День начинается с суеты. А как еще может начаться первый день нового учебного года? Лаки и Гай носятся по дому, как угорелые. Ладно, младший, ему всего одиннадцать, и это только второй его год обучения в школе (раньше он учился дистанционно), но старший-то чего?
Когда я выползаю из своей комнаты, давя зевок, и лениво спускаюсь по лестнице на первый этаж, эти двое уже завтракают. Надо же, все-таки двое, а не табун мигрирующих слонов, топот которых я так явственно слышала за дверью своей спальни в последние два часа.
-- Привет, мам! -- бодро здоровается Лаки, устроившийся на краю стола со стаканом молока в руках.
-- Со стола слезь, -- бросаю автоматически, а может, чтобы скрыть смущение. Никак не могу отделаться от этого чувства, когда он называет меня так.
Я усыновила Лаки, когда ему было пять, и до восемнадцати он звал меня "Миранда" или "Морган", как все. Это было привычно и полностью меня устраивало. А потом случился его неудачный побег с планеты, плен, встреча с биологической матерью-рабовладелицей и наркоторговкой -- и что-то в голове моего приемного сына перещелкнуло, и он стал звать меня мамой и никак иначе. Не скажу, что мне это неприятно, но прошел год, а я так и не привыкла.
-- Доброе утро, -- вежливо здоровается Гай.
Младший брат Лаки -- образец хорошо воспитанного ребенка. Только диву даюсь, как такое золото могло вырасти у бешеной психопатки, которой была мать этих мальчишек.
-- Доброе утро, -- отвечаю с улыбкой.
Кто знал, что мне достанутся на воспитание оба сына Изабеллы? До сих пор снится, как я сжигаю ей лицо выстрелом из плазменного пистолета.
-- Все, мам, я побежал! -- Лаки, естественно, и не думал обращать внимание на мое замечание и продолжал восседать на столе, пока не допил молоко. Только теперь спрыгивает на пол и подхватывает сумку, брошенную на стуле рядом.
Гай вскидывает на старшего брата глаза, но не дергается, продолжает размеренно жевать свой бутерброд. Говорю же, чудо, а не ребенок.
Смотрю на часы.
-- Куда ты? Билли Боб еще не приехал.
Билли Боб -- это телохранитель Лаки, точнее, Александра Тайлера-младшего, сына много лет назад погибшего народного героя и племянника нынешнего премьер-министра Лондора. Искренне считаю, что то, что за последний год на Лаки не было совершено ни одного покушения, -- личная заслуга Билли Боба. Надо бы замолвить за него словечко, чтобы парню выплатили премию.
-- Приехал, приехал, -- Лаки перекидывает сумку через плечо и отвечает, уже обернувшись вполоборота. -- Я ему звякнул и попросил забрать меня пораньше.
Закатываю глаза, но не спорю. И так понимаю, куда он спешит -- его девушка сегодня сдает у меня экзамен, волнуется. Куда же ей без рыцаря в сверкающих доспехах... прошу прощения, в синей форме Лондорской Летной Академии.
И эта форма Лаки безумно идет. Провожаю взглядом и невольно любуюсь своим мальчиком. Возмужал, стал еще больше походить на своего отца. Если бы не светлые волосы и глаза, был бы его полной копией.
-- Миранда, а ты почему не торопишься? -- бесхитростно окликает меня Гай.
А вот младший брат Лаки совсем на него не похож, -- смуглый и темноволосый. Должно быть, он тоже походит на своего отца, с которым я никогда не была знакома. Ну не на мать же, в самом-то деле. Уж что-что, но то, как выглядела Изабелла Вальдос, я не забуду до конца своих дней.
Лукаво улыбаюсь, пожимаю плечом, плетусь к кофемашине.
-- А куда мне торопиться? Без меня экзамен не начнут.
Я, как-никак, старший инструктор и глава приемной комиссии. Могу позволить себе выспаться. Впереди меня ждет недельный дурдом с туда-сюда мельтешащими и дрожащими от страха абитуриентами. Так что кофе не блажь, а жизненная необходимость.
Гай хихикает, будто я сказала веселую шутку.
Здорово, что у мальчика хорошее настроение в первый учебный день. В прошлом году школа далась ему нелегко. Насколько я поняла из вскользь брошенных Лаки фраз, были там и драки, и попытки запугивания и унижения. Но прямо мне никто ничего не рассказывал, а я не вмешивалась. Опекуном Гая является Лаки, а не я, и для него это очень важно и ответственно. Знаю только, что он сам несколько раз ходил в школу младшего брата... Значит, устаканилось. Хорошо.
Делаю себе кофе и бутерброд. Сажусь, откидываю со лба упавшие на него кудряшки. Подстричься, что ли?
У Гая пиликает коммуникатор на запястье. Он аккуратно вытирает губы салфеткой и встает.
-- За мной Дерек приехал.
Дерек -- это уже его телохранитель. Учитывая, сколько покушений было совершено на Лаки в прежние годы, с Гаем рисковать не стали и сразу же с момента его появления на Лондоре обеспечили личной охраной. Жаль, что телохранитель может защитить от бандитов, а не от жестоких сверстников.
