--Что значит -- ты против? -- капитан Шарпер смотрит на меня с таким видом, будто у меня на лбу выросли рога. -- Я сказал: мы берем отступные и отпускаем этих типов на все четыре стороны, а в случае расспросов, все, как один, утверждаем, что ничего не брали и не видели -- преступники сбежали.
Мы с моим командиром одного роста, тем не менее он всегда пытается смотреть свысока. Вот и сейчас давит взглядом, пытается подчинить телепатически. Вот только он не телепат, а я не слишком подвержен чужому влиянию, когда оно кардинально идет вразрез с моим собственным мнением.
-- Я против -- это значит, что я против, -- отрезаю.
-- Да что ты... -- начинает Шарпер, но быстро сдает назад, понимая, что в данном случае лесть предпочтительнее угроз. -- Джейс, ты только подумай, какая сумма на кону. Нам пахать десять лет, чтобы столько заработать легально. Наше правительство само виновато, раз так мало нам платит.
Усмехаюсь. Качаю головой.
-- Ну так уволься, если здесь так мало зарабатываешь.
Руки капитана сжимаются в кулаки. Он делает шаг вперед по направлению ко мне, явно рассчитывая, что я отступлю в прямом и переносном смысле. Но я твердо стою и на ногах, и на своем.
-- Джейс, не вынуждай меня, -- шипит. Так и вижу, как в его мозгу крутится счетчик, пересчитывающий уже почти полученную взятку.
Снова качаю головой.
-- Нет.
Я не борец за справедливость. И плевать я хотел на то, что капитан порой не чист на руку, это я знаю давно. Но одно дело -- отпустить какую-то мелкую шпану, от которой больше суеты с заполнением отчета о поимке, чем вреда на свободе. И другое дело -- собираться освободить отпетых головорезов, которые оставляют на своем пути горы трупов.
У меня до сих пор перед глазами -- изувеченные тела женщины и ребенка, убитых только потому, что оказались не в том месте и не в то время, на пути банды, которая сейчас в наших руках.
-- Да чтоб тебя, Риган! -- орет Шарпер. Ему очень хочется взять предложенное, но и страшно до тех пор, пока вся команда не подтвердит свое согласие и не войдет в долю -- если все будут повязаны, никто не проболтается. -- Не строй из себя святого! Я и так закрываю глаза на твое вечное оспаривание моих приказов! Ты не попал под трибунал только благодаря моему терпению!
Но я упорно стою на своем.
-- Значит, трибунал, -- киваю, соглашаясь. -- Ты только не забудь, что под присягой нельзя врать. Вот я и расскажу, как обстоят дела у нас в отряде и как тебе не хватает денег.
Я, конечно, зря нарываюсь. Другой, умный и дальновидный человек, согласился бы на предложение капитана, а если это так претит его принципам, сдал бы его руководству позже. Но во-первых, "стучать" на людей, с которыми не один день проработал бок о бок, я не стану. Во-вторых, в любом случае это будет уже после того, как мы отпустим насильников и убийц на свободу.
А командира накрывает.
-- Хочешь сказать, что тебе самому не нужны деньги?! -- срывается уже чуть ли не на визг. -- Думаешь, я не знаю, куда ты спускаешь все, что у тебя есть?! Вот и отдашь свою долю шлюхе-сестре на новую дозу...
А дальше я не слушаю -- бью без замаха в капитанское лицо...
Наклоняюсь, плещу в лицо холодной водой, а потом упираюсь ладонями в противоположные края новомодной квадратной раковины и некоторое время стою, опустив голову. С отросших, падающих на лоб волос капает вода. Одна капля шлепается на нос, вторая стекает по губам...
Прошло несколько месяцев, но помню тот разговор с Шарпером так, будто он состоялся вчера.
Так я и вылетел из элитного отряда полиции и попал на "Искатель-VIII".
Тогда я и вправду думал, что меня не уволили только из-за вмешательства и заступничества Кинли. Был ему даже в какой-то мере благодарен. А оказалось... Этот гад просто взял и сдал меня РДАКу со всеми потрохами. Рекомендовал он... Да никто бы мной вообще не заинтересовался, если бы не новоиспеченный генерал, так жаждущий послужить своей стране. А как иначе? Новый секретарь ведь тоже постареет, а так Кинли опять выслужится и в награду получит кого-нибудь помоложе.
