-- Если бы я была твоей матерью, то заперла бы тебя в чулане и никуда бы не выпускала, -- ворчит Мэг, накладывая фиксирующую повязку на мое поврежденное плечо.
Вколов болеутоляющее и вставив сустав на место, медик все же отпустила меня в каюту помыться и кое-как переодеться, орудуя одной рукой. По возвращении она занялась перевязкой, при этом не забывая ругать меня как маленького. Причем будто я не просто ребенок, а ЕЕ крошка-сын, сбежавший из детского сада.
Закатываю глаза к потолку.
-- Хорошо, что ты не моя мать.
-- О да, -- восклицает Мэг, -- будь у меня такой сын, я бы поседела раньше времени.
Склоняю голову набок, рассматривая ее и пытаясь разглядеть седину в светлых волосах. Не нахожу. То ли умело закрашивает, то ли ей удалось сохранить свои волосы благодаря отсутствию ребенка вроде меня.
-- У тебя есть дети? -- прерываю ее очередное бормотание на тему юнцов-камикадзе. Мне любопытно.
Маргарет бросает на меня по-прежнему недовольный взгляд, не отрываясь от работы.
-- Бог миловал, -- тем не менее, отвечает.
Улыбаюсь:
-- Даже так?
По-моему, из Маргарет вышла бы замечательная мама, добрая и заботливая.
-- Именно так, -- подтверждает уверенно. -- С тех пор, как я закончила медицинский, я таких болезней, таких ран насмотрелась... За вас переживаю, за своих детей -- совсем бы свихнулась.
Что-то вроде этого любит говорить Рикардо, когда ему задают вопрос о причинах отсутствия семьи и детей. Что не готов подвергать близких опасности, что публичная личность с множеством врагов, что с трудом удается защитить племянника... Словом, подойдет любой эффектный ответ, кроме банального, но честного: так получилось.
Принимаю версию медика и не спорю. На самом деле, больше всего на свете мне сейчас хочется положить свое бренное тело горизонтально и не меньше чем часов на десять. Болеутоляющее мне вкололи мощное -- боль убрало быстро, но и в сон клонит так, что еще немного -- и нырну с койки носом вниз.
-- А проиграл глупо, -- Мэг чувствует, что я начинаю отключаться и решает продолжить разговор. -- Никто вообще не ожидал, что Эд не размажет тебя по стенке в первую минуту.
Зеваю и поправляю:
-- По полу, -- Маргарет поднимает глаза и хмурится. Поясняю: -- По полу, в итоге он размазал меня по полу.
Медик усмехается.
-- Урок тебе на будущее. В следующий раз подумаешь, прежде чем связываться с тем, кто вдвое крупнее и опытнее тебя.
Давлю очередной зевок. В конце концов, так откровенно зевать неприлично.
Тру глаза здоровой рукой.
-- Как же тогда чему-то научиться, если выбирать противников, которые слабее тебя?
Мэг поднимает глаза и смотрит на меня как на умалишенного.
-- И чему же ты научился? Как выворачивать суставы? Ты не похож на неопытного бойца, но противника нужно выбирать по габаритам.
Хмыкаю.
-- Сейчас я ничему не научился, -- признаю, -- но новые эмоции получил.
Не буду же я рассказывать, что все мои предыдущие партнеры либо состояли со мной в дружеских отношениях, либо работали на моего дядю. Никто из них никогда бы не нанес мне настоящего увечья. А отсутствие риска делает бой неинтересным априори.
Что касается драк с незнакомцами... Да не дерусь я, почти любой конфликт можно разрешить мирным путем, особенно, если у тебя хорошо подвешен язык. В Академии было много случаев, которые едва не вылились в драку, но всегда удавалось договориться. А за пределами ЛЛА с меня глаз не спускают дядюшкины Церберы. Те несколько раз, когда я нагло сбегал из-под опеки, не считаются.
