая магазины патронами. Проблем, явно прибавилось.
Тут подбежала наша фурия, - Ребята, вы, что такие квелые? Слышали, мы, оказывается, немецкого генерала прибили?
Мы вопросительно уставились на нее.
- Да нет, Гудериан жив и уже в сознании, - Поправилась Маринка, - Мы там еще командира 17-й танковой дивизии убили.
- И что? - Спросил Андрей.
- Как что? - Удивилась Маринка, - Теперь нашим будет легче.
- Это вряд ли, - Встрял Серега, - Думаю, что у немцев достаточно генералов, чтобы заменить потери. Причем, очень хороших генералов.
- А вот у нас проблем прибавилось, - Сказал инструктор, - Теперь фрицы перевернут этот лес, чтобы нас найти. По крайней мере, перекроют намертво все дороги.
- А если мы кое-что знаем, по нашей истории, - Добавил я, - То можем спустить свои знания в унитаз.
- Почему? - Маринка присела рядом.
- А теперь может быть по-другому, - Сказал подошедший Михалыч, - Наследили мы неудачно. В нашем мире Гудериан войну пережил и в плен к нам в начале войны не попадал, это я точно знаю.
- Что же теперь будет? - Спросила Маринка. -
- Вот и мы друг друга спрашиваем, - Ответил Сергей.
- Лучше подумать, что нам делать? - Невесело усмехнулся пилот.
Тут опять в разговор вмешалась наша красотка, - Пленный ефрейтор сказал, что на другом берегу Щары наши. Вообще восточная часть Слонима, за рекой, в наших руках.
Решили, что надо срочно уходить. Наверняка, немцы с утра найдут нашу поляну. Они далеко не дураки. Дорог через лес от шоссе в ближайшей округе немного. А если нас найдут, то раздавят, как тараканов. Долго убеждать капитана в нашей правоте не пришлось. Идиотом он не был.
Все собрались на общее совещание. Вопрос был очень важный. Что надо уходить, понятно было всем. Весь вопрос был - куда и, каким образом?
Капитан был за то, чтобы уходить на северо-восток.
- Ну не могли немцы перерезать все пути. - Кипятился он, - Не сегодня - завтра, подойдут наши резервы и выбьют немцев. Да и не все же наши части разбиты и рассеяны.
Пограничники поддерживали капитана, как впрочем , и большинство бойцов нашего отряда.
- Товарищ капитан НКВД, разрешите обратиться, - Подал голос наш инструктор, - Давайте посмотрим на сложившуюся ситуацию под другим углом.
- Это как? - Вскинулся Иванов.
- А так, чтобы и самим сейчас живыми выбраться, - Ответил наш инструктор, - И пользу стране принести, а не сгинуть в этих краях.
- И что Вы предлагаете, - Насторожился НКВДшник.
- Все очень просто, - Ответил НАШ капитан, - Немцы не зря ударили севернее и южнее Гродно... . Они пытаются отсечь Белостокский выступ, загоняя наши войска в мышеловку.
НКВДшник побледнел, - Это что за разговоры? Вы еще сдаться предложите! - Недовольный ропот собравшихся людей не оставил сомнений в правильности сказанных слов.
- Это не все, - Продолжил Андрей, - Чтобы не пропасть в западне, нам надо постараться пробиться через шоссе, на юг, в Беловежскую пущу. Там леса и наш отряд сможет элементарно уходить от вражеского преследования. Выследить нас будет очень тяжело.
Иванов только открыл рот, наверное, чтобы произнести очередную обличительную речь, но инструктор поднял руку и НКВДшник позволил продолжить.
- Наша задача - не погибнуть бесцельно и напрасно. Нам надо выжить не для того, чтобы спасти свои задницы. Мы должны попытаться сделать так, чтобы немцу показалось, что дорога по нашей земле, горит у него под ногами. Надо, по возможности, попытаться затруднить продвижение врага вглубь нашей страны, перерезать коммуникации, не давать подтягивать тылы.... . Только так мы сможем принести хоть какую-то пользу нашей родине.
- А в Беловежье почему лучше, чем здесь? - Задал вопрос Пилипчук.
