Ты был хитёр и остроумен. И поэтому часто смеялся над наивностью многих юных. И ты прокладывал себе дорогу наверх, к власти, не стесняясь, опускаясь... Ты был прекрасным слушателем - очень объективным, собранным, внимательным... Твоё мнение определённо ценилось мной. Ты был вспыльчивым и немного смешным, когда я ловил твой пряный взгляд во время особенно оживлённой беседы... Ты не видел разницы между людьми. И ты делил их только на тех, кто слабее тебя и тех, кто должен быть слишком слабым, чтоб вообще кому-то противиться.
Я не отдавал себе отчёта в своём максимализме. И ожидал своих скорых побед. И потому громко кричал о своём умении. Я любил тебя... удивлять. Удивлять неожиданными аргументами и пространными объяснениями. Я готов был вечно вдыхать твой терпкий запах. И я искал повод, чтоб положить руку на твоё плечо. Я не видел разницы между людьми. Но я делил их на вечно слушающих и вечно действующих. И ставил себя во главе этого мира.
Мы всегда, кажется, стремились повелевать друг другом. Мы чертовски дополняли друг друга. Мы не смогли победить сопротивление друг друга. Мы не различали людей, видя только друг друга. Поздно. Выдыхай.
Ты предпочитал безделушки, но с какой-нибудь тайной, историей. Я же искал что-то красивое, изящное, но, возможно, совершенно бесполезное на практике. Мы вместе были готовы к поискам разгадок древнейшей из тайн - смерти... Теперь - поздно. Выдыхай.
Ты не любил простых, никчёмных людишек, которые тебя окружали. Ты постоянно жаловался на нелепость их идей, на поверхностность их суждений и мечтал, тихо и громко, вслух и про себя, о том дне, когда наступит твой триумф. Ты смотрел мне прямо в глаза, стараясь как можно дольше выдерживать взгляд перед тем, как твои мысли совсем отстранятся от планов прихода к власти. Ты, не стесняясь, занимал всё моё время. Ты считал, что это правильно.
Я не любил никого, кроме себя. Я был настолько самовлюблён, что не видел никаких путей для мирового сообщества, кроме полного его подчинения мне. Я чувствовал тёмно-прорицательное биение жилы на твоей шее... И никогда бы не посягнул на чистоту твоей светлой кожи. Я уклонялся от обязанностей, в общем, мной и придуманных. Но не смог бы оставить тебя, чтоб ты нашёл, возможно, кого-то другого - более умного, более щедрого, более... неправильного?... Я просто сидел и слушал, говорил и молчал, спорил и писал. Мне казалось это жутко правильным.
Мы горячо обсуждали. Мы стремились к лучшему, стремились успеть, что-то привнести в этот жалкий мир, который ещё попахивал средневековыми нечистотами. Сначала по отдельности, но, по прошествии некоторого количества дней, уже не представляли будущее без стихийного совмещения наших таких похожих противоположностей... Мы горячо спорили. Особенно, если тема касалась какого-то мелкого и совершенно ненужного предмета. Мы сначала не понимали насколько разные у нас приоритеты - и ругались вдребезги. Но после даже не мирились, потому что невозможно было преодолеть ту тягучую силу, что разливалась по нашим телам, когда мы всего лишь разговаривали. Просто у нас были при всех различиях одинаковые и заносчиво-смелые амбиции. Мы горячо... Нам было горячо сидеть у старого камина и не смотреть совсем на огонь... Поздно. Выдыхай.
Ты был поразительно прекрасен и, одним своим обаянием, покорял множество юных, как ты, умов. Я никогда никому не отдавался, я всегда шёл впереди. Мы, ускоряясь, шли в обратном направлении. И теперь уже поздно - выдыхай.
Мы стояли лицом к лицу. И между нами были миллиметры. Мы поворачивались спинами. И между нами были тысячи километров... И, выдохнув, мы пошли в разных направлениях. Чтобы встретиться снова. Но уже за границей света. Ведь Земля всё же имеет край...