...Молли всегда была моей слабостью. Я защищал ее еще с детского сада, дрался за нее в школе, в любой момент срывался и приезжал, стоило ей позвонить, когда я был на планете. Я оберегал ее, как только мог. Я очень в нее верил, в нее и в ее выбор: и когда она поступила в медицинский, и когда начала встречаться с каким-то парнем, о котором наотрез отказывалась мне рассказывать.
С Крисом мы познакомились только в тот день, когда у Молли случился первый приступ. Механизм был запущен, и ничего нельзя было откатить назад.
Меня не посадили за причинение тяжких телесных только благодаря работе в полиции...
Выключаю воду, резко и наскоро вытираю лицо полотенцем и иду собираться на занятия. Вроде бы сегодня нам уже выдадут синюю форму студентов ЛЛА, и мы сольемся с толпой...
Что бы ни стало с Молли после "синего тумана", она моя сестра, и я буду защищать ее до последнего.
РДАК наверняка будет за мной следить. А это значит, что придется играть по их правилам.
До тех пор, пока не придумаю, как выкрутиться.
***
Очередное тестирование проводит незнакомая пожилая женщина в штатском. Даже не рискую предположить, сколько ей лет, но она очень худая, с тонкой, полупрозрачной старческой кожей, немного сгорбленная и совершенно седая.
Женщина просит нас выполнить математические задания, при этом улыбаясь совершенно по-доброму, будто перед ней не поступающие в один из самых элитных ВУЗов во Вселенной, а внучки, зашедшие на чай.
Тест простой -- мне вполне хватает знаний, оставшихся со школьной программы, чтобы ответить на все вопросы. А судя по тому, как быстро оживляются остальные, задания ни для кого не составляют труда.
С молчаливого согласия девушки, снова сижу с Дилайлой. Ни в коем случае не имею на нее видов, но я уже убедился, что она не болтлива и с мозгами, так что лучшей соседки по парте не стоит и желать.
Несколько раз ловлю на себе обиженные взгляды рыжего Лиама. Интересно, чего он от меня хочет? Извинений за то, что вчера грубо прервал, в его понимании, доверительную беседу? В таком случае пусть ждет и дальше.
Профессор Фицбон собирает работы и чинно покидает аудиторию, а ее место занимает мужчина, которого я прежде тоже не видел. Сегодня какой-то день новых лиц.
Мужчине на вид лет шестьдесят, он длинный и тонкий как щепка, волосы -- темные, седые на висках, а взгляд маленьких глаз -- цепкий, внимательный. Войдя, он словно пытается просканировать присутствующих.
По рядам проходит волнение, а потом все замолкают и напряженно ждут вердикта, будто новое действующее лицо и вправду способно что-то определить с первого взгляда и объявить каждому судьбоносное предсказание.
Мужчина представляется Оливером Ноланом, членом Совета Академии, и начинает вещать о том, как нам повезло, что нас выбрали из сотен претендентов, какая счастливая судьба и звездная карьера ждет каждого в этом помещении... На третьем предложении перестаю внимательно слушать. Все слишком пафосно и витиевато, а всю его речь можно сократить втрое без ущерба для смысловой нагрузки. Но, видно, мистер Нолан любит поговорить.
Нолан... Это имя мне знакомо -- Барбара, секретарь Миранды Морган, упоминала его в первый день. Это тот, кто якобы меня разыскивал перед началом экзаменов. Хотелось бы знать, зачем? Ведь больше моей персоной он не интересовался.
А может, и не хотелось бы. Сейчас у меня проблемы посерьезнее, чем банальное любопытство: мне нужно как-то выкручиваться, а я не знаю как.
То, что РДАК будет за мной следить, -- неоспоримый факт, тут можно даже не сомневаться. Будут наблюдать и проверять, выполняю ли я их требования.
Вряд ли, конечно, в случае неповиновения они действительно решат разделаться с Молли -- сотрудники РДАКа не террористы, а подотчетные крысы, и каждое их действие должно быть строго регламентировано и запротоколировано. Но забрать ее из клиники они могут и, например, увезти в свою штаб-квартиру, оформив, скажем, как защиту свидетеля. И тогда я до нее никогда не доберусь, это во-первых. А во-вторых, состояние Молли слишком нестабильное, ее нельзя сейчас тревожить и, тем более, прерывать медицинские процедуры.
Доктор Кравец только недавно начал какое-то экспериментальное лечение, в успехе которого клялся едва ли не на Библии, и нельзя допустить, чтобы ему помешали. Я знаю, о чем говорю, лично оббивал пороги всевозможных клиник, санаториев, лечебниц, госпиталей и других учреждений, специализирующихся на поддержании жизни бывших зависимых от "синего тумана". Так что методика Кравеца -- для Молли последний шанс.
