Правда-правда. На что спорим? Вчера это было. Вечером. Мама, значит, в зале смотрит свой сериал. Мы с папой таких розовых соплей не переносим, поэтому он лежит в спальне и читает газету, а я... ну в общем, уроки делаю. И нечего смеяться. Я же не для удовольствия. Я что, дурак, по собственному желанию... Да и видимость это одна, что я уроки делаю, так, пару примеров для отвода глаз. На самом деле я рисую. Среди книжек и тетрадок у меня альбомный лист лежит, а на нем - подбитая летающая тарелка, из которой лезут злобные пришельцы. Они прилетели, чтобы захватить Кристалл Силы, но нашим удалось сбить их еще на орбите. И когда те грохнулись о поверхность планеты, выжить удалось не всем. Но кто выжил - не теряются, легко сминают наземные посты ораны и проникают в подземные ходы, которые вдут к центру планеты, к камере, в которой хранится Кристалл Силы. А планета небольшая, всего-то на альбомный лист. Хотелось бы побольше, а то все слишком мелко рисовать приходится.

Пришельцев хоть и много, но просто так им до Кристалла добраться не дадут. Подземные ходы хорошо охраняются: сначала идут индейцы, потом рыцари, потом роботы, потом огнеметчики. После огнеметчиков еще кто-то есть, придумать несложно, но пусть инопланетяне сначала сквозь огненную завесу пробьются. Тем более, что наш радист уже связался с Землей и запросил подкрепление.

Эх, жалко, что роботов всего два человека. На самом деле их больше, но все они - роботы-трансформеры, а механик потерял бумажку, в которой объяснялось, как их нужно трансформировать. В боевой трансформации оказались только двое, которые стояли в карауле, остальные для войны не годятся.

Как только инопланетяне спускаются под землю, их дружным залпом встречают индейцы, а потом забрасывают томагавками. К несчастью, хорошего оружия индейцам почему-то не выдали. Винтовки у них как в "Зверобое", и их приходится подолгу перезаряжать. А у пришельцев - бластеры, понимаете?! Но индейцы не сдаются! Они сражаются как львы, но гибнут и гибнут. Все. Знаете, как я расстраиваюсь?! И клянусь за них отомстить. Даже бой на некоторое время останавливаю, чтобы получше продумать месть. А заодно иду в спальню и спрашиваю у папы, почему томагавк называется томагавком. Он долго смотрит на меня поверх газеты.

- Это ты так уроки делаешь?

- Ну в голову просто пришло.

Папа смягчается и объясняет, что "тома" происходит от греческого слова, означающего разрезание, а окончание "гавк" возникло из-за того, что раньше томагавки метали в основном в бледнолицых собак.

А мои зеленолицые собаки напоролись на рыцарей. Рыцарей всего шесть, потому-что рисовать их трудно, это вам не индейцы. Индеец что - палка, палка, огуречик, перья да винтовка. А рыцарь - он в латы облачен.Причем в отличные латы, начищенные до зеркального блеска, так что при попадании лазерные лучи тот них отражаются и поражают самих пришельцев. Вот вам, зеленолицие собаки! И мечом еще, мечом! Много их остается лежать на бетонном полу, пока они не догадываются выпустить вперед "чужих", которые кислотой плюются...

И тут мама как закричит! Она у нас жуткая трусиха. Боится грозы, мышей, пауков. Боится по темноте возвращаться с работы. Боится крови. Особенно когда я на улице расшибусь и иду ей свои раны показывать. Мне-то что, я - мужчина, даже не плачу, а вот она страшно бледнеет. Один раз я специально себе палец над карбитовым огнем до черноты закоптил и сказал, что обжегся... Нет, не буду рассказывать, потому что грустно.

От маминого визга я вздрагиваю. Вскакиваю из-за стола, смотрю, а она уже в спальне - трясет папу за плечи и не своим голосом тараторит:

-Там... там... при-израк. Валера, сделай что-нибудь!

Валера - это папу так зовут, а маму - Лена. Она выглядит такой напуганной, что я тоже пугаюсь. Обнимаю ее, чтобы не боялась. Она гладит меня по голове, и я чувствую, как ее пальцы дрожат.

