Он лежал на уступе у подножья скалы и грелся в лучах выглянувшего из-за гор солнца. Тело расслабленно впитывало вместе с нежным теплом тишину и умиротворение, воцарившееся в ущелье. Хотя тишина была относительной, так как в зарослях кустарника перекликались мелкие птахи, а чуть дальше напевал свою звонкую песенку говорливый ручей, это совсем не мешало, а, наоборот, углубляло ощущение покоя и безмятежности. Он задремал. Тем более что спешить было некуда, можно наслаждаться полной бездеятельностью еще несколько дней, пока вновь проснувшееся чувство голода не заставит его шевелится.
Помимо этого, уже никто и ничто не могло вынудить его совершать лишние телодвижения. Воспоминания о бурной молодости покрылись вековой пылью, даже старая душевная рана давно уже не беспокоила. Казалось, все это происходило не с ним, а с кем-то другим, посторонним, к которому он, по иронии судьбы, был приставлен наблюдать... пожизненно...
Какое-то неуловимое изменение, возникшее вовне, тихонько царапнуло за край дремлющего сознания. Он прислушался и уловил отдаленный перестук потревоженных мелких камешков. Похоже, в ущелье кто-то был. Нехотя, преодолевая остатки дремоты, он медленно открыл левый глаз, затем правый, который сразу же сощурил, защищая от ярких солнечных лучей. И остался неподвижным, выжидая.
Звук усилился. Теперь он явственно различил неровный цокот копыт. Из-за поворота ущелья показалась бредущая взмыленная лошадь с завалившимся ей на шею седоком. Ход ее показался странным. Непонятно, шаталась ли она от усталости, или боялась уронить свой груз. Но все же, прямо под уступом человек покачнулся, сполз набок, и грузно свалился на землю. Лошадь, сделав короткий шаг, остановилась, повернулась и ткнулась в него мордой, шумно дыша. Человек никак не отреагировал.
Он немного передвинулся и, свесив голову с уступа, осмотрел нарушителей спокойствия. Из крупа лошади торчала неглубоко засевшая стрела, другая досталась седоку, прошив плечо вместе с легкими кожаными доспехами.
Опять люди чего-то не поделили между собой. А ведь сюда они еще ни разу не забирались. Это дурной знак. Стоит где-то появится одному, как следом за ним придет галдящая толпа, которая сразу же начнет переделывать все под себя, валить деревья, таскать камни...
Словно в подтверждение его мыслей, ухо снова уловило шум у входа в ущелье. Так, похоже, этот молодец привел за собой погоню.
Он замер в нерешительности, прикидывая возможные последствия своих действий. Можно просто улететь подальше, или укрыться среди скал и понаблюдать, ведь он никогда не вмешивался в дела людей...Можно, если бы не татуировка, которую он успел разглядеть среди разводов пыли и пота на лбу всадника. Ее рисунок разбудил в нем далекие воспоминания и дремавшее любопытство. Человек, очевидно, принадлежал к клану Дракона, или как еще назвали его людей - Зубы дракона. Но он давно уже ничего о них не слышал, не то, что в молодости, когда это название часто влетало в уши, и старейшие рода по какой-то неведомой причине уделяли много внимания общению с людьми этого племени. Только молодежи тогда было не до двуногих...
Волна необъяснимой грусти так неожиданно окатила его от носа до кончика хвоста, вытолкнув из небытия на поверхность сознания столько запоздалых вопросов, что он принял решение, которое еще несколько мгновений назад показалось бы ему нелепым и опрометчивым.
Упершись в ничего не подозревающую лошадь гипнотизирующим взглядом, он бесшумно соскользнул с каменного уступа вниз и встал перед ней. Уставшее животное даже не успело испугаться, как глаза его подернулись сизой поволокой, и оно безучастно замерло, больше ни на что не реагируя. Он распахнул крылья, оттолкнулся от земли и взлетел. Затем, на развороте подхватил лошадь и стал тяжело набирать высоту, направляясь к своей пещере. Мимоходом почти бесстрастно отметил тот факт, что ноша казалась слишком тяжелой: значит, стареет.
В просторном убежище было достаточно светло. Помимо входа несколько солнечных лучей пробивалось через отверстия в своде пещеры. Пристроив безвольное животное в одном из закутков своего жилища, он окинул взглядом простиравшееся под ним ущелье, и понял, что лишнего времени у него нет. Укрывшись за отрогом, спустился вниз, подобрал раненного, и, пару раз мазнув крылом по земле в попытке хоть как-то скрыть следы, снова окольным путем оправился в пещеру.
Он осторожно уложил человека на расправленную шерстяную накидку, прикрывавшую плечи. Повернув его набок, осмотрел рану, медленно вытащил стрелу, и, с трудом припоминая уроки самоврачевания, взглядом остановил хлынувшую кровь.
