Конец эпохи информатизации

Содержание

• I. Единое информационное пространство и что остается вне его
• II. Трансформация традиционной инфраструктуры культуры в киберпространстве
• III. Проблема сохранности информации в Интернете как проблема не техническая
• IV. Химера авторского права и идиотизм спама

В мире тоже, конечно, информатизация будет продолжаться, но уже не как поступь прогресса, а в рабочем режиме обновления и расширения созданных институтов. Основные центры, откуда исходят управляющие импульсы миру, уже полностью вовлекли в круг своей деятельности информационное пространство как его необходимый элемент.

Тем интереснее попытаться хотя бы прикидочно понять, что же возникло на торжестве новой технологии и какие отсюда вытекают следствия для культуры и науки. А итоги прорисовываются нехорошие.

I. За прошедшие годы удалось сформировать единое информационное пространство, которое то смело бросает перчатку, то вбирает в себя таких значительных монстров как телевидение, радио, печать.

А вот с культурным пространством у HiTech'a (высоких технологий -- так называют все, что связано с компьютером, Интернетом и т. д.) перспектива обнаруживается неважное. На новых рельсах также рождается культурное пространство, но весьма худое, неказистое и хилое. И прежде всего: в киберпространстве (то, что можно извлечь через Интернет на монитор компьютера) ему не удается обособиться.

А без некоего единого культурного поля сколько бы культурой не пичкали Интернет, он не станет ни ее проводником культуры ни ее средой. Культура возникает отгораживаясь от некультуры, под которой следует понимать не бескультурье, а просто иную среду, бизнес, например. Человек может быть и бизнесменов и отдавать дань культуре, но в разных плоскостях, и не одновременно.

Посмотрим, что происходит с элементами культурного поля в киберпространстве.

1) Библиотеки, архивы и прочие филармонии. Библиотека существует для хранения и использования культурных и научных материалов.

(Правда, жалкое состояние сегодняшних библиотек принуждает их наполнять свои фонды глянцевой фигней -- о возможности взглянуть на которые мы в советские времена только и мечтали, а теперь бы глаза не глядели. Ну здесь мы имеем дело с общим кризисом культуры)

Ничто не мешает создать библиотеку для этих же целей в Интернете, но еще более могучую и одновременно доступную и демократичную. Ничего этого однако нет, хотя робкие попытки и просматриваются.

Электронные библиотеки, даже самые лучшие малоформатны, уступая в этом смысле даже добротной сельской библиотеке советских времен.

Они некомплектны. Размещают на своих полках в основном классическую , реже современную литературу. Громадное количество научных материалов: статей, проектов, -- которыми до краев наполнен Интернет, никак не вовлечено в круг существующих электронных библиотек. Как листья поздней осенью, они бесхозно носятся по киберпространству, не зная где им правильно упасть, в то время, как жаждущие искры от неугасимого света несомых ими знаний в отчаянии от бесплодных поисков иголки в стоге сена ломают руки и плюют на экран. То есть к тому синтезу всех культурных материалов, который осуществлялся традиционной библиотекой (книги, журналы, гравюры, рукописи и др.) электронные библиотеки даже не движутся. Подчеркнем еще раз: даже из того, что есть в сети.

И если объем и долговечность (многие электронные библиотеки, громогласно возопив о себе уже успели кануть в лету) дело наживное, то с комплектацией дело обстоит хуже.

Вопрос комплектации, кроме проблемы финансового обеспечения и труда, -- это в конечном счете вопрос отбора: что есть культурная ценность, а что нет. Для этого традиционная культура выработала стандарты, в результате которых с самого начала определяется разряд книги: это литература, наука или просто справочный, а то и того хуже, рекламный материал. И благодаря системе классификации книг этот материал более или менее правильно описывается в каталоге, и в итоге доставляясь на нужную полку.

В Интернете такой классификации нет и не видно, каким образом она появится. Ибо не недостаток умных людей тому неодолимой преградой, а все гадит сам коммерческий дух сети. Раздираемое внутренней конкурентной борьбой бизнес сообщество не склонно связывать себя едиными стандартами, либо выбрасывать на это деньги. И, наконец, оно не способно ввести такую классификацию принудительно, как принудительно, государствами, вводятся и циркулируются все стандарты, включая библиотечные.

