Аннотация: Разный треш, оставил чисто на память, чтобы поржать
Хиля
Костер на мгновение замер, застыв прекрасным цветком, и тут же, с еле слышным хлопком пламя исчезло, чтобы через секунду появиться вновь, разгоняя темноту, успевшую поселиться на небольшой поляне.
Комар наклонил голову, пытаясь собраться с мыслями.
- Ну и что дальше? - торопил Тигрюля, всматриваясь жадными глазами, зачем-то теребя подсумок.
Комар не ответил. Оглянулся, вслушиваясь в темноту. Где-то далеко выли собаки, чуть слышно похрюкивал кабан, над головой пронеслась странная тень. Все как всегда - стоит только поверить, и чудеса ворвутся в реальность, превращая ее в настоящий кошмар.
- В общем, полюбила сталкера зона. И не сказать, что стал он от этого счастливей других, но и печалиться ему было не с чего. Да и сообразил не сразу - как-то вышло так, что с каждым рейдом стал замечать бродяга, что масть ложиться все удачней. Зона-матушка всех любит привечает, но каждого по-своему. Один зайдет туда, где даже кровосос не ступал, пройдет сквозь огонь, топь и ведьмин студень, да и сгинет в аномалии, с полным рюкзаком хабара, другой приползет в бар, проклиная все на свете, и только потом, опрокинув стакан-другой паленки сообразит, что подарила зона ему самое дорогое - жизнь.
Вот и сталкер этот жил не тужил, собирал артефакты, все больше грошовые, навроде "Серебряной росы", да спускал весь навар Сидоровичу, меняя на водку и патроны, чтобы проспавшись снова по свалке бродить.
Погремушка была у него Хиля. Такой себе бродяга - ни нашим, ни вашим. И на лицо не сказать красавец, и как человек - ни то, се. Вроде бы и подлости никому не делал, но и в добрых делах замечен не был. Себе на уме человек - а что нужно ему, никто не знал. Да и сам он, видать, все никак определиться не мог, до поры, до времени.
Только ведь гибнут сталкеры как мухи - даже самые опытные. Вспомни Короля - вот уж кто зону истоптал вдоль и поперек. Самого Черного Сталкера из "Трамплина" вытащил, Доктор к нему за советом хаживал, да что там говорить...
Комар махнул рукой, отгоняя воспоминания. Тигрюля смотрел на него преданным взглядом, стараясь не пропустить ни слова.
- И что? - осторожно спросил он.
Комар вздохнул.
- Где теперь Король? И где Хиля? Я не скажу за всю зону - уж больно она велика. Но и на дикой территории, и на военных складах, да что там говорить... даже за радаром каждый знал Короля. И каждый знал - Король говорит мало, но зато каждое его слово стоит денег, и не малых. Он говорит не часто, но хочется, чтобы он сказал еще что-нибудь. Хочешь, я расскажу как Беня (так его звали на самом деле) стал Королем?
Тигрюля кивнул.
- Ну, тогда слушай... Бенцион по кличке Скрим был обычным бандитом. Впрочем, не совсем обычным. Про таких говорят - ходит по небу. Представь - тебе двадцать пять лет, и ты можешь многое - пощипать кровососа за щупальца так, что тот ничего не скажет в ответ, можешь переспать с проституткой из Шти, и она останется тобой довольна. Если бы камень желаний существовал на самом деле, то он был бы уже у тебя в кармане. А папаша ваш бывалый сталкер. О чем думает такой папаша? О зоне, о хабаре, и ничего больше. Ну, может быть еще дать кому-нибудь по морде. Вы хотите жить, а он заставляет вас умирать, и неоднократно.
Что бы ты делал на месте Бени? Ничего.
А он задумал ни много, ни мало - пощипать старика Сидоровича. Вот и написал тому малявку на обычном тетрадном листке. Все как положено: "Соблаговолите, мол, милостивый государь, положить сто тысяч рублев, в схрон на заброшенном элеваторе у железнодорожного моста, а если вы этого не сделаете, то случится такое, что вся зона будет говорить об вас, и ждет вас в придачу большое разочарование в семейной жизни". И подписался: "Всегда ваш, Скрим".