Теперь надо было бы раздобыть кое-что из трав и минералов. Перебрав в уме несколько вариантов, остановился на одном, самом простом и быстровыполнимом. Он вышел из пещеры и глянул с уступа вниз. Погоня только что достигла места утренней встречи, и ничего не подозревая, проскакала мимо. Дождавшись, когда та уйдет из поля зрения, он скользнул вниз и повернул направо.
Солнце уже стояло в зените, и разогретый скалами воздух легко нес его в своих потоках. Но вопреки услужливой тяге, придется спуститься к опушке хвойного леса, надрать лапника, слетать к истоку ручья за синей глиной, и еще подумать, чем кормить лошадь. Да, не было у него проблем, так нет же, озаботил живностью собственную головушку... Вариант - съесть лошадь он отмел сразу по нескольким причинам: специфический запах мяса совершенно не привлекал, и потом, нравились ему эти животные, особенно нравилось наблюдать за вольными табунами...
Вернувшись в пещеру, он быстро проверил состояние своих подопечных. Все спокойно. Ободрал на лапник принесенную молодую ель и отобрал несколько побегов помоложе для приготовления лекарства. Растер их между двумя плоскими камнями, которые и ранее иногда использовались по этому назначению. Затем в каменной чаше принес воды из скрытого в недрах пещеры озерка, смешал полученную массу с водой и глиной, и пошел к лошади. Та попыталась шарахнуться, но он снова успокоил ее взглядом. Спокойно вытащил стрелу, подождал, пока выбежит немного крови, и затем втер в рану сине-зеленую смесь. Здесь ничего страшного. Через несколько дней рана затянется.
Он вылил воду в каменное углубление перед лошадью и направился к человеку. Быстро его обнюхал и осмотрел. Здесь не так радужно. Вернувшись к куче лапника, подхватил его в охапку и рассыпал на более-менее ровной площадке. Потом, спеленав раненого накидкой, перенес его на приготовленную постель. Отворил рану, дав вытечь густой черной крови, и закрыл отверстие большой лепешкой из смеси глины и хвои. Немного подумав, привычным взглядом обездвижил раненого, чтобы тот случайно не сбил повязку. Теперь можно было спокойно рассмотреть человека. Он плохо разбирался в людях, и смог уяснить только то, что это был достаточно крупный самец с почти черной, слегка вьющейся гривой, жилистый, и, видимо, достаточно сильный для своего вида, не юнец, и далеко не старик. Татуировка изображала ряд из пяти длинных и острых клыков, значит человек - опытный воин или уважаемый член клана. Только вожди удостаивались отметки из семи зубов, а шаманы - девяти. Бронзовый меч с украшенной самоцветами рукоятью, подтвердил его догадку. Он взял его в руку, и закрыл глаза. Чувства подсказывали, что эта вещь сменила нескольких хозяев, и мирно переходила из рук в руки, видимо от отца к сыну. Сплав был подободран достаточно удачно, и меч, несмотря на хрупкость бронзы, честно служил своим владельцам. Хотя в последнее время у людей все чаще стало появляться оружие железное...
Пора проследить за погоней и поискать корм для подопечных. Он выбрался из пещеры и осторожно глянул вниз. Отряд вернулся и топтался на том месте, откуда он унес свою добычу. Люди что-то лопотали и размахивали руками, обыскивая округу. В конце концов, они вскочили на коней, и убрались восвояси.
Он подождал, пока не начало смеркаться, и оттолкнулся от уступа. Теплый воздух, поднимающийся от остывающих камней, нежно подхватил его и понес вдаль к предгорьям.
Он вернулся на рассвете, втащив в пещеру большую копну сена. Пришлось одолжить ее около не самого близкого человеческого поселения: не любил оставлять какие-либо следы в прилегающей округе. Проблемы с лошадью теперь решены.
Осмотрев своих подопечных, и удовлетворившись результатом, он приготовил новую порцию глиняной замазки. Сняв старую глину с ран, поменял ее на свежую. Удалось немного напоить раненого, влив ему в приоткрытый когтем рот немного воды. Теперь наконец-то можно отдохнуть. Он вышел из пещеры, блаженно растянулся на камнях и заснул.
Когда солнце стало сползать к вершинам гор, он медленно вынырнул из сладостной дремы и заглянул в пещеру. Запах свежего навоза заставил его недовольно поморщится. Что поделаешь, об издержках содержания он как-то не подумал. Убедившись, что с живностью все в порядке: человек тихо спал, лошадь спокойно хрупала сено, быстренько выбрался на свежий воздух, осмотрел ущелье и полетел на охоту к западным склонам.