- Да тем, - Подлил масла в огонь Серега, - Что там немцы не будут ждать подвоха, а мы - ударим в подбрюшье.
- Да,а как быть с нашей птичкой? - Задал вопрос капитан, - Ее скорее надо передать с подарками куда следует, - Он обвел всех тяжелым взглядом, - По крайней мере, есть, ради чего, бороться.
- Может, обойдем Слоним севернее? - Сказал младший лейтенант Сизых с БА-10, - Там, километрах в трех-четырех, мост через Щару должен быть. А там - наши. Пленного генерала и трофейные карты с документами самолетом в Москву.
- Ребята, Вам через Щару не пройти, - Вдруг, раздался глухой голос Иванцова, - Мосты в руках у немцев, поблизости брода нет. Он немного помолчал и добавил, кривясь от боли, - Тут километрах в пятнадцати, в Деревянчице, есть санитарный аэродром. Мы летали, видели. Еще сегодня утром там были самолеты, да и полоса, более-менее, в порядке. Вам генерала, быстрее, чем на самолете, не переправить. Так, хоть до Москвы можно долететь, прямо поближе к Ставке.
Все замолчали и задумались
После долгих споров, все-таки, идти решили на юго-запад, в обход Слонима, к аэродрому. К тому же, совсем рядом гремела канонада. Просмотрели трофейную карту и определили маршрут. Хотя, если бы Пилипчук не подсказал некоторые подробности, не отмеченные в немецкой карте, как и в отечественной, мы вряд ли смогли бы уйти. На выход собирались недолго. Мы, собственно, и не разбирали свои вещи. К проселочной дороге, ведущей мимо Слонима к берегу Щары, подошли к двум часам ночи. Движения на дороге практически не было, лишь изредка, проезжал патруль на двух мотоциклах. К четырем часам, мы вышли на исходную. Ждали только сигнал на бросок через дорогу.
Время на часах капитана практически остановилось. Вот немецкий патруль, тарахтя по дороге, очередной раз проехал мимо. Секреты на флангах выдвинулись заранее, и не получив никаких предупреждений от них, капитан подал сигнал на движение. Наш небольшой караван рванул на дорогу. Нам предстояло проехать по проселку пару километров вдоль занятого противником Слонима, а затем, пересекая трассу на Брест и железную дорогу, уйти на запад, к Деревянчице. Там была небольшая, достаточно заброшенная, дорога, уходившая в направлении аэродрома. Во главе колонны шел мотоцикл, за ним трофейный "ганомаг", а потом грузовики. Замыкающим ехал БА-10, развернув башню назад. Колонна, за исключением трофейной техники, шла с погашенными фарами. Если бы на дороге оказались немцы, это ввело их в заблуждение и дало нам лишнюю фору.
Проехали мы, практически, до дороги на Деревянчицу, как впереди, нам навстречу, выкатился немецкий патруль на мотоциклах. Свет фар немецких мотоциклов осветил нашу единичку. Немцы, надо отдать им должное, успели среагировать, дав очередь из пулеметов, но они были тут же сметены с дороги ответным огнем. Замыкающая полуторка и БА остановились. Бойцы прибрали поле боя, убрав трупы подальше в придорожные кусты, туда же отправился и один из мотоциклов, ввиду повреждений. А второй Цундап - занял место в нашей колонне. Кстати, не забыли прибрать трофейное оружие и патроны. Кто знает, что ждет нас впереди. По лесной дороге, мы добрались до аэродрома, когда уже светало. Зрелище было печальное. На аэродроме застыло штук пять разномастных самолетов, по большей части, поврежденных. Относительно целым был лишь белый К-5 с красными крестами на фюзеляже и крыльях. Горючку слили, откуда могли. Получились полные баки. С таким запасом можно до Подмосковья без посадок долететь. Вот только, места на всех не хватало. Два пилота, наш и сбитый, Маринка, НКВДшник, пленный генерал, трофейные документы и десять раненых. Это максимум того, на что можно было рассчитывать. Здесь оставались Серега, я, сержант-пограничник, и экипаж БА-10 из трех человек. Наш инструктор, на правах раненого отправлялся в полет в бессознательном состоянии. Его зацепила очередь мотоциклиста на дороге. Вылет назначили на вечер, так как лететь днем на безоружном тихоходном корыте было просто самоубийством.