Прочитал Сидорович малявку ту и засмеялся, хлопая себя по полным ляжкам. Знавал он родителя Бениного, и соответственно Бенину мать. Хорошие были люди, да что теперь...
Не теряя времени, отписал в ответ: "Беня, бросай ты этих глупостей. Если бы знал тебя как идиота - то и написал бы тебе, как идиоту. Ты видно не понимаешь, что год ныне неурожайный - ни денег, ни хабара, ни какого приварка. И что я имею с этого, кроме язвы двеннадцатиперстной кишки? Заходи в бункер, посидим за рюмкой чая. Знавал я папеньку твоего, и мать твою также". И подписал соответственно: "Сидорович".
Саму малявку через сталкера одного передал. Но подвела старика почта - и двух шагов не сделал сталкер. То ли кровосос его заломил, то ли кабан задрал - не известно, только не получив ответа, Бенцион сильно опечалился, и следующей ночью, аккурат к полуночи заявился с другарями своими в бункер.
Сидоровича там не было - как раз в тот момент, сидел за бумагами его бухгалтер Мун. Бледный как смерть, и желтый как осень в зоне. И когда стали спрашивать, где хозяин, пуля-дура залетела Муну в живот.
Что сказать? Был человек, стал покойник. Покойников в зоне через край.
Сидорович как водится, поднял крик - где это видано, чтобы вот так, сразу? Где кончается периметр, и где начинается зона?
Умные люди резонно отвечали, что зона начинается там, где кончается периметр, но что покойнику-Муну до умных слов?
Вот только на следующий день подъехали два БТРа, и ошарашенная зона видела такое, чего до сих пор не видела. Даже потом, сталкеры шепотом рассказывали о том, как хоронили Муна. Сидорович получил отступного, а рядом с шикарным обелиском Муна, появился маленький холмик того бедолаги, который скормил скромному бухгалтеру девять граммов серого металла.
После этого и стали называть Бенциона Королем. И первым назвал его так - тот самый Хиля, что стоял где-то в стороне, посматривая искоса на первую и последнюю в зоне процессию.
Впрочем, рассказ не о Короле, пускай и стоит он тысячи других рассказов...
Тигрюля вздохнул. В его положении, все услышанное казалось откровением. Тем более что зона свела его с Комаром. Тем самым, что лично знал Аркашку и Борьку - самых отвязных сталкеров, чьи имена давно стали легендой.
Бывалый сталкер по-своему понял новичка.
- Эх молодо-зелено... И чего ты здесь ищешь?
Тигрюля вздохнул еще раз, всем видом своим показывая что сам не знает ответа на этот вопрос.
- Ну да ладно. Оно мне нужно, сотрясать воздух, чтобы такой простофиля как ты хлопал глазами? Хиля вон тоже не слушал никого, что и говорить, дрянной был сталкер, да и человечишко так себе. А вишь полюбила его зона. Полюбила, как никого другого.
А все началось с того, что однажды в бар "Сто рентген" ввалился грязный и небритый сталкер. Само по себе событие мало выдающееся. Мало ли кто заходит в бар. На то он и бар, собственно, чтоб наш брат-сталкер облегчал душу и контейнеры для артефактов от всего грязного, черствого и радиактивно-фонящего.
Хиля, а это был он, протопал по разбитым бетонным ступенькам, вяло огрызнувшись на традиционное "проходи, не задерживайся!", и уселся на разбитом табурете у барной стойки.
Само его появление здесь вызвало, по меньшей мере, удивление. И было отчего.
Решил он однажды бросить все к чертям пвсевдособачьим. Надоело ему бродить по зоне-матушке, топтать сапогами трын-траву, таскать Сидоровичу копеечный хабар. Правдами-неправдами - убрался восвояси. Никто не вспоминал сталкера Хилю. Да и не за что было вспоминать, не Король чай. Вот только сам Хиля не забыл.
