Мне казалось, что после наполовину бессонной ночи буду спать до обеда, но просыпаюсь едва ли не с первыми лучами солнца. Не хочется пропустить ни минуты этих чудесных выходных.
Просто лежу на боку, подложив согнутую в локте руку под голову и смотрю на лежащего рядом с собой мужчину. На его лице появилась легкая щетина, но сейчас она не делает его старше, наоборот, спящим и расслабившимся Джейс кажется мне еще младше.
Куда ты вляпалась, Морган? Он всего на десять лет старше твоего сына...
Но дело-то уже в том, что "вляпалась" -- в прошедшем времени. И, кажется, вляпалась давно, сама толком не заметив когда. И это при том, что до вчерашнего вечера я вообще толком о нем ничего не знала. А когда Джейсон рассказал, только влюбилась в него еще сильнее.
Риган просто упрямый -- ситуация с родителями, -- и верный -- с сестрой.
Да, после повествования о том, как он очутился в полиции, Джейс рассказал мне и о Марии, Молли. Грустная история, которой пытался отпугнуть меня Рикардо, и сам толком не вникнув в подробности. Юная, талантливая, наивная девушка влюбилась в парня постарше и доверилась ему. А он ее... убил.
Нельзя, неправильно так думать, сестра Джейса жива, но ничего не могу с собой поделать. Воздействие "синего тумана" необратимо (гори в аду, Изабелла Вальдос!). И продукту из синерила плевать, кого губить: бродягу или будущего врача и отличницу. Все просто: попробовал -- и ты мертвец. Пускай еще некоторое время дышишь и передвигаешься, это не имеет значения -- ты мертвец.
Не похоже, что Риган верит в чудо, но готов бороться за Молли до последнего. И это вызывает уважение. Когда даже родители отказались от собственной дочери, брат не бросил свою сестру.
А родители... Это тоже неправильно, но волей-неволей переношу ситуацию Риганов на себя. Мои папа и мама поддерживали меня, не всегда так, как мне было нужно, часто не понимая до конца, что творится в моей душе, но они были рядом.
А потом им сообщили, что их дочь связалась с лондорцем, человеком с планеты, в войне с которой погиб их сын. Снюхалась с врагом, а затем настолько обезумила, что уничтожила целый город.
Чем больше думаю об этом, тем больше начинаю понимать, почему они отказались от меня. И НЕ понимать. Да, если все было так, как им представили, их мотивы становятся ясны. Но с другой стороны, кто бы и что бы ни рассказал мне о Лаки, я бы не поверила. А они ведь даже не пытались поговорить со мной и спросить, что на самом деле произошло на Эйдане.
А вдруг пытались, но мне об этом не сообщили?
Утыкаюсь носом Джейсону в плечо и закрываю глаза.
Я уже их оправдываю.
Морган, что с тобой? Ты так счастлива, что готова простить весь мир?
А себя?
-- Щекотно, -- раздается надо мной.
-- А, что? -- вскидываю голову, а потом и вовсе сажусь, завернувшись в простыню.
-- Ресницы, -- поясняет Риган с улыбкой. -- Слишком длинные. Щекотно.
И смотрит так, что понимаю: ему тоже нравится на меня смотреть.
-- Прости, что разбудила.
-- Ерунда, -- он тянет меня за руку на себя, вынуждая лечь рядом; обнимает. -- Забудь, что я говорил про альфонсов, давай останемся тут навсегда, -- бормочет мне в волосы.
Отличная идея, и это то, чего я на самом деле хотела бы. Но там -- мальчики, ЛЛА, -- моя жизнь. Какая бы ни была, но моя. И я бы очень хотела, чтобы Джейсон тоже стал ее частью -- не тут, будучи оторванными от остального мира, а там -- на виду у всех и всем вопреки.
-- О чем думаешь? -- интересуется Риган, когда молчание затягивается.
-- Мечтаю, -- признаюсь.
Оказывается, я еще на это способна. Как долго мне казалось, что я утратила эту способность.
-- Тогда молчу, -- усмехается, -- не мешаю.
Тоже смеюсь.
-- Не молчи, -- прошу. -- Я уже все успела... намечтать.
Джейсон отодвигает мои волосы от лица свободной рукой (на второй лежу я) и целует в висок.
-- Очень любопытно узнать, о чем ты мечтала. Но не рассказывай -- не сбудется.
Поворачиваю голову, чтобы иметь возможность видеть его глаза.
-- А так сбудется?
-- Конечно.
Он говорит это так уверенно, что ему хочется верить. Как в детстве, когда я спрашивала отца: "Папа, а Санта Клаус придет?". И он отвечал точно так же: "Конечно".
Понимаю, что улыбаюсь при этом воспоминании. Риган, что ты делаешь со мной? Я же улыбаюсь при мысли об отце!