Вот солнце пошло к закату, "Калинин" запустил двигатель и начал выруливать на полосу. Наши отправлялись в Москву. Договорились, что мы попробуем добраться до Барановичей, там нас подберут. Так как использовать данный аэродром в условиях окружения было совсем небезопасно.
Спустя двадцать минут, после того, как К-5, тяжело оторвавшись от земли, медленно поднялся в высоту и скрылся в облаках, мы отправились к своей технике. Использовать решили БА-10 и Цундап. Определившись по карте, выбрали направление и начали выдвигаться. Бронеавтомобиль шел во главе. Внезапно, в сгущающихся сумерках гулко раздался выстрел башенного орудия. Мы еще ничего не успели понять, а наш БА резко прибавил ходу.
Справа послышался рокот танковых моторов, это, скорее всего, из Слонима подходил немецкий патруль разузнать, откуда это тут взлетают самолеты. Таким образом, путь нам был отрезан и вперед и назад, а что самое грустное, мы не могли свернуть с пути, какой-либо приемлемой дороги в лес не было, по крайней мере, наш броневик бы не прошел. Канонада впереди разгоралась не на шутку. Наверняка, на разведку пришел не маленький отряд, а вполне боеспособное подразделение. Позади предрассветные сумерки разорвали лучи прожекторов, и усилился рокот двигателей вражеской техники.
Меня охватила нервная дрожь. Впереди немецкой колонны, с отрывом метров в пятьдесят, шло четыре мотоцикла с колясками. Именно в этот момент рявкнула пушка нашего БА. К сожалению, выстрел ушел выше, не задев мотоциклистов, но в сумраке на дороге, что-то полыхнуло. Надеюсь, наш снаряд не пропал даром. Немецкие пулеметчики тут же открыли ответный огонь, вокруг засвистели пули. Если бы не корпус БА, прикрывающий наш мотоцикл, нас тут же бы нафаршировали свинцом, мы и мяукнуть бы не успели. Второй выстрел нашего бронеавтомобиля оказался удачней, вспышка разрыва вспухла между двумя передовыми мотоциклами, окатив их градом земли и осколков. Один из мотоциклов кувыркнулся, подброшенный взрывной волной, разбрасывая кеглями своих седоков, а второй, вильнул в сторону, скатившись в кювет. Мы радостно заорали, но в это мгновение заработала автоматическая пушка немецкого легкого танка. Наш бронеавтомобиль, завилял и мгновенно окутался огнем, из водительской двери вывалилась охваченная пламенем фигура, которая сразу упала, срезанная пулеметной очередью. Все это пронеслось перед моими глазами, как в замедленном кино. Но гибель нашего БА, вдруг снова подстегнула время, которое стремительно закрутилось в бешеном темпе. Я, словно очнувшись, вдавил спусковой крючок МГ, его ствол заплясал на и так прыгающей коляске. Попасть я и не надеялся, но оставшаяся пара мотоциклов, видимо от греха подальше, прыснула в стороны, уступая свое место танку. Сержант мгновенно, практически на месте, развернул мотоцикл, и мы устремились в лес. Последнее, что я увидел, это вспышка перед коляской. Снаряд или граната разорвался где-то , слева, подбросив и швырнув наш мотоцикл в кусты. Пулемет вырвало из моих рук, а меня кубарем швырнуло из коляски. Причем, в полете я столкнулся с вопящей тушкой Сереги. Так мы и кувыркались по придорожной траве, а за нами, громыхая, медленно скатывалась наша машина. Нам с Серегой повезло, так как мотоцикл был объят пламенем, видимо был пробит бензобак. Полуоглушенный, я попытался вскочить и рвануть в лес, но правая нога предательски подогнулась, и меня обожгло зверской болью в колене. Я плюхнулся в траву, завывая благим матом, и вертясь ужом, попытался отползти подальше от дороги. Метрах в пяти от меня копошилась какая-то фигура, в отблесках огня я узнал Серегу. Он напряженно шарил руками по траве. Я, увидев его перекошенное лицо, оглянулся и обомлел: в нашу сторону скакал по ухабам немецкий мотоцикл. Еще мгновение, и немцы, сквозь дымовую завесу от горящего