Не забыл ни воя собачьего, ни шелеста трын-травы, ни гуденья аномалий. Зона-зараза не отпускала от себя. Старая история - кто в зону попал, навсегда пропал. И станет вчерашний бродяга самым, что ни на есть сталкером. Такая жизнь, а смысл к ней каждый сам себе подбирает - кто с зоной борется, как "Долг", кто поплевывает снисходительно, предлагая свободу всем даром, кто туристов водит (в одну сторону, разумеется), кто хабар таскает за водку и патроны. Только на душе тоска и осень - не выбраться отсюда никак. Даже если за периметр выйдешь, и родных встретишь, которые уже и не чаяли увидеть тебя вновь, - тоску только не деть никуда. Помаешься недельку-другую, да и обратно, домой, стало быть. Ну а кто мечтает о том, чтобы деньжат накопить, да свалить подальше - в глубине души и сам понимает - блажь все это. Не отпустит зона.
Любит сталкеров, как детей неразумных. Кого больше, кого меньше - каждого по-своему. Ну а Хилю больше всех. Почему так вышло - кто его знает. У зоны ведь не спросишь.
Хотя Хиля однажды спросил. Впрочем, не будем забегать вперед...
Давно не видали Хилю. Никто не мог сказать наверняка, но то, что подзабыли бродягу, это точно. Пару годков, а может быть и того больше. Говаривали разное - кто считал, что Хиля в холодец попал, кто видел иссушенный труп сталкера аккурат в конце заваленного тоннеля на свалке, а некоторые всерьез утверждали что бродит на янтаре бедолага зомби, лицом отдаленно смахивающий на нашего бродягу. Впрочем, особо не вспоминали - не тот случай. Пропал и бог с ним - зона и не таких кушала. А тут нате вам - объявился. Патлатый, заросший, весь в грязи - прополз видать не одну сотню метров на брюхе, под колючкой, под лучами прожекторов, слушая незатейливый солдатский мат. Позвала, значит, зона-матушка обратно.
Выпил стопку-другую, да и потопал на боковую. Но с того самого дня, стали замечать сталкеры, что с Хилей не все в порядке. Кто раньше знал бродягу - диву давались. Тщедушный, неказистый, глазенки бегают туда-сюда, словно подлость какую удумал, да только вот масть поперла сталкеру - стал хабар носить, причем такой, что и не стыдно людям показать. И не только не стыдно, а и боязно - дорогие артефакты, редкие.
А еще почуял видно Хиля, что-то такое, отчего совсем обленился - забросил свой калаш на полку, стал по зоне шляться с одним пистолетиком, вот прям как ты, Тигрюля. Говаривали, что всякий мутант остерегался попасть ему на глаза. Да и бандитам зона глаза отводила.
Братья Черви решили потрепать однажды Хилю. Выследили заранее, и затихарились в засаде. Что там произошло на самом деле толком никто не знает - известно только, что братьев стало меньше на пару-тройку человек, а оставшиеся совсем после этого с катушек слетели. Да и сам Хиля, вернувшись в бар, налакался так, что оттуда его выносили на руках.
Исколесил бродяга всю зону - забирался в такие дали, что даже объяснить бывалому трудно. Приносил удивительные артефакты, рассказывал такое, что дух захватывало у седых ветеранов, а новички роняли на пол алюминиевые кружки, разливая драгоценную влагу.
Вот только, как известно, если в одном месте прибудет, то в другом обязательно пропадет. Так и с Хилей - полюбила зона чудака, бросила все свои сокровища ему под ноги, только другим от этого совсем худо.
Кто с ним пойдет - обязательно в какую-нибудь историю попадет. То затвор заклинит в нужный момент, то на провешенной тропке возникнет аномалия да не простая, а обязательно с подвохом, то слепой пес на дороге повстречается, и не один, а с выводком своим проклятым.
И бродит с тех пор по зоне бедолага-Хиля. Руки в карманах, в кобуре болтается ржавый пистолет. Таскает редкие артефакты, пьет горькую в одиночестве. Каждый сталкер, заметив его неказистую фигуру, спешит убраться с дороги. Интересно, за что его только зона полюбила?
- Так ты же говорил, что он спросил у зоны?
Комар искоса взглянул на спутника.
- Может и спросил. Не знаю только, получил ли он ответ. Как думаешь?
Тигрюля растянул в улыбке рот.
- Думаю получил.
- И я думаю, что получил... - Комар замялся. - Ты это... Хиля, не обижайся конечно, но давай-ка разбежимся по-доброму. Видит зона, я против тебя ничего не имею.