Да, меня обучали, да, я многое умею, но сегодняшний спарринг с Эдом стоил сотен других, потому что впервые были важны именно мои навыки, а не я сам или мои родственники.
За мной всюду таскается толпа охраны, и чаще я их не замечаю, потому что попросту привык и не обращаю внимания. Но сегодняшний бой с Эдом был глотком свободы, как и сам нелепый побег на "Старой ласточке".
Только все это Мэг я не скажу, потому что чужие проблемы должны оставаться чужими. А у меня и проблем-то в жизни нет, потому что меня оберегают, как хрустальную вазу.
-- Значит, ты адреналиновый наркоман, -- делает Маргарет собственный вывод.
-- Вроде того, -- не отрицаю. Может, она и права, и мой диагноз установить проще простого.
Снова не сдерживаюсь и зеваю.
Мэг заканчивает, пропускает эластичный бинт через грудную клетку и закрепляет.
-- Иди уже, -- отпускает, вручив специальный бондаж, с которым мне предстоит разгуливать, чтобы не потревожить сустав раньше времени. -- И учти, -- напутствует, -- в ближайшие три недели не вздумай снимать повязку и двигать плечом. Я еще посмотрю тебя перед спуском на Альберу, а там лондорские врачи разберутся.
Конечно, разберутся. Рикардо мигом поднимет на уши весь штат врачей Центрального госпиталя по причине моего нового увечья. Мрак.
-- Спасибо, -- улыбаюсь сквозь новый зевок.
-- Иди, иди, камикадзе, -- провожает и добавляет уже вслед: -- Мало тебя в детстве пороли.
Меня вообще не пороли. Не били и не обижали. Я же хрустальная ваза, помните?
***
Что бы ни дала мне Мэг, это средство просто на убой. Добравшись до каюты, вырубаюсь не на десять желанных часов, а почти на двадцать. Просыпаюсь вечером следующего дня с головной болью и страшной жаждой, будто вчера принял не болеутоляющее, а пару бутылок виски.
В последний раз так паршиво мне было на утро после праздника в честь моего совершеннолетия, то есть полгода назад. И повторять эти ощущения мне точно не хотелось.
Естественно, в бывшей каюте пилота Келвина нет аптечки, хотя по инструкции такая должна быть у каждого. Ящичек для лекарственных средств первой необходимости есть, но в нем я нахожу только горсть рассыпанных витаминок, некоторые из которых уже покрылись плесенью. Даже не удивляюсь. Закрываю дверцу, тру лицо и собираюсь идти к Мэг за подмогой. Ненавижу боль и не умею ее терпеть.
Принимать душ с одной действующей рукой -- то еще удовольствие. Конечно же, это не первая моя травма верхних конечностей, но прошлая боль и неудобства забываются слишком быстро.
Выхожу из каюты, даже не потрудившись высушить волосы. По корабельному времени уже скоро снова ночь, еще один день потерян. Самое полезное, что я за сегодня сделал, это выбросил заплесневелые пилюли из аптечки. Не больно-то много от меня прока в хозяйстве.
Медотсек закрыт. Маргарет нет. Что ж, этого и следовало ожидать: рабочий день закончен. Давлю в себе эгоистичное желание искать ее по всему кораблю, чтобы поклянчить болеутоляющее. Ладно, потерплю. А вот поесть бы не мешало.
Камбуз пуст, свет приглушен -- все давно поужинали. Включаю освещение и отправляюсь на поиски съестного. Готовить с одной рукой можно, но сегодня совершенно лень. Да и за оставшиеся пять дней пути еще успею попрактиковаться. Я вообще правша, но левой рукой управляюсь вполне сносно, даже писать могу, если понадобится. Так что будет интересно потренироваться не использовать правую.
На сухпайки смотреть не могу, беру все те же крекеры и безвкусное молоко, что и в первый день на "Старой ласточке", и устраиваюсь за одним из пустующих столиков.