мотоцикла, смогут обнаружить наши тушки и нашпиговать их свинцом. Моя растерянность сменилась ужасом, и я потными ладонями, практически на автомате, попытался выдернуть ТТ, засунутые сзади под ремень. Левый ствол я выхватил практически сразу, а вот второй, предательски чем-то цеплялся за ремень и ни в какую не хотел помогать продлить мою жизнь. Наконец, он тоже освободился, и я, отползая спиной вперед, отталкиваясь только левой ногой, пытался судорожно передернуть затворы пистолетов. В панике, я пытался сделать это и руками и зубами. Все же мне удалось поставить оружие на боевой взвод, и я начал палить из обоих стволов в белый свет, как в копеечку, лишь направив оружие в сторону надвигающейся опасности. Моя стрельба не причиняла немцам никакого вреда, хотя выстрелы практически слились в очередь. Фашист в люльке, с ехидной усмешкой, довернул ствол МГ в мою сторону. Еще мгновение, и он располосует меня на части. В этот момент, Серега, напряженно ухнув, чем-то увесистым зашвырнул во вражин. Громыхнуло знатно. Мотоцикл подкинуло в воздух, оторванная люлька с поникшим фрицем закувыркалась в сторону, а рама плюхнулась в трех метрах от меня, обдав нас комьями вырванной земли. Меня же, взрывной волной, отшвырнуло назад, как пушинку. Я приподнял гудящую голову. Изломанные фашистские трупы валялись рядом в неестественных позах. Серега, тряхнув головой и пуская слюну, на четвереньках поскакал в сторону жмуриков. Вернулся он минуты через три, сжимая в правой руке МП-38,а в левой парабеллум и подсумок с запасными магазинами. Он что-то кричал мне, но мои уши были забиты взрывом и я практически ничего не слышал. Лишь по губам и жестам, я понял, что от меня требуется подняться и двигать к лесу. Сказать - легче, чем сделать. Правое колено горело огнем, обдавая меня дикой болью, при каждой попытке пошевелить ногой. Я так и двинул за Серегой на четвереньках, скрежеща зубами от всполохов боли. Двигаться, с согнутой в колене, правой ногой, было более-менее приемлемо. Наверное, со стороны мы представляли весьма комичное зрелище: пара бравых вояк раком покидает поле боя, оставив победу за собой. Единственное, за что я переживал, так это за то, чтобы по нашим задницам не отработала пушка немецкого танка. Видел я как-то, знаете ли, суслика, которому на охоте какой-то прохожий снайпер случайно в зад попал. Меня передернуло и я активнее заработал мослами. Но немецким танкистам, видимо, было стремно воевать в одиночестве, потеряв прикрытие из мотоциклистов. А танк в единственном числе в глухом лесу - это не крепость на гусеницах, а мышеловка для танкистов. Места для маневра минимум, а враг может притаиться за каждым кустом. Немцы развернулись на месте, передним лежал металлолом от БМВ сопровождения, но танк даже не отвернул, а проехася по машине, превращая ее в лепешку. Мы с Серегой обессилено рухнули под деревьями. Немного отдышавшись, отползли дальше в лес. Я скинул ботинок с правой ноги и снял штаны. Пальцы шевелились, значит не перелом. А вот колено здорово опухло, и было горячим на ощупь. В согнутом положении, никакого дискомфорта нога не предоставляла, но при малейшей попытке разогнуть ногу, в глазах темнело от боли. Наступать на поврежденную ногу, тоже было неприятно. Пока я изобретал фиксирующую повязку, Серега где-то раздобыл двухметровый дрын, который пытался мне всучить под видом бадика. Подношение я принял, благо эту дубину можно было обхватить рукой.
- Ты чем по немцам шандарахнул, - Спросил я своего спутника.
Он хитро прищурился, - Так гранатой, Сашка, боец который с нами в кузове ехал, называл ее вроде РПГ - 40.
- Ну ты, дурак, - Искренне восхитился я, - Нас же вместе с ними могло порвать, я вон до сих пор еле слышу.
- Ну, так не порвало же, - С беспечностью ответил Серега, вытирая рукавом нос.