- Ванечка, не ходи туда - там призрак. - это она мне говорит. А голос у самой как у призрака.

- Где "там"? В зале? - спрашивает папа, - Ленка, ты чего плетешь?

Он встает, хочет выйти в коридор, но мама хватает его за руку.

- Не ходи!

- Ужас какой! - говорит папа и выходит. Он часто эти слова повторяет, но на самом деле ничего не боится.

Мама сидит на кровати, крепко прижав меня к себе, и плачет. Я сижу у нее на коленях и прислушиваюсь к тому, что происходит в зале, но из-за маминых всхлипываний ничего не разобрать. А еще я думаю о том, что она помяла папину газету.

- Хей! И вправду призрак! - наконец отзывается папа. - Ванька, иди посмотри!

Я вырываюсь из маминых рук, заглядываю в зал - по телеку без звука идет мамин сериал, а посреди комнаты стоит призрак. Толстый такой дед в спортивных штанах, майке и тапочках, весь туманный, будто из дыма сделан. Призрачный, одним словом. А пузо у него огромное, будто подушку под майку засунул. Нет, в кино призраки страшнее. Ни клыков у него, ни глаз горящих, плоть с костей, опять же, не отваливается. И чего мама испугалась?

Пока я его разглядываю, папа говорит мне:

- Это, Ванька, не простой призрак. Смотри!

Он рукой, как мечем, бьет его по пузу и рассекает надвое. За ладонью тянутся мутные вихри, а между верхней и нижней половинами призрака образуется зазор. Ну точно, как из дыма! Потом папа растопыривает пальцы и смахивает ему голову, которая облаком расплывается на полкомнаты.

- Вот так-то. - говорит папа, ставит мне подножку и валит на диван. - Ты смотри, что дальше будет.

Призрак между тем начинает принимать человеческий (то есть свой обычный) вид. Облако постепенно стягивается и приобретает форму головы, только голова эта очень большая и прозрачная. Зазор на туловище затягивается, гигантская голова потихоньку съеживается и уплотняется.

- Видал! - говорит мне папа, - Ужас! Прямо "Терминатор-2".

- А можно мне его потрогать?

- Можно. Но только под бдительным надзором старших.

Конечно, прикасаться к призраку поначалу боязно, но папа же со мной. Я осторожно погружаю пальцы в его брюхо и чувствую, что внутри у него тепло и сыро. Никаких неприятных ощущений. Погружаю руку по локоть - призрак не сопротивляется. Вынимаю ее назад - за пальцами тянется туманный язык. Здорово! Неожиданно мне в голову приходит одна мысль. Отхожу призраку за спину и с криком "Папа, лови меня!" с разбегу проскакиваю сквозь него. Плюхаюсь на диван, оборачиваюсь - призрака как не бывало, совсем он рассеялся.

И тут я замечаю, что в дверном проеме стоит мама. От нее противно пахнет лекарством, а выражение лица такое, будто она целый бутылек этого лекарства зараз приняла и не запила.

- Ты с ума сошел? - говорит она папе очень строгим тоном. - Ребенка к призраку подпускать! Может он вредный!

- Ужас какой! Солнышко, ты меня удивляешь.Он наоборот, полезный. Посмотри, какой симпатичный дедок.

- Все шутишь. - Мама на призрака смотреть на желает (а смотреть там пока не на что - он еще не собрался и летает по комнате в виде клубов). - А тебе не приходило в голову, что его послали, чтобы нас из квартиры выжить?

Папа округляет глаза, но потом начинает хохотать:

- Его-то? Этого божьего одуванчика? У меня он суеверного ужаса почему-то не вызывает. Правда, Ванька?

- А у меня, представь себе, вызывает, - отвечает мама. - От него нужно немедленно избавиться. Что, если он ночью нас душить придет? Я сегодня не смогу уснуть. Я за Ванечку переживать буду.

- Солнышко, это же туман. Ну как такой задушит?

- Не знаю. Ты лучше подумай, как от этого тумана избавиться, а я пойду, Вере позвоню.