Киваю с улыбкой.
-- Беги. Хорошего дня.
Мальчик закидывает школьный рюкзак себе на плечи, делает шаг в сторону выхода, а потом вдруг разворачивается и порывисто обнимает меня.
-- Спасибо, Миранда, -- выдает. -- Ты лучшая.
Улыбка на моих губах каменеет. Слава богу, что в этот момент Гай не смотрит в мое лицо. Похлопываю его по спине, а потом торопливо прячусь за чашкой с кофе и за волосами. Мне больше не хочется стричься: копна моих непослушных кудрей -- идеальная ширма.
Но мальчик не замечает, какой эффект произвели на меня его поступок и слова, бодро спешит к двери и уже через секунду покидает дом.
Выдыхаю, только когда щелкает дверной замок. Отставляю чашку с дымящимся кофе и опускаю лоб на руки.
Если Гай однажды узнает, кто именно снес своим выстрелом голову его матери, это будет катастрофой...
***
Вожу я резко и быстро. Все охранники, которыми пытался наградить меня Рикардо (дядюшка Лаки, по совместительству великий и ужасный бывший президент Лондора, ныне -- не менее пугающий окружающих премьер-министр), поувольнялись, заявив, что готовы прикрыть объект наблюдения грудью в случае опасности, но не собираются умирать из-за его, то есть моей, манеры вождения. Трусишки, я первоклассный пилот.
Мой флайер с ревом идет на снижение на посадочную площадку возле ЛЛА, заставив зазевавшихся абитуриентов кинуться врассыпную. А чего они хотели? Вся площадка вдоль и поперек утыкана знаками, на которых черным по белому, вернее, белым по красному написано, что за ограждение заходить не рекомендуется из-за посадки транспортных средств.
Глушу двигатель и выбираюсь наружу. Будущие новобранцы, так и не отошедшие на достаточное расстояние, глядят на меня, поразевав рты. Будь прокляты СМИ, сделавшие из меня публичное лицо. Мне теперь даже нет необходимости представляться -- Миранду Морган знают все.
Дарю сбившейся в группку молодежи в неприятно бежевой форме абитуриентов устрашающую (как надеюсь) улыбку и быстро поднимаюсь по ступеням крыльца Академии. Знаю, что мою спину сверлят десятки взглядов. Не оборачиваюсь. Ни к чему это.
С Лаки и его девушкой сталкиваюсь почти сразу -- прямо в холле. Дилайла сегодня тоже в бежевом. Непривычно, и ей совершенно не идет. Цвет формы делает ее кожу визуально бледнее. Или нет? Не боится же она экзаменов, в самом-то деле?
Ди уже поступала в ЛЛА, в прошлом году. Тогда еще график был другой, и будущих студентов определяли летом, а не как сейчас -- в начале учебного года. Дилайла растерялась и с треском провалилась, после чего год отработала моим личным секретарем. И вот пришла попытать удачу во второй раз. Хотя об удаче тут не может идти и речи. Я лично натаскивала ее в пилотировании. Ди и раньше была сильна в теории, но, если и в этом году завалит практику, задушу собственными руками.
Естественно, вслух ничего подобного не говорю -- девочка и так трясется.
-- Не дрейфь, -- провожу ладонью по ее плечу, пробегая мимо.
К лицу Дилайлы приливает кровь. Сколько можно меня смущаться? Было особенно забавно наблюдать за ней, когда мы как-то столкнулись с утра в дверях комнаты Лаки. Даже не знала, что можно так краснеть.
Вроде бы от моих слов девушка приободряется. Я же оборачиваюсь и, улучив момент, когда она смотрит в противоположную от меня сторону, указываю Лаки на нее глазами и провожу пальцем поперек горла. Он ухмыляется и уверенно качает головой: сдаст.
Тоже усмехаюсь и ухожу на кафедру.
***
-- Еще раз повтори, -- требую хмуро.
Другой бы смутился от моего резкого тона -- за годы в Академии я натренировала устрашающий голос на двенадцать по десятибальной шкале, -- но Оливер Нолан не все, он тоже член Совета ЛЛА, причем занимает свое место лет на десять дольше меня. Я -- ближе к студентам, он -- к административным вопросам.
-- Ты меня слышала, -- спокойно возражает коллега, совершенно расслабленно восседающий в кресле напротив и потягивающий кофе, только несколько минут назад принесенный моим новым секретарем, Барбарой.
Специально наняла эту девчонку еще летом. Пусть Дилайла понимает, что отходных путей нет, она должна в этом году поступить.
-- Слышала, -- киваю. Чувствую прилив раздражения. -- Но я в эти игры не играю.
А я-то еще подумала, с чего бы Оливеру приходить ко мне на личную беседу, когда все члены Совета в любом случае встретятся вечером, чтобы обсудить первый экзамен...
Фыркаю. Тоже мне, напугал. Мы с Рикардо, считай, одна семья. Не мне его бояться.
-- И сам господин президент...