Не знай я, что судно функционирует и на нем обитает команда, то по его состоянию решил бы, что корабль необитаем. Когда сажусь, под ботинком хрустят крошки... Роу так уверенно тогда заявил, что на "Ласточке" нет крыс. Даже если и так, ждать их осталось недолго.
Тайны, тайны -- ненавижу тайны и недомолвки. Почему судно выглядит так, будто его экипаж скончался от страшной хвори пару лет назад? Почему капитан меняет, как перчатки, механиков? Почему Ди твердит о каких-то "таких", а Дилан после невинного разговора с его сестрой обвиняет едва ли не в изнасиловании?
Пожалуй, насчет Дилайлы выводы напрашиваются сами собой, и они мне не нравятся. Искренне надеюсь, что ошибаюсь, и она просто замкнута от природы, а у ее брата врожденная паранойя.
Но как быть с состоянием "Ласточки"? Вариантов тут много, но, на мой взгляд, даже самый страшный из них не служит оправданием, чтобы довести клиркийский шедевр до такого запустения.
Мне быть здесь пять дней, но мне элементарно противно есть в месте с вековой пылью и крошками. Почему Маргарет, как врач, не устроит капитану разнос за антисанитарию? Боится потерять работу? Маловероятно, медики нужны и ценятся всегда и везде.
Доедаю последний крекер, убираю крошки со стола и еще раз окидываю взглядом помещение. Нет, мне здесь определенно не нравится.
Не убьет же меня Роу, в самом-то деле? Вон, ремонт климат-контроля даже не заметил, так, может, подумает, что и роботы-уборщики запустились сами собой?
***
Я запомнил, куда Норман убрал инструменты в прошлый раз. Никакого кодового замка, да и замка в принципе, а значит, трогать "волшебный" чемоданчик не воспрещается, просто это никому не нужно.
Не таясь и не боясь, что буду пойманным с поличным, иду в нужном направлении. Чего мне бояться? Максимум, отчитают и запрут в каюте. Дилан драться не умеет, его и с одной рукой уложу, а Эд, если я в нем не ошибся, бить раненого не станет.
Меня так никто и не останавливает, и я спокойно беру чемоданчик и иду обратно. Забрасываю его в свою каюту и снова возвращаюсь в коридор.
Протискиваюсь в кладовку с перекошенной дверью, подсвечивая себе фонарем, беру три робота-уборщика (больше мне с подвешенной рукой не унести) и кое-как выбираюсь наружу. Вокруг все так же никого, все заняты своими делами.
Реши я так погулять в одиночестве по "Прометею", меня бы тут же вызвали по громкой связи и поинтересовались, какого черта меня понесло в том или ином направлении. Тут же -- тишина, никому ни до чего нет дела.
Любопытные ребята. Черт, ненавижу что-то не понимать.
***
Возвращаюсь в каюту и около часа вожусь с роботами. Техника в прекрасном состоянии, ремонт пустяковый. Владей я одинаково хорошо обеими руками, мне хватило бы и получаса. Повезло, что Эд не вывернул мне пальцы или запястье -- тогда пришлось бы сложнее. Хотя меня это все равно бы не остановило.
Довольный своей работой, отпускаю первого "жука" прибираться в каюте, второго отношу на камбуз. Что делать с третьим, не знаю. Уборка тут нужна повсеместно, так что выбрать сложно. Поэтому, недолго думая, выпускаю "уборщика" прямо у дверей своей каюты в коридоре -- пусть трудится, батареи хватит надолго.
Возвращаясь из камбуза, решаю прогуляться по кораблю. Раз уж всем тут плевать, где я шастаю, так почему бы не ловить момент?
Смотровая палуба меня больше не привлекает. После разговора там с Ди и столкновения с Диланом романтика этого места для меня безвозвратно потеряна. Какие уж тут воспоминания о детстве? Как бы теперь и на "Прометее" вместо смотрового экрана мне не начало мерещиться перекошенное злобой лицо капитанского сына. Воображение у меня богатое.