Кроме того, интересы культуры никак не пересекаются с деловыми интересами. Более того, реклама и спам скорее склонны маскировать себя под культуру, по крайней мере в утвердившихся формах, чем брать заботу о ее обособлении.

Таким образом, в обозримом будущем электронные библиотеки не способны стать культурными центрами, собирающими материал для их использования. Хотя как обнадеживающий момент стоит отметить не только попытки создать такие электронные архивы (а какие при этом технические проблемы согласования разных языков - не человеческих, а компьютерных затрудняют решение проблем!), но и энтузиазм поддержки этих попыток. Один из таких электронных архивов создают американцы (корпоративный проект нескольких университетов), поставив цель собрать 1 млн книг (а кроме того, ауди-, виде-, фото и пр. материалы), приглашая принять в его наполнении писателей и ученых, наплевав при этом на свои авторские права. Какова ценность присылаемых материалов, судить трудно, но откликнулось большое количество добровольцев. Все же без единых стандартов такие архивы будут недоступны громадному количеству пользователей Интернета, исповедующих иную, чем принята авторами, технологическую религию. 2) Творческие объединения. Культура невозможна без наличия культурной среды, то есть без формального (Союз писателей) или неформального (салон мадам Севиньи, где собирались французские остроумцы времен старости д'Артаньяна) творческих кругов. Издательства, журналы возникают вокруг таких объединений, так сказать, онтологически, хотя в конкретном случае может быть и наоборот, то есть журнал как бы инициирует объединение творческих сил, а если это ему не удается, он не становится фактором науки и культуры.

Пока в сетях я не видел таких объединений, и, можно сказать, их нет. Ибо обилие файлов разнесло бы по паутине звон об их существовании, как это имеет место с электронными библиотеками. Есть традиционные журналы, которые не в состоянии выбраться по коммерческому бездорожью за пределы Садового кольца, поставили на компьютерные сети.

Хотя опять же -- ничто не препятствует созданию творческих объединений в принципе и в сети и при всех существующих трудностях:

-- академическая наука и профессиональная культура кучкуются вокруг грантов и гонораров, и даже, отмечаясь не слабым скоплением идей, быстро разлетаются в ничто при кончине грантовой подпитки;

-- некоторые проблемы сети -- спам -- затрудняют обмен через сеть.

Все же это трудности субъективные. Скорее все-таки в наших современных ученых отстутствует тот дух культуры, который заствлял родоначальников современной науки составить корреспондентские сообщества, породившие единую европейскую науку (один Лейбниц за свою написал черти сколько писем, из которых до наших дней дошло 15 000 - и все научной переписки).

II. Есть смысл также присмотреться к тому культурному полю, которое возникает на очищенных делянках дремучего коммерческого леса.

При начале Интернета многих подогревала мысль, что однажды в сетях окажутся все духовные богатства, отлитые человечеством в книжную форму. Уже можно смело констатировать, что надежды эти не сбываются и им не суждено будет сбыться. Прошло еще мало времени -- весьма хилый аргумент. По крайней мере, вся печатная продукция, выходящая в развитой части мира и перед печатью пребывающая в электронной форме уже могла бы быть в сетях. Ни технических, ни финансовых проблем для этого нет, как нет и факта их электронного бытия.

Книжные институты (издательства, библиотеки, архивы) слишком цепко не отдают своих мнимых преимуществ и предпочитают использовать глобальные сети в качестве доски объявлений. Если в киберпространство и вбрасываются интересные материалы, то происходит это силами продвинутых в гуманитарном направлении программистов, как уже ставшая знаменитой библиотека Мошкова, либо самими -- авторами.

Такое положение вещей более чем естественно. Что бы там ни говорили, а Интернет заменяет книгу -- во многих отношениях, по крайней мере, -- одновременно делая существование библиотек, архивов и издательств позорным балластом на культурном балансе человечества. Так что ждать, что книги из библиотек etc. прямиком будут перекочевывать в глобальные сети, неразумно.

С другой стороны, глобальные сети все более наполняются информацией, которая существует исключительно/преимущественно в электронном виде. Скажем, текущие события, которые уже обрели архивную глубину в 10 лет и которая будет все нарастать, причем для историка 90-х 000-х электронные архивы дадут несравнимо больше, чем бумажные.