Хиля не ответил. Он задумчиво смотрел на огонь.
Комар с опаской смотрел на гостя, зашедшего на огонь. Неказистый, глазки бегают. Одет не как все - по-домашнему. Из кобуры выглядывает ржавый пистолет, из которого, наверное, никто и никогда не стрелял.
- Догадался значит... ладно... Пора и честь знать. Не держи зла сталкер, на вот возьми...
Ночной гость протянул руку. На ладони горел огонек - живое пламя, заточенное в хрустальный шарик. Редкий артефакт, и дорогой.
- Спасибо тебе - Комар осторожно взял шарик.
- Не стоит... - пробормотал Хиля. - Бывай, сталкер. Иди домой, я попрошу у зоны немного удачи и для тебя.
Комар проводил взглядом удаляющегося сталкера. Пламя костра взвилось в небо, и растеклось там желтым облаком, чтобы погаснуть через минуту. Только маленький огонек в ладони напрасно пытался развеять тьму.
- Чего? - не понял Стас. Он сидел на шатком табурете и делал вид, что увлечен разгадыванием кроссворда. На самом деле его больше интересовала рубрика знакомств - престарелые профурсетки искали состоятельных спонсоров, а начинающие альфонсы мечтали о прелестях богатых див.
- Чего, чего... ничего. Ролевая игра такая... Эротическая - на всякий случай уточнила она.
- Это как орки против гномов, но только без одежды?
Ленка улыбнулась.
- Вопрос кстати, своевременен. Одежда в БДСМ как раз играет не последнюю роль...
Грузчики, пыхтя, затащили в прихожую огромный картонный коробок. Рассчитавшись с работягами, Ленка с бьющимся сердцем открыла посылку. Оттуда дохнуло развратом - в коробке томились огромные спец-органы на батарейках и с подзарядкой от сети, облегающая одежда из кожи, туфли на высоченном каблуке, несколько комплектов наручников, плети и хлысты, двухлитровая бутыль ароматизированной смазки, и еще много чего интересного.
Несчастный раб, понурившись, взглянул на огромную гору грязной посуды, и открыл воду.
- Быстрее давай. Тебе еще уборку делать, и белье гладить.
Стас вздохнул. Ролевая игра явно затягивалась...
Трудяга Джон
Трудяга Джон, вытри штаны
Ты потрудился сегодня. Солнце зашло, и тени заполнили сарай. Они повсюду, и нет ничего кроме них. Их назойливое присутствие не дает спать. Они вездесущи - проникают туда, куда никогда не проникали раньше. А ведь тогда все было не так - намного проще, легче.
Мухи жужжат. Несмотря на то, что наступил вечер, и смрад гниющей плоти не такой сильный, как днем.
Трудяга Джон, вытри штаны, оставляя бурые полосы на сером брезенте. Цепи свисают с потолка сарая, и стальные крюки тускло отсвечивают металлом в душном воздухе сарая. Крики давно утихли, но зыбкое эхо словно хранит их, а быть может, просто в ушах отдаются воспоминания, будоражат сознание, не давая заснуть.
День был долгим. С тех самых пор, как старый "Форд" притормозил у заправочной станции, и ты вышел из мира тусклых теней в солнечное утро. Их было четверо. Юные лица светились восторгом, и ты окинул равнодушным взглядом старую колымагу, сплевывая табаком. Ребятня решила развеяться чуток, пронестись по дорогам штата, оставляя позади бурую пыль да километры хайвея.
Твой передник испачкан кровью, но для них это просто пятна коричневого на синем. В руках тесак - кухонный нож, которым легко откромсать податливый окорок, чтобы бросить на раскаленную сковороду тонкий ломоть отбивной. В глазах скука - тысячи мух и раскаленный песок пустыни, но для них - провинциальный городишко, коим нет числа до самой границы с Мексикой.
Они решили развеяться - школьный выпускной. Время отбросить все ненужное, и раскрыть глубину никчемных сердец.