Из кают-компании в коридор льется яркий свет, слышатся голоса. Похоже, еще не все обитатели "Старой ласточки" разошлись по каютам. Решительно направляюсь туда. Ясное дело, мне не обрадуются, но сидеть в каюте точно скучно и не имеет смысла. Нужно же хотя бы попытаться получить от своего приключения по полной.
В кают-компании Эд, Норман, Тим и Ди. Дилайла без своего брата, что не может не радовать, хотя я уже не уверен, что хочу вновь навязывать ей свое общество. Да, она мне по-прежнему безумно нравится, но я уже начинаю чувствовать себя маньяком, преследующим беззащитную жертву. Новые ощущения люблю, но такие испытывать что-то не хочется.
Присутствующие режутся в карты на небольшом стеклянном столике, придвинутом к дивану.
-- О, ожил, -- комментирует мое появление Норман, впрочем, без особой радости в голосе, и тут же возвращается к картам в своей руке, изучая их и хмурясь. Видимо, расклад не в его пользу.
-- Добрый вечер, -- здороваюсь как ни в чем ни бывало. -- Можно к вам присоединиться?
-- Конечно! -- улыбается пилот, единственный дружелюбный человек на этом корабле.
Трое сидят на стульях, на диване только Ди. Сажусь рядом с ней, уже подсознательно ожидая, что она отодвинется или вообще вскочит на ноги. Но нет, девушка ограничивается недовольной гримасой, но не делает попытки сбежать. Бросает беглый взгляд на мою подвешенную руку и больше не смотрит в мою сторону.
-- Оклемался? -- вдруг спрашивает Эд. Надо же, без издевки.
-- Ага, -- с готовностью киваю. -- Пустяки. Всего лишь смещение, Мэг все поправила.
Норман вновь отрывается от своих карт и серьезно сообщает:
-- Ты выскочка и мазохист, знаешь об этом?
Насчет выскочки спорить бессмысленно, но в мазохизме замечен не был.
-- Догадываюсь, -- выдаю с улыбкой, и пусть думает, что хочет. Видно, никак не может мне простить шутливой угрозы подорвать корабль.
Норман собирается снова сообщить мне нечто, что я, по его мнению, о себе еще не знаю, но тут на его плечо ложится тяжелая ладонь Эда.
-- Норм, уймись, -- тон такой, что ответственный за грузы давится невысказанными словами и почему-то смотрит не на Эда или его лапищу, а на меня, будто я только что превратился в трехголовую ящерицу. А человек-гора отпускает Нормана, кладет карты на столик рубашкой вверх, затем привстает со своего места и протягивает мне руку. -- Это был достойный бой, -- говорит одобрительно.
Усмехаюсь, но руки не подаю. Брови здоровяка ползут вверх, и я немедленно поясняю, пока он не успел сделать неверные выводы:
-- Левую давай. Забыл?
Эд смеется.
-- Левую, так левую, -- меняет руки, и я с удовольствием отвечаю на рукопожатие. Так и знал, что Эд -- отличный парень.
Остальные присутствующие выглядят пораженными. Даже Ди не корчит из себя Снежную королеву, а смотрит в мою сторону открыто, но удивленно. Кажется, Эд не всем жмет руки, и я удостоился какой-то особой чести.
-- Присоединишься? -- предлагает Тим, когда пауза затягивается. -- Все равно прервались, давайте сначала.
-- Присоединяйся, парень, -- благосклонно принимает меня в компанию человек-гора. Да он вообще добряк, оказывается. -- Как там тебя? -- а вот с памятью у него не очень.
-- Тайлер, -- представляюсь повторно.
-- А я Эдвард, -- называет тот свое полное имя и решает: -- Буду звать тебя Тай.