Сейчас самое время поохотится на свою излюбленную дичь - серн: им, ослепленным заходящим светилом, трудно разглядеть летящую от солнца чешуйчатую смерть. Главное, теперь их найти. Он пролетел над несколькими отрогами, пока, наконец-то заметил долгожданную добычу. Поднявшись повыше, оценил раскинувшуюся перед ним местность, проверил направление движения и заложил вираж. На этот раз первая же попытка увенчалась успехом. Сбитая в прыжке серна полетела вниз и с глухим стуком ударилась о камни. Он неспешно развернулся, подобрал тушку и направился домой...
Утолив зарождающийся голод, он упрятал несколько кусков мяса в глубине пещеры, там, где воздух никогда не прогревался, а от дыхания в нем повисало густое облачко пара. Здесь оно могло не портиться достаточно долго, хотя сам он всегда предпочитал свежину, и использовал этот природный холодильник только раз в году, затаскивая сюда пару тушек, перед тем как впасть в зимнюю спячку...
Прошел еще один день. Большую часть времени он проводил на уступе, перед пещерой, или ухаживал за раненым: менял повязку, пытался поить и подкармливать растертым на камнях мясом. Когда он представил, что ухаживает за ослабевшим детенышем, дело пошло веселее, хотя отрыгивать полупереваренную пищу для раненого все же побрезговал.
Сегодня он чувствовал, что человек должен очнутся, поэтому не отходил от него и стерег каждое движение. И все же этот момент застал его почти врасплох, он едва успел воспользоваться иллюзией обмана и повлиять на сознание человека таким образом, чтобы тот воспринимал его как собрата. Но полумрак пещеры легко скрыл эту оплошность, да и рассеянный взгляд раненого, скользнув по нему пару раз, снова погас, растворившись в глубоком и здоровом сне.
Когда он вошел в пещеру следующим утром, человек полусидел, опершись спиной о ближайший камень, и когда тот повернулся к надвигавшейся от входа тени, их взгляды встретились. Он замер. Ему показалось, что земля ушла из-под ног, и он куда-то проваливается. Золотистые глаза человека произвели странное впечатление. Как будто когда-то он хорошо знал их обладателя... Когда-то... Где-то... Неужели? ... Единственная?! ... Не может быть...
Он смотрел в глаза человека, и отмечал, как удивление в них сменяется испугом. Чувствовал, как налетевший шквал страха мобилизует еще слабые силы. И только потом этот всплеск эмоций погасило проснувшееся где-то в глубине разума почтение... Почтение... Преклонение... Он вглядывался в глубину кажущихся знакомыми глаз, но так и не смог заметить какого-либо отклика. Ничего ответного... Никакого узнавания... Неужели он ошибся?... Наверное, ошибся.
Он молча указал человеку на воду, мясо и лошадь. Этот миролюбивый жест помог раненому совладать с собой и успокоиться. Человек первым попробовал нарушить молчание, и заговорил на ломанном древнем наречии. Оказалось, что оба знали его плохо и понимали друг друга через раз. Но вскоре, на сооруженном из подручных средств костре зашипело жарившееся мясо, а по стенам пещеры заплясали тени и блики. Дым и сильный запах забивал ноздри, но человеку это, казалось, нравилось.
Итак, они говорили. Он снова пожалел, что в молодости слишком увлекался своими делами, и не уделял достаточного внимания занятиям со старейшими, а ведь они были хранителями знаний об окружающем мире и истории рода...
Человек расслабился и под легким гипнотическим взглядом рассказывал свою историю. Он даже смог кое-что понять: тот возвращался домой... в родное поселение... после того как его отряд воинов...нанятый соседним властителем...разбит в одном из сражений... сам властитель в плену... человек свободен... домой... засада...напали... бежал.
Он указал на татуировку и спросил, что это значит. Человек гордо выпрямился, вскинув голову, и сообщил, что принадлежит к клану Дракона. Одним таким знаком награждают, каждого мальчика достигшего совершеннолетия и прошедшего посвящение в воины. Он становится Зубом дракона... Потом за заслуги перед кланом знаки добавляют... Когда-то это был могущественный союз племен, с которым считались другие народы. Но времена изменились. Некогда плодородная долина оскудела, и мужчины были вынуждены искать заработки на чужбине, чтобы прокормить свои семьи. Их уважали за силу и ловкость. Многие властители других земель считали удачей набрать в свою охрану людей из клана Дракона... Только одно племя оставалось на месте, храня старые реликвии и надеясь на возвращение былых времен...Всего несколько стариков еще помнили последнего Великого Змея, который учил их. Но рассказы дедов хорошо врезались в память...