Кривлю губы. Еще бы Фрэнк не одобрил, если эта дурацкая идея пришлась по вкусу Рикардо. Всем известно, что нынешний президент -- всего лишь послушная игрушка в руках Рикардо Тайлера, пока того не изберут на новый срок.
Молчу, а Оливер продолжает настаивать:
-- Морган, это в интересах Академии. Мы получим дополнительное финансирование и, ни много ни мало, благодарность самой Ассоциации Пилотов.
АП? Этих бюрократов? Пусть оставят себе свою благодарность. Могу даже вернуть им все мои "Крылья". У меня их четыре. Валяются где-то в ящике.
-- Ну, чего ты упираешься? -- Оливер решает зайти с другой стороны. -- Ты же его еще не видела.
Барабаню пальцами по столешнице. Плевать я хотела на АП, но бюрократия, как известно, правит Вселенной. Если они отзовут лицензию, ЛЛА конец...
-- Полагаю, еще увижу, -- отвечаю мрачно, понимая, что этот бой мне не выиграть и придется отступить. Откидываюсь на спинку кресла, скрещиваю руки на груди. -- Ладно, давай подробности, -- прошу, но всем своим видом показываю несогласие с происходящим.
Уголок губ Оливера ползет вверх, но тут же выпрямляется, чтобы закрепить победу, а не разозлить меня еще больше. Он отставляет кофе, поудобнее усаживается в кресле, закидывает ногу на ногу и переплетает свои тонкие, чересчур длинные пальцы на колене.
-- Сержант Джейсон Риган, -- начинает рассказывать. -- Двадцать восемь лет.
-- Двадцать восемь, -- повторяю обреченно.
Да, уставом ЛЛА стать студентом не запрещено даже девяностолетнему дедушке, но, как показывает практика, те, кто попали сюда после двадцати пяти лет, уже никогда не станут первоклассными пилотами. Слишком поздно, сложившиеся стереотипы в их головах уже не изжить. Так что в нашем случае двадцать восемь -- все равно что те самые девяносто.
-- Двадцать восемь, -- повторяет Нолан с нажимом, демонстрируя неудовольствие от того, что его перебили.
Закатываю глаза и изображаю, что закрываю рот на невидимую молнию.
Оливер хмурится, но продолжает:
-- Десять лет в Галактической полиции.
Еще приятнее.
Снова не сдерживаюсь:
-- Десять лет службы -- и всего лишь сержант? -- где-где, а в полиции по карьерной лестнице поднимаются быстро.
На этот раз обходимся без ненужной пантомимы.
-- Уже готов приказ о его повышении до лейтенанта. Сразу после прохождения обучения у нас.
Из сержанта сразу в лейтенанты? Едва не присвистываю.
-- Он что, гусь, несущий золотые яйца? -- интересуюсь. -- С чего такая благодать?
В ответ на мои слова коллега равнодушно пожимает плечами.
-- На судне, которое он спас, была дочь главы АП, Кэтрин Валентайн.
Вздыхаю. Час от часу не легче. Так вот где собака зарыта.
-- Продолжай, -- бормочу.
-- Когда выяснилось, какой опасности подверглась его дочь и кто ее спас, Ким Валентайн был так счастлив, что немедленно подмахнул приказ о вручении Ригану "Крыльев", а заодно похлопотал, чтобы руководство Галактической полиции Альфа Крита, где и служат Кэт Валентайн и Джейсон Риган, оценило своих героев по достоинству и дало повышение.
-- А то, что нельзя вручать "Крылья" недипломированному пилоту, до Валентайна дошло постфактум, -- наконец, начинаю что-то понимать.
-- Вот именно, -- подтверждает Оливер мою догадку. -- Это нарушение древнейшего устава. Скандал.
Однако по-прежнему мне ясно далеко не все.
-- Во Вселенной полно летных училищ, академий и других учебных заведений, где готовят пилотов. Одна из таких академий есть на том же Альфа Крите.
Ясно как день, что Альфа Критская Летная Академия Валентайна если и не послала, то выдвинула более жесткие условия по приему их "великого спасителя" в ряды своих студентов. А Рикардо чем-то умаслили --и ву-аля. Вот она, большая политика.
Встречаемся с коллегой взглядами. Он понимает, что я знаю, в чем дело, но предпочитает не вдаваться в подробности. Или сам не знает, что выторговал себе Рикардо Тайлер, или ему велели прикусить язык и не распространяться. Мне, в общем-то, без разницы.
На несколько минут повисает молчание. Снова складываю руки на груди, постукиваю пальцами по рукаву. Все это мне чертовски не нравится, но Рикардо не тот человек, против которого я могу в открытую выступить.
-- Хорошо, -- решаю, наконец. -- Я присмотрюсь к вашему Джейсону Ригану. Но, -- добавляю многозначительно, -- если он совершенная бездарность, даже Рикардо Тайлер не заставит меня его взять.
-- Валентайн расхваливал его как родного, -- заверяет Оливер. На его лице заметно облегчение.
Хмыкаю. Еще бы главе АП не расхваливать этого Ригана. Кто же в здравом уме признает свою оплошность? Тем более, когда этот "кто-то" занимает такой высокий и высокооплачиваемый пост...