Лучше бы она охотникам за привидениями позвонила, они бы с ним живо управились. А тетя Вера - это мамина подруга, она в магии разбирается, в гороскопах, а еще умеет гадать на картах и по руке. Она и мне гадала и много чего наговорила, но я почти все забыл, помню только, что у меня на ладони есть звездочка, которая является счастливым признаком, и еще, что у меня будет две жены и четыре ребенка. А вообще, я тетю Веру боюсь. Я иногда слушаю, о чем они с мамой разговаривают, и всегда тетя Вера рассказывает что-то страшное, страшнее, чем в ужастиках.

Мама уходит звонить, а мы остаемся ждать, пока призрак вернет себе нормальный облик. Когда это происходит, папа встает с дивана и говорит:

- Але, дед, слышишь меня? Понимаешь? Если говорить не можешь, то кивни. Кто тебя послал?

Некоторое время он дожидается ответа, но призрак никак на его слова не реагирует.

- Запирается. Явно из партизанов. - говорит мне папа, потом поворачивается к призраку. - Вижу, интенсивные методы допроса тебя не пугают. Ну и что с тобой делать будем? Слыхал, что мне жена сказала: выбирай, мол, или я или он. Так что попрошу.

Ноль внимания.

Туманный дед стоит посреди комнаты и смотрит на нас. Мы сидим на диване. Долго сидим, минут пять, так что мне даже скучно становится.

- Не уходит. - говорю я.

- Не уходит, - соглашается папа. - Наверное словами на него воздействовать бесплоезно. Но что ему от нас нужно? Обычно нечисть является людям с определенной целью. Того же Гамлета взять...

Сидим дальше.

Папа без интереса поглядывает сквозь призрака на экран телевизора. Мамин сериал уже прошел и идет какая-то передача. А я прямо с дивана на призрака дую. Если сильно дуть, можно проделать в нем дырку, но пока этого толстяка только слегка коробит. Потом у меня начинает кружиться голова.

Наконец папа говорит:

- Ладно. Призрак - субстанция тонкая, сам рассеется. Убедится, что нам на него плевать, и уйдет. Да, вот еще что... Ванька, отдаю его тебе на растерзание. Должна же у него какая-то гордость быть. Я бы на его месте клоуном себя выставлять не позволил.

И он уходит дочитывать газету. А я беру из своей комнаты пластмассового солдатика, привязываю к нему длинную нитку и начинаю крутить у себя над головой, приговаривая:

- Брысь-брысь-брысь!

Солдатик на нитке работает как миксер. Призраку сносит всю верхнюю половину туловища, только ноги, обутые в тапки, стоят как ни в чем не бывало. А я все раскручиваю солдатика и не даю призраку собраться.

Потом в зал заходят родители. Мама говорит мне, чтобы я успокоился. Она нервничает из-за того, что тетя Вера ничего дельного посоветовать ей не смогла.

- Мама, он же слабак! - говорю я. - Он ничего нам не сделает.

- Правда, Лена, - подхватывает папа. - Может он не уходит именно потому, что ты его боишься. Но бояться тут как раз нечего. Этот дедок неправильный какой-то - начинает расплываться от малейшего прикосновения. Никакого от него толку в плане запугивания. Даже Ванька не боится. А ты что? Потрогай его, и все пройдет. Можешь газету взять, если рукой противно.

Говорит папа так убедительно, что мама решается. Протягивает к нему руку, а призрак в это время... ну, в обшем, начинает креститься. Мама с визгом виснет на папе, папа хохочет, а я вообще ничего не понимаю.

- Что он сделал? - Голос у мамы дрожит.

- Он жестом показал тебе "изыди"! - со смехом говорит папа. - Не понравилась ты ему. Или крутизной своей козырнуть решил: что даже бог над ним не властен. Крещусь, мол, и даже не кашляю.

- Да ну вас, дураков! - говорит мама и уходит на кухню. Ну и мы за ней потихоньку подтягиваемся, потому что ужинать пора.

На ужин у нас картошка с курицей и конечно с луком. Ненавижу лук! Я давно уже заметил, что мамина еда никогда не бывает полностью съедобной. Какое бы блюдо она не подала, всегда в нем ковыряться приходится. В плове, например, попадается морковка и тот же лук. В щах почти все несъедобно, кроме мяса, картошки и бульона. А винегрет - это вообще отрава. Только кашу можно есть без опаски, да и то, как-то я ее не очень...