-- Завтракать? -- предлагаю, приподнимаясь.
Мысль об отравлении из-за голодовки все еще не дает мне покоя, и я дала себе слово, что больше не забуду о том, что мужчину нужно кормить.
Джейс закидывает руки за голову, смотрит на меня, изогнув бровь. Черт, да у него получается не хуже, чем у Рикардо.
-- Ты хочешь есть?
-- Нет, но...
-- А я люблю лениться по утрам, если никуда не нужно бежать. Успеем, -- и демонстративно прикрывает глаза.
Ну, ладно.
Плюхаюсь на спину рядом с ним и скрещиваю руки на груди, а взгляд устремляю в потолок. Лениться так лениться, но у меня такая жажда деятельности, что улежать на месте удается с трудом.
Джейсон смеется.
-- Ты хочешь кофе, да?
Он что, мысли читает?
-- Убью за чашечку, -- признаюсь.
-- А лучше большущую кружку с пенкой, -- снова проявляет чудеса ясновидения. -- Пошли на кухню. Будем тогда лениться там.
Тут же подскакиваю.
-- Я могла бы сама сходить.
-- А я мог бы сходить с тобой, -- получаю ответ. -- Лениться одному уже не так интересно.
Что правда, то правда.
***
Джейс
На этот раз Морган непреклонна и настаивает на полноценном завтраке, ибо у меня молодой организм, и его нужно кормить. Ага, хорошо еще не сказала, что растущий.
Быстро сдаюсь, вижу же, что ей не в тягость и хочется за мной поухаживать. А лениться можно и сидя за столом и наблюдая, как кто-то работает. Вот останься я в постели, чувствовал бы себя неловко, а посидеть неподалеку и проявить чудеса моральной поддержки -- почему бы и нет?
Вчера я рассказал ей довольно много личного о себе, Миранда -- меньше, но я не настаивал. У меня вертится на языке вопрос про Эйдану, но чувствую, что эта тема слишком щекотлива, поэтому пока молчу.
В ответ на историю о Молли, Морган рассказала о своем старшем брате, которого она очень любила. И даже предположила, что между братьями и сестрами существует особая связь, другая, не та, какая бывает между двумя братьями или двумя сестрами. Интересная теория, но сомневаюсь, что, будь у меня младший брат, я был бы привязан к нему меньше, чем привязан к Молли.
В итоге Миранда делает яичницу с беконом и две огромные кружки кофе. Оказывается, в шкафу нашлась тара еще больше, чем та, из которой мы пили вчера вечером. Прямо-таки классический завтрак, уже и не помню, когда меня таким кормили не в заведениях общественного питания.
Задумывается над моим вопросом с дико серьезным лицом, потом смеется и интенсивно мотает головой.
-- Нееет!
Тоже смеюсь.
-- И на том спасибо, -- пробую угощение. -- М-м, вкусно. Сама-то ешь.
-- Точно, -- спохватывается и берется за свою вилку. -- Но мне много есть вредно. Между прочим, я склонна к полноте.
Как же.
-- Не верю, -- возражаю уверенно.
-- В пять лет я была очень пухленькой, -- Морган делает большие глаза, чтобы я наверняка осознал масштаб бедствия.
-- В пять лет многие пухлые, -- отзываюсь равнодушно. Мне кажется, или у нее мания казаться хуже, чем есть на самом деле?
-- Лаки был тощим, -- упорствует.
Этот-то -- не сомневаюсь.
-- Так у него шило в одном месте.
В лице Миранды что-то меняется: в нем читается гордость и любовь, стоит заговорить о ее сыне.
-- Ты тоже заметил, да?
Чтобы не заметить неуемную энергию Лаки Тайлера, нужно быть слепым.
-- У тебя замечательный сын, -- говорю на полном серьезе.
-- Ты тоже ему понравился, -- на этот раз голос Миранды звучит настолько серьезно, что едва не давлюсь.
Я уже понял, что прошел смотрины на роль ее ухажера, и Лаки одобрил мою кандидатуру, но то, что он сообщил о своих наблюдениях и ей, для меня ново.
-- Так и сказал? -- удивляюсь.
-- Угу, -- признается и спешит спрятаться за кружкой с кофе. -- И сразу догадался, с кем я собралась провести выходные.
Кажется, ее это смущает.
Пожимаю плечами.
-- Ну и хорошо. Не будет за тебя беспокоиться, -- Лаки же знает, что я не маньяк, верно?
-- И ему известно и об изначальной сделке, и о том, что мы уже давно вышли за ее рамки.
Знала бы ты, сколько всего еще известно твоему сыну... Придушила бы меня собственными руками за то, что втянул его в это дерьмо с разведкой.
Как только вернемся, прижму Тайлера к стенке и заставлю его объяснять, что у него за план и есть ли он вообще. Потому что чувствую, за то, что я сейчас отмалчиваюсь, мне придется дорого расплачиваться, если тот, как обещал, все не уладит.