Таким образом знания и культура разбиваются на 2 параллельных фронта: книжный и электронный. Эти миры имеют много соприкасающихся точек -- кто мешает, скажем, писателю использовать для пропаганды своих произведений Интернет, что многие продвинутые в современном направлении, например Акунин, уже успешно и делают, а составителю веб-страниц, если удастся писать для книг и журналов?

И все же не стоит обольщаться. Это все более и более 2 независимых культурных мира. И вот почему

а) это разный набор материалов и

б) что важнее, это материалы разного характера.

Первое, бросающееся в глаза, это более синкретный характер электронной информации, где графика. фото, иллюстрации стали столь же значимы, как и текст (который, сам во многих случаях является иллюстрацией).

Дальше. Совершенно справедливо замечено, что невозможно читать книгу с экрана. Но книги с самого начала пишутся как книги. То есть как последовательное разворачивание некоего первоначального ядра, допустим, логическое развертывание начальных постулатов в философскую систему, как у Аристотеля, Канта и Маркса (я слышал только, что так обстоит дело у этой троицы, но подозреваю, что и другие замешаны в подобном образе действия).

В Интернете же восприятие идет все более фрагментами. Поэтому такую популярность здесь приобрели афоризмы, цитаты, анекдоты, статьи и рассказы энциклопедического характера. Однако еще не факт, что скованное последовательной логической цепью человеческое знание находится в высшей форме своего развития, чем приплюснутое в короткие сентенции как у -- раз уж мы вспомнили об Аристотеле -- Гераклита или Конфуция.

Считается почему-то, что развитие идет от мыслей в афористической форме к сложным логическим системам, но это еще вопрос. По крайней мере, Интернет налегает на фрагменты, а книга на системы.

в) наконец, интеллектуальная и творческая работа по разному строятся и протекают в Интернете и с книгой

Таким образом, возникновение киберпространства намечает разрыв традиций в культуре.

Этот разрыв усугубляется рядом неблагоприятных обстоятельств. Так уж случилось, что он приходится на те разломы, которые всегда существуют в здании человеческого общества.

Так уж устроен человеческий организм, что молодые мозги рвутся к новому, еще не бывшему и максимум приемлемой истории для них это 2-3 года назад от текущего момента. А все что выходит за пределы этой даты в реверсивном направлении, для них безнадежный анахронизм, знакомство с которым ограничивается тем принудительным минимумом, без которого невозможно получить надлежащую отметку в зачетной книжке. Аналогично, взоры людей старшего поколения повернуты ракообразно в традиции, в которые вброшены не только заблуждения и надежды их молодости, но и золотые, как им представляется, более отдаленные времена.

Вследствие этого нет ничего удивительного, что те, кому за 40, если и признают Интернет, то признание это апатичное, вялое, ленивое. Посмотреть картинки, чаще фривольного содержания (вопреки необоснованно распространенному мнению, порнография не столько портит молодежь, сколько находит главных почитателей у людей почтенного возраста), скользнуть глазом по новостям, не упустить сплетни -- вот предел их контактов с новейшими технологиями. Все же свои серьезные устремления и неугасшие творческие порывы (а с годами даже прохиндеев как магнитом тянет на воспоминания с поучительной целью) они оставляют для писания книг, статей, методичек и инструкций. Тогда как молодые люди при первой искре интереса бегут удовлетворять его не в библиотеку, а к компьютеру.

Так обозначается, как начинающийся оползень, разрыв традиций. Тот опыт, который откладывается для грядущих поколений нынешними ветеранами, не влезает в тот круг интересов, которыми насыщает свой взор молодая Россия. Раньше, действовали те же законы, но подобное положение вещей не было чревато разрывом традиций. Ибо и те, и другие располагались в своих предпочтениях на одном и том же поле, книжном. Перебегав по глупости лет за модой, молодые в конце концов угомонивались на тех ценностях, которые им принудительным порядком с детства вдалбливали школа и семья, естественно, не без привнесения в общекультурную копилку человечество по мере сил и накопления своего опыта.

Также и нынешние молодые постареют и их потянет пошептаться о злободневных делах с мумиями, да вот только глубина исторического поля, на котором они попытаются вскопать ностальгические грядки ограничиться 1995 годом -- годом начала эры Интернета.