Пожимаю здоровым плечом. Мне без разницы, Тай, так Тай. Мне по-настоящему не нравится, когда меня называют Александром, все остальное -- как угодно, не жалко. К счастью, никто на "Ласточке" понятия не имеет, что мое настоящее имя -- Александр.
-- Очень раз знакомству, Эдвард, -- улыбаюсь и отвечаю на вопрос Тима. -- Присоединюсь с удовольствием. А на что играете?
Дилайла опережает пилота с ответом:
-- Не на раздевание, как ты заметил, -- закидывает ногу на ногу, перебрасывает волосы с одного плеча на другое. Нервничает в моем присутствии, но не хочет этого показывать и бежать, как в прошлый раз?
-- Я уже видел Эда почти голым, -- не остаюсь в долгу, -- так что самое интересное я уже повидал.
Моя шутка нравится Эдварду, он смеется.
А чего Ди ждала, что я стану разводить ее на игру на раздевание? Когда она играет одна в компании четырех мужчин?
Ничего не говорю, просто адресую ей говорящий взгляд: "Не думай обо мне слишком плохо".
Отвечает так же: "А что еще мне думать?".
"Что-нибудь другое!".
-- Вы переглядываетесь, или мы играем? -- одергивает Норман, вид у него повеселевший -- рад, что прошлая партия не была доведена до конца, и ему удалось избавиться от неудачных карт.
У Ди кровь приливает к лицу, будто ее застали не за переглядываниями со мной, а за развратом на площади.
-- Играем, -- огрызается она и забирает у тасующего карты Тима колоду. -- Я раздаю.
-- Так на что играем? -- повторяю свой вопрос.
-- На деньги, -- басит Эд, пожимая своими могучими плечами и будто извиняясь.
Морщу нос.
-- Серьезно?
-- Денег нет, так и скажи, -- истолковывает по-своему Норман.
Деньги у меня есть, и не мало -- Морган и Рикардо будто пытались переплюнуть друг друга в щедрости и выдали мне втрое больше, чем требовалось. Должно быть, они уже об этом пожалели, ведь теперь мне хватит средств, чтобы не возвращаться до конца лета.
-- На деньги не интересно, -- заявляю.
-- На желание? -- предлагает Тим.
-- Еще на правду или ложь предложи, -- усмехается Ди. -- Как в младших классах.
-- Мы в младших классах на поцелуй играли, -- ляпаю, не подумав.
Она опять краснеет:
-- Не дождешься.
Я и не ждал, просто вспомнил. К тому же, тогда мы целовались в щечку.
-- Давайте на завтрак? -- предлагаю. На меня смотрят, не понимая. -- Проигравший готовит всем завтрак, -- поясняю свою мысль.
По-моему, вполне себе безобидное предложение и Ди точно не должно оскорбить.
Но снова ошибаюсь. По отношению к этой девушке все мои слова и решения заведомо неверны.
-- Я не умею готовить, -- возражает она.
Парни переглядываются. Сильно сомневаюсь, что тот же Эдвард обладает кулинарным талантом.
-- Могу научить, -- предлагаю без задней мысли, но снова удостаиваюсь гневного взгляда. -- Что? Я не собираюсь тебя обнимать со спины, показывая, как правильно держать сковороду, не в бильярд же играть будем.
Губы Дилайлы, наконец, трогает улыбка. Видимо, она представила себе эти танцы с кухонной утварью.
-- Дельное предложение, -- решает за остальных Эд. -- Теперь наша общая задача заставить его проиграть, -- кивок в мою сторону. -- Мэг расхваливала его вчерашнюю яичницу.
-- Омлет, -- поправляю.
На лице человека-горы неподдельное удивление.
-- Чем омлет отличается от яичницы?
-- Э-э... -- догадываюсь, что если скажу, что ингредиентами, это не на много прояснит ситуацию. -- Названием?
Ди начинает смеяться. Аллилуйя! Она умеет расслабляться.