-- Пусть знает, -- откликаюсь. -- Без проблем.
***
После завтрака размещаемся в огромном кресле, в котором поместились бы и трое, перед камином. Окна в гостиной затемнены, и создается иллюзия уютного вечера. Жаль, но вечером нам предстоит возвращаться в город.
Сначала болтаем о чем-то незначащем, потом сидим обнявшись, она -- на моих коленях. А потом просто молчим и пялимся на огонь. Лично я точно пялюсь. Лицо Миранды повернуто в ту же сторону, но я не вижу, открыты ли у нее глаза -- не шевелится. Может, уснула?
Но нет.
-- Спрашивай, -- в тишине, нарушаемой лишь пощелкиванием дров в камине, произносит она.
-- Что именно? -- уточняю лениво.
Уже не уверен, что мне хочется что-либо знать. Думать сейчас -- последнее, чего бы мне хотелось.
-- Что угодно, -- отвечает.
И я понимаю, что Морган прекрасно понимает, о чем мне хочется спросить. Должно быть, этот вопрос мучает всех, кто с ней знаком. Однако этих "всех" она пошлет к черту, если они осмелятся лезть к ней в душу. А мне предлагает спросить сама. Я оценил, без шуток.
-- Эйдон, -- говорю всего одно слово и чувствую, как напрягается ее тело.
Она знала, о чем я спрошу, и все равно это подействовало на нее как удар под дых.
Наверное, мне следовало бы сказать что-то банальное, вроде: "Если не хочешь, не рассказывай", -- но я эгоистично молчу, только крепче ее обнимаю.
Морган приподнимается, выбираясь из кольца моих рук, и теперь совершенно точно смотрит на огонь. Но видит ли его или тени прошлого, предположить не рискну.
-- Уверена, ты понимаешь, что эта информация секретна, но все же напомню еще раз.
-- Я не болтун, -- откликаюсь. -- А на "сыворотку правды" у меня аллергия. Так что можешь не сомневаться, от меня никто ничего не узнает.
Миранда стремительно оборачивается.
-- Это правда? -- спрашивает требовательно. Приподнимаю брови, не понимая ее вопроса; и она поясняет: -- Про "сыворотку".
-- Если бы у тебя при себе имелся тест-пластырь, и ты прилепила бы его к моей шее, он стал бы ярко-красным.
Морган криво улыбается, скорее вымученно, чем весело.
-- Зачем к шее-то?
Сразу видно, что человек имеет опыт в допросах, реальных и эффективных, а не в позерских, как Первый.
Пожимаю плечами.
-- Так, навеяло, -- отмахиваюсь. -- На любом месте он будет красным.
Миранда щурится, в неярком свете вглядываясь в мое лицо.
-- Искусственная?
-- Я служил в элите, -- говорю, полагая, что это все объясняет.
Но Морган неожиданно мрачнеет еще больше.
-- То есть, хочешь сказать, что если кто-то по незнанию введет тебе "сыворотку", то ты умрешь от анафилактического шока?
-- Вроде того, -- киваю. До сих пор это не вызывало у меня беспокойства: по улицам сплошь не бегают люди с инъекторами наперевес. "Сыворотка правды" -- слишком дорогое удовольствие, чтобы быть доступной каждому желающему.
-- Черт, -- Миранда закусывает губу, смотря куда-то в сторону, и хмурит брови. -- Нужно попросить Лаки добавить эту информацию во все базы данных.
-- Зачем?
Она снова поднимает глаза к моему лицу.
-- Потому что любой, кто приближается ко мне и к Тайлерам, -- в опасности. Я не хочу рисковать.
-- В официальном досье это и так есть, -- возражаю, не понимая причину переполоха.
Но Миранда непреклонна и, кажется, всерьез обеспокоена.
-- В том, что я читала, нет. Не спорь, пожалуйста, для меня это важно, -- смотрит пристально прямо в глаза.
Ну, если вопрос поставлен так...
Поднимаю руки, сдаваясь.
-- Без проблем. Можешь повесить мне на грудь бирку: "Не тыкать "сывороткой правды". Буду носить с гордостью.
За неуместную шутку получаю удар ладонью по плечу. Несмотря на довольно хрупкий вид Морган, рука у нее тяжелая (помню пощечину). Думаю, кулаком она может залепить вообще впечатляюще.
-- Хорошо, -- говорю уже серьезно. -- Если тебе так будет спокойнее, давай так и сделаем.
-- Сделаем, -- отрезает Миранда, все еще выглядя воинственно; отворачивается, обнимает себя руками. -- Ты видел, как умирают люди с искусственно вызванной аллергией к "сыворотке", если им вколоть дозу, не удосужившись проверить реакцию на тест-пластырь?