Другой солидный разлом, куда как водопад в пропасть, впадает разрыв традиций -- географический. Хотя и говорят, что мировая паутина охватила весь земной шар, но громадные пространства, населенные множеством народа и народов, об этом и понятия не имеют. Даже если брать только Россию, то всеобщая реальность глобальных сетей в Москве, где уже все толстые журналы не мыслят себя без собственного сайта, как порядочный бизнесмен без мобильника, обращается в Барнауле в забаву для продвинутых сисопов и сисадминов (так называют программистов низшего порядка). Так что алтайская литература, по крайней мере, созданная на сегодняшнюю дату для нынешней цивилизации уже не существует, что для последней, возможно, является скорее приобретением, чем потерей.

Однако вне сети оказываются народы и культуры, имеющие совершенно иного, чем западный, разлив: мусульманский Восток, Африка, Индия с ее (несмотря на ее количественное присутствие в сетях в большем объеме, чем Россия, да, но в англоязычном формате) 13 основыми -- на каждом языке из которых говорят десятки миллионов -- и множеством мелких народов, полностью выпадают из сети. А это ведь не просто количество. Это разнообразие культур и образов мыслей, которое худо или бедно, но книжная культура сумела впитать в себя.

Играет роль на разрыв традиций и имущественных ценз. Для России Интернет -- это забава богатых, если только не представляется возможности урвать кусочек киберпространства в служебном порядке. Конечно, культура всегда была уделом обеспеченных, что, однако, не сковывало ее развития, как, допустим, в царской России (хотя отлучение от нее миллионов земледельческого класса не перекосило ли ее в ущербном смысле -- как знать?).

Но в наше время и в нашей стране есть нюанс. Именно интеллигенция попала в разряд бедных, и через систему образования, все более платного и недоступного, она лишена возможности самовоспроизводиться через своих детей и внуков. Профессорами станут не дети профессоров, а дети наворовавших бизнесменов-чиновников. И в Интернет сегодня доступ в основном получают они же. Таким образом если для интеллигенции остается доступ к все более неавторитетному печатному слову, то Интернет для нее ломоть ненарезанный. "Мы писатели -- народ бедный, Интернет не для нас", -- вздыхают нынешние писателя. Хуже, что они тем самым записывают себя еще и в убогий народ.

Кстати, имущественный и идеологический разлом легко видеть по идеологическому наполнению сетей. Там царствует либеральный шабаш, другой спектр не представлен настолько, что постоянному юзеру (тот же читатель, только читающий не с листа, а с экрана) просто странно, где коммунисты набирают свои 10 процентов на выборах, столь же странно как 4 процента либералов, ибо иных политеческих взглядов, если судить по Интернету, в России просто не существует.

Есть и другие линии разлома -- скажем, разрыв между технической и гуманитарной составляющими культуры, -- но основная мысль ясна: нынешнее состояние общества способствует разрыву культурных традиций на переходе книга--электронное издание.

Конечно, поводов драматизировать ситуацию нет. Случайно или закономерно, но могильщик книги и книжной культуры заявился теперь, когда сама эта культура зашаталась под гнетом собственного неудержимого внутреннего кризиса. Не касаясь этого слишком скользкого и обширного, как болото, вопроса, ограничимся кратким замечанием-примером этого кризиса.

В чем сила книжной культуры -- накопление традиций, -- в том же ее слабость: бесконтрольное умножение материалов без эффективного механизма сжатия и расчистки культурного пространства. Допустим, был поэт А. С. Пушкин, писал стихи, поэмы, повести. На них, как ржавчина, наросла критика: Вяземский, Полевой, Надеждин, Ив. Кириевский. Через 20 лет после смерти поэта началось его вторичная открытие, в основном адептами чистого искусства с Аненнковым во главе; нарос новый слой критики, причем старый никуда не делся, а включился цитатами, спорами и соглашениями в этот новый слой: тот же Аненноков уже не мыслит Пушкина без Кириевского и вопреки Белинскому. Еще через 50 лет снова вспыхнул могучий интерес к Пушкину (хотя он был всегда, но знал периоды академического затишья и вдруг яростного обсуждения и переосмысления). И вновь, не только сам поэт, но и что было написано в 2 предыдущие волны включилось в новый прилив, причем старая критика уже стала такой же неотъемлемой частью истории, как сам поэт с его творчеством и подвергалась наряду с поэтом исследованиям, спорам, изучениям и сопоставлениям. И этот процесс продолжается, и, в книжном мире, похоже далек от завершения.