А раз агенты РДАКА будут за мной "присматривать", значит, нужно бросить собакам кость -- показать, что я поддаюсь дрессировке и послушен, как пушистый ягненок. А для этого необходимо как-то сблизиться с капитаном Морган. Они должны видеть, что я выполняю их приказ.
Нет, естественно, даже не думаю о том, чтобы пытаться "закрутить роман", как по-дурацки выразился Первый (имени своего он же не назвал, поэтому мысленно называю его именно так). Миранда Морган не похожа на женщину, способную подпустить к себе близко первого встречного. К тому же, я теперь ее студент, а она мой преподаватель.
О чем вообще думают в РДАКе? Они не боятся, что меня просто выкинут из Академии?..
Мистер Нолан продолжает свою пафосную речь о том, как нам свезло и сколько миллионов человек теперь нам завидует. С миллионами он явно перегибает, но с тысячами, пожалуй, соглашусь.
К черту Нолана. Что мне делать с Морган? Нужно как-то почаще быть возле нее, при этом не выходя за рамки: "преподаватель - студент", -- но так, чтобы у людей из РДАКа не возникло сомнений, что я исполняю свою миссию. Вот это задачка.
У меня даже мелькает шальная мысль пойти к Морган и выложить все как на духу и попросить разрешения некоторое время ошиваться подле нее, чтобы наблюдатели ничего не заподозрили. Но эту идею я выбрасываю из головы еще раньше, чем она успевает окончательно оформиться.
Мы говорим не о соседке по общежитию, которую можно попросить подыграть взамен на какую-нибудь такую же необременительную услугу. Это Миранда Морган, не просто привлекательная женщина и не простой пилот -- она пилот, участвовавший в военных действиях, солдат, та, кто уничтожил целый город, в конце концов. Кроме того, Морган -- приближенная Рикардо Тайлера, гения интриг и акулы в политике.
Никто не станет мне "подыгрывать". Капитан Морган немедленно сообщит обо мне местной Службе безопасности, и меня закроют. Альфа Крит объявит предателем Родины, а Лондор -- шпионом и преступником и запрёт до выяснения обстоятельств, которые в таких ситуациях могут выясняться до бесконечности долго.
Опять же, принцип "Нет тела -- нет дела" еще никто не отменял. А из камеры или из могилы я сестре не помогу...
Только к концу монолога члена Совета ЛЛА более-менее привожу мысли в порядок и останавливаюсь на плане, который, как мне кажется, поможет выйти из этой передряги без потерь: попробую напроситься к капитану Морган на дополнительные занятия.
Откажет -- буду думать другой вариант. Но попытаться стоит.
***
Синяя форма Лондорской Летной Академии сидит на мне как влитая. То ли я привык к полицейской темно-фиолетовой, которая однозначно по цвету ближе к синему, чем к бежевому. То ли мне просто больше нравится синий.
Мои однокурсники тоже довольны: крутятся перед зеркалами в раздевалке, любуются ярко-желтой полоской на рукаве, будто она обозначает не первый курс, а причисление ее обладателя к рангу божественных существ.
Переодеваюсь, собираю вещи, сминаю, а затем беру в охапку форму абитуриента и двигаюсь к выходу. Проходя мимо, краем уха слышу, как словоохотливый Лиам задвигает какому-то олуху, что ни за что не расстанется с бежевой формой, а непременно сохранит ее, разгладит и повесит дома в чехол как символ его первой победы.
Никак не реагирую, прохожу мимо и под ошарашенными взглядами рыжеволосого оратора и его благодарного слушателя выбрасываю свою форму в мусорный контейнер.
Лиам давится недосказанными словами.
***
Предварительно вежливо стучусь, а потом заглядываю на кафедру.
-- Добрый день, Барбара, -- сегодня я сама любезность. -- Капитан Морган у себя?
Светловолосая секретарь резко вскидывает голову на звук отворяемой двери, но, стоит ей увидеть, кто пришел, заинтересованность на ее лице исчезает мгновенно. Похоже, надеялась, что Тайлер заглянет по ее душу. Наивная.
-- Здравствуйте, Джейсон, -- отвечает уныло. Она меня тоже запомнила. -- Капитан у себя, но через десять минут у нее обеденный перерыв. Вам назначено?
Только теперь до меня доходит, что сейчас действительно обеденное время. Пытаться наладить с кем-то контакт, задерживая этого кого-то на пути к еде -- худшая идея из всех. Бред говорят, что голодный мужчина -- злой мужчина. Женщины любят поесть ничуть не меньше.