Вот и теперь я занят поисками лука. Мама обычно за это на меня ругается, но сейчас почему-то не обращает внимания. Наверное из-за призрака.

А папа вдруг говорит:

- Ленка, я придумал, как от него избавиться. Только этот способ для нас не годится.

- А что ты придумал?

- Нужно позвонить на телевиденье, чтобы приехали репортеры и на камеру нашего дедка сняли.

- А почему не годится?

- Потому что, как только они приедут, призрак тут же исчезнет. Призраки, они хуже поп-звезд: не переносят внимания прессы. В итоге мы от него избавляемся, но выставляем себя лжецами. Что, согласись, довольно неприятно.

- На самом деле этот способ не ты придумал, - говорю я. - В "Карлсоне" Фрекен Бокк тоже на телевиденье звонила, а потом сказала "Он улетел, но обещал вернуться".

- А этот призрак случайно не твой приятель, а Малыш?

- Не-а. Мама первая его заметила. - говорю я, а потом добавляю: - Все-таки жалко, что у нас фотика нет. Так бы сфотографировали.

- Зачем? - спрашивает папа. - Для семейного альбома?

- Чтобы всем показывать и прославиться.

- Подобные фотографии по свету тысячами гуляют, и никто в них давно не верит. У меня есть знакомый, который за полдня фотографию с призраком на компьютере смастрячит.

- А попроси его, чтобы он для меня такую сделал.

- Не станет он этой ерундой заниматься. - отвечает папа. - Кстати, Ленка, а как Верка к твоим словам отнеслась?

- С пониманием отнеслась. Между прочим, она сразу поверила и попыталась помочь. А ты сидишь через стенку от призрака и рассуждаешь о нем, как о чем-то абстрактном. Будто их в природе не существует.

- Ванька, сбегай-ка, посмотри, - просит папа, - как он там - существует или нет?

Я с радостью вскакиваю с табуретки. Мне и самому давно интересно: не наскучило ли ему одному в зале торчать? Но он и не думает переставать существовать.

После ужина мы составляем ему компанию. По телевизору идут новости спорта и вот-вот должны начаться "Менты". Это вам не розовые сопли, их мы смотрим всей семьей.

До начала сериала папе удается уговорить маму прикоснуться к призраку. Он держит ее сзади за плечи, перекрывая пути к отступлению. Мама зажмуривается и медленно-медленно тянет к призраку руку. Но одним глазом все же подглядывает. Когда ее пальцы погружаются в туман, она тихонько взвизгивает, а потом вдруг размахивается и превращает призрачную голову в лохматое облако.

- Вот тебе, проклятый! Будешь знать, как пугать!

- Браво! - папа хлопает в ладоши. Я тоже хлопаю. Но мама не очень-то рада. Она поворачивается и спрашивает у папы:

- Ну и что? Ты же обещал, что он исчезнет.

- Я обещал? - папа улыбается. - Да ты что, он же настолько крут, что даже бог ему не указ. А мы что можем поделать?

И тут начинается сериал.

- По местам! - командует папа.

Мама ложится на диван, папа садится ей в ноги, а я - на пол. Призрак наверное тоже любит "Ментов": он перемещается к самому экрану и закрывает нам всем обзор. Папа что-то сердито бормочет, поднимается и достает из шкафа большую тяжелую книжку про олимпиаду в Мехико.

- На вот, - говорит он мне. - Будешь отгонять его.

Мама возражает в том смысле, что папа перекладывает свою работу на плечи ребенка, но я не возражаю. Даже наоборот. От первого же взмаха книжкой призрак теряет человеческий облик, а вот оттеснить его в сторону мне почти не удается - он клубится и вихрится, но с места двигаться не желает. Скоро от махания книжкой у меня устают руки. Ничего, прорвемся! Главное - не сдаваться! Я тесню его сантиметр за сантиметром и в итоге выхожу из схватки победителем: противник рассеян и зажат в угол... Но начало сериала я пропустил. Ну и пусть, не страшно.