К нашему времени на "чудное мгновение" легли бумажные тонны, -- не обязательно графомании, ведь говоря о Пушкине люди часто высказывают себя -- и хоронят под собой первоначальный абрис не хуже пули Дантеса. Ясно, что Боливар даже коллективного человеческого мозга такой памяти не выдюжит. Нужен сброс, культурное обнуление, ходя без удержания определенных культурных ценностей здесь не обойтись.

III. Кроме того, что информационные технологии как А. Матросов прикрывают источники, откуда хлещут традиции книжной культуры, они не подают никаких признаков зарождения своих собственных. Развитие духовных традиций неразрывно связано с сохранением материальных их носителей. Именно для передачи культурных ценностей, сохранением в потомстве памяти о великих и позорных деяниях предков, была придумана книга, и еще раньше письменность, как таковая.

Если в компьютере хранят данные, то по преимуществу для операционных целей. Функция же Интернета задумана как чисто информационная: передавать сообщения.

С момента изобретения бумаги человечество изощрялось многоразличными способами, чтобы продлить ей жизнь с нанесенными на нее знаками. Совершенствовались бумага, чернила, переплет. Изобретались более совершенная печать, чтобы растиражировать книгу. Строились библиотеки и книгохранилища, где специальными приемами оберегали созданное печатным станком от тлена и разрушения.

Ситуация с электронными изданием прямо противоположная. Оно, какое бы большое количество пользователей не имело к нему доступ, хранится в ограниченном, часто одном экземпляре. И если по каким-либо причинам этот экземпляр исчез из сети, то, что вчера было доступно всем и каждому, сегодня недоступно никому. Таким неприятным образом исчез, например, роман Шишкова "Емельян Пугачев". Устал ли тот, кто впустил его в сеть, там держать, или финансовые проблемы его доконали, но нет теперь, хотя, возможно, и пока, шишковского романа в сети. Оно записано не так, что не вырубишь топором, а на ненадежных электронных носителях, когда сильное магнитное поле и перебои в электросистеме в момент ока могут стереть электронные материалы, по объему равные горах книгохранилищ и библиотек.

Однако даже не это главное. Многие полагают, что проблем сохранности информации носит чисто технический характер. Инженерная мысль упорно работает в этом направлении. Ведутся работы над созданием в противовес или в дополнение к электронной магнитной памяти, которая бы не зависела от электрических источников питания и таким образом данные сохранялись бы дольше и не зависели от электрокатастроф.

Но в том то и дело, что проблема эта в первую очередь не техническая. Материалы сохраняются, ищутся и находятся средства продления их долговечности, когда общество к этому стремится. А когда, как ныне, господствуют идеалы сиюминутности, никакие технические решения не возможны: попросту общество не снабдит их, если они и появятся, необходимым финансовым и организационным сопровождением, без которого их претворение в жизнь невозможно.

Нынешний же вектор высоких технологий работает на постоянное обновление продукта, причем таким образом, чтобы старый продукт был несовместим с новым, чтобы отбить у покупателя всякую охоту к сохранению еще не физически не изношенных и вполне годных к употреблению решений. Это касается как "железа", то есть самой техники, так и "начинки" (soft'a), то есть электронных мозгов -- пакетов.

При таком подходе срок жизни традиции не превышает срока жизни продукта - 2, от силы 3--4 года. Вот как это выглядит практически. Вы набираете на компьютере свои произведения, пишите заметки, делает в электронной форме выписки. А тут появляется новый пакет. Word 3.11 заменяется Word'ом-95, тот заменяется Word'ом2000, а этот Word'ом 2003. Вся загвоздка в том, что то, что набиралось в Word'е 3.11, уже не читается последующими Word'ами. Даже если у вас на компьютере все в порядке, и вы можете читать свои материалы, то те, кто пользуется Word'ами последующих версий, например, редакции, типографии этого сделать не могут. Вы не можете этого сообщить никому через Интернет, потому что он тоже приведен к восприятию только поздних версий, вы сами не в состоянии прочитать созданного вами, если вы установили новые версии, а старую. даже при незначительном сбое, вы не в состоянии использовать, ибо эта версия (например, Word 3.11) уже "не поддерживается".