Ты вышел из темноты, и солнце пустыни осветило бороду, и ребятня на миг ощутила что-то такое, что было с тобой. Минута почтения, но затем:
- Хей, мистер - полный бак, и что там с маслом - старушка словно взбесилась. Двигатель чихает, словно оправдываясь, и трудяга Джон, засучил рукава, ковыряясь в моторе.
- Мои соболезнования, парень... Э...
- Энджи... Просто Энджи...
Вздох, в котором ни капли сожаления.
- Плохи дела, Энджи. Тут такая штука... не сладить и до послезавтра. Придется вдосталь поковыряться в движке, подладить кой чего, свечи барахлят, да и бензонасос издох - не иначе мембрана накрылась.
Два на два. Прыщавые морды парней и скучные глазенки девиц - в группу поддержки таких не возьмут, разве что какая-нибудь местная команда вроде "Одесса-Уэст" скрипя зубами, позволит неряшливым девахам сверкнуть полными бедрами, приветствуя игроков.
Ха, Джонни. Ведь интерес не погас в глазах, и ты буркнул что-то вовсе несуразное, протягивая ключи от номеров.
- Пара двухместных, первые у дороги, или как вам будет угодно, сукины-вы-дети. Мальчики отдельно, девочки отдельно, и никаких там посиделок после восьми пополудни. Мистер Джонни лично проследит за вами, детки, как бы ни хотелось поиграть во взрослые игры - ну там, когда невинные шалости оканчиваются вовсе не так невинно, как представлялось ранее.
День был тяжел. Ты наливался яростью, следя за солнцем, и когда багровый диск спрятался за кручами, вышел из-за опостылевшей стойки, уже предчувствуя, разминая затекшие мышцы.
Дверь вылетела с треском. Их глазенки казались меньше булавочной головки. Ярь-медянка ни за что не пристала бы к выглаженным тельцам ненасытных сучек. Джонни - этот день не казался похожим на другие. Он был наполнен криками и воплями.
Вспомни - ты потрошил тела, как заправский мясник, вовсю орудовал тесаком, кромсая податливые туши...
А парни - что же. Их смелости хватило на то, чтобы убраться восвояси, оставив следы на раскаленном песке. Их время - твое время.
Завтра, ты пройдешь по следам, собирая мгновения пути. Подмечая каждую мелочь. И каждый будет взвешен в глазах господних. И найден легким. А сейчас...
Отдыхай трудяга Джон.
Вытри штаны.
Усни...
Привратник
Книги все врали. Не было ни яркого света в конце туннеля, да и самого туннеля не оказалось в помине. И прошедшие мгновения жизни не мельтешили калейдоскопом, наводя грусть яркими воспоминаниями.
Вместо этого была некоторая легкость, и, пожалуй, чувство тревоги и неизвестности.
Он воспарял ввысь, совершенно не представляя, что встретит там, в наднебесье: быть может на кудрявых облаках радостно поют души, обмахиваясь пальмовыми ветвями, а возможно, наоборот - в огромных чугунных котлах аппетитно кипит смола, и мохнатые черти деловито снуют туда-сюда, время от времени погружая острыми вилами слишком уж настырных грешников, не желающих тешить грешные тела обжигающим жаром.
Ничего такого он не увидел. Только стена из красного кирпича, что тянется в обе стороны да огромные дубовые ворота, иссеченные множеством трещинам, но все равно ничем не прошибить старое дерево. У ворот привратник. Толи человек, толи ангел - одному богу известно. Вид его суров, в руках меч.
- Куда?
Сергей Иванович Мошкин вперил в привратника ясный взор, и неожиданно для себя самого смутился.
- Туда... наверное...
- Зачем? - лениво поинтересовался хозяин ворот.
Сергей Иванович оглянулся. За спиной не было ничего. Ни уходящего вдаль пространства, теряющегося в божественной дымке, ни земли, ни тропинки - то есть вообще ничего.
- Как, зачем? - окончательно растерялся Мошкин. - А куда же еще?
- Больше некуда - лениво согласился привратник, и закрыл глаза.
Наступила гнетущая пауза.
- Так что? - осторожно поинтересовался Сергей Иванович.
- Что? - удивился то ли ангел, то ли бес.
- Ну, знаете! - Раздраженно протянул Сергей Иванович.