Он почувствовал, что человек утомился. Сказал, чтобы тот отдыхал, и покинул пещеру. Ему просто необходимо было освежиться и подумать. Он подставил крылья потоку теплого воздуха и плавно взмыл вверх...
Да, странной была все-таки жизнь. Меняется климат и поверхность земли. Приходят новые виды и захватывают жизненное пространство. Совсем мало осталось нетронутых, свободных от человека мест.
Почему так пошло, что род, казалось бы, самый сильный и приспособленный из всех, обречен на вымирание? Не многим удалось пережить, давнюю глобальную катастрофу, когда вымерло большинство им подобных, но, тем не менее, род выжил...
А сейчас? Сейчас - почти исчез. Таких как он, оставшихся в живых, и доживающих свой век в разных концах земли, осталось, наверное, не более, чем пальцев на руках, ногах и крыльях. И большей частью из-за того, что этот вид двуногих оказался очень живучим и плодовитым, вопреки слабости его индивидов и постоянным войнам.
Самыми уязвимыми оказались детеныши, не успевшие стать на крыло, и старейшие, которые утратили способность к полету. Ведь дракон растет всю жизнь, и однажды наступает момент, когда крылья больше не могут оторвать от земли отяжелевшее тело и постепенно атрофируются. Поэтому в роду так повелось, что младшие всегда заботились о старших, и знания не терялись, сохранялись и передавались из поколения в поколение... Ставшие одинокими старейшие ради пропитания вынуждены искать легкую добычу, разоряя стада овец или коз. И, в конце концов, гнев двуногих их настигает...
Тем более, казалось непонятным, почему тогда, в прошлом, когда род еще был не в столь плачевном состоянии, старейшие выбрали одно людское племя, и стали их учителями. До него доходили слухи, что дух умершего дракона переселяется в людей. Он даже вспомнил, что во времена его молодости было несколько случаев, когда по указке старейших из разных племен было похищены дети и доставлены к ним... Но все же он в это не верил, просто потому что никогда над этим не задумывался. Он всегда жил здесь и сейчас...
... Как тогда, когда, почувствовав зов природы, покинул родные места и улетел в поисках подруги. Он пролетал над горами и лесами, степями и пустынями, а зов все гнал и гнал его куда-то вперед, в неведомые дали. Он наслаждался своей силой и раскинувшимися перед ним бескрайними просторами, среди которых где-то затерялась та, которую он обязательно найдет...
И нашел. Одна единственная откликнулась на его зов и сплелась с ним в небесном танце... Единственная... Шесть десятков лет прошло, с тех пор как ее нет рядом... В тот голодный и холодный год ему приходилось надолго улетать в поисках пропитания для семьи. А когда он вернулся, было слишком поздно. Все были мертвы...
Он не стал мстить, как это делали многие, и не стал искать себе другую пару... Одиночка... Да, в одиночестве ему было легче...
Поздним вечером он вернулся на уступ пещеры, но не стал заходить внутрь. Свернулся кольцом и забылся тяжелым сном.
Его разбудило легкое прикосновение к щеке, спросонку ему даже показалось, что это Единственная лизнула его языком, но это оказалась рукой человека. Он окинул раненного оценивающим взглядом: еще некрепко стоит на ногах, но все же быстро поправился. Живучий. Это хорошо.
Человек сказал, что чувствует себя намного лучше, и попросил его отпустить: в смутное время терзается беспокойством о близких...
Внутри что-то тоскливо заскреблось и растворилось в чувстве облегчения... Он не стал возражать, ведь человек - не пленник и может уходить, и мясо пусть возьмет в дорогу...
Совсем скоро рядом возник уже собранный воин. На какое-то время в воздухе повисло тягостное молчание, которое никто не посмел нарушить. Поэтому он нарочито деловито окинул ущелье взглядом, проверяя, все ли спокойно, затем подхватил человека и спустил его вниз. Таким же образом за ним последовала лошадь. Подождав пока животное успокоится, человек взобрался на коня, но тут, будто что-то вспомнив, спросил:
- Скажи, что значит фраза, которую мы произносим при посвящении на языке Великих змеев?
- Какая именно?
Воин, запинаясь, выдавил из себя искаженные звуки драконьего языка. Но он понял и перевел:
- Дух дракона живет в человеке...
Всадник в знак благодарности кивнул головой. Встряхнув кудрями, развернул лошадь и направил ее к выходу из ущелья.
- Или вселяется в человеческое тело, - пробормотал он в след удаляющемуся стуку копыт.
Нет, он больше не сомневался. Этот поворот головы. Он не мог перепутать, и это не могло быть случайностью...
![За синей глиной []](/img/s/sokowa_d_m/zubdradoc/zasiney.jpg)