Таким образом, вы либо остаетесь верны своему пакету и плюете на весь остальной мир, который вас не понимает, причем в прямом, а не в переносном смысле, либо приспосабливаетесь к остальному человечеству и плюете, на созданное вами. То есть не рекомендуется писать более чем на 3--4 года вперед. После этого срока написанное как по волшебству исчезает. (Заметим, правда, что ситуация не столь критическая для англоязычных авторов, некоторая преемственность для пишущих на этом языке все же сохраняется, так что может быть не столь глупа мысль переводить русский на латиницу).

Еще один простой пример, каковым затеваемую в статье кашу не испортишь. В свое время автор данной статьи сохранял все свои материалы на так называемых 5-дюймовых дискетах. Все эти дискеты сохранились до сих пор и информация на них не повреждена ни в одном секторе. Однако компьютеров, которые могли бы читать с этих дискет уже не осталось, и даже прорези, куда бы можно было вставить дискету нет. Наверное, мой компьютер -- которому 6 лет у меня, а сколько до меня я и не знаю -- остался единственным в Барнауле, с которого можно читать эти дискеты.

Между тем вырабатываются все более и более новые и "более долговечные" хранители информации: 3-дюймовые дискеты, оптические диски. Спрашивается, зачет удлинять срок хранения. если их не на чем читать и если их приходится выбрасывать на помойку задолго до физического старения?

Мысль настолько важна, что боясь утомить читателя, все же нагружу его одним сравнением. Представьте себе, вы купили башмаки. Это нетрудно. Представьте себе, что они оказались хорошими - прочными и по ноге. Нелегко представить, но бывает и такое. Вы их носите несколько лет, а они как новые. В это время изменяется мода на обувь. У вас выбор: либо следуя за модой с воплями и стенаниями отказаться от излюбленных башмаков, либо плюнуть на моду и не отказываться от них. Что порой бывает нелегко, ибо вас в немодных башмаках перестают понимать друзья, коллеги и даже жена. А теперь представьте себе, что изменилась мода либо изменилась технология изготовления башмаков - появились новые станки, материалы - и вслед за этим ваши башмаки, не от носки, не от погоды, а сами по себе, из-за изменений моды и технологии стали негодными: попросту развалились на глазах.

И каждый раз как меняется технология, продукт, произведенный по старой методе, автоматически приходит в негодность. Такое представить совсем невозможно, но именно это постоянно происходит с HTech'ом. Вы можете плевать на все моды и изменения, вас вполне устраивает старый продукт, но вы уже его не устраиваете, и он вам не служит.

Это технические примеры. Но, как уже писалось, важнее само направление. А идеал в Интернете - это не столько сохранение материалов, сколько его обновление. Сайт должен быть динамичным, то есть время от времени менять структуру, содержание, оформление. И если ты, как его создатель этому противишься, например, полагая, что созданное тобой достойно пережить века, то такое обновление за тебя произведет сама сеть: появятся новые программы, которыми начинят новые компьютеры, с помощью которых старые материалы просто будут не воспринимаемы.

В сталинские времена партийную литературу изымали после очередного съезда: мало ли что там вычитают рядовые члены партии, да еще начнут сопоставлять вчерашнюю линию с сегодняшней: а тут и изымать ничего не надо - достаточно поменять браузеры (программы, преобразующие закодированные материалы в обычные: текст, картинки, музыку). Кстати, именно по такому пути пошли китайские товарищи. Они создают собственный программный продукт, воспринимаемый только китайскими компьютрами, так что ни мы не прочитаем китайцев, ни они нас. Можно сказать, в киберпространстве они создали стену надежнее той китайской, Великой.

Отсюда возникает простой и естественный вывод о непригодности Интернета для целей культуры. Против чего автор данной статьи решительно возражает. Отсутствие преемственности между смежными по времени электронными продуктами -- это не некое имманентное свойство предлагаемых новыми технологиями решений. Это отсутствие коренится не в технике и не в технологии. Вернее, техника и технология формируются такими, какими их формируют общественные отношения, в данном случае общество потребления. (Несколько отдает марксизмом. но ничего не могу с собой поделать: так уж воспитан).