Сергей Иванович поник. Еще при жизни он терпеть не мог подобных ситуаций, и теперь чувствовал себя полным ничтожеством.
Словно прочитав его мысли, привратник довольно зевнул, и устроился поудобнее, прислонившись к половинке ворот.
А что если...
Мошкин осторожно, бочком, попытался протиснуться к воротам.
- Куда? - грозно приоткрыл один глаз привратник.
- Туда! - совсем уж отчаявшись пискнул Мошкин.
- Зачем? - почесал бок привратник.
.- А... затем! - с вызовом произнес Сергей Иванович, и горделиво выпятил грудь.
- Ну так бы сразу и сказал - недовольно пробурчал привратник и толкнул ворота.
Скрипнули ржавые петли, и Сергей Иванович, скрутив в кармане фигу, горделиво прошествовал мимо, оставив позади глупого привратника, который так не хотел его пропускать.
Там, за воротами много чего было - и кучи шлака, и валяющиеся отдельно старые, треснувшие, уже отслужившие свое котлы, и черти сверкали отполированными от постоянной суеты копытцами, поднимая тучи угольной пыли, но это уже совсем другая история...
В банке, как в танке
(Попытка анализа)
Из всей невообразимой тектонической массы условных слоганов и средств для наведения внутренней проекции покупательского спроса на захваченное врасплох потребительское сознание особым, утонченно-специфическим способом выделяется некая олитературенная форма продаж. Так, альтернативное произведение "В банке, как в танке" без сомнения нашло свою точку приложения в слегка наивном видении авторами книги современных проблем отечественного рынка. Более того, этот постмодернистский пример психолого-аутентичной позиции представляется неким символом - образом данной реальности, пытающимся одновременно следовать веяниям установившейся банковской системы, и изменять, задавать тон, подстраивая под свои как сиюминутные, так и стратегически протяженные во времени задачи.
При анализе произведения, в глаза специалиста бросается практически не скрываемое желание завуалировать истинное предназначение книги. Причем сам метод скрытия настолько груб и неуклюж, что наводит на предположение, что доверчивый читатель, имеет дело с детально рассчитанным механизмом закамуфлированной передачи элементов рекламы в область раздражения, как с одним из способов отвлечения сознания от тонкой манипуляции подсознательными факторами.
С другой стороны нельзя отказываться от пространного и местами сакрально-сокровенного текста, с учетом особенностей литературного изложения событий главным героем произведения, с бандитской кличкой Пека. Богатое воображение рисует этакого широкоплечего детину в необъятной кожаной куртке эпохи становления рыночных отношений. Без сомнения данный символ победы капитализма на постсоветском пространстве не может не задевать тонкие струны души отечественного интеллигента, покупающего одноразовые носки на центральном рынке города, сжимающего при этом под мышкой томик Герцена, которого когда-то так некстати разбудили декабристы.
Кроме того, удачно подобранное название дополняет созданный образ, навевая мысли об империалистическом всемогуществе. В данном случае танковая мощь, невольно подменяет все сомнения о финансовой устойчивости банка, и в памяти возникают яркие всполохи огней и голос Левитана, вещающий с огневых рубежей неистощимым источником оптимизма.
Продолжая ассоциативный ряд, можно предложить несколько удачных рекламных слоганов, которые, без сомнения, помогут осуществить удержание некогда захваченных сегментов рынка.
Так, слоган "Броня крепка и бабки наши быстры" - символизирует нерушимость и надежность, а также высокую скорость денежных переводов, например "Western Union" (а в нашем конкретном случае "Приватмани").
При прочтении книги можно заметить ряд золотоносных жил, мимо которых прошел автор, очевидно попросту не заметив эти имеющиеся возможности. Хотя не исключен хитрый рекламный ход - та называемая ниша для продолжения. Тем более понятно то нетерпение, с которым все мы будем ожидать выхода следующего бестселлера. Уже придуманы и предлагаются вашему вниманию некоторые концепции:
"Виват Приват Виват, Виват Приват..." (в данном случае возможно усиление заложенных потенциальных мер воздействия на психику клиента, путем озвучивания гортанным голосом Тамары Гварцетелли, с музыкальным сопровождением и последующим переводом символизма в плоскость современной арт-попс кульуры)
"В банке как в Чайке" - имеется в виду использования представительских образов времен партийной номенклатуры, как вариант для более пожилого контингента пользователей, заставших идеологию социалистической формы бытия.