Смотрю телевизор, и только я начинаю понимать, что там к чему, раздается мамин вопль:

- Ванечка, призрак!

Я вздрагиваю. Вот не может она спокойно сказать! Чего орать-то, спрашивается? Оборачиваюсь - призрак рядом и вынашивает подлый замысел ударить в спину. Гудящими руками поднимаю с пола книжку. Книжка хорошая, интересная, с целой кучей фотографий спортсменов, но очень уж она тяжелая. Если ей по башке треснуть, мало не покажется. А этому толстопузому - хоть бы что! Получи, получи! Я из-за тебя все кино пропущу!

- Смотри, Ванечка уже совсем из сил выбился, - жалеет меня мама. - Тут одной книгой не обойтись, тут сквозняк нужен или пылесос.

Папа принимает ее слова к сведенью и, когда начинается реклама, приносит пылесос.

- Пап, ты что, собрался его туда засосать? - с опаской спрашиваю я. - Пылесос же станет одержимым.

Папа стоит возле двери на балкон и возится со шпингалетами.

- Не боись, призрак внутри не задержится, он профильтруется.

Балконная дверь открывается, и сразу же по полу начинает тянуть холодом. Мама кричит, чтобы я немедленно сел в кресло, а папа переносит пылесос на балкон, направляет завывающую трубу на призрака, и через полсекунды незваного гостя как небывало.

- Шнур!

Я вырываю провод из розетки, папа втягивает его на балкон и быстро захлопывает дверь.

- Вот и все! - говорит он и трубит в кулак. - Зло повержено!

Мама смотрит на него с сомнением, но молчит. Я тоже не особенно верю, потому что в фильмах зло так легко не отступает: оно вроде бы дает себя победить, но обязательно возвращается для решающей битвы.

Смотрим телевизор. Я то и дело поглядываю на дверь. Так и есть - через двадцать минут он уже в комнате. Просочился! И опять его влечет к телевизору! Я вздыхаю и беру в руки книжку. Мама стонет, а папа говорит:

- Ужас! Вот зануда попался!

Во время перерыва на рекламу папа подменяет меня на боевом посту и в качестве шутки предлагает рассовать призрака по трехлитровым банкам и воспользоваться закаточной машинкой. Но как-то не смешно - до того дедок всем надоел.

Наконец сериал, который никто толком и не смотрел, кончается. Папа убавляет громкость и говорит:

- А у меня еще одна дурацкая идея появилась.

Он держит паузу и с довольной улыбкой смотрит на нас.

- Но это очень опасно, так что я пошел за допингом.

Мама хмурит брови, но папа с гордо поднятой головой уходит на кухню и, судя по звукам, наливает себе водки. Когда он возвращается в комнату, то улыбается еще шире, и вид у него еще более гордый и даже отчаянный.

- Итак, предоставим ему возможность высказаться. Пока я с пылесосом возился, кое-что придумал. Пусть призрак в меня вселяется, а ты, Ленка, с ним поговоришь и все выяснишь. Надеюсь, он не станет на вас кидаться. Хотя... помнишь, как он тебя перекрестил?

Папа зловеще смеется.

- Валера, не надо! - пугается мама.

- "Не на-адо!" - противным голосом передразнивает папа, - А ты что можешь предложить?

- Я не знаю... А вдруг он из тебя выходить не захочет?1

- Сперва пусть войдет, а там сориентируемся по обстановке. - Папа некоторое время стоит ни на кого не глядя, потом с шумом выдыхает. - Ладно, разговоры в сторону. Приступим!

Он зажимает одну ноздрю, ныряет лицом в призрака и второй ноздрей начинает втягивать его в себя. По-наркомански. Я в кино видел. Но призрак ведь жирный как бегемот (одно пузо чего стоит), а папа - далеко не пылесос, так что дело движется медленно. Папа отнимает палец от ноздри и теперь действует обеими.

- На... кх-ха! Началось! - восклицает он сдавленным голосом. Лицо у папы становится красное и потное, а глаза - как у рыбы. Он еле стоит на ногах, но все же скалит зубы в улыбке.

Похоже, и призрак начинает понимать, что от него хотят, и старается поплотнее облепить папино лицо. Наверное, ему не терпится обрести тело. Папа делает несколько судорожных вдохов ртом, и призрак исчезает.