Хочется немножко пофантазировать о будущем. Я не разделяю мнения, что те трудности с воспроизводством традиций, как и другими особенностями, которые накладывает на Интернет современное состояние общества, носят временный характер. Хотя и не без этого. Но то, каким Интернет формируется сегодня, определит его физиономию на десятилетия, если не столетия. Даже и после того, как общественный климат поменяется на прямо противоположный. Он сам, как огромная инерционная масса, будет препятствовать выработке в обществе нового курса.

Сейчас закладываются фундаментальные черты и фундаментальные проблемы киберпространства, которые будут долго и упорно самовоспроизводиться. Это вроде Вавилонской башни. Смешаются языки, и хотя нынешнее человечество вроде бы и не против восстановления добашенного статус-кво, но попробуй народы и государства отказаться от своей самоидентификации. Когда Сенгор на 800 000 волоф переводит Эйнштейна, а эстонский диссидент на свой малоразвитый язык "Происхождение видов".

Точно так же невозможно будет привести к единому знаменатель расплодившиеся стандарты, платформы, электронные языки.

IV. Стоит слегка коснуться еще двух проблем, тесно увязанных с вопросами культуры, традиций, преемственности с Интернетом. Это проблемы авторского права и спама.

Как таковой собственной проблемой авторского права Интернет еще не обзавелся. И пока трудно представить себе, как все это будет выглядеть, хотя экзотических предложения на этот счет хоть отбавляй. Причем, все они страдают одной общей чертой: чисто технологическим подходом к вопросу. (Это общий порок нашего времени: думать, будто все проблемы -- в военной, литературной, личной жизни -- сводятся в конечном итоге к технологии.)

Силятся придумать что-нибудь этакое, что если кто-нибудь что-нибудь позаимствует из сети, то можно будет это заимствование на чистую воду. Например, создать специальную программу, куда вводятся тексты в электронном виде и путем поиска в Интернете отслеживается, является ли вводимый текст оригинальным или повторяет запятая в запятую нечто уже раз запущенное в сети.

Нынешние недоразумения с авторским правом возникли на стыке электронной и книжной культур. Мир Интернета питается и еще долго будет подкармливаться плодами с традиционного культурного стола. В доинформационную эпоху существование института авторского права было не только оправдано, но и необходимо. Первоначальные вложения в издание нового произведения несопоставимы с его тиражированием. Естественно, что предприниматели регулярно прогорали бы на новых авторах и рукописях, отдавая дань прибыли типографиям (что, кстати, и случилось в перестроечное время, когда рухнула госмоноополия на литературу, и полиграфисты решили, что им теперь издательства, да и сами писатели, а тем более поэты, совершенно по фигу) без пресловутого авторского права.

Опять же авторское право -- это один из 3-х придуманных до сих пор человечеством и единственно возможный в условиях рыночной экономики способ существования профессионального автора.

Успехи информатизации за 10 истекших лет уже существенно угрожают книжной индустрии, (которая поначалу отнеслась к электронным публикациям весьма иронически), увеличивая читательский отток к экранам мониторов. Хотя бы тем, что пробежав содержание книги, читатель имеет возможность по приходе в книжный магазин не покупать кота в обложке.

Отсюда неугомонные потуги распространить институт авторского права на киберпространство. Потуги бессмысленные и напрасные. И вовсе не потому, что невозможно найти приемлемого технологического или юридического решения (еще один вид распространенного в наше время идиотизма -- будто бы все проблемы можно решить изобретением и введением неких юридических норм). А потому что субъектом авторского права выступают не писатели, или там поэты. а в основном книжная индустрия.

Автора авторское право затрагивает лишь постольку. поскольку он узаконен автором, а таковых всего лишь 1/1000 от более или менее регулярно пишущих. Остальные 999/1000 отсекаются системой книжной индустрии то возможности донести себя через печатный станок. Естественно, в Интернете такое отсекание нереально.

Но, возвращаясь к исходной теме статьи, институт авторского права, вторгаясь в киберпространство, усугубляет разрыв традиций. Складывается парадоксальная ситуация.

Классическая литература, созданная 100 и более лет назад представлена в сетях настолько широко, насколько хватает запала и терпения энтузиастов ее там представить, и по мере захвата новейшими технологиями неокрепших молодых душ в свои сети запал только возрастает. Особенно в русском и американском секторах киберпространства. Также заполнен Интернет современного самиздатовского производства.