И, наконец, самый яркий образ в потребительском сознании:
"Банкертанкер" - сложносочиненное слово, являющее собой сложный символ, состоящий из двух частей, ассоциирующихся как с нефтяным могуществом востока, так и с передовыми технологиями запада, кроме того в слове присутствует небольшой намек на могущественный сионистский заговор, что может служить, как предупреждением отечественным обывателям, так и приманкой для простака, надеющегося на надежность современной банковской системы, подкрепленной величием таких фамилий, как Ротшильд и Ко.
Что же, пожелаем авторам-демиургам неунывающего оптимизма и самое главное места и времени, для преодоления новых рубежей в сфере нелегких банковских продаж...
Вторые сутки
Вторые сутки за рулем. Дождь черной пеленой окутал дорогу. Сон словно одеяло накрывал его с головой, сил сопротивляться накопившейся усталости не было...
Сон и дождь, сон и дождь.....
Свет фар внезапно вспыхнувших в темноте, пронзил его как игла, заполнил все вокруг и остался с ним. Свет - единственное что осталось у него. Остались только свет и осознание того, что он не может закрыть глаза, чтобы избавится от него. Постепенно он стал различать мелкие детали, уже позднее он понял, что находится в постели, которую окружало множество медицинских приборов. Позже он понял и то, что, оставаясь в сознании, он не мог найти силы даже для того чтобы закрыть глаза, чтобы избавиться от света. Его организм функционировал отдельно от него: сердце продолжало биться, зрачки сокращались, мочевой пузырь периодически опорожнялся...
Он видел и слышал все, что происходило вокруг него, но не более того....
К нему часто приходили родственники, жена, дети... Он много думал, разум, запертый в теле, лихорадочно искал способ установить контакт с окружающим миром, показать, что он жив не только физически, но и духовно....
Врач- сутулый молодой человек, устало снял очки.
- Уже семь месяцев в состоянии пациента не наблюдается улучшения.... Похоже это не просто кома, скорее всего мозг разрушен, во всяком случае анализы и рентген показывают это... Как личность он больше не существует...Это просто тело, я думаю наилучшим выходом для него и для вас будет отключение от системы жизнеобеспечения. Если вы согласны, я попрошу расписаться на бланке - стандартная процедура.
С ужасом, не веря собственным ушам, он понял, что это конец. В поле его зрения попала рука жены, которая неуверенно ставила подпись на мятом, медицинском бланке....
Золотой Шар
Счастье заполнило вселенную, протекая солнечными струями во все щели мироздания. Оно выпирало угловатыми тенями из дальних задворков, нарушая привычный ход бытия. Счастье было во всем. Каждая песчинка была пропитана искрящейся радостью, каждая частичка этого мира прониклась восторгом и ликованием.
Для Джимми Коула, члена банды "Черный след", счастье свалилось, словно снежный ком с крыши. Оно застало врасплох подростка, на чьем счету было несколько изнасилований и пара мелких грабежей в подземке. Он не был первым, кого отметила печать нахлынувшей радости. Не стал он и последним. Джимми вышел во двор, чтобы рассказать всем о своей любви. В его руках отсвечивал кухонный нож, в глазах светилось счастье.
- Люди - кричал Коул - я люблю вас!
Парень захлебывался от счастья, переполнявшего его...
- Всех - кричал шестнадцатилетний паренек, размазывая кровь по щекам.
Это так трогательно. Так волнующе. Так прекрасно...
- Люблю... - Джимми, резал тело, не чувствуя ничего, кроме звенящей радости, которая переполняла душу малолетнего негодяя...
Вдова Брукс, покачивалась в кресле-качалке, рассматривая портрет мужа, которого похоронила много лет назад (ходили слухи, что старуха отравила своего благоверного, но мы-то нисколько не сомневаемся в порядочности Бет Брукс, совсем нет).
- Я люблю тебя - шептала старуха, роняя слезы счастья.
Тонкие ручейки сбегали от порезанных запястий, собираясь в густую лужицу на полу.