- Ужас какой. - говорит папа и валится в кресло. А в кресле сидит совсем уже не он. То есть, он, конечно, но папы в нем совсем не чувствуется. Мне становится страшно, и я убегаю в коридор. Наблюдаю оттуда.

- Здравствуйте, меня зовут Николай Федорович. - говорит призрак, и голос у него совсем не папин. Как у старика.

- Елена... - мама сглатывает комок, - Евгеньевна. Извините, что я вас ударила, просто вы... Вы что-то от нас хотели?

Мама стоит посреди комнаты, переминается с ноги на ногу, но взгляда от призрака не отводит. Все-таки она смелая.

Призрак начинает рассказывать. Говорит, что уже несколько лет, как призраком стал. Говорит, что скитался туда-сюда, о многом думал, ну и додумался до того, что в бога поверил. И теперь он хочет, чтобы и другие поверили - кто еще живой. Чтобы не повторять его участи, или, чего доброго, в ад не загреметь. Последнее время он ходит по домам, подыскивает хороших людей и видом своим внушает им страх. Он рассчитывает на то, что не пропащие еще люди, завидев его, обязательно должны вспомнить о боге и обратиться к нему за помощю и защитой. Но с нами почему-то вышел прокол, и даже крестное знамение нас не вразумило. Но теперь, когда все, наконец, разрешилось, он хочет сказать, что мы хорошая, добрая семья, и будет очень жалко, если мы не прислушаемся к его словам и сгинем во тьме неверия.

Мама слушает очень внимательно и согласно кивает. А когда призрак замолкает, она говорит, что приняла его слова близко к сердцу и обязательно воспользуется его советом. Напоследок она крестит его, потому что переживает за папу и хочет, чтобы призрак поскорее убрался.

Я уже в комнате и вижу, что глаза у папы становятся нормальными.

- Ужас какой. - говорит папа обычным голосом и морщится, как от чего-то горького.

- Валера, это ты? - с тревогой спрашивает мама. - Он ушел?

- Ушел, ушел.

- Нет, правда ушел?

- Правда. Но перед этим он приказал мне задушить тебя во сне.

- Ну Валера, перестань. Я же так вообще не усну... Ой, а ты слышал, о чем он говорил?

- Слышал, не глухой. Ужас, просто ужас.

- И как, ты веришь?

- Не знаю. Верю наверное. - папа трет лицо ладонями. - Черт, верю! Куда уж упираться, когда тебе в морду доказательствами тычут. Грубо это, грубо... Нет, ты как хочешь, а я пойду еще стопарик-другой приму.

- Я тоже...

Да, вот так все и произошло.

А родители потом долго на кухне спорили.

- Верить и веровать - это разные вещи! - возмущался папа, - Ничего себе! Да между ними пропасть! А эти - прямо так взяли и указали путь к светлому будущему. Чеши, мол, мальчик, тебе туда. Человек должен сам, сам, без всяких понуканий эту глухую тропинку нащупать, вот тогда будет вера. И чтобы никаких бронзовых пальцев, устремленных вдаль!

- В чем проблема? Тебе просто помогли сделать выбор. Он же сначала деликатно действовал, хотел, чтобы мы сами до всего дошли, а мы, дурные, не понимали. Вот ему и пришлось нам глаза открыть.

- "Глаза открыть"! Это не помощь, это пропаганда. Так дела не делаются!

- А если бы на твоих глазах Христос воскресил Лазаря, неужели бы ты не поверил, что он - истина?

- Поверил бы, но вовсе не обязательно, что пошел бы за ним.

- Ты не пошел бы за истиной?

- Что ты ко мне привязалась? Я не знаю!

- Ты из-за того кипятишься, что в тебе призрак сидел. У тебя стресс.

И так далее. В общем, мама папу переспорила. И еще она сказала, что в воскресенье мы все вместе пойдем в церковь, и там меня покрестят. А я не хочу. Я попов боюсь, потому что они бородатые, с ног до головы черные и говорят непонятно. И что самое обидное - как раз на воскресенье мы с Серегой договорились поиграть во второе Дьябло.

31 июля 2002