А вот современные писатели -- это те, кто умер позже 1904 года -- благодаря или из-за авторского права выпадают из литературного кибермира. Вследствие этого Интернет пока как свет погасшей звезды доносит дыхание прошедших эпох, но не дает никакого представления о современном литературном процессе, если считать за таковой представленный профессиональными авторами.

Это плохо для читателей -- ибо как ни люби классику, но все же основной интерес для нормального человека -- современный, и даже классика догоняет до читательского сознания через текущую литературную действительность. Это плохо, как ни покажется странным, для охраняемых писателей, ибо отсекает их от самой живой, восприимчивой аудитории, бросая им в объятия читателей пред- и пенсионного возраста, то есть не дает этим авторам возможности прийти к читателю вовремя, откладывая свидание на столетие, когда живое слово уже превратится в музейный экспонат. Таким образом, авторское право возлагает задачу включения нашего современника в традицию на прошлых авторов и самиздат.

Но прошлые авторы -- это прошлые проблемы или проблемы в прошлых оболочках, а самиздат -- это всегда литература с маргинальным привкусом.

Особенно критическая ситуация в науке и технике, где не сказанное вовремя слово, даже гениальное -- это не сказанное вообще. Представьте, что Эйнштейн стал бы достоянием публики только сегодня. Его физическая революция не только не стала бы революцией, а даже легкой рябью не отразилась бы на поверхности общественного течения, ибо оценки специалистов революций не делают.

Еще один дурно пахнущий цветок буйно зацвел в киберпространстве, причем за последний год -- спам.

В литературных кругах очень важна тусовочность. Особенно для начинающих авторов: познакомиться с издателями, критиками, притиснуть свои произведения, продвинуть их хотя бы строчкой модного или авторитетного критического слова к читателю. Да и местные авторы путем перемывания косточек в литсообществах приноравливаются к литературно-общественной обстановке, шлифуют свои замыслы.

Не менее важно общение и в научной среде. Поэтому наука и культура редко расцветают в отдаленных местностях Земли: подобно кристаллизации соли культурные центры возникают и набухают в местах скопления творческих сил. Уход писателя в свободное плавание на лоне сельской приенисейской природы хорош, когда он уже давно самоопределился, выявил свой творческий потенциал, завязал необходимые контакты с книжной индустрией. Но и здесь без обратной связи с творческими коллегами и культурными центрами не обойтись.

Благодаря щупальцам мировых компьютерных сетей связи могут устанавливаться между точками включения в сеть, географически отстоящими друг от друга на тысячи километров. Возникает уникальная возможность образовывать культурные центры не по географическому, а по иным признакам. Литкружок, члены которого, разбросанные хоть по всем континентам и благодаря Интернету связанные ежедневно, -- нехилая возможность.

Но тут грянула беда, откуда ее никто не ждал, -- спам. Представьте себе, когда автор данной статьи, занимаясь сугубо культурой Алтая, ежедневно на 1--2 письма по своей тематике получает 50--6- рекламных буклетов, посланий, предложений. Причем объем, еще год назад замаячивший на цифре 5--6, растет катастрофически.

И чем активнее работает человек в сети, чем он известнее. тем большую спамовую дань ему приходиться платить. Акунин писал год назад (2003), что на 50--60 писем нормальной почты он получает до 2000 спама ежедневно.

Все это делает киберпространство каналом обмена мнениями, сообщениями, выбивает из-под дискуссий их законную почву. И, соответственно, препятствует образованию в киберпространстве культурного поля.

Ситуация выглядит тупиковой. Пытаются найти технические и юридические рычаги борьбы со спамом. Совершенно утопичные, ибо спам и методы спама культивируются крупным бизнесом и государственными структурами (например, чем больше спама, тем выше доходы тех, кто предоставляет каналы: зачем им тогда бороться со спамом). Нужно менять общую идеологическую парадигму общества рекламы и потребления. А это не входит, само собой понятно, в планы глобализаторов.

Словом, Интернет - передовая технология, мощно раскрывающая потенциал человеческой мысли, обратно же и воздвигает проблемы на пути ее свободного течения, а значит борьба за свободу мысли продолжится, но уже в новых формах и неизвестных ранее условиях, где враги будут использовать для ее подавления не цензуру и запрет, а технологические приемы.