-- Подозреваю, что при том наличии продуктов, которое у нас есть, они, и правда, ничем не отличаются, -- выдавливает она сквозь смех.
Что правда, то правда.
-- Играем? -- снова сердится Норман и теперь почему-то на Ди. Радовался бы, что она смеется, а не огрызается направо и налево.
И все четверо смотрят на меня кровожадно. Надеюсь, у них карты не крапленые.
***
Проигрываю одну партию из пяти, Ди -- две, Тим и Норман -- по одной, как и я, а вот Эдвард не облажался ни разу. Он довольно потирает руки и сообщает, что любит не слишком соленое.
В общем, игра проходит в приятной дружеской атмосфере. Ди больше не пытается меня задеть, смеется и улюлюкает, когда кто-то проигрывает. Кажется, ее даже не слишком печалит, что по итогу пяти партий завтрак готовить предстоит ей.
-- Шестую, -- со смехом требует девушка. -- Дайте отыграться.
-- А потом седьмую, -- не соглашается Норман, давя зевок. -- За полночь уже.
-- Я не против еще сыграть, -- улыбается Тим, ему явно не хочется обижать Дилайлу.
-- Я тоже, -- поддерживаю. И не потому, что хочу угодить неприступной Ди, а потому, что выспался за день. К тому же, головная боль исчезла, и на боковую в каюту мне не хочется.
-- Давайте еще одну, -- постановляет Эдвард, как будто судья бьет молоточком, оглашая вердикт.
Норман уже откровенно зевает, но соглашается, принимая решение большинства.
Ди раздает карты, слежу за ее руками. Красивая, и руки у нее красивые. Что же меня так на ней перемкнуло? В жизни такого не было.
-- А это что за?.. -- отвлекает меня от разглядывания девушки голос Тима.
Поворачиваюсь и вижу робота-уборщика, только что зарулившего в двери. Полагаю, вопрос был риторическим.
-- Это ты сделал? -- хмурится Эдвард.
-- Взял инструменты без спроса, -- тут же догадывается Норман.
Смысла отнекиваться не вижу -- все и так понятно.
-- На оба ваших вопроса "да", -- сознаюсь.
Эд переглядывается с Норманом, Тим с Дилайлой.
-- Тай... -- начинает пилот, как мне кажется, даже испуганно.
-- Тайлер, тебе не нужно было этого делать без согласия отца, -- не испуганно, но взволнованно произносит Ди.
У капитана технофобия? Как он тогда вообще живет в современном мире и летает? Бред какой-то.
-- Да почему не нужно-то? -- выпаливаю. -- Они пылятся там грудой, а работы для них полно, так почему бы и нет?
Снова эти переглядывания.
-- Тай, -- снова "судья" Эд выносит решение, -- забери его в свою каюту, пока Джон не видел, что ты его взял.
-- А еще лучше -- верни на склад, -- поддерживает Норман, и на этот раз серьезно, без ехидства.
Перевожу взгляд с одного на другого. Все единогласны.
-- И никто мне ничего не объяснит? -- уточняю, хотя и так знаю, что прав.
Ди качает головой.
-- Нечего объяснять. Мой отец против того, чтобы кто-то хозяйничал на корабле. Ты хочешь скандал?
Можно подумать, что будет не просто скандал, а массовые казни.
Вздыхаю. Смысл с ними спорить? Каждый все равно останется при своем.
Поднимаюсь с дивана и подхватываю под мышку несчастного робота. Оборачиваюсь:
-- Полагаю, игра на сегодня закончена?
-- Да, признаю, что проиграла, -- сдается Ди. Кажется, "уборщик" ее так сильно впечатлил, что она даже готова на кулинарный эксперимент.
Все еще ничего не понимаю, но ответы мне давать никто из присутствующих не намерен.
-- Тогда спокойной ночи, -- прощаюсь. -- Пошли, жучок, -- крепче прижимаю к себе робота, -- не обижайся на них.