Пожалуй, мой план потерпит часок-другой. В крайнем случае, попытаю удачу завтра.
-- Тогда я зайду попозже, -- говорю и делаю шаг обратно к двери.
-- Угу, -- скучающе отзывается Барбара, снова погружаясь в чтение с экрана компьютера, от которого я ее оторвал своим внезапным вторжением; потом, кажется, вспоминает о своих обязанностях и вскакивает. -- То есть подождите! Я должна сообщить капитану Морган, что вы заходили.
Останавливаюсь. Раздумываю и повторно прихожу к выводу, что это плохая идея.
Но Барбара уже включает интерком.
-- Да! -- тут же раздается по внутренней связи, и голос этот звучит не слишком-то дружелюбно.
-- Капитан Морган, к вам посетитель. Я сказала, что у вас обед через несколько минут, но...
-- Я не пойду на обед! -- резко обрывает хозяйка кабинета таким тоном, будто на обеде ее непременно будут пытать. Неужели на диете? Не похоже, чтобы ей это было надо. -- Пусть зайдет, -- даже не спрашивает, кого именно принесло.
Барбара поднимает на меня глаза.
-- Вы слышали, -- равнодушно пожимает плечами, мол, у начальства свои причуды. -- Проходите. Капитан вас примет.
Удружила так удружила.
-- Спасибо, -- произношу сухо.
Ладно, сейчас или позже, все равно, скорее всего, меня пошлют... слушать общие лекции.
***
Морган, как и Барбара, сидит за столом и что-то читает в компьютере. Сторона экрана, обращенная к двери, затемнена.
Вид у капитана не злой, как показалось по голосу, а, скорее, усталый. Я даже не сразу удостаиваюсь ее взгляда, стою у двери, как дурак, и жду, когда меня заметят.
Наконец, Морган отрывает глаза от экрана и поднимает их на меня.
-- Здравствуйте... капитан? -- заканчиваю вопросительно, потому что не понимаю, что происходит: женщина смотрит на меня пристально, словно пытается прожечь во мне дыру, потом ее глаза на мгновение расширяются, будто она вдруг до чего-то додумалась или внезапно вспомнила.
А в следующий миг Морган -- уже на ногах, бросает взгляд на часы (точно: голодная) и шагает ко мне.
-- Риган, вы-то мне и нужны! -- объявляет таким тоном, будто прямо сейчас пошлет меня на передовую под обстрел.
Приподнимаю брови в ответ на ее воинственный вид (жизнь меня научила: голодных женщин лучше не перебивать -- быстрее замолчат) и сдержанно интересуюсь:
-- Я могу вам чем-то помочь?
-- Можешь, -- снова взгляд на часы на запястье. Похоже, я просто катастрофически не вовремя. -- Джейс, -- вдруг резко переходит на "ты" и на сокращенную форму имени, при этом как-то угадывая, что я предпочитаю именно эту, а не, скажем, "Джей" или еще что-то в таком роде, -- мне нужна твоя помощь.
Поразительная метаморфоза: ни капли надменности или холодности, с которыми Морган держалась на экзамене, да и в прошлую нашу беседу тут. Она взволнована, понимаю, и помощь ей нужна на полном серьезе, а не в переносном смысле.
-- Скажите в чем, -- говорю тоже серьезно, -- я постараюсь помочь.
Снова взгляд на часы и еще несколько шагов ко мне.
-- Давай я объясню позже, ладно?
Пожимаю плечами.
-- Ладно.
Мне непонятно, но интересно. Даже мои мрачные мысли отходят на второй план.
В приемной хлопает дверь, слышатся голоса.
-- Черт тебя... -- вырывается у Морган, но она тут же торопливо уточняет: -- Это не тебе.
-- Ладно, -- повторяю. Жду, что она все-таки объяснит, что происходит.
Но капитан лишь поглядывает на дверь. Судя по голосам, у нее еще один посетитель. Или даже несколько.
Стучат каблуки Барбары. Ведет кого-то сюда?
Так меня выставят вон или мне быстро ретироваться самому?
Но не успеваю предложить ни того, ни другого.
Морган вдруг делает широкий шаг, им одним преодолевая разделяющее нас расстояние.
-- Джейс, я позже все объясню, -- произносит на выдохе, до невозможности серьезно смотря в мои глаза своими огромными карими глазами.
А потом неожиданно обвивает мою шею руками и целует в губы.
В следующий миг дверь за моей спиной распахивается.