Читал. Нам выдавали информационные материалы перед тем, как мы подписали согласие. По правде говоря, не вчитывался в подробности своей возможной некрасивой смерти. Хотя бы потому, что считаю: смерть не может быть красивой.
-- Нет, -- говорю правду.
Морган ежится, хотя на ней свитер, ноги укрыты пледом, а в метре от нас горит камин.
-- А я видела.
Возможно, мне следовало бы спросить, где и когда ей довелось это наблюдать, но молчу. Я уже задал один неприятный и крайне важный вопрос, на который так и не получил ответа.
Миранда по-прежнему сидит у меня на коленях, обняв себя руками, спиной ко мне. Кажется, смотрит на огонь.
-- Ты же смотрел "Месть во имя любви"? -- заговаривает. -- Конечно, смотрел. Его даже Гай видел.
-- Не верю, что там есть хоть крупица правды, -- отзываюсь.
-- Крупица есть -- я уничтожила Эйдон. Это не клевета, не рекламный ход, не байка-страшилка. Смерть ста пятидесяти тысяч человек на моей совести.
Она замолкает, опускает взгляд на свои теперь уже сложенные на коленях руки. Пауза затягивается.
М-да. Признаться, я надеялся, что это все-таки ложь.
-- Как? -- спрашиваю, понимая, что ей нужна помощь.
Печально усмехается.
-- Не самодельной бомбой и не с помощью плазменной винтовки, как ты уже догадался. Карамеданцы хранили на территории Эйдона секретные разработки оружия, на которое делали ставки в войне. И в целях безопасности сами заминировали город, были готовы умереть, но унести свои секреты с собой в могилу.
И снова молчание.
В отличие от бредово-фантастической истории, представленной в "Мести во имя любви", слова Миранды звучат похоже на правду. Теперь все сходится и логично. Одна "кнопка", одна женщина, один город...
На мгновение задумываюсь: смог бы я сам нажать на такую "кнопку"? И понимаю, что ответа у меня нет.
-- Когда Александр... погиб, -- голос Морган дрожит, когда она произносит это имя. Протягиваю руку и сжимаю ее ладонь, показывая, что я рядом, -- а я... Перед этим меня накачали "сывороткой правды", а потом я сама себя накачала стимуляторами, чтобы прийти в себя и не отрубиться, -- едва не присвистываю: не нужно иметь медицинское образование, чтобы понимать, что это гремучая смесь. -- А потом... Александр. Вот она правда: я почти не помню того, что тогда случилось. Помню, как хотела убивать и умереть, умереть и убивать. Убивала. И выжила, -- пауза, -- как-то.
И теперь за ее спиной толпится сто пятьдесят тысяч призраков. А люди смотрят "Месть во имя любви" и воображают Миранду Морган великой воительницей, с наслаждением убившую целый город врагов.
-- Кто это придумал? -- спрашиваю. -- С местью и народной героиней?
Миранда пожимает плечом, все еще отводя глаза в сторону.
-- Рикардо. Ему -- нужен был фактор устрашения, мне -- грозила смертная казнь. Мы заключили сделку. Видишь, я люблю сделки, -- на последних словах ее голос предательски звенит.
Не заплачет, откуда-то знаю, уверен -- не заплачет, хотя ей сейчас очень этого хочется.
А мне очень хочется разбить лицо Рикардо Тайлеру, который не придумал ничего лучше, чем превратить эту ранимую женщину в символ возмездия.
И тем не менее он спас ей жизнь. Вот таким извращенным издевательским способом, но спас...
Привстаю и притягиваю Морган к себе, прижимаю спиной к своей груди. Она все еще напряжена, как натянутая струна.
-- Признайся, -- просит тихо, -- ты ведь считал, что я этого не делала?
-- Признаюсь, -- отвечаю.
-- И?
-- Что -- и? -- в ее голосе столько драматизма, будто она ждет, что я прямо сейчас оттолкну ее от себя и обвиню во всех смертных грехах. Не сомневаюсь, обвинителей у нее хватает и без меня. Один учитель Гая -- живой тому пример.
-- Не знаю что, -- огрызается устало. -- Скажи что-нибудь.
-- Говорю, -- обнимаю крепче. -- Я тебя люблю.
Мне казалось, что она была напряжена до этого, но я ошибся -- теперь ее тело просто деревенеет. Миранда оборачивается ко мне, словно в замедленной съемке.
-- Что ты сказал? -- переспрашивает шокированно.
Ладно, если требуется повторить -- ради бога.
-- Я люблю тебя. Со всеми тараканами, скелетами и призраками, -- добавляю для пущей ясности.
Ее брови взлетают к волосам, а глаза округляются.
-- Какими еще тараканами? -- спрашивает возмущенно.
Ну вот, вроде бы отпустило -- снова похожа на живого человека, а не на окаменевшую статую.