- Я люблю тебя - шептала вдова...
Пол вдавил педаль газа, разгоняя старый Шевви до немыслимой скорости. Звуки сирен остались где-то позади. Большой брезентовый мешок лежал на переднем сиденье, рядом с Полом, но тот уже не думал о содержимом мешка.
Он обрел нечто большее, чем деньги. Пол почувствовал, что наконец-то свободен.
- Я свободен, слышите, вы? - кричал Пол, направляя машину к обрыву, навстречу своей мечте.
Покрышки печально взвизгнули, расставаясь с твердью.
- Я свободен!!! - Пол кричал, широко расставив руки...
Момент истины, желанная невесомость...
- Я свобо...
Тяжело дышать. Пыль, словно танцует, в раскаленном воздухе. В дрожащем мареве отсвечивает красным золотом Шар. Я протягиваю руки, чтобы прикоснуться к нему. Все мои мысли мертвы, все мои желания остались за границей проклятого карьера. Я прошу, я умоляю.
- Услышь меня, стань мною...
Мне нужно совсем немного. Самую малость. Не только для себя. Для всех...
- Счастье для всех! И пусть никто не уйдет обиженным.
Это просто слова. Шар не слушает глупые сотрясения воздуха. Он забирает самое дорогое, сокровенное. То, что внутри тебя - все твои страхи и надежды. Он забирает твою душу, и исполняет взамен все желания.
- Счастье для всех! Даром...
В комнате темно. Свет с трудом пробивается сквозь плотные шторы, создавая приятный полумрак. В мерцающем свете телевизора, можно различить очертания мужчины, сидящего в кресле. Изображение плохое, время от времени картинка в телевизоре покрывается серыми полосами. Идет передача. Ведущий задает вопросы приглашенному гостю. Если прислушаться, сквозь шум помех можно разобрать голоса:
- Доктор Пильман, скажите, можно ли связать происходящие в мире события, с Зонами Посещения. В частности с легендарным Золотым Шаром в Хармонте?
- Вне всякого сомнения. Как теперь стало известно, существование Золотого Шара неопровержимая истина.
- Вы думаете, кто-то нашел Золотой Шар?
- Сейчас мы знаем это наверняка. Нам даже известно имя этого человека.
- Доктор Пильман, кто же этот мерзавец?
- Ну, я бы не спешил с оскорблениями. Его зовут Рэдрик Шухарт. Он сумел добраться до артефакта, и загадал желание. Я не знаю, что он пожелал, но вот уже несколько дней мы наблюдаем результат.
- Но послушайте, Док, тысячи людей гибнут каждую минуту. Паника захлестнула цивилизацию. По-вашему, это нормально?
- Я не воспринимал бы все так трагично. Действительно, мы столкнулись с множеством необъяснимых фактов. На города обрушилась эпидемия самоубийств. Но, как ни странно, погибают в основном преступники и негодяи. Так, что Рэд Шухарт, можно сказать, сделал человечеству подарок. Я даже не хочу предполагать, что произошло, если бы кто нибудь из военных или известных политиков смог осуществить свои мечты...
- Скажите Доктор, как вы думаете, что произойдет, если исполнятся пожелания каждого человека?
- Скорее всего, наступит конец света. Но я думаю, повода для беспокойства нет. Рэд Шухарт, перед тем, как перегрызть собственные вены, поведал, что Золотой Шар исчез. Просто испарился...
- Спасибо Доктор Пильман...
Изображение пропадает, скрывается за рябью помех. Мужчина сидящий в кресле никак не реагирует. Он сидит, не предпринимая никаких действий для того, чтобы настроить изображение. На его лице гримаса счастья. Если стать за спиной мужчины, можно увидеть серую рябь экрана, сквозь отверстие в голове. Стена испачкана брызгами мозга, и остатками затылочной кости. На полу, в луже крови, лежит пистолет...
На ощупь он похож на бархат. Металлический бархат. Странное сочетание. Еще он теплый. Я поглаживаю золотой бок...
- Счастья для всех, даром...
Бормочу вслух жалкие желания, понимая, что Шар услышит только тихий голос, который шепчет где-то в глубине: