Лунный свет протянулся двумя дорожками по всей длине небольшой комнаты, проявляя на тканом ковре очертания большого окна. Чуть больше света давали ночник и мерцающий экран ноутбука. В глубине комнаты в старинном, оббитом серебристым бархатом кресле, дремал мужчина второго бальзаковского возраста. Дремал неспокойно, шевеля во сне губами, будто перед кем-то оправдывался или жаловался на судьбу. В ногах его похрапывал пес, седой бородой и усами похожий на физиолога Сеченова. Иногда ему что-то виделось, и среди сна он, как и хозяин, дергал головой, повизгивая и похохатывая.
Шорохи прятались по углам комнаты, словно барабашка пересыпал семечки с ладони на ладонь, гудел старый холодильник, как белый лайнер перед входом в гавань. Напольные часы отбили полночь и, тяжело вздохнув, пошли дальше, мерно раскачивая медный маятник.
Вдруг ожил экран компа. Прозвенел колокольчик. В углу проявился белый конвертик письма. Мужчина зашевелился в кресле, словно медведь в берлоге, и, словно нехотя застучал по клавишам.
"Привет, милый! Я тебя разбудила? Все забываю, что уже заполночь. Вчера спала плохо. Среди ночи пила чай и валерьянку.
Думала о тебе. Так странно, вдруг забыла твое лицо, и только спустя пару минут оно всплыло в памяти, но почему - то хмурое и тревожное. Ведь ты любишь улыбаться. Глаза у тебя карие, а от них бегут морщинки и прячутся в лохматых бровях.
Вижу тебя с первой виртуальной встречи. Ты сидишь в тяжелом викторианском кресле. Лицо круглое, веселое, а глаза уставшие, печальные. На лоб падает седая прядь... Тело крепкое, но не спортивное, а как говорят молодые, хиповое. Этакий престарелый битник. В ногах спит твой Боб, старый и мудрый..."
Мужчина усмехнулся... Она в точности описала его. Он был бы сдержаннее в описании своего физического "Я", да и седая прядь не падала на глаза. Сколько помнит, волосы зачесывал назад с тех пор, когда в шестидесятых был моден кок. Тогда наиболее продвинутые отращивали волосы, на резиночке натягивали на голову катушку от ниток и уже потом зачесывали сверху волосы, предварительно вмазывая в шевелюру полбанки бриолина или крапивного масла. Это был кок! Она пошутила?
Он читал дальше:
"И так ясно я себе это представляю, что, увидев тебя другим, скорее не поверила бы глазам своим и долго привыкала к новому образу.
В ночь на пятницу ты приснился мне. Незнакомый город. Масса людей и я, словно невидимка - никто не видит, никому не нужна. Неуловимый Джо! В душе моей пустыня и масса яркого, холодного света. По площади снуют люди - разговаривают, целуются, едят. Толпа обтекает меня, словно брошенный в ручей камень... Вдруг почувствовала взгляд... Нет даже не взгляд, а едва уловимое касание взгляда... Будто лучик солнца коснулся плеча, потом щеки, потом на мгновение ослепил глаза. Я знала, что это ты и стала кричать, но вместо крика из горла вырывалось гусиное шипение. Взгляд твой не отпускал меня... Я взлетела над шевелящейся толпой, как-то угловато, боком. Помнишь картины Шагала. Казалось, не я летела, а город уходил вниз, в преисподнюю. Лечу мимо фонтана, вижу тебя... серый, неясный силуэт. Ты что-то ел и делился этим с черной , лохматой дворнягой. А из горла моего только хрип, а в сердце только тоска и ожидание потери. Вот так ты снился мне...
Так давно не было от тебя писем. Поделом мне. Слишком увлеклась, обрушила на тебя водопад эмоций и утопила в них чувства. Одиночество не лучший советник. Оно кричит, и простой человеческий язык не совладает с этим. Поверь, я исправлюсь. Я уже исправляюсь и в каждодневной суете все реже, увидав тебя, мучаюсь от собственного забвения. Только ночь моя и ты рядом. Сладостное мучение!"
Мужчина зашевелился в кресле, взял стоящую на столике чашечку с кофе и, отпив глоток, поморщился. Кофе был холодный и горький. Он потянулся к клавиатуре, но рука зависла над ноутбуком и вновь упала на колени... Он вспомнил, что это не ISQ.
"Ты захочешь мне что-то сказать. Я чувствую... Не мучайся. Не кори себя. Ты ведь мне ничего не должен. Скажу тебе больше - твои слова только унизят меня. Сомнут. Я понимаю, что тебе нечего сказать такое, что было бы вровень с моим чувством, а говорить банальности и пошлости - это не твое."
Мужчина откинулся в кресле, расслаблено и устало. Прикрыл глаза и подумал, что это женщина захватила его жизнь и столько лет ведет его за собой в неизведанное. Она переплела фантазию и жизнь, словно игривая кошка, в запутанный клубок, и ему не суждено распутать его, а можно только порвать нити. Кряхтя, поднялся и, отодвинув ногой, крепко спящего пса, вышел на кухню.
Несколько минут, и горячий кофе слегка обжег губы. Спать уже не хотелось, да и спал он мало... Почти не спал. Три-четыре часа в сутки и достаточно. Длинные ночи. Он то замирал как сова на ветке, что готова очнутся и взлететь над лесом в поисках зашевелившейся мысли, то как луна, плывущая в облаках - светлел лицом в темноте ночи и вновь уходил в тень накатившегося сна. Он радовался своему безсонью, внутренне страшась не проснуться.
Мужчина сидел на колченогом табурете, уронив руки на старый, дубовый стол и смотрел в черный проем окна. Не хотелось уходить пока не выветрится в кухне запах кофе. Он любил этот запах- запах ночи, раздумий. А еще любил запах огурца - едва уловимый утренний, радостный запах.
Он поднялся.
В кабинете все так же мерцал экран. Мужчина уселся в кресло,
"Я замерла от страха. Подумала: что если бы не встретила тебя, не узнала, прошла мимо. Ведь ты бы не остановил! Правда? Ты всегда был путником в толпе, когда мелькающие лица превращаются в некую пелену, туман. Ты идешь и цель твоя одна - не столкнуться, не задеть. Это я тебя выбрала среди сотен других. Я остановилась в толпе и преградила тебе дорогу. Ты попытался обойти меня, но и я, словно зеркало, повторяла твои движения пока ты, пусть с досадой, но разглядел меня в этой людском сонмище...
Не хмурься. Ты же не жалеешь?"
Мужчина открыл ящик стола, на котором стоял кома и достал мятую сигарету. В воздухе повисли седые колечки дыма. Он вспоминал, как все это было. Впервые за это время лицо осветилось мягкой улыбкой. Внизу тяжело вздохнула собака. Что ей снилось? Мужчина наклонился и взял пса на руки. Тот повозился, открыл глаза и с неодобрением покосился на мерцающую во тьме точку. Потом удобно устроился на его руках и затих.
"Не жалеешь! Я знаю... Помнишь, ты написал мне: - Когда я думаю о тебе, то мягкий свет охватывает меня, теплый и ласковый. Когда мне плохо - я думаю о тебе и приходит понимание, что есть ты и значит все не так уж печально. Когда хорошо я вновь понимаю, что в этом хо-ро-шо все три слога твои... Вот так! ...Сегодня был трудный день. Я устала! Обнимаю тебя, милый! Пиши мне. Я жду! Я тоскую!.."
Письмо на этом оборвалось. Мужчина еще посидел. Выключил ноутбук и, похлопывая по ковру домашними тапочками, отнес собаку на кухню, где давно ее ожидал теплый коврик под горячей батареей.
Скрипнула дверь в спальню. Мужчина вошел осторожно, снял тапочки и халат и лег в постель. Жена, как всегда, наверно нагрела его место в супружеской кровати, но время было позднее, и мужчина поежился от прикосновения к холодной простыне. Полежал о чем-то думая, продолжая улыбаться, повернулся боком и засунул руку глубоко под подушку, на которой спала жена. Дышала она едва-едва слышно, тихо и спокойно.
Он почувствовал, что она проснулась.
"Спасибо, тебе за письмо... Читал и вспоминал. Все-Все!"
Он поцеловал ее в темную ямочку за ухом...
"Я отвечу тебе завтра... Я обязательно напишу!" Он прикоснулся губами к ее затылку.
Она тихо засмеялась - "Спи, милый! Я буду ждать! Спи!"
Он подумал, что игру, которую затеяла она, после ухода детей и им стало так одиноко бывать вместе. Три года назад он получил первое ее письмо. С тех пор рядом с ними жили еще два человека так похожих на них и таких иных... более чувственных и эмоциональных. Рядом жили их души, обнаженные и нежные.
...Засыпая, он представил над миром виртуальную сеть, погруженную в океан человеческих чувств и бесчисленные стаи серебристых теней, скользящих вдоль ее паутинных ячеек. Звенели колокольчики, шуршали шаги, слышался мерный рокот голосов: веселых, грустных, тоскливых , грубых, требовательных и нежных. Крики людей - чаек.
Часы заухали, ударив в литавры четыре раза. Он вздохнул и погрузился в